Текст книги "Последний рубеж"

Автор книги: Андрей Стерхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Главный сержант Моррис слова плохого не сказал. Прошелся вдоль строя с каменным лицом, а потом как рявкнет: «За мной! Бегом! Марш!» И погнал в охотку на червонец. А девяносто четыре пьяных обормота, матерясь и охая, потянулись за ним. Как были – в парадных мундирах с золотыми аксельбантами и еще совсем новых, хрустящих, натирающих мозоли, лакированных туфлях.

Влад смутно помнил этот смертельный марш-бросок. Помнил только, как блевал на кусты сирени теткиными пирожками. И помнил еще, что когда они на пару с Джеком Хэули тащили отключившегося Фила Тоя, хотелось сдохнуть. Упасть на траву и сдохнуть. Но не упал. И не сдох. Выжил.

И стал сильнее.

Потому что, как сказал однажды древний поэт Фридрих Ницше, что нас дрючит, но не убивает, то делает нас круче и потом спасает.

Или что-то вроде этого сказал поэт.

Или кто он там был…

Свернув с главной улицы, Влад пошел кружить по переулкам-закоулкам. Заблудиться не боялся, ориентирование на местности ему всегда давалось легко. Хоть в городе, хоть в лесу, хоть в чистом поле.

К кузнице подходил не со стороны ближайших домов, а, сделав большой крюк, со стороны пустыря. Когда вышел на позицию, упал за огромный валун. Высунул голову и обнаружил, что пришел зря. Оказалось, что и в самой кузнице кипит работа, и возле нее как-то слишком людно.

У входа гарцевали вооруженные всадники. Под их охраной какие-то люди выносили из кузницы деревянные ящики и грузили в фургоны. И погрузкой, между прочим, руководил старший сын кузнеца. Держал в руках фонарь и покрикивал.

«Вот зараза глазастая! – выругался Влад. – Догадался, что раймондий ищу, сообщил кому нужно. Надумали перепрятать».

Понаблюдав за происходящим еще какое-то время, решил сменить позицию. Вскочил и, придерживая шляпу, стремительно перебежал к зарослям, что кустились метрах в двадцати от кузницы. Сам маневр никто не заметил, но на месте вышла измена – кусты оказались такими плотными, что пришлось продираться, придерживая руками тугие ветки с острыми, будто вырезанными из жести, листьями. Шума избежать не удалось. Было б дело днем, никто бы, пожалуй, и не расслышал треска-хруста. Но стояла ночь, а ночью со звуками все по-другому. Ночью звуки ярче. Вот оттого так и вышло, что едва солдат залег, в ту же секунду раздался характерный свист и, оцарапав щеку, в песок воткнулась стрела.

«Твою дивизию!» – выдохнул солдат, резко повернулся на бок и затаился.

Взгляд его упал на кромку золотого наконечника, и тут же в голове мелькнула мысль, что, видимо, в городе на самом деле установлен комендантский час. А как иначе, раз стреляют вот так – на шорох и без предупреждения. «И это правильно, – похвалил защитников города Влад. – На войне как на войне».

Вопреки ожиданиям, ни одного болта больше не прилетело Мало того, между всадниками началась перепалка. Фраз, обрывки которых доносил ветер, землянин понять, конечно, не мог (говорили на муллватском), но догадался – кто-то кому-то за что-то вставляет. Когда шуметь перестали, один из всадников сорвался с места и поскакал к кустам. Подъехав, торопливо спешился, просунул руку между веток и стал, недовольно ворча, шарить перед носом Влада. Тот даже дышать перестал.

Впрочем, обошлось. Муллват быстро нащупал родное, выдернул стрелу из песка и поторопился к лошади.

Влад догадался, что отрядом командует Охотник. Это он объяснил несдержанному стрелку, что если даже и прячется в кустах зверь, то никакой это не Зверь из Бездны. Объяснил, выругал за пальбу без команды и послал за стрелой. Это ведь не те стрелы, которыми можно разбрасываться налево-направо. Это совсем другие стрелы.

Рассудил Влад так и вернул тесак в ножны. При этом не забыл поблагодарить судьбу за то, что не допустила ненужного кровопролития.

