Текст книги "Товар для Слона"

Автор книги: Андрей Хазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Глава 44
Комплекс Кассандры

И не так мы много выпили у Стивенсов, и не так поздно легли, минут в пять третьего, но когда утром в понедельник телефон звонит в четверть восьмого, трубку снимаешь без чувства глубокого удовлетворения.

– Алло, – проскрипел я после восьмого звонка.

– Алле, это вы, Димочка?.. Извините, мне нужен Вадим Андреич…

Школьник? В такую рань? Что ему надо? Надумал за ночь ещё какой-то расчет?

– Я слушаю, Борис Йосич.

– Слушайте, с вами ничего не случилось? Такой голос…

– Ничего не случилось, просто я ещё сплю…

– А если ничего не случилось, так где вас носит?! Я звонил весь вечер, до одиннадцати часов!

– Нас не было дома, Борис Йосич. Что у вас такое срочное?

Школьник покашлял.

– Мне необходимо поговорить с вами. Как можно скорее.

– Я вас слушаю.

– Нет, разговор долгий и не телефонный, тем более, если я через две минуты не выйду из дому, то опоздаю на первую пару.

Что-то его голос звучал очень уж серьезно, словно он подготавливал меня к известию о безвременной кончине любимой прабабушки.

– Вы что, нашли какую-то ошибку в модели?

– Дима, не морочьте голову, я опаздываю. Да, это по тому делу, но с моделированием не связано.

– Хорошо! Говорите, где и когда.

Тут я вспомнил, что должен везти к десяти Слону отчет о моделировании, а заодно и доклад о вчерашней встрече с Петром Петровичем – и торопливо добавил:

– Только лучше после двенадцати, раньше я занят.

– После третьей пары, в половине второго, возле главного входа.

– У клумбы?

– Да-да, у клумбы, все, я побежал!

Славный мужик, потешный немного… Что там у него могло стрястись? Разбудил, толком ничего не сказал, это ж ещё добрых сорок пять минут спать можно было…

– Что там, Димочка? – спросила Аська, не открывая глаз. – Опять Слоняра?

– Нет, Школьник.

– А-а, тогда я ещё посплю…

Черт его знает, старею, что ли? Раньше я тут же завалился бы снова… Когда раньше? До Чернобыля?.. Вот тебе и все «что ли», и не надо искать других причин…

Ладно, все равно уже не сплю… Я полез в холодильник, ломящийся от запасов, – Андрюша позаботился, спасибо ему. Там было все, что душе угодно, как говорится, но сегодня моей душе вдруг стало угодно молочненького, а вот такого Андрюша не предусмотрел. Ничего, базарчик рядом. Я влез в спортивный костюм и куртку с капюшоном, натянул кроссовки, поплелся к двери – и только тут спохватился: деньги забыл! Схватил кошелек, но что-то он мне показался совсем легким. Елки, всего троячка… Выходит, и буржуазия после праздников может оказаться на мели! Сегодня восемнадцатое, два дня надо продержаться до зарплаты…

– Ась, у тебя деньги есть?

Она, не просыпаясь, ответила:

– В сумочке… Или поменяй…

Нет, я все никак не отвыкну от психологии нищего! В конце концов, в банке на счету энная сумма, да и дома на всякий пожарный сотен шесть зеленых лежит, а я все считаю, сколько осталось до зарплаты, тоже мне, хозяин фирмы! Всю жизнь был ты, Колесников, трудящимся и эксплуатируемым, таким и помрешь… Погоди, брат, о чем ты шепчешь, какие шесть сотен? Вчера ведь выдавил из Петра Петровича две тыщи долларов! Как говорится, не облагаемых налогом… Э-э, а где они?

Деньги нашлись в нагрудном кармане рубашки, которую Аська вчера кинула в грязное, но замочить не успела, слава Богу… Был у меня казус когда-то: лето, жара, пропотел насквозь, содрал с себя рубашку и кинул в стиральную машину. И только когда начал полоскать, обнаружил, что забыл вынуть из кармана паспорт, в котором, между прочим, лежал последний рубль – это ещё в те времена было, когда рубль кое-что стоил. С паспортом ничего страшного не случилось, тушь все испытания выдержала стойко, и фотография не отклеилась, только края страничек залохматились. Ничего, до сих пор живу с выстиранным паспортом. А вот рубль мой стал очень чистым и несколько посветлел. Интересно, как на стирку в «Лотосе» отреагировали бы доллары? Может, Бенджамин Франклин приобрел бы бледный вид? Можно бы провести эксперимент, но не с сотней, конечно…

Ладно, деньги есть, но все равно, хозяин, на базарчик за молочком с сотней долларов не пойдешь… Я влез в Асину сумку, обнаружил там две пятерки и с легким сердцем вышел на лестницу.

