Текст книги "Трагедии Финского залива"

Автор книги: Андрей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Фактически дозорная служба осталась только в зоне ответственности Кронштадтской ВМБ, то есть к востоку от меридиана острова Родшер. Участок коммуникации к западу от этого острова и по крайней мере до острова Кери полностью выпал из поля зрения командования КБФ.

А теперь сравните систему дозорной службы с динамикой усиления минной опасности на главной коммуникации флота. До 15 июля в центральной части Финского залива минные постановки осуществляют в основном финские подлодки и только дважды катера, то есть противник считал, что появление в этом районе сравнительно крупных минных заградителей будет выявлено советскими силами. С 15 июля по 8 августа, то есть до развала дозорной службы Главной базы, всего три минные постановки; с 8 августа мины ставятся ежедневно, а то и по несколько раз в сутки. Можно сказать, что именно в начале августа Краснознаменный Балтийский флот потерял не то что господство (он его реально и не имел), но и всякий контроль за центральной и западной частями Финского залива.

Для понимания, как это повлияло на функционирование главной жизненно-важной коммуникации КБФ, рассмотрим три примера. Для этого сначала как бы вернемся немного назад, к переводу 1 июля линкора «Октябрьская революция» в Кронштадт, затем рассмотрим условия перехода конвоев 5–7 августа, то есть на момент выхода германских войск к Финскому заливу, и, наконец, посмотрим, как происходила проводка конвоев в 20-х числах того же месяца.

Переходу линкора предшествовали следующие события. В 1:30 30 июня в районе залива Хара-Лахт обнаружили два сторожевых корабля и шесть катеров противника [21]21
  Что это были за катера, не понятно, но, по финским данным, в ночь с 28 на 29 июня минные заградители «Ruotsinsalmi» и «Riilahti» в охранении катеров выставили севернее мыса Пурикаринеем минное заграждение «Valkjarvi» из 200 мин S/40.


[Закрыть]. Вышедшие в 5 часов из Таллина на поиск противника миноносцы «Славный» под флагом командующего эскадрой контр-адмирала Д.Д. Вдовиченко и «Артём» не успели перехватить противника, но около 7:50 в восьми милях северо-западнее маяка Мохни на площади радиусом до полутора миль обнаружили 11 плавающих мин. На миноносцах застопорили машины, убрали параванные охранители и задним ходом отошли в сторону. В предположении, что мины были поставлены кораблями противника, обнаруженными ночью, командующий эскадрой донес по радио, что продолжать поиск без тральщиков опасно, и просил разрешения командования КБФ вернуться в базу. В ожидании ответа миноносцы, обойдя район обнаружения мин в нескольких милях с запада, а затем с севера, произвели все же дополнительный поиск противника, но, обнаружив еще одну плавающую мину в шести милях южнее места плавучего маяка Калбодагрунд, повернули в Таллин. Одновременно было получено «добро» от командования КБФ. То, что ночной поиск возглавил лично командующий эскадрой как раз было связано с предстоящим переходом в Кронштадт линкора.

Непосредственно проводкой «Октябрьской революции» руководил перешедший на нее с берегового ФКП начальник штаба КБФ контр-адмирал Ю.А. Пантелеев. В охранении линкора находились восемь эсминцев и восемь катеров МО. Проводка корабля за тралами осуществлялась пятью базовыми тральщиками, шедшими в строю двойного уступа с параван-тралами. Начатый в 4 часа 1 июля переход отряда от Таллина до Нарвского залива совершили прибрежными фарватерами по которому ранее провели поврежденный крейсер «Максим Горький», с той разницей, что в районе Мохни использовали обходный путь, а на участке мыс Лобинем – маяк Летипеа отряд шел еще ближе к берегу, и благодаря этому заграждение И-75 осталось к северу. Придерживаясь тактики уклонения от минной угрозы прокладкой курсов по мелководьям, на линейном корабле все же не рискнули идти через Хайлодскую узкость и обогнули остров Лавенсари с севера. В тот же день линкор благополучно завершил единственный за всю войну выход в море.

