Текст книги "Часы (СИ)"

Автор книги: Андрей Лапин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

В самом начале использования кукол Великие Воры предъявляли простым ворам очень ценные и массивные предметы – золотые статуэтки, обернутые в роскошные ковры драгоценные вазы, чудовищных размеров золотые чаши, украшенные бриллиантами одежды и прочее. Кукла заранее пряталась в определенном месте специальной воровской командой за день или два до начала праздника, а Великий Вор, как бы используя свою мудрость и все свое мастерство находил ее, затем он как бы совершал ритуальную кражу и тут же предъявлял украденное простым ворам. Таким образом, воровство и вправду выходило символическим во всех смыслах, но простым ворам этого было вполне достаточно.

Считалось, что в тайну куклы был посвящен только ближайший круг – Консорты, главы воровских корпораций, несколько приближенных Мастеров из специальной воровской команды, Подруга-воровка и еще кое-кто из самых близких сподвижников, но Велвор был уверен, что круг этот гораздо шире. Не все же воры были круглыми идиотами в самом деле? Иногда, впрочем, в Канализации то там, то здесь, появлялись воры-правдоискатели, которые на всех подземных перекрестках начинали громко трезвонить о том, о чем трезвонить им было не надо бы. Правда, трезвонили они недолго, и их мертвые тела вскоре находили в полусухих канализационных коллекторах, причем с начисто отрезанными головами, а сами головы находили чуть позже и в других коллекторах, и что характерно – с усеченными под самый корень языками.

В общем, с первым ритуальным воровством года и с куклами дела сейчас обстояли непросто. Дело здесь было даже не в самой кукле, а в ее ценности, так сказать. Простым ворам следовало предъявить предмет, ценность которого не вызвала бы у них подозрений, нужно было сделать так, чтобы этот предмет вписывался бы в представления простых воров о состоянии дел у верхних обворованных. Ведь простые воры каждый день выходили на дело и своими глазами видели – в какой ужасной нищете сейчас прозябает население верхнего города.

Подруга-воровка была как всегда права – о подходящей кукле ему нужно было позаботиться заранее. В прошлом году, предъявляя простым ворам не очень крупное золотое ожерелье с совсем простыми камушками, Велвор заметил лукавые усмешки на губах у нескольких именитых воров. Но это было бы еще ничего, гримасы недоверия на лицах некоторых вориков и широко распахнутые глаза юных воришек тревожили его гораздо сильнее лукавых улыбок мастеров, а их он тогда заметил тоже немало.

Шагая по низкому сухому коридору в сторону сокровищницы, Велвор рассматривал в зыбком свете факелов древние сводчатые потолки и думал о выборе правильной куклы для предстоящего ритуального воровства. Конечно, о кукле ему следовало подумать заранее. Подруга-воровка права (они всегда правы, с раздражением подумал Велвор, неужели нельзя было напомнить о кукле вчера, а лучше дня за два, или дня за три до начала праздника?), это был его промах, причем промах серьезный. "Интересно, заметили этот промах Консорты?– думал Велвор, шагая по туннелю и нашептывая на ухо Подруги-воровки смешные комплименты.– Конечно заметили. Не нужно себя обманывать, да еще в светлый праздничный день, накануне темной праздничной ночи. Консорты – опытные матерые воры, и это событие от их внимания, конечно же, не ускользнуло. Ах, милая-милая Подруга, ночная воровка, свободная воровка, как ты любишь все время подчеркивать свой ум, как ты любишь выставлять напоказ свою воровскую проницательность, но где же ты была вчера? И позавчера? И третьего дня? Почему ты тогда не вспомнила об этой проклятой кукле? А где был я сам вчера и позавчера? А я пил все это время – и вчера, и позавчера, и третьего дня я, как последний обворованный верхний, лакал вино. Потому, что третьего дня на Приношении один из старых мастеров преподнес мне бочонок замечательного старого вина. Давно я не видел такого замечательного вина, да и никто уже давно не видел такого вина. И вот я не удержался и выпил по бокалу с тем славным мастером, а потом к нам присоединились Консорты и пошло-поехало. Мы пили это вино, пока чудесный бочонок не опустел, а опустел он только к полудню вчерашнего дня. Я даже не помню, как принимал все это время Приношение от моих славных воров. Да ведь и ты была там, моя дорогая Подруга. И ты, и еще какие-то воровки, кажется из твоей свиты, или из свиты Консортов? Проклятье! Не помню, ничего не помню. Вот, что значит – хорошее старое вино. Стоп. А что если это заговор? Ведь прошлую куклу я выбирал вместе с тобой, дорогая. И Консорты там тоже присутствовали. И все вы дружно советовали мне это проклятое ожерелье. А потом, уже наверху я увидел эти гримасы недоверия на лицах простых вориков. Но широко распахнутые глаза воришек, конечно, страшнее этих гримас. Страшнее распахнутых доверчивых глаз простых воришек нет ничего на этом темном воровском свете. Сразу за распахнутыми наивными глазами обычно следуют острейшие ножи, которые вонзаются под твои ребра. Вот что бывает, когда вокруг много добрых советчиков, а Воровка-Старость уже давит коленом на твою грудь и разматывает перед твоими глазами свою удавку. А сделаю-ка я всем им небольшой сюрприз..."

