Текст книги "Проект "Плеяда" (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

С этими словами Илта развернулась и зашагала в воду. Лаури смотрел, как тонкая фигурка опускается и плывет навстречу солнцу заходящему за скально-бетонную махину нависающую над водой. Финн смотрел ей вслед, пока черная голова Илты не стала совсем незаметной в сгустившихся сумерках. Затем он развернулся и зашагал в пещеру.

Часть четвертая: В логове Красной Обезьяны

– Ааа черт! – невысокий плотного сложения шатен выругался, когда большой омуль, которого он почти вытащил из воды, в последний момент сорвался с крючка и, блеснув на прощание чешуей, плюхнулся обратно.

Старший сержант НКВД Роман Лунев досадливо сплюнул в воду и потянулся к жестяной банке, в которой лежали хлебные катышки, вперемешку с кусочками котлеты – остатки сегодняшнего ужина. Кормили охрану «Центра», так же как и весь обслуживающий персонал: сытно, но однообразно, что вкупе с монотонностью здешнего быта изрядно утомляло. Напрочь отрезанные от всех центров цивилизации, здешние солдаты и офицеры всячески изощрялись, что хоть как-то скрасить серые будни. Одним из таких способов и была рыбалка – Лунев, уроженец Прибайкалья частенько, в нарушение устава, брал небольшую надувную лодку, чтобы попытать счастья на искусственном озере. У него уже было излюбленное место – груды бетонных блоков оставших после строительства дамб и стен, причудливо нагроможденных на какую-то полузатопленную скалу. Через несколько лет после постройки Центра, стекавшиеся отовсюду реки и ручьи, вымыли строительный мусор и образовавшееся тут искусственное озеро потихоньку наполнилось рыбой. Рома, заядлый рыбак, частенько ловил здесь омулей и хариусов, шедших на стол не только сослуживцам Лунева, но и более высокому начальству. Потому на его вылазки чаще всего смотрели сквозь пальцы, хотя это и шло вразрез с требованиями безопасности. Но кого тут опасаться, на территории отделенной от ближайщей суши сотнями метрами воды, а от ближайшего жилья – километрами лесов и гор?

Позади послышался какой-то шум от чего рука Романа невольно дернулась к кобуре, укрытой под брезентовой накидкой. Тут же он нервно рассмеялся – из скал, недовольно крича, взлетела большая гагара, на мгновение заслонившая Луну. Видать, птица прикорнула меж камней и бетонных обломков, да и заснула, пока ее не разбудила досадливая реплика Романа. Сержант усмехнулся и перевел взгляд на раскрытую брезентовую сумку, в которой трепыхались два омуля и крупный таймень – не считая рыбешки поменьше. В принципе, можно уже сворачиваться – рыбы достаточно. Сегодня можно будет засолить рыбку – соли набрали из столовой – и к вечеру устроить небольшое застолье.

– Ну, по последней! – пробормотал под нос Роман, насаживая на крючок последний катышек и закидывая удочку. Тут же он почуствовал как на конце лески повисла заветная тяжесть и, то ослабляя, то натягивая леску, принялся выводить рыбу.

– Ну, давай еще моя хорошая, иди ко мне, – бормотал себе под нос Роман, – еще чуть-чуть, давай. Вот так!

Последние слова он сопроводил рывком и на камни плюхнулся крупный хариус. Обрадованный Лунев снял рыбу с крючка и отправил в сумку. Вот теперь можно и собираться.

Позади снова послышался шорох. Гагара что ли вернулась? Лунев поднял голову и его глаза расширились от удивления, с губ сорвался удивленный возглас.

На вершине скал и бетонных блоков, подперев коленом подбородок сидела молодая голая девка с черными волосами. Лунный свет окутывал ее фигуру серебристым ореолом в котором неожиданная гостья казалась призрачным, нереальным видением. Раскосые глаза, казалось, светились в темноте собственным синим цветом.