Таким образом, мы видим, что минная угроза на коммуникации Таллин – Кронштадт никаким образом на переход кораблей не повлияла. Более того, если бы переход совершался не южным маршрутом, а по центру Финского залива, результат был бы тот же. Кстати, в тот же день, 1 июля, из Таллина в Лужскую губу перешли прибрежным путем семь подводных лодок 2-й бригады, для проводки которых вообще не нашлось ни одного свободного тральщика. Через два дня пять других подводных лодок 2-й бригады также совершили переход из Таллина в Лужскую губу и опять шли без тральщиков, но их провел за параванным охранителем эсминец «Володарский». В обоих случаях минная опасность себя никак не проявила.

Теперь обратимся к началу августа. Еще до выхода германских войск на южное побережье Финского залива, днем 3 августа тральщики Т-204, Т-206 и Т-209 проводили за тралами из Кронштадта в Таллин подводные лодки С-4, С-5, С-6, «Калев» и «Лембит». В 2,5 мили северо-западнее маяка Мохни, близ поворота с фарватера 8 ТМ-и на фарватер 12 ТБ-б, с кораблей наблюдали как самолет противника, выйдя на линию пути конвоя, снизился и как предполагали, сбросил за кормой концевого корабля две мины. Донесение о замеченной минной постановке поступило в штаб КБФ в ночь на 4 августа, и около 11 часов 4 августа фарватер 8 ТМ-и закрыли для плавания кораблей, что было равносильно закрытию всего участка прибрежного фарватера от района маяка Мохни до района губы Кунда. Между тем из Таллина на восток предстояло спешно выслать два конвоя, а из Кронштадта в Таллин один уже вышел и готовился к выходу второй. Поэтому начальник штаба КБФ приказал принять меры для очистки фарватера 8 ТМ-и от мин, а впредь до этого направлять конвои по обходным фарватерам.

Что же послужило основанием для такого решения? Ведь на участке прибрежного фарватера маяк Мохни – губа Кунда и раньше обнаруживались мины, однако движение конвоев на этом участке ни на один день не прерывалось. Но теперь уже имелось устойчивое предположение о применении противником донных мин. А познания у минеров в этой области были самые скудные, часто на основании публикаций журнала «Морской сборник». Например, командир тральщика «Клюз» не знал, чем магнитная мина отличается от… антенной. Полученное в тот же день донесение о гибели Т-212 от подрыва, по всей вероятности, на донной магнитной мине сделало сомнительным возможность использования неразмагниченных тральщиков в районах авиационных минных постановок противника, а, следовательно, и возможность проводки кораблей за тралами в подобных районах. Это обстоятельство и послужило поводом для закрытия фарватера 8 ТМ-и. Вслед за этим днем 4 августа радиограммой начальника штаба КБФ объявили о закрытии для плавания кораблей фарватера 8 ТМ-ж, на котором, по донесению командира дивизиона сторожевых кораблей, около 20 часов 3 августа самолеты противника сбросили две мины в пяти милях юго-западнее знака Пыхья Ухти.

Бороться с предполагаемыми магнитными минами в районе маяка Мохни решили путем глубинного бомбометания. По состоянию погоды эту задачу удалось выполнить только 6 августа. Катер МО № 141 сбросил шесть малых глубинных бомб. При этом не произошло и не могло произойти посторонних взрывов, так как глубинные бомбы рвались в придонном слое воды и были безвредны для якорных мин, стоявших на высоте не менее 30 м от грунта [22]22
  Германские якорные магнитные мины типа LMF могли ставиться с самолетов на глубинах моря от 50 до 320 м на углубление до 30 м.


[Закрыть]. А поскольку глубинные бомбы сбрасывались через полтора кабельтова, то и уничтожение донной мины являлось событием очень маловероятным. О результатах этого бомбометания, которое в то время представлялось действенным мероприятием, а в действительности в том виде, в каком его провели, являлось бесполезной тратой глубинных бомб, вечером 6 августа доложили в штаб КБФ. Оставалось еще пробомбить район минной банки, поставленной на фарватере 8 ТМ-ж, но к тому времени обстановка резко изменилась и это стало неактуальным.

