Текст книги "Бык в загоне"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

По-видимому, этот крик был условным сигналом, на который в кабинет ворвались несколько вооруженных людей в масках и камуфлированной форме. Один из них сильным ударом приклада автомата тут же сбил Сергея с ног. Двое других, проворно подскочив к лежащему на животе посетителю, скрутили ему руки за спиной и защелкнули на запястьях наручники. Все это время Луценко продолжал орать, обращаясь к милиционерам:

– Он обещал мне проломить голову, сказал, что убьет, вымогал деньги! Вы должны его обязательно посадить!

– Успокойтесь, Павел Андреевич, – сказал, по-видимому, старший из них, – посадим обязательно.

В машину его, – указал он на Сергея.

Двое оперативников, подхватив Никитина под руки, повели его в ожидавшую на улице машину и, зажав с двух сторон на заднем сиденье, уехали.

Находившийся все это время в «шестерке» Карпуха видел, как его пассажира увозила милицейская машина. Подождав, пока уедут милиционеры, он побежал к ближайшему автомату:

– Алло, Толян, это я – Карп.

– Что случилось, – заволновался Лысый, – проблемы?

– Москвича замели, – поспешно сообщил Поликарп, – уголовка.

– Бляха-муха, – выругался Сопко, – куда его повезли?

– Не знаю, – ответил Поликарп.

– Ладно, быстро сваливай оттуда. Что-нибудь придумаем, – закончил он разговор.

Повесив трубку, Карпуха сел в машину и поехал к своему шефу сообщить подробности происшедшего…

* * *

Озадаченный арестом друга, Анатолий начал накручивать телефонный диск. Дождавшись ответа, он, не здороваясь, произнес:

– Семен Михайлович, срочно нужна помощь вашего зятя.

– Что стряслось? – спросил сиплый голос.

– Кореша моего приняли. Очень надо помочь, – проникновенно просил Лысый.

– Кто?

– Скорей всего уголовка.

– Что шьют? – прозвучал короткий вопрос.

– Не знаю, но думаю – «вымогательство», – объяснял Сопко.

– Как фамилия твоего друга?

– Никитин Сергей Федорович, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, москвич, – не задумываясь, отвечал Толик.

– Ничего не обещаю, – произнес голос на том конце провода, – попробую. Перезвоню через час.

– За ценой не постоим, – заверил Сопко.

Трубка ответила короткими гудками.

* * *

Никитина привезли в районное отделение милиции, где при двух понятых обыскали.

К огромному удивлению задержанного, на столе рядом с паспортом, бумажником и всякой карманной мелочью появилась горстка патронов разных калибров. Он громко, чтобы услышали понятые, воскликнул:

– Я протестую, это провокация!

– Сейчас доорешься, – тихо пригрозил ему один из оперативников.

После того, как Сергей отказался подписать протокол допроса и задержания, а так же уклонился от допроса без адвоката, его отвели в камеру.

Жутко хотелось курить, но сигареты, равно как и все остальное, находившееся в карманах, были отобраны. В камере пахло человеческими испражнениями, потом, нестиранными носками и сыростью. Поборов в себе желание вызвать конвойного и попросить папиросу, Никитин улегся на жесткие нары.

Примерно через час с лязгом открылась дверь и на пороге возникла фигура старшего той оперативной группы, которая производила его задержание.

Присев на нары в ногах у Никитина, оперативник представился:

– Майор Прохоров Игорь Борисович, заместитель начальника отдела Киевского уголовного розыска.

Сергей никак не отреагировал на слова майора и, уставясь в потолок, продолжал лежать. Не дождавшись ответа, майор продолжил:

– Напрасно не хотите разговаривать, вы знаете, что обвиняетесь в вымогательстве?

– Начальник, не тяни меня за яйца, – грубо ответил Сергей, – ничего у вас против меня нет.

Показание лоха против моих. Один – один.

Слегка опешив от такой крутой тирады, инспектор ответил:

– Ах вот как! Значит, мы сидевшие. Тогда буду краток: возьмешь ты или не возьмешь на себя вымогательство, большого значения не имеет. Патроны-то у тебя при свидетелях вытащили, так что два года у «хозяина» попыхтишь.

