Текст книги "Партизаны Е.И.В.(СИ)"

Автор книги: Андрей Саргаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

А сейчас препятствуют возвращению на зимние квартиры. Как хочется снова оказаться в Польше! Та страна в незапамятные времена испытала благотворное французское влияние, не зря же один из Валуа был их королём, а народец хоть и немногим отличается от зверей, но послушен и угодлив. Гордые шляхтичи почитают за честь знакомство с гвардейским офицером, а их прекрасные жёны и дочери готовы согреть постель за сущую безделицу. Да, польские женщины чрезвычайно дёшевы...

Громкий взрыв, раздавшийся в голове колонны, заставил полковника вздрогнуть и оторваться от мечтаний. Он пришпорил коня и поспешил к месту происшествия. Одна из немногих оставшихся привилегий – передвигаться верхом, когда подчинённые идут на своих двоих.

Воронка от сработавшего на дороге заряда не произвела впечатления, кивером можно накрыть, но последствия... Человек пятнадцать насмерть, и ещё несколько посечены осколками так, что полковой лекарь, успевший прибыть раньше командира, стоит с бледным видом и разводит руками. Да тут и так ясно – с ранами в животе или оторванными ногами долго не живут.

– Что случилось?

Ответить на вопрос смог только пожилой капрал, зажимающий ладонью рассечённую щёку:

– Бревно лежало, господин полковник, вот наш командир и приказал...

– Где он?

– Там! – гвардеец указал в сторону убитых. – Его первым и... Всё собственным примером показывал.

– А нужно было головой думать, – рассердился Леруа. – За полчаса перед нами здесь прошли неаполитанцы, так откуда могло взяться бревно?

– Эти обезьяны могли с собой нести, – возразил капрал. – Где-нибудь украли, а как сил не хватило, так и бросили.

– И столько времени таскали?

– Там же воры все до единого, господин полковник, они что угодно утащат.

– Свиньи.

– Так точно, господин полковник! Разрешите похоронить мёртвых?

– Нет! – Леруа отвёл взгляд. – Мы и так не успеваем.

Тремя часами позже.

– Успеем пообедать до отхода на позиции, Михаил Касьянович?

– Почему бы нет? – Мишка Нечихаев достал из кармана часы на тонкой стальной цепочке, и щёлкнул крышкой. – Война войной, а обед по распорядку. Полевая кухня будет с минуты на минуту. Собственно, не она ли вон там едет?

Действительно, запряжённое невозмутимым мерином по кличке Эгалитэ, дымящее на ходу сооружение показалось на опушке, а повар в белом колпаке и фартуке поверх полушубка приветственно махал здоровенным черпаком. И чему радуется, болван? Неужели в этот раз получилось не пересолить, и надеется избежать мордобития?

Бывший предводитель шляхетского ополчения пан Сигизмунд Пшемоцкий, ныне носящий имя Сергея Андреевича Ртищева, ожидал прибытия кашеваров с куда большим, чем у Нечихаева, нетерпением. Он до сих пор не мог привыкнуть к количеству полагающейся русскому солдату пищи, и не понимал некоторых претензий к её качеству. Зажрались господа гусары и казаки, ей-богу. Не приходилось им в Велик День разговляться куском чёрствого хлеба, запивая его прокисшим ещё перед Рождеством домашним пивом. Да половина вольной шляхты душу заложит за фунт мяса в неделю, а эти морду от лосятины воротят. Свинина, видите ли, нежнее... А курицу, спасённую от естественной смерти путём отрубания головы, не пробовали? Да на семью из двенадцати человек?

Тем временем кухня благополучно миновала линии окопов по оставленному проходу и, брякая какими-то железками, подкатила к палатке командира отряда.

– Ваше благородие, извольте снять пробу! – прокричал повар.

– Чего разорался? – Денис Давыдов появился совсем с другой стороны, и выглядел раздражённым. Толстая папка в руках объясняла состояние капитан-лейтенанта – он от всей души ненавидел бумажную работу, делая исключение лишь при написании стихов. – Михаил Касьянович, возьмёте на себя сию почётную обязанность?

– Не откажусь, – Нечихаев вытащил из-за голенища простую деревянную ложку. И обратился к бывшему поляку. – Составите компанию, Сергей Андреевич?