– Ну вот мы и пришли, дорогая,– Велвор остановился перед тяжелой кованой дверью Главной Воровской Сокровищницы и начал быстро перебирать золотые отмычки.

Замок двери был настолько сложным, что его нельзя было открыть ни одним ключом, таких ключей просто не существовало в природе. Замок был изготовлен под специальную отмычку, которая называлась "Бриллиантовой", но не потому, что ее украшали камнями. Дело было в том, что она служила мистическим ключом к Главной Воровской Сокровищнице, но не сама по себе, а вместе с последовательностью очень сложных движений, которые выполнялись как повороты тела отмычки вдоль граней аллегорического бриллианта сложной огранки. Такие манипуляции мог проделать только очень умелый мастер отмычки. Ошибись он хоть на четверть градуса во время поворота отмычки и ее наконечник ломался, так как специально был изготовлен из очень хрупкого материала. Со всем этим мог справиться только настоящий Мастер Отмычки. Великий Мастер.

Таким образом, Главная Воровская Сокровищница была надежно защищена от проникновения в нее воров рангом пониже, с напрочь утраченной воровской честью, напрочь лишенных воровской совести, а таких в Подземельях, к сожалению, обитало тоже немало. Безыскусные же воры или воры с недостаточной подготовкой не смогли бы вскрыть дверь с таким сложным замком ни при каких обстоятельствах. Велвор совершил несколько поворотов бриллиантовой отмычкой и вдруг с ужасом понял, что ее наконечник уперся в какое-то препятствие и не может сдвинуться с места. Он замер в напряженной позе и начал мысленно перебирать в голове последовательность поворотов. Последовательность была верной, так почему же тогда заклинило наконечник, и почему он до сих пор не сломался? Легонько потряхивая ручкой отмычки, Велвор извлек наконечник из замочной скважины и принялся его пристально рассматривать в неверном свете факелов. Почти сразу же он понял, что выбрал не ту отмычку и облегченно вздохнул. "Проклятое вино,– подумал Велвор.– Уж не поили ли меня эти три дня специально?"

– Послать за Консортами?– быстро спросила Подруга-Воровка.

– Не стоит,– Велвор уже нашел нужную отмычку и вставил ее в замочную скважину.– Не будем отвлекать наших дорогих Консортов по пустякам. Стоять!

Ворик-охранник, метнувшийся было в сторону Залы Приема Приношения замер на месте и побледнел, что было заметно даже в неверном свете факелов.

– Как скажешь, дорогой,– Подруга-воровка опустила глаза и присела в быстром полупоклоне.

– Да,– сказал Велвор, налегая на отмычку.