Роман дернулся к кобуре, но девушка приложила палец к губам, покачав головой и сержант НКВД замер на месте, так и не вынув оружие. Девушка, лениво потянувшись, поднялась, демонстрируя столь соблазнительное тело, что Лунев, давно не бывший с женщиной, почуствовал как мужское начало жадно требует свое. На губах девушки появилась понимающая улыбка и она, покачивая бедрами, подошла к застывшему Луневу. Тот и опомнится не успел, как вокруг его шеи сомкнулись тонкие, но сильные руки и мокрое жаркое тело прижалось к нему. Их губы слились в жадном поцелуе, в то время как тонкие пальцы поглаживали шею мужчины, слегка царапая кожу острыми ноготками. Вторая рука, тем временем шарила у него в паху, расстегивая ремень. Сам Лунев жадно мял соблазнительные округлости ночной гостьи.

Сильные пальцы в снова пробежались по его шее, плавно, как бы невзначай легли на горло и резко надавили на сонную артерию. Глаза Лунева закатились, в горле что-то заклекотало и он, упал спиной в воду, со спущенными штанами.

– Надеюсь, товарищ, тебе было также хорошо, как и мне, – Илта презрительно сплюнула на камни и присела рядом с мертвецом. Раздев труп догола, она аккуратно сложила снятую с него одежду в вытащенную на камни резиновую лодку. Туда же она положила и сумку с рыбой, оружие и все вещи. Затем Илта опустилась на четвереньки и стала медленно подползать к трупу, выгнув спину словно кошка. Её глаза лихорадочно сверкали, ноздри возбужденно расширялись как у волчицы почуявшей добычу. Вот её вытянутые руки коснулись ступней, пальцы сжались, прочертив на бледной коже глубокие борозды. Обхватив лодыжки трупа, Илта начала медленно подниматься вверх, принюхиваясь и целуя мертвеца, стараясь прочувствовать каждый сантиметр мертвой плоти, до мельчайших подробностей впитать в себя его запах – кожи, крови, волос, половых органов. Наконец она легла сверху на труп, вжимаясь в мертвую плоть своей – живой, трепещущей от внезапно накатившего возбуждения. Волоски на коже Илты встали дыбом, соски затвердели, между ног захлюпало от влаги. Илта лихорадочно целовала мертвеца в лоб, глаза, губы, нос, терлась пахом о его промежность. С ее губ срывалось непрерывное бормотание, древние мантры и заклинания черных шаманов «похищающих душу».

Внезапно Илта выпрямилась, продолжая сжимать бедрами торс мертвеца, ее рука метнулась к его сумке, доставая с бокового кармашка охотничий нож. Удачно, что жертва решила захватить его с собой. Острое лезвие прочертило по телу глубокую рану, потом еще и еще – в исступлении Илта кромсала тело, вскрывая брюшину и погружая лицо в обнажившиеся внутренности. Затем снова серия беспорядочных ударов ножом и снова – сладострастное упоение остывающей плотью. Вот Илта ухватила с земли осколок камня и с силой опустила его на голову мертвеца, раскалывая ее как гнилой орех. С томным всхлипом куноити погрузила лицо в омерзительную кашу из крови, волос и мозга, её тело конвульсивно вздрагивало, из-под спутанной массы волос доносились невнятные звуки. Наконец Илта со сладострастным стоном отвалилась от трупа и упала на спину. Выглядела она жутко: свалявшиеся волосы, почти утратившие свой изначальный цвет, лицо все в крови и мозгах, от этого казавшееся чудовищной маской. Глаза её закатились так, что были видны лишь белки, тело сотрясалось мелкой дрожью, с губ срывались нечленораздельные звуки. Любой, кто наблюдал бы сейчас за ней со стороны, решил бы, что рехнулся: очертания тела Илты текли и расплывались, лицо также смазывалось, менялось. Словно причудливая маска наползала на лицо девушки, также как и ее тело, казалось, покрывалось новой плотью.

С протяжным стоном Илта поднялась на ноги – нет уже не Илта, на ноги вставал Роман Лунев, голый как в день рождения. Равнодушно накинувшая морок куноити поглядела на мертвеца, затем ухватив его за истерзанную руку, подтащила труп к краю скально-бетонного нагромождения и столкнула в воду. После этого сполоснулась и принялась одевать чекистскую форму.

Через двадцать минут в сторону возвышавшейся над озером стены двинулась резиновая лодка, в которой умело гребла закутанная в плащ-дождевик фигура. Позади нее на дно искусственного озера медленно погружался труп Лунева. К нему уже плыли хищные рыбы, радующиеся нежданной поживе.

