Текст книги "Проект "Плеяда" (СИ)"

Автор книги: Андрей Каминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Оно идет за нами? – спросил Юрий, пытаясь отдышаться. Илта вскинула голову, прислушиваясь, потом покачала головой.

– Нет, – ответила она, – по-моему, эта тварь не отходит далеко от воды.

– Потрясающая догадливость, Илта, – послышался от кустов насмешливый голос, – но она тебе не поможет. Если вода не идет к врагу народа, то враг народа пойдет к воде.

Илта и Юрий одновременно потянулись к оружию, но враг в темноте оказался быстрее, – раздался выстрел и кержак осел с простреленной головой.

– Юра! – Илта обернулась на павшего товарища.

– Брось пистолет, сука! – в голосе из тени прозвучали жесткие нотки, – быстрее, пока я не прострелил бошку и тебе.

Глаза Илты сузились, но она повиновалась – куноити была полностью на виду, а врага надежно укрывала лесная тень. И надо же было им выскочить именно сюда. Медленно вытянув руку, она разжала пальцы, и маузер упал на землю.

– Что дальше, Серега, – громко сказала она, – застрелишь меня тоже? Как Матти?

– Наконец-то до тебя дошло, – раздался издевательский смех, – хотя я и не убивал финна. Он как увидел наших ребят, сразу кинулся в болото. Ему стреляли вслед, попали или нет, уже не поймешь. В трясину провалился твой Матти, собаке – собачья смерть. Не таким он и опытным оказался, как хвастался, таежные топи, это ему не финские болота.

– А потом был тот спектакль у озера, – сказала Илта, – представляю твой облом.

– Хорошо еще, что ты, прежде всего финна подозревала, – усмехнулся во тьме якут, – и я вовремя смекнул, во что ты можешь поверить. Да и роль пленника я сыграл хорошо – мне по скуле съездили от души, для правдоподобия. Но, по правде сказать, я тогда здорово перетрухнул, мысль даже мелькнула там во всем и признаться. Еще после того, как тот медвежонок растерзал группу Кузнецова, я понял, что девка ты не простая.

– Его ведь ты на нас навел? – спросила Илта, зорко вглядываясь в мельтешащие под ивами тени. Вроде где-то там угадывалась человеческая фигура.

– Его наведешь, – усмехнулся якут, – мне с ним удалось встретиться уже в горах только, куда он ушел со своими ребятами. Вернее не с ним, с разведчиками из его отряда. Ну и договорились, что я вас выведу как раз к засаде. Там и выбора особого не было, по правде сказать, мимо бы не прошли.

– Ну и дураки были, – Илта нашла в себе силы усмехнуться, – возле медвежьей скалы свои игры устроили. Счастье твое, что «медвежий онгон» еще и тебя не пригреб. А потом ты во время своей «разведки» дошел до Таксимо, верно?

– Верно, – Илта почти видела в темноте, как кивает якут, – не совсем до Таксимо, до ближайшего поста. Там связались с кем надо, обмозговали тот спектакль. Но после того, как и он провалился, я понял, что так просто на тебя управу не найдешь. Меня старики учили – если и убьешь шаманку, потом ее дух тебя все равно со свету сживет. Вот я и придумал, как это русские говорят, «клин клином».

– Завел нас в избу с чертовой мельницей, – произнесла Илта, – что хоть за тварь там?

