Текст книги "Бык в загоне"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Послушай, а если ты меня так наколешь…

Получается, что я как бы и вор?

– Для настоящего, патентованного вора нужно еще и купола нарисовать, авторитетно заявил Пантелей.

– Хрен с тобой, гулять так гулять! – воскликнул Самид. – Рисуй, братан…

* * *

Одесский вокзал знаменит многим. Любитель одесско-еврейского фольклора сразу же вспомнит известный шлягер «Семь-сорок»; репатриант, проживающий ныне в каком-нибудь кибуце под Хайфой, – толпы страждущих уехать на Землю Обетованную, которые стояли тут в семидесятые годы, а обыватели и воры – как лихо исчезают тут сумки, чемоданы и баулы.

Скрипнули тормоза; проводница, пройдясь по купе, объявила на каком-то жутком диалекте:

– Кгаджане, Одесса-мама подошла до перрона…

Выходьте.

Вещей у Анатолия Сопко было немного: закинув на плечо спортивную сумку, он привычно огляделся по сторонам. Вроде бы все нормально – никакой опасности.

А навстречу ему уже шел Соловей – он широко улыбался, глядя на Лысого.

Рядом с Владимиром Юрьевичем следовали три «торпеды», нагло тесня от пахана встречных прохожих.

– Привет, как доехал? – Соловьев действительно был рад Толику.

– Вашими молитвами, – последовал ответ.

– Как Крытый?

– Велел кланяться.

На этом процедура встречи была закончена: Толика усадили в роскошную «БМВ», и автомобиль, описав правильный полукруг, помчался в сторону Пушкинской.

Особняк Соловья стоял в двух кварталах от всемирно известного оперного театра. Яркое южное солнце отражалось в лужицах воды – не в пример Москве, в Одессе-маме регулярно мыли мостовые. Радужная бензиновая пленка поигрывала на поверхности луж, и у Лысого от всего этого поднялось настроение.

Оглядев придирчивым взглядом жилище одесского авторитета, Толик удовлетворенно присвистнул.

– Губа не дура…

Явно польщенный такой оценкой Соловей, как и подобает людям его ранга, скромно опустил глаза:

– Не мое.

– Как это?

– Взял в аренду… Ненадолго, только на пятьдесят лет.

– А чего это у вас власти такие жадные? Взял бы сразу Оперный театр и памятник гражданину Ришелье в придачу…

– Братве не понравился, – хмыкнул тот в ответ.

Да, жилище авторитета действительно впечатляло: роскошная комната, больше похожая на конференц-зал в пятизвездочной гостинице, была обставлена мебелью в стиле а-ля Людовик XIV, тяжелая бронза, явно не ереванского производства, зеркала, сделавшие бы честь дворцу Воронцовых…

Несмотря на теплую погоду, в камине, отделанном мореным дубом, потрескивали сосновые поленья – яркие огоньки радовали взор. Во всей необъятной комнате витал запах смолы: все это пробуждало в памяти картины мирные и благодатные.

Однако предстоящий разговор был весьма далек от благодатных и мирных тем…

– Звери, которых мы прихватили, – начал Толик без всякой подготовки, дали нам пару адресов…

– Где?

– Да тут, у тебя.

С этими словами Сопко протянул хозяину дома листок, исписанный мелким почерком.

– Чайник, – коротко позвал Соловей.

Один из телохранителей подошел к пахану.

– Где это? – спросил Владимир Юрьевич, указывая на один из адресов.

– Сухой Фонтан, – ответил охранник.

– А это?

– Улица Черноморской дороги, – удивленно уставился Чайник на Соловьева. – Тут же написано…

– Сам вижу, – хозяин поджал губы. – Позвони Штуке, пусть подтянется со своими «быками»…

Лысый, подавшись корпусом вперед, настороженно поинтересовался:

– Хочешь взять их прямо сейчас?

– А чего их брать? Глушить, паскуд гнилых, и весь базар…

– Я хочу, чтобы они повякали. Писарю нужен адрес Мирзы, – объяснил гость свою заинтересованность.

Соловей задумчиво почесал за ухом.

– Для этого Штука не подойдет… Чайник, – он остановил охранника, отмени приказ. Штука умеет только разрывать и калечить, – пояснил он Анатолию.