Только на обратном пути, когда я, продолжая внутренний монолог, в очередной раз обратился к себе «хозяин», мне стукнуло в голову, что я ведь теперь действительно хозяин и что у меня есть не просто сотрудники, свои в доску ребята, но наемные работники, которые все-таки живут на зарплату, а я им её выплачу только двадцатого числа. И я твердо решил выдать обоим по сотне премии. В связи с переработкой. Прямо сегодня. Без оформления, без ведомости, без подоходного. Гулять так гулять, в конце концов, не каждый день удается ограбить КГБ.

* * *

В 9.45 я голоснул напротив своего дома, белый «рекорд» остановился, и не то Саша-Е, не то Паша-Е доставил меня к Слону.

Борис Олегович, похоже, вчера позволил себе расслабиться, как и мы, или даже основательнее, чем мы: вид у него был неособенно цветущий, уголки рта опущены и трубка в руке не дымилась. Он повертел дискету, отложил в сторону, полистал распечатку комментариев, наконец поднял глаза:

– И что все это значит?

– Во-первых, что ваш источник в милиции не соврал: результат экспертизы неопределенный, хотя скорее всего просто несчастный случай. Во-вторых, что вашу СТО они трясли с отчаяния, просто больше им схватиться не за что. В-третьих, что аварию можно было организовать и вообще без возни с тормозами, только за счет ловкого использования дорожной ситуации. В-четвертых, при сочетании этих двух способов надежность, скажем так, искомого результата повышается. В-пятых, предполагаемая порча тормозов на самом деле хитрее, чем представляется, и очень грамотный специалист мог её задумать и осуществить во время обслуживания.

Мое «в-пятых» означало: вы, Борис Олегович, вполне можете быть истинным виновником смерти мэра.

Но Слон оказался выше мелочных обид. Даже не спросил, во сколько ему влетит его самого обвиняющий машинный эксперимент. И вообще как-то без интереса он меня сегодня слушал. Лишь пробормотал что-то по-латыни, как мне показалось, «И ты, Брут», хоть я не понял, к чему это сейчас.

– А теперь мои новости, Вадим Андреич… – заговорил он наконец деревянным голосом. – Позавчера арестовали директора акционерного общества «Меценат», некоего… – он заглянул в бумажку… – Джихангирова. Он показал, что получил подпись мэра на землеотводе за взятку и долю в прибылях от будущего рынка. Пятого же вечером вновь встречался с мэром, и тот потребовал дополнительную взятку, на что Джихангиров с удовольствием согласился… Именно эта встреча и заняла недостающие пятьдесят минут. Экспертиза подвергает сомнению подлинность подписи мэра, но арестованный объясняет, что тот плохо себя чувствовал и у него дрожала рука. Вчера его допрашивали повторно, но он своих показаний не изменил ни на йоту.

Я обмяк в кресле. М-да, от таких новостей у любого вид будет как с похмелья. Значит, все повернулось на сто восемьдесят градусов, и это не Дубову, а Арсланову мэр нужен был живой, а Дубов с его акционерным обществом «Кленовая роща» мало что не у дел, так ещё и становится подозреваемым номер один: как же, к чисто финансовому мотиву добавляется эмоциональный – месть предавшему другу! А мои новости только подливают масла в огонь: мотив есть – а вот средство и возможность…

Мне его даже жалко стало. Я уже твердо поверил, что он чистый, особенно, когда увидел документы АО «Кленовая роща», очень уж изящный трюк: конкурент обойден, доходы обеспечены абсолютно легальные и абсолютно защищенные от всякого посягательства властей. Плюс рассказанная им история с репетицией – кавказские ребята явно отрабатывали столкновение с «Москвичом». После этой истории я даже перестал в его сторону плеваться за желание на чужой смерти угробить Арсланова: неясно, действительно ли тот прикончил мэра, но собирался определенно. И вдруг такой поворот оверкиль, с ног на голову… Или с головы на ноги?

