Текст книги "Проект "Плеяда" (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Илта швырнула бубен с колотушкой подхватившей его Йошико и выхватила из-за спины катану. Кружась в танце с мечом вокруг стоящей неподвижно рыбоженщины, куноити оказалась справа от нее. Клинок блеснул в свете костров и два бесформенных комка плоти шлепнулись в чашу, вовремя подставленную Ольгой. Сун продолжала стоять, не изменившись в лице, только чуть побледнев, пока Ольга собирала в чашу кровь, потоком хлещущую из ужасных ран, образовавшихся на месте сосков. Илта крутанулась вокруг своей оси, новый взмах меча – голова Сун, перекувырнувшись упала на алтарь. Черные волосы разом покрыли волной изображения трех богинь.

Священная Орлица. Священная Морская Львица. Рыбоголовая Матушка Дэликэ.

Ольга с поклоном поднесла чашу Илте и та, выловив отрубленные соски, один за другим отправила их в рот. Разжевывая трепещущую, теплую плоть, Илта глянула в чашу, полную крови. На нее глянули холодные выпученные глаза, открывался и закрывался рот рыбы-собаки. Видение продержалось совсем немного сменившись оскаленной мордой черной лисицы, затем собственное лицо Илты, затем снова рыба-собака, бурый фугу.

– И что было скрыто, то да поднимется вновь, – завывала Йошико, колотя в бубен, – кровь предков твоих в чаше сей, выпей и обретешь силу их всех. И да сойдутся Море Запада с Восточным Морем в Великом Море среди лесов и гор, священной родине нашей.

Ольга поднесла чашу с кровью к губам Илты и та, без промедления, осушила ее всю. Кровь Сун ударила в голову сильнее всякого ханшина – сбросив дэлэг, Илта привлекла к себе прерывисто задышавшую Ольгу, сливаясь с ней в жадном поцелуе. В этот момент на ее бедра легли тонкие сильные пальцы, к куноити прижалось обнаженное женское тело и, обернувшись, Илта увидела улыбающееся лицо Йошико Кавашимы. Обмениваясь поцелуями, три женщины опустились на залитую кровью траву, жадно лаская друг друга. Илта еще успела подумать, что странно, что она по-прежнему слышит рокот бубна, но в этот момент вокруг головы сомкнулись крепкие бедра, проворный язык коснулся ее влажной плоти и Илта, выгибаясь дугой, забыла обо всем, растворяясь в сладострастном безумии.

В очередной раз лязгнул замок и, перекрывая крик и визг всполошившихся обезьян, раздались шаркающие шаги. В ноздри ударил густой звериный запах и Наташа сморщилась от отвращения, когда над ней склонилась мерзкая харя, заросшая жесткой шерстью. Налитые кровью глаза похотливо рассматривали обнаженное тело девушки, губы раздвинулись, обнажая крепкие зубы. Раздался хрюкающий полусмех-полурык.

– Ай-яй-яй, – мягко пожурил чудовище Иванов из-за своих склянок и микроскопов, – разве так можно? Разве ты не видишь, что наша гостья боится тебя? Как можно делать общее дело, когда соратники не доверяют друг другу?

Несмотря на испуг, Наташа скрипнула зубами от злости: она уже успела возненавидеть этот укоризненно-вежливый тон которым Илья Иванов разговаривал с звероподобными недочеловеками в форме НКВД. Так же он говорил и с Наташей, когда обследовал ее – брал кровь и другие анализы, делал весьма болезненные уколы. Пару раз он спрашивал Наташу о здоровье, однако та гордо молчала, не желая ни в чем помогать уродливому существу, в которое превратил себя профессор. Того, впрочем, это не сильно расстраивало – общее состояние здоровья Наташи, он мог определить и без подсказок с ее стороны. Тем более, что прикованная к каталке девушка все равно не могла сопротивляться, когда чуткие, хоть и покрытые редкими волосами пальцы, лезли в самые интимные части ее тела, вводили зонд или стеклянную трубку. Поначалу Наташа кричала, щедро расходуя на профессора все имеющиеся ругательства, пыталась сжимать бедра, даже кусаться. Илья Иванов мягко, почти отечески пожурил ее и кликнул кого-то из коридора. Завидев как в лабораторию входят сгорбленные твари, с необычайно длинными руками и уродливыми мордами Наташа обмерла от страха, из ее горла вместо крика вырвался какой-то сдавленный сип. Теперь она понимала, кто вел ее от лифта.