Раздался тихий щелчок, и он толкнул тяжелую дверь рукой.

– Зажгите все настенные светильники!– громко скомандовал Велвор, проходя в сокровищницу.– Я хочу видеть руки всех присутствующих!

***

Золотые развалы тускло блестели в свете настенных светильников, которые один за другим загорались от факелов охраны. Как только Велвор переступил порог сокровищницы, его ноги погрузились в россыпь золотых монет и ушли в них по самую щиколотку. Он пропустил вперед вориков из охраны, закрыл дверь и, утопая по колено в золотых монетах, побрел к центру сокровищницы.

По преданию, до того как воры превратили это место в склад драгоценностей, здесь располагалась главная городская темница, в которой когда-то томились воры древности. Сейчас главный зал был забит золотом, а в боковых камерах, там, где раньше сидели узники, лежали драгоценные камни, изделия из сандалового дерева, тюки с благовониями и одежды из драгоценных мехов. Поговаривали, что в этих камерах до сих пор обитают души прежних постояльцев, что они скитаются здесь по ночам, громко воют, звенят монетами и шуршат мехами, но Велвор в это не верил. Все это были сказки для простых воров, которые все как один были очень суеверными и верили в существование призраков Подземелий. Скорее всего, эти легенды были придуманы еще в глубокой древности первыми Велворами, чтобы запереть Сокровищницу на еще один – мистический, потусторонний замок. По традиции все Велворы поддерживали эти слухи и даже добавляли в них свои страшные истории, а ворики из охраны были обучены правильным разговорам на эту тему и тоже принимали участие в постановке.

Велвор забрался на гору из золотых монет в самом центре сокровищницы и осмотрелся. Внизу стояли восемь вориков охраны, Подруга-воровка, начальник охраны (так называемый "капитано") и два старых мастера-советника из его личной свиты. Итого двенадцать человек, двенадцать проверенных отборных воров. Вместе с ним – тринадцать. Если заговор существует, всем им теперь нельзя доверять. Теперь с них нельзя спускать глаз, нужно постоянно, до самого акта ритуального воровства держать их при себе и контролировать каждый их шаг. Легко сказать – контролировать. Контролировать двенадцать воров, среди которых два мастера воровского дела. И еще – Подруга-воровка, или Гранд-воровка, которая тоже, безусловно, мастер своего дела. И какой мастер, подумалось Велвору, особенно в определенных делах деликатного свойства, что делает ее особенно опасной в случае, если она тоже вовлечена в заговор. В общем, с этой минуты ей доверять нельзя. Это если заговор действительно существует. А впрочем, какая разница? Великий Вор должен вести себя так, как будто он постоянно находится в самом центре очередного заговора. Только тогда у него появляется шанс править остальными ворами более-менее долго и более-менее успешно. Решено, с этой минуты он не доверяет никому из этих двенадцати.