В 23 часа 5 августа из Кронштадта вышел конвой в составе транспортов «Луга» и «Аксель Карл», гидрографического судна «Гидрограф» и ледокола «Октябрь» с баржой на буксире. На борту транспорта «Аксель Карл» находились несколько сот военнослужащих, а груз состоял из большого количества боеприпасов и вооружения. Не имея в своем распоряжении достаточных сил для обеспечения всех видов обороны конвоя, командир ОВР Кронштадтской ВМБ капитан 3-го ранга Л.Д. Антоневич выделил всего четыре тихоходных тральщика, причем 9-го дивизиона, который «обслуживал» Шхерный отряд в Выборгском заливе. Командир конвоя получил приказание использовать два тральщика в охранении (при наличие у каждого по одной 45-мм пушке!) и только два – для проводки судов за тралами. Кроме того, выделили пять катеров типа «рыбинец» из состава 12-го дивизиона катерных тральщиков, который в соответствии с новой организацией тральных сил подлежал перебазированию из Кронштадта в Таллин.

Ввиду неизвестности минной обстановки на обходных фарватерах конвою следовало пройти по ним в светлое время суток. Это объясняется тем, что ни тральщики, ни тем более проводившиеся за тралами суда не были подготовлены к форсированию минных заграждений в темноте, не говоря о том, что для решения подобной задачи не имелось простейшего и вместе с тем самого необходимого вспомогательного средства – светящихся тральных вех. Поэтому конвой должен был выйти из Кронштадта не позже 15 часов, но по ряду причин, отчасти из-за нераспорядительности штаба ОВР, выход задержался на восемь часов. Несмотря на это, командиру конвоя не дали возможности собрать на совещание комендантов и капитанов судов конвоя. Трудно сказать, как на этот раз инструктировал бы капитанов командир конвоя, но ранее все сводилось к тому, что они должны следовать точно в кильватер впереди идущему судну. При этом не учитывалось, что в случае сильного ветрового дрейфа концевые, проводившиеся за тралами суда могли выйти из протраленной полосы, – вопрос, которому в ОВР Кронштадтской ВМБ не уделялось должного внимания. Но, как бы то ни было, капитанов вообще не собирали.

Проводка конвоя осуществлялась за тралом Шульца, поставленным на тральщиках «Ижорец-93» и «Ижорец-25». Командир конвоя шел на ведущем тральщике «Киров», а тральщик «Ижорец-95» держался в охранении в хвосте колонны проводившихся судов.

Около 2 часов 7 августа при пересечении минного заграждения И-3 в семи милях западнее маяка Вайндло в трале взорвалось две мины, но так как трал уцелел, то тральщики, не останавливаясь, продолжали следовать за ведущим тральщиком «Киров». Капитан транспорта «Луга», шедшего в колонне судов головным, увидев впереди взрывы, от неожиданности растерялся и вместо того, чтобы поточнее держаться за серединой трала, дал машине задний ход. Чтобы избежать столкновения, на транспорте «Аксель Карл», шедшем в кильватер «Луге», застопорили машину. Через несколько минут «Луга» пошел наконец вслед за удалявшимися тральщиками, но за это время «Аксель Карл» уже успел сдрейфовать с тральной полосы и, выходя в кильватер «Луге», подорвался кормой на мине. Через четыре минуты транспорт «Аксель Карл» затонул, с ним погибли 289 человек (включая 9 человек из состава экипажа и конвойной команды). Катерам, которые тотчас после взрыва мины бросились на помощь судну, удалось спасти 350 (по другим данным, только 180) человек, что же касается тральщиков, то с них подрыва не видели и уже значительно позднее обнаружили, что за тралом шел только один транспорт, а остальной конвой сильно растянулся и отстал.