– Чего же ты так, – рассмеялся Степанов, – там почти собрат твой обитает. Давно еще, когда я охотился в здешних краях, местные старожилы рассказывали байку. Мол когда русские тут селились, оказался среди них сильный шаман, колдун по-ихнему. Откуда-то с Белого моря пришел, какой-то там Терский берег. Сильный был: много знал, много умел, с духами вод и лесов шибко дружил. За какие-то дела давние его и изгнали с родных мест, а он сюда подался, на отшибе и избу построил и мельницу завел. Много работников у него было, разбогател на омуле в Прибайкалье. Слово он знал какое-то, что у всех остальных рыба то есть, то нет, а он хоть в ясный день, хоть в непогоду, завсегда с полной лодкой улова возвращается. Ну и просили у него услуги всякой – на приворот, на порчу, на удачу в охоте. Разбогател, избу построил, мельницу – вон там где лужок сейчас, раньше поле его было. Только прежних повадок не оставил – все кто тут рыбу ловить или зверя бить вздумал, прежде должен был к нему с подарками идти. Иначе удачи тебе здесь не будет, а то и сгинешь ни за чих собачий. А как умирал русский шаман, работника позвал да сказал: «Как буду совсем недужен – вы меня в гроб положите, водой речной умойте, да так и пустите вниз по реке, крышкой не закрывайте, толко холстину чистую сверху накиньте. Жалую вам напоследок по полтораста целковых каждому, а после смерти моей идите куда хотите. А кого встретите, тому скажите: хоть и мертв Ермил-ворогун, да сила его при нем осталась.» Так и ушел он под воду, водяным чертом стал, а повадок прежних не оставил. Кто захочет через его края пройти, рыбу тут ловить или еще что – сперва пусть жертву принесет. А кто в его избе да на мельнице заночует – так тот и вовсе пропащий. Идти ему теперь в слуги водяному…если только жертвой не отдарится, человеческой.

– Так вот ты как решил, значит, – сообразила Илта, – нами с Юрой откупится. То то ты когда за дровами ходил, ты ведь еще и бревна подходящие высматривал, чтобы дверь да окно подпереть. Интересно, кто окно там заколотил?

– Да вот я и заколотил, – во тьме усмехнулся якут, – говорю же, охотился я тут раньше. С человечком одним, непогодой нас сюда загнало. Только больно сны поганые снится начали, млится стало всякое, голос такой гнусный в ухо шептал. Я тогда встал, напарника оглушил и кинул в мельницу. Окно заколотил, на второе уж гвоздей не хватило, его я, как и сейчас бревном подпер. А как Ермил-водяной пришел он напарника моего под воду и уволок. Он мог бы и нас обоих там ухайдокать, да так не хочет – по нраву ему, когда жертвы приносят. Мол, не нечисть он болотная, а как бы и речной бог. Так что Илта, уж ты не взыщи, но придется тебе обратно возвращаться – коль уж с первого раза не получилось, пойдешь одна ты Ермилу в жертву. Меньше, чем я хотел, зато девка – ему их не часто дарят.

Тени в темноте зашевелились и наружу выступил Степанов. Глаза его казались уже чем обычно, лунный свет причудливо освещал лицо с глумливой улыбкой, делавшей его похожим на плохо сделанную маску. В руках он держал направленный на Илту СКТ.

– Ну уж не взыщи, что так именно твой поход кончился, – усмехнулся он, – шагай давай! До утра управится надо. И без глупостей, а то ногу прострелю, свяжу и и за волосы отволоку. Так хоть руки свободны будут, когда Ермил-абаасы придет.

– Скажи, зачем тебе это нужно? – спросила Илта, – ведь не поверю, что ты за идею жизнью рискуешь. Знаю я большевистских фанатиков, ты на них не похож. Неужели ты не видишь, что Совдепия проигрывает эту войну?

– Зубы решила перед смертью позаговаривать? – подмигнул, оскалившись, якут, – не спасешься все равно. А сказать-то могу, мне не трудно. Я хоть в НКВД давно, еще при Ягоде начинал, да только нет у меня веры ни в коммунизм, ни в победу, ни в товарища Сталина. Да и мало кто там, если честно в это верит – уж кому как не мне о том знать. Все они цепляются за власть да еще бояться, что если их в плен возьмут так и повесят на ближайшей елке. Потому и будут воевать, пока союзники до Новосибирска не дойдут. Только я не такой идиот, чтобы подохнуть с ними. Я же все это время с партизанами работал, типа Кузнецова. А они известно за счет чего живут – грабят прииски, старателей, а порой вон и как с Бамбуйкой получается. Мне за эти годы тоже немало перепало – поднакопил золотишка, думаю в Канаду, а оттуда в Штаты свалить. Семьи у меня в Якутии нет, никого нет – кто меня там найдет? Думал вот с Кузнецова содрать за тебя напоследок, да тут даже лучше получилось. Знаю ведь я где золото, что он в Бамбуйке взял, все мое теперь. Заживу в Америке как король. Ну что, хочешь еще спросить, что перед смертью?

