Текст книги "Любовь опаснее меча (Наследник Алвисида - 1)"

Автор книги: Андрей Легостаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

До тупика лесного коридора оставалось совсем немного, мерное цоканье копыт трех десятков лошадей за спиной успокаивало, но решения граф до сих пор не принял. На самом деле дорогу не преграждала сплошная стена деревьев – за резким поворотом лес кончался. Там на перекрестке сходились дороги ведущие из Маридунума и из Сегонтиума. Там два знатных рыцаря должны встретиться сегодня в полдень, чтобы в столицу, к верховному королю бриттов Эдвину Пендрагону ехать вместе.

Надо принимать решение – согласиться на предложение и сделать любимую дочь красавицу Лионесс несчастной, либо отказать и заиметь в лице могучего соседа непримиримого врага в то время, когда сам Бог велит им выступить вместе против иноземных захватчиков, когда победа как никогда реальна и близка... Сэр Отлак тяжело вздохнул, не зная ответа.

Из-за поворота стремительно показались три всадника и сэр Отлак вздохнул еще раз. Первыми скакали на резвых жеребцах его четвертый сын Уррий – четырнадцатилетний сорванец, которого пора отдавать в оруженосцы, и приемный сын сэра Отлака, сверстник Уррия, Эмрис. Полчаса назад мальчишки решили посоревноваться чья лошадь быстрей, и сэр Отлак кивнул, разрешая забаву.

Третьим был младший сын короля Пенландриса – принц Ламорак. Значит, многоуважаемый сосед уже дожидается у перекрестка. И хотя род сэра Отлака не менее древний и уважаемый, (первые упоминания о Сидмортах появляются в летописях задолго до Великой Потери Памяти), а слово Отлака в Совете верховного короля ценится выше слова Пенландриса, негоже заставлять ждать короля. Но и выказывать спешку недостойно благородному рыцарю.

Ламорак обогнал приятелей, резко остановил коня пред сэром Отлаком. Склонился в низком поклоне.

– Рад приветствовать вас, сэр Отлак, от имени отца. Он ждет вас, чтобы разделить совместно тяготы пути в столицу.

Тяготы пути – это совместная пирушка в таверне у переправы и бесконечные разговоры о подвигах вместо ночлега... Под веселый перепев арфы и с молоденькими вертихвостками на коленях. Сэр Отлак улыбнулся. Все-таки король Пенландрис бесстрашный рыцарь, веселый собутыльник и отменный товарищ. Неблагородно отказывать ему в желании породниться. И неразумно.

– Я прошу разрешения сэра Отлака пожить в вашем замке до возвращения отца, – попросил Ламорак.

– Конечно, – ответил граф, потрепав коня по загривку. – В моем замке всегда рады тебя видеть.

Ламорак поклонился, довольный блеск сверкнул в озорных голубых глазах. Лица Уррия и Эмриса тоже посветлели – это хоть как-то скрашивало разочарование от того, что их не берут на рыцарский турнир, хотя возраст уже позволяет и обязывает. Но вот и Ламорака, оказывается, король Пенландрис тоже не взял с собой.

Ламорак с семи лет жил в Рэдвэлле, родовом замке графов Маридунских, на воспитании у сэра Отлака и совсем недавно возвратился в отчий дом. Принц крепко подружился с Уррием и Эмрисом, которых граф, против принятых обычаев, воспитывал сам – и потому, что на службе сэра Отлака вот уж десять лет состоял престарелый сэр Бан, лучший воин Британии, равного которому во владении мечами нет во всем христианском мире, и потому, что Маридунское аббатство одно из самых прославленных в королевстве – монахи обучали мальчиков манерам, истории и грамоте, хотя последнему и без особых успехов. Но в историю друзья были просто влюблены и часами могли рассказывать о подвигах короля Артура и его славных рыцарей. И в боевых искусствах все трое были самыми прилежными учениками, что не могло не вызывать одобрения стареющего сэра Отлака. Особенно графа радовали успехи Уррия, которому вскоре предстояла самостоятельная жизнь вдали от родового гнезда, и Эмриса – тайной гордости и постоянной заботы, стоящей сэру Отлаку многих седых волос.

– Возвращайтесь в замок, – твердо сказал граф сыновьям, – вы и так доехали до границ владений.