Лежать в кустах после этого волнительного происшествия пришлось недолго. Минут через пять погрузка закончилась, и фургоны под надежной охраной стрелков тронулись в путь: застучали по булыжникам деревянные колеса, заскрипели нагруженные оси.

При таких раскладах Владу ничего не оставалось, как на ходу поменять первоначальный план. Соваться в кузницу не имело больше никого смысла. Надеяться на то, что архаровцы оставили там хоть один слиток из ворованного раймондия, было глупо – пяти фургонов вполне достаточно, чтобы вывезти весь металл за раз. Это, во-первых. А во-вторых, кузница не пустовала: из трубы вовсю валил дым, гремел молот, а в щели неплотно прикрытой двери мелькали темные силуэты. Все говорило о том, что дядюшка Шагон организовал работу в ночную смену. Видать, заказов невпроворот. И все срочные.

Оставалось одно: увязаться за кавалькадой и проследить, куда хитрые муллваты будут перепрятывать металл.

Подхватив арбалет, Влад выскочил из кустов и пустился в погоню.

Нагнать обоз оказалось делом несложным. Пока возницы кружили по улочкам, выбирая такие, где фургоны могли пройти свободно, скорость была небольшой. Но вот когда выбрались из лабиринта на главную улицу, тут уже Влад стал отставать. Впрочем, сильно не расстраивался, поскольку считал, что самое важное – не упустить обоз из виду. А для этого вовсе не обязательно торчать рядом. Для этого достаточно держать один и тот же темп.

И, пожалуй, все бы у него получилось, если бы не произошло то, что произошло.

Когда Влад пробегал мимо постоялого двора, в трактире которого так славно давеча повеселился, на улицу выскочил знакомый трехногий пес. Пролез под воротами и поковылял наперерез.

Влад, сбавив темп, сунулся в карман за очередным куском сахара. Нашарил, вытащил и собрался швырнуть. Но не швырнул. Почуял неладное. Уж больно пес бежал странно: вроде и не бежал, а, неуклюже перебирая лапами, плыл по воздуху. И как только солдат обнаружил в движении пса некоторую несуразность, сразу увидел, что вовсе это никакой не пес. Псом там и не пахло. Сгинул трехногий. Отдал душу Зверю.

И теперь этот заморивший собаку Зверь решил прикончить человека.

Энергетический кокон надвигался как тормозящий у перрона поезд – уверенно, бесповоротно и никуда не торопясь. Влад уже уяснил, что кидаться с ходу не в обыкновениях этого загадочного существа. У него другие повадки. Притянув испуганный взгляд жертвы, он убаюкивает ее, околдовывает, лишает воли и только потом спокойно берет все, что ему нужно. Вот и этот экземпляр спокойно и ритмично пульсировал, насылая волнами парализующие флюиды, чтоб потом присосаться и высосать.

«Во хренатень-то!» – засунув кусок рафинада в рот, выругался Влад. Натянул на лицо висящую на шее маску. Вскинул арбалет. И прицелился в сероватый сгусток непонятно чего.

Мозг на этот раз легко справился с удержанием верного образа. Влад видел только кокон. Погибший пес перед глазами не маячил. Никакого давешнего мельтешения не было. «Вот это вот другое дело, – обрадованно подумал солдат. – Так-то можно воевать». И следом пронеслась у него в голове мысль, что мозг человеческий такая штука, что ко всему привыкает, под любую невидальщину со временем подстраивается и начинает работать с ней, как с чем-то очевидным. Задача человека – не дать своему мозгу расслабиться. Перетерпеть. С ума не сойти. А дальше – войдет в привычку. Как говаривал главный сержант Джон Моррис: «Если выдержишь и весел не бросишь, наступит миг, когда покажется, что идешь под парусом».

Высматривая, куда засадить, Влад увидел, что этот кокон несколько отличается от того, который расколошматили на пару с Тыяхшей. Этот поменьше, не такой мутный, и внешняя оболочка у него тоньше. Гораздо тоньше. Едва угадывается.