Кормили сегодня неплохо. Густые щи из свежей капусты с лосятиной (а нечего было сохатому на минное поле забредать), пшённая каша с ней же и свиными шкварками, а в довершение всего – чай с мёдом, и в придачу к нему кус ржаного хлеба с салом и черничным вареньем. Последнее блюдо показалось странным, но отменный аппетит лейтенанта Нечихаева убедил младшего сержанта Ртищева в обратном.

– Европа живёт впроголодь от своей ленивости, – глубокомысленно заметил Мишка, приканчивая добавку.

– На чём же основаны ваши выводы, Михаил Касьянович?

– После хорошей еды всегда в сон клонит, так?

– Так.

– Вот они и боятся, что народец ихний вместо работы в спячку завалится. Экономия опять же...

– А у нас?

– А у нас спать некогда, иначе самих сожрут. Ну что, готовы к ратным подвигам?

– Котелок бы помыть.

– Оставьте. Живы останемся, так опосля и приведём посуду в должный порядок, а если нет... Зачем тогда сейчас утруждаться? Скоро в бой, а мы уставши! Непорядок.

– Интересная мысль.

– Привыкайте. Вы же неделю как русский человек, Сергей Андреевич, так что пора.

– Так-то оно так, – хмыкнул бывший поляк и аккуратно протёр котелок корочкой хлеба, которую потом отправил в рот. – Но вы неправы, Михаил Касьянович.

– В чём?

– Звание русского человека для меня вовсе не означает возможность прикрыть им собственное свинство. А стоит дать себе небольшую поблажку... Как дорога в десять тысяч вёрст начинается с маленького шага, так и путь к чистоте душевной лежит через чистоту телесную. Ну, или можно начать с чистоты котелка.

Ошарашенный столь глубокими рассуждениями, Нечихаев лишь помотал головой, отгоняя видение светящегося нимба над одухотворённым челом недавнего польского шляхтича, и, не вступая в полемику, поспешил скрыться в командирской палатке. Что там за бумаги принёс Денис Васильевич?

– Вот, Миша, полюбуйся, какой подарок прислали нам из Ставки Главнокомандующего! – Давыдов бросил папку на походный столик. – Умнее ничего не придумали.

– Что там, Денис?

Наедине они давно перешли на "ты", в военное время разница в возрасте сглаживается, и образованные люди отбрасывают излишние условности. Это в купеческой или мещанской среде царит атмосфера чопорности и искусственной вежливости, вызванная стремлением подражать так называемым светским манерам, а у боевых офицеров всё проще.

– Прислали портреты французских военачальников, которых желательно взять в плен.

– Живыми?

– Разумеется. Какой же из покойника пленник?

– А зачем? – Мишка взял за уголок листок с изображением украшенного роскошными бакенбардами генерала. – Французом больше, французом меньше... Пуля дура, и она не выбирает, кого продырявить.

– Распоряжение государя-императора, – пояснил Денис Васильевич. Не все заслуживают быстрой и милосердной смерти, и кое-кому предстоит ответить за совершённые преступления.

– Какие?

– Развязывание войны, например, или.. – далее Давыдов прочитал по бумажке. – "Нанесение ущерба экономике и сельскому хозяйству, осуществлённое группой лиц по предварительному сговору с привлечением вооружённой силы".

– Тут вышка светит! – подхваченное от Светлейшего князя Кутузова выражение пришлось как нельзя кстати.

– Это точно, – кивнул капитан-лейтенант. – Ну что, пойдём немного повоюем?

– Можно и много.

– Тут уж как получится. Строй людей, Миша.

Глава 10

Первыми появились неаполитанцы. Удивительно даже, что Наполеон решился поставить их в авангард, робкие и незаметные в бою жители италийской земли ранее использовались в качестве вспомогательных войск, и никому доселе не приходило в голову рассматривать бедолаг как реальную силу. Видимо, ими сознательно жертвуют, дабы попробовать на прочность русскую оборону. Но вот так, одним мановением руки вычеркнуть из жизни несколько полков? Уму непостижимо...

Партизан Дениса Давыдова отделяла от неприятеля река, достаточно широкая и глубокая, чтобы избежать ответной атаки, но позволяющая вести прицельную стрельбу.

