Текст книги "Последний рубеж"

Автор книги: Андрей Стерхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Влад попытался, взмахивая этим своеобразным хлыстом, сбить несимпатичную штуковину с наконечника, но не вышло – приклеилась намертво.

Еще пару раз щелкнул – никак.

А затем спираль, которая поначалу была небольшой – где-то, наверное, с полметра в длину, – вдруг стала увеличиваться в размерах и стремительно потянулась к небу. Небо было рядом, рукой подать, но вертлявая удрать не успела: в какой-то миг сверкнула яркая алая молния и оборвала диковинный процесс. Обе части перерубленной спирали подергались в конвульсии, после чего развалились на мелкие куски. Лиловый свет, который от них исходил, осыпался вниз холодными искрами победного салюта, а небо от такой развязки качнулось и ушло в даль дальнюю, где ему, вообще-то, и положено быть.

Влад не сразу понял, что упал, а когда понял, потерял сознание.

Но только на секунду.

2

Через секунду сознание вновь включилось, и Влад, наконец, увидел ту женщину, которая так за него переживала.

Это была всадница.

Осадив скакуна возле низкорослого кактуса, чем-то похожего на утыканного гвоздями бегемота, она прыжком спешилась и поторопилась на помощь.

Спасительница оказалась молода, замечательно сложена и красива той особенной красотой, которую знатоки, цокая языками и вкладывая в слово еще тот, старинный, смысл, называют неземной.

Но не ее упруго-округлые прелести сразили Влада. И не экзотический наряд – дикая смесь поделок домов высокой моды Ритмы и причудливо скроенных шкур и холстин. Все это он видел. И не раз. Потрясло то, сколько в ее выразительном смуглом лице было неподдельного сострадания. Вот что действительно торкнуло. Давно ему никто так не сочувствовал. По-человечески.

Когда девушка склонилась, солдат, обгоняя самого себя в желании выяснить все и сразу, спросил что-то вроде:

– Кто-что-ты-случилось?

– Землянин? – удивилась незнакомка.

Облизав сухие губы, Влад подтвердил:

– Землянин, землянин. Кто же еще? Смотрю, говоришь на всеобщем?

– Нет, я на нем не думаю.

– Понимаю, что не думаешь. Но ведь говоришь?

– А-а, ты в этом смысле… – Девушка какое-то время молчала, пробуждая свои познания во всеобщем языке, после чего сказала: – Ну да, говорю, конечно.

У Влада промелькнуло в голове: «До чего же, наверное, сложно жить на свете людям, в языке которых один и тот же глагол означает и “говорить” и “думать”. Как можно, право слово, всегда говорить только то, что думаешь?» Но излишне вдаваться в особенности национального мышления муллватов не стал, принялся знакомиться:

– Ты кто?

– Тыяхша, дочь Дахамо и Хенсы, – с достоинством ответила девушка и тряхнула длинными соломенными волосами.

– Тыяхша, – повторил за ней солдат, будто пробуя имя на вкус. Потом сам представился: – Ну а я – Влад. Сын Кирка и Дайаны.

Подложив под его голову свою походную сумку, Тыяхша спросила:

– С тобой, Влад, все в порядке?

– Пока не знаю, – честно ответил солдат. Попробовал встать, но, испытав невероятную слабость, вновь повалился. – Похоже, контузило по-взрослому. Так что, извини, буду разговаривать лежа. Не до этикета.

– Ты лежи-лежи, не вставай. – Тыяхша взяла его за руку, нащупала пульс и через десяток секунд сокрушенно покачала головой. – Здорово он тебя… Удивительно, что жив остался.

Хотя и было Владу худо, но мыслил он адекватно, поэтому с ходу попытался взять быка за рога:

– А ну-ка, подруга, давай как на духу: что со мной случилось?

Вместо ответа девушка очень красноречиво пожала плечами. Дескать, как «что случилось»? Все то же самое, что и с другими случалось, случается и будет случаться. Не ты, землянин, первый. Не ты единственный. И не ты последний. Но затем все-таки сказала:

– Чрра Ахап.

Влад легко перевел фразу на всеобщий, но, не будучи уверенным, что понял правильно, уточнил:

– «Зверь Бездны»? Так?

– Все верно, – кивнула Тыяхша и сказала как о чем-то само собой разумеющемся: – Колесо Времени сделало полный оборот. Время агалл уступило место времени тллонг.

Влад не понял.