«Человечиной еще не закусывал, вот скорлупы, сука, и не нарастил», – сообразил Влад. И опустил арбалет. Вспомнил, что в данном случае можно обойтись и без стрельбы.

Тем временем Зверь замер метрах в пяти. Ближе приблизиться не посмел – почуял раймондий, что тяжелил колчан новоявленного Охотника. Но в то же время и отступать не думал. Не мог проигнорировать заложенный в него алгоритм действий. Замер на месте, слегка покачиваясь, как выстиранная простыня на ветру.

Влад злорадно – что, слабо подойти! – показал впавшему в ступор Зверю средний палец, после чего сосчитал количество цветных спиралей внутри кокона. Три их там крутилось. Лиловая, желтая и молочно-белая. По какой из них бить, Влад уже прекрасно знал: конечно, по лиловой. Вон она – кривляется, как пойманная на воровстве прислуга. Ну и срезал ее молнией недолго думая. А чего тут думать? Того и гляди, не сумев пробраться через глаза, начнет зверюга заливать в уши свою сладкую хрень. Поэтому поторопился. Проорал в сердцах:

– Никогда вам, твари, не прошу трехногого!

И долбанул.

Не без помощи, конечно, табельного браслета.

Посреди пустынной ночной улицы тут же вырос яркий лиловый куст. Осветил на несколько секунд окружающую невзрачность, пошипел и осыпался. Все – успокоился Зверь. Проще говоря, сдох.

Влад подбежал и с большим удовольствием потоптался на месте взрыва, гася ботами фиолетовые искры. Потом плюнул на это место тягучей сладкой слюной, рубанул тесаком по прикладу арбалета и прохрипел: «Второй».

Провозившись со Зверем, Влад безнадежно отстал от обоза. Фургоны скрылись из вида за поворотом. И даже поднятая ими пыль давно улеглась. Впрочем, что-то солдату подсказывало, что никуда обоз с выложенной плитами дороги не свернет. И кинулся догонять.

Уже через минуту дорога вывела его на центральную площадь города, по кругу которой стояли унылые административные постройки. Промелькнули исполненные на аррагейском языке вывески городской управы, почты и филиала Первого Федерального Банка Схомии. Во всех этих коробках из серого камня ощущалась некая несуразность: сами здания были древними, а вывески на них современными. Новой была только одна-единственная постройка – офис торгового представительства «Замзам Корпорации». Эта болотного цвета конструкция из стандартных модулей располагалась как раз напротив управы.

«Замзам-кола – всегда и всюду», – прочитал Влад известный рекламный слоган и сглотнул. Рефлекторно захотелось опрокинуть стаканчик-другой любимого с детства напитка. Но, похоже, бывает так, что «не всегда и не всюду», и это был как раз тот случай: на всех дверях (в том числе и на двери в помпезный офис производителя легендарного продукта) висели амбарные замки, а окна наглухо закрывали ставни. Похоже, что эвакуировался народ без паники, в соответствии с давно и толково разработанным планом.

Посреди площади стояла статуя метров в шесть высотой. Она представляла собой обнаженную женщину с обвислыми грудями кормилицы, которая держит над головой здоровенный шар. Что она собой символизировала, с ходу понять было нелегко. Возможно, мать-природу с солнцем Рригелем в руках. Возможно, что-то иное. Но только здорово смахивала эта сосредоточенная тетка на престарелую баскетболистку, выполняющую решающий штрафной бросок.

Глядя на каменное изваяние, Влад вспомнил другое.

На плацу Центра боевой подготовки имени командора Брамса стоит точно такая же женщина неопределенного возраста и неопределенного рода занятий. Только та в поднятых над головой руках держит не шар, а три соединенные между собой звезды и символизирует земную нацию, несущую всем прочим народам свободу на условиях равенства во имя братства. Во всяком случае, именно так утверждал в часы повышения уровня патриотизма главный пропагандист Центра майор… майор… Блин! Хрен вспомнишь за бесплатно фамилию этой штабной крысы. Впрочем, неважно, как его фамилия. Важно, что говорил. А говорил: мол, земная нация, новые рубежи, гражданский долг, воссоединение – ля-ля-ля, бла-бла-бла, шема-шема-шема… И все пафоса нагонял. Чтобы прониклись.