– Не гони волну, начальник. Поживем – увидим.

– Для тебя я – гражданин майор, – разозлился Прохоров. – Никитин лишь ухмыльнулся в ответ.

– Значит, не будет у нас с тобой разговора, – пытаясь сохранить в голосе дружескую интонацию, спросил опер, – так надо понимать? Ладно, тогда поговорим по-другому, на языке жестов.

Сергей перевернулся на бок.

Видя, что дальше продолжать бессмысленно, майор открыл дверь камеры и бросил кому-то в коридор:

– Ремигайло, зайди.

В камеру ввалился здоровенный небритый тип с засученными рукавами, обнажающими густой волосяной покров на руках.

Майор жестом указал на лежащего и приказал:

– Подними этого жулика сраного и объясни ему, как у нас разговаривают с невежливыми гостями.

Подойдя вплотную к нарам, Ремигайло громко рявкнул:

– Встать, паскуда!

– Не рычи, горилла мусорская, – медленно поднимаясь, сказал Сергей.

После такого оскорбления Ремигайло побагровел до самого кончика своего пропитого носа. Достав из-за спины короткую резиновую дубинку, он нанес мощный удар по корпусу Никитина.

Стиснув зубы от жуткой боли, Сергей рефлекторно схватился за ушибленное место. Пятясь в угол, он пытался закрыться руками от мусора, наносящего удары. А тот, стервенея от собственной злобы, принялся колотить задержанного с удвоенным рвением.

Сергей знал по прошлому опыту, что скоро наступит спасительная отключка сознания, и он желал только одного, чтобы этот миг настал быстрее, а ментовская горилла бил, бил, бил, бил…

Экзекуция продолжалась минут десять, после чего выбившегося из сил Ремигайло сменил его шеф. Что было потом, Никитин не помнил: он все-таки потерял сознание и распластался на заплеванном полу камеры.

Когда Сергей пришел в себя, то увидел прямо перед собой лицо дежурного старшины.

– Оклемался? – и Сергею послышалось в его голосе некоторое участие. Тут к тебе адвокат приехал. Идти сможешь, или его сюда пригласить? – спросил дежурный.

– Смогу, – пробурчал Сергей, не узнав собственного осипшего голоса.

В кабинете следственной части районного отделения милиции, куда его ввели, сидел, разложив на столе какие-то бумаги, пожилой тучный адвокат с копной седых волос на голове.

– Линевич Самуил Яковлевич, – представился сидящий мужчина, доставая из нагрудного кармана дорого костюма очки в золотой оправе, и, водрузив их себе на нос, продолжил:

– Вам велела кланяться тетушка.

– Какая тетушка, – не понял Сергей, – что за лабуда?

Адвокат быстро шепнул ему:

– С этого просил начать разговор Анатолий Иванович Сопко. Но если вы не понимаете…

– Ах, простите, – Сергей хлопнул себя по лбу, – мусора все мозги отбили.

– Понятно…

Первая произнесенная Линевичем фраза была давним паролем, который знали лишь несколько человек. Когда-то давно, еще в зоне под Свердловском, они договорились, что при невозможности личного общения верить человеку, сказавшему эти слова, как самому себе.

Защитник, взглянув на избитого Никитина, покачал головой:

– Надо вас, батенька, быстрее отсюда вытаскивать, а то дело закроют, не доведя до суда ввиду смерти обвиняемого.

– Ничего, сдюжу, – Сергей криво улыбнулся разбитым ртом.

– Значит, так, – уже серьезно продолжал адвокат, – обвинение в вымогательстве рассыплется после первого допроса. Остается двести восемнадцатая – патроны. Фальсификация, конечно, но нам придется попотеть. Поработаем с понятыми. Да, кстати, необходимо срочно снять побои и выдвинуть обвинение против оперативников. Те же понятые подтвердят, что до водворения в камеру на вас не было следов от побоев. Дежурный по отделению уже дал мне письменные показания о том, что вы содержались отдельно от других задержанных.

Никитин слушал пожилого юриста не перебивая.

Тот продолжал:

– Сейчас я встречаюсь со следователем, попробую уговорить его обратиться к прокурору с ходатайством об избрании мерой пресечения подписку о невыезде.

