Текст книги "Бык в загоне"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

А как известно, при всех своих достоинствах Симферополь имел один огромный недостаток – там не было моря. В гостинице группа наблюдения обнаружила еще двух азербайджанцев, присоединившихся к своему товарищу. Причем их лица точно соответствовали изображениям, сделанным фотороботом.

Каким образом эти двое проникли на полуостров, минуя кордоны, оставалось пока загадкой.

Узнав из донесения лейтенанта о том, что вся группа азербайджанцев в сборе, подполковник принял решение о задержании. Одно из главных требований, которое предъявлялось к оперативной группе, – произвести как можно меньше шума – Если информация просочится в прессу, – напутствовал начальник угро подчиненного, – я засчитаю вам полный провал. И кое-кто лишится погон.

Поэтому договорились взять кавказцев ночью, предварительно удалив из коридора дежурную Около двух часов ночи группа захвата, тихо открыв дверь номера, вошла внутрь. Когда незадачливые гости проснулись, на запястьях каждого были надеты наручники.

Задержанных доставили в ближайшее отделение милиции, где присутствовал сам начальник уголовки. Безо всяких объяснений их водворили в камеру Прошло не многим более часа, когда на пороге отделения появился Хитрый. Не обращая внимания на окрик дежурного, он проследовал в сторону кабинета начальника РОВД, где за видавшим виды письменным столом восседал утомленный последними событиями Гуденко.

– Ну, где эти козлы?

– Сейчас дежурный посадит их в «уазик»… – подполковник торжествовал, будто это он, а не его подчиненные обнаружили, выследили и арестовали азербайджанцев. – Не забудьте только машину вернуть.

Подручный Тягуна лишь хмыкнул в ответ.

– Конечно, не вопрос!..

* * *

Пара часов тряски по разбитым дорогам, – и вереница машин во главе с ядовито-желтым милицейским воронком остановилась на границе области.

Черная мгла небосвода начинала проясняться проблесками подступающего рассвета. Еще час, и утренняя роса заблестит, отражая первые солнечные лучи.

– Приехали, – констатировал Хитрый. – Выводи сук поганых.

Один из бригады Тягуна открыл заднюю дверь «УАЗа». На сгрудившихся вокруг милиционеров пацанов уставились три пары удивленных глаз.

– Выходи, мразь, – протянул Виктор.

Кавказцы послушно потянулись за первым выпрыгнувшим на асфальт приятелем, который спросил:

– Куда, начальник, ведешь, да?

Подручный Гросича зло оскалился:

– Я тебе не начальник, падло. Я твой палач.

Расценив это как шутку, азербайджанец натянуто рассмеялся:

– А зачем так шутить, да? Давай договоримся, слышь, земляк.

– Твой земляк червь навозный, – Хитрого злило, что азер принимает его за мусора.

Когда же пленников отвели подальше от дороги, в редкий лесок, они встревожились. Тот, который пытался разговорить Виктора, дико озираясь по сторонам, спросил:

– Кто вы такие, да?

Ответом ему была гробовая тишина. Телохранитель крымского пахана медленно вынул из-за пазухи пистолет Макарова, направив его в голову азербайджанца. Сухой щелчок возвестил о том, что тупорылый патрон плотно вошел в ствол.

– Некогда мне с тобой базарить, сука, – последнее слово заглушил выстрел.

Свинцовая пуля пробила лобную кость мирзоевского боевика, застряв в желеподобных тканях головного мозга. Из образовавшегося отверстия, заливая жертве глаза, вытекла струйка темно-красной крови.

Не успев издать ни звука, азер рухнул на землю.

Двое других тупо уставились на поверженного товарища.

– Слушай, зачем стреляешь сразу, да? Вай мэ, за что? – спросил тот, которого обнаружил бдительный лейтенант.

– За Абрама Рудковского, – спокойно произнес Хитрый, – теперь твоя очередь, – он резко перевел ствол на Натика.

– Какого Абрама? Я не знаю такого.

– Бизнесмена, которого вы порезали в офисе, – объяснил Виктор.

– Я не резал! Вах! И он не резал, – кавказец кивнул на стоящего рядом, а затем перевел взгляд на убитого, – он резал. Это он все, мамой клянусь…

Азер неожиданно резко оттолкнул блатного и бросился бежать. Две тени рванулись вслед за ним.

Далеко убежать ему не удалось. Через каких-то двадцать метров беглец был сбит с ног. Преследователи с остервенением принялись избивать корчащегося на земле Натика Тамерланова.