– Знаешь Сергей, – спокойно сказала девушка, глядя прямо в глаза негодяю, – что меня всегда удивляло в ублюдках вроде тебя?

– Что? – брови якута сдвинулись, усмешку превратилась в безобразную гримасу, – хотя подергайся на прощанье, с меня не убудет. Только ногу я тогда тебе все-таки прострелю – помучаешься перед смертью.

– Больше всего меня в вас удивляет, – продолжала Илта, – что вы всю жизнь ходите оглядываясь через плечо, но забываете сделать это, когда за ним стоит смерть.

– Что? – якут недоуменно вскинул брови, потом снисходительно рассмеялся, – я не такой дурак, чтобы повериь в такую уловку.

– А зря! – позади раздался голос, от которого краска отхлынула от лица якута. Он дернулся обернуться, но мощный удар обрушился на него сзади и он ничком рухнул вперед.

Белокурый парень в рваной, вымокшей насквозь красноармейской форме перешагнул через бесчувственное тело, опуская дубину. Слабо улыбнулся Илте.

– Я не сразу вас нашел, – произнес он, – услышал только выстрел, а потом услышал, как он тут распинается. Вот потому я и решил, что пусть еще поживет – если все, что он говорит правда – просто так с острова не выберешься.

– Ты всегда был осмотрительным Матти, – усмехнулась Илта, едва держась на ногах, от всего пережитого, – именно это мне и рассказывали о родичах по матери.

– В тебе это тоже есть, Илта, девочка-ночь, – серьезно произнес финн, – мать дала тебя подходяще имя. Только меня зовут не Матти. Мое настоящее имя Лаури. Лаури Тёрни.

– Я давно подозревала, что ты не тот, за кого себя выдаешь, – махнула рукой Илта, – это неважно. Важно, что ты прибыл сюда почти вовремя – почти, если бы не медлил как настоящий финн, – она перевела печальный взгляд на лежащего ничком Мирских. Финн сокрушенно вздохнул, потом сдернул с пояса ремень и принялся вязать руки все еще лежащему без сознания предателю.

– Придется тащить, – обернулся он к девушке, – ты как?

– Нормально, – пожала плечами куноити. Она храбрилась – даже ее подкосила эта безумная ночь, где один из соратников превратился во врага, второй стал мертвецом, а третий неожиданно воскрес. И теперь ей предстояло совершить последнее действо – достойное завершение всей этой фантасмагории.

Она помогла связать якута, после чего Илта и Лаури поместили тело Юрия в небольшую канаву, тщательно заложив тело ветками. Илта надеялась, что на острове нет хищных зверей, впрочем, она собиралась вернуться сюда и похоронить тело по-настоящему. Ей стоило некоторых усилий проследовать туда, откуда она чудом вырвалась недавно, но делать было нечего. Илта уже поняла, что притавшийся водяной не выпустит их отсюда и после восхода солнца – они же сами спрятали лодку под мельницей. Утлый челнок, на котором добирался финн, дал течь у самого острова, так что последние метры ему пришлось преодолеть чуть ли не вплавь. Вымокшую одежду он без особых церемоний сменил на относительно сухую одежду якута, оставив его в одних трусах. Именно таким голым и связанным они и потащили предателя к чертовой мельнице.

Степанов очнулся у самого берега – Лаури и Илта уложили его так, чтобы голова и верхняя часть туловища оказались на песке, а ноги до пояса – в воде. При виде финна узкие темные глаза вспыхнули неприкрытой ненавистью.

– Столковался волк с лисицей, – он закашлялся, сплюнув кровавую слюну, – эх надо было получше то болото обшарить. И ты и она – одного проклятого семени, жаль вас Вождь еще в сороковом на ноль не помножил.