Илта погружала весло в воду, направляя лодку вдоль стены и привычно удивляясь, как всплывают в голове украденные у мертвеца познания и воспоминания. Надо причалить вон к тому сооружению – наподобие куба, покоящегося на бетонных сваях, где-то в полутора метрах над водой. Главное чтобы не снесло – там течение сильнее, утащит еще к дамбе. Ага, вот и черный проем – распахнутая дверь в караульное помещение. Перед глазами Илты всплыла небольшая комнатка, лежанка с протертым покрывалом, пара стульев, стол с пепельницей полной окурков, двое человек – хмурый, с ранней сединой в черных волосах и второй, помоложе – щуплый парнишка с крысиной мордочкой, заискивающим взглядом и жидкими рыжими волосами.

Эти двое ждут ее, ждут с трофеем.

Вот и брюнет – стоит у приоткрытой двери, от которой спускается небольшая лесенка. На воде качается парочка лодок – не резиновых, моторных. Роман – точнее Илта в его обличье, – привязала рядом хлипкое суденышко и, перекинув сумку через плечо, поднялась в караулку.

– Ну, как улов? – спросил «Лунева» стоящий в дверях человек. В петлицах его гимнастерки виднелись ромбы старшего лейтенанта.

– Хорошо товарищ, – вовремя всплыла фамилия, – Рыков. Два омуля, таймень, хариус.

– «Товарищ», – передразнил его лейтенант, – говоришь, как на ковре у Свечкарева.

Илта выругалась про себя: ну да, можно догадаться, что у них не официозная атмосфера, на посту всего три бойца, поди, давно друг друга знают. Она выдавила усмешку в ответ, озирая каморку. Щуплый паренек, дремавший на кушетке встрепененулся при виде сослуживца, на его лице появилась довольная улыбка.

– О, Ромка пришел, – радостно произнес он, – как улов?

Илта не утруждаясь ответом, тряхнула сумкой, одновременно стараясь как можно незаметней осмотреть комнату. Внутри было все ровно так же как ей «вспоминалось» во время плавания – хотя чужая память и изобиловала провалами. Много говорить опасно, но опасно и молчать, а про то, как говорить с этими чекистами, ничего не вспоминалось. Хотя контингент и так, в общем, знакомый.

– А кстати, – Рыков подозрительно посмотрел на сослуживца, – чего у тебя форма мокрая?

– Упала… упал, – ответила Илта, – когда в лодку садился, поскользнулся на камнях.

– Раззява, – раздраженно сказал лейтенант, – отпускай тебе одного. А если бы утоп там? Ладно, в казарме переоденешься.

– Спать не хочешь? – спросил рыжий, – всю ночь же на камнях просидел.

– Хочу, – кивнула Илта, хотя на самом деле ей не особо хотелось – выспалась перед началом путешествия. Но притворится спящей – мысль неплохая, это избавит ее от необходимости общаться с «сослуживцами». Она шагнула к лежанке и рыжий чекист – тоже сержант судя по петлицам – уступил место «товарищу».

– Может, накинешь что сухое? – спросил он. Илта покачала головой, повалившись на кушетку и закрыв глаза. Сквозь полуприкрытые веки она наблюдала, как лейтанант заваривал кофе на старенькой «буржуйке». Его младший товарищ, которого Рыков называл просто Витькой, разложив рыбу на газете, потрошил ее охотничьим ножом… Судя по фразам, которыми они обменивались, через час-полтора троицу должны были сменить и они с нетерпением ждали момента, когда смогут вернуться – рыжий Витя и сам Лунев в свои казармы, а Рыков – в офицерскую комнату. Судя по всему, караульная служба тут считалась совсем спокойной и здешние караульные вконец расслабились.

– Неплохой улов Ромка приволок, – сказал сержант, закончив потрошить и выкидывая требуху в окно, – когда начнем, сегодня?

– Ага, – кивнул лейтенант, прихлебывая кофе из большой кружки, – в соль только положим. Спирт я достал, семь литров, так что всем хватит. Даже Фрол в накладе не останется.