Ага, прониклись.

Сейчас!

«Вдова Полковника» – вот как на самом деле называли все ту каменную тетку. «Вдова Полковника» и не иначе.

Правда, когда какие-то балбесы отломили от равенства и братства свободу (а может, от братства и свободы – равенство или – кто там знает – братство от равенства и свободы), то все тут же принялись называть каменную бабу «Вдовой Подполковника». А как иначе? Все верно, название должно соответствовать содержанию. У простых и трезвых людей принято так. Потом тыловики заказали в ближайшей мастерской дешевую гипсовую копию свободы (братства или равенства) и вернули звезду тетке. Вновь стала она «Вдовой Полковника»…

Миновав площадь, Влад срезал путь через пустые прилавки городского базара, перебежал по мосту над оврагом, из которого воняло так, будто под завязку забит дохлыми крысам, затем вновь выбрался на главную дорогу, и через два квартала ему открылся вид на Хитрую Гору.

Что такого хитрого в этой горе, Влад не совсем понимал. Точнее, совсем не понимал. Холм как холм. Намного выше всех остальных холмов, расположенных в границах Айверройока, – и что? Назвали бы «Высокой» Горой. Было бы понятно, о чем речь. А так – что к чему?

Дорога стала огибать Хитрую Гору по дуге. Домов здесь было совсем мало. И чем дальше, тем этих темных строений со слепыми окнами становилось все меньше и меньше. Казалось, что город тут и заканчивается, что это его окраина, что дальше уже пойдут сплошные пески, камни и прочая требуха, привычная для здешних мест. Но дорога из плит вопреки ожиданиям не выродилась в грунтовку. Она по спирали повела на вершину горы.

Совершая подъем по серпантину, Влад к своему большому удивлению вскоре обнаружил, что Хитрая Гора расположена в самом центре города, а жилые кварталы разбегаются от нее волнами. Причем чем дальше от горы, тем кварталы плотнее, чем ближе, тем домов меньше и расстояние между ними больше. У подножия вообще никаких жилых построек не наблюдалось.

Вот так странно выглядел с высоты взлетающей птицы план города Айверройок.

Совершив за сорок минут несколько полных витков, Влад вполне благополучно добрался туда, где дорога подошла к вырубленной в скале арке. Не задумываясь ни на секунду, он прошел дальше и попал в узкое ущелье, наполненное клубами то ли густого тумана, то ли низовой хмари. Пришлось какое-то время идти на ощупь. Но очень скоро, шагов через пятьдесят, ущелье закончилось. Вынырнув из мутного киселя, солдат увидел нечто, отчего у него дух перехватило.

Оказалось, что дорога не заканчивается, а убегает вниз. А там, внизу, расположена впадина – вырезанное природой в горе блюдце размером в несколько десятков бейсбольных полей. В центре впадины за высоченной стеной – сложенной из белого камня короны с золотыми зубьями-башнями – угадывались очертания множества белокаменных зданий.

«Целый город, – подумал восхищенный Влад. – Город-крепость!»

Вглядываясь в завораживающие отблески ночных костров, в колыхание причудливых теней на стенах древних построек, солдат догадался, что это и есть то, что называла Тыяхша Внутренним Городом.

Пробежав вниз по дороге без малого три сотни метров, Влад остановился, сошел на обочину и принялся разрабатывать план дальнейших действий.

Щербатые плиты вели прямиком к обитым золотыми листами воротам. Иди и дойдешь. Только проникнуть в крепость таким путем представлялось делом нереальным – наверняка ворота под замком. А если даже на замок и не заперты, то стража выставлена. И выставлена не для того, чтобы всякого встречного и поперечного внутрь пускать. Можно, конечно, с боем прорваться. А смысл? Честолюбие потешить, порезвиться, но при этом весь гарнизон переполошить? Глупо. «А что, если представиться чин чинарем, наврать, что заблудился, ночлега попросить? – прикинул Влад. – Может, пожалеют глупого землянина?» Но тут же сообразил, что, если даже и пропустят, обязательно шпионов приставят. Тогда точно до раймондия не доберешься.