– Твой вождь знал нас лучше, – скупо усмехнулся финн, – поэтому и не пошел дальше в страну Суоми. Ты нас не знаешь, но я расскажу напоследок. Есть, например, у северян обычай – предателей и прочих ублюдков хоронят на кромке моря, между землей и водой. Там на грани между мирами людей и водяных духов образуется зазор и твари пучины приходят, дабы забрать свое.

Лицо якута посерело, но Лаури уже не обращал на него внимания. Он подошел к воде, встав в пяти метрах от знакомой избы. Окно по-прежнему зияло чернотой и оттуда веяло речной сыростью и гнилой рыбой. Вскинув руки к реке, он заговорил и Илте невольно стали казаться знакомыми его слова, обращенные к неким Ветехинену и Веден-Эме, которых Лаури призывал «прийти и взять свое».

Порыв ветра всколыхнул воду, послышался плеск воды и удары лопастей. Илта увидела, как закрутилось колесо, как над водой зароились зеленоватые блуждающие огоньки, а над крышей избы взметнулись язычки призрачного синего пламени. Чертова мельница снова заработала.

И вот вода взбурлила у самого берега и якут протяжно, надрывно закричал, увидев клочья зеленой тины, всплывающие на поверхность. Мерзкое зловоние исходило от разом потемневшей воды, в глубине которой быстро росло еще одно, совершенно темное пятно.

– Назад, – сквозь зубы проговорил Лаури и Илта поспешно отступила, уже понимая, что сейчас будет. Понимал это и якут, изо всех сил бившийся на краю берега, стараясь вырватся из своих пут, но тщетно – финн и куноити вязали на совесть.

Илта так и не смогла уловить момент, когда из воды появилось нечто – только что вода бурлила у самого берега, извергая клочья зеленой вонючей пены и вдруг, без всякого перехода, река оказалась спокойной и чистой. А над связанным якутом нависало жуткое существо – с зелеными волосами и длинной бородой, казалось состоящими из сплошной тины. Тело покрывала блестящая чешуя, наподобие рыбьей, руки и ноги напоминали лягушачьи лапы. Страшная личина, с горящими красными глазами приблизилась к лицу якута и жабий рот раздвинулся в довольной ухмылке.

– Что это? – Илта недоуменно помотала головой, думая, что у нее темнеет в глазах. Нет, все таки и было – из зеленой тины выскальзывали извивающиеся черные тельца, падающие на обнаженную кожу якута. Все больше и больше, непрерывным потоком, существа, похожие на жирных коротких червей, струились по волосам и бороде, уже казавшихся не зелеными, а черными. Водяной распахнул пасть и новый поток отратительных созданий выплеснулся прямо в распахнутый в крике рот.

– Это то, что я думаю? – прошептала Илта, глянув на финна. Тот кивнул.

– Да. Это пиявки.

В считанные минуты якут оказался погребенными под нависшими на нем гроздями отвратительными тварями. Они проникали ему всюду – глаза предателя превратились в сплошные кровоточащие дыры, куда одно за другим втягивались черные тела. Еще больше их вползало в рот – сначала челюсти якута работали, размалывая пиявок в жидкую кашицу, но вскоре Степанов просто не смог закрыть рта – струящийся из жабьей пасти черный поток казался неиссякаемым. Илта не верила своим глазам – облепленное гроздями черных шариков, тело раздувалось на глазах. Живот, огромный словно у беременной женщины, бился и дергался, и под кожей угадывались изивающиеся червеобразные тела. Грудь якута тоже ходила ходуном, горло раздувалось, словно у огромной лягушки. А затем брюшина и грудная клетка треснули и оттуда заструился черный поток. Водяной протянул бороду и в зеленую тину, как в воду возвращались насосавшиеся крови твари, втекая в пасть чудовища. Водяной жевал их, с наслаждением прищурив красные глаза и кровавая жижа текла по его подбородку.

Насытившись, чудовище развернулось и, переваливаясь, двинулось в воду. В этот же момент последний раз вспыхнуло и погасло синее пламя над избой, угасли и зеленые огоньки над водой.

– Старый колдун принял жертву, – произнес финн, созерцая обескровленное месиво из плоти и костей, оставшихся от якута.

– А ты, это…откуда знаешь, как к нему обращаться? – невольно поинтересовалась Илта.