Он поймал умоляюще-тоскливый взгляд Уррия и суровое отцовское сердце на миг защемило. "Знаю, знаю, о чем хотите просить меня, подумал граф. – И по возрасту должны ехать со мной, но не могу вас взять." Вопрос о сыне будет обсуждаться на Совете, и сэр Отлак догадывался какое решение примет верховный король накануне решающей битвы. Поэтому добавил, хотя не собирался:

– Но я обещаю, в походе против саксов вы, Уррий и Эмрис, будете со мной.

Сэр Отлак видел какую внутреннюю бурю чувств вызвали его слова в душах юных воинов и порадовался – иначе и не могли отреагировать будущие рыцари.

– Доброго пути, отец, – сказал Уррий. – Доброго пути, братья.

Сэр Отлак кивнул и тронул поводья.

– Доброго пути, сэр Отлак, – по очереди сказали Ламорак и Эмрис, уступая дорогу графу и его спутникам.

– Счастливо оставаться, братья, – проезжая мимо юношей, насмешливо сказал Морианс.

Старший брат Педивер тепло улыбнулся им, а Морианс, всего лишь оруженосец и сам впервые едет на турнир, поддразнивает. На полтора года старше Уррия и Эмриса, а нос задирает.

Уррий многозначительно потер у себя под левым глазом. Морианс смутился и отвернулся от троих друзей, незаслуженно оставляемых с женщинами, когда мужчины едут на турнир. Под левым глазом Морианса желтел огромный синяк, уже поблекший. Морианс решил поучить тренирующихся младших братьев владению мечом, пусть и деревянным. Вот теперь и едет под взгляды столичных красавиц с непристойно подбитым глазом.

Друзья весело расхохотались, провожая Морианса взглядами. Вскоре кавалькада скрылась за поворотом. Юноши неторопливо поехали домой. До замка больше трех часов быстрой езды, но день только приближался к полудню. С Ламораком сводные братья не виделись с самой зимы и им было о чем поговорить.

От удаляющегося отряда отделился всадник на каурой кобыле и, не приближаясь к друзьям, поехал за ними. Это был немой Триан – то ли слуга, то ли телохранитель Уррия и Эмриса. Он всегда держался на некотором удалении, готовый в любой момент придти на помощь. Сводные братья привыкли к нему, как к собственной тени. Впрочем, они не всегда проводили время вместе, и тогда Триан сопровождал одного из них, чаще Эмриса, а второго – кто-либо из воинов замка.

x x x

Новости сыпались из соскучившихся друг по другу юношей, как зерна из прохудившегося мешка. Между прочим Ламорак сообщил:

– У меня сын родился полмесяца назад.

Уррий от потрясения подпрыгнул в седле, и чтоб не свалиться на дорогу вцепился в густую гриву коня. Вот это да! А ведь Ламорак на полгода младше их с Эмрисом! И тут же другая мысль пришла ему в голову:

– Ламорак, у тебя же нет супруги!

Услышав эти слова, Эмрис обидно хмыкнул.

– Разве для этого нужна жена? – удивился Ламорак. – Вон сколько смазливых служанок во дворце. У вас же не меньше! – Тут Ламорак тоже остановил коня и посмотрел на друга. – А ты что еще с женщинами не...

Уррий смутился. Непонятное страстное желание жгло ночами тело, но он гнал от себя срамные мысли, повторяя, что прежде всего необходимо стать рыцарем, а уж потом... Пронзительно-зовущие взгляды служанок, в особенности черноволосой Сарлузы, одаривающей его восхитительными улыбками, иногда возбуждали желание отвести красотку в укромное место, но рыцарское воспитание не позволяло ему так относится к прекрасному полу. У Уррия еще не было дамы сердца, и он полагал, что эту награду надо заслужить. К тому же, он боялся: вдруг неправильно расценивает взгляды черноволосой служанки, ее призывные движения пышных форм. И она опозорит его отказом, осмелься Уррий предложить ей... Вот если бы она сама прямо сказала, чего хочет!

– А я-то думал, ты давно милуешься с этой, как ее, служанкой, что в наших комнатах убирает... а, Сарлузой, – произнес Эмрис. – Я сам с ней хотел, да потом заметил, как вы друг на друга смотрите...

– Ты... Хотел... – Уррий справился со смущением и выпрямился в седле. – Ты уже знаешь женщин?

– Конечно, – пожал плечами Эмрис. – Я думал, ты тоже...