А Слон тем временем все же раскурил трубку.

– Вадим Андреич, не спешите ставить на мне крест. Я дольше вас варюсь в этом котле и, смею заверить, липу носом чую. Это очередной ход мерзавца Арсланова, жертва пешки за позицию. Ничего, сколько веревочка ни вьется, а конец найдется. Попомните мои слова, эта фальшивка лопнет, как мыльный пузырь. Спокойно продолжайте работать. Как говаривал Вождь и Учитель, будет и на нашей улице праздник.

Он встал, прошелся по своему роскошному холлу.

– Играть интересно с сильным противником. Думаю, потом мне будет его не хватать…

Конечно, он бодрился, делал хорошую мину при плохой игре. Но одно я понял твердо: Арсланов, даже если выиграет битву за рынок, живым не уйдет.

* * *

Школьник появился на две минуты раньше назначенного времени, но я уже ждал. Вообще не люблю опаздывать, да и полезно, говорят, прийти на место встречи чуть раньше и осмотреться, нет ли чужих глаз. Конечно, возле вуза это несерьезно, вечно тут толкутся студенты, особенно в перерыве между парами. Правда, при некотором навыке топтуна от студента отличить можно – и по возрасту, и по прическе-одежде, а главное – по глазам. Но сегодня я никого такого не заметил.

Борис Йосич был молчалив, встревожен и взъерошен.

– Проводите меня до метро.

Заговорил он, когда уже перешли Репинскую:

– Дима… Я не знаю, почему обратился к вам, но больше мнепо этому делу обратиться не к кому. Я напуган… Стыдно признаваться, но я не герой. Я могу фрондировать перед своим институтским начальством, но когда убивают людей, моей смелости не хватает. Допустим, у меня есть знакомые в милиции, но я уже не знаю, кому можно верить, кому нет…

Такое вступление меня не вдохновило, да и не понимал я пока, что к чему.

– Простите, Борис Йосич, но почему именно я?

– Но вы же расследуете смерть мэра, или я что-то не так понял?

– Расследую.

– Не буду вам говорить, как мне стало известно, но в субботу в тюрьме был убит человек. Водитель Иванов, задержанный по делу Коваля. Возможно, это именно он ехал перед мэром в тот вечер. Есть основания считать, что его убил надзиратель по фамилии Потапов.

– Как вы узнали?

Школьник одернул свою курточку со словом «Montana», оттянул пониже резинку – ветер был холодный и резкий.

– Там работает один из моих бывших студентов, очень хороший мальчик…

– Хороший мальчик работает в тюрьме?

Он иронически хмыкнул:

– А по-вашему, там должны работать только сволочи и садисты?

Я задумался на миг – и смущенно кашлянул. Полез в карман, вытащил сигарету.

– Сейчас, Йосич, минутку… Мне надо подумать.

Было о чем подумать. Убили шофера, возможно участвовавшего в ДТП. Зачем убили? Совершенно очевидно, чтобы не мог рассказать, кто его на это дело послал. А-а, Колесников! Хватаешься за первую, самую явную версию? А какие версии менее явные? Сведение счетов, ревность и кровная месть – это все, как выражается Аська, рояль в кустах. Пока он не заинтересовал милицию, никто не рвался сводить с ним счеты. Выходит, всего одна версия? Так эта версия сразу придет в голову и милиции… Значит, убийц это не беспокоило? А почему? Либо они считали, что милиции и так все ясно, либо…

Либо «хотели», чтобы милиции стало все ясно! Ну да, вполне возможный вариант. И тогда, как во всем этом деле, две равновероятные возможности: или шофер причастен к смерти мэра (и его убили, чтобы не выдал сообщников), или же непричастен, и его убили, чтобы не доказал свою непричастность! В последнем случае кто-то очень старается убедить следствие, что мэра действительно убили! А кто? В свете утренних новостей, это нужно Арсланову: у меня, дескать, прямой денежный интерес, чтобы мэр был жив, сами видите, – значит, убил мэра не я! Тем более, что шофер Иванов… Ну, допустим, это ни о чем не говорит: в репетиции участвовал шофер Костылин… А с другой стороны, кто с самого начала и громче всех кричал «убийство, убийство»? Отнюдь не Арсланов, а Слон…

Нет, глупости! Стоит задуматься на секунду – и сразу поймешь: кто-то, не будем показывать пальцем, подставляет Слона, старательно и тонко…

Доцент деликатно дернул меня за рукав, я очнулся и заметил, что мы стоим посреди тротуара за несколько шагов от входа в метро, а толпа обтекает нас справа и слева.