Тогда девушка сказала по-другому:

– Зверь снова выскочил из Бездны, пришло время Охоты.

Пояснение не помогло, в чем Влад не постеснялся признаться:

– Мрак. Полнейший. Ты толком скажи, что происходит?

Сообразив, что землянин слишком далек от злободневных местных реалий, Тыяхша решила не вдаваться в детали и перевела разговор в практическое русло:

– Наступило такое время, когда нужно всегда быть готовым.

– К чему?

– К встрече с Чрра Ахап, конечно. К встрече со Зверем.

Солдат так ничего и не понял, но согласился в принципе:

– Это верно – по жизни каждую секунду нужно быть готовым к подлянке. – И, натужно усмехнувшись, добавил: – К дяде Джону Моррису не ходи.

Девушка тем временем коснулась его маски, поскребла ногтем тонированную поверхность, после чего сказала:

– Все. Поняла.

– Что поняла?

– Поняла, почему не умер.

– И почему?

– Глаза.

– А подробнее?

– У тебя глаза защищены этой штукой.

– И что с того?

– Зверь не сумел войти через глаза. Тогда начал петь. Парализовать парализовал, но тут я подоспела. Не дала украсть твою… аган дой. Как будет на всеобщем языке «аган дой»?

Влад немного подумал и выдал возможный вариант:

– Огонь Господа.

Тыяхша покачала головой:

– Нет, немного не то.

– Пламя Бога? Огонь Господний? Божья искра?

– Не то. Не то. Не то…

– Ну не знаю тогда, – развел руками Влад.

– Божественное присутствие в тебе – как это будет?

– Быть может, душа?

Тут Тыяхша закивала:

– Да-да. Точно – душа!

– И что? Зверь собирался вынуть из меня душу? Так?

– Ну да.

– Пробравшись через глаза?

– Он всегда начинает с глаз. Через глаза ему легче. Через уши и нос – труднее. Через кожу – совсем тяжело.

Переварив услышанное, Влад сказал тоном эксперта:

– Логично. Когда надо, мы тоже так поступаем – стараемся броситься в глаза. Попал человеку на глаза, и ты уже у него внутри. Человек восемьдесят процентов информации через глаза получает.

– Вот Зверь этим и пользуется. А у тебя… – она опять дотронулась до маски, – а у тебя вот эта штука. Повезло.

– Везет тому, кто сам везет, – не стал скромничать Влад.

На это Тыяхша ничего не сказала, еще раз провела по стеклу и зачем-то спросила:

– Какие у тебя глаза?

– Сейчас, наверное, мутные, а вообще – зеленые.

– А почему сейчас мутные? – не поняла девушка. У нее самой глаза были голубые. Бездонные.

– Глаза – зеркало души, – вспомнил Влад расхожее утверждение. – На душе у меня сейчас мутно, в глазах – соответственно. – Он облизал потрескавшиеся губы и попросил: – Слушай, у тебя вода есть? Что-то в горле совсем пересохло.

– Сейчас.

Она отошла к лошади и принесла походный сосуд из уродливой тыквы, покрытой черным лаком. Придерживая голову землянина, помогла ему напиться. Сделав несколько жадных глотков, Влад оторвался от фляги и поблагодарил кивком. Ему полегчало.

– Значит, говоришь, дьявольщина у вас тут происходит, – сказал он, вытерев губы ладонью. – Зверь выскочил из Бездны и давай души людские воровать. Так?

– Можно сказать – Зверь, а можно сказать – Звери, – поправила Тыяхша. – Зверей Бездны много, но все они – один Зверь.

– И все такие вот невидимые?

– Ты его не видел?

– Нет, знаешь, не видел. Чувствовал зад… Чувствовал, что где-то рядом, но не видел. Потом птица появилась. Потом… Слушай, а ты что – его видела?

– Конечно, видела. Я же Охотница. Я из Круга Хранителей Сердца Мира.

Тыяхша произнесла это так, словно ее принадлежность к некоему таинственному ордену могла объяснить все. Влад несколько растерялся.

Не давая землянину опомниться, девушка бесцеремонно ощупала его голову за правым ухом, затем за левым, после чего заявила:

– А ты, между прочим, особенный.

– Это я-то? – удивился Влад. – Чем же?

– Чувствовал присутствие Зверя?

– Так точно. Было дело.

– Вот. А обычные люди этого не могут.

– Совсем?

– Совсем.

– Надо понимать, чуют его только такие, как ты?