Телохранитель ждал новых указаний и стоял на месте, пока Соловей думал. Молчание продолжалось достаточно долго. Наконец Лысый первым нарушил его:

– Дай мне человек пять со стволами и три тачки.

Я разберусь сам.

– Ты гость, – запротестовал хозяин, – не дай Бог чего… Крытый на меня зверем смотреть будет по жизни.

– Ну ты даешь, Соловей, – улыбнулся Лысый, стараясь вложить в свою улыбку максимум предупредительности, – я, в натуре, не институтка… И не нам с тобой свои потроха беречь.

– Как хочешь, – согласился Соловей. – Чайник, ты слышал наш базар? Поедешь с гостем. А людей все-таки у Штуки возьмешь. Они побойчей других будут.

* * *

Ехали на трех машинах: два скоростных «бимера» и «восьмерка». По адресу на Сухом Фонтане никого не оказалось – Лысый даже приуныл. На всякий случай оставить засаду и двигаться дальше, на улицу Черноморской дороги…

Старая «хрущевка», заплеванные, пахнущие прокисшими щами и половиками подъезды, помойные коты, то и дело снующие по лестницам, – человеку, который родился и вырос в подобных трущобах, нельзя было рассчитывать на что-нибудь стоящее в жизни.

Двое людей Штуки стали на лестнице, третий – у самой двери.

– Чайник, как будем их выкуривать? – тихо спросил Лысый у «торпеды».

– А чего их выкуривать? – удивился тот. – Дверь высадим, и все дела…

– А соседи?

– Если стреляют не в них, они хавальник не раскроют.

– Ладно, – после непродолжительной, но выразительной паузы сказал Сопко, – принимаю! Спрячьтесь за угол, я сам позвоню.

Подельники быстро и четко выполнили приказ.

Толик с силой вдавил кнопку звонка.

За дверью послышались осторожные шаги.

– Кто там? – голос был с явно кавказским акцентом.

– Здравствуйте, мне Расул нужен, – откашлявшись, произнес Лысый.

Именно это имя называл ему в Киеве Руслан. По его словам, Расул должен быть старшим в их бригаде.

– А ты кто такой?

– Я от Руслана, – все так же спокойно ответил гость.

Послышался щелчок открываемого дверного замка. Как только между дверью и косяком образовалась минимальная щель, Сопко с силой ударил по ней ногой, выхватывая на ходу пистолет.

Хозяин «хрущевки» явно не ожидал такого поворота событий: он был буквально отброшен в противоположный конец прихожей.

Лысый с людьми Соловья замешкался буквально на какое-то мгновение, но этого вполне хватило, чтобы поверженный азербайджанец успел выстрелить. Стоявший рядом с Лысым «бык», схватившись за плечо, свалился на заплеванную лестничную площадку, взвыв от боли.

Автоматически, не вспоминая о том, что хотел взять кавказцев живыми, Толик несколько раз выстрелил в голову противника. Третьего выстрела он мог и не делать – тот был мертв.

– Прошмонайте хату, – коротко бросил он.

«Быки» бросились выполнять распоряжение.

– Никого, – послышался через несколько минут голос Чайника – он был в самой дальней комнате.

В этот самый момент снизу послышались крики – Лысый, нервы которого были взвинчены до предела, невольно вздрогнул. Вслед за криком раздались беспорядочные выстрелы.

Бросившись вниз и увлекая за собой бойцов, Сопко выскочил на улицу.

Взгляду его предстала достаточно неожиданная картина: из подъехавшего, пока они были наверху, «Москвича» со стороны водителя вывалилось тело бородатого детины. Легкая спортивная куртка еще недавно белого цвета была сплошь залита кровью.

Из-за угла соседнего дома вел беспорядочный огонь третий и последний оставшийся из группы Расула.

Сопко со своими людьми, используя всевозможные прикрытия – от тонкого ствола тополя до сваленной под окнами дома кучи отходов, вяло отстреливались.

Вдруг Чайник резко вскочил из-за мусорного бака и, петляя, бросился в противоположную от стрелявшего сторону. Обежав вокруг дома, он оказался за спиной кавказца и что было силы заорал:

– Брось волыну, мразь.