Спартак и Савмак – вроде бы так их называл Иванов, пояснивший для девушки, что это имена двух «царей рабов» в Древней Греции…или Риме. Античная история никогда не была сильной стороной Наташи, однако выбор имен ее не удивил – даже в этом адском подземелье подчеркивалось уважение к большевистскому «пантеону». Савмак был рыжим, а Спартак черным – как пояснил профессор, отцом первого чудища был самец орангутанга, а второго шимпанзе. Кто были их матери, Илья Иванов не уточнил, однако Наташа уже поняла, какого рода опыты проводятся в этом мерзком месте. Теперь она сильно пожалела, что у нее не хватило смелости устроить побег где-нибудь на Зее – пуля от Алисы Барвазон казалась сейчас достойным концом.

Эти создания удерживали Наташу, пока доктор брал у нее кровь или иные анализы. Судя по всему, они не умели говорить, но хорошо понимали и слова профессора и оскорбления от Наташи. Последнее, похоже, их только забавляло. Чувство юмора в очередной раз подчеркивало, что эти твари не были тупыми животными – в глубоко посаженных под мохнатыми бровями глазах светился злой разум, не уступающий человеческому. Казалось, что уродливая харя зверочеловека лишь маска, сквозь которую проглядывает что-то иное, куда более страшное.

Кроме ассистирования доктору, Савмак и Спартак приносили еду для обезьян и Наташи – мелко порезанные фрукты и хлеб в молоке. Чтобы накормить девушку ее приподнимали на лежанке, Савмак зажимал ей нос, а Спартак ложкой впихивал еду в раскрытый рот. Давясь и обливаясь молоком, Наташа проглатывала это месиво, после чего ее вновь заставляли улечься.

Пару раз обезьянолюди открывали клетки со своими неразумными родичами, накидывая на волосатую шею аркан и резко вытаскивая перепуганное, визжащее животное. После обезьян уносили – судя по скупым репликам Ильи Иванова в лабораторию по соседству.

Наташа не знала, сколько времени она провела здесь, слушая неторопливую болтовню Ильи Иванова и каждый раз обливаясь холодным потом при виде звероподобных верзил. Однако, сейчас вместо Савмака и Спартака в лабораторию вошли другие обезьянолюди – раза в два выше и массивнее. Безобразные морды покрывала жесткая черная шерсть, темные глаза бесстрастно рассматривали Наташу. Похоже, что эти твари были главнее Савмака со Спартаком – в петлицах виднелись сержантские знаки отличия. Сердце пленницы екнуло и бешено заколотилось: обострившееся за эти дни чутье подсказывало, что эти зверолюди пришли за ней.

– Не волнуйтесь, товарищ Севастьянова – потвердел ее опасения профессор, – вы же космомолка! Относитесь к этому, как к партийному заданию, важному и ответственному.

– Да не пошел бы ты – зло бросила Наташа, – со своей партией! Тебе это так просто не пройдет, старый хрыч!

– Многие так говорили, дитя мое, – снисходительно усмехнулся Иванов, – ладно давайте.

На девушку набросили тонкое покрывало, после чего мощные лапы ухватились за ручки каталки и выкатили ее в открытую дверь. Как выяснилось, коридор шедший от лифта, был не единственным – слева и справа от лаборатории Ильи Иванова отходили широкие тоннели. Освещены они были слабо, но везущим Наташу тварям это было не в помеху. Раз или два девушка даже видела, как их глаза светятся во мраке. И вновь невольный трепет охватил Наташу – вряд ли умение видеть в темноте создания Иванова унаследовали от своих звериных предков: скудных знаний девушки по зоологии все же хватило для того, чтобы вспомнить, что ночь человекообразные обезьяны проводят, так же как и их разумные «родственники». Похоже здесь таилась очередная тайна – и Наташа предчувствовала, что разгадка ее будет столь же страшной и мерзкой, как и все прочее, что скрывает проект «Плеяда».