– Хватит, – резко окликнул их Хитрый, – тащите его сюда.

Избитого азербайджанца подвели к Виктору.

Одежда на жертве была разорвана, скула вздулась буквально на глазах. Вместе со сгустком крови тот выплюнул выбитый зуб. Во взгляде застыл ужас. Он взмолился:

– Не убивай! У меня дети – трое, нет – четверо!

Я жить хочу. Другом мне будешь, да! – Виктор лишь криво ухмыльнулся, следя за тем, как голос азербайджанца плавно перетекал в завывание. – Я не хотел… Я не виноват… А-а-а… Я не хотел…

Его нытье оборвал выстрел. Убитый Натик, медленно раскачиваясь, ткнулся ничком в утреннюю росу.

– Третьего добей ты, – Виктор протянул пистолет стоящему рядом бандиту.

И, разворачиваясь, чтобы уйти, бросил через плечо:

– Волыну бросите здесь, да не забудьте стереть пальчики. И давайте быстрее, а то скоро рассвет…

Глава 15

До Ужгорода доехали без приключений – по дороге Сергей рассказал Анатолию об убийстве Мирзы, о том, какие татуировки видел на теле азербайджанца.

– Нет, не может быть! – воскликнул Лысый. – «Король всех мастей» и купола – и все вместе? Тебе, наверное, померещилось.

– Да нет же, уверяю тебя!

– Мало того, что негодяй, так еще и придурок, – резонно заметил Толик. – Ну, сука…

Больше об этом они и не вспоминали – надо было доставить деньги до места, а путь был неблизкий…

В Ужгороде Писарь, Лысый и его братва остановились в маленькой грязной гостинице, сняв пять номеров.

Писарь принял душ с чуть теплой водой, вошел в комнату, растираясь махровым полотенцем. На старой деревянной кровати, скрипевшей при малейшем движении, лежал Анатолий, уныло глядя в потрескавшийся потолок.

– Чего загрустил? – спросил Сергей.

– Думаю, – многозначительно ответил он.

– О чем думаешь-то?

– О судьбе-злодейке, – вяло отозвался Сопко, – почему я такой бестолковый?

Ему не давали покоя воспоминания о неудаче в Одессе и событиях прошедшего вечера.

– Качумарь, – успокоил его Сергей, поднося зажженную спичку к сигарете, – тебе просто не повезло.

– Да, чуть не забыл, – встрепенулся Лысый, – послезавтра сходняк в Ялте, на даче Тягуна. Самолетом полетим? Или как?

– Я не знаю, есть ли здесь аэропорт?

– А кто ж его маму знает, – ответил Анатолий, – надо Карпуху спросить, он в этих местах частый гость.

– В принципе, мне все равно, лишь бы не на тачке. Устал: все время за рулем.

– Машины можно отправить в Киев, – ответил Сопко, – честно говоря, я тоже не в восторге от такой езды, тем более что нас пятнадцать рыл. Мы и так сюда в тесноте ехали.

– Давай поедем на поезде, – предложил Сергей, – ночь всего, да и «воздух» там легче везти, – он использовал одно из жаргонных словечек, которым называли деньги, – отправь завтра кого-нибудь за билетами. А сейчас давай спать, устал, как собака.

Сергей натянул на себя одеяло, благо постель была чистой. Сопко, поднявшись с кровати и подойдя к другу, слегка стукнул его в плечо:

– Хватит друшлять, пошли произведем легкое снятие стресса с водкой и телками.

Писарь отмахнулся:

– В задницу. Для меня сейчас лучшая расслабуха – это сон…

* * *

Поезд Ужгород – Симферополь прибыл в столицу Крыма с небольшим опозданием.

Курортный сезон едва только начался, и приезжих было относительно мало. Поезда, как правило, встречали только многочисленные таксисты, еще у подножки вагона пытающиеся заполучить клиентов. Один из таких шустряков подскочил к Никитину, на плече которого висела заветная сумка, но не успел он произнести и слова, как был тут же оттерт двумя дюжими молодцами.

Водитель, испугавшись крутых парней, поспешил к легкомысленно одетой брюнетке средних лет, в одной руке держащей ладошку миловидной девочки не старше пяти лет, а в другой – необъятных размеров баул.

– Постой, – окликнул его Сергей, – давай еще двоих – и поедем в Ялту.

Шофер замер в раздумье между явно не привлекательной компанией дюжих мальчиков, совсем не похожих на студентов консерватории, и брюнеткой, которая, конечно же, будет упорно торговаться за каждую копейку, но наверняка не выкинет его из машины где-нибудь на горной дороге.