"А вот интересно,– думал Велвор, всматриваясь в золотые развалы и выискивая глазами подходящую куклу для предстоящего ритуального воровства,– а себе? Себе я могу доверять, постоянно находясь в центре заговора против себя же? Интересный вопрос. Доверял ли я себе, когда вместе с другими Консортами составлял заговор против предыдущего Велвора? Доверял ли я себе, когда мой нож кромсал глотки моих бывших сподвижников? Когда я, в пятнах их засохшей крови взбирался по ступеням Залы Приношения? Когда я усаживался на древний Трон Воров? Ведь я уважал и любил несчастного Велвора XXVII-ого почти как родного отца и благодетеля, и не мудрено, ведь он сделал мне столько добра. И трех убитых мною Консортов я тоже любил как братьев, ведь вместе с ними мы участвовали в стольких воровских делах, среди которых были очень опасные, а парочка была и вовсе смертельно опасных, безнадежных до тошнотворности, и они прикрывали мою спину тогда, и в результате я не только выжил, но и украл все, что мне было нужно украсть, все, что мне было предписано украсть моею судьбою. И даже немного больше этого. А сколько отличнейшего вина мы с ними выпили вместе? Во скольких разгульных оргиях мы с ними участвовали? Всего сейчас и не вспомнить. Но я убил их. Убил хладнокровно, зарезал как собак, как приуготовленных для заклания свиней. Со спокойным сердцем я умертвил их верной, ни разу недрогнувшей рукой. Четвертого я, правда, никогда не любил, он был мерзавцем, мелкой душонкой и все тогда считали, что ему удалось подняться до Консорта при помощи грязных и темных интриг. И трюк с последним золотым кубком Велвора XXVII-ого тоже придумал этот подонок. Сейчас меня даже радует, что я заколол его первым и таким образом, хотя бы отчасти отомстил негодяю за смерть своего названного отца и благодетеля. Но ведь и с ним я тоже пил вино, ходил на дело и кувыркался с очаровательными воровками в сухой темноте воровских притонов и темных уголках дальних теплых туннелей. И вот теперь все они мертвы, а я сижу на Троне Воров. Нет, себе доверять нужно, просто необходимо, даже несмотря на все свои прошлые дела. Где бы я сейчас был, если бы не доверял самому себе? А вот всем остальным я с этой минуты доверять не буду. Будем считать, что они только что утратили мое доверие. Будем считать, что все они с этой минуты проклятые интриганы!"

На вершине соседней золотой горки стоял раскрытый золотой сундук, доверху набитый сверкающими драгоценностями и Велвор по колено в золотых монетах побрел к нему, а потом запустил руку внутрь и начал ворошить содержимое. Крупные бриллианты просыпались через его пальцы, тяжелые ожерелья перекатывались через них, скользили по ладони, с глухим стуком возвращались обратно в сундук. Рядом с сундуком из россыпи выглядывали две статуэтки изображавшие каких-то крылатых и рогатых женщин в неглиже. Велвор выдернул одну статуэтку из золотой россыпи, подержал, взвешивая, а потом бросил её обратно. Все это было слишком дорого, через чур драгоценно, вызывающе роскошно. С жалкими рубищами обворованных верхних такая роскошь не вязалась уже никак. Даже самый глупый или безумный простой вор понял бы это с первого взгляда. Но где же ему найти более-менее скромный, но вместе с тем и приличный предмет из обихода нынешних обворованных верхних? Где ему взять такую куклу, которая смогла бы символизировать в глазах простых воров не роскошный воровской сезон, нет, а хотя бы просто удачный, или скорее даже не совсем провальный. Такой предмет, который бы символизировал собой скромный, но достойный воровской достаток?

Можно, конечно, не мудрствовать лукаво, а просто взять на дело пару золотых монет, а потом предъявить их простым ворам в качестве доказательства – что вот, мол, есть еще кое-что у обворованных верхних, ребята. Нужно только стараться, воровать как следует, и все будет в порядке, и будет у вас в руках блестеть и золотишко, и камушки, и еще кое-что в придачу. Главное не падать духом и стараться, воровать лучше, как любит говорить его Подруга-воровка. Конечно, можно предъявить простым ворам и пару золотых монет. Наверное, никто его не осудит за это, ведь все воры понимают – как сейчас тяжело живется обворованным наверху. Но какая же это мерзость, какой позор – предъявлять своим соратникам в праздничную ночь эти жалкие монетки. Непереносимый позор!

– Дорогой, а может быть это подойдет?

Велвор обернулся и посмотрел на свою Подругу-воровку. Она стояла рядом и протягивала к нему руку с изящным женским украшением. Тоненькие висюльки с продолговатыми розовыми бриллиантами свисали между длинных и сильных пальцев, словно подкрашенные кровью крупные капли воды сверкали и переливались разноцветными бликами в неверных лучах настенных светильников.

"Ах, дорогая-дорогая,– думал Велвор, щурясь от этого блеска.– Дорогая моя. Ты только что окончательно утратила мое доверие".

– Нет,– сказал он вслух.– Это не подойдет. Уж очень сильно блестит.