Лейтенант Нечихаев поудобнее пристроил винтовку на брошенном наземь вещевом мешке. И повернулся к лежащему поодаль командиру:

– Этих пропустим?

– А смысл?

– Не вояки, – Мишка фыркнул. – А так хоть перед гвардейскими позициями толкучку создадут, у французов под ногами будут путаться, паника опять же... А мы патроны побережём.

Пока капитан-лейтенант размышлял над предложением, судьба распорядилась по-своему. С левого фланга, где залегли остатки польского ополчения, грянул дружный залп двух с половиной десятков ружей. Вооружённые старыми гладкоствольными мушкетами, преимущественно трофейного происхождения, шляхтичи развили невиданную скорострельность, за минуту сделав не менее шести залпов. Дисциплина с трудом приживалась в их испорченных вольностями сознаниях, но кое-какие сдвиги наметились – на каждого стрелка приходилось по двое заряжающих, что пару месяцев назад было просто неосуществимо.

– Пшемоцкий, мать твою! – Давыдов безуспешно пытался докричаться до Ртищева, от злости забыв его новую фамилию. Не получилось... Плюнул, и сам выстрелил по колонне неаполитанцев, ещё не осознавших тяжести ситуации, но вполне готовыми к бегству.

Гусары и казаки, увидев сей недвусмысленный пример, присоединились к избиению. Только так можно было назвать расстрел безоружного неприятеля, чьё вооружение по обыкновению следовало в обозе, запертое в крепких сундуках под надёжными замками. Впрочем, потомки Мария и Гракхов, как назовёт их позже известный французский романист, умирать не хотели. И дружно бросились в противоположную от засады сторону.

Бабах! Взрыв первой мины разметал целый взвод, отступавший под командованием не потерявшего самообладания офицера. Второй... третий... После пятого кто-то из неаполитанцев замахал грязной тряпкой, символизирующей белый флаг.

– Сдаются, ваше благородие! – привставший на колено урядник смотрел через реку из-под поставленной домиком ладони. – Ей-богу сдаются.

– Вижу. – Давыдов ударил кулаком в землю и скомандовал. – Прекратить стрельбу!

Отдать приказ легче, чем привести в чувство увлёкшихся поляков, и прошло долгих три минуты до последнего выстрела. Три минуты, унёсшие десяток человеческих жизней. Кысмет!

– Урядник!

– Я, ваше благородие!

– Бери лодку и дуй на ту сторону принимать капитуляцию.

– Почему я?

– А кто ещё? – Давыдов приподнялся на цыпочках и похлопал казака по плечу. – Ты весь из себя солидный, крестами да медалями увешанный, борода чуть не до пупа... Самое оно!

– Так ихнего языка не понимаю!

– И не нужно, – вмешался Нечихаев. – Найдёшь главного, передашь ему эту бумагу. Тут по-французски.

Мишка быстро черкнул несколько строчек на обратной стороне портрета из командирской папки, и вручил Абраму Соломоновичу.

– Вернёшься, быть тебе есаулом!

Капитан-лейтенант дождался, пока обрадованный урядник скроется в кустах, где прятали несколько лодок на случай, если что-то произойдёт с расположенным в паре вёрст мостом, и спросил:

– Ты что там написал?

– Пропуск.

– Куда?

– В Юхнов.

– Куда-куда?

– Ну не в Петербург же их отправлять?

– Думаешь, доберутся?

– А это, Денис, уже их проблемы.

Передышка продлилась недолго. Буквально в тот момент, когда Абрам Соломонович причалил к противоположному берегу, в тылу у неаполитанцев выросли дымные облака, и через мгновение донеслась частая пальба. Причём залпами, что вызывало удивление. Русская армия крайне редко применяла такой способ стрельбы, а польское ополчение не пример и не доказательство.

– Что за чертовщина? – пробормотал Давыдов. – Кузьма, достань-ка трубу.

Денщик, не отходивший от командира ни на шаг, подал требуемое, не забыв напомнить:

– Только не потеряйте, ваше благородие, как в прошлый раз. Последняя.

– Изыди!

Всматриваться Денису Васильевичу не пришлось – дробный стук барабанов и показавшиеся ровные ряды в синих мундирах под развёрнутыми знамёнами возвестили о появлении на поле боя нового игрока. Игрока безжалостного, и не простившего предательства со стороны недавнего союзника, ставшего ещё не врагом, но близко к тому. Если враг не сдаётся, его уничтожают! Сдаётся, но не тебе? Неважно, он тоже должен быть уничтожен!