– Так, Борис Йосич, – заговорил я. – Наверное, вы пришли с этой новостью по правильному адресу. Все. Можете успокоиться, теперь я буду сушить мозги.

– Правда? Вы этого просто так не оставите?

– Да уж, не та новость, которую можно просто так оставить. Не беспокойтесь.

Он улыбнулся на прощание и несолидно, вприпрыжку, заторопился вниз по ступенькам. Я смотрел вслед ещё несколько секунд, а потом двинулся на работу.

* * *

Аська все-таки встала не с той ноги. Я это сразу понял, едва вошел в офис, уже на пороге почуял грозовую напряженность в воздухе. Шварц во второй комнате щелкал клавишами, но не пел. Андрюша отсиживался на кухне с детективчиком в руках и даже кот Инвентарь устроился здесь же, на высоком кухонном шкафчике-пенале.

Да, точно, непогода надвигается. Наверняка снег пойдет, может даже сегодня вечером. Тогда Асю отпустит. А пока кому-то надо ложиться грудью на амбразуру.

Я снял куртку и бодро прошел в приемную. Я чмокнул её под ухом и погладил по спине. Я передал привет от Школьника.

Она все снесла терпеливо, но глаза остались пасмурными.

– Так, дорогой партнер, – начал я, устраиваясь за свой стол, – Бог дает день, а черт – новости…

И дальше изложил все в порядке поступления – разговор со Слоном, его сообщение и комментарии, свои мысли по этому поводу, потом по той же схеме описал встречу с Йосичем.

Она мой рассказ выслушала молча, только хмурилась все сильнее.

– Ну, и что ты собираешься делать?

Я пожал плечами:

– А что тут сделаешь? Ситуация обостряется. Пошли убийства, надо срочно докладывать Слону.

И тут её прорвало:

– Слону! Ты уже совсем примирился с этой сволочью! Как что, так сразу к Слону! Он мерзавец, я ему вот на столько не верю! Ты ещё увидишь сам, только поздно будет! Мы ещё вот такими слезами плакать будем, что с ним связались!

Я попытался её урезонить:

– Асик, да если б мы с ним не связались, нас бы сейчас на свете не было!

Но её уже несло:

– Да лучше бы нас на свете не было, чем помогать этому убийце!

– Ну что ты такое говоришь, пока что он убил бандитов, чтобы нас с тобой спасти!

– А скольких он ещё убил, мы разве знаем? Может, и мэра он убил, и этого Иванова несчастного! Сам же говоришь!

Я старался сохранять мирный тон:

– Асенька, я ничего не говорю – я просто перебираю все возможности, вплоть до самых маловероятных…

Но комплекс Кассандры уже овладел ею полностью:

– Дима, ты все рассуждаешь и взвешиваешь, а я и так, без рассуждений, знаю: придумай самую невероятную подлость – и в конце концов окажется, что это его рук дело! Ты ещё вспомнишь мои слова!

Я видел, что её прикручивает погода, а она этого не понимает, у неё сейчас все кругом негодяи и мерзавцы, ей в эту минуту что ни скажи, все не в струю, будет спорить до истерики – ладно, может, дело терпит, плевать, в конце концов, на всех Слонов на свете, если из-за них Аська вот-вот реветь начнет…

– Маленькая, успокойся. Я ведь с тобой не спорю – я советуюсь. Ты же видишь, я в одиночку ничего не стал предпринимать, прибежал с тобой обсудить. Знаю, что сам могу только логикой оперировать, ну так я же мужик, нам иначе не дано. Вспомни, я хоть раз когда-нибудь слово плохое сказал о женской интуиции? Я с твоим чутьем очень считаюсь… В общем, говори свое мнение, как скажешь, так и сделаем!