– Опять его звать будем, – Илта услышала нотки недовольства в голосе энкавэдэшника, – по этой мразоте самому лагерь плачет.

– Да кто же спорит, – лейтенант, судя по звуку, достал папиросу и чиркнул спичкой, – зато он обещал, что у него можно будет посидеть спокойно – его напарник траванулся чем-то в столовке, говорят компотом, – лейтенант хохотнул, – знаем, какой они там компот у себя хлещут. С той бормотухи и концы отдать как нефиг делать. В общем, он сейчас один дежурит, так что можно у него будет окопаться. У нас-то того и гляди набегут «соседи» делится придется – и рыбкой и бухлом. А потом Фрол сказал, что на днях им новых девок привезли. Парочку уже забраковали, так что будет с кем и развлечься.

– О, вот это дело! – обрадовался Виктор, – за него и Фрола потерпеть можно. Лишь бы не оказалось страшко, как в прошлый раз – мне потом та рябая рожа почти неделю снилась.

Они принялись оживленно обсжудать девичьи стати, не обращая внимания на спящего, как им казалось, «Романа». А если бы посмотрели, то решили бы, что сержанту Луневу снится что-то очень приятное, коль уж на его лице блуждает легкая улыбка.

Илта и впрямь была довольна – то, что она услышала потверждало, что она на верном пути. Женщины, которых привозят, судя по обрыкам фраз, для каких-то медицинских целей – именно то, что нужно для проекта. Осталось добраться до этого Фрола и выбрать местечко, чтобы обстоятельно с ним побеседовать.

Через некоторое время лейтенант глянул на часы и кивнул Вите. Тот протянул руку и потряс за плечо лежавшего «Романа». Илта зевнула, продирая глаза и старательно изображая сонного, недовольно взглянула на «сослуживца».

– Время уже, просыпайся, – усмехнулся чекист, – вон слышишь, смена идет.

За дверью и впрямь раздавались шаги – кто-то поднимался откуда-то снизу. Дверь распахнулась и в комнату вошло трое мужчин в форме и знаками отличия НКВД. В комнатке сразу стало тесно, запахло мужским потом и табачным дымом, лейтенант вновь поставил на плитку кофейник. Илте пришлось проявить максимум непринужденности, отвечая на реплики, обычные между старыми товарищами. Пару раз она, видно, прокололась – судя по удивленным взглядам вновь прибывших.

– Ладно, Ромка что-то и вправду сегодня устал, я смотрю – хмыкнул Рыков, – ум за разум заходит. Ты не заболел там?

– Нет! – поспешно ответила Илта. Не хватало еще чтобы ее отправили в здешний лазарет, – нет, устал просто. Не выспался.

– Ну, иди, отдыхай, – сказал старший лейтенант, – уж рыбу мы и без тебя засолим. Дорогу не позабыл еще?

Видимо это была шутка, на которую Илта была вынуждена ответить деланным смешком, выскальзывая за дверь. За ней обнаружились широкие ступеньки, уводящая вниз. Видно было, что эту лестницу прорубили прямо в горной породе, в тех самых скалах, на которых и построили некогда здания Центра. Метров через тридцать лестница кончилась, выходя в широкий коридор.

Отчасти Илта «помнила» дорогу – из глубин украденной памяти всплывали отдельные картинки: проходная, где сидели двое энкэвэдэшников, проводивших их равнодушным взглядом, коридор с рядами дверей из которых то и дело выходили парни в форме, небрежно здоровавшиеся с сослуживцами. Шедший рядом Витя болтал без остановки, вспоминая общих знакомых и забавные эпизоды службы. Илта односложно отвечала, думая, что делать дальше. Разоблачения пока можно не опасаться – как бы не удивлялись сослуживцы убитого Лунева изменениям в его поведении, все же вряд ли они догадаются о подмене. Однако Илта помнила, что где-то здесь в Центре скрывается шаман Сагаев, изменивший Эрлэн-хану. Уж он то без труда разгадает столь незамысловатое колдовство, также как и иные шаманы.

