Текст книги "Смутные дни (СИ)"

Автор книги: Андрей Посняков

Соавторы: Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Это мой трактир, Игнат! – рявкнул Субботин, стукнув палкой по полу. – До тюрьмы я его держал! Ты тут каким боком оказался? Амнистия вышла, я вернулся, так что отдавай, что моё!

Игнат, скрестив руки, покачал головой, его глаза сузились.

– Не так быстро, Егор Матвеич. Трактир я получил по закону, когда тебя посадили. Документы есть, всё у меня чисто. Думаешь, я такой лакомый кусок просто так отдам? Нет, твое время прошло.

Субботин, багровея, шагнул к стойке, его шрамы исказились в гримасе.

– Закон⁈ Какой закон к черту? Ты на моём наживался, пока я в кутузке гнил! Отдавай, Игнат, или худо будет!

Игнат, не дрогнув, упёрся руками в стойку.

– Пугать меня вздумал? Смотри, Игнат, времена нынче другие, а у меня друзья еще остались. Не твой это трактир больше, и точка. Не хочешь по хорошему, будет тебе по плохому.

– Ты меня не пугай!

– А не пугаю, я предупреждаю.

Он развернулся, стукнул палкой, и побрёл к выходу. Иван Палыч отшатнулся от окна, спрятавшись за сараем. Субботин, не замечая его, прошёл мимо, волоча ногу, и скрылся в переулке.

Вот так страсти. Субботин, не успев вернуться из тюрьмы, начал отвоевывать свои владения. Хваткий дядька.

Иван Павлович направился в больницу. М-да, будет о чем поговорить сегодня с Гробовским. Как бы настоящая война не началась за трактир. Кусок и в самом деле лакомый, просто так его отдавать никто не будет.

Подъехав к больничному двору, доктор заглушил мотор. Тишина настораживала: ни суеты, ни больных у ворот. Сняв шлем и очки, Иван Палыч поправил саквояж и вдруг увидел Аглаю, выбежавшую из больницы. Её лицо было бледным, глаза красными от слёз. Сразу понял – беда.

Иван Палыч поспешил к ней.

– Аглая! Что стряслось? – крикнул он, чувствуя, как холод пробежал по спине.

Аглая, вытирая слёзы дрожащей рукой, всхлипнула. Её фартук был смят, волосы выбились из-под косынки.

– Иван Палыч, они забрали его! Алексея! Гробовского забрали!

– Кто забрал?

– Пришли какие-то люди, в чёрных плащах, с револьверами. Трое, лица шарфами закрыты. Вломились в изолятор, вытащили Алексея Николаича и уволокли в телегу. Я кричала, хотела остановить, а один мне револьвер под нос сунул, велел молчать, не то хуже будет. Ускакали к лесу, в сторону Ключа!

Иван Палыч замер, сердце заколотилось.

– Чёрные плащи? С оружием? Когда? Давно?

– Полчаса не прошло, – всхлипнула Аглая. – Я не знала, что делать! Они ваш листок с «Infectio mortifera» сорвали, даже не испугались. Я кричала, говорю – умрете, зараза ведь. Да только они даже не послушали меня. Словно знали, что ничего там опасного нет. Иван Палыч, а вдруг его убьют?

Доктор сжал челюсть.

«Знали, где искать, – подумал он. – Кто-то проболтался».

Он положил руку на плечо Аглаи.

– Спокойно. С Гробовским ничего они не сделают.

В это хотелось верить. Но ведь если не убили тут, сразу, а куда-то уволокли, значит и нужен он им живим? Интересно знать бы еще, кому это «им»…

– Успокойся, – произнес Иван Павлович. – Мы что-нибудь придумаем. Вытащим Гробовского из беды.

И понял – бумажная волокита и отчеты по поводу сегодняшней проверки в Ключе отходят на второй план. Не до них сейчас. Совсем не до них.