Мудрил-мудрил и, в конце концов, пришел к выводу, что, кроме как вскарабкаться на стену и втихаря перемахнуть через нее, никакого другого реального способа тайком пробраться во Внутренний Город нет. Ну а почему, собственно, и не вскарабкаться? Не стеклянная же она, эта крепостная стена. Из каменюк выложена, а значит, зазоры между ними имеются, трещины всякие, щели и выступы. Что мешает попробовать? Не торопясь, потихоньку-полегоньку, сантиметр за сантиметром. Должно выйти. Обязано. Получилось же на Суфанре, когда дикого снайпера из гнезда доставал. А там, между прочим, стена была из литого бетона. Правда, тогда Влад находился в лучшей физической форме и опять же кое-что из снаряжения под рукой имелось: веревки, «кошки», якоря, «гекконы» те же – перчатки с присосками из штурмового альпинистского комплекта. А сейчас… «Но Кугуар я, е-мое, или не Кугуар?» – подзадорил себя Влад и тут же выбрал в стене точку на девять часов, считая ворота точкой на шесть. После чего – среда не суббота, спецназ не пехота! – помчался к намеченной цели зигзагами.

Грамотнее было бы по-пластунски доползти. Тихой змейкой между камешками. Но дело уже к рассвету шло, и на чрезмерную осторожность времени не оставалось. Старался, правда, прижиматься как можно ниже к земле и использовать складки местности. Но местность складками не баловала. И вообще, ее тут будто вылизали. Ни валуна приличного, чтоб схорониться, ни кустика. И трава вся выжжена. Что с точки зрения охраны и обороны очень грамотно. Наверняка сверху вся округа днем просматривается как на ладони. Да и в лунную ночь – тоже.

Одолев половину пути, Влад напоролся на засаду. Случилась такая справа по курсу: вылез из дыры в земле заспанный бородач, наставил арбалет, что-то спросил и замер в ожидании ответа.

Дурачок.

Ему бы коров пасти, а не в засадах сидеть. Кто ж так делает? Если война, то на войне как на войне – сначала завали, а потом проверь по документам, кого завалил.

Но, видимо, тут еще не совсем война, раз так дядьке задачу поставили – в боевом охранении человеколюбие проявлять. То есть, прежде чем выстрелить, обязательное дознание проводить. Влад даже представил себе, как этого бедолагу инструктировали.

Скорее всего, так.

Если пролопочет подозрительный тип чего-нибудь в ответ на вопрос «стой, кто идет», считай его человеком и разбирайся по полной программе: кто таков? размер желудка? куда и зачем прешь среди ночи? А не ответит – Зверь. Тогда лупи по нему и зазывай страшным ором ближайшего Охотника.

«Гуманисты, твою дивизию! – выругался про себя Влад. – А если, допустим, был бы я немым от рождения или вследствие контузии? Что тогда?» Крикнул на аррагейском:

– Свои!

И всем своим видом показывая, что атаковать не намерен, опустил на землю арбалет. Но уже через секунду выхватил нож и с разворота метнул в потерявшего бдительность дозорного. Рукоятка угодила мужику точно в лоб.

Не успел незадачливый стрелок упасть, а Влад уже совершил кувырок вперед, еще один, и, подхватив с земли увесистый булыжник, – подъем разгибом. Булыжник пригодился, когда на шум из ямы выскочил второй дозорный. Этот даже арбалет не успел поднять. Мигом словил макушкой незамысловатый метательный снаряд и свалился туда, откуда вылез. Сделав дело, Влад упал на живот, замер, подождал несколько секунд, но больше никто не объявился. Дозор оказался парным.

В три кошачьих прыжка Влад очутился на месте. Сначала тесак родной разыскал, сунул в ножны. Только потом скинул оглушенного дядьку в незамысловатое фортификационное сооружение, состоящее из ямы и замаскированной дерном крышки. Когда дядька, проскользив по вырубленным в грунте ступеням, с глухим звуком шлепнулся на пивное пузо напарника, Влад наклонился послушать, как они там.