– Нет, – честно и даже гордо заявил Уррий. – Без благословения отца и Бога я...

– Ну и дурак, – оборвал Ламорак.

Отношения между друзьями были простые – в случае чего подерутся на кулаках, к вечеру вновь будут вместе смеяться.

– А вот твой сын, – спросил Уррий Ламорака, – как же он?

– Какое мое дело? – пожал плечами Ламорак. – Мало ли бастардов бегает?

Эмрис побледнел, правая рука непроизвольно потянулась к месту, где у доблестного рыцаря висит меч. Но он тут же взял себя в руки и, ни слова не сказав, одернул куртку из оленьей кожи и пустил коня шагом. Приятели медленно двинулись следом.

– Твой отец знает о ребенке? – продолжал допытывать Ламорака Уррий.

– Зачем? Служанка – сирота, мало ли с кем загуляла. Вот если бы у нее был отец и прознал бы, тогда, может быть, пришлось бы как-то откупаться... Эй, Эмрис, что с тобой?

– Нет, ничего, – ответил тот. И добавил задумчиво: – Я тоже не знаю своего отца.

Ламорак хлопнул себя по лбу рукой.

– Забыл совсем! – воскликнул он. – Если ты обиделся, Эмрис, извини. Но тебя-то это не касается. Кажется, я знаю чей ты сын!

– Чей? – в один голос воскликнули Уррий и Эмрис.

Этот вопрос все время терзал Эмриса и Уррий искренне переживал за сводного брата. Он даже осмелился как-то спросить отца, но тот нахмурил брови и сказал, что когда придет время они узнают.

– Ты только не падай с коня, – весело произнес Ламорак. Твой отец – верховный король Британии, а ты – наследник короны!

– Кто тебе сказал? – стараясь говорить спокойно, поинтересовался Эмрис.

– Разве такую тайну кто расскажет? – пожал плечами Ламорак. Сам догадался.

– Ну... – разочарованно протянул Уррий. – Так можно заявить, что он – сын Божий...

– Действительно, – пробормотал Эмрис, но вспыхнувшая безумная искра веры в слова Ламорака не давала покоя. – Но почему ты так решил?

Ламорак сделал серьезный вид и принялся объяснять. И Уррий и Эмрис внимали с неподдельной заинтересованностью, оба хотели верить в неожиданное заявление Ламорака, и оба желали, чтобы он их убедил. Обтянутый тугой материей соблазнительный зад черноволосой служанки, стоящий перед глазами Уррия последние минуты, испарился словно пух от жара костра.

– Верховные короли Британии, – говорил Ламорак, – со времен короля Артура следуют традиции, сами знаете – помните отец Свер рассказывал? Первенец верховного короля, объявленный законным наследником, всегда тайно отдается на воспитание какому-нибудь знатному рыцарю. И только этот рыцарь, да тайный опекун-хранитель, назначенный королем и Богом, знают тайну.

– Помним-помним, – нетерпеливо перебил Эмрис, – но почему ты решил, что именно я наследник? Может я просто незаконный сын сэра Отлака?

– Так все сходится! – удивленный непонимаем друзей воскликнул Ламорак.

– Пока ничего не сходится, – сказал Уррий.

– Ну смотрите, – вздохнул Ламорак, – о наследнике короля Пендрагона объявили четырнадцать лет назад, значит в любом случае, он сверстник Эмриса, этого-то отрицать не будете? Потом, все наследники со времен Артура, до коронации носят имя Эмрис!

Ламорак торжествующе посмотрел на друзей.

– Это не доказательство, – резонно решил Эмрис. – В нашем замке с десяток Эмрисов, очень распространенное имя.

– Хорошо, – согласился Ламорак, – а почему у тебя белый конь? Ты его себе сам выбирал?

– Нет, сэр Отлак сказал, что я буду ездить на нем, вот и все.

– Сэр Отлак! – с видом победителя повторил Ламорак. – А белый пес Кабаль, с которым ты охотишься, откуда он, кто придумал ему имя?

– Сэр Отлак, – снова признался Эмрис, – он подарил мне и Уррию по щенку, они уже были с кличками... К чему ты это?

– Я специально интересовался у настоятеля нашего монастыря и он сказал, что белые цвета – цвета короля Артура, у него был белый конь в отрочестве и белый пес Кабаль!

Уррий присвистнул. Это серьезно, такие совпадения вряд ли случайны.