Глава 6

– Как – увезли? Аглая, попытайся рассказать все более подробно, – сказал доктор. – Вот так просто – бросили на телегу?

– Так, Иван Палыч, – горестно вздохнула Аглая. – Бросили и увезли.

– Подожди, а Гробовский… Ччто Алексей Николаич? Не сопротивлялся? Не пытался бежать? – Иван Палыч недоуменно потер переносицу.

Как-то все это было не очень-то похоже на поведение Гробовского. Насколько его уже успел узнать доктор, господин поручик попытался бы вырваться, бежать… Уж револьверов бы точно не испугался, у него и у самого револьвер имелся… и еще небольшой пистолетик – браунинг. Так почему же… Разве что… Ну, да – испугался! Только не за себя – за Аглаю.

И все же… что-то тут было не то!

– А третьего дня кто-то у забора ошивался, высматривал… Мне показалось – Гвоздиков, Яким! Ну, помните…

– Не думаю, чтоб он так быстро из тюрьмы добрался… Не думаю… – покачал головой доктор. – Аглаюшка, успокойся… Давай-ка чайку! Посидим, да подумаем, как Алексею Николаичу помочь?

– Да как уж ему теперь и поможешь-то?

Иван Палыч, подбросив мелко наколотых дровишек, поставил на плиту чайник. Весело взвилось пламя.

Заведующая больничкой развязала принесенный из дому узелок. На этот раз не совсем калитки – просто пирожки из обдирной муки, с яйцом и квашеною капустой. Вкусные! Да когда у Аглаи было не вкусно? Видать, хотела порадовать дружка, однако – увы…

Увезли… Трое… Молодые парни в черных плащах. Сюр какой-то! Зорро… Фанфан-тюльпан!

– И что, мандата никакого не показали?

– Не! – девчонка шмыгнула носом. – Говорю ж, револьверт под нос сунули… А Алексею-то, может, какую бумагу и показали – я не видела.

– В сторону Ключа, значит…

Доктор снял с плиты закипевший чайник. Задумался, разливая кипяток по кружкам, куда Аглая уже успела сыпануть сушеного чабреца да кипрея. Хоть и не китайский чай, да все ж духовитый!

Ключ, дальняя деревня… Доктор припомнил парней, которые в него стреляли как раз по дроге на Ключ. Пришлось по другой дороге ехать – в обход… Хорошо, бандиты не погнались. Просто пугнули, отогнали… Чтоб, чего не надо, не увидал? Верно, так… Интеллигентные какие бандиты! А Гробовского вон, грубо бросили в телегу…

А доедет ли подвода до Ключа? Если бы поутру, по морозцу – да, но вот сейчас… Вряд ли! И, тем не менее – бросили и ускакали…

– Аглаюшка! Ты сказал – ускакали. Что же, у них, кроме подводы, еще и кони были?

– Так да. Двое на конях, один – в телеге. Кони хорошие, сытые… А гнедой-то жеребец и вообще знакомым показался! Кажись, я его у нас, в Зарном, видала.

Знакомый жеребец, хм… Лучше б из парней кого узнала!

– То есть, парни все – в черных плащах?

– Ну, в таких… из чертовой кожи… недлинных, – прикрыв глаза, задумчиво протянула заведующая. – Шоферы в таких обычно… и еще, говорят, летчики. Да и мОлодежь щеголять любит. Модничают!

– А… они тебе что-то сказали? Может, заикался кто?

– Да не помню я, – девчонка пожала плечами. – Они и не разговаривали-то со мной. Почти. Револьвертом погрозили – и все! Один – такой ловкой, за старшого у них – приказывал.

– Ловкий? – насторожился доктор. – А почему ты так думаешь?

– Видала, как на коня сел. Птицей – в седло! Да на дыбы – с шиком. Ну, того… жеребца гнедого… А до того – вроде как прихрамывал.

– Кто прихрамывал – жеребец?