Услышав неожиданный окрик, тот развернулся на сто восемьдесят градусов, явно намереваясь убить Чайника, но тот опередил кавказца. Громко тявкнув, короткий ствол импортного револьвера выплюнул сноп огня. Пуля пробила голову азербайджанца, и тот, отброшенный силой выстрела, медленно сполз по стене дома.

В этот момент подбежал Лысый. Уставившись на то, что еще несколько минут назад было головой человека, он в сердцах сплюнул:

– Тьфу… бля… скопытился!

– Угу… – уныло пробурчал Чайник.

– Ладно, уходим, – распорядился Сопко.

Через час, сидя на мягком антикварном диване в доме Соловьева, Анатолий рассказывал ему о происшедших событиях.

Видя, как расстроился киевский гость. Владимир Юрьевич ободряюще произнес:

– Да будет тебе киснуть, ну пошмаляли зверей, и ладно:

– Крытый очень рассердится, – грустно протянул Лысый.

– С Колей я сам поговорю, – предложил Соловей, набирая номер киевского «авторитета».

– Спасибо, Соловей, за поддержку, только я «косяк» запорол, мне и на правилке ответ держать, – мрачно поблагодарил Анатолий одесского пахана.

– Тоже мне, «косяк» нашел! – возразил Соловьев. – Так масть легла, твоей вины здесь нет.

– Давай трубку, – Сопко протянул руку, поднес телефон к уху и, услышав голос Крытого, сказал:

– Коля, это я. Лажа вышла, мой бок…

Во второй раз за вечер Лысый рассказывал о происшедшем, он старательно подбирал слова, пытаясь зашифровать текст:

–..гости обожрались, и все пьяные. Что делать?

В динамике зависла пауза, после чего Кроменский произнес:

– Домой езжай, – и повесил трубку.

Глава 9

Все было бы прекрасно, если бы не одно обстоятельство: как выяснилось, процесс нанесения татуировок – достаточно болезненный: будто бы тысячи ненасытных злых ос впиваются в тело жертвы.

Самид понял это сразу – как только Император взял в руки иголки и тушь.

– Ой, не так сильно! – взмолился Самид, когда первая игла вонзилась в его тело.

Пидар отпрянул – он не ожидал, что его клиент так бурно отреагирует на боль. Даже он, Император Пантелей Звездинский, не кричал так отчаянно, когда на зоне в Пермской области его насильно татуировали очень специфическими наколками.

– Мы ведь договорились, – «петух» принялся увещевать азербайджанца, потому как деньги за выполненную работу ему были обещаны после операции.

– Больно же… – тихо стонал Мирзоев.

– Терпи, брателло, перетерпишь – будешь самым настоящим вором в законе, – возразил Кольщик, обмакивая иголку в тушь.

– А долго еще?

– Да ведь я только-только по трафарету купола рисовать начал, – весело откликнулся Император.

Мирзоев сжал зубы, чтобы не закричать, но это не помогло – слезы брызнули из его глаз.

Стоявший рядом Тахир молча извлек из кармана надушенный носовой платок и вытер им раскрасневшееся лицо патрона.

Терпеть, к сожалению, пришлось долго: Звездинский начал с самого тяжелого и ответственного – с церковных куполов: они, как известно, являются «фирменным» знаком отличия настоящего вора.

Затем перешел к бубновому королю.

– Может, не надо? – еще раз осторожно поинтересовался он, понимая, сколь нелепо будут смотреться на спине Мирзы изображения знака воров и знака пидаров.

– Надо, – всхлипнул Мирзоев.

– Точно?

– Но ведь это блатная наколка? Уважаемая? – осведомился Самид, постанывая.

– Еще какая!

– Давай…

– А ты не будешь кричать?

– Постараюсь…

– Молодец, пацан, быть тебе вором, – похвалил его пидар. – Ну, держись…

Татуирование продолжалось более трех часов – Император все-таки жалел клиента: то и дело давал ему передохнуть.

Наконец, когда все было закончено и свежетатуированный Самид, закурив, уселся в кресло (при этом он старался не прикасаться голой спиной к обивке, чтобы не вызвать болезненных ощущений), вконец обнаглевший пидар подошел к клиенту поближе.