– А кто же тогда, если допустить, что ты прав, тайный опекун Эмриса? – спросил он.

Ламорак не растерялся:

– В преданиях говорится, что Мерлин, бывший опекуном юного Артура, жил под видом отшельника в часовне. На землях сэра Отлака аж три часовни – выбирай любого отшельника, все подходят под роль опекуна.

Тут он был прав. На землях графа Маридунского находились три часовни – Белая на Холме Великана, Красная у Трехозерья и на западной окраине – часовня Медленного Времени. Почему последняя так называлась никто не знал, ребята любили ее обитателя, чернобородого гиганта Бэлмора, и не понимали, почему он решил уединиться в густом лесу.

– Если ты прав, то я бы хотел, чтобы опекуном оказался Бэлмор, – сказал Эмрис. – Хотя и отшельник Белой часовни вполне подходит... Они никогда не отказываются разговаривать с нами, рассказывают много интересного. На нас с тобой, Ламорак, только Фракс ворчит, лишь Уррий его чем-то очаровал. А Бэлмор действительно мог бы оказаться тайным опекуном – относится к нам очень хорошо. Но это потому, что Уррий сын сэра Отлака, и мы возим им провизию. Ты не убедил.

Он сказал таким тоном, что и Уррий, и Ламорак поняли – убедил. Эмрис поверил, хотя не желал примерять на себя сломя голову роль наследника верховного короля, чтобы не разочаровываться потом. Ему требовались еще доказательства.

– К тому же почему десять лет назад в ваши края переехал лучший боец сэр Бан? Да чтобы научить своему мастерству принца! И еще. Помнишь, ваша кормилица рассказывала, что тебя похитили то ли в год, то ли в два? Тогда сэр Отлак погнался за похитителем и еле разыскал его, тебя отнял, а разбойника приколол копьем к дубу. Стали бы тебя похищать, если бы ты не был сыном верховного короля, единственным его наследником!

– Вот тут ты как раз ошибся! – рассмеялся Уррий. – Похитили тогда меня, а не Эмриса. Непонятно зачем – наверно, чтобы досадить отцу?

– Да, – подтвердил Эмрис. – Кормилица и няньки много раз рассказывали, как украли Уррия.

– Ну и что? – удивился Ламорак. – Сами же говорите неизвестно зачем разбойник украл Уррия. Ясно зачем! Просто перепутал вас – попробуй отличить ребенка один от другого!

– Действительно, так могло быть, – задумчиво произнес Уррий. – Черт возьми, Ламорак, ты, вполне вероятно, и прав. Тогда понятно, почему нас не взяли на турнир.

Эмрис с Ламораком удивленно посмотрели на товарища.

– Все очень просто, – пояснил тот. – По традиции наследника представляют верховному королю перед битвой, не говоря наследнику кто он такой. А до этого наследник живет безвылазно у приемного отца. Война еще только готовится, отец поехал на турнир. Но ведь слышали же – он обещал нас взять с собой в боевой поход!

– Да, все сходится, – сказал медленно Эмрис и вдруг резко пришпорил белоснежного коня.

Уррий и Ламорак направили коней вслед за ним, стараясь не отставать, но и вопросами не донимали. Вероятность того, что Ламорак ошибается все же оставалась.

На почтительном расстоянии, но не выпуская юношей из виду, следовал Триан на неказистой, но резвой кобыле.

Наконец Эмрис осадил коня.

– Ты кому-нибудь рассказывал о своих догадках? – неожиданно спросил он Ламорака.

– Да. Когда я сообразил, я рассказал настоятелю нашего монастыря, вы видели его. Это он подсказал мне насчет Кабаля, я бы сам и не вспомнил. А потом меня расспрашивал мой отец, долго крутил ус в раздумьи и отослал прочь. Я случайно подслушал как он разговаривал с Селивантом. Селивант просит руки вашей Лионесс, так они теперь еще хотят женить тебя, Эмрис, на моей сестре.

– Вот еще – жениться! – фыркнул Эмрис. – И не подумаю даже.

– Так тебя никто и не спросит, – ответил Ламорак.

– Тут ты себе сам противоречишь, – вмешался Уррий. – Если Эмрис – сын верховного короля, то без его благословения мой отец ни за что не согласится. А как может верховный король благословить наследника, если он еще не представлен?