– Попробуйте, – не очень веря услышанному, сказал подзащитный.

– Не падайте духом, – подбодрил его Линевич, – думаю, завтра, а может, еще и сегодня вы встретитесь с друзьями за пределами этого мрачного заведения.

– Ваши слова да Богу в уши, – пошутил Сергей, не веря, что такое возможно…

* * *

Адвокат знал свое дело. Утром следующего дня Сергей уже был на свободе. У выхода из милиции его ждали Лысый со своими товарищами. Крепко обняв друга, он усадил его в машину и отвез в ресторан «Крещатик».

Наблюдая, как Сергей жадно ест отбивные, Голик произнес:

– Все хорошо, что хорошо кончается. Адвокат говорит, что дело закроют.

– Толян, сколько я тебе должен? – спросил Сергей.

– Какой базар. Забудь, – возразил тот. – Окажись я на твоем месте, ты бы тоже мне помог. А иначе дружба – лишь пустые слова.

– Ты же меня знаешь, я не люблю оставаться должником, – настаивал на своем Никитин.

– Ну что ж, мне для этого в обезьянник прописаться на твое место и ждать, пока ты меня вытащишь? – Лысый громко засмеялся и неожиданно произнес:

– А того козла, что тебя заложил, я лично за яйца подвешу. Пацанам своим я уже сказал, они его всерьез пасут. При удобном случае засунут в багажник и привезут ко мне в погреб.

Сергей категорически возражал против такого поворота сюжета:

– Нет. Им я займусь сам. Спасибо, конечно же, за заботу, но я этому пидару слово дал. Я свое слово держу.

– Жаль, а я уже так настроился, – посетовал Сопко.

– Он денег много должен, – объяснил Сергей, – поэтому еще поживет.

– Ладно, это твои дела, как хочешь, – согласился Лысый с доводами товарища, а затем, оживляясь, посмотрел в сторону входной двери, – а вот к нам и сестры милосердия пожаловали!..

Сопко не ошибся – в «Крещатике» появились Маша и Марина.

– Сюрприз! – воскликнула брюнетка. – Ну как самочувствие, больной?

– Да, не фонтан, придется применить лечебный массаж с сексуальной терапией, – подвела итог блондинка, весело рассмеявшись.

Глава 5

Вот уже второй день подряд Сергей Никитин следил за Луценко. Жизнь генерального директора фирмы «Рента» не отличалась большим разнообразием впрочем, примерно то же самое можно было бы сказать о жизни почти любого постсоветского бизнесмена.

График его передвижений по Киеву был до предела прост. В восемь тридцать утра бизнесмен выезжал из дома на левом берегу Днепра в сторону офиса – как правило, через мост Патона Весь день должник Злодея проводил на работе. Правда, отследить его перемещения внутри здания было невозможно, да Никитин и не ставил перед собой такой задачи. Около девяти вечера коммерсант возвращался домой – и все.

В общем, ничего заслуживающего внимания Сергею заметить не удалось. Если не считать неприметного синего «Москвича», который появился к концу второго дня и проделал весь путь от улицы Красноармейской до подъезда дома Луценко в районе Русановки.

Совпадения быть не могло, владелец «Москвича» делал ту же работу, что и Сергей.

Синий «Москвич» замер в нескольких метрах от машины генерального директора. Причем около часа из его машины так никто и не вышел. Убедившись, что его не заметили, Сергей вернулся домой.

Он тут же позвонил Лысому.

– Толик, это я, Сергей. Всего на пару слов, – сказал Никитиню. Помнишь наш разговор по поводу того негодяя?

– Барыги, что ли? – уточнил Лысый.

– Вот-вот.

– Что случилось?

– Ты своих пацанов снял с наблюдения?

Сопко ответил не раздумывая:

– Как договаривались, а что?

– Да так, ничего, – Сергей выдержал паузу, – просто нашего бычка еще кто-то пасет.

– Это не мои, точно, – заверил друга Анатолий. – Отвечаю…

– А чьи же тогда?

– Понятия не имею.

Никитин повертел трубку в руках и, стараясь не выдать своей озабоченности, сказал:

– Тогда извини, спокойной ночи.