По всему видно, что этот первый случай массовой гибели людей на морских сообщениях КБФ не является следствием непреодолимых объективных обстоятельств. Тот, кто посылал конвой по неразведанному фарватеру ночью, в нарушение первоначального плана, – что, он не знал, чем все это может кончиться? Знал конечно, но… За истекшие полтора месяца войны при проводках за тралами многочисленных конвоев на всем протяжении морских сообщений от Кронштадта до Таллина не было потеряно ни одного корабля или судна ни от подрыва на минах, ни от атак подводных лодок, торпедных катеров и самолетов противника. Все свыклись, что конвои приходили по назначению в целости и сохранности.

7 августа из Кронштадта в Таллин вышла группа магнитных тральщиков в составе «Поводец», «Пикша», «Скат», «Волхов», «Смелый» и «Ястреб». Эти малые, деревянные, и по существу, беззащитные кораблики были плохо приспособлены для самостоятельного плавания в море. В частности, на трех из них основным прибором для кораблевождения служил шлюпочный компас, но это не все – тральщики только что вступили в строй, и вследствие спешности выхода в море на них не успели определить девиацию компасов. Поэтому в качестве навигационного лидера с ними послали тральщик «Ижорец-94». Командиры тральщиков просили дать время, чтобы опробовать пулеметы, но начальник штаба ОВР ответил: «Опробуете в море стрельбой по самолетам противника». Утром 7 августа в Кронштадте получили штормовое предупреждение, но это не повлияло на решение командования ОВР, слепо выполнившего приказание начальника штаба КБФ о немедленной высылке магнитных тральщиков в Таллин.

По приходе в район Лужской губы тральщик «Ижорец-94» получил другое назначение, а магнитным тральщикам приказали следовать по назначению. Тем временем ветер усилился до 8 баллов, в связи с чем вечером 8 августа, согласно полученным перед походом указаниям начальника штаба ОВР, тральщики решили укрыться в губе Кунда. Однако там их встретил пулеметно-артиллерийский огонь противника. При этом была повреждена машина тральщика «Скат», который взял на буксир «Смелый». При спешном выходе из губы Кунда в штормовую погоду и плохую видимость эти тральщики со своими шлюпочными компасами сбились с пути и в 0:30 9 августа оказались выброшенными волной на каменистый риф близ знака Пыхья Ухти. С огромным трудом и с риском самим оказаться на камнях остальные корабли к середине дня 10 августа сняли личный состав с «Ската» и «Смелого», которые пришлось затем покинуть, и на следующий день, 11 августа дошли наконец до Таллина, затратив на весь этот тяжелый переход в общей сложности 89 часов.

Так выход германских войск на побережье Финского залива заставил отказаться от прибрежных фарватеров. Поэтому 7 августа начальник штаба КБФ приказал спешно разработать директиву начальнику Минной обороны контр-адмиралу Ю.Ф. Раллю о подготовке нового обходного пути, который предполагалось проложить по указанным в лоции военного времени фарватерам 13 ТБ-а, ТБ-е, 10 ТБ-д, 10 КБ-г и 9 КБ-в. В ней приказывалось к 11 августа протралить на ширину в 10 кб фарватеры 13 ТБ-а, 10 ТБ-е и 10 ТБ-д общим протяжением в 46 миль. Для выполнения такой задачи при условии однократного покрытия всей площади фарватера параванными тралами требовалось выслать не менее пяти базовых тральщиков, а с учетом вероятного обнаружения минных заграждений и связанного с этим повторного траления – все шесть. Но из четырнадцати имевшихся в наличии базовых тральщиков семь занимались проводкой подводных лодок в устье Финского залива, тралением и несением дозора у южного выхода из пролива Муху-Вяйн, три тральщика находились в ремонте, а Т-206 и Т-209 еще не закончили проводки конвоя. В непосредственном распоряжении командира Минной обороны 7 августа в Таллине имелось всего два базовых тральщика, а в назначенный срок тихоходные тральщики решить эту задачу не могли.

Лично доложив 8 августа свои соображения начальнику штаба КБФ, командир Минной обороны убедил его в неосуществимости поставленной им задачи, которая к тому же, по его мнению, противоречила требованиям скрытности, поскольку предварительное траление неминуемо должно было повлечь за собой демаскирование новых фарватеров.