– Ну да, – подтвердила Тыяхша. – Только Охотники ощущают присутствие Зверя. И только они видят, каков он на самом деле. Другим взглядом.

– И какой он на самом деле?

– Зверь?

– Ну да.

Девушка попыталась найти слова, чтобы описать неописуемое, но не смогла, и сама спросила:

– А какой из себя ужас?

Влад хмыкнул:

– Извини. Всю тупость своего вопроса осознал. Больше ни о чем подобном спрашивать не буду. Во всяком случае, постараюсь. – И, помолчав, решил сменить тему: – Слушай, ты так здорово на всеобщем шпаришь. Где научилась?

– Вы земляне, наверное, считаете, что мы тут совсем дикари отсталые, – сказала Тыяхша, нахмурив красивые брови. – А мы не отстаем. Мы просто никуда не спешим.

Она произнесла это с вызовом и, поджав губы, стала смотреть куда-то вдаль. Влад понимающе улыбнулся и, чтобы впредь не было между ними никаких недомолвок, озвучил свою личную позицию по столь болезненному для малых, но гордых народов вопросу:

– За всех, подруга, не скажу, не уполномочен, а лично я ничего такого не считаю. По мне – хоть голышом тут бегайте и колеса не знайте, только людьми порядочными будьте. – И пока Тыяхша решала, обидеться или нет, еще раз спросил: – Все-таки где так щебетать научилась?

– В здешнем филиале Открытого университета, – наконец ответила Тыяхша и махнула рукой в сторону запада. – Там, в столице.

– В Киарройоке?

– Ну да, в Киарройоке. Где же еще?

– Столиц много, – напомнил Влад. – А сейчас где трудишься?

– Преподаю в частной школе. Там же, в Киарройоке.

– Что преподаешь, если не секрет?

– Авологию.

– Это что за беда такая?

– Наука о взаимосвязи всего со всем.

– Мать моя женщина! – искренне восхитился Влад. – Ты, Тыяхша, представить себе не можешь, до чего я люблю всякие лженауки.

Она вновь обиделась:

– Сам ты «лженаука»!

– Раньше да, был, – признался он. – А теперь я не «лженаука». Теперь я перекати-поле: ни о чем не жалею, ни о чем не мечтаю, качусь туда, куда дует ветер.

– Ты что – поэт?

– В душе – да. По жизни – нет.

– Бывает…

– Послушай, работаешь в Киарройоке, а здесь что делаешь?

– Пришло время тллонг. Каждый Охотник на счету. Я – Охотник.

– Взяла отпуск и рванула на сафари?

– Что такое «са-фа-ри»?

– Охота на экзотических зверей.

– Тогда верно: взяла отпуск и рванула на сафари. Чем больше Охотников будет в границах Долины Молчания, тем меньше Зверей останется перед Последним Днем Охоты.

– А что, будет такой день?

– Конечно. Через четыре дня.

– Откуда знаешь?

– Тут и знать нечего. Девятый день вторжения всегда Последний. К этому дню Зверь насытится, окрепнет, соберется в стаю и пойдет на Сердце Мира. Так всегда было. И в этот раз так будет.

Влад усмехнулся:

– Ясно. Если «так всегда было» – тогда молчу. Сильный аргумент.

Тыяхша, пропустив мимо ушей его колкость, а может, просто не заметив ее, спросила:

– Легче не стало?

– Не знаю. Вроде ничего не болит, но вставать пока не тянет.

– Тогда лежи, я сейчас.

Она вскочила и, двигаясь по-кошачьи грациозно, стала спускаться по северному склону холма. Когда окончательно скрылась из вида, Влад перевел взгляд на жеребца и, глядя снизу вверх на забавную морду этого игреневого чуда, попытался осмыслить приключившееся.

Ни в каких таких мифических зверей из какой-то там бездны он, конечно, не поверил. Склонялся к тому, что попал под действие одного из тех природных явлений, которые при всей своей внешней загадочности объяснимы с научной точки зрения. Его боевой опыт подсказывал, что встреча с двойником – феномен того же порядка, что и поющие ловушки Вахады или интерактивные миражи Таргалана. Или это нечто вроде Светящейся Леди, которая приходит по ночам к часовым на Прохте. Об этой даме, доводящей бойцов до самоубийства, тоже сказок полным-полно в свое время навыдумывали, покуда не выяснилось, что так своеобразно влияет на человеческую психику газ, выделяемый в темноте фиолетовой болотной ряской.