Положим, если б она совсем глупость спорола, я бы как-то спустил на тормозах, но до сих пор совсем глупостей я от неё не слышал. Даже в тот дурацкий вечер, когда она меня выгнала и черт знает что наговорила. Если не брать в расчет обычные крики в сердцах, остальное-то было не без смысла…

Не знаю, то ли мне удалось её убедить, что я не враг, то ли она себя сама взяла в руки, но ответила она довольно спокойно.

– Дима, твой Слон – гад и преступник, я ему не верю. Ему нельзя ни слова говорить. Допустим на минутку, что это он во всем виноват – мы же тогда подставим хорошего парня!

Она сделала драматическую паузу, я кивнул – если принимать во внимание невероятные вероятности, в таком рассуждении своя логика есть.

А мою Асю Георгиевну тем временем посетила новая мысль:

– И вообще, раз пошли убийства, надо быть вдвойне осторожными. Давай с этим надзирателем сами разберемся сперва!

У меня просто челюсть отвисла:

– И вот это ты называешь осторожностью?!

Но она уже загорелась своей идеей:

– А мы издали посмотрим! Андрюха третий день стул просиживает, пусть последит за этим Потаповым!

Я не знал, что и сказать. Господи, где же логика? Чужого парня ей жалко, а Андрюху не жалко? А нас самих? У Слона целая бригада, он им за риск платит, и побольше, наверное, чем мы Андрюхе… Я уже собирался ей все это выпалить – и вдруг прикусил язык.

Не понимаю, как мне это сразу в голову не пришло… Я ведь уже усек, что Слон регулярно получает из милиции свежую и полную информацию. И нетрудно догадаться, кто ему сведения поставляет, не случайно он нам двадцать пять тысяч заплатил за фамилию «Кучумов»… Сегодня Слон рассказал мне об аресте и допросе Джихангирова, даже о двух допросах, субботнем и вчерашнем – так почему же он ни словом не упомянул о смерти шофера?

Я хлопнул рукой по столу и встал:

– Все, Кассандра Георгиевна, уговорила! Как сказала, так и сделаем. Андрюша! Иди прогрей движок, нам с тобой надо смотаться на Каганово, к Школьнику!

* * *

В шестом уже часу зазвонил телефон. Ася сняла трубку, послушала, передала мне. Молодой голос прокричал с каким-то диковинным акцентом:

– Хелло, это мистер Колесников? Я вам привозить привет из Монтана, фром доктор Боб Скулер!..

Не знаю, что за Скулера он приплел, но слово «Монтана» мы с Йосичем согласовали.

– Май адрес в Чураев есть Бестужев-Рюмин Стрит, намбер восемь! Вы меня узнать – май рост есть метр семьдесят восемь, размер пятьдесят четыре, олд сорок лет, волосы браун, глаза браун!

Я прокричал в ответ: «О'кей!» и улыбнулся. Ну конспиратор! Молодец пацан, все что надо доложил. Ну что ж, пошлем Андрюшу погулять на Бестужев-Рюмин Стрит. Что-то все наши дела вертятся вокруг Черной горы…

Ася вопросительно смотрела на меня. Я ей пересказал сообщение, потом спросил:

– Слушай, дорогая моя, ду ю спик инглиш?

– Дую, но слабо, – автоматически отозвалась она.

– С чего это вдруг он мне передал привет от какого-то Боба Скулера?

– Боба Скулера?.. – Она задумалась на миг. – А-а, это он перевел на английский Бориса Школьника!

И улыбнулась – в первый раз за этот день.

Глава 45
Я видела мэра!

Восемнадцатого с утра позвонила моя мамочка. В контору. Домой к Диме она что-то ни разу не звонила. Не знаю, то ли стеснялась, то ли демонстрировала так свое неодобрение. Грех мне на родителей жаловаться, но все же они люди другого поколения и к штампу в паспорте относятся серьезно. Допустим, я к нему тоже отношусь серьезно, потому и не тороплюсь, но для них брачное свидетельство – вроде пропуска в постель… Ладно, пусть это у нас с ними будет самое большое разногласие.

Мамин голос звучал на грани истерики:

– Асенька, ты должна повлиять на брата!