Эти места не пустовали – вокруг то и дело появлялись темные силуэты, в которых узнавались обезьянолюди. Иногда они перекидывались несколькими словами с провожатыми Наташи, которая тряслась от страха всякий раз, когда мерцающие красным светом глаза останавливались на ней. Глаза девушки уже привыкли к темноте и она видела, как от основного коридора отходили другие, более узкие. Оттуда несло острой звериной вонью – как и от провожатых Наташи.

Коридор уходил под уклон и все больше напоминая какую-то пещеру – которой он, надо полагать, и был изначально. Стены носили следы лишь самой поверхностной обработки, каталка все чаще подпрыгивала на неровностях пола, на котором блестели небольшие лужицы. Ответвления здесь походили на темные норы оттуда слышались жутковатые звуки – урчание, утробный хохот, приглушенные вопли, вспыхивали и гасли красные глаза. Похоже здесь создания доктора Иванова легко вернулись к образу жизни обезьяноподобных предков человека.

Неожиданно до уха девушки донеслись новые звуки: отрывистые чеканные фразы, на смутно знакомом языке и вслед за ними – равномерный рокот, в котором Наташа безошибочно уловила топот множества ног. Вот коридор свернул за угол и Наташа невольно дернулась на своей каталке – справа от нее разверзся огромный котлован дальние стены которого терялись во мраке. Слева вздымалась сплошная скала, вдоль которой тянулась узкая дорога спускающаяся вниз. По ней конвоиры девушки и покатили ее каталку. Наташа же смотрела вниз, сейчас даже позабыв об испуге – ее захватило разворачивающееся внизу грандиозное действо.

Раньше это видимо была обычная естественная пещера, однако человеческие руки неплохо над ней поработали, превратив в глубокий котлован, с четкими прямоугольными очертаниями. В скальных нишах крепились большие прожекторы, заливавшие все тусклым светом. А на дне, словно на огромном плацу маршировали колонны солдат, одетые в хорошо знакомую Наташе форму. Девушка присмотрелась к марширующим и невольно охнула.

Внизу шли обезьянолюди: в форме НКВД, с соответствующими знаками отличия, довольно ловко держащие на плечах винтовки. Красные глаза поблескивали в свете прожекторов, а на уродливых мордах было не менее серьезное выражение, нежели у солдат РККА на параде.

Наташа перевела взгляд на щуплого человечека стоявшего на возвышении под одним из прожекторов и выкрикиваюшего команды в большой рупор. Форма на нем была явно не красноармейская, но в то же время смутно знакомая. Наташа напрягла память – и тут же вспомнила.

В похожую форму были одеты двое китайцев из повстанческого отряда незабвенного командира Порханова. Видно это и была форма китайских коммунистов, значит, и команды он выкрикивал на китайском. Советские и китайские коммунисты, теснимые по всем фронтам, все больше сближались, фактически происходило их слияние в очередной вариант Союза Социалистических республик. Однако Наташа не думала, что дело зашло так далеко, что китайцев допустили к столь секретному советскому проекту. Наташе даже показалось, что она узнает этого человека – одного из китайских военачальников, не так давно посещавшего столицу Советской Сибири и принятого самим генералиссимусом.

– Наплаво! Клугом! Шагом малш!

Со стороны китайское коверканье русского языка могло показаться смешным – вот только Наташу, при взгляде на старательно марширующие колонны зверолюдей в форме красноармейцев совсем не тянуло смеяться. Чем-то уж слишком жутким веяло от этого зрелища, словно предвестие недалекого и страшного будущего. Внезапно Наташе привиделся совсем другой плац – не плац, огромная площадь – по которой недочеловеческие орды грохочут сапогами перед вынесенным из подземелий саркофагом.