– А я тебя еще кой-чему могу научить… – загадочно произнес он.

Мирза взглянул на него исподлобья.

– Чему?

– Хочешь – «пальцовке» научу?

– А что это?

– Ну, без «пальцовки», браток, никакой ты не вор… Надо учиться.

– А как это?

– Триста марок, – скромно заявил Император.

Обучение «пальцовке», в отличие от нанесения татуировки, не было связано с болезненными ощущениями, и потому Мирза согласился:

Достав из бумажника деньги, он протянул их «учителю».

– Ну, смотри!

Пидар, дико вытаращив глаза, раскинул татуированные пальцы веером и страшно, словно желая кого-то напугать, зашипел:

– Бля буду, в натуре, щас вальну… Понял?

Самид коротко кивнул.

– Ага.

– Повтори!

Не стоит и говорить, что у азербайджанца с первого раза ничего не получилось – Пантелей только головой покачал.

– Нет, не то… Смотри! Бля, козлина, щас вальну на хер в натуре… Ну?

Мирзоев послушно повторил – теперь Звездинский остался доволен.

– Ну, ничего… Ты с самого утра, как зубы почистишь, становись в ванной у зеркала и тренируйся…

– Хорошо, – азер сглотнул слюну. – Так и поступлю… А теперь, – он кивнул Тахиру, – закажи машину, мне надо в офис… А потом мы с тобой в автосалон поедем.

– А я?

– Что-то еще?

Состроив заговорщицкое лицо, Император произнес:

– Есть дело…

* * *

Да, Мирзоев изощрялся как только мог – неуемное честолюбие и жадность сжигали его, как в августе огонь сжигает сухую траву. И, конечно же, он ни сном, ни духом не ведал, какие тучи сгущаются над его головой, потому как в Берлин уже прибыл Сергей Никитин…

В берлинском аэропорту «Тигель» его встретил разбитной худощавый парень чуть старше двадцати лет, с копной огненно-рыжих волос и добродушной улыбкой на веснушчатом лице.

– Эрик, – представился он.

– Антон, – назвался Сергей, протягивая юноше свою широкую ладонь.

– Отец просил извиниться, что не смог встретить вас лично, – произнес рыжий парень, застенчиво улыбаясь.

– Ничего страшного, – ответил Сергей, следуя за парнем к автомобильной стоянке.

Удобно устроившись в кожаном кресле темно-синего «бимера», Никитин достал из кармана пачку «Мальборо», любезно предложил молодому человеку закурить. После того как долговязый паренек отказался, гость, зажав в зубах фильтр сигареты и щелкнув золоченой зажигалкой, глубоко затянулся.

Примерно через сорок минут они добрались до района «Хаубанхов», расположенного в восточной части Берлина, где еще год назад безраздельно правили коммунисты, и, пожалуй, тайная полиция «штази» – самое жуткое порождение режима Хоннекера.

Войдя в мало чем отличающуюся от своих советских аналогов пятиэтажку, приехавшие поднялись на третий этаж.

Им открыл мужчина, которому на вид было около пятидесяти лет, с такими же рыжими волосами, как и у Эрика, только слегка тронутыми сединой.

– Здравствуйте, вы Антон?

– Да, а вы, если не ошибаюсь, Герман?

Они прошли в скромно обставленную комнату, в которой не было ничего, кроме старой хельги, невысокого столика и двух кресел с продавленными подушками. Усаживаясь в одно из них, хозяин квартиры указал на второе гостю.

– Как поживает Коля? – прежде всего спросил Герман.

– Жив, здоров, просил передать огромный привет, – ответил Сергей. – Он рекомендовал мне вас как надежного человека.

– А как же иначе, – довольно улыбнулся хозяин квартиры, – мало того, что мы учились с вместе в школе, так еще пять лет провели в одном лагере.

Еще в дверях Никитин обратил внимание на татуированные перстни, покрывающие фаланги пальцев давнего друга Крытого.

– Как я понимаю, вас привели сюда дела, – сказал Герман, – поэтому не будем отвлекаться и перейдем к главному.