Была и другая проблема – прием, с помощью которого Илта украла внешность у убитого Лунева, действовал недолго. Она и сейчас чуть ли не наяву слышала негодущий вопль, несущийся откуда-то из Нижнего мира, навязчивый крик души, требущей вернуть украденное. На него, конечно, плевать, но долго удерживать чужой облик не получится – самое большее, через сутки Илта обретет свой обычный облик. А заменить его на что-то иное не выйдет – такое колдовство опасно применять слишком часто, так недолго и до одержимости. Оставалось надеятся, что морок продержится хотя бы до начала местной пьянки. А там на месте, она что-нибудь придумает.

С такими мыслями Илта и очутилась перед дверью, которую она чуть не прошла мимо – вовремя всплыло очередное воспоминание. Она уверенно толкнула дверь и шагнула вперед. К счастью, в казарме больше никого не было. Девушка прошла к койке и, завалилась на нее, уставившись в потолок. Сейчас ей оставалось только ждать.

«Отдай! Отдай! Отдай!»

«Что, черт возьми, тебе нужно!? Исчезни дрянь!»

«Отдай! Отдай! Отдай!!» – продолжал бубнить в голове Илты бесплотный голос. К вечеру убитый ею сержант, как и положено всякому неупокоенному мертвецу резко активизировался, требуя вернуть украденный облик. Хорошо, еще, что днем он молчал – Илте и без того было нелегко находится в казарме, среди пяти или шести «сослуживцев». А тут еще и это.

Голос слегка притих, словно отдалившись, но продолжал бубнить.

«Отдай, отдай, отдай».

– Эй, Ромка, ты чего такой квелый?! Давай наливай!

В небольшой коморке вокруг грубо сколоченного стола толпилось человек двадцать – мужчины в возрасте от двадцати до пятидесяти лет торопливо разбирали стаканы со спиртом. Кто-то был одет по форме, при петлицах и даже фуражке, только придя со смены, другие успели переодеться в штатское. Таймень и хариус уже были выпотрошены и разобраны буквально по кусочкам, еще два омуля лежали на краю стола, дожидаясь своей участи. Рядом лежал нарезанный хлеб и стояла полуоткрытая банка с солеными огурцами. Впрочем, закуской товарищи чекисты оскорблялись редко, лишь занюхивая рыбой слабо разбавленный спирт.

«Рома» – Илта, выбранная разливающим, вновь наполнила стаканы. Объемистая бутыль с спиртом быстро пустела, однако вслед за ней уже поспевала «тяжелая арттиллерия» – в углу пылился большой баллон с мутной жидкостью. Как поняла Илта из усмешек окруживших ее «товарищей» это и был тот самый самогон, из которого, предположительно, траванулся напарник Фрола.

Впрочем, его участь, похоже, не пугала ни сгрудившихся возле стола чекистов, ни самого Фрола – уродливого рыжего бугая с петлицами лейтенанта на энкавэдэшной форме. Вообще, за здешним столом собралась в основном офицерская компания – сержантами были только Рома и Витя, вообще непонятно за какие заслуги приглашенный к «офицерскому» застолью. Чем быстрее пустела бутыль со спиртом, тем больше разязывался язык у энкавэдэшников, громко рассуждавших на разные темы – в основном о войне. Ее итоги, как с удивлением отметила Илта, представлялись с каким-то шизофреническим оптимизмом, возможно объяснимым тем, что большинство присуствующих были кем угодно, но не боевыми офицерами. Илта поняла это через полчаса пребывания в данной компании. Судя по всему, здешний персонал подбирался в основном из охранников ГУЛАГА, что было закономерно, учитывая место расположения Центра. Однако полное отсутствие боевого опыта не мешало им уверенно рассуждать на тему военных действий и разгрома противника. Больше всех шумел некий майор, старший по званию и по возрасту – мордатый мужик лет пятидесяти, с кителем накинутым поверх тельняшки, похоже знавшей еще русско-японскую войну. Видимо так и было – подвыпивший энкавэдэшник громко вспоминал о бурной революционной молодости в Петрограде, уверенный, что и сейчас как тридцать лет назад советский народ погонит империалистов отовсюду.

– Пусть не думают, б…и п…глазые, что их взяла! – валяжно развалившись на мятой койке, рассуждал он, – гнали раньше мы врага с земли советской и сейчас погоним. И англичанка им не поможет – сметем к чертовой матери в Тихий океан и самураев и англичан, а немчуру проклятую в ее проклятом Берлине сожжем.