Подруга пристально взглянула в глаза Велвора и молча бросила украшение себе под ноги.

После этого он начал бродить по сокровищнице, тяжело переставляя ноги в мягких туфлях со слишком тонкой подошвой и утопая в золоте почти по колено. Иногда он переворачивал рукой небольшие шкатулки, ударом ноги опрокидывал тяжелые вазы и пристально всматривался в их содержимое. Ничего подходящего не находилось, все было вызывающе роскошным и эта роскошь никак не вязалась с ужасающей нищетой обворованных верхних.

Велвор уже хотел остановиться на двух позорных монетках. Он даже поднял их – две легонькие золотые монетки, и не глядя сунул их в кармашек жилетки, как вдруг его взгляд упал на тяжелый золотой кубок.

При взгляде на этот кубок у него сначала быстро-быстро забилось сердце, а потом его словно бы крепко зажали в тисках для изготовления воровских отмычек, и лоб покрылся крупными каплями пота. Да, сомнений быть не могло – это был именно тот кубок, над которым умер Велвор XXVII-ой, его предшественник, его благодетель, его названный воровской отец. Он узнал этот кубок по особому типу сложной резьбы на ручках и по изогнутой особым образом тяжелой ножке.

Всматриваясь сейчас в эту резьбу и в эту, так причудливо изогнутую неизвестным золотых дел мастером ножку кубка, Велвор вдруг очень отчетливо и во всех подробностях вспомнил ночь накануне гибели Велвора XXVII-ого. Этой ночью он вместе с другими Консортами обсуждал план заговора в одном из самых мрачных и дальних притонов Канализации. Они обсуждали детали заговора и пили вино, а на столе перед ними стоял вот этот самый кубок на своей тяжелой причудливо изогнутой ножке. Обсуждая детали, они по очереди приподымали кубок, пробовали его на вес. Кубок был тяжелым, и в самом начале обсуждения, когда вина была выпито еще слишком мало, этот кубок казался им достаточно тяжелым, чтобы убить старого Велвора. Но когда вина было выпито уже достаточно, он показался им слишком легким, и тогда тот – мерзавец, который и придумал весь этот заговор, предложил наполнить его золотом, чтобы добавить кубку убийственного веса. И они начали вынимать из своих бесчисленных карманов, кармашков и карманчиков различные золотые предметы и бросать их в темный зев кубка. Велвор отлично помнил, что сам он бросил тогда в этот ненасытный зев две пригоршни золотых монет, три тяжелых ожерелья и золотые карманные часы.

Часы.

Когда Велвор вспомнил эти часы, тиски для изготовления воровских отмычек разжались, их холодные стальные губки разошлись в стороны и его сердце сразу забилось в нормальном ритме. Он внезапно, неожиданно для себя самого и совершенно ясно понял – какая кукла идеально подойдет для сегодняшней праздничной ночи. Небольшие, но изящные золотые часы с откидной крышечкой, с не очень длинной и толстой золотой цепочкой, ручным подзаводом пружины сразу на четверо суток и семью мелодиями внутри. Да, он вспомнил сейчас – те часы имели ровно семь замечательных мелодий. У них внутри словно бы имелись крошечные золотые молоточки, которые эти мелодии отбивали – очень мелодично и трогательно. Но главное было даже не в этих семи мелодиях, а в том, что среди них имелась одна особенная – "Серенада Ночи". Эту мелодию знали и любили все воры Канализации, и во все времена она была для них неофициальным гимном. Редко какой вор или воровка, отправляясь на дело, ее не насвистывал, потому, что считалось – "Серенада Ночи" приносит ворам удачу, а все жители Канализации были ужасно суеверны.

Вспомнив все это, Велвор внутренне возликовал, он сразу понял – только что он нашел замечательную, идеальную куклу для сегодняшнего ритуального воровства. Даже если кому-нибудь из воров золотые часы и покажутся слишком роскошной вещицей, то когда они заиграют "Серенаду Ночи" это точно решит все дело. Такое удачное ритуальное воровство и такая замечательная мелодия склонят чашу весов в его пользу, ведь простые воры не только страшно суеверны, но и ужасно сентиментальны.