– Согласен, – ответил Сергей, – только прежде предлагаю перейти на «ты», – и, не дожидаясь согласия, продолжал:

– и ты, и я не понаслышке знаем, что такое БУР, – несомненно, Сергей имел в виду «барак усиленного режима», – что такое злобный вертухай, поэтому не будем церемониться.

– Честно говоря, я уже отвык от таких слов, но, наверное, до самой смерти блатная музыка будет ласкать мне слух сильнее всяких других…

– Итак, вернемся к нашим баранам, – сказал Сергей, – мне нужна скоростная машина и ствол с глушителем, желательно не очень большого размера.

– «Вальтер» подойдет? – тут же предложил Герман. – А по поводу машины сейчас спрошу у сына, он лучше меня разбирается в этом, – и громко позвал сына с кухни, где уединился молодой паренек.

Как только открылась дверь и на пороге возникла долговязая фигура с веснушчатым лицом, Герман произнес:

– Что у нас имеется из скоростного, что можно было бы потом бросить?

– Есть пятилетний «порше», – ответил сын. – документы чистые, а заявят о нем не раньше, чем через месяц. Голландцы, у которых его украли, где-то в круизе и раньше июня не появятся.

– Как тебе этот вариант? – спросил Герман у Никитина.

– Идеально.

– Кстати, где ты решил остановиться? – поинтересовался Герман.

– Сниму номер в дешевой гостинице.

– Значит, так, – подвел итог их разговора хозяин, – по поводу «порше» и остального завтра в восемь утра позвони по этому телефону, – он чиркнул на клочке бумаги какие-то цифры, – тебе назовут адрес стоянки и номер машины. Документы, ключи и оружие найдешь в бардачке.

– Спасибо, – поблагодарил Никитин.

– Рано благодарить. Кстати, не забудь сообщить мне название гостиницы, в которой остановишься, туда Эрик привезет тебе квитанцию со стоянки, на которой оставим машину.

* * *

На следующий день Никитин взял со стоянки серебристый «порше».

Все оказалось именно так, как обещал друг Крытого: вороненый «вальтер» с уже привинченным глушителем едва умещался в бардачке, под пистолетом лежали документы на автомашину.

Вырулив на проезжую часть, Писарь двинулся по направлению к улице Курфюрстендамм.

Предыдущим вечером он не терял времени зря – прошел ее пешком почти всю, внимательно изучая вывески всевозможных фирм, чередующиеся с рекламой баров, ресторанов и магазинов.

Обнаружив табличку на трех языках – немецком, азербайджанском и русском, гласившую, что тут расположена «Общественная организация помощи беженцам из республик Кавказа», он удовлетворенно ухмыльнулся.

Благодаря проведенной накануне разведке он точно знал направление своего движения.

Оставив машину в месте разрешенной стоянки, зашел в небольшое кафе, из окон которого отлично просматривался вход в мирзоевскую фирму, и заказал кружку пива и порцию сосисок.

В дверь офиса беспрерывно входили и выходили разные люди, в большинстве своем усатые и черноволосые мужчины.

Понимая, что весь день в кафе не просидишь, не обратив на себя внимание по-немецки бдительного персонала, Никитин стал приглядывать, где бы еще можно было устроить наблюдательный пункт.

Его размышления по этому поводу прервал невысокого роста толстяк, одетый в дорогой костюм; этот человек сразу же привлек его внимание.

Перед тем как появиться в поле зрения Сергея, толстяк вылез из черного лимузина, дверцы которого были услужливо распахнуты перед ним здоровенным детиной.

Даже не удостоив взглядом охранника, толстяк быстро прошел в офис.

Вслед за ним поспешили трое телохранителей.

На всякий случай Никитин запомнил номер представительского «линкольна». Сомнений не было: вошедший в дверь фирмы был Мирза. Разумно предположив, что автомобиль, привезший Мирзоева, где-то должен парковаться, Сергей решил обследовать находящиеся поблизости стоянки.

Догадка оказалась верной.

Примерно в квартале от офиса располагалась платная парковка «линкольн» еще издали бросался в глаза. Здесь же нашлось место для спортивного автомобиля, на котором ездил Сергей. Серебристый «порше» затерялся среди разномастных автомобилей.