– Верно, говоришь, товарищ Смирнов! – поддержал его уже хмельной Рыков, – так и будет!

– Пусть не думают япошки и за Амуром отсидется, – продолжал Смирнов, – с товарищем Мао вышвырнем их и из Китая и из Кореи и самого микадо за яйца повесим прямо в Токио. А потом и в Берлин и в Лондон наведаемся.

В запале он ударял рукой со стаканом по плечу сидевшего рядом Вити. Спирт вылескивался чуть ли не в лицо молодому сержанту, однако, тот, похоже, даже не помышлял о том, чтобы нарушить субординацию и хотя бы пересесть. Впрочем, это и так было непросто сделать – сдвинутые вокруг стола три койки, в обычное время, видимо, предназначенные для арестантов, сейчас были наглухо забиты пьяными чекистами.

– Так и будет товарищ Смирнов, – поддакнул рыжий Фрол, скаля желтые зубы, – зря что ли сидим в этой глуши? Погодите, еще юшкой фашисты умоются, еще сами драпать до своего Токио будут. Выпьем за Победу!

– Хорошо сказал, – майор благосклонно кивнул и поднялся из-за стола, – давайте товарищи! За победу! За нашу победу!

Вокруг раздался одобрительный гул и офицеры начали опрокидывать стаканы. В считанные минуты покончили с тайменем и хариусом, товарищи офицеры принялись за омуля, бросая на пол обсосанные кости. Илта украдкой выплеснула спирт на пол и потянулась за огурцом. Внезапно она встретилась взглядом с майором, смотревшим осоловелыми глазами и недоуменно мотавшим башкой.

– Ты…это, – он передернул плечами, – черт, неужели белая уже? Вроде и выпил немного.

– Что-то не так, товарищ майор? – внутренее подобравшись спросила Илта.

– Херня какая-то видится, – буркнул в ответ Смирнов, – бабы какие-то узкоглазые. Эй Фрол, – обратился он к охраннику, – ты нам вроде девок обещал?

– А то как же, – кивнул в ответ охранник, – щас приведу.

– Девки то хоть ничего? – подозрительно спросил рябой мужик с петлицами капитана государственной безопасности, – здоровые? С чего бы их забраковали?

– Да не бойтесь, товарищ Смирнов, не заразные, – усмехнулся Фрол, – просто там у них чей-то неладно не то с яичниками, не то с маткой – хрен их поймешь, застудили что ли. Раньше еще в Чите отсев шел, а сейчас стали прямо здесь освидетельствовать. Этим двум и так не жить, пусть хоть с мужиками настоящими побудут напоследок.

– Слышал я, что там, в Чите их тоже девка обследовала, – сказал Смирнов, – изменницей оказалась. Я ее видел раньше – красивая такая врачиха. Ее бы оприходывать.

– Подстилка японская, – пренебрежительно ответил Фрол, – но здоровая как лошадь, так что отправили вниз. Но эти две тоже ничего, вот увидите.

– Ну ладно, веди уже, – махнул рукой майор, вальяжно повалившись на кровати и закинув руку на плечо Вити, – да пошевеливайся, а то уж плоть требует, понимаешь. Не ровен час, не дождусь, нарушу революционную законность прямо с пареньком. Как в прошлый раз, помнишь Лещев? – он подмигнул Вите и, не стесняясь положил руку ему на колено. Парень нервно рассмеялся, бросая умоляющие взгляды на старших по званию.

– Не надо, товарищ Смирнов, – сказал Рыков, – оставили бы пацана. Лещев и так после прошлого раза два дня отходил, хорошо еще в казарме не узнали.

– Чего!? – проревел Смирнов, – ты с кем разговариваешь, салага?! Сгною! – он налил себе спирта и залпом выпил. Несколько успокоившись он разявзно продолжил, – И вообще пацан не против, правда Витька!? – он подтолкнул плечом прячущего глаза сержанта.

– Сто пятьдесят четвертую тоже еще не отменили, – не сдавался Рыков.