Тем временем, спуск кончился и дорога, по которой везли Наташу, свернула в очередной туннель. Здесь внизу, вновь пошли тщательно отполированные стены и потолки, да и освещение было заметно ярче, чем наверху. Однако через сто метров коридор оборвался перед массивной двустворчатой дверью из чистой стали. По центру ее красовался барельеф – ухмыляющаяся морда обезьяноподобного демона. Из оскаленной клыкастой пасти торчал длинный язык, вместо глаз красовались граненые шары из темно-красного стекла. В ином месте, подобная харя посреди коридора с электрическим освещением казалась бы странным курьезом, но здесь, в окружении обезьяноподобных тварей она выглядела более чем естественно. Один из конвоиров Наташи надавил на вытянутый язык, внутри жуткой образины что-то щелкнуло, тусклые глаза на миг осветились ярким светом и створки бесшумно разъехались. Двое обезьянолюдей вкатили внутрь каталку и дверь с лязгом захлопнулось.

Глазам Наташи открылась обширная пещера, по контрасту с предыдущим интерьером – оставленная почти в первозданно виде. Посреди пещеры текла небольшая речка, судя по шуму спадающая водопадом где-то вдалеке. От воды исходило зловоние, перебивавшее даже запах обезьянолюдей – видно сюда сливались сточные воды со всего Центра.

На берегу речки горел костер, возле которого стояли двое. Вернее один человек стоял, а другой сидел, скрестив ноги и, напевая заунывную песню, что-то бросал в огонь. Пламя от этого становилось ярче и меняло цвет, озаряя пещеру синими и зелеными вспышками. В них Наташе почудилось какое-то движение у стены, справа от закрывшейся двери. Новая вспышка осветила плоское скуластое лицо, узкие глаза, шапку с совиными перьями, небольшое зеркальце на груди, отразившее блеск колдовского пламени. Наташа бросила взгляд налево, потом опять направо – полукругом у стены, вдоль до потока с нечистотами неподвижно застыли фигуры в черных халатах.

Однако живые истуканы перестали интересовать Наташу, когда ее подкатили ближе к костру. Сидевший на полу оказался тем самым шаманом, что присутствовал на ее допросе наверху. Одет он был в то же одеяние, разве что на груди его появилось медное зеркальце, а в руках – шаманский бубен. Он бросил равнодушный взгляд на Наташу и снова отвернулся к костру. Куда больше обрадовалась стоявшая тут же Алиса Барвазон. Издевательски улыбаясь, она махнула рукой черным образинам и те засуетились вокруг Наташи. Несколько раз повернулся ключ, освобождая ее от наручников, девушку стащили с каталки и поставили на ноги, накинув на плечи покрывало. Отвыкшие от ходьбы ноги почти не держали и Наташа оперлась о каталку, чтобы не упасть.

– Не на пользу тебе пошли буржуйские харчи, – хмыкнула Алиса, рассматривая девушку, – хилая совсем стала. Ну, на здешнем пайке глядишь поправишься.

Вид старой врагини испугал, но одновременно и разозлил Наташу, которую взбесила ехидно-торжествующая улыбка на лице чекистки.

– Если такой паек, какой там наверху давали, так вряд ли, – съязвила девушка, – поди отсюда эту бурду черпаете, – она кивнула на сточные воды, – да, похоже и сами жрете. А что, по-пролетарски так.

Вопреки ожиданиям Наташи, ее слова не разозлили Алису.

– Дура, – снисходительно усмехнулась она, – чтобы ты понимала! Такие как ты только дерьмо и могут видеть, о чем им еще можно рассуждать. Посмотри наверх, изменница.

Она вскинула руку и Наташа невольно проследила за ее движением. Очередная вспышка осветила свод пещеры и тут же погасла. Вместо этого вверху стало разгораться бледное сияние – сначала чуть заметное, потом все более яркое. На глазах у удивленной Наташи каменная твердь словно растворялась, наливаясь синеватой чернотой. В этом непроглядном мраке разгорались маленькие огоньки, переливавшиеся множеством красок. Они распадались на множество больших и малых, превращаясь в настоящие созвездия и Наташа окончательно поняла, что ей показывают.