Пока Влад прикидывал что к чему, вернулась Тыяхша и сразу протянула ему темно-зеленые листья с красными прожилками, такие узкие и твердые, что их можно было легко принять за колючки.

– Что это? – недоверчиво скосился Влад.

– «Ресницы ветра», – ответила Тыяхша. – Растение такое. Жуй.

– Ты уверена?

– Встать хочешь?

– Хочу.

– Жуй.

Влад закинул в рот листки и разжевал. Рот сразу наполнился горьковатой слюной, язык задубел.

– Ы ее алуя? – спросил Влад, кривясь и морщась.

– Чего? – не поняла Тыяхша.

Влад сглотнул и переспросил:

– Спрашиваю, ты еще и колдунья?

– Не то чтобы… А вот отец мой – да. Сливает.

– Что сливает?

– Нет, не «сливает», а… Ох, как это? Ну когда другие думают, что он такой.

– Может, «слывет»?

– Ну да, правильно – слывет, – повторила слово Тыяхша и смущенно призналась: – Извини, давно языка… Давно языковой практики не было.

– Да брось, ты отлично говоришь на всеобщем, дай бог каждому, – успокоил ее Влад. – Значит, твой отец колдун?

– Немного. Как у нас говорят, он… Словом, на всеобщем это будет «читающий книгу».

– Наверное, что-то вроде «чернокнижника».

– Что-то вроде того. И еще он Хранитель.

– А чего хранит?

Тыяхша явно не хотела врать, но и правду сказать, похоже, не могла. Ответила неопределенно:

– Одну вещь.

Влад не стал пытать. Зачем? Тем более стало не до того – зелье начало действовать. В груди потеплело, кровь по венам побежала заметно веселее, и в голове как-то сразу светлее сделалось. Травка подействовала лучше всяких патентованных стимуляторов.

– Дай еще корма, – попросил Влад.

Просьба не прошла.

– В больших дозах нельзя, – заявила девушка.

– Почему?

– Ты идти хочешь или лететь?

– Вообще-то идти.

– Чтобы идти, хватит того, что дала. Вставай.

– Уже?

– Пора. Давай помогу.

Она взяла Влада за руку и потянула.

Воспользовавшись помощью девушки, солдат встал, постоял, привыкая быть перпендикулярным небу, и оглядел панораму с высоты холма.

Долина, насколько достигал взгляд, выглядела заморенной. Ветер, который весь день носился по холмам и низинам, безуспешно пытаясь оживить их потную дремоту, выдохся и затих. Даже облака и те плыли теперь по серому полотну неба неторопливо, словно им с трудом давалось волочение собственных теней по камням.

Звезда Рригель, готовясь к закату, перебралась на правую сторону небосклона, и оттого там, на западе, облака были насыщенного цвета, а ближе к востоку – бледнее. Выглядело это так, будто какой-то маляр-гигант макнул кисть в банку с шафрановым колером и шаркнул по небу. Одним движением – с запада на восток. Под конец краски на кисти совсем не осталось, потому и вышла полоса неравномерной.

В общем, было вокруг душно, нерадостно и по-прежнему тянуло гарью с востока.

Осмотревшись, Влад оторвался от Тыяхши, как корабль от причала, и сделал несколько пробных шагов. Некоторая слабость еще чувствовалась, но идти не мешала. Влад потоптался немного на месте. Почувствовав себя уверенней, несколько раз подпрыгнул. Потом осмелел настолько, что побоксировал воздух длинной серией с уходом вниз от встречного. Покрасовавшись, поиграв мускулами, повернулся к девушке и смущенно произнес:

– Не знаю, что со мной такое было, и не понимаю, как ты меня оттуда вытащила. Знаю только, что было, и понимаю, что вытащила. Поэтому спасибо тебе, Тыяхша, за помощь. Большое такое спасибо и… И все такое.

Он не знал, как подушевнее выразить признательность. Не находил правильных слов. Если даже и знал их когда-то, то забыл. Совсем. С концами. Слишком долго был солдатом и слишком старался быть солдатом, чтобы помнить всякое-такое. На войне оно ведь как: сегодня тебя раненым кто-то вытащил с поля боя, завтра ты его вытащишь. Вот и вся благодарность. А тут…

Черт его знает, как надо.

Но, похоже, девушка не ждала от него специальных слов. То ли не считала, что сделала что-то, достойное таких слов, то ли к этикетным церемониям относилась сдержанно. Так или иначе, отмахнулась от его невнятицы, но потребовала:

– Стрелу отдай. Еще пригодится.