Строй остановился. Офицер на коне взмахнул саблей, и ближайших к французам неаполитанцев попросту смело. Опять барабаны... "Синие мундиры" сделали пять шагов вперёд, выходя из медленно рассеивающейся дымовой завесы, и вот новый залп! Барабаны... пять шагов... залп!

– Знающий стервец, – зло оскалился Давыдов. – Миша, попасть сможешь?

Нечихаев с сомнением покачал головой:

– Вряд ли, слишком далеко.

А неаполитанцы побежали, предпочтя сыграть с фортуной на минном поле, чем погибнуть от французских штыков. А те накатывались волной... Нет, даже не волной, а полчищем прожорливой саранчи, остановить которое может только чудо. Но увы, его не происходило.

– Никак взбесились? Своих-то вот так... – капитан-лейтенант наблюдал за избиением, происходившим с невиданным доселе ожесточением.

– Наверняка есть веская причина, – заметил Мишка.

– Несомненно, – согласился Денис Васильевич. – Интересно было бы её узнать.

А на противоположном берегу реки творился ад. Ну, может быть, немного непохожий на настоящий, чтобы называть его столь громким именем, но вполне подходящий под это определение.

Полковник Леруа, не доверяя излишне мягким младшим офицерам, лично командовал солдатами, расстреливающими предателей, и, по его мнению, имел на это полное право. Мерзавцы, по ошибке считающиеся союзниками, за последние четыре часа устроили два взрыва и три обстрела из засады, а в последний раз обнаглели до того, что перестали прятаться, и были замечены и опознаны. Ну не русские же вырядились в чужие мундиры? Неаполитанцы, и никто кроме них! И сейчас забегали, чувствуя неотвратимость возмездия за злодейство! Не уйдёте, канальи! Порок должен быть наказан!

Гораздо позже свидетели утверждали, что господин полковник произносил вслух все эти фразы. Но им не поверили. Слишком уж театрально они звучали, и вряд ли командир гвардейского полка мог говорить столь напыщенно и глупо. Так что попытка защиты представить Леруа умалишённым не увенчалась успехом, и приговор суда прозвучал ожидаемо – верёвка. Забегая немного вперёд, скажем– осуждённого к повешению француза освободили казаки, в ночь перед казнью устроившие налёт на штаб корпуса, о чём он сам впоследствии неоднократно жалел. И закончил сей воин дни свои...

Впрочем, любознательный читатель, буде ему доведётся побывать на далёкой Чукотке, и сам сможет об этом догадаться. Достаточно лишь попросить местных жителей поведать удивительнейшую историю про одержимого злыми духами белого человека, хитрых моржах, смелом песце, приходящем вовремя, и сытом медведе. Весьма курьёзный, но очень даже поучительный рассказ, однако...

Южнее Минска. Спустя два дня.

– С ума они посходили, что ли, ваше благородие? – Кузьма Петров как раз закончил чистку изрядно поработавшей за ночь винтовки, и после сосредоточенного молчания позволил себе немного поворчать. – Разве француз в темноте воюет?

– Да чтоб тебя перевернуло и прихлопнуло! – Давыдов снял с углей турку с убежавшим через край кофием. – Не говори под руку!

– Виноват, Денис Васильевич, – денщик принюхался к горьковатому запаху, к которому так и не привык за время службы у капитан-лейтенанта, и вздохнул. – Поспать не дали супостаты.

– На том свете выспимся.

– Оно конечно... Только когда это ещё будет? Мы ведь не торопимся, да?

Давыдов улыбнулся. Он и сам бы не прочь прикорнуть часов по восемь на каждый глаз, но долг звал в окопы. Хорошо в тёплой землянке, перекрытой брёвнами в два наката, да с пышущей жаром железной печкой...

– Что поделать, Кузьма, очерёдность следует соблюдать.

– Да я разве против чего говорю, ваше благородие?

– А ты попробуй вообще ничего не говорить. Вдруг понравится?