Я перевела дух – хорошо, значит, дома все в порядке, если у мамы истерика только по поводу Олега.

– Здравствуй, мамочка! Я сейчас повлияю. Только сначала скажи, как ваше здоровье.

И пока мама набирала воздуха, я добавила:

– Если можно, начни с себя. И папы.

В общем и целом дома было все в порядке. Мама очень переживала по случаю поломки антенны на крыше. Ее любимый сериал «Династия» целых два дня (подумать только!) был для неё недоступен. Я, правда, подумала, что нить сюжета мама все равно не потеряла… Папа работает. Как всегда. Зато Алька…

Если опустить подробности и эмоции, оказалось, что братец мой завел себе новую девушку. Беды в том особой вроде нет. Но вот сама эта… девушка! Тут мамочка долго и со вкусом рассказывала, как Алька с ней познакомился.

По соседству с нашим домом стоит двухэтажный магазин «Орбита». На втором этаже не знаю что сегодня, там раз в неделю меняются хозяева, а на первом – исключительно приличный гастроном. Вот во время каких-то предпраздничных закупок братец мой и познакомился с этой, извините за выражение, Анжелой. (Далее последовали мамочкины комментарии по поводу имени, впрочем, ей хватило совести не попрекать саму девушку, зато по родителям она прошлось вволю.) Все бы ничего, но Анжела работает продавцом в винном отделе. По словам мамочки, после «Муму» ни одной книжки не прочитала.

А вчера Алька привел её знакомиться (тут я про себя сказала: «Ого!»). Так эта красотка целый вечер ни о чем другом не говорила, кроме как о смерти мэра. И о том, что буквально за полчаса до аварии видела его живым и здоровым. Самое большое событие за всю прожитую жизнь.

Да, бедная моя мама! Она всех Алькиных подружек априори на дух не переносит. А тех, кто все-таки отваживается переступить порог нашего дома, проверяет на музыкальную культуру. А заодно на эрудицию вообще. Я уже и не помню, кто этот экзамен достойно выдерживал…

Но в данной ситуации воспоминания и иронические комментарии отступили на задний план – меня страшно заинтриговали слова «за полчаса до аварии» и очень захотелось лично пообщаться с этой самой Анжелой. Уж я-то знаю, что такое «полчаса», когда говорит женщина. Это может значить тридцать минут, два часа и тридцать минут, а то и пару суток…

Конечно, своих мыслей я маме пересказывать не стала. Я громогласно посочувствовала, я за компанию поохала, повозмущалась и только потом велела сей минут подать мне такого-сякого Олега к телефону. Однако вместо того, чтобы читать ему нотацию, как того хотела наша родительница, я с живейшим интересом расспросила братца о его новой пассии и между делом получила словесный портрет и особые приметы. Вот и чудненько, теперь смогу сама узнать, ни к кому не обращаясь.

– Алька, от тебя привет передать можно?

– Конечно. И скажи, что билеты на концерт я взял.

На том и распрощались, оба очень довольные. Я – тем, чтополучила пароль, братец – что обошлось без занудного полоскания мозгов.

Димка со вчерашнего дня ходил как в воду опущенный. Мне так хотелось его порадовать – но я боялась сглазить, а потому сухо и без всяких комментариев проинформировала:

– Дима, я уезжаю на час-полтора по семейным делам. Вернусь – расскажу.

Вэ-А кивнул. Вчерашние новости его просто оглушили, не могу даже понять, почему. Я-то всегда знала, что из себя представляет Слон. Когда все его вранье вылезло наружу, я, конечно, не радовалась – нам это разоблачение жизнь никак не облегчит. Но и разочарования не испытывала. Ничего хорошего я от Дубова не ожидала. А вот на Димку злилась. Поверил, как дурак, этому мерзавцу! Теперь сидит, посыпает голову пеплом. Переживает крушение своих дедуктивных построений! Ладно, может, научится немного разбираться в людях. Пора уже, большой мальчик…

Докипала я в тридцать седьмом автобусе, который по коммерческим ценам, но без пересадок и лишних остановок вез меня прямо к «Орбите». И только когда вышла на нашей остановке, сообразила, что можно было ведь на метро доехать до новой станции…

Да, гастроном стал ещё лучше. И богаче. А наверху-то и вовсе «Rowenta» и прочий «Philips». Где бы только денег взять, чтобы все это купить? И тут же вспомнила Димкин рассказ вчера за завтраком. Действительно, психология нищего…

Анжелу по Алькиному описанию я узнала сразу. Действительно брюнетка, действительно натуральная. Высокая, с маленькой родинкой над левым глазом.