Тут Влад заметил, что до сих пор сжимает в правой руке золотой снаряд убойной силы. Причем с такой силой, что даже ладонь вспотела. Переложив стрелу из правой руки в левую, он сказал с улыбкой:

– Забрал царевич стрелу, поцеловал лягушку в нос, и стала та девицей-красавицей.

Девушка его улыбки не поняла:

– Ты чего это?

Быстро смекнув, что раз тиберрийцы улыбаться не умеют, значит, и не разбираются в подобных обезьяньих ужимках, Влад проглотил улыбку и объяснился:

– Сказку вспомнил. Мама в детстве рассказывала. Стрелу увидел, вспомнил. А тебе мама…

– Моя мама умерла при родах.

Тыяхша произнесла эти слова без придыхания, не ища сочувствия. Просто проинформировала.

– Извини, – тихо сказал Влад.

– Ничего.

– А мою маму убили.

– Кто?

– Люди. Злые глупые люди.

– Отомстил?

Вопрос девушки заставил Влада задуматься.

– Полагаю, что да, – сказал он через некоторое время. – Только, знаешь, легче мне от этого почему-то не стало.

Не желая больше говорить на больную тему, он протянул Тыяхше стрелу и заметил:

– Смотрю, крутая вещица. Похоже, наконечник из чистого раймондия?

– Из фенгхе.

– Я и говорю, из раймондия.

– Из фенгхе, – настаивала девушка.

– А почему он из… фенгхе? – не желая больше препираться, спросил Влад.

– Прежде чем выпить яйцо, нужно расколоть скорлупу. Так отец говорил, когда учил охотиться. Чтобы расколоть скорлупу Зверя, обязательно нужен фенгхе.

– Значит, Зверя можно убить только стрелой из фенгхе? – уточнил дотошный Влад.

– Ты меня не понял, – сказала Тыяхша, выразительно покачав головой. – Я же говорю, что фенгхе вскрывает оболочку Зверя. Успокаивает его хонгвей.

– Хонгвей?

– Да, хонгвей.

– Та молния, которой ты фиолетовую спираль раскурочила? – догадался Влад.

– Ты видел спираль?! – удивилась Тыяхша.

– Ясен пень.

– Пень… чего?

– Видел, говорю, спираль. И не одну.

– Ты же сказал, что не видел Зверя?

– До этого не видел, а после твоего золотого укола прозрел. Копошились там всякие разноцветные червяки. Самый жирный – фиолетовый. Ты его потом, когда сбежать хотел, срезала молнией. Тюк – и салют.

– Хонгвей – это не молния, – возразила Тыяхша. – Хонгвей – это…

Она задумалась.

Влад подождал, еще подождал, а потом помог:

– Сила, наверное, какая-нибудь магическая. Ага?

– Можно, конечно, и так назвать для простоты. На самом же деле это… Скажем так, вся энергия Мира.

– Вся?!

– Не веришь?

– Да как-то не очень.

– Но это так. Хонгвей – вся энергия Мира. Ее сначала вот здесь собирают. – Тыяхша коснулась ладонью солнечного сплетения. – А потом, когда понадобится, извлекают. И тогда она идет, идет, идет… – Девушка провела ладонью линию по животу, перевалила через тугую грудь, провела по шее, по дугам губ, по милому, чуть вздернутому носу, дотронулась пальцами до глаз, таких глубоких, что утонуть в них – только так, опустила руку и сказала: – Выходит через глаза и…

Влад представил, что это не Тыяхша, а он проводит ладонью по ее животу, груди, шее, касается кончиками пальцев губ. И сглотнул. После чего подумал: «Видимо, совсем оклемался, раз такие фантазии в голову лезут». А вслух закончил за девушку:

– И разрывает Зверя в клочья.

– Ну да. Сам видел. Высвобожденная энергия Мира разрушает чуждую ей энергию. Только сначала все же стрелой попасть нужно. Но если Зверь без оболочки, то можно сразу насылать на него хонгвей. А если он в двух оболочках, тогда в него две стрелы придется пустить.

– Что за оболочки? – не понял Влад. – О чем речь?

– Зверь принимает форму того, у кого украл аган… душу, – пояснила Тыяхша. – И эта форма – его временная защитная оболочка.