– Ну, не знаю... А вот о свадьбе Селиванта говорят как о деле решенном.

– Отец, наверное, согласится, – кивнул Уррий, – он всегда мечтал породниться с вашим родом. Но если Селивант хоть раз обидит Лионесс, я убью его, несмотря на то, что он твой брат.

– Или я, – сказал Эмрис, и Ламорак понял, что они сдержат слово.

– Бросьте вы, – поморщился принц. – Селивант, конечно, дурак дураком, но не настолько, чтобы обижать жену. Он ее и видеть-то будет хорошо если раз в месяц – лишь бы детей рожала. Баб у него что ли мало? Я тебя, Уррий, не понимаю. Вот вы о какой-то чернявой говорили, я ее не помню, но все равно. Хочется – бери, как и подобает бесстрашному рыцарю. Рыцарь он ведь не только на поле брани, но и в постели храбр и решителен.

– Я еще не рыцарь, – возразил Уррий.

– Будешь, – уверенно сказал Ламорак. – Зря что ли мой отец король, имеет право кого хочешь посвятить. Вот увидишь – вернутся с турнира и Морианс будет посвящен. И вас посвятит.

– Для посвящения в рыцари необходим какой-либо подвиг. Они же не на битву отправились, а на турнир. На турнир оруженосцев не допускают. Если только на отца по дороге не нападут... разбойники, скажем...

– Не беспокойся, – ответил Ламорак, – нападут разбойники нехитрое дело. Если Морианс не полный дурак – будет рыцарем в самое ближайше время. Или вот сэр Катифен – какой он подвиг совершил? а ведь давным-давно рыцарь. просто на арфе здорово играет. Вот его отец и посвятил. А уж вас-то тем более посвятит.

– Ну, ладно, – Уррию не давала покоя мысль о женщинах. – А как же дама сердца, ради которой и совершает рыцарь свои подвиги?

– Дама сердца! – воскликнул Ламорак. – Даме сердца ты посвятишь лучшие порывы души – тело-то здесь причем! Нет, я так считаю: настоящий рыцарь делает то, что хочет. Хочется тебе черноволосую служанку – бери и не спрашивай. А если боишься – так и скажи!

– Придумал тоже – боюсь! – выпалил Уррий и почувствовал, как щеки заливает горячая краснота. – Больно она мне нужна, я кого получше себе выберу, если понадобится. Да и старовата она для меня, ей уже, наверное, за двадцать!

– Двадцать – самый сок, – со знанием дела щелкнул языком Ламорак. – У меня никого младше двадцати и не было-то!

– А у тебя много женщин было? – неожиданно вновь вступил в разговор Эмрис.

– Ну, немного – пятеро. Так и мне всего четырнадцать лет вся жизнь впереди.

– Если не убьют в первом же бою, – мрачно добавил Эмрис, думая о своем.

– На все воля Божья. Тем более надо торопиться, – не растерялся Ламорак. – А то будешь хранить себя для дамы сердца, так и не успеешь с ней познакомиться. А женщина любому мужику нужна, как... как... как обед ежедневный. Хоть отшельнику, тому же Фраксу, твою чернявую приведи – вряд ли откажется.

– Да не моя эта чернявая! – воскликнул Уррий и чертыхнулся. Надо же – совсем забыл! Ведь матушка просила, раз уж мы поехали отца провожать, чтобы я припасы Фраксу в Красную часовню отвез. Чтобы послезавтра не ездить.

Узкую извилистую тропу, ведущую к Красной часовне друзья миновали четверть часа назад.

– Неужели – правда? – вслух вырвалось у Эмриса то, что не давало ему покоя.

– Во всяком случае, – сказал Ламорак, понимая о чем спрашивает друг, – вполне возможно.

Неожиданно Уррия осенило:

– Эмрис, я знаю один способ проверить. В случае неудачи он ничего не докажет, но если получится... то будешь знать наверняка.

– Какой? – в один голос воскликнули Эмрис и Ламорак и повернулись к Уррию.

– Экскалибурн, – медленно, чуть ли не по слогам выговорил Уррий. – В озере Трех Дев.

Друзья переглянулись. Благодаря стараниям аббатов юноши хорошо знали историю, особенно историю Британии после Великой Потери Памяти, происшедшей двести двенадцать лет назад (с Великой Потери Памяти и велось летоисчисление). Когда семидесятилетний король Артур умирал, его тридцатилетний сын Элизар был в далеком походе. Тогда Артур приказал бросить свой прославленный Экскалибурн в озеро Трех Дев, сказав, что тот, кто вынет меч из воды, станет верховным королем Британии и слава его превысит славу самого короля Артура.