Правильно говорят умные люди – «ждать и догонять хуже всего». Вот Никитин вроде бы как и догнал Мирзу, но для того, чтобы охота была успешной, оставалось дождаться нужного момента Ждать Сергей не любил, но это было частью его работы, которую он привык делать аккуратно. Просидев почти весь день в кабине ставшего ему ненавистным автомобиля, он вдруг заметил, как президентский «линкольн» плавно тронулся с места Следить за кавказцем на улицах Берлина было легко. Здесь существовало строгое ограничение скорости, которого законопослушные водители аккуратно придерживались.

Никитин был совершенно уверен, что преследуемый не подозревает о сопровождении. Тем не менее Сергей старался лишний раз не попадать в зеркало заднего обзора «линкольна».

Толстяк покинул свою машину у входа в автомобильный салон с огромными стеклянными витринами.

Высадив пассажира, «линкольн» двинулся дальше. Сергей последовал за ним, но уже через несколько минут понял, что американский автомонстр направляется за пределы города.

Больше часа автомобиль азербайджанца пробивался сквозь пробки, прежде чем выехать на автостраду, которая вела в Вюнсдорф.

Сергей недолго терзался сомнениями, что делать: следовать ли за лимузином или вернуться к автосалону.

Он справедливо рассудил, что будет лучше вернуться к месту предполагаемого нахождения Мирзы.

Обратный путь занял еще больше времени: наступал час пик. Немецкие бюргеры разъезжались по своим домам, покидая офисы и конторы, семейные спешили осчастливить домочадцев, а холостые – привычно устроиться в ближайшем гаштете за кружкой доброго пива.

Почти два часа ожидания не принесли видимых результатов. Успел закрыться автосалон, прохожих становилось все меньше и меньше – короче говоря, приметы приближающегося вечера были налицо.

Ждать дальше не было смысла.

Оставалось два варианта: либо завтра с самого утра начать все сначала, либо сегодня же связаться с Эриком и попросить его о помощи.

Сергей тут же позвонил Эрику и договорился с ним о встрече через полчаса в баре в «Европа-центрум».

– Идет.

Это было рядом – расцвеченный неоновой рекламой супермагазин был прекрасным ориентиром, который невольно обращал на себя внимание любого, кто попадал в этот район города.

* * *

Бар Европы-центрум», в котором была условлена стрелка, был небольшой, но на удивление уютный, он выглядел необычно из-за того, что посетителям, кроме стандартного меню, предлагалось и немного экзотики – столики были окружены водой, которая с мелодичным журчанием лилась из расположенного в центре фонтана бутафорской лилии.

– Привет, – улыбнулся Никитин, едва заметив немца.

Тот привстал, протягивая руку.

– У тебя проблемы?

– Небольшие.

– Буду рад помочь.

– Не смог бы ты завтра утром отправиться к автосалону?

– А в чем дело?

– По всей вероятности, мой клиент, – Никитин, конечно же, имел в виду Мирзу, – имеет к этому салону самое непосредственное отношение Я был бы тебе благодарен, если бы ты нашел веский предлог для знакомства с его директором. Вряд ли Мирза ездил туда, чтобы купить новую тачку.

Эрик на минуту задумался.

– Что ж, я найду такую причину, – произнес он.

– И какую, если не секрет?

– Насколько мне известно, владелец этого автосалона, Фриц, не брезгует прикупить «пиленную» тачку, если она, конечно, не в розыске. А у меня есть одна на примете…

После этого беседа пошла более живо.

– Главное, чтобы ты смог установить адрес Мирзоева, – сказал Сергей. Разумеется, твои услуги будут оплачены.

Эрик немного обиделся, но виду не подал.

– Я ведь тебе не за «грев» помогаю, – немец щегольнул русским словцом, – я помогаю тебе по просьбе друга моего отца…

– Было бы неплохо, если бы ты сумел раздобыть его фотографию, продолжал Сергей, понимая, что просит почти невозможное.

– Чего не обещаю, того не обещаю… Это уж как получится. Может быть, и удастся, – сказал Эрик.

– Значит, так, – Никитин пружинисто поднялся из-за столика, – завтра я буду неотлучно сидеть в гостинице и ждать твоего звонка.

– Как только смогу что-нибудь сообщить, я тебе позвоню, – пообещал Эрик.