Действительно, разведывательная авиация противника легко обнаружила бы наши тральщики, прокладывающие путь примерно по оси Финского залива, но это не означало, что на этом основании следовало отказаться от предварительной минной разведки на фарватерах, по которым предстояло посылать конвои с воинскими частями, ранеными и с ценными грузами. С таким же успехом самолеты противника обнаружили бы этот новый путь и после того, как по нему началось движение конвоев. Но разница заключалась в том, что в случае выполнения директивы начальника штаба КБФ конвои могли совершать переходы по предварительно проверенным тралами фарватерам, а стоявшие на них минные заграждения оказались значительно разрежены. В то же время посылка конвоев по не проверенным тралами рекомендованным курсам представляла собой своего рода прыжок в неизвестность.

Совсем недавно, 7 августа, подобная ошибка привела к тяжелым последствиям с гибелью транспорта «Аксель Карл» с большим количеством личного состава. Тем не менее начальник штаба КБФ не счел возможным настаивать на выполнении своей директивы. Впрочем, в последующие три дня, 8-10 августа, наступившая свежая погода все равно не позволила проводить тральные работы. В эти же дни число тральщиков, которые можно использовать для разведывательного траления на новом обходном пути, увеличилось до пяти-шести. Однако уже и без того произошел трехдневный перерыв в движении конвоев, и ждать еще три-четыре дня, которые потребовались для проведения этой минной разведки, не могли. С 8 августа в штаб Минной обороны стали поступать указания штаба КБФ об организации проводки конвоев в Кронштадт по новому обходному пути.

10 августа Военный совет КБФ утвердил разработанные штабом флота «Мероприятия по организации коммуникаций Таллин – Кронштадт с 10.08.41 г.». Их сущность заключалась в том, что в связи с невозможностью сквозного движения по прибрежному фарватеру при наличии батарей противника в районе губы Кунда маршрут конвоев переносился на фарватер 13 ТБ и далее на восток, на морской фарватер 10 ТБ. Было решено не производить на фарватерах 13 ТБ-а, 10 ТБ-е и 10 ТБ-д предварительное разведывательное траление «с целью не рассекречивать их направление». Далее приказывалось совершать переходы кораблей и судов только в конвоях, за тралами и при этом на отрезке пути Таллин – Восточный Гогландский плес только в светлое время суток. На пути от Таллина до Гогланда особо ценные объекты должны прикрываться авиацией с Таллинского аэродромного узла, а к востоку от Гогланда – с восточных аэродромов. Организация и общее руководство движением конвоев, формировавшихся в Таллине, возлагались на штаб Минной обороны, а штаб флота оставлял за собой контрольные функции.

В Таллине конвои формировались на основе указаний начальника штаба КБФ, причем лично на начальника штаба Минной обороны капитана 1-го ранга В.П. Александрова возлагался инструктаж командиров конвоев и комендантов транспортов. В Кронштадте конвои формировал командир Кронштадтской ВМБ, а непосредственное руководство, инструктаж командиров конвоев и комендантов транспортов возлагались на штаб этой базы, но практически этими вопросами по-прежнему ведало командование ОВР. Во всех случаях командиры конвоев должны были получать письменные предписания в Таллине от командира Минной обороны, а в Кронштадте – от командира ВМБ.

11 августа новый обходный путь в западной его части изменили в том отношении, что для проводки быстроходных кораблей и судов за параван-тралами вместо ломаного пятиколенного фарватера 13 ТБ вводились в действие указанные в лоции военного времени фарватеры 10 ТБ-з и 10 ТБ-ж. Одновременно разрешили проводить тихоходные конвои как по фарватерам 13 ТБ и 10 ТБ-е, так и по фарватерам 12 ТБ-а и 12 ТБ-б, о чем объявили по флоту.