Аббат говорил об этом эпизоде вскользь и неохотно, но мальчишки неоднократно слышали историю о волшебном мече от нянек и челяди, ее рассказывали по вечерам в трактирах и в детских.

Когда сын короля Артура Элизар вернулся из похода он не смог взять Экскалибурн из озера. Вот легендарный меч лежит у самого берега, переливаясь каменьями на рукояти, – кажется протяни руку и возьмешь, даже манжет не замочив. Но хоть ныряй на несколько метров – не дотянешься. И король Элизар, сын Артура, объявил данное чудо ложным, злым чародейством. Мол, никакого меча Артура в природе нет, Артур забрал Экскалибурн в Потустороннее царство, а здесь лишь видимость. И запретил предпринимать попытки взять меч кому бы то ни было. Но запреты не всегда действенны и до сих пор все знатные (да и незнатные тоже) рыцари тайком пробираются к тихому безлюдному озеру, чтобы испытать судьбу. Няньки говорят, что и нынешний верховный король был у озера Трех Дев. А меч Экскалибурн до сих пор лежит в воде у берега и ждет своего истинного хозяина, равного прославленному королю Артуру.

– До озера Трех Дев, говорят, не более трех дней пути, сказал Уррий. – Расспросим дорогу и поедем. Я тоже испытаю судьбу, я давно хотел попробовать.

Эмрис вздрогнул от слов названного брата. Он боялся неудачи. После разъяснений Ламорака он поверил в свое королевское происхождение. Но в конце концов – боятся поражения не к лицу будущему рыцарю. Даже если он бастард и приемный сын сэра Отлак, а не наследник верховного короля, он все равно будущий рыцарь.

Но Эмрис боялся испытания.

– Графиня не отпустит нас к озеру Трех Дев, – сказал он, пытаясь ухватиться за возможность отвертеться от испытания. – И сэр Отлак не одобрит, если узнает. Сказано же – обман зрения и колдовство.

– Люди говорят, что меч существует в действительности, – веско возразил Ламорак. – И если кто и возьмет его, то скорее всего сейчас, когда приближается освободительная война с саксами. Предание говорит: слава взявшего Экскалибурн превысит славу самого Артура. А ведь Артур успешно защищал страну и от римлян, и от саксов. Это потом ее почти всю захватили. Разве освободивший страну от саксов не заслужит большей славы, нежели король Артур? Разве, если ты наследник, не суждено тебе выступить вместе с верховным королем в первых рядах?

– А матушке моей мы и не скажем, что отправляемся к озеру Трех Дев, – добавил Уррий. – Скажем, что Ламорак забыл что-нибудь в своем замке и поедем. Никто и не узнает где мы были.

– Но ведь с нами поедет и Триан, он всегда с нами, попробовал возразить Эмрис и сам понял собственную глупость.

– Триан-то уж точно никому ничего не расскажет, – рассмеялся Уррий. – Тем более, если мы попросим.

Юноши оглянулись на Триана. Он со скучающим видом сидел на лошади, на почтительном расстоянии ожидая когда юноши поедут дальше, и разглядывал буйные кроны деревьев. Лошадь мирно пощипывала траву.

– Хорошо, – согласился Эмрис и направил послушного коня вперед. – Завтра утром выезжаем. Только тогда уж и сами потом не отказывайтесь.

– Не откажемся, – заверил Ламорак. – А у кого точную дорогу до озера Трех Дев расспросить, я знаю. Поехали быстрее, мне не терпится на хваленую черноволоску Уррия взглянуть.

– Да не моя она черноволоска! – обиделся Уррий. – К тому же, я сейчас домой не поеду. – Он похлопал по туго набитому серому мешку, притороченному к седлу. – Мне надо отвезти провизию Фраксу. Может, вы со мной?

– Нет, – покачал головой Эмрис. – Ты же знаешь, он нас с Ламораком терпеть не может, это ты умудрился найти с ним общий язык. Если опекун наследника и сидит в одной из трех часовен, вряд он сидит в Красной.

– Да, наверное, ты прав, – согласился Уррий. – Тогда до вечера. Разузнайте дорогу к Экскалибурну.