Партизанский отрад сидел в обороне с удобствами. Пока одна его половина отражала французские атаки на позиции, другая отдыхала. Не ахти какой комфорт, конечно, но даже отхожие места оборудованы по всем правилам, дабы в минуты уединения солдат был ограждён от холодного ветра и укрыт от возможного дождя. Здоровье превыше всего, тем более за не боевые потери командиру приходится выплачивать отнюдь не малый штраф из собственного денежного содержания.

Так и воевали посменно. Сейчас Денис Васильевич как раз собирался заменить лейтенанта Нечихаева. Сидевшего в окопах с четырёх часов утра. Нет, а французы каковы, а? Мёдом им здесь намазано, что ли? Вон у Фёдора Ивановича Толстого на участке тишь да благодать! Сунулись, было, баварцы, по соплям получили, и более никто батальон не беспокоит. А тут лезут и лезут, просто спасу нет! Потери первые появились – восемь человек ранено, и двое убитых, что при небольшой численности отряда довольно-таки неприятно.

– Кузьма, готов? – Давыдов выплеснул остатки кофия в затухающий костерок, и с недоумением посмотрел на денщика. – Ты, никак, в поход на две недели собрался?

Тот как раз заканчивал забивать всякой всячиной второй мешок и отозвался не сразу:

– Всё нужное, Денис Васильевич. А ну как вам что-то понадобится, а у меня оно есть!

– Что там и куда столько?

Кузьма сделал удивлённую физиономию, но терпеливо пояснил:

– Тулупчики нужны? От Покрова, почитай, две недели прошли, вот-вот снег ляжет, а недвижиму в окопе сидеть холодно. Валенки вот ещё... настоящие заволжские, не какая-то там ярославская срамота. Опять же овчины прихватил...

– А это зачем?

– Сидеть на них будем. Задницу не застудим, да и прочему поберечься крайне пользительно. Прыхвилактика, вот! Кстати, о лекарствах, ваше благородие... их я тоже взял. Не откажетесь от чарочки здоровья для?

– Искушаешь, змей?

– Как можно, Денис Васильевич, – обиделся денщик. – Способствует твёрдости руки и верности глаза. На сорока травах!

– А давай! – согласился капитан-лейтенант. – Но это точно лекарство?

Нечихаев отнёсся к благоуханию, распространяемому командиром, весьма неодобрительно. Чуткий нюх непьющего человека страдал от резкого запаха самогона, и никакие травы не перебьют мощный дух сивухи. Расслабился что-то Денис Васильевич в последнее время. Как бы не нашёл приключений на свою голову.

Как раз выдалась передышка между французскими атаками, и смена прошла спокойно. Или совсем выдохся супостат?

– Что тут у вас? – поинтересовался капитан-лейтенант.

– Да как обычно, – Мишка звучно зевнул. – Неприятель гонит вперёд всяческий сброд, а непосредственно французы пока не появлялись. Не иначе Бонапартий готовит пакость.

– Этот может, – кивнул Давыдов. – А что за взрывы перед самым рассветом?

– Ерунда, конная батарея на рысях выскочила на минное поле.

– И?

– И всё.

– Вот это мне и не нравится. Наполеон известен пристрастием к артиллерии, а где она? Одна батарея не в счёт.

– Не успели?

– Сомнительно. Ладно, иди отдыхай.

Вялое противостояние, когда одна сторона изображает атаки, а другая несколькими десятками выстрелов их отбивает, продолжалось неделю. Неприятель пару раз в день шёл на занимаемые партизанами позиции силами от роты до батальона, и откатывался назад при малейшем сопротивлении. Артиллерия больше не появлялась, французы на помощь итальянцам и испанцам не шли... Странная война, однако.

Обеспокоенный таким положением дел командир Красногвардейской дивизии генерал-майор Тучков неоднократно высылал разведку, но приведённые дозорами пленные твердили в один голос, что со дня на день ожидают подхода основных сил, и совершенно не понимают причин их задержки. Но они, то есть силы, обязательно будут, потому что просто не могут не быть.

Непонятная и неприятная ситуация, особенно если учесть отсутствие новостей из Ставки Главнокомандующего. Чёртов Кулибин, сколько всего изобрёл, а сообщения до сих пор передаются курьерами. Неужели нельзя придумать что-то вроде переносного телеграфа? Есть, правда, гелиографы, но это больше игрушка, чем серьёзное устройство, и работает лишь в солнечную погоду на расстоянии прямой видимости. Зря не взяли почтовых голубей, как Фёдор Иванович Толстой предлагал. Быстро, в какой-то степени надёжно, а в крайнем случае – вкусно.