– Планетарий, – резюмировала она, глядя как в «ночном небе» появляются знакомые звезды и планеты, – планетарий в канализации. То есть вы тут свихнулись окончательно.

– Не можешь сказать ничего умного, так молчи, – сказала Алиса, раздраженная тем, что эффект от ее «наглядного показа» вновь оказался не таким, что она рассчитывала, – корова деревенская. Гимн хоть наш помнишь, пролетарский? «Кто был ничем, тот станет всем» – это не забыла у империалистов своих? Сейчас надежда нашей страны на победу здесь – в подземельях сибирских гор, в этой пещере, среди сточных вод. Отсюда выйдет победитель, новый советский человек, который дотянется до звезд! Вот он, – она широким жестом показала на стоящих за спиной Наташи зверолюдей, – будущее планеты стоит перед тобой. Не отягченные старыми предрассудками и отжившими свое традициями, «tabula rasa» на которой мы напишем новую, победоносную страницу в истории человечества. Вчерашние звери, полулюди сегодня, покорители звездных просторов – завтра! Из грязи – в князи, из дерьма – к звездам.

Алиса вещала с воодушевлением, глаза ее сверкали и Наташа невольно почувствовала, как ее захватывает волна фанатичного безумия. Может она и вправду чего-то не понимает. Вот и профессор Иванов говорил что-то похожее – может и он был прав.

Позади раздалась звучная отрыжка и мерзкая вонь разнеслась по пещере. Наташа словно очнулась от наваждения. Эти твари, ютящиеся в пещерах, марширующие по команде красных китайцев построят новый прекрасный мир? Эти фанатики, мечтающие о звездах на берегу сточной канавы, шаманы-расстриги, охранники-насильники, лицемеры-начальники – именно так видят свое «светлое будущее»? Да на кой черт оно нужно, такое?

– Можно и из дерьма выбраться к звездам, – спокойно ответила Наташа, – только вот от дерьма в душе все равно не избавишься. Вам мало землю говном залить, вы еще и небо готовы изгадить. Думаешь, коль вас на земле никто не ждет, так там примут?

– Мечит примет своих детей, – раздался негромкий, но сильный голос и Наташа с удивлением поняла, что это заговорил шаман, – если дети примут его у себя. Времени мало, Алиса. Может, начнем?

– Да, начинайте товарищ Сагаев, – Алиса величаво кивнула, кинув напоследок злой взгляд на Наташу, – ты же хотела знать, зачем нужны девки? Сейчас узнаешь!

Она кивнула и Наташу толкнула в спину сильная лапища, едва не сбившая ее с ног. Обезьянолюди толкали ее к реке нечистот, где обнаружился небольшой деревянный мостик, по которому ее перевели на другой берег. Вдоль него в двух-трех метрах от воды приподнимались возвышения, напоминавшие каменные скамьи…или надгробия, около двух метров в длину и чуть больше метра – в вышину и ширину. На них смутно белели какие-то предметы и Наташа поняла, что это даже раньше, прежде чем услышала негромкий стон полный страха и боли.

Пламя позади вспыхнуло – видно шаман опять подбросил что-то в костер – осветив и эту часть пещеры. На каменных возвышениях, больше напоминающих алтари, были распяты девушки, не старше самой Наташи. Тонкие запястья замыкали массивные кандалы, накрепко приковывавшие их к двум большим железным кольцам полуутопленных в каменной глыбе. В отблесках пламени Наташа насчитала шесть прикованных девушек – четверо русских или украинок, с белой кожей и светлыми волосами. Еще две были азиатками – одна китаянка, вторая бурятка или якутка. Взгляд у всех них был испуганным, но никто не пытался кричать или хотя бы что-то сказать – слышался только чуть слышный тихий плач. Похоже, здешние конвоиры давно отбили у пленниц всякую волю к сопротивлению.

Седьмое ложе пустовало, к нему и подвели Наташу конвоиры. Легко сломив ее сопротивление, они повалили ее на камень, и приковали ее руки. Ноги оставили свободными и девушка успела несколько раз пнуть своих мучителей, однако те, казалось, даже не обратили на это внимания. Отобрав у нее покрывало, они оставили ее лежать обнаженной на камне. Через мгновение девушка услышала как под их ногами заскрипели доски настила – они остались на этом берегу одни.