Согласно предположительным данным разведки, самолеты противника в начале августа поставили минную банку в 9,5-11,5 мили южнее банки Калбодагрунд, то есть непосредственно на фарватере 10 ТБ-е. В конце июля, как уже упоминалось, тихоходные тральщики 4-го дивизиона очистили от мин, поставленных противником северо-восточнее маяка Родшер, полосу фарватера 10 КБ-г, шириной более двух миль. Этим ограничивались имевшиеся у командования КБФ сведения о минной обстановке, существовавшей на новом рекомендованном пути на участке остров Аэгна – остров Гогланд. Восточнее Гогланда мин при тралении не обнаруживалось, и действительно, они там противником не ставились, если не считать района маяка Толбухин. В средней же части Финского залива минная обстановка оказалась сложнее, чем ее представляли себе в штабах КБФ и Минной обороны.

Из нескольких минных заграждений, поставленных противником в средней части Финского залива в июне-июле, только одно заграждение И-28 перекрывало фарватер 10 ТБ-е, а остальные находились южнее. Но после того как германские войска вышли на южное побережье Финского залива, и практически перестала существовать дозорная служба на участке от Кери до Вайндло, противник начал массированные минные постановки в центральной части Финского залива примерно между меридианами 25°15′ и 25°50′.

К 11 августа – ко дню, когда конвои впервые использовали морской путь Аэгна – Гогланд, – в полосе фарватера 10 ТБ-е 8 противник поставил две линии мин (заграждения И-6 и И-60) и одну линию минных защитников (заграждение И-61); линия И-60 также прикрывалась минными защитниками. Вместе с заграждением И-28 образовалось минное поле глубиной в 16 миль, с общей плотностью в 70 мин и 20 минных защитников на милю фронта заграждения. Минные постановки производились в свежую погоду и, может быть, по этой причине некоторые мины, как потом выяснилось, стали на углубление меньшее заданных трех метров.

Рано утром 11 августа из Таллина в Кронштадт вышел турбоэлектроход «В. Молотов», на борту которого находились более 2500 раненых бойцов и эвакуируемых граждан. Для обеспечения перехода этого ценного судна выделялись тральщики Т-213, Т-202 и Т-214, эсминец «Стерегущий», посланный в Кронштадт для ремонта, и четыре катера МО.

Тральщики шли в несколько видоизмененном строю уступа. Случалось, что при наличии в этом строю трех или четырех базовых тральщиков при попадании на минное заграждение взрывом мины перебивался параван-трал второго или третьего тральщика, вследствие чего в тральной полосе на время выхода тральщика из строя для замены трала и на время смыкания строя сзади идущими тральщиками неминуемо образовывался пропуск, что могло привести к подрыву на мине проводимого корабля. Следовательно, лучше всего было бы проводить корабли за двумя рядами тралов, как это делалось в августе при проводках подводных лодок в устье Финского залива. Но для этого надо было иметь в наличии пять или шесть тральщиков, а в данном случае их было всего три. Поэтому два Т-213 и Т-202 шли в строю уступа, а Т-214 держался в кильватер Т-202. Таким образом, проводимые корабли шедшие в кильватер концевому тральщику, прикрывались двумя рядами тралов, и, кроме того, на них поставили параванные охранители.

Проверить на опыте этой проводки преимущества нового строя не удалось, потому что в 7:30 незадолго до попадания конвоя на минное заграждение И-6 на Т-214 вследствие повреждения одной машины пришлось убрать трал, после чего он вступил в кильватер турбоэлектроходу. Вскоре начали происходить так называемые случайности проводки кораблей по не проверенному тралами рекомендованному пути.

В 8 часов при пересечении заграждения И-6 в трале Т-202 взорвалась мина, а незадолго до этого головной Т-213 подсек тралом мину, прошедшую близко к борту проводимых кораблей. В 8:13 трал Т-202 перебило взрывами минных защитников на линии И-61, а затем при уборке трала тралящая часть по оплошности командира корабля намоталась на винт, из-за чего пришлось остановиться для его очистки. Проводка продолжалась за тралом одного лишь Т-213, но в 8:22, пересекая южную часть заграждения И-60, он подорвался на мине и через четверть часа затонул. Катера МО и шлюпки, спущенные с турбоэлектрохода, спасли личный состав погибшего корабля. Тем временем «Стерегущий», обходя разломившийся пополам тральщик, в 8:27 подсек параваном мину ЕМС, от взрыва которой получил повреждения, не позволившие развивать скорость хода более 10 узлов. Эсминец пошел самым малым ходом, и на нем убрали параванный охранитель.