– Да знаю немного, – кивнул Лаури, – у нас в Карелии наступали, много было местных – и карел и поморов. Ну и на привале байки всякие рассказывали и о колдунах тоже: и наших с карелами и о русских говорили. Говорили, что многое умеют, что и с водяными духами на короткой ноге – чертями и русалками всякими. А на Терском берегу откуда и здешний колдун родом, говорят двое братьев-купцов даже разбогатели на том, что с водяной девкой сошлись и людей ей на съеденье отдавали. Один из тех рассказчиков сам был полукарел-полупомор. Он знал кое-что от деда-ворожея, вот и рассказал заговор один, а я и запомнил. Вот уж не думал, что пригодится тут.

– Пригодился, как видишь, – через силу усмехнулась Илта, – расскажешь потом?

– Расскажу, – сказал финн, – когда от этих мест отойдем подальше. Не стоит такие слова лишний раз тут произносить, сама видишь, откликаются тут на них.

Илта кивнула – да уж это ей было показано наглядно.

– А нам выбираться отсюда пора, – еще раз сказал финн, – где там говоришь ваша лодка?

Они покинули остров на рассвете – ночью ни Илта, ни Лаури не решились соваться под мельничное колесо. Заходить в избу они также поостереглись, проведя остаток ночи в лесу возле разведенного костра. Здесь же, используя найденные в избе заступы, они вырыли яму, в которой и похоронили кержака. Едва небо начало сереть Илта и Лаури спустили на воду байдарку и двинулись вниз по реке. Когда на горизонте появились первые дома Нижнеангарска, финн и куноити причалили к берегу и начали очередной подъем в горы – последний мощный бросок перед целью. Где-то там, в горной мешанине хребтов Верхнеангарского и Сынныра, среди голых скал, чахлых лесов и ледников было сердце проекта «Плеяда».

На одном из привалов, в укрытой от ветров долине, Лаури рассказал свою историю. Его рассказ совпадал с тем, что рассказывал Степанов, разве что дополнился несколькими деталями. Они шли вместе с якутом по лесу, когда тот, задержавшись, чтобы поправить сапог, крикнул: «иди, я тебя догоню!». Видимо, это был условный сигнал, потому что финн пройдя несколько шагов, вдруг почуствовал, что вокруг уж как-то слишком тихо – если не считать характерных шорохов в кустах. Несколько лет провоевавший в лесу финн хорошо знал, что это значит, поэтому ласточкой нырнул в камыши, простиравшегося рядом болота, буквально за несколько секунд до того, как прозвучали первые выстрелы. Одна пуля все же зацепила его – финн показал страшную рану в предплечье, по счастью уже почти зажившую. Скрыться от погони финну удалось не совсем привычным, но вполне действенным способом: нырнуть в более-менее глубокую воду, зажав в зубах полую камышину. По счастью, у этого водоема было относительно твердое дно, так что через некоторое время финн все же смог вынырнуть. И все же он пережил несколько неприятных мгновений, ожидая, что его будет засасывать трясина.

– Все это время какая-то ерунда слышалась, – признался Лаури, – когда там лежал. Одно время, представь себе – даже строчки из Калевалы пригрезились. Что-то такое мрачное, про змей, про чертей, царство смерти – как раз в духе всего похода.

– А тебе и не пригрезилось, – усмехнулась Илта, – так оно и было.

Она коротко рассказала финну о том, что произошло на берегу Змеиного озера.

– Вот оно как, – Лаури вниательно посмотрел на куноити, – серьезное дело, однако. Думаешь, это от того, что вы какой-то обряд перед походом проводили?

– Больше неоткуда этому взяться, – пожала плечами Илта, – с чего бы во мне так резко память предков пробудилась? Я как-то листала книгу одного вашего ученого – Кастрен или Кестрен, не помню уже, он сто лет назад писал. Он считал, кажись, что предки финнов, тюрок, монголов, маньчжур и всех прочих как раз и вышли откуда-то из Забайкалья. Не знаю, в общем, может оно как-то и сработало в тех местах.