Наташу приковали лицом к дальней стене и теперь она не видела ни реки, ни костра, ни тех кто сидел у него – только чуяла вонь, слышала гул падающей воды и видела тени, пляшущие на стенах. Да еще на потолке мерцали таинственным светом созвездия и планеты, какой-то неведомой техникой или колдовским искусством воспроизведенные здесь, в подземельях никогда не видевших солнечного или лунного света.

Отблески пламени освещали стену пещеры – теперь Наташа видела, что это не был сплошной монолит – то тут, то там скальную толщу рассекали по-меньшей мере с полдюжины узких, напоминающих расщелины, туннелей. Стены между ними покрывала искусная резьба. Резные фрески изображали мохнатых козлоногих чудовищ, напоминающих чертей, рядом с ними плясали многоголовые великаны, извивались чешуйчатыми телами змеевидные существа. Все это перемежалось строками смутно знакомого алфавита – Наташа припомнила, что подобное письмо ей встречалось на книгах, конфискованных из старых дацанов.

Страха почему-то не было и сейчас – лишь огромное чувство вины, прежде всего перед девушками которые стали ее товарками по несчастью. Она ведь тоже принимала в этом участие, это согласно ее врачебным заключениям, сотни, если не тысячи молодых женщин отправлялись в эту вонючую пещеру. И хотя, тех кого она же признавала негодными, ждал расстрел и общая могила под Титовской сопкой, сейчас глядя на мечущихся на месте прикованных девушек, на уродливые фрески на скалах, Наташа не была уверена, что участь расстрелянных была хуже, того, что ждет их здесь.

Да теперь она знала правду! И это перевешивало все – даже страх перед неизвестностью, перед мерзкими тварями, заполонившими здешние крысиные норы и людьми, что были страшнее и отвратительнее созданных ими чудовищ. Она не знала, но она была виновата в том, что творилось здесь, она виновата перед этими девушками, также как и многими другими. И то, что она сейчас угодила на их место, это лишь восстановление справедливости, той самой которую блюдет грозный Эрлэн-хан, покровитель Илты.

Страха у Наташи не было – было только сожаление, что рядом сейчас не лежит Алиса Барвазон и красноармейка Сун.

Позади вновь вспыхнул костер, озарив ярким светом пещеру и тут же она погрузилась в кромешную мглу. Зато сияние наверху становилось все сильнее, все ярче становился свет отдельных звезд. Иллюзия была совершенной – Наташа могла поклясться, что над ней простерлось ночное небо.

Оглушительно грохнул бубен – сначала один, потом к его бою присоединился второй, третий, четвертый. Гортанный голос хрипло запел протяжную песнь на бурятском языке, которую тут же подхватили другие голоса. Откуда-то – сверху ли, снизу, со всех сторон? – в такт ударам бубна послышался чуть слышный, постепенно нарастающий гул. И сразу же в черных провалах входов что-то зашевелилось.

Широко распахнутыми от ужаса глазами Наташа смотрела, как из пещер выходят безобразные чудовища, покрытые черной шерстью. Это не были обезьянолюди, вроде тех, что привели ее сюда – эти существа больше были похожи на настоящих обезьян, да и передвигались они большей частью на всех четырех лапах. В то же время сам их размеры, выражение морд, относительно короткая шерсть говорила, что все же в их жилах течет и некоторая часть людской крови. Вразвалку они подходили к перепуганным девушкам, скаля огромные клыки. Могучие лапы перебирали длинные волосы, грубо мяли кожу, из пасти слышалось угрожающее ворчание.