В результате всех этих происшествий впереди турбоэлектрохода не осталось ни одного корабля с поставленным тралом, и на нем решили самостоятельно выйти с минного поля. Случайно места взрывов мин совпали с местом выявленной разведкой авиационной минной постановки противника, в связи с чем командир «Стерегущего» счел необходимым обойти этот район с севера. Таково же было и намерение капитана турбоэлектрохода [23]23
  Хотя было не принято выдавать карту обстановки и маршрут перехода на проводимые за тралами суда, но на этот раз, видимо, в виде исключения, все необходимые документы перед выходом в море сообщили коменданту и капитану турбоэлектрохода.


[Закрыть]. Однако находившийся на мостике «Стерегущего» командир конвоя капитан 2-го ранга И.Г. Святов отменил это решение, так как справедливо полагал, что, находясь уже в гуще минного поля, не следует бросаться из стороны в сторону в поисках воображаемого обходного пути, которого может и не оказаться. Именно по этой причине через две минуты после подрыва Т-213, командир конвоя, «не имея возможности отворачивать или стопорить», решил форсировать заграждение, для чего на «Стерегущем» все-таки увеличили ход до 13 узлов, а на турбоэлектроход передали приказание держать точно в кильватер эсминцу. На «В. Молотове» этого приказания не исполнили и занялись спасением личного состава подорвавшегося тральщика. Затем начались длительные переговоры с командиром конвоя, который, в конце концов, согласился с намерением капитана судна уклониться немного к северу от предполагаемого авиационного минного заграждения.

Только около 9:30 турбоэлектроход вступил, наконец, в кильватер «Стерегущему». К этому времени на Т-214 устранили повреждение в машине, зато на Т-202 оказалась поврежденной при взрыве мины лебедка параванного трала. По приказанию командира конвоя он пошел головным без трала. На Т-214 поставили параванный трал, а на «Стерегущем» – параванный охранитель.

Около 10 часов южный ветер начал свежеть, пошел дождь, видимость уменьшилась до нескольких кабельтовых. В 10:20 опять произошла задержка, вызванная взрывом мины в трале при пересечении заграждения И-28. Пришлось уменьшить ход, чтобы дать возможность Т-202 поставить змейковый трал. Через час с лишним на Т-214 снова поставили параванный трал, а на Т-202 убрали змейковый. Несколько ранее этого на «Стерегущем» ликвидировали повреждение, полученное при взрыве мины, что позволило увеличивать ход до 18 узлов.

Минное поле противника осталось позади, и на остальном пути мин не было, но произошла еще одна случайность, которой, может быть, удалось бы избежать. За время частых задержек и движения малым ходом при усилившемся южном ветре корабли сносились к северу от счислимого пути, но на «Стерегущем» почему-то не учитывали ветрового дрейфа и, кроме того, из-за неточности показания лага на малом ходу преуменьшили расстояние, пройденное от места гибели Т-213 до района маяка Родшер. На тральщиках прокладка вообще не велась – отчасти потому, что, по обыкновению, калька с маршрутом перехода была выдана только командиру головного тральщика. Когда после гибели Т-213 головным ненадолго стал Т-214, с него запросили семафором: «Каким курсом идти?»

Только около полудня перед поворотом на фарватер 10 ТБ-д посланный командиром конвоя катер МО доставил на головной Т-202 кальку с маршрутом перехода, в связи с чем поворот на этот фарватер сделали с опозданием на 15–20 минут. При подходе конвоя к району маяка Родшер, скрытого пеленой дождя, около 13 часов сделали поворот по счислению на курс 90°, на фарватер 10 КБ-г.