Подавали робкие признаки жизни – тихо постанывали. «Все верно, – подумал Влад. – От сотрясения мозга еще никто и никогда не умирал. К утру очухаются. Походят дня четыре с фингалами, и снова женихи».

Закрыл яму крышкой и с полминуты вслушивался в ночную тишину.

Дозорные из других секторов себя никак не обозначили. Подумал, либо посты прилично разнесены, либо, потеряв всякий страх, дрыхнут без задних ног. Чертяки непуганые.

Продолжив путь, Влад наткнулся на ров, от которого разило нефтехимией. Разбираться, что и зачем, не стал. Разбежался и перемахнул. Благо ширина была смехотворной.

Оставшиеся метры солдат преодолел без проблем. А по ходу все пытался понять, почему, собственно, работая против дозорных, не воспользовался силой браслета. Решил, что пока еще не привык к волшебным аттракционам. Да и толком не разобрался, что и когда от этого сурового устройства можно и нужно требовать. Так и подумал: «Вот время пройдет – освоимся».

А потом в голову пришла и задержалась на какое-то время правильная мысль, что злоупотреблять услугами браслета нельзя. Чего доброго собственные боевые навыки растеряешь. Запросто.

Добравшись до стены, Влад вынул из паза арбалета стрелу, сунул в колчан и, ослабив гайку на крестовине, сложил плечи оружия. После чего закинул его за спину, затянул ремень и подпрыгнул. Арбалет держался нормально, двигаться не мешал.

Закончив подготовку, Влад посмотрел наверх, чтобы оценить высоту, и почувствовал, как начали подрагивать мышцы. И как зашевелилась в груди холодная жаба, тоже ощутил. Не любил он работу на высоте, а эта крепостная стена, призванная защитить обитателей Внутреннего Города от всех бед Мира, выглядела вовсе не стандартным препятствием огневой полосы. Никак нет. Возводили ее древние строители на совесть. Каждый блок, из которых сложена, не меньше метра, и таких блоков тут – раз, два, три… Хрен знает, сколько тут этих чертовых блоков. Придется изображать воздушного акробата под куполом цирка. Да еще и без всякой страховки. Жуть!

Заключив с самим собой пари на восемьсот миллионов федеральных талеров, Влад перекрестился и пополз, стараясь не глядеть вниз и покрякивая от страха. А страх присутствовал. Куда же без него. Это только бойцы тморпов из полумифического отряда «Бессмертие», парни с ампутированной личностной матрицей, ничего не боятся. Ну и идиоты еще. Те тоже бесстрашны. Влад ни многопалым камикадзе, ни идиотом не был – брал высоту, преодолевая себя. А чтобы заглушить страх, принялся напевать маршевую песню. Ту самую, где: «Одна граната на всех, сэр. Одна сигара на всех, сэр. Нас ожидает успех, сэр? А как же, парни! И рай».

Выходило неплохо, совсем неплохо – карабкался технично, как заправский скалолаз: правой рукой зацепился, левую ногу подтянул, уперся в выступ, вытянулся, выкинул правую руку, пошел щель нащупывать, левую ногу приготовил… Даже азарт появился. И, пожалуй, так бы и добрался до самого верха. Но…

Увы.

Сумел подняться лишь метров на девять. На этой высоте под левой ногой предательски раскрошился выступ, и полетел Влад вниз, сначала царапая стену ногтями, а потом просто – переживая всю прелесть свободного падения.

Если бы сорвался на высоте пяти-шести метров, было бы не так ужасно. А тут все шло к тому, что если и не войдут ноги в пузо, то сломаются в десяти местах каждая. Скорее от отчаяния, чем осознанно, солдат призвал на помощь браслет. И – слава яйцам! – сработало: метрах в двух от земли падение резко прекратилось. В этот миг Влад испытал перегрузку, какую испытывают бойцы атаки, когда штурмовой катер закладывает настолько крутой разворот, что жалобно стонут силовые шпангоуты.

Чуть перепонки в ушах не лопнули.

Не успел очухаться, придавило к стене и поволокло в обратном направлении – наверх. Тут уже почувствовал себя куском мыла, которым водят по рашпилю. Хорошо еще умудрился запрокинуть голову, а то бы точно остался без лица. Стесало бы все на хрен.