Вновь зарокотали бубны и послышалось гортанное завывание, на стенах заплясали причудливые тени. Наташа не знала, что вытворяют шаманы за ее спиной, да и не хотела знать, но и она ощущала вокруг чье-то незримое присутствие. Чуть слышный шорох крыльев в спертом воздухе, чей-то вкрадчивый голос, нашептывающий ей на ухо всякие мерзости, прикосновения невидимых пальцев к обнаженному телу. Наташа вздрогнула, извиваясь всем телом, тщетно пытаясь избавиться от становящихся все более настойчивыми бесстыдных ласк. К своему стыду Наташа чувствовала, как возбуждается от этого. И видела, как раздуваются ноздри сидящих рядом обезьян, почуявших запах женских соков, как огромные лапы теребят наливающиеся алым отростки.

А над ними все ярче, все навязчивей мерцали неведомые созвездия. Особенно выделялись семь звезд, постепенно заслонявших остальные ночные светила. Даже свет от костра выглядел бледно по сравнению с ними. Обрывочные, наспех усвоенные когда-то знания по астрономии резко всплыли в голове у Наташи и подлинное значение имени проекта теперь открылось перед ней во всей свой жуткой истине.

– Нееееет!!! Не хочууууу!!! Мамочкааа!!!

Наташа скосила глаза – слева на возвышении билась в цепях молоденькая девушка, почти девочка, едва-едва достигшая совершеннолетия. Тело ее изгибалось дугой, ноги дергались словно пытаясь отбиться от кого-то невидимого. Крик ее тут же подхватила и лежащая рядом китаянка.

– Аааа!!! Пошел вон! Не хочу!!! – Наташа даже не сразу поняла, что это с ее уст раздается истошный крик, когда она изо всех сил молотила ногами по воздуху. Словно в ответ этим воплям с новой силой грохнул бубен и разнеслись в воздухе завывания. Сидящая на каменном полу обезьяна оскалила клыки и вдруг упругим скачком запрыгнула на каменное ложе. Наташа замолотила по зверю ногами, однако это было все равно, что лупить по дереву – под гладкой шерстью перекатывались сплошные мускулы. Обезьяна, не обращая внимания на ее потуги, встала на задние лапы и, задрав голову вверх, издала пронзительный вопль, перешедший в утробный рык. Могучие лапы замолотили в широкую грудь, пока другие самцы запрыгивали к своим жертвам, оглашая воздух воинственными клыками. В такт им продолжали рокотать бубны и звучать шаманские песнопения, в которых все громче, все явственней слышалось одно, уже слышанное сегодня Наташей слово:

– Мечит-Мечит-Мечит-Мечит!!!

«Звезды» (или что там их заменяло в «небе») мерцали все ярче, струя свой свет на пугающие барельефы. Наташа подумала, что зрение ее подводит – в свете Плеяд стена дрожала как воздух в жару, фигуры в камне двигались, словно в причудливом танце, строя ужасные гримасы. А затем пугающие создания выдвинулись вперед, отделяясь от камня, и призрачные, темные тени метнулись, сливаясь с телами самозабвенно молотящих себя по груди обезьян.

И все стихло – и удары бубнов и шаманские песнопения и животные крики. Даже девушки перестали рыдать и кричать, почувствовав, что вокруг них что-то изменилось. Наташа перевела взгляд на стоящего перед ней самца и невольно замотала головой: это была все та же обезьяна и в то же время – нечто совсем другое. Во всей его осанке, движениях, самих очертаниях тела было нечто совершенно отличное от прежнего животного, необъяснимо гадостное и до одури пугающее. Изменилось и выражение морды – в глазах светился явный разум и Наташа, несмотря на весь свой ужас, вспомнила, где она его уже видела. Именно этот злой ум был и в глазах обезьянолюдей, что конвоировали ее сюда. Вот значит, как создавались в Центре «люди будущего»! Додумать эту мысль Наташа не смогла – ее взгляд машинально скользнул вниз и ее глаза расширились от ужаса, из горла вырвался сдавленный хрип. Вместо прежнего «стручка» сейчас между ног чудовища вздымалось поистине устрашающее достоинство, которого не постыдился бы и конь. Но, что самое постыдное Наташа, уже возбужденная ранее, испытывала кроме ужаса и отвращения еще и мерзкое возбуждение, между ног у нее чуть ли не хлюпало от влаги.