– Да парень же! Этот мне постарше других показался… – Аглая налила чай в блюдце и потянулась к сахарнице. – Все молодые, хваткие… в шарфах.

– В зеленых? – вспомнив Рябинина, неожиданно хохотнул доктор.

Собеседница удивленно подняла голову:

– Почему – в зеленых? В обнаковенных шарфах, шерстяных, серых…

– А тот, что прихрамывал… Как именно, на какую ногу? – словно бы вспомнив что-то важное, Иван Палыч совсем позабыл про чай.

– Не знаю, как и сказать… Не то, чтоб совсем хромал… Да вот этак!

Встав, девушка прошлась по комнате, подволакивая левую ногу.

Не выдержав, доктор хлопнул в ладоши:

– Молодец! Молодец, Аглаюшка… Здорово все изобразила! Гнедой жеребец, говоришь… ногу левую подволакивает… ловок в седле… Ну, точно Аглая Федоровна – тебе в театре играть! Хотя бы в школьном – Офелию! Он как раз театр собрал, Шекспира ставит.

– Скажете тоже Иван Палыч, – сконфузилась девушка. – Вы чаек-то пейте – остынет! Я сейчас сахару наколю…

Щелкнули щипчики. Взяв в руку блюдце, Аглая подула на чай, отхлебнула… вернее – с шумом втянула в себя… Это называется – сёрбать. Все деревенские так пили – ловко. А вот у доктора не поучалось, хотя и пробовал. Обливался!

Ловко.

Доктор прикрыл глаза.

Не подвела профессиональная память! Тот ловкий парень, что был за старшего… Подволакивал левую ногу – осколок сильно повреди суставы и связки, и в здешних условиях ничего с этим поделать было нельзя. Хромал… Зато отлично держался в седле, еще бы – казак! И конь у него – огонь. Гнедой жеребец по кличке Арнольд!

Деньков! Прохор Деньков, урядник!

Становые в Зарном оба хромали – и Деньков, и его непосредственный начальник, пристав – штабс-капитан Петр Николаевич Лаврентьев.

Та-а-ак…

– Аглая, а ты наших становых давно ли видала? Ну, пристава с урядником?

Девушка поставила блюдце:

– Ой, Иван Палыч! Да-авно… Почитай, с месяц уже… Да больше! Как царя-то – того… так с тех пор и не видала. Так ведь их отменили же! Ну, всю ж бывшую полицию… Бедный Алексей Николаевич!

– Ничего, Аглаюшка! Думаю, с Алексеем Николаевичем не все так плохо будет. Услышим еще про него! Уж точно – подаст весточку.

Потянувшись, доктор поднялся на ноги и подошел к окну. Посмотрел, как шли по дороге на станцию люди. Верно, к поезду.

Ого! И Анна Львовна там! Тоже пешком… Между прочим, представитель власти! Что же ей экипаж-то не выделили? Так и ясно – время такое теперь.

– Я сейчас… – схватив оставшуюся еще со времен санитарного поезда шинель, молодой человек рванулся на улицу.

– Аннушка! Анна Львовна! Эгей!

– Иван! – обернувшись, улыбнулась учительница. Вернее, уже бывшая учительница, ныне же – облеченное властью лицо, представитель уездного Комитета Временного правительства.

– В город?

– Ну да… Совещание в Комитете. Сам генерал Лукъянов приедет, руководитель войск внутренней стражи. Царский еще!

– Так его что же – не того? – изумился Иван Палыч.

Аннушка засмеялась:

– Он же одним и первых новую власть признал! Вот и приказ издал – с призывом к своим войскам проявить лояльность и верность Временному правительству. Так что, по-прежнему – в начальстве. Одно слово – генерал!

– Да уж… Генералы у нас всегда в цене, при любой власти! – цинично хмыкнул доктор. – Жаль, к обычным поручикам, урядникам да штабс-капитанам сие не относится…

– Ничего-то ты, Иван, в политике не понимаешь! – Аннушка весело рассмеялась и потрепала возлюбленного по волосам.