А дальше – летел себя не помня. Дыхание перехватило. В ушах свистело. Сердце хлопало, колотилось и то и дело куда-то проваливалось. Приятного было мало.

Но все же лучше так, чем с высоты да о камни. Доставила его сила браслета наверх быстро, но тихо перебраться через стену, как задумывал, не получилось. Куда там. Попал скоростным лифтом из огня да в полымя – вынесло прямо на шагающего от башни к башне дозорного. Коротышка в нахлобученной по самые уши шляпе замер от неожиданности и выкатил огромные глазищи на зависшую в воздухе фигуру. Потом, испуганно крякнув, дернулся поднять арбалет. Но Влад уже ступил на стену и, ухватившись за цевье, не позволил ему это сделать. А потом, выдернув тесак, предложил на аррагейском:

– Купи игрушку.

Коротышка непроизвольно отшатнулся. Влад, поймав его на этом движении, провел заднюю подсечку и собрался рвануть к смотровой башне. Догадывался, что именно внутри нее устроена лестница, ведущая вниз.

Но шагу ступить не успел – в затылок уперлось что-то острое.

Оказалось, подоспел дозорный, что шел по маршруту обхода коротышке навстречу. Ткнул острием стрелы и что-то произнес на муллватском. Влад, сообразив, что раз не выстрелил сразу, значит, в плен берет, стал медленно поднимать руки. Но потом резко ушел вниз и подсел под противника. Тот такого дерзкого маневра не ожидал и машинально дернул скобу.

Коротышка к тому времени уже поднялся на ноги и тоже выстрелил по обидчику.

Арбалетные тетивы хлопнули одновременно, и все пошло к тому, когда в результате «дружеского огня» образуются два свежих трупа.

Но обошлось.

Стрелы встретились, столкнулись наконечниками и обе ушли на «мертвую петлю».

«На свете бывает даже то, чего на свете не бывает», – вспомнил Влад слова Тыяхши и присвистнул от удивления.

Только много часов спустя, когда прокручивал в памяти произошедшее чудо, сообразил, что все случилось не без помощи браслета. Мгновенно отреагировав, мозг отдал срочный приказ, и удивительная машинка сработала как надо.

Поверить в это было легче, чем в тупую случайность.

Да так оно, как потом выяснилось, все и было.

Дозорные, проводив болты взглядом, пришли в себя быстро. Тот, что за спиной стоял, бросил бесполезный арбалет и обхватил Влада руками. А коротышка тут же подскочил и, судя по изуверскому выражению лица, собрался отвесить обнаглевшему аррагу пару-тройку отменных оплеух.

Не желая допустить такого грустного развития событий, Влад подпрыгнул и врезал в грудь набегающему двумя ногами. Коротышка охнул и улетел вспоминать, как люди дышат. А стоявшего сзади Влад, освободившись рывком от захвата, просто кинул через бедро. Получилось эффектно, с большой амплитудой, но не очень удачно – бородач повалился спиной на внутренний парапет и заскользил вниз. И все из-за того, что, во-первых, стена была слишком узкой, метра три, не больше – на такой не поборешься. А во-вторых, на внутреннем ограждении древние строители явно сэкономили: в отличие от высокого бруствера, мерлоны которого были с человеческий рост, высота парапета не превышала метра.

Только каким-то чудом Влад успел схватить за руку вопящего от страха мужика. Уперся в борт ногами и стал вытягивать. Веса в мужике было килограммов под сто. А по виду не скажешь.

– Камни, что ли, жрал, твою дивизию! – крикнул Влад и грязно выругался.

И еще раз выругался.

Хотел еще, но не до того стало – зарычал от усердия. Все мышцы напряглись, жилы на руках и шее вздулись, верхние зубы вжались в нижние, глаза повылазили из орбит. И аж выгнулся весь. Чуть ли не на «мостик» встал. И в таком вот положении – с запрокинутой головой – увидел ночное небо.

Там, между прочим, было на что поглядеть.