– Постой, ты сейчас сказала, у Зверя может быть две оболочки. Выходит, приняв чей-то облик, он на этом не останавливается?

– Продолжает. До Последнего Дня.

– Даже если принял облик человека?

– Все равно.

– Вот же ненасытная тварь этот ваш Зверь!

– Он не наш, он Бездны.

– Ну да – Бездны, конечно – Бездны, – исправился Влад. – Послушай, а если он, допустим, из троих душу вынул, то тогда нужно засадить в него три стрелы? Так?

– Конечно, – кивнула Тыяхша.

– А если восемь, то восемь?

– Восемь…

– Во, блин, матрешка!

– Что?

– Да ничего. В целом технология понятна: увидел, вскрыл, прикончил.

– Да, увидел и вскрыл, но только не прикончил, а успокоил.

– Какая разница?

– Убить можно только живое.

– Зверь не живой?

– Нет.

– Мертвый?

– Нет.

– А какой?

– Никакой.

– Ладно, пусть так – увидел, вскрыл и успокоил. Дело за малым: научиться видеть, раздобыть стрелы и обзавестись хонгвеем. Всего-то ничего!

– Хочешь? – спросила Тыяхша.

– Чего хочу? – не понял Влад.

– Научиться успокаивать Зверя.

– Думаешь, мне под силу?

– Думаю, да.

Пораскинув мозгами, Влад отверг заманчивое предложение:

– Нет, подруга, извини, но… – Задумался еще на секунду, но потом мотнул головой так, будто хотел стряхнуть севшую на нос стрекозу, и окончательно отказался: – Не помешало бы, конечно, да только спешу я.

– Куда? – спросила девушка.

– Да тут неподалеку. В Айверройок.

Ответ подействовал на Тыяхшу магическим образом – в ее глазах вспыхнула тревога. Она посмотрела на Влада так, будто только что его увидела – пристальным, изучающим взглядом. Медленно оглядела с головы до ног, а потом и с ног до головы. Но, видимо, ничего подозрительного в крестнике не обнаружила – мужик как мужик, мешком, правда, пыльным из-за угла ушиблен, но это не в счет. И спросила, будто проверяя, не ослышалась ли:

– Так, значит, ты в Айверройок идешь?

Влад уже понял, что ляпнул что-то лишнее, но летел с горки и повернуть не мог.

– Так точно, – кивнул он. – Точнее не бывает. Есть у меня там одно небольшое, но очень важное дельце. Вернее не дельце, а дело. Дело принципа.

– Какое?

Это уже было чересчур.

Не дождавшись ответа, Тыяхша глянула куда-то поверх его головы и вдруг заявила:

– Боюсь, до Айверройока не дойдешь.

– Почему это? – не понял Влад. Она произнесла только одно слово:

– Зверь.

И тут Влад крепко задумался.

Она была права. Где гарантия, что он во второй раз не вляпается в подобную бяку, природы которой так и не понял, но погибельную сущность уловил?

Нет такой гарантии.

– А что – в окрестностях Айверройока много этих чудищ? – полюбопытствовал он, стараясь не обнаружить беспокойства.

– Кишмя кишат, – огорчила его Тыяхша.

– Вот черт!

– Открою тебе тайну. Звери приходят из Бездны не просто так. Не для того чтобы порезвиться на лужайке. Все они пытаются добраться до Айверройока.

– Там что, медом намазано?

– Там Сердце Мира.

– Во как!

– Именно так. Их цель – Сердце Мира.

– Понимаю… То есть ничего не понимаю, но… – Влад мялся, не зная, как начать, а потом выпалил: – Слушай, а ты бы не могла проводить меня до Айверройока?

Вопрос Тыяхшу ничуть не удивил, она лишь уточнила:

– Прямо сейчас?

– Ага. Я бы тебе заплатил. Хорошо бы заплатил.

Она отказала не сразу. Немного подумала, что-то к чему-то прикинула, только потом сказала:

– Сейчас не могу. Отец ждет. Завтра утром – пожалуйста. Сейчас – нет.

– Жаль.

– Как есть.

Тыяхша, махнув на прощание, развернулась и направилась к коню, который уже нашел себе занятие – пасся невдалеке на вяло зеленеющем пятачке.

Когда девушка решительно воткнула носок сапога в стремя, ухватилась правой рукой за гриву, левой – за переднюю луку и одним пружинистым движением взлетела в седло, Влад подумал: «Странно. Садится с правой стороны. Левша?»