– И тебе тем же по тому же месту, – ответил Сопко и повесил трубку.

А Сергей крепко задумался.

* * *

А безвыездно сидевший в Берлине Самид Мирзоев тем временем продолжал строить радужные планы своих побед: для этого у него было все – и деньги, и время, и люди, а главное – дьявольское желание стать хозяином всего на свете…

Мирзоев с детства представлял себя большим начальником. Однако его неудовлетворенное тщеславие не могло быть утолено на берегу Каспийского моря, в прекрасном белом городе, построенном жадными до нефти англичанами. Поэтому с приходом к власти Горбачева он отправился в Германию попытать счастья.

В действительности его и там никто не ждал.

Отец отговаривал его от поездки на чужбину.

– И чего тебе не хватает? – спрашивал Мирзоев-старший. – Институт окончил, можем тебя устроить в районный исполком или, хочешь, откроем кооператив, слава Аллаху, не нищенствуем, скромная копейка всегда имеется, старый Мирзоев, конечно же, кривил душой: на самом деле его капитал был прямо пропорционален занимаемой более пятнадцати лет должности.

Однако Самид поступил по-своему и поселился в Западном Берлине, получив вид на жительство и право на работу, и, как оказалось, не ошибся.

Используя подаренные отцом деньги, он занялся спекуляцией, отправляя в Союз дешевый ширпотреб и получая от этого огромные барыши.

Через пару лет дело развернулось с еще большим размахом.

Теперь Мирза, как уважительно называли его соплеменники, важно раздувал щеки и раздавал указы работающим на него землякам, которые челноками следовали через границу, везя на родину джинсы и дешевые двухкассетники, а обратно контрабандой – золото и валюту, не брезгуя даже столь любимой на Западе русской водкой, черной икрой и расписными матрешками.

Жить бы человеку и радоваться, если бы не одно «но» – неудовлетворенное тщеславие и мания величия.

Еще до того, как Мирза открыл свой план Тахиру, его «посол» Палад встретился с одним из высокопоставленных работников Министерства внутренних дел Украины и передал тому деньги за арест якобы когда-то досадивших Мирзоеву криминальных авторитетов, подчеркнув при этом, что они делают одно общее дело.

Тогда же было намечено два десятка крупных целей в Киеве, Одессе, Харькове и Крыму.

По странному стечению обстоятельств в этом списке оказался и Луценко, ни сном ни духом не подозревающий о нависшей над ним опасности..

«Москвич», на который обратил внимание Никитин, принадлежал одному из боевых звеньев мирзоевской группировки. Однако об этом ему предстояло узнать позднее…

Сергей, поморщившись, посмотрел в сторону «Москвича» и подумал, что это, может быть, простое совпадение Однако секунду спустя он с негодованием отбросил эту мысль.

Совпадений в подобных вещах, как правило, не бывает, тем более, что тут завязаны очень большие деньги, а Луценко, по справедливым догадкам Никитина, был в Киеве не самым бедным человеком.

Пока же Сергей, терзаемый многочисленными вопросами, продолжал наблюдение уже не столько за директором «Ренты», сколько за пассажирами «Москвича», прикидывая в уме, кем же они могли быть посланы.

Ранним апрельским утром Никитин подъехал к дому Луценко.

«Москвич» уже был на месте.

Выйдя из своей машины, Сергей подошел к загадочному автомобилю. Он увидел в салоне троих кавказцев, лица которых нельзя было назвать доброжелательными.

– Кацо, – обратился Сергей к водителю, держа в правой руке незажженную сигарету, – огоньку не найдется?

– Вах, какой я тебе кацо? – возразил тот.

– Ну извини, – Сергей изобразил на лице смущение, – так как с огоньком?

Водитель достал из кармана и протянул ему зажигалку. Не спеша прикурив, Сергей вернул ее владельцу. Удаляясь, он еще раз взглянул на автомобиль. Кавказцы уже забыли о нем и направили свои взгляды в сторону подъезда.

Сергей включил магнитолу и, поймав какую-то легкомысленную мелодию, задумался. Его мысли были прерваны гудком автомобильного клаксона.