– Тебе обязательно надо будет съездить в Суоми, – убежденно сказал Терни, – ну, когда вернешься отсюда.

– Если вернусь, – невесело сказала Илта, – ну, рассказывай дальше.

Финн пролежал в болоте, пока не счел себя в безопасности. Больше всего он боялся того, что иистечет кровью или подхватит гангрену – по счастью не случилось ни того, ни другого. Перевязав рану и приложив к ней разжеванный норичник, он всю ночь просидел у дерева. Утром он почуствовал себя лучше, направился к озеру, но группа уже ушла.

– Я тогда так и не понял, что произошло, – признался Тёрни, – видел только, что все красные мертвы, хотя и не понял от чего. А потом поднялся на гору и нашел вашу стоянку. Ну и решил попробовать вас нагнать.

Сняв одежду с одного из мертвецов и выбрав все полезное, что оказалось в карманах, Лаури кинулся по следам. Как и путники, он шел по горам, пару раз натыкался на следы их стоянок, убедивших финна, что он на верном пути. Несколько раз он сбивался с дороги, поэтому нагнать бывших соратников ему никак не удавалось. На Ангаре он также украл челнок в одном из селений, однако он оказался к хуже байдарки трех следопытов. На остров финн наткнулся, по сути, благодаря счастливой случайности, лишь чуть-чуть опоздав и не успев спасти Мирских.

– Ну ладно, с этим понятно все, – сказала Илта, – но ты мне не все рассказал, я же вижу. Простой ефрейтор или кем ты там представлялся, не прошел бы такое расстояние и не догнал бы нас – ты бы еще в горах загнулся. Ты уже признался, что ты не тот, кем представлялся, но я чувстую, что ты многое недоговаривашь. Рассказывай уже все.

Лаури неподвижно сидел у костра и блики костра играли на его лице, придавая ему странно-отрешенное выражение.

– Меня и вправду зовут Лаури Алан Терни, – наконец начал он, – я получил звание лейтенанта еще в Зимнюю войну, когда участвовал в окружении советской дивизии при Леметти. Обучался у английских коммандос в Шотландии, потом в Германии, в батальоне «Нордхост». После обучения под мое командование дали роту егерей для разведки и диверсий в тылу противника, – он усмехнулся, – не хвастаясь, скажу, что попортил немало крови красным. Говорят, что за мою голову три миллиона наших марок предлагали. Но поймали все же, скрутили на девке в одной деревне. Хорошо еще, что я успел книжку выбросить, представился рядовым. Разбираться Советы особо не стали – не до того было, весь фронт рушился. Отправили в Магадан лес валить. А потом уже когда освободился, я вашему Доихаре и представился. Сказали – эту миссию выполню, помогут добраться до родины. Там говорят, сейчас дел полно.

Он потянулся и улегся на подушку из мха, прогретую костром. Илта помотав головой, постелила куртку и легла рядом, думая о человеке который шел сейчас рядом. Самокритично она заметила про себя, что давно еще так не ошибалась в людях. Однако это было и к лучшему – сейчас, когда рядом с ней остался только один человек, можно было утешаться тем, что это был лучший из всей группы.

Наутро они продолжили свое шествие. Лиственечная тайга с березовым подлеском сменялась кедровым стланником, а тот безлесыми вершинами-гольцами, увенчивающие крутые скалистые хребты. Спускались путники и в речные долины, с их озерами и старицами, где охотились на водоплавающую птицу, ловили рыбу.

На третий день, после того как Илта и Лаури покинули Нижнюю Ангару, они дошли до цели. С вершины одного из гольцов они созерцали огромное озеро, ровная гладь которого порой прерывалась небольшими островками – бывшими вершинами скал. Посреди озера виднелся остров, напоминающий чашу – уютная долина со всех сторон огороженная циклопическими бетонными валами, стенами и блоками, сдерживающими водную массу. На выходе из долины шла массивная дамба, разделяющая искусственное море, направляя его потоки в новые русла – даже на вершине гольца Илта и Лаури слышали шум турбин и грохот рукотворных водопадов. Дамба, по сути, являлась и единственным мостом соединявшим долину-остров с внешним миром. Поверх бетонных стен тянулись сотни метров колючей проволоки, виднелись вышки с часовыми, светили прожектора.