Я подошла деловым шагом. Ослепительно-профессионально улыбнулась.

– Здравствуйте, Анжела! Я старшая сестра Олега. Вам от него привет.

– Ой, вы, наверное, Асенька?! Здрасьте! Ой, извините, Ася Георгиевна…

«Асенька»? Оказывается, братец ко мне прилично относится. Или это читательница «Муму» от себя, из вежливости, такую формулировку придумала? И тут же смущение разыграла?

Да нет, вряд ли, у неё же все на лице написано. Димке бы понравилось, он любит, когда лицо живое, современных девчонок ни в грош не ставит, все свою любимую цитату твердит: «как эта глупая луна на этом глупом небосклоне»… Нет, правда, внешне девочка приятная. И что только мама в ней некультурного нашла? Молоденькая, миленькая. Глазки улыбаются… А «Муму»… Ничего, молодая, успеет ещё и «Трех мушкетеров» прочитать.

Я решила, что буду к ней хорошо относиться. Что бы мама ни говорила. На неё ни одна девчонка не угодит, как же, охотницы за сыночком, бесценным сокровищем…

– Анжела, а что у вас вкусненького найти можно?

На лице рядом с хорошим отношением возникла профессиональная гордость.

– Десертные вина у нас прекрасные! Не какие-нибудь виноматериалы, настоящие. Может, чуточку дорогие… Зато качество! Вот «Черный доктор», вот «Мадера».

– Я такой и не видела раньше!

– Пятилетней выдержки. Очень мягкая.

У этой «мягкой» медалей было побольше, чем у нашего некогда любимого генерального секретаря. Да и цена показалась мне менее кусачей, чем остальные.

– Беру!

Тут Анжела перешла на полушепот.

– А у Насти во фруктовом отделе есть отличные персики… Без пуха. «Нектарины» называются. Очень вкусные. И к вину хорошо подходят.

Я повернулась – но вместо фруктового отдела увидела аптечный киоск.

– Настю вижу – но, по-моему, это не совсем фруктовый отдел…

– Ой, так вы ж не туда смотрите! – засмеялась Анжела. – Фрукты левее! А это не Настя, это Света. Она новенькая. Раньше другая девочка работала, Рита. Но та после гибели мэра уволилась…

– Почему?

Анжела всплеснула руками:

– Так это же она ему нитроглицерин продала! Ну, а как убился он, решила, что подсунула ему что-то не то…

– Чушь какая-то!

– Так и мы все ей говорили. А она – «я его убила»… И прямо шестого заявление подала! Ну, сейчас желающих много, девятого уже Света вышла. Между прочим, с высшим образованием, фарминститут закончила!

– А почему она так решила – та, прежняя, Рита? Он что, принял и ему сразу плохо стало?

– Нет, конечно. Наоборот, по-моему. Зашел к нам пятого, за несколько минут до того, как «Время» началось… Вы не думайте, когда люди есть, мы в ящик не смотрим, но около восьми уже пусто…

Я посочувствовала:

– Ох и долгий же у вас рабочий день!

– И не говорите, Ася Георгиевна! Домой просто мертвая прихожу… Зато хоть платят прилично. Не то что в других местах. И потом, мы ведь по неделям работаем, неделю я – неделю Люба. Правда, когда у неё сессия, я её выручаю… Она умная, учится на журналистском факультете…

Самое время было пощупать её саму насчет умности, но тогда разговор совсем не туда уплыл бы. Надо быстренько возвращаться к теме.

– Так мы отвлеклись, что же Рита?

– А она уже закрывать собиралась. Но не каждый же день сам мэр приходит в магазин! Мы-то думали, им там все из спецраспределителя, а они сами и дороги в магазин не знают… Ну вот. Пришел он – и сразу к лотку. Нитроглицерин купил. А потом у Насти бутылочку минеральной львовской. Расплатился и сразу вышел.