Мощные лапы ухватили ее за лодыжки, задирая девичьи ноги и огромный член ворвался в нежное лоно. Все, что пришлось ей доселе испытать, даже насилие НКВД-шным охранником показалось пустяком по сравнению с этой мерзостью. Вонючая, волосатая туша навалилась сверху, сильные пальцы с грубой ороговевшей кожей, терзали нежные груди и жаркая слюна капала на лицо девушки из воняющей клыкастой пасти, пока огромный член раздирал ее лоно. Она выла, кричала, рыдала – пока не сорвала голос, она молотила кулачками по мускулистой туше, но чудовище словно и не обращая на это внимания продолжало насиловать молодую женщину.

Слева и справа от нее точно также кричали и бились под уродливыми тварями другие девушки. Позади вновь грохнул бубен и послышались шаманские песнопения, но Наташа уже их не слушала. В голове у нее мутилось, она готова была отключиться. Последнее, что она увидела, перед тем как потерять сознание – семь сияющих звезд слившихся в ухмыляющийся лик огромной обезьяны.

Эвенкская байдарка осторожно огибала водоворот, бурлящий перед лесистым островом, посреди широкой быстрой реки. Трое человек, стоя на коленях, энергично и умело работали веслами, направляя утлое суденышко из бересты мимо водной воронки, окруженной клочьями пены. Наконец опасное препятствие осталось позади и утлое суденышко, проплыв еще несколько метров ткнулось носом в берег. Стоявший впереди темноволосый коренастый мужчина в штанах и куртке из оленьей кожи, набросил веревку на ближайшее дерево и спрыгнул на землю. Вслед за ним на берег сошли черноволосая девушка с синими глазами и невысокий щуплый японец. И он и молодая женщина были одеты в потрепанную красноармейскую форму, через плечо японца висела новенькая Арисака. Пока мужчины затаскивали на берег байдарку, вынимая из нее нехитрый скарб, девушка стояла на берегу, положив руку на притороченный к бедру маузер. Она напряженно всматривалась в речную гладь, на которой отражался красный диск солнца, закатывающегося за левый берег – высокий и обрывистый, в отличие от пологого левого.

– Может, с ними все же что-то случилось? – не оборачиваясь, произнесла она, – как думаешь, Юра? Все-таки их четверо, а течение сильное.

– Не волнуйся, Илта – кержак Мирских встал рядом с куноити, – Ваня знает эту реку как свои пять пальцев. Он вырос тут, на Витиме, помнишь, он говорил, что его брат золото мыл на Бамбуйке. Да и Сергей говорил, что бывал на Бодайбо…

– На Бодайбо Витим не тот, что здесь, – буркнула Илта, продолжая вглядываться вдаль.

– Ну, он говорил, что и здесь бывал, – пожал плечами старообрядец, – и Свицкий тут проходил. Так что места никому не чужие. Разве только этому, соплеменнику твоему…

– Наполовину, – Илта мимолетно поморщилась. Позади нее послышался хруст гальки и Илта обернулась, чтобы встретиться глазами с подходившим японцем.

– Зимовье и вправду рядом, – он уселся на ствол поваленного дерева и чиркнул спичкой, прикуривая, – дверь заперта на щеколду, снаружи. Дров полная поленица.

– Был там кто недавно, нет? – спросила Илта.

– Не позже зимы, – пожал плечами японец, выпуская колечко дыма, – пара кострищ, старых, зола почти в землю ушла. Ну и другие приметы есть. Давно тут людей не было, в общем.

Илта удовлетворенно кивнула – опыту Акиры Юсима можно было доверять. Уроженец Хоккайдо, привыкший к тамошним лесам, Акира стал ценным сотрудником разведывательной службы Квантунской армии. Регулярно уходя в рейды асановцев, он не хуже местных следопытов замечал мельчайшие детали, по которым можно было определять наличие в округе посторонних. Илта прошла с ним не один рейд и знала, что на чутье немолодого японского разведчика можно положиться. Знал это и старообрядец, также отмахавший не один десяток верст вместе с японцем по дебрям Забайкалья.