Он развернул коня и поехал обратно – к тропе. Когда Уррий поравнялся с Трианом, тот вопросительно поднял брови.

– Я в Красную часовню, – пояснил Уррий немому. – Навещу Фракса. Езжай домой с Эмрисом.

Немой в нерешительности покачал головой. Уррий видел: Триан колеблется.

– Следуй за Эмрисом, – весело сказал юноша. – Что со мной может случиться? День отличный, солнечный, тропа знакомая... А в случае чего, я сумею за себя постоять.

Уррий положил ладонь на рукоять меча – меньшей длины чем обычно, специально для него выкованного несколько лет назад. "Пора бы уже обзаводиться и боевым мечом, пора," – подумал он.

Видно, Триан вспомнил тренировки Уррия и Эмриса с сэром Баном, и согласно кивнул.

Глава вторая. ДЕВУШКА ИЗ РЭДВЭЛЛА

"Очень мне хочется

Сказать тебе кой-что тихонько,

Только не смею: мне стыд мешает."

Алкей

Кусая ноготь, Уррий в задумчивости смотрел, как Триан отправился вслед за Эмрисом и Ламораком, потом тряхнул головой и пришпорил коня. Похоже, что Ламорак прав. Только сейчас Уррию пришла в голову мысль – а чей же телохранитель Триан? Если бы Эмрис не был наследником верховного короля, вряд ли за ним все время по пятам следовал сильный, хорошо обученный воин, не донимавший присутствием, но и ни на миг не сводящий внимательных глаз...

Так или иначе, Уррий был рад, что получил возможность побыть один и обдумать свалившиеся на него новости. До обиталища Фракса около часа пути – достаточно времени, чтобы привести сумбурные мысли в порядок.

Уррий любил быструю скачку – чтобы ветер завывал в ушах, чтобы грива коня трепетала пред глазами, чтобы придорожные деревья сливались в сплошную коричнево-зеленую стену...

Он промчался мимо медленно двигающейся повозки с пожитками Ламорака; сидящий на телеге слуга королевского сына даже не проснулся.

Значит, Эмрис – не бастард с незавидной судьбой, которому предстояло бы выгрызать из когтей жизни свои куски счастья, а любимец судьбы, отмеченный благословением свыше и лишь до поры до времени пребывающий в тени безвестности? Как правильно отметил Ламорак – в строгом соответствии с традицией верховных королей бриттов, берущей начало из славной и удивительной жизни короля Артура.

Как к этому ему, Уррию, относиться?

Уррий прислушался к своим ощущениям. Нет, и следов зависти он не ощущал, лишь радость за Эмриса. С которым он порой ссорился случалось до драки, до синяков, но без которого не представлял себя. Вечное соревнование между названными братьями, разница в возрасте которых была всего неделя, постоянно заставляли Уррия стремиться быть лучше Эмриса, либо хотя бы не отставать. Он лучше Эмриса сражался на мечах, но в седле сидел менее твердо – Эмрис вышибал его ударом тупого деревянного копья, что Уррию в ответ удавалось сделать крайне редко. Уррий лучше стрелял из лука, зато Эмрис ловчее метал кинжалы. Эмрис научился играть на арфе, которая так и не далась Уррию, но тот лучше разбирался в истории страны и даже интересовался событиями, происшедшими до Великой Потери Памяти.

Нет, зависти не было – Эмрис, без сомнения достоин, он с честью справится с обязанностями верховного короля, когда унаследует корону. Вот только тогда, по той же традиции, ему, Уррию, придется стать сенешалем короля. А уж этого Уррий точно не хотел. Звук боевой трубы и блеск мечей, смертельные поединки во славу короля или прекрасной дамы сердца и сама дама сердца в его жадных и ласковых руках в награду – вот что грезилось ему в горячечные душные ночи, а не спокойная почетная (и прибыльная) должность.

Дама сердца... Любимая... Желанная... Желанной, может быть, оказывается, не только та, за которую готов отдать жизнь... И здесь, чего никак Уррий не ожидал, Эмрис перегнал его. Если верить, конечно, словам самого Эмриса. А как не поверить, если Эмрис точно заметил то, в чем сам себе Уррий упорно не желал признаваться – что он страстно желает Сарлузу...