Оставался единственный важный вопрос – мог ли сегодня кто-нибудь из обворованных верхних иметь такие часы? А почему бы, в самом деле, и нет? Почему бы кому-нибудь из нынешних обворованных и не иметь таких часов? Ведь их так легко прятать. Размер вполне подходящий. Такие часы можно, например, прятать во рту, прямо за щекой, или под мышками, или еще где-нибудь. В таком месте, куда не полезет ни один вор (кроме Великого, конечно, кроме Великого, с мрачной усмешкой подумал Велвор). Одним словом, часы такого размера было очень легко спрятать во многих местах прямо на теле обворованного верхнего. Только бы эти замечательные часы до сих пор лежали там – в кубке.

Велвор очнулся от своих размышлений и, быстро переставляя ноги, начал взбираться на развал золотых монет – счастливый кубок стоял на самой его вершине. Взбираясь на вершину, он несколько раз оступился и один раз был вынужден опуститься на правое колено, потому, что золотая гора была слишком высокой и золотые монеты осыпались, оплывали ему навстречу, как осыпи мелких камней и уже приближаясь к кубку, он был вынужден помогать себе руками. Но, вот он, наконец, кубок стоит как ни в чем ни бывало – такой же как и в ту проклятую ночь заговора, массивный, с горой набитый украшениями и монетами, проклятый, но и желанный, и в нем, возможно, находится решение его сегодняшних проблем – небольшие золотые часы, чудесные часики, миленькие часишки с музыкальным секретом внутри.

Велвор опустился перед кубком на колени и осторожно опрокинул его прямо на себя. По коленям рассыпались золотые монеты и украшения, те самые, что с пьяным хохотом бросал он вместе с другими Консортами в его жадный зев когда-то. Но где же часы? Их не было видно среди содержимого кубка. Велвор начал дрожащими пальцами перебирать украшения. Он погружал руки в золото, зачерпывал его ладонями, просеивал сквозь пальцы, подносил к глазам, опять зачерпывал и подносил, но все было напрасно – часов нигде не было.

– Проклятье!– сдавленным голосом воскликнул Велвор.– Проклятье!

Он с силой ударил по выпуклому боку кубка кулаком и тут же из его нутра вывалился какой-то мелкий предмет и, перекатившись по золотой осыпи, уперся в его правое колено. Велвор схватил этот предмет и еще не успев рассмотреть его как следует, а только ощупав понял – это они! Часы! Слава Луне-Покровительнице! Вот оно – решение его проблем, вот оно – его спасение! Теперь его проблемы с мистериальной кражей решены, а значит, он сможет спокойно править ворами еще целый год, до следующего Дня Зимнего Луностояния, а потом он придумает еще что-нибудь и будет править ими дальше, ведь он – Великий Вор, Единоличный И Полный Властитель Канализации, Подземелий И Всего Прочего Что Прилегает, Принц Ночи, Мастер Золотой Берущей Руки, Композитор Фомки, Поэт Золотых Ключей, Певец Замочных Скважин, Страж Большой Бриллиантовой Отмычки, Хранитель Воровской Сокровищницы и прочая, и прочая, и прочая, и он будет достоин своего правления еще на один долгий год. А потом он придумает еще что-нибудь, не будь он Великим Вором.

Велвор согнулся так, чтобы те двенадцать не могли рассмотреть, что он держит сейчас в руках, что он так пристально сейчас рассматривает. Часы были те самые, в этом у него не было никаких сомнений. Правда, они стояли, но это он сейчас поправит.

– Который час?!– крикнул Велвор не оборачиваясь.

– Без десяти десять!– крикнул снизу капитано вориков.– Пора проследовать в Зал Приемов Приношения, Ваше Величество!

– Хорошо!