Элегантная шапочка, горжетка. Модное пальто из плюша, зеленое с большими круглыми пуговицами. Серая юбка из тафты, с накладными – по последней моде – карманами…

– Ань! Тебя хоть в кино снимай! – восхищенно присвистнув, Иван Палыч хотел было схватить девушку в объятия, закружить… Да постеснялся прохожих.

– Ладно, пошла я… А то на поезд опоздаю. Сегодня, верно, у Ольги Яковлевны заночую…

– Ольге Яковлевне – поклон! Ох… Как бы она тебя курить не научила!

– Да ну тебя!

– Тебе бы экипаж, Анна! – засмеялся доктор. – С кучером! А лучше – какое-нибудь шикарное авто! «Роллс-ройс», «Лорен-Дитрих»… «Антилопа-Гну»…

– Да есть нас авто, в Совете… Какой-то английский грузовик. А в Комитете, между прочим – «Изотта Фраскини»! Правда, говорят, такая, что… ого-го и увы!

Фыркнув, Анна Львовна повернулась и ускорила шаг.

Вернувшись обратно в больничку, Иван Палыч доверил вечерний обход Аглае, сам же уселся писать отчет о скарлатине в деревне Ключе. Слава Богу, весна, день прибавился, и было еще светло – не надо было жечь керосин или те же свечи.

– В ходе беседы со старостой так же было выяснена целесообразность…

Или лучше – «прояснена целесообразность»? Нет – «целесообразно было бы…» Или, все же…

Тут доктор задумался, и с пера на листок писчей бумаги упала красивая синяя клякса.

– Вы прям, как ученик, – войдя в смотровую, улыбнулась Аглая. – Так, говорите, с Алексеем-то Николаичем нормально все будет?

– Думаю, да.

– А почему? Почему вы так… Ой! АвтО! – девушка подбежала к окну.

Иван Палыч и сам уже услыхал надсадный вой двигателя, перемежаемый какими-то хлопками навроде револьверных выстрелов.

– Кажется, застряла… Неудивительно – в нашей-то грязи!

Мотор взывал раненым динозавром, пару раз рыкнул… и затих.

– Ну, верно, сейчас к нам за помощью придут, – прокомментировал доктор. – Мы же тут рядом.

Он сам, любопытствуя, подошел к окну.

Открытый, с натянутым тентом, автомобиль, с колесами, как у телеги, вероятно, когда-то выглядел вполне себе презентабельно. Однако, заметно было, что колеса-то – разные, клаксона вообще нет, и хромировка на радиаторе и фонарях-фарах облезла. Какого цвета кузов, было не разобрать – забрызган грязью по уши.

Выбравшись из кабины, пожилой усатый водитель в крагах принялся крутить заводной рычаг, называемый остряками – «кривой» стартер. Впрочем, безуспешно… Поняв, что дело-то – швах, пассажиры вышли из салона и дружно зашагали к больничке. Первым шел субтильного телосложения юноша, кудрявый блондин в студенческой тужурке с золотистыми пуговицами и с непокрытою головою. За ним – трое солдат с винтовками с примкнутыми штыками! Да и парень был вооружен – поверх тужурки виднелась кожаная офицерская портупея с деревянной кобурою! Неужели – маузер?

– Инте-ересно, это еще что за делегация? – протянул Иван Палыч. – Ла-адно, поглядим… Небось, про кузнеца спрашивать будут… Или лошадь просить.

С крыльца донесся грохот шагов. Кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Тот самый субтильный юноша лет семнадцати – двадцати на вид. Однако, да – с маузером, а в петлице – красный бант! И весь из себя серьезный… серьезнее некуда.

– Здравствуйте! – вошедший поправил пенсе и строго посмотрел на доктора. – Кто здесь Ращупкина Аглая Федоровна, управделами земской больницы?