Видя его замешательство, вмешался Анатолий Сопко. Он похлопал таксиста по плечу, успокаивающе произнес:

– Не ссы, не обидим – оплатим в оба конца.

Как и следовало ожидать, природная жадность переборола страх, и таксист, подозвав двух переминающихся с ноги на ногу коллег, предложил им присоединиться…

Всю дорогу таксист с опаской косился на угрюмо молчавших пассажиров. За время пути он не один раз успел пожалеть о том, что согласился ехать, и зарекался впредь никогда не совершать столь опрометчивых поступков.

Когда же он узнал от сидящего рядом Никитина точный адрес в Ялте, душа его и вовсе ушла в пятки. Этот адрес был известен всем более или менее взрослым жителям полуострова. Ведь там жил вор в законе Михаил Яковлевич Гросич по кличке Тягун.

«Если рейс закончится благополучно, – пронеслось в голове у таксиста, то можно будет даже приятелям хвастаться, что однажды подвозил к дому гостей самого Тягуна…

От этой мысли на лице таксиста появилась глуповатая улыбка, однако она быстро сошла, так как на смену первоначальным размышлениям пришли менее веселые: денег, конечно, не заплатят – в этом водила был уверен на сто процентов.

Через полтора часа три такси остановились у высоких ворот дачи Тягуна.

Когда все вышли, Лысый небрежно подозвал к себе шоферов:

– Сколько с нас, шеф? – обратился он к тому, что договаривался с ними.

Тот упрямо замахал руками:

– Да что вы, что вы, спасибо, ничего не надо.

– Ну ты даешь, командир, – на лице Сопко появилась искренняя улыбка он не мог даже предположить, с чего это алчные вокзальные таксеры стали вдруг такими бессребрениками.

Поняв, что так и не получит ответа на свой вопрос, Толик достал из нагрудного кармана толстый пресс и, отсчитав столько, сколько, по его представлению, могла стоить их поездка, вложил в руки таксиста.

Водитель машинально пересчитал деньги и крикнул вдогонку удаляющемуся клиенту:

– Эй, подождите! Здесь же больше, чем договаривались. Возьми сдачи!

– Будь здоров, приятель, – обернулся у самых ворот Сопко и исчез за высоким забором…

Просторный двор дачи был заставлен автомобилями. Здесь стояли и высокомерные «мерседесы», и скромные трудяги «опели», и навороченные «БМВ», между ними затесался смущенный «Жигуленок», косясь круглыми фарами на именитых соседей.

Протиснувшись между рядами машин, Сергей Никитин, он же Писарь, подошел к огромной беседке, увитой буйным плющом. Навстречу ему, широко раскинув руки, вышел хозяин дачи, Тягун:

– Привет, привет, – обнимая гостя, он похлопывал его по спине.

– Здравствуй, Миша, – в ответ улыбнулся Никитин, – как здоровье, как делишки?

– Спасибо, спасибо, все ништяк, – отозвался Гросич. – Лысый, а ты куда? Пожалуйте к нашему шалашу, – Тягун указал на беседку, – тем более что Коля хотел тебя видеть.

Толик Сопко послушно проследовал за крымским авторитетом и Сергеем.

В так называемой беседке, больше напоминающей просторный зал, стоял накрытый стол, за которым собрались своего рода князья преступного мира. Ближе ко входу восседал Доктор, из-за которого выглядывал бритый череп Крытого. Место в горце стола оставалось свободным. Туда и указал Писарю Гросич.

Проходя на предназначенное ему место, Сергей по очереди обнялся с Кориным и Кроменским, все присутствующие широко улыбались вновь прибывшим.

Сидящий напротив Доктора Соловей протянул через стол руку Никитину и обернулся к Лысому:

– Здорово, Толян, – Соловьев передвинулся на соседний стул, указывая ему на освободившееся место, – присаживайся, друг.

Толик уже опускался на мягкий стул, когда раздался голос Крытого:

– Не спеши, – тяжелым взглядом в упор киевский пахан уставился на своего ближайшего помощника.

Тот замер, не решаясь ослушаться своего босса.

Кроменский продолжил:

– Объясни людям, как ты обфаршмачился. Может, еще не все знают.

Соловей, оценив ситуацию, поспешно произнес:

– Да брось ты, Коля. Пацан не виноват. Отвечаю, «косяк» мой. Это мои архаровцы рамсы попутали, – одессит имел в виду операцию, в которой были застрелены кавказцы, что помешало выяснить у них местонахождение рассредоточенных по Украине членов Мирзоевской группировки, на чем упорно настаивал Крытый, – хотите, дайте за это мне по ушам. Присаживайся Толян, Соловьев явно благоволил к Лысому. К тому же он не считал происшедшее столь серьезным проступком, поэтому прикрыл Сопко своим авторитетом.