На узкой тропе пришлось придержать разгоряченного коня. Шальная ветка больно стеганула по лицу. Уррий легко соскочил на землю и присел пару раз, чтобы размять ноги. Сквозь густую листву прибивалось золото жарких солнечных лучей, лес наполняли привычные звуки щебетания птиц, стрекот кузнечиков; откуда-то издалека едва донесся грозный звериный рык. Уррий взял коня за поводья и повел его не спеша, раздвигая ветви рукой. Он был дома – плоть от плоти этого леса, который он знал не хуже собственной комнаты. Он не чувствовал себя незванным гостем, он здесь свой. Белая бабочка с тусклыми пятнышками на огромных крыльях чуть не ткнулась ему в лицо, заложила вираж вокруг его головы и полетела дальше. Уррий улыбнулся ей на прощанье и вздохнул.

Сарлуза...

Она появилась в замке около года назад, когда ее мать, местная колдунья и знахарка, отправилась за какими-то редкими травами в далекие северные леса, где обитают дикие, несговорчивые потомки древних народов. Мать Сарлузы не вернулась, и девушка, не в силах прокормиться в деревне, пристроилась в замке.

Еще задолго до ее появления Уррия начали одолевать непонятные ему, неосознанные желания. При виде молодых привлекательных женщин, непроизвольно напрягались мускулы ног и появлялось жжение в груди. Он стыдился своих чувств, считая их недостойными рыцаря, и не делился переживаниями даже с Эмрисом. Поначалу Уррий ничем не выделил новую служанку из общего ряда – пробежался взглядом по фигуре, подумал как о чем-то привлекательном, но недоступном для него, встретился с ее пронзительными искрами черных зрачков, смутился и ушел, забыв о ней мгновенно. И долгое время не вспоминал о ее существовании, равнодушно окидывал взглядом при случайных встречах, даже имени узнать не удосужился. Но однажды, в одном из странно-сладостных снов, которые посещали его постоянно, женщина, укладывающая его, проводящая нежно руками по его телу – не как в детстве кормилица, а совсем иначе, раздевающая его, обнажающаяся сама, садящаяся на него верхом, подставляя его взгляду тайные части женского тела, и в предыдущих сновидениях лица не имеющая, вдруг взглянула на него искорками глаз Сарлузы. Он узнал ее и проснулся. Сердце билось часто-часто, по виску стекала капелька пота, мокрые волосы слиплись. Он долго не мог уснуть в ту ночь, а когда все же погрузился в желанное забвение, вновь увидел ее – теперь сомнений быть не могло – ее глаза, ее губы, только не в смешливой улыбке, а в страстном движении, ее черные, длинные, густые волосы...

Когда он проснулся было далеко за полдень, так поздно он не вставал никогда. Первое, что он увидел – тугой зад служанки, обтянутый плотной черной материей юбки. Уррий решил, что все еще спит. Но она обернулась, он заметил тряпку в ее руке – такой удивительно изящной и белой. Она, улыбнувшись, пожелала ему доброго утра. Сам не понимая чего стесняется, юноша натянул меховое одеяло до подбородка. Видно глаза его выражали чуть ли не ужас – Сарлуза пожала плечами и вышла из комнаты. В дверях она обернулась и вновь улыбнулась Уррию. В глазах ее мелькнули привычно-смешливые искорки. Но ему показалось, будто он заметил в них и что-то еще, занозой зацепившее его неосознанные желания. Густой ком откуда-то снизу заткнул горло.

С того самого утра, он постоянно, раз десять в день, случайно встречался с ней – то в узком и длинном коридоре второго этажа, то в залитом солнцем внутреннем дворе замка, то в большой зале за трапезой, где она иногда помогала прислуге. Они встречались глазами, она улыбалась ему. Он догадывался, что в такие моменты у него глупое выражение лица и старался придать себе скучающий вид. Но у него плохо получалось, раз Эмрис все понял. Уррий никогда не разговаривал с Сарлузой, но, как любит повторять сэр Бан, в глазах можно увидеть гораздо больше, чем за сказанными словами. И Уррий гадал, что же скрывается в черноте ее глаз: равнодушное презрение, уважение служанки к хозяйскому сыну, или он небезразличен ей как мужчина... Порой он полагал, что она выделяет именно его из обитателей замка на Эмриса-то она точно внимания не обращала, за это Уррий ручался. Но иногда казалось, что она относится к Уррию, как к надоедливой мухе, которую никак не может отогнать подальше от лица.