Спрятав усмешку, Иван Палыч кивнул на Аглаю:

– Похоже, что она…

– Да, я, – девушка поправила косынку. – А что случилось? И вы, вообще, кто?

– Начальник общественной полиции Зареченского уезда Петраков! – грозно расправив плечи, парнишка тут же стушевался. – Или уже – милиции… А, впрочем, неважно. Вот мой мандат!

– Да верю я, верю… – растерянно закивала Аглая.

Еще б не поверить, когда сразу за юным начальником сверкали штыками винтовки! И солдатики были такие… солидные…

– Это товарищи из Совета депутатов… – юноша оглянулся на солдат. – Оказывают поддержку…

Тут доктор хмыкнул: хорошо было бы сказать – «пока оказывают». Начало апреля уже! Скоро и знаменитые «апрельские тезисы» Владимира Ульянова (Ленина). «О социальной сущности двоевластия», еще там что-то… и – самое главное – «Никакой поддержки Временному правительству!»

Правда, в Советах пока что главную скрипку играли меньшевики и эсеры, а этим на Ильича было плевать. Так что, в случае чего, солдатики, несомненно, исполнят свой долг!

– Так вот! – между тем, откашлялся Петраков.

Петраков! Василий! А-а, вот о ком писали газеты.

– У нас имеются сведения, что в вашей больнице скрывается бывший жандарм и агент царской охранки… некто Гробовский. Попрошу его выдать!

Не зная, что и сказать, Аглая беспомощно посмотрела на доктора.

Пришлось вмешаться.

– Кто-кто? – глянув на представителя власти, иронически усмехнулся Иван Палыч. – Так вы уж, любезнейший, уточните – жандарм или агент охранки? Сколь помню, он вообще – сыскной, и должен бы проходить по министерству юстиции… у Александра Федоровича. А, впрочем, у нас его нет и не было! Прошу, можете здесь все осмотреть… Аглая Федоровна, покажите все господам… пардон – гражданам.

– А вы, вообще, кто? – Петраков, наконец, соизволил поинтересоваться. – И что делаете в учреждении Земского союза?

– Петров, Иван Палыч, земский врач, – светски представился доктор, – Я здесь работал когда-то… Нынче же – комиссар по медицинским делам уездного Комитета… Вот мой мандат!

Иван Палыч торжественно вытащил бумагу:

– За подписью господина Чарушина!

– Вы знаете Чарушина? – парнишка недоверчиво прищурился.

Доктор покивал:

– И его, и Ольгу Яковлевну. Это ж все наши, земские…

– Ныне – Всероссийский земский союз! Что ж, очень рад… – Петраков протянул руку. – То есть, получается, нас ввели в заблуждение? То-то мне сразу показался подозрительным этот тип… Гвоздаков… Гвоздев…

– Может, Гвоздиков? – ахнула Аглая. – Так вот это…

– Да, да, он… – начальник полиции (или уже – милиции) задумчиво покивал. – Его из Совета направили… как жертву царского режима, вставшего на путь исправления. Правда, мне он почему-то таковым не показался…

Гвоздиков!

Доктор похолодел… Нет, не обозналась Аглая. Успел-таки добраться до родных мест! Значит, и Сильвестр может быть где-то рядом. Субботин же тоже здесь!

– Что же, значит вы, гражданин Петров Иван Павлович, этого самого Гробовского не видели?

– Отчего же? Видели. Как какого-то бывшего схватили какие-то бандиты! А уж Гробовский то был или кто…

Кто-то истово забарабанил в окно!

Аглая дернулась:

– Так и стекло разобьют, ироды! Кто там?

Дверь отворилась.

– Господи… Викентий Андреевич! Что с вами?

Телеграфист.

Со станции. В одном сюртуке, растрепанный… и на лбу – кровь.

– Там… шофер сказал, что… Господа полиция! Помогите! Станцию грабят!

– Что-о?