– Ладно, чего уж там, садись, – нехотя согласился Кроменский.

– Ну все, раскачали, – по праву старшего по возрасту взял слово Доктор, – может, послушаем Писаря?

– Не гони гусей, Вася, – возразил Тягун, – пусть человек покушает, – он посмотрел на Сергея, – с дороги все же. Ешь, Писарь, не стесняйся.

– Спасибо, – поблагодарил Сергей, – но я думаю, сперва дело, а потом и поберлять можно.

Присутствующие удовлетворенно переглянулись, обратив свои взоры к вновь прибывшему. Тот произнес:

– Мирзы больше нет. Жил он не правильно и сдох, как обожравшийся шакал. Вот все, что от него осталось.

С этими словами Писарь, решительно раздвинув тарелки, поставил на стол раскрытую сумку. Соловей, не успев рассмотреть содержимое, с сарказмом предположил:

– Голову его, что ли, привез… – но заглянув в сумку и увидев пачки денег, он так и не закончил фразу, улыбка сменилась удивлением.

Тягун по праву хозяина взял спортивную сумку за уголки и вытряхнул содержимое на стол. При этом на его лице, как и подобает настоящему авторитету, не дрогнул ни один мускул.

– Сколько здесь? – спросил он ровным голосом.

– Два миллиона пятьсот тридцать пять тысяч марок, двенадцать тысяч долларов, ценные бумаги, – стал перечислять Никитин, – на какую именно сумму, не знаю. Семьдесят штук я отдал Герману, – говоривший многозначительно посмотрел на Крытого, который утвердительно кивнул ему, тем самым признавая, что названное имя имеет к нему непосредственное отношение, – десять косарей я заплатил телке, – и, предупреждая вопросы, пояснил:

– Она была секретаршей Мирзы, без нее мне было не обойтись. И еще около трех штук потратил на гостиницу, жрачку и билеты, оставшиеся бабки здесь, Сергей достал из кармана пухлый кошелек, успевший за последние дни побывать в чужих руках, и вынул из него несколько купюр разного достоинства, присовокупив их к вышеперечисленным ценностям.

– Оставь, – рука Тягуна протянулась в предупредительном жесте, – это мелочи. Мы тебе верим, – ом обвел взглядом присутствующих.

– Правильно сделал, – поддержал Писаря Корин, – жест, достойный жулика: все на бочку, а после раздербан.

Угрюмо молчавший Кроменский наконец произнес недовольно:

– Это грязные бабки, я не хочу принимать участия в дележе.

– Почему? – удивился Соловей.

– Это лавэ пидара, негодяя, – серьезно вымолвил Крытый, – мы же не знаем, с чего он их имел? – он возвысил голос, обведя присутствующих тяжелым взглядом. – Может; с сутенеров, а может, с пидаров, а может, он за них свое очко подставлял?

– Коля, ты не прав, – возразил ему Доктор. – Этот «воздух» раздобыл Писарь. Он честно сделал свою работу, поэтому я считаю, что мы не можем спрашивать с мрази, с которой уже и спросить нельзя, – старик имел в виду покойного Мирзоева.

– Тогда пусть эти деньги заберет Писарь. Я согласен с тем, что он получил их правильным путем, – сказал свое последнее слово Крытый.

За столом воцарилась пауза, никто не решался нарушить ее. Авторитеты задумались над словами киевского пахана.

Тогда, оценив ситуацию, Сергей сгреб банкноты в охапку и произнес:

– Согласен, – на его губах играла хитрая улыбка.

Авторитеты недоуменно уставились на него.

– Я сделал работу, так? – он обвел взглядом присутствующих, ища подтверждения своим словам. – Кто-нибудь может меня упрекнуть в крысятничестве? Здесь сидит Вася Доктор, авторитет которого, я надеюсь, не вызывает никакого сомнения. Он может подтвердить, что я всегда исправно вношу свою долю в общак.

– Да, – теперь улыбался и Корин, до которого дошло, куда клонит его крестник. – Быть мне последней сукой, если Писарь врет.

– Так вот, это лавэ я отдаю на общак, за вычетом ста штук зелени, оговоренных на прошлом сходняке. Соловей, – обратился Сергей к одесситу, прошу тебя, будь казначеем, отсчитай доляху.