– Статью не про нас придумали, – усмехнулся Смирнов, еще крепче обхватывая за плечи парня, – а для тех, кто нюх совсем потерял. Все можно, если осторожно. Как иначе врагов народа выявлять, если не на живца ловить, как всяких заграничных дипломатов-депутатов за жабры брать? Хитрость такая военная, понимаешь? Так что ты меня статьей не пугай – у меня с двадцать второго по тридцатый год три «тетки» сменилось, – он заржал, – почти жены, все как один. А знаешь почему таких как я не трогают? Да потому что все, что делаем – для блага социалистического отечества. Думаешь, как Ежова раскололи, что он вражина? А вот на том и поймали, понимаешь, что «графинюшек» привечал, а те все под петлицами ходили. Вот и сдали его, когда Хозяин велел. Так что ты поторопись Фрол, а то уж больно старое хорошо вспомнилось.

– Будет сделано, товарищ майор, – оскалился Фрол, – сейчас приведу. До ветру схожу только, а то уж спирт наружу просится.

– Давай, – кивнул Смирнов запрокинув руку на плечо съежившемуся парню, – да ты не тушуйся Витька, все путем будет. В прошлый раз тебе же вроде и понравилось. Эх, знал бы ты как оно было в двадцатых. Сам Чичерин там бывал, куда я вхож был…

– Товарищ лейтенант, – вполголоса обратился «Рома» к Рыкову, – мне бы тоже выйти.

– Иди, – буркнул тот, угрюмо смотря на майора, – ишь раздухарился старый кокодес.

Выскальзывая за дверь Илта услышала, как позади опять подняли тост «за победу».

Илта выскочила вовремя – грузная фигура Фрола уже исчезала в одном из боковых коридоров. Куноити немного нервничала – все шло, в общем-то, по плану, но, что называется «на грани фола», в любой момент грозя обернуться самым скверным образом. Она из последних сил удерживала чужой облик, все громче слыша голос из преисподней, требущий «вернуть ему лицо». Один раз ему это даже удалось, к счастью, только на мгновение. Это становилось слишком опасным, чтобы продолжаться дальше. Завернув за угол Илта содрогнулась всем телом, словно собака, выходящая из воды и прошептала мантру. Что-то неуловимо изменилось, замолк навязчивый голос, что-то с чуть слышным свистом соскользнуло на пол и просочилось сквозь камень. Куноити лишилась чужой личины. Теперь ей оставалось надеятся только на скорость.

Оправившись Фрол Астахов застегивал штаны, когда позади стукнула дверь. В этот момент охранника больно схватили за волосы и он почуствовал на горле холодное лезвие.

– Пикнешь – зарежу как свинью, – ласково произнес ему на ухо женский голос.

– Тттыы, кто?! – выдохнул разом протрезвевший охранник.

– Тот, у кого есть вопросы. И кто ждет от тебя ответы, красная свинья. Сядь!

Что-то больно ударило Фрола под колено и он покорно уселся на унитаз. Та, кто разговаривала с ним сейчас, неуловимо переместилась за его спину, так что охранник даже не успел как следует рассмотреть девушку, все это время не убиравшая ножа от его горла.

– Что ты хочешь от меня? – вновь спросил Фрол, – ты понимаешь, во что ввязалась?! Живой отсюда ты не вы… – он вновь замолчал, чувствуя как лезвие еще сильнее вдавилось в шею.

– Вопросы буду задавать я, – расставил приоритеты голос над ухом, – расскажи о той девчонке из Читы.

– Ка…какой девчонке? – выдохнул Фрол, – из Читы тут много кто.

– Той, что работала в Центре, а потом перебежала к японцам. И не вздумай врать.

Фрол уже понял, что влип, но продолжал надеяться – рядом комната полная офицеров НКВД, кто-то из них в любой момент мог захотеть в туалет. Но попытки тянуть время и отвлекаться на малозначительные детали быстро пресекались – уже не уколами ножа, а быстрыми движениями пальцев, причинявшими невыносимую боль. Потный и задыхающийся, Фрол выложил все как на духу: как Наташу поместили в одну из местных камер, как он изнасиловал ее, а потом отвел ее к местному начальству.

– И больше я ее не видел, как перед богом клянусь! – выдохнул он.

– Богом говоришь? – усмехнулась Илта, – разве вам не запрещено в него верить?