«Вольво» Луценко стояла у подъезда, за рулем сидел незнакомый парень лет двадцати с необъятной спиной и маленькой головкой с ежиком коротко стриженных волос, возвышающейся над широкими плечами.

Минут через пять после сигнала из подъезда вышел Луценко. Едва он захлопнул за собой дверцу, как машина, противно пропищав фирменными покрышкам, скрылась за поворотом. «Москвич» последовал за ней.

Сергей решил пока оставить слежку и отправился в ближайшее кафе перекусить.

На свой наблюдательный пункт он вернулся лишь вечером. Тандем «преследуемый – преследователь» еще не появился. Сергей, выключив надоевшую за день кассету, настроил частоту своего приемника на волну местного радио. Он пытался по отдельным понятным словам уловить суть сказанного на украинском языке, но очень скоро это занятие ему тоже надоело, и он вернул кассету на прежнее место.

Открывая третью за сегодняшний день пачку сигарет, он узнал в подъехавшей к дому иномарке машину хозяина «Ренты».

Кавказцы также не заставили себя долго ждать.

Правда, на этот раз они не остались сидеть в своей машине. Как только водитель-«качок» на шведском авто выехал со двора, азербайджанцы бросились вслед за Луценко, который вошел в подъезд Выждав минуту, Сергей осторожно последовал за ними…

* * *

Да, жизнь любого человека полна превратностей и случайностей. По мнению Никитина, только очень глупые и самоуверенные люди могут считать, что они вершат свою судьбу. Конечно же, никому не возбраняется «делать себя самому», но никогда нельзя забывать о Его Величестве Случае – иначе говоря, о той самой волшебной, почти мистической фразе: «если бы»…

Но теперь она в большей степени относилась к преследуемому с двух сторон Луценко – который, разумеется, даже не подозревал об этом.

Ни Сергей Никитин, ни трое преследователей-азербайджанцев не знали, что бизнесмен Луценко сегодня отправился не к себе домой, а поднялся этажом выше, чтобы сыграть с соседом в шахматы – это и спасло его от расправы.

Подойдя к двери квартиры коммерсанта и прислонив к ней ухо, Сергей различил приглушенный шум. Еще не понимая до конца смысл происходящего, он достал из кармана куртки предоставленный ему Лысым новенький американский «кольт», прикрутил к стволу глушитель и, дослав патрон, снял оружие с предохранителя.

Нажав на входную ручку остававшейся не запертой двери, он тихо проскользнул внутрь.

И тут его взору предстала такая картина.

Один из недавних пассажиров «Москвича» держал под прицелом пистолета до смерти перепуганную молодую девушку.

Двое других с пахабными улыбками на лицах медленно стягивали с нее домашний халатик.

По лицу девушки катились слезы отчаяния, однако она не издала ни звука. Тот кавказец, что держал в руке оружие, принялся расстегивать брюки, то и дело приговаривая:

– Эй, зачем плачешь, да. Мы тебя убивать не будем, – и, помолчав, добавил:

– Сейчас. Сначала поиграем. Я первый, – улыбнулся он, обращаясь к приятелям.

Те, что держали девушку, заметили в дверном проеме Никитина, но не успели ничего сказать. Он успел вплотную приблизиться к стоящему с пистолетом налетчику, упер глушитель своего «кольта» тому в затылок и, не делая паузы, нажал на спусковой крючок.

Забрызгав все вокруг кровью и мозгом, кавказец мешком рухнул на пол. Сергей перевел дуло на бандита, что стоял ближе к двери. На лице его отразился звериный испуг. Сергей произвел еще один выстрел и, не глядя на отлетевшего к стене азербайджанца, взмахнул стволом и скомандовал оставшемуся в живых:

– На пол, сука!

Тот поспешно выполнил приказ.

Подойдя к нему, Сергей с силой ударил его по ребрам носком ботинка.

– Хочешь жить – говори, – нехорошо прищурился Никитин.

Кавказец испуганно заморгал.

– Что говорить, да? Вай-вай, все скажу. Не убивай только…

– Кто вас послал и что вам надо? – Сергей для верности еще раз стукнул причитающего налетчика.

– Мирза сказал убить коммерсанта, да, – последовал ответ.