– И долго это merde будет продолжаться?

Обычно спокойный и невозмутимый генерал-майор хлопнул ладонью по карте, и заглянувший на шум дежурный офицер осторожно поинтересовался:

– Чаю?

– К чёрту чай.

– Зря отказываетесь, по утверждению нашего повара, запасы подошли к концу, и более подвоза не планируется, – лейтенант позволил себе улыбнуться. – Потом разве что ангел небесный на крыльях принесёт.

Каково же было удивление дежурного, когда в землянку проник восторженный вопль снаружи:

– Летит! Летит!

– А вот и ангел явился, – усмехнулся Тучков, набрасывая на плечи полушубок. – Пойдёмте встречать небесного посланца. Дмитрий Иванович.

– Я же пошутил, – растерянно пробормотал лейтенант.

– С такими вещами не шутят!

Появление небесного гостя хоть и было встречено красногвардейцами с радостью, но вовсе не удивило. Да, прилетел. Да, воздушный шар... Мало ли их по России летает? Вот если бы свежую почту привёз, тогда другое дело. Но это маловероятно – воздухоплаватели предпочтут пару-тройку бомб загрузить в корзину, а мешок с письмами и газетами злонамеренно позабудут. Одно слово – люди не от мира сего, витающие в облаках во всех смыслах.

Летательный аппарат вышел точно на штаб дивизии, хотя никаких приспособлений для руления (или как там называются эти штуки?) на нём не наблюдалось. И как же они умудряются всегда попадать в нужное место и в нужное время?

– Эй, пешеходы, принимайте швартовы! – на землю упал конец толстого просмоленного каната. – К дереву вяжи!

Лётчик из корзины внимательно проследил за правильностью швартовки, и выбросил за борт верёвочную лестницу.

– Я бы трезвый побоялся вот так, – заметил дежурный лейтенант. – И в здравом уме тоже.

Тучков снисходительно улыбнулся. Ему не раз приходилось присутствовать на учениях гусарских полков, и лишь война не позволила устроить такие же тренировки в Красной Гвардии. Впрочем, а почему бы не организовать что-то подобное прямо сегодня?

Меж тем воздухоплаватель проявлял чудеса акробатики, спускаясь почти из поднебесья по вихляющейся из стороны в сторону лесенке. И охота человеку так рисковать? Подтянули бы пониже к земле. Какая проблема... Или боится порвать оболочку о ветки деревьев?

– Депеша от Светлейшего князя фельдмаршала Кутузова, ваше превосходительство! – закричал небесный посланец, умудрившийся с высоты разглядеть погоны командира дивизии.

Тучков поморщился – ну точно не от мира сего, никакого понимания о секретности и конфиденциальности.

– Дмитрий Иванович, вызовите командиров батальонов [9] 9
  Красная Гвардия не имеет привычного деления на полки, и состоит из батальонов, в достаточной степени автономных и самостоятельных для решения собственных задач.


[Закрыть]и начальников штабов.

Командиров не пришлось долго разыскивать – при появлении воздушного шара господа офицеры сами начали подтягиваться к штабу, справедливо полагая, что за получением известий сразу же последует военный совет. Он и состоялся...

В штабной землянке генерал-майор обвёл всех хмурым взглядом, и бросил на стол вскрытый пакет:

– Поздравляю, господа, мы болваны!

Удивлённая тишина и ни единого возражения. А Фёдор Иванович Толстой даже кивнул в подтверждение слов командира.

– Да, болваны, – повторил Тучков. – Но не расстраивайтесь, я тоже такой, как и все.

– Скромность красит человека, – не удержался от улыбки Иван Лопухин. – Но до определённой степени.

– Оставьте каламбуры для дам, господин капитан! – не поддержал шутку командир дивизии. – Вчера Наполеон взял Невель и Великие Луки, и... и идёт к Пскову, чёрт побери!

– Как так? А эти...

– А здесь отвлекающий маневр, здесь пешки, которыми пожертвовали. Вы играете в шахматы, Иван Михайлович? Так вот, в них появился новый термин – "полная задница"!