Снисходительный тон девушки немного успокоил охранника. Он не видел как застыло ее лицо пока Фрол рассказывал, как надругался над Наташей. На свою беду он оказался слишком красноречив. Илта в любом случае не собиралась оставлять чекиста в живых, но до своих откровений он мог хотя бы рассчитывать на быструю смерть.

– Куда они ее повели потом, – спросила Илта, – как думаешь?

– Дык в «обезьянник», куда же еще – пожал плечами Фрол, – туда всех девок ведут, ну кроме тех, что брак.

– «Обезьянник»? – спросила Илта, – где это?

– Ну, нижние пещеры, где сидит Доктор, – объяснил Фрол.

– Кто?

– Ну, профессор Иванов, – объяснил Фрол, – весь этот Центр под него, считай, делали.

Фрол не мог видеть какая довольная улыбка расплылась на лице Илты.

– Я туда не спускаюсь никогда, – продолжал он. Мерзкое место, гнусные твари.

– Отсюда можно туда попасть? – спросила Илта. Свое мнение о том, кто тут был самой гнусной тварью она решила озвучить чуть позже. Совсем чуть-чуть.

– Можно, – торопливо ответил Фрол, – в конце коридора лифт, самая нижняя кнопка.

– Очень хорошо, Фрол, – сказала Илта и охранник невольно вздррогнул от мурлыкающих ноток в ее голосе, – ты рассказал, что мне было интересно. А теперь я расскажу, то, что будет интересно тебе.

Фрол замолчал, все его массивное тело сотрясала мелкая дрожь. Он никогда не был на фронте: вечный тыловик из лагерной охраны, получивший место за усердное вылизывание комиссарской задницы. Меньше всего ему хотелось сейчас быть героем.

Лезвие ножа убралось с шеи и в этот момент его тело пронзила невероятная, парализущая боль, скрутившая Фрола в три погибели. Его пленительница шагнула вперед, усевшись перед охранником на корточки. Ухватив чекиста за подбородок, она заставила его встретиться с ней взглядом. С удивлением Фрол понял, что эта фурия молода и красива – он ожидал увидеть фурию вроде Барвазон. Но в синих глазах читалось нечто более страшное, чем фанатичное безумие комиссарши.

– Когда твоя душа отправится к Владыке, – тихо сказала Илта, – пусть передаст Ему, что ты будешь первым из здешнего гадюшника, кто заплатит за горе причиненное моей девушке. Скажи, что Гончая просит подобрать для всех вас ядовитое болото, полное змей и скорпионов. Понял меня?

Из глаз Фрола текли слезы страха, он кивал, словно заведенный, не понимая и половины сказанного, но уже готовый сделать все сказаное этой фашисткой. Илта улыбнулась и ударила основанием ладони его под ноздри. Непроизвольно он опрокинул голову и откинулся на спинку унитаза. В этот же момент острый нож распорол штаны Фрола, цепкие пальцы ухватили его гениталии. Вновь сверкнуло лезвие и истошный крик вырвавшийся изо рта охранника, был заглушен кроточащим обрубоком, впихнутом в распахнутый рост. Рука с ножом тем временем кромсала жирное брюхо, выпуская блестящие кишки, жирными змеями свивавшимися на полу. Бьющийся в агонии насильник свалился с унитаза. Илта, на всякий случай подрезала ему сухожилия на ногах, затем сняла с пояса Фрола толстую связку ключей и вышла вон, оставив подыхать на полу сортира хрипящего в предсмертных муках чекиста.

На свое счастье никто из «сослуживцев» пока не озадачился вопросом: куда запропастились Фрол и «Рома». Вряд ли кто услышал и оборвавшийся крик охранника – в данный момент участники застолья с трудом слышали даже собутыльников. Похоже, чекисты таки добрались до фроловской бормотухи.

 
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут!
 

В этом шуме никто не услышал как повернулся ключ в замке, запирая «товарищей» в камере. Это позволяло Илте выиграть время – никто раньше утра их не спохватится, так же как и Фрола. Пусть сидят без девок – те хоть проживут подольше. Впрочем, у майора по-крайней мере есть сержант госбезопасности Виктор Лещев.