– Так почему же Рита так беспокоится?

– А-а, так вы слушайте дальше! Он вышел, а мы сразу же к окнам выскочили… Сел Коваль в «Москвич» задрипанный…

– И уехал?

– Нет! Еще почти полчаса, а может, и сорок минут простоял. Только потом поехал.

– Значит, отсиделся. Легче ему стало…

– И мы ей точно так же говорили. Но Ритка наоборот… Что от минералки ему могло потом хуже стать, голова заболит или закружится, а она не предупредила…

– О чем?

– Ну, я не знаю. Кажется, что лучше не минеральной, а чем-нибудь другим запивать… В общем, уволилась Ритка. А жалко. Хорошая девка была. И в лекарствах разбиралась. И нам советовала, что когда… Жалко…

Я стояла и думала. Наверное, лучше бы помолчать, но девочка должна почувствовать, что сыграла в жизни какую-то важную роль.

– Анжела! То, что ты рассказала, невероятно важно. Это может невинных людей спасти от тюрьмы, а виновных – посадить…

Я прикусила язык. «А тебя саму – отправить на тот свет». Вздохнула, продолжила:

– Скажи, Анжела, а ты сможешь все это, если понадобится, повторить в милиции и в суде?

– Ух ты, вот это да! Конечно смогу! Ася Георгиевна, а в суд что надевают?

– Анжелочка, в суд одеваются красиво, но строго, а макияж – самый легкий.

– Ага… – Взгляд уплыл в стену, уже перебирает свой гардероб.

– Только вот что: пока что не звони направо и налево, как видела мэра. И девчонкам скажи. Есть люди, которым это может не понравиться.

Взгляд вернулся ко мне не сразу, постепенно стал серьезным, потом растерянным:

– А я уже всем рассказала, кому могла. И девчонки…

Я улыбнулась. А чего ещё от них можно было ожидать? Странно даже, что эта история не дошла до меня и до милиции неделю назад. Да, теперь уже поздновато осторожничать. Ну что ж, надо хоть перебить настроение, чтобы не оставлять её в страхе.

– Рассказала – и рассказала, теперь уж что. Но если все знакомые знают, тогда не так страшно… Ладно, спасибо тебе, Анжела, за вино… Да, чуть не забыла, Алька просил передать, что билеты на концерт он взял.

– Ой, классно как! Спасибо. Заходите, Ася Георгиевна. Я вам ещё что-нибудь хорошее оставлю. А персики возьмите. Они дешевле винограда базарного! А вку-усные…

Я распрощалась с новой Алькиной подругой, персики, как она советовала, все же купила. И вернулась в офис. Все-таки не на метро, а на том же тридцать седьмом. Медленнее, зато к автобусу и от автобуса немножко меньше пешком идти.

Я ехала и испытывала смешанные чувства. Как любит повторять Надежда Пална, смешанные чувства – это когда твоя свекровь в твоем «жигуле» падает с обрыва. Я радовалась, что сниму у Колесникова камень с души и он сможет снова поверить в свои дедуктивные способности. Я злилась, что Слону, сволочи, снова удастся вывернуться. Но Арсланов, выходит, ещё больший подлец, своего собственного человека не пожалел подставить под суд за взятку, лишь бы у Слона вырвать кусок, этот несчастный рынок. И мэра убил, гад!

Но ничего, никуда он не денется! Пока есть на свете женщины, которые все видят и все знают, этим сволочам жизни не будет!

* * *

После моего рассказа Дима подхватился как ужаленный. Чуть не заплясал. Меня на руки схватил, завертел по офису.

– Аська, золото мое рыжее! Да ты понимаешь, что ты сделала?!

Еще бы я не понимала! Он что, совсем меня за дуру держит?

Я высвободилась, подбоченилась:

– А ты понимаешь?

– А то!

– Не вижу знаков признательности!

– Сейчас бегу за бутылкой!

– Ха! – сказала я доцентским словечком. – Бутылку я и сама привезла!

– Ладно. Будет тебе другой знак признательности. А сейчас вот что: сгони Шварца…

– Я уже сам согнался, – донеслось от двери, – вы так базлаете, что сейчас весь подъезд сбежится. Что тут у вас за радость, умер дедушка-миллионер в Америке?