Никитин нахмурился – он прежде не слышал такого имени.

– Кто такой Мирза? И зачем вам понадобился директор?

– Честное слово, не знаю, мамой клянусь, – заныл азербайджанец, – а Мирза – это наш пахан, вор в законе. Так Махмуд говорил.

– Где найти этого Махмуда? – Сергей спокойно разглядывал свою жертву.

– Махмуд здесь лежит, да, ты ему голова разбил пуля, – путая от страха русские слова, сказал кавказец.

– Кто еще из ваших в Киеве?

– Клянусь Аллахом, больше ничего не знаю, – кавказец попытался приподняться, но Никитин прижал его к полу подошвой тяжелого ботинка.

– Где вы жили в Киеве?

– Вай-мэ, не убивай, я не помню дом. Проспект какая-то, или Самолетный, или Аэродромный, – поверженный силился вспомнить название улицы.

– Может быть, Воздухофлотский? – предположил Сергей.

– Вай, молодец, да, вспомнил, точно этот – Ваздафлотский, – с трудом выговорил кавказец и добавил:

– У Махмуда книга в кармане, там записан. А больше, клянусь, ничего не знаю.

– Очень жаль, – только и произнес Писарь, нажав на курок.

Пуля, пробив голову несостоявшегося насильника, подбросила его тело, после чего он навсегда затих. Подойдя к трупу Махмуда, Сергей, стараясь не испачкаться в крови, обыскал карманы и извлек на свет записную книжку в кожаном переплете.

Все это время полуобнаженная девушка не проронила ни слова, замерев в той позе, в которой и застал ее Сергей. Взяв за руку онемевшую от ужаса девушку, Никитин отвел ее в ванную, где смыл с нее следы кровавой драмы.

– Кто ты? – спросил он.

– Хозяйка, – побелевшими от ужаса губами прошептала та.

– Дочь Луценко?

– Да-а-а-а…

Все так же безвольно она позволила себя одеть, после чего Сергей отвез пережившую нервный стресс дочь несостоявшейся жертвы к себе на квартиру.

Влив в нее добрую порцию водки, он уложил ее на кровать, а сам разместился в кресле напротив. Не прошло и пяти минут, как девушка погрузилась в тревожный сон. Сергей же несколько часов напролет, боясь пошевелиться, не спускал с нее глаз.

Только теперь он как следует разглядел ее.

У нее были правильные черты лица с резко очерчеными, слегка пухлыми губами, которые гармонировали с мягким овалом подбородка и чуть вздернутым кончиком миниатюрного носа. Свободно раскинувшиеся по подушке русые волосы создавали вокруг головы некое подобие нимба…

В душе появилось странное чувство, как будто в этом нежном создании жила часть его самого. Было трудно поверить, что это – любовь.

Внезапно раздался непонятный шум. Сергей открыл глаза, удивляясь тому, что заснул.

Кровать перед ним была пуста.

Неужели все это ему приснилось?

И не было никаких кавказцев, никакой крови… и самое страшное – не было той девушки…

Из туалета послышался звук спускаемой воды. И Сергей ощутил, как к нему возвращается чувство радостного спокойствия. На пороге появилась Она.

От угнетенного состояния не осталось и следа.

Волосы были аккуратно расчесаны, а на тело была наброшена одна из его рубашек.

Улыбаясь одними уголками губ, Она произнесла извиняющимся голосом:

– Простите, но я не нашла ничего подходящего из своей одежды, поэтому воспользовалась без спроса вашим гардеробом.

Да, похоже, девушка уже пришла в себя.

Встряхнув головой, как бы отгоняя от себя наваждение, Никитин поспешно ответил:

– Делайте все, что хотите, этот дом в вашем распоряжении, по крайней мере до тех пор, пока я здесь.

– Спасибо, – ответила она звонким девичьим голоском.

Они с любопытством рассматривали друг друга.

Первой прервала паузу девушка:

– Меня зовут Виктория, а вас?

– Сергей, – назвал он свое настоящее имя, и спохватившись, добавил:

– Вы наверняка голодны, пойдемте, я что-нибудь приготовлю.

Они прошли на кухню.