Велвор быстро выставил время и начал вращать головку подзавода. Часы тут же откликнулись тихим тиканьем. Дорогие, милые часы, они лежали здесь все то время, пока он правил ворами, лежали и ждали, когда он снова возьмет их в руки и оживит их. Милые, милые часики, вот вы и дождались своего часа.

Велвор решил проверить работоспособность музыкального блока и нажал на вторую головку. Часы тут же откликнулись веселой мелодией. Так, что это? Кажется "Пьяная ночная стража". Не то. Дальше. "Веселый меняла". Тоже не то. Дальше. "Купец-обманщик". Не то. "Казнь назойливого вора", ну это уж точно не то. Вот она! "Серенада Ночи", все работает отлично! Вот какими замечательными вещицами владели обворованные во времена его молодости. У кого же он позаимствовал эти волшебные часы? Кажется у какого-то чиновника городской управы. Или у купца с городского рынка? Он уже не помнил. Впрочем, сейчас это было абсолютно не важно.

Велвор встал с колен и ловким движением сунул часы в кармашек жилетки, а потом отряхнул прилипшие к коленям золотые цепочки. Теперь он в полном порядке и во всеоружии. Теперь можно смело начинать праздничный день. Никакие заговоры теперь ему не страшны.

Велвор спустился с золотой горы, коротко скомандовал своей свите: "за мной" и направился к дверям сокровищницы. Больше здесь делать было нечего, да и в Зале Приема Приношения его, наверное, уже давно заждались его верные воры, ворики и воришки.

***

– Дорогой, ты нашел куклу?

Подруга слегка запыхалась, так как он шел по туннелю энергичным быстрым шагом, веселым шагом, а она надела черные бархатные туфельки на высоком каблуке и теперь за ним не поспевала.

– Да,– ответил Велвор, не оборачиваясь.– Я нашел куклу.

– А что это?

Велвор обернулся так резко, что Подруга буквально врезалась в него и даже уперлась в его грудь руками.

– Тебе интересно?– спросил он, всматриваясь в глаза воровки через прорези бархатной черной маски (какое все же замечательное изобретение – эти маски, они отлично драпируют мимику и делают подобные разговоры весьма двусмысленными и даже какими-то загадочными).

– Да,– с едва заметной тревогой сказала Подруга (только по голосу и можно определить что у них на уме, подумал Велвор, да и то весьма приблизительно).– А что такого? Я думаю, что это волнует всю твою свиту. Ведь мы так любим тебя, дорогой, и так за тебя тревожимся. А сегодня такой ответственный день.

"Ну конечно!– чуть не закричал Велвор.– Конечно тревожитесь! Еще бы!"

– Пусть это будет моим маленьким секретом на сегодня, дорогая,– сказал он вслух.– Пусть это будет моим сюрпризом для вас. Для всех вас. Впрочем, я тронут. Можешь передать эти слова Консортам.

Он развернулся и пошел по туннелю, но уже не так быстро. Они как раз приближались к тяжелым дверям главного входа в Залу Приема Приношения и сразу четыре ворика охраны обогнали его бегом, чтобы распахнуть тяжелые створки на стороны до того, как он окажется перед ними.

В обычные дни Велвор проходил в Залу Приема Приношения через другие двери – боковые и совсем крошечные, но сегодня ему следовало идти через главный вход, который еще почему-то называли парадным, хотя никаких парадов воры никогда никому не давали, этого не было в их традиции. Ворики подбежали к дверям и ухватились руками за специальные скобы, а потом с силой потянули их на себя. Двери парадного входа Залы Приема Приношения были очень тяжелыми, выкованными еще в древние времена из двух цельных кусков железа, а сейчас они сильно заржавели и тяжело осели на массивных петлях, и потому не поддались ворикам сразу. Ворики старались изо всех сил, под их фраками буграми вздулись мускулы, спины выгнулись, лица стали мокрыми от пота, глаза под масками вылезали из орбит, рукоятки ножей выбились наружу между короткими фалдами и сейчас дрожали как живые, но тяжелые створки все никак не хотели расходиться на стороны, они словно бы не хотели впускать Великого Вора и его свиту в Залу Приема.