Владимир Соловьев, которому с самого начала не понравились претензии Крытого, отсчитал Сергею положенную сумму.

Тягун, с хитрым прищуром наблюдавший за манипуляцией одесского пахана, кивнул в сторону Сергея, громко рассмеявшись:

– Издалека повел. Есть маза, что впервые в истории вороровского мира появится законник из честных фраеров, – он почти по-отечески закончил:

– Сынок, у тебя светлое будущее. Твоя масть воровская.

На этот раз все дружным хохотом поддержали хозяина дачи. Отсмеявшись, Никитин ответил:

– Спасибо. Миша, только вряд ли это произойдет. Я собираюсь завязать. Мои счета по нулям. Но если кто-то имеет мне что-то предъявить, то я с уважением выслушаю предъяву.

– Вот тебе раз. А, если не секрет, в чем причина? – спросил Соловьев.

– Секрета нет, – охотно пояснил Сергей, – я женюсь. Пользуясь моментом, хочу пригласить всех ко мне на свадьбу на следующей неделе…

– Которая состоится у меня на даче, – перебил его Корин.

– Честно говоря, для меня это новость, – Сергей удивленно смотрел на старшего товарища.

– Что новость, свадьба? – рассмеялся Крытый.

– Нет, – ответил Никитин, – что на даче у Доктора. Однако принимаю с благодарностью. Итак, – он подвел итог, – через неделю на даче у Доктора я буду счастлив увидеть всех вас своими желанными гостями.

– Какой базар, – за всех ответил крымский авторитет, – даст Бог, доживем, жди.

После сообщения о свадьбе воровская сходка быстро превратилась в дружеское застолье. Звенели стаканы, наполненные водкой, Сергей в который уже раз пересказывал, какие странные татуировки видел он на теле Мирзы.

– Внимание, старики, – прерывая разговоры, повысил голос Крытый, давайте накатим.

Он разлил по стаканам водку. И без ложного пафоса произнес тост:

– За воровское братство без национальных признаков и территориальных границ! А то, что нам пришлось глушить невинных людей, так то вина их самозваного пахана-беспредельщика. Пусть будет утешением то, что мы все знаем немало достойнеших кавказких воров, среди которых не выделяем ни грузина, ни армянина, ни азербайджанца, – с этими словами Кроменский опрокинул стакан, влив в горло добрых двести граммов водки.

Его примеру последовали остальные.

После тоста Сергей поставил свой стакан и, приложив ладонь к груди, проникновенно произнес:

– Прошу прощения у всей честной компании, но мне надо лететь.

Корин на правах старшего ответил:

– Давай лети, – на губах Василия Григорьевича появилась улыбка, – а то невеста заждалась.

– Толик, проводи Писаря, – распорядился Крытый.

– Не надо, Коля, спасибо, отдыхайте. Я доберусь. И не забудьте – через неделю жду.

* * *

Поздней ночью Писарь вставил ключ в замочную скважину своей московской квартиры…

Лунный свет, проникая сквозь не плотно задернутые шторы, падал на кровать. Сжавшись комочком, на самом краю спала Вика. Светлые волосы наполовину закрывали ее лицо.

Скинув с себя одежду, Сергей нырнул под одеяло, прижавшись к любимой, он нежно, боясь нарушить ее сон, чмокнул девушку в щеку.

Сморщившись, как будто отгоняла во сне назойливую муху, Вика попыталась перевернуться. Однако тяжесть лежащей на ее плече мужской руки помешала ей. Она медленно открыла глаза и увидела около себя Сергея. Затуманенное сознание прояснялось подобно тому, как морская волна накатывает на прибрежный песок.

– Сережа, – протянула девушка, сначала не веря своим глазам, а затем поняв, что это не видение, а реальность, она громко воскликнула:

– Сережка!

Сережка, милый!

Она принялась неистово покрывать поцелуями его лицо.

– Милый… Любимый… Вернулся… – она захлебывалась от переполнявшего ее восторга. – Как я тебя ждала, как скучала! Если бы ты только знал…

– Я тоже жутко соскучился, – Сергей пытался найти ее губы своими, – но больше мы не расстанемся никогда. Если только не произойдет что-нибудь непредвиденное, – «если… если… если… неужели это ужасное слово будет преследовать меня всю жизнь?» – пронеслось у него в голове.

– Ничего, ничего не может произойти, – проникновенно прошептала Вика, никогда, ничего, ведь мы так любим друг друга, так неужели мы не имеем права быть счастливыми? Имеем!