Наблюдая за тем, как Сергей пытался порезать мороженое мясо, Вика сказала:

– Стреляете вы здорово, а вот готовить не умеете, поэтому позвольте этим заняться мне, – она решительно отстранила мужчину и, ловко орудуя кухонным ножом, спросила:

– Сережа, а вы милиционер или кагэбист?

– Ни то, ни другое. Я бандит, – ответил он, откровенно глядя ей в глаза, – или, если хотите, – бывший уголовный преступник.

Нисколько не смутившись услышанным, Вика поинтересовалась:

– А почему вы меня увезли, или это относится к роду ваших занятий?

– Не хотел, чтобы вас мучили расспросами менты, вам нужно было время прийти в себя, – не обращая внимания на вторую часть вопроса, объяснил Сергей.

– Понятно, – просто ответила девушка.

Пока готовился ужин, они молчали. Вика хотела вымыть посуду, на что хозяин возразил:

– Оставьте, завтра сам все приберу.

– Не-а, – бросила она, смешно сморщив лицо.

Он невольно засмеялся.

– Почему вы смеетесь? – удивилась Вика.

– Просто у вас было такое выражение, что я не смог сдержаться, объяснил Сергей.

– Дурацкая привычка, – Вика опять сморщила лицо, – как любит говорить мой отец.

– А кстати, вы знаете, что ваш отец вошел в подъезд, и мне до сих пор непонятно, куда он делся? – перешел Сергей на другую тему.

– Он обычно по вечерам, когда мама уезжает к бабушке, ходит к дяде Володе играть в шахматы, – пояснила Вика.

– Это-то его и спасло, – понял Сергей.

Виктория закончила мыть посуду, и они прошли в просторную гостиную. Открыв сервант, Никитин достал бутылку водки и, жестом указав на нее, спросил:

– Вика, вам налить?

Она недовольно поморщилась:

– Я в своей жизни ничего, кроме шампанского, не пробовала.

Промолчав по поводу сегодняшней дозы, он извлек из недр бара бутылку шампанского. Разлив спиртное по бокалам, он предложил тост:

– Давайте с вами выпьем за то, чтобы все благополучно закончилось.

– Может, перейдем на «ты»? – предложила девушка и добавила:

– А я хочу выпить за Его Величество Случай, который дал мне возможность познакомиться с таким мужчиной. За тебя, короче!

– За тебя, – сказал Сергей.

– За нас, – подытожила она и до дна осушила свой бокал.

Самид сидел в роскошном кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и курил толстую кубинскую сигару, – из голливудских фильмов азербайджанец знал, что так ведут себя люди уважаемые и независимые, те, кого называют «финансовыми воротилами с Уолл-стрита». Наверняка точно так же вели бы себя и представители того мира, к сопричастности с которым Мирзоев так стремился, но куда ему путь пока что был заказан.

Причина, побудившая Мирзоева принять такую импозантную кинематографическую позу, была очень веской: сюда, на Курфюрстендамм, прибыл его двоюродный брат – Расул.

Мирзоев в последнее время терпеть не мог родственников – и вовсе не потому, что они отличались несносностью характра, а потому, что родственники, узнав о его немецких достижениях, толпой повалили в Германию жаловаться на свою бедность.

– Сгорбленная фигура Расула, сложенные на животе руки, подобострастный взгляд – все это не оставляло сомнений в том, что двоюродный брат прибыл именно с такой целью.

Однако Самид – хитрый человек Востока – сразу не показывал своего недовольства, делал вид, что очень рад приезду дорогого родственника.

Поцеловавшись с братом, он небрежным жестом пригласил его за стол. За несколько минут длинноногая секретарша накрыла его – на столе появились дорогие напитки, черная икра, балык, экзотические фрукты.

Глаза Мирзы самодовольно блестели – вот, мол, какой я богатый, вот, мол, что я могу себе позволить – не то, что ты…

Однако спустя несколько минут Самид понял, как он ошибся!

– Как дела в Баку? – спросил он брата.

– Ой, плохо дела, – запричитал родственник, – совсем плохо…

– Что так?

– Торговли нет, бизнеса нет, ничего нет… Какой может быть бизнес война ведь!

– Умный человек всегда найдет себе дело, – нравоучительно сказал Самид.