Едва он так подумал, Тыяхша столь же ловко спрыгнула и через секунду вновь оказалась рядом.

– Слушай, Влад, – предложила она с ходу. – Я тут подумала, почему бы тебе не пойти со мной? Переночуешь у нас, а завтра поутру провожу тебя в Айверройок. Бесплатно. Я и сама туда собиралась.

– Это точно?

– Ну да. Меня там братья ждут.

Влад впал в раздумья, как Геркулес на распутье. Решил просчитать варианты. Их было всего два: согласиться с девушкой и потерять время, или рискнуть, но выиграть время. Правда, выигрыш времени может обернуться полным п… Проигрышем.

– Так что скажешь? – поторопила его Тыяхша. Не дождавшись ответа, она пожала плечами: мол, как знаешь, и направилась к скакуну. Сделав два шага, буркнула: – Мое дело – предложить, твое – отказаться.

В ее голосе слышалась легкая обида.

– А это удобно? – спохватился Влад. Он был несколько смущен – его в гости лет десять не зазывали.

– Не понимаю, о чем ты? – кинула девушка через плечо.

– Ну прилично это?

Тыяхша развернулась:

– В каком смысле?

– Ну, блин, как сказать-то… Пристойно?

– Я тебя не в свою кровать зову.

– Да я не о том… Короче, не стесню я вас?

– А-а! Нет, что ты! Дом у отца большой, братья в Айверройоке, места хватит.

– А далеко дом-то?

– До заката успеем. Если поторопимся.

Проклиная в душе свое незавидное положение, Влад наконец рубанул:

– Ладно, согласен. Все равно деваться некуда. В открытый космос без скафандра не тянет.

– Вот и хорошо, – кивнула Тыяхша. – Пойдем.

– Подожди секунду, – попросил Влад. – Я за вещичками смотаюсь.

Он сбежал с холма к оставленному внизу мешку. Достаточно бодро, надо сказать, сбежал. Будто и не лежал несколько минут назад в пыли как тряпичная кукла.

Мешок Влад сразу нашел – валялся там, где его и оставили. А вот шляпу искал долго. Унес ее вызванный демоном вихрь к зарослям и закинул на верхушку одного из деревьев. Но стряхнуть труда не составило – справился и нахлобучил.

Про нее, про шляпу эту, и спросила Тыяхша, когда Влад вновь поднялся на гребень холма:

– Откуда она у тебя?

– Одолжил у одного парня на время, – неопределенно ответил Влад. – А что?

– Да ничего. У брата такая же. У старшего. Я ему из Киарройока привезла в подарок. Только та целая.

– Это у меня дырки для вентиляции, – объяснил Влад. – Чтоб голова не перегревалась.

Тыяхша не поверила:

– Издеваешься?

– А у тебя много братьев? – меняя скользкую тему, спросил Влад.

– Двое, – ответила девушка.

– А сестер?

– Сестер нет.

– Было у старика три сына, двое умных, а третий – дочь.

– Не поняла.

– Везет, говорю, тебе. Хорошо, наверное, быть сестрой двух братьев?

– Не жалуюсь, – сказала Тыяхша и предложила: – Ну что, пошли?

– Пошли, – согласился Влад.

– Ты в седле, я рядом.

– Почему?

– Ты еще слаб.

– А что, вдвоем нельзя?

Влад надеялся, что Тыяхша согласится. Он даже представил, как обнимет ее за талию. Обнимет бережно, но крепко. С той силой, с какой птицу в руке держат – и так, чтобы не улетела, но и так, чтобы не задохнулась. Только Тыяхша, будто заглянув в его фантазии, отрезала:

– Нельзя.

– Можно спросить почему?

– Спрашивай.

– Почему?

– Потому.

– Тогда так – ты в седле, а я рядом. Конный по пешему.

– Почему?

– Потому, – отомстил он, а потом напомнил: – Я мужик. Или ты не заметила?

Тыяхша спорить не стала и через миг оказалась в седле. Взяла мешок, приладила его к седлу и разобрала поводья. Пустила коня шагом и жестом пригласила Влада следовать рядом. Тот поторопился, но едва подошел ближе, конь покосился на него настороженным глазом и многозначительно хлестнул по крупу дымчатым хвостом.

Желая сразу наладить контакт с животным, Влад решился на банальную взятку. Стянул мешок, вытащил несколько кусков оранжевого пайкового сахара и сунул жеребцу в морду. Но только тот не обратил на лакомство никакого внимания.