– Станцию… целая банда… там…

Доктор закусил губу – Анна Львовна тоже там… Ждет поезда…

Услыхав о банде, Петраков с досадой хватанул себя по лбу:

– Эх, машина-то… Ничего, пешком… бегом! Солдатушки!

– Зачем бегом? – Иван Палыч уже принял решение вмешаться. – У меня мотоциклет, «Дукс»… Господин Петраков, идемте! Аглая, телеграфиста перевяжи…

– Мотоциклет? Славно! Быстро домчим! Так, граждане солдаты… Я – уехал, а вы – пешком!

– Ясно, гражданин начальник! Сделаем.

Надо отдать должное, Василий Петраков труса не праздновал и настроен был решительно, по-боевому.

Миг – и они с доктором уже летели в наступающих сумерках, освещая дорогу ярким светом ацетиленовой фары.

Вот и станция.

С виду, как будто все спокойно. На платформе полно людей. Ждут поезда. И не похоже, что кто-то их напугал.

– Хм, интересно… Что здесь можно грабить? – выключив фару, задумчиво протянул Иван Палыч. – Кассу? Так там такие суммы, что… Разве что телеграфный аппарат унести?

Петраков неожиданно улыбнулся:

– А буфет? Там ведь есть буфет?

– Ну, да-а…

– Вот, продукты и грабят… Потом на телегу и…

А ведь правильно сообразил парень! Недаром – полицейский начальник.

– Буфет, видно, заперли… – Василий рассуждал вслух. – Телеграфист случайно увидел, убежал… Бандиты же сейчас все тащат через кухонный вход… Надо искать подводу! Не так сие и сложно – где дорога, там и подвода.

– Вы ищите… А я на разведку… Если что – свистну три раза!

– Ага!

– Да! – не успев далеко отойти, доктор вдруг обернулся. – Тут разъездные пути… Если не подвода, то… Ищите дрезину!

– Дрезину? Ага-а…

* * *

Анну Львовну Иван узрел сразу, еще издали. Стояла на платформе среди всех прочих.

– Что, еще не уехала?

– Ох… Иван, напугал! Не уехала – в вагон не забраться! Народу-у… Это потому что поезд – дальний. Ничего, вот-вот местный поедет. Я думаю – уеду… Ой… Иван, ты как здесь?

– Телеграфисту плохо!

– Викентию Андреевичу? То-то смотрю – телеграф не работает. Буфет, кстати, тоже закрыт…

– Ладно, побежал я… Поезд не пропусти!

Обняв подругу, Иван Палыч, не стесняясь, поцеловал ее в губы.

Тусклый керосиновый свет. Пустой зал ожидания – все вывалили на платформу. Буфет тоже пуст – дверь на кухню заперта.

Что ж – служебный вход… или, как туту именовали – кухонный…

Черт! Надо было бы попросить револьвер.

Подумав так, Иван Палыч тут же и хмыкнул – тогда уж лучше винтовку! Еще лучше – станковый пулемет конструкции инженера Хайрема Максима, какой был когда-то на санитарном поезде.

Ага… Доктор едва успел спрятаться за угол, увидев, как из распахнувшейся двери появился парень с мешком!

Похоже, парень тоже что-то заметил. Сняв с плеч мешок, вытащил из-за пояса револьвер. С десяток секунд постоял, обернулся:

– Яким! Там кто-то это… следит!

– Кабы следили – давно бы взяли, – послышалось из подсобки. – Тащи, давай! Еще всего три ящика осталось. Тушенка!

Яким? Иван Палыч вздрогнул. Неужели, и вправду – Гвоздиков? Молодой бандит и старый враг, некогда цеплявшийся к Анне.

Эх, худо без револьвера! Надо хоть в управе спросить… В Комитете… А то вон, Петраков – с маузером! Так ему по должности.