Туч – ни одной, а вот звезды высыпали щедро. Яркие такие все, лоснящиеся. Эррха с Рроей младшим подругам не уступали – сочились пурпурным жирным светом и походили на налитые кровью глаза исполинского зверя, чей дикий нрав не предвещает ничего хорошего.

С большим трудом, но вытянул Влад не перестававшего голосить бородача. Выдюжил. Взял вес.

А тем временем к ним уже набежало человек по шесть с каждой стороны.

Хотя сердце Влада и было наполнено отвагой, но голова тоже не пустовала – подсказала, что сражаться нет никакого смысла. Было б дело на войне, живым бы не дался и с собой десяток прихватил. Но не на войне. Убивать никого не собирался. Не за тем пришел. Можно было, конечно, воспользоваться услугами боевого браслета. Но такие игры на высоте ни к чему хорошему привести не могли. А могли привести к тому, что уйма народу полетит с высоты и разобьется всмятку. Нет, нельзя браслет беспокоить. Спички детям не игрушки.

Ну а когда сообразил, что можно самому прокатиться вниз на невидимом лифте, было уже поздно. Подбежали, скрутили, стали мять бока и править ребра.

Закончилось тем, что, надавав тумаков, все оружие у него отобрали, руки связали, после чего дотащили до башни и на пинках спустили по узкой винтовой лестнице. Внизу вытолкали наружу и повели к одному из костров. Почему-то не к ближайшему, а к тому, что горел неподалеку от центральных ворот.

«К начальнику караула ведут, – предположил Влад. – Решили меня на бойскаутские значки выменять».

Он ошибся.

И понял это, когда среди стоящих у костра муллватов увидел Гэнджа.

Узнал его сразу.

И Гэндж его узнал.

– Ты зачем здесь, не свой? – спросил главарь налетчиков, вынув сигару изо рта. И даже вида не подал, что удивлен.

– Шляпу принес, – нашел что сказать Влад. – Ты обронил. Там, на Колее.

Гэндж кивнул и после небольшой паузы, которую потребовала очередная затяжка, что-то произнес на муллватском. Произнес негромко, но стоящий за спиной Влада стрелок поторопился вынуть нож и перерезать веревки.

Влад размял руки, снял шляпу и протянул Гэнджу:

– Держи.

– Оставь себе, не свой, – сказал Гэндж и пояснил: – Дар.

Влад вернул шляпу на место и, прижав руку к груди, изобразил полупоклон:

– Спасибо.

– Носи.

– Так я тогда пошел? – после небольшой паузы поинтересовался Влад.

Гэндж кивнул:

– Иди.

– А вещички?

Гэндж распорядился, и землянину вернули все – нож, арбалет и пистолетный комплекс «Ворон».

Сунув тесак в ножны, а пистолет в кобуру, Влад еще раз поклонился и развернулся, чтобы уйти куда подальше.

И столкнулся с Тыяхшей – нос к носу.

– Ты чего здесь делаешь? – удивленно спросила девушка.

– Не смог дождаться утра, – ответил Влад. – Соскучился.

– Правда?

– Правда.

– А как догадался, где найти?

Влад пожал плечами:

– Чего тут догадываться. Город будто вымер, а здесь, на горе, жизнь кипит, костры горят, служба несется. И фургоны туда-сюда снуют. – Ему надоело врать. – Фургоны с раймондием. С тем самым раймондием, который у меня украли. Вот он украл. – Он развернулся и показал рукой на Гэнджа. – Он и его банда.

Не все люди у костра поняли, что именно сказал Влад, но вызывающую интонацию уловили.

Вокруг стало очень тихо.

Разрядила обстановку Тыяхша – произнесла несколько фраз на родном языке.

Гэндж бросил сигару в костер и подошел. Схватил землянина за руку, прощупал сквозь ткань браслет. И будто все еще сомневаясь, спросил:

– Так ты, не свой, и есть новый Охотник? – Гэндж кивнул в сторону Тыяхши: – Сестра говорила.

– Не врала, – подтвердил Влад. И не стал объяснять, что стал Охотником случайно, по пьяной лавочке.

Гэндж хлопнул его по плечу:

– Чего, не свой, сразу не сказал?

– А ты спрашивал? – вопросом на вопрос ответил Влад.