Точка поворота располагалась в 4,4 мили западнее маяка Родшер, а на самом деле конвой находился приблизительно на траверзе этого маяка и при этом примерно в двух милях севернее оси фарватера 10 КБ-г, то есть севернее района, протраленного в конце июля тральщиками 4-ш дивизиона. В 12:56 тотчас после поворота на курс 90° в трале Т-214 взорвалась мина и, кроме того, тралом подсекли три мины светло-шарового цвета [24]24
  Судя по окраске, это были финские мины, явно затраленные ранее и утерянные при повороте на новый тральный галс.


[Закрыть]. «Стерегущий» при засвежевшем ветре, удерживаясь в протраленной полосе и управляясь машинами враздрай, с трудом проскочил в интервале между двумя подсеченными минами, из которых одна прошла близко к кормовому отводу. Большое искусство управления кораблем потребовалось и на сильно дрейфовавшем турбоэлектроходе, оставившем одну из подсеченных мин в трех-четырех метрах от борта.

Через несколько минут перебило минным защитником на линии 24-А трал Т-214, пришлось снова ставить змейковый на Т-202, скорость хода уменьшили до самого малого. Тем временем прояснило, и в 13:21 на «Стерегущем» поняли, что конвой находился в четырех милях северо-восточнее счислимого места. Из-за этого он пересек южную часть своего заграждения 24-А и северную непротраленную часть финского заграждения И-77. При этом в результате повреждения трала Т-214 в параванный охранитель турбоэлектрохода «В. Молотов» попала мина, а так как скорость хода судна была мала, то мина не подсеклась и застряла в левом параване.

На запрос капитана судна, как поступить, командир «Стерегущего» посоветовал повернуть влево на 90°, затем дать задний ход, остановить судно и обрубить тралящую часть охранителя. Командир конвоя со своей стороны сообщил на турбоэлектроход, что лучше спустить за борт беседку и обрубить тралящую часть на ходу. Но оказалось, что охранитель был установлен на шпироне, чего не знали на «Стерегущем», поэтому капитан судна применил другой способ. Прежде всего, как только выяснилось, что в параване мина, потравили оттяжку параван-выстрела. Затем взяли тралящую часть на кнехт и обрубили ее, но когда отдали ее с кнехта, под корпусом судна послышался глухой взрыв мины. Это произошло в 14:31 в полумиле южнее Южного Гогландского маяка.

Судно накренилось на 15–20°, начался неорганизованный спуск шлюпок, многие пассажиры, спускавшиеся по талям, падали в воду и около 40 человек утонуло. Со «Стерегущего» послали на турбоэлектроход аварийную партию. Командир конвоя также перешел на борт поврежденного судна и энергичными мерами при содействии личного состава судна восстановил порядок. Умело проведенная борьба за живучесть судна увенчалась успехом: крен выровняли, и к вечеру при помощи прибывшего к месту аварии тральщика № 121 («Ижорец-71») турбоэлектроход отбуксировали «Стерегущим» на рейд Сууркюля. Высланные из Лужской губы пять тихоходных тральщиков к утру 13 августа провели эсминец с турбоэлектроходом на буксире за тралом Шульца на Кронштадтский рейд. На этом переходе удалось избежать атаки пятнадцати самолетов Ju-88, утром 12 августа барражировавших над районом банки Русматала, где конвой отстаивался на якоре вследствие густого тумана. Самолеты противника летали над пеленой тумана и не обнаружили целей.

Вскрытая 11 августа сложная минная обстановка на фарватере 10 ТБ побудила начальника штаба флота представить 12 августа Военному совету КБФ доклад о необходимости немедленного перебазирования Отряда легких сил (крейсер «Киров», два лидера и новые эскадренные миноносцы) из Таллина в Лужскую губу или Кронштадт. Продолжавшийся отход 8-й армии, писал начальник штаба КБФ, уже привел к потере нами прибрежного фарватера и грозит дальнейшим ухудшением общей обстановки в операционной зоне КБФ. Противник, выходя ночью из финляндских шхер, имеет возможность безнаказанно (!) заграждать минами единственный оставшийся у нас морской путь (фарватер 10 ТБ), для охраны которого требуется иметь не менее 20 сторожевых кораблей. Из имевшихся двенадцати базовых тральщиков некоторые требуют серьезного ремонта, катеров МО не хватает.