Расул сглотнул слюну и ничего не ответил – он ждал подходящего момента, когда с Самидом можно будет говорить о самом главном – ради чего, собственно, он и приехал в этот дом.

– Не получается… – родственник деликатно отщипнул виноградинку.

– Что?

– Бизнесом заняться.

– Ну, ты ведь всегда был человеком неглупым, – похвалил гостя Самид. Скажи, чего тебе не хватает для полного счастья?

Именно этого момента, этого невольно вылетевшего неосторожного слова давно ждал Расул – еще в поезде он просчитывал, как поведет беседу с родственником, и фраза «чего тебе не хватает?», по его подсчетам, была в беседе ключевой.

Облизавшись, подобно помойному коту, Расул с важностью экономического эксперта, выступающего на сессии Верховного Совета, изрек:

– Начального капитала.

– Денег, что ли? – Самид, не утруждавший себя изучением политэкономии, даже не знал, что скрывается под этим мудреным термином.

– Ну да, денег.

Теперь Самид понял, откуда ветер дует, – понял и напрягся, как натянутая тетива лука.

– И сколько?

Расул неопределенно повертел в воздухе пальцами.

– Ну, не знаю.

– Чего же ты тогда разговор начал?

– Ты спросил – я ответил, – с чисто восточной хитростью произнес гость.

После этих слов в комнате на некоторое время воцарилась тяжелая, томительная тишина – было слышно, как где-то между двойными рамами билась ожившая по весне муха.

Расул начал издалека.

Мол, он всегда знал, что Самид – порядочный человек. Что всегда помогал менее удачливым и менее умным родичам. Что именно для этого он и организовал свою «Общественную организацию для помощи беженцам из республик Кавказа». Что…

Самид перебил его:

– Так тебе денег надо?

Тот сглотнул набежавшую слюну и быстро-быстро задвигал кадыком.

– Да.

– И сколько? Но предупреждаю, что много я тебе дать не смогу, – сразу же спохватился Самид.

На лице Расула появилась издевательская ухмылка.

– Ты ведь так богато живешь! – он выразительно скосил глаза на стол. И икра, и балык, и все остальное… А машина какая! В Баку даже у Алиева такой никогда не было!

Это был тонко задуманный тактический ход – во-первых, подчеркивая богатство Мирзы, Расул грубо льстил ему, а во-вторых – давал понять, что если родственник так жирует, то не грех бы было помочь и другим…

– Денег нет, – Мирза поджал губы.

– ?

– Правильно говорят умные люди – чем у человека больше доходов, тем у него больше расходов.

Я ведь и беженцам помогаю…

– Если беженцам помогаешь – почему бы тебе родственнику не помочь? последовал совершенно резонный вопрос.

– Гуманитарную помощь высылаю… – словно не расслышав последней реплики, продолжал Самид.

– Но ведь и я нуждаюсь в такой же помощи!

– Разве ты беженец?

– Зато – родственник, – выкрутился Расул.

– У меня, считай, пол-Баку родственники, – последовал ответ.

– Пойми меня…

Справедливо рассудив, что разговор не закончится, пока Расул не получит хоть что-нибудь, хозяин кабинета, подавив в себе безотчетный вздох, вышел из комнаты.

Он вернулся через минут десять – достал из кармана портмоне, расстегнул его и вытащил десять бумажек по сто марок.

– Помни мою доброту…

Мирзоев вглядывался в купюры, как смотрят в лица хороших друзей перед расставанием – еще миг, тронется поезд, и неизвестно, увидишь ты своих близких или нет…

Правда, друзей у Самида никогда не было (были компаньоны, прихлебатели и телохранители), но деньги заменяли их с лихвой; по крайней мере, сам он был именно такого мнения.

Расул уже протянул руку к маркам, но Самид решительно отвел ее в сторону.

– Я даю тебе эти деньги не в долг… Я даю тебе их насовсем. Пользуйся, – сказав это, Самид улыбнулся. – Но смотри…

– Это мне?

– Тебе, тебе, – ухмыльнулся богач.

– А Назиму?

Самид так и отпрянул от удивления.

– Кто? Что?

– Я ведь с родным братом приехал…