– Да, – финн покрутил головой, – сила. И как туда пробраться?

– Хороший вопрос, – задумчиво сказала Илта, – надо осмотреться.

Остаток дня и всю ночь они посвятили поиску подходов к загадочному Центру. Результаты не обнадеживали: дамба надежно охранялась, а остальные подходы к долине были затоплены. Связь же с «Большой землей», судя по всему обеспечивалась в основном по воздуху – несколько раз в долине садились и поднимались разные самолеты.

К утру путники вновь пришли туда откуда они впервые увидели здание Центра – огромному гольцу, нависавшему над долиной и окружившим ее водохранилищем.

– Горы не моя стихия, – признался Лаури, когда они спустились к подножью скалы, туда где плескались воды искусственного озера, – ума не приложу, как туда подобраться.

Илта молча покачала головой, улыбаясь каким-то своим мыслям.

– Скоро светает, – обронила она, – поищем укрытие.

На эту пещеру они наткнулись случайно. Бродя у подножия гольца, почуствовавший жажду, Лаури, недолго думая, наклонился, зачерпнуть воды из журчащего под ногами ручейка. Почти сразу же финн почуствовал, что вода необычно теплая для горного источника, почти горячая. Заинтересованный он поднялся выше по течению ручья, пока не уперся в заросли кустарника, обступившие скалы. Зайдя за них финн, увидел зияющий черный провал – вход в пещеру.

– Илта! – он махнул рукой, привлекая внимание молодой женщины. Подбежав к своему напарнику, она увидела его находку и на ее лице проступила радостная улыбка.

– Лауури!!! Ты чудо! – она поднялась на цыпочки и неожиданно прервысито поцеловала финна в губы, – это то, что надо! Пойдем, посмотрим!

Она ухватила за руку оторопевшего от неожиданной ласки следопыта и повлекла его за собой. Тот, последовал за ней, в этот момент, как никогда чувствуя себя ожившей карикатурой на «типичного финна».

Пещера оказалась сырой, с низким потолком, хотя и широкими стенами. Тут было темно, но финн включил небольшой фонарик, осветивший уходящий вглубь горы туннель. По полу бежал ручеек, от которого исходило заметное тепло.

– Где-то тут должны быть горячие источники, – произнес Лаури. Илта согласно кивнула, вспоминая рассказы черного шамана. Если где-то там в глубине и впрямь находится ход в царство Эрлэн-хана, неудивительно, что оттуда течет именно эта вода – горячая, с легким сернистым запахом.

Они прошли метров двести, когда их глазам открылся просторный грот. Финн поднял фонарик повыше, освещая белые сталактиты и сталагмиты, по которым стекала вода. На полу она сливалась в небольшое озерцо, естественный бассейн, переполненный до краев. Переливавшиеся через него струйки воды и сливались в ручеек приведший сюда Лаури и Илту.

– Вот это здорово! – искренне воскликнула Илта, – тут можно помыться.

– Придется тебе плавать в темноте, – усмехнулся Лаури, – тут спрятаться негде.

– Лаури, что за глупости – возмутилась Илта, – еще скажи, что ты голой девушки никогда не видел! У нас на родине все такие ханжи?!

Она быстро скинула с себя одежду и шагнула вперед, застыв на краю «бассейна».

– Нет, – медленно произнес финн, освещая стройную фигурку, – не все.

Илта рассмеялась и змейкой соскользнула в теплую воду.

– Скидывай свои тряпки и залазь сюда, – сказала она. Видя, что финн, смущенно усмехаясь, не торопится последовать ее примеру, строго добавила, – и это приказ!

– Ну, раз, приказ – финн закрепил фонарик на одном из сталагмитов и принялся раздеваться. Илта в свою очередь тоже с удовольствием рассматривала его мускулистое, пожарое тело, с только что не светящейся во мраке белой кожей.

– Именно приказ, – повторила она, подплывая к краю бассейна и положив локти на камень, – давай, спускайся!