Еще один парень… и еще… Вдвоем тащили ящик. Вот еще. Похоже последний. А вот и… Гвоздиков? А черт его! Поди, разбери тут – фонарь-то далеко…

Чуть выждав, доктор проскользнул мимо здания станционного вокзальчика и вслед за парнями нырнул в темноту.

Оказавшуюся не такой уж и темной – луна, да и фонари на разъезде… Ага! Вот они!

Чьи-то темные тени проворно тащили ящики и мешки.

Четверо. Всего-то четверо!

Эх, Викентий Андреевич – у страха глаза велики!

Хотя, если они все вооружены.

Доктор чертыхнулся, едва не споткнувшись о рельс. Железка! Значит, и вправду – дрезина. И эти парни… Те самые, что ограбили мельника? Очень может быть…

– Стоять! – хлестко прозвучало из темноты. – Именем правительства – руки верх, живо!

Громыхнул выстрел.

Парни побросали ящики и поняли вверх руки. Из-за деревьев, с маузером в руках, показался Петраков.

И снова выстрел!

Только на этот раз стрелял кто-то из бандитов.

Еще выстрел… еще!

– Да он тут один! Тоже мне, Аника-воин… Сейчас… Грузите ящики! А я добью…

А ведь и в самом деле – добьет!

– Руки вверх! – свистнув три раза, громко закричал Иван Палыч. – Живо – всех перестреляю!

Парни затаились и открыли огонь. Засвистели пули. Доктор прижался к семафору. Не хватало еще на рельсы залечь!

– Да нет там никого! На понт берут, сволочи! Кузьма, проверь! А я того…

Кто-то подбежал, стреляя из револьвера. Сбоку шмыгнул второй.

Однако, плохо дело!

– И этот один! – послышался крик. – Вон, за семафором!

– Палите, парни!

Снова раздались выстрелы. Разодрав рукав, пуля оцарапала доктору кожу.

Ну вот, ввязался!

Ну, так не оставлять же этого парня, Василия, бандитам на раздрай! У доктора и мысли такой не возникло. Тем более, Петракова он сам же сюда и привез. Теперь получается – подставил!

И что же, однако, теперь? А ползти к лесу.

– Похоже, готов… Я гляну! Кузьма, подстрахуй…

Кто-то бросился к семафору.

Выстрел!

– Кузьма-а! Ну, ты чего?

Снова выстрел.

Бегущий упал и завыл, катясь по шпалам.

Кто-то стрелял по бандитам из перелеска! Кто?

Послышался лязг и гул.

Оставшиеся в живых бандиты разгоняли дрезину. А ведь уйдут! Те, кто в живых остался… Двое… да и вообще – один… Интересно, как там Петраков? И кто, черт побери… А! Верно, солдатушки пешком добрались – успели.

– Иван Палыч! – вдруг тихо позвали сзади. – Ты как, цел?

– Да цел вроде…

Доктор быстро обернулся:

– Господи… Алексей Николаич! Ну, никуда от тебя не деться! Ты… ты как здесь? Тебя ведь… А-а-а! То был Деньков, урядник… верно?

– Лаврентьев тоже там, в лесу… прячутся, пока… неспокойно в стране, – подойдя, Гробовкий спрятал наган. – Предлагали и мне. Отказался… Я не разбойник, не волк. Я сыскарь, охотничья собака! Чего мне в лесу делать? Вот, сейчас на поезд – и в город. Пережду там. А там уж, как Бог даст…

– Удачи, Алексей Николаич! И спасибо тебе за все… Не ты бы…

– Спасибо. Ты это, Аглае объясни… как сможешь… Скажи, что не бросаю ее, вернусь, как только… в общем скажи ей… чтобы сильно не расстраивалась…

Шаги Гробовского затихли во тьме.

– Василий! Вы как там? – шаря по кустам, громко выкрикнул доктор.

– Кажется, немного ранен… – из кустов послышался стон.

Доктор улыбнулся, подходя:

– Ничего, перевяжем!

Где-то совсем рядом послышался стук колес. Поезд…