"И так каждый раз,– с раздражением подумал Велвор.– Прямо что-то мистическое. Неужели нельзя смазывать эти проклятые петли? Хотя бы раз в году?"

– Капитано,– сказал Велвор, обернувшись назад.– Прикажите помочь.

– Есть! Эй вы! Да, вы четверо! Помогите своим слабосильным дружкам! Живо!

К дверям бросились еще четыре ворика и вскоре послышался тошнотворный, коробящий душу визг, а створки начали медленно расходится на стороны. Велвор взял под руку Подругу-воровку и подошел поближе к дверям. Тяжелые двери, цепляя за пол туннеля своими нижними частями, медленно раскрывались, а в щель между ними уже били мощные потоки света от светильников Залы, и еще стал слышен шум множества голосов – близкий и ближайший воровской круг уже с нетерпением ожидал прихода своего правителя.

Этот свет сначала ослепил Велвора и он потер глаза пальцами, привыкая к нему, а потом наклонил голову пониже, чтобы часть этого ослепляющего потока приняли на себя поля шляпы. Он растянул губы в фальшивой, но подобающей моменту улыбке, крепко прижал Подругу-воровку к своему боку и переступил порог Залы. Тут же заиграли трубы воровских трубачей. Трубачи сыграли короткую музыкальную фразу из "Серенады Ночи" и умолкли, а сразу после них раздались громкие аплодисменты и крики приветствий, кто-то прохрипел совсем рядом "Слава нашему Великому Вору!", кто-то громко закашлялся, вдали послышался металлический грохот падающего на каменные плиты тяжелого канделябра и веселый женский смех.

Глаза Велвора уже привыкли к слишком яркому свету множества светильников, канделябров и настенных факелов, поэтому он спокойно и уверенно шел по широкой ковровой дорожке, вероятно украденной когда-то прямо из главной городской управы, к возвышению на котором стоял древний Трон Воров. По дороге Велвор вежливо раскланивался со знакомыми и незнакомыми ворами и воровками.

В День Зимнего Луностояния в Зале Приема с самого утра собирался весь цвет Канализации – самые известные и заслуженные воры и воровки всех мастей и направлений воровского искусства – от искуснейших карманников до брутальных налетчиков. Специальный почетный сектор Залы занимали специалисты по замкам всех систем, рядом с ними стояли признанные мастера отмычки, прямо за ними адепты ножа и кастета, справа от них поэты фомок, слева – повелители форточек, сразу за ними – владыки подвалов. "Армия,– думал Велвор, продвигаясь через толпу своих подданных.– Настоящая армия. Завоевывать вот только ей больше нечего. Все уже завоевано, отвоевано и переотвоевано много-много раз. Но все равно – хороши. Хоть прямо сейчас на дело". Воровская толпа словно бы услышала его мысли и тут же ответила на них дружными аплодисментами и приветственными выкриками.

Велвор уже приблизился к Трону Воров, за высокой спинкой которого стояли четыре Вора-Консорта – Аливо, Хуго, Хег и Могро, все в парадных черных фраках. Сразу за спинами Консортов стояли двенадцать глав важнейших воровских корпораций в черных накидках с капюшонами – самый ближний круг, круг ближе которого уже не бывает. Все ближайшие сподвижники были в бархатных полумасках, через прорези которых на Велвора смотрели сейчас пары внимательных, умных, хитрых с лукавинкой глаз. Да ему уже давно было плевать на маски – всех этих людей он мог бы узнать по глазам даже в полумраке подземелий, или сквозь толщу грязной воды, или даже в кошмарном сне.

Велвор быстро сосчитал глаза и понял, что все его ближайшие сподвижники на месте, а значит с воровским миром все в порядке, он пребывает сейчас в относительном равновесии и находится под надежным контролем.