– Что, не в коня корм? – спросил Влад, не убирая ладони.

Тыяхша погладила жеребца по холке и что-то сказала ему, наклонившись прямо к уху. Видимо, разрешила, потому что жеребец обрадованно фыркнул и быстро смахнул угощение шершавой верхней губой.

– Надо же, будто пес! – удивился Влад и схватился за путлище у левого стремени. Но потом передумал и быстро перешел на правую сторону.

Сам сначала не понял, почему так сделал, и только потом сообразил: чтобы шрам спрятать. А когда сообразил, удивился. Раньше как-то это дело по барабану было. Он в свое время и не убрал этот шрам, потому что не комплексовал никогда на свой счет. Если кто-то и спрашивал бестактно, почему, дескать, лицо не очистил, Влад отвечал заученно – так, как в детстве мама ему говорила: «Шрамы для настоящего мужика – пропуск в сердце настоящей женщины». А вот сейчас чего-то дал слабину. Видать, захотелось девушке понравиться. Ведь красавицы, они только в маминых сказках в чудовищ влюбляются. В жизни – нет.

Они тронулись в путь, и какое-то время шли молча. Потом Влад, неожиданно даже для самого себя, стал декламировать по-русски:

 
Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной.
Окинешь бегло целый круг.
 

– Это что? – не поняла Тыяхша, для которой стихи прозвучали набором хоть и мелодичных, но ничего не значащих звуков.

– Стихи одного древнего поэта, – ответил Влад.

– На каком?

– На языке предков моей матери.

– Переведи.

– Запросто.

И он перевел:

 
У тебя чудесные глаза, любимая.
В них живет волшебный огонь.
И когда ты их поднимаешь,
Становится так светло,
Будто небо озарила молния.
 

– Это об Охоте на Зверя? – внимательно выслушав, спросила девушка.

Влад покачал головой – нет, и пояснил:

– Это о любви.

– Разве?

– Точно. Там у поэта так дальше:

 
Но еще больше мне по нраву,
Когда ты закрываешь глаза
В миг сладкого поцелуя.
Тогда сквозь опущенные ресницы
Виден бледный огонь желания.
 

– Да, – согласилась Тыяхша. – Это не про Охоту. В ее голосе прозвучало некоторое разочарование.

– Тебе, похоже, не нравятся стихи о любви? – поправив сбившуюся набок шляпу, спросил Влад.

– Да нет, почему же. Если стихи хорошие, то очень даже нравятся.

– А мне показалось…

– Просто сейчас у нас такое время, что и не до стихов о любви, и не…

– И не до самой любви? Да?

– Да.

– Почему?

– Любовь изнуряет, – ответила Тыяхша после паузы, – делает слабее, уязвимее. Сейчас нельзя быть слабым. Идет Охота.

– Не согласен в корне, но спорить не буду, – сказал Влад. – Ладно, уяснил: любовь в морковь, лирику побоку – идет Охота. Тогда давай, начинай.

– Что начинать? – не поняла девушка.

– Как «что»? Чего такая недогадливая? Давай учи меня, как на Зверя охотиться. Чего зря время терять?

– Вот ты о чем.

– Об этом, об этом. Надеюсь, курс недолог?

– Для того, у кого есть способности, да.

– А для остальных?

– Для остальных он вообще не предназначен. Но в тебе задатки Охотника есть. Я вижу. Только одна беда – ты не веришь в существование Зверя. Сомневаешься. Цепляешься умом за то, что попал под воздействие природной аномалии.

Влад, ничуть не смущаясь, что его раскусили, решил взять риторикой:

– Но ты ведь веришь, что Зверь существует?

– Я не верю, я знаю, – твердо сказала Тыяхша.

– Вот и хорошо, что знаешь. А скажи, если еще один стрелок появится, пусть даже и не особо верящий в Зверя, хуже ведь не будет?

Видимо, в его словах имелось какое-то рациональное зерно, потому что Тыяхша, чуть подумав, согласилась:

– Да, хуже не будет. Чем больше Охотников, тем лучше.

– Ну вот, – обрадовался Влад. – Так что давай, выкладывай свои тайные знания.

– Да нет никаких особых знаний, – покосившись на него, сказала Тыяхша.

– Как это так?!

– Все, что нужно для Охоты на Зверя, у тебя уже есть. Надо просто этим пользоваться.

– Но ведь есть же какое-нибудь руководство по эксплуатации всего этого добра?