Лаури подошел ближе и Илта поднялась по пояс из воды, обхватив руками мужские бедра Егерь застонал, почуствовав как вокруг его затвердевшей плоти сомкнулись алчущие губы и язык Илты запорхал по напрягшемуся стволу. Ласка длилась недолго – неожиданно Илта отстранилась от финна, ее пальцы сомкнулись вокруг члена следопыта, заставляя его опуститься в воду рядом с девушкой. Сплетаясь в объятиях, они жадно целовались, сильные руки блуждали по телу Илты, обвившей ногами его мускулистый торс. Финн, прижав Илту к камню, пронзал ее клинком из плоти, пока куноити, откинув голову, кусала губы и стонала от возбуждения. Раз за разом сплетались скользкие тела, раз за разом Лаури изливал семя в терзающую его спину девушку, испытывавшую один оргазм за другим. Сейчас они старались получить, наконец, компенсацию как за прошедшие дни воздержания, лишений и испытаний, так и за то, что им предстоит впереди.

Насытившись друг другом, Илта и Лаури вылезли на берег, решив, что пора утолить и обычный голод. Финн, выйдя из пещеры, принес охапку хвороста и разжег костер, на котором поджарил остаток утки, подстреленной Лаури накануне. Наевшись и сполоснувшись еще раз, они вновь обратили внимание друг на друга. Илта обнаженная лежала на теплых камнях, а финн жадно целовал ее тело от шеи до ступней. Его язык ласкал влажную щелку, и куноити громко стонала, зажав бедрами голову партнера и впившись пальцами в белокурую шевелюру. Когда она кончила, финн высвободился из плена сильных ног, подтянулся на руках и снова вошел в Илту, жадно слизывавшую с его лица свои соки. Безумная, неистовая оргия продолжалась, молодые люди сходились и на камнях и в воде, пока, наконец, усталые и довольные не заснули в объятьях друг друга.

Лаури не знал, сколько он спал – когда он открыл глаза, костер уже догорел и было темно как ночью. Финн протянул руку, чтобы обнять лежавшую рядом девушку, но к своему удивлению и тревоге обнаружил рядом пустоту. Сняв со сталагмита фонарь и включив его он бегло осмотрел пещеру – девушки нигде не было. Наспех одевшись Лаури, кинулся к выходу.

Выскочив из кустов, загораживающих вход в их ночное убежище, финский диверсант застыл на месте. Перед ним плескалась водная гладь искусственного озера, за которым виднелся край заходящего солнца – они провели в пещере весь день. И на фоне закатного неба, словно статуэтка, выточенная резцом талантливого скульптора, стояла Илта. Финн невольно засмотрелся на ее безупречное тело, каждая черточка которого подчеркивала его застывшую чувственность. Слегка расставленные сильные, стройные ноги, переходили в круглые ягодицы, еще больше подчеркиваемые идеальной формы талией. Отросшие за время блуждания темные волосы красиво спадали на стройную спину, когда Илта, откинув назад голову, вскинула вверх руки, как-то странно сложив пальцы. Финн расслышал негромкие слова, похожие на молитву.

– Илта, – выкрикнул он, словно опомнившись от эротического наваждения – что, черт тебя дери, ты делаешь?

Девушка медленно обернулась, с грустной улыбкой глядя на финна.

– Твой поход окончен, Тёрни, – сказала она, – дальше я иду одна.

– Одна в этот вертеп!? Не время для вашей самурайской шизы!

– Нет, – молодая женщина покачала головой, – у меня было время все обдумать. У меня там будет хоть и маленький, но шанс. У тебя шансов нет. Тебе и так было дано больше, чем другим – ты выжил и ты должен вернуться.

– Черт возьми, нет! – помотал головой Терни.

– Ты должен вернуться, – в голосе Илты появились нотки, одновременно командира и религиозного фанатика, – ты смог больше остальных. Не испытывай терпение Владыки.

– Но… – финн замолчал поняв, что убеждать дальше бесполезно.

– Там в пещере я оставила конверт с письмом, – продолжала Илта, – в нем написано кому и куда его доставить. Если ты поторопишься – мы еще сможем закончить эту миссию.