Текст книги "Дух трудолюбия 3 (СИ)"

Автор книги: Андрей Горн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

-Павел и Сережа нынче дома?

Заплаканная горничная ласточкой влетела в коридор в уже следующее мгновение, крепко сжимая в своем кулачке мятую влажную записку. Увидев слезы на лице прислуги, сердце асессора от боли сжалось и он схватил женщину за плечи.

–Что с Варварой? Павел! Сергей!? Да не молчи ты, дура! Говори!

Евдокия всхлипнув еще, одновременно качая головой и разглаживая руками мокрый листок, следом сунула его с извинениями асессору. Тот схватил бумажку и бегло прочел ее. Потом прочёл записку вновь и выругался, отчего бледная Евдокия, услышав яркие и цветастые обороты хозяина, лишь залилась краской. Выругавшись всласть, кляня непутевого сына и дурного Сергея, асессор отдал прислуге последние распоряжения насчёт скорого прибытия жены и засобирался обратно в департамент. Такие новости, дабы поберечься от возможной утечки, мужчина собрался озвучить только главе департамента, его закадычному другу. И пусть безопасников в кабинет заодно вызывает. Следователю он не верил ни на грош.

Те рабочие, что шли в ту сторону рядом с нами, по привычке направлялись к ближайшим стоящим вагончикам, где ещё оставались свободные места. Усаживались в один из них и терпеливо ждали начала отправления, в полутьме принимаясь заниматься своими делами. А мы в непонятках вдруг застыли на месте, невольно вызывая к себе интерес остальных. Вот оно, непредвиденное обстоятельство.

–Парни, садитесь в последний вагон. -зашептал я, хлопая по своим карманам, на людях имитируя внезапные поиски: -И ждите. А я пока по платформе прошарюсь. Осмотрюсь. Вдруг знакомых каких встречу.

–А ежели паровоз с места стронется? Как искать друг друга станем?

–Ну так тем же путем и вернетесь. Заодно осмотритесь-предположил я.

–И то верно.

Закончив перешептывания, мы двинулись к платформе и вскоре незаметно разделились. В полутьме станции, где хватало подпорных колонн, держащих своды тоннеля, сделать было легче всего. И удачно укрывшись за очередной чугунной колонной, пришлось лишь осмотреться по сторонам и немного подождать, пока шедшие за нами пройдут на посадку. А я...

Я был предоставлен сам себе. Пригнувшись, метнулся в сторону замеченного беглым взглядом прохода в технические помещения, начав таким образом с них осмотр первой станции.

Вскоре мне повезло. В тишине и полумраке едва подсвеченного фонарями коридора до меня донеслись чьи-то голоса и иные периодические, едва слышные, звуки. Вслушавшись и постепенно идя на голос, стараясь нарочно не скрипнуть ботинком, вскоре начал разбирать отдельные слова.

-Выпьем? -послышался голос первого. Получив от второго отказ, тот заявил: -Ну как хочешь, неволить не буду. А я плесну. Денек уж больно тяжкий выдался.

–Зря ты это, Кнут, затеял. -укорил первого второй: -Не дай, господам вновь седнева занадобишься. Клык голову-то ...

–Да не-е. Сенки уж все. У мя нюх-то верный. Аки у пса какого. Не занадоблюсь боле-уверенно возразил тому собеседник.

–Кажись девок очередных в яму седнева свезли -услыхав эти слова, я напрягся:-Успел верно бока барышням намять, а, Кнут?

–А то. Грузить, одно удовольствие. -вторил ему тот.

–Девки красивые, видал. Ручки тонкие, белые. -мечтательно произнес Щирый.

–Из блахародных, тьфу твою в дышло. А нежные какие, словно лебеди. Тряпочкой носик зажмешь, едреныть корень -оне чуточку потрепыхаются и хлобысь оземь. Лекарь-умник грил, апопсихический удар апосля с оными случается. Тьфу, а не бабы. То ли дело веселые дамы из "Малинника". Бедовые девки. Помню одна даже перышка мово не пужалась, м-да...-вспомнил тот прошлый опыт.

Продвинувшись вперед еще, Сергей на время потерял нить разговора. И что там говорили мужчины, он не слышал.

–Кажись, Щирый, ходит там кто?!-я замер, услышав скрип сдвигаемого стула. Приготовившись нанести удар в висок рукояткой парострела и следом подхватить неведомого противника, стоял ни жив, ни мертв. И тихонько выдохнул, когда Кнут передумал: – Не, кажись, обознался, твою в дышло.

–Так ты полог-то, Кнут, чегой не повесил. Старшой нам что говаривал, всякую болтовню скрытом беречь. Ежли узнает?

–Не узнает, ежли фокать не станешь.

–Ни-ни-ни! -заявил авторитетно Щирый: -Вот те крест, Кнут. Колись, почто полог не ставишь? Нешто скрыт бережешь?

–Полог!-зло выговорил тот: Скрыт денег хороших стоит. Зачем на ветер деньгу швырять, когда им и лучшее применение найти можно. Тем боле, какая старшому разница. А мы не скажем, верно, Щирый. Плотит Клыку фармазон энтот и ладно. Перышко ему в бок, гнида богатая. Пощипать бы, да разве ж дадут.

–Тише ты, не дай услышат! Беду накличешь! -услышав крамолу, зашикал на Кнута Щирый.

–Да ладно тебе. Чуйка у меня песья, слыхал? Нонче акромя землекопов и разных рабочих туточки и не застать. А у мя с ними разговор короткий -Кнут постучал лезвием ножа о столешницу: -Да и недолго терпеть придется. Вот как на руки у старшого деньгу честно сработанную заберу, апосля дела на самое дно залягу.

–А что, Кнут, с такими деньжищами делать станешь? Сховаешь небось?

–А про то не твое дело, Щирый. Но тебе скажу-пьяно выболтал словоохотливый бандит: -Съеду в глушь подальше отседова. Найду себе полюбовницу-вдовушку солдатскую. Деньжата у меня будут. Бумаги новые справлю. И заживу, как честный человек.

Мужчины замолкли и вдруг расхохотались, услышав сорвавшееся с языка "честный человек". Уж больно сильно не вязалось с их нынешней жизнью.

-Л-ладно, Щирый -несколько развязно, с слышимым хлопком о столешницу Кнут встал, отодвигая стул: -Заболтал меня. Пойду-ка в уборную. Освежиться немного желаю. -манерно заявил тот.

–Не промахнись там, блахародный -скопиров интонацию, ехидным смешком поддел старшего напарник и довольно хохотнул: -А то прощай полюбовница-то.

–Уймись, Щирый. А не то перышком пощекочу. -с этим словами мужчина направился к выходу. А я замер, готовя швырнуть сгусток одной рукой и держа парострел в другой.

Открылась дверь, заливая черный, ничем не освещенный коридор слабым светом от нескольких фонарей, стоявших в комнате. И в проеме двери показался слегка шатающийся, довольно крепко сбитый мужчина средних лет с масляным фонарем обходчика в руке. Почесав себя через сюртук и жилетку за живот, мужик, довольно икнув, с шумом захлопнув дверь, и держась за стену, поперся дальше.

Оценив свои шансы приложить его, не шумя и не трогая напарника, в голове родился новый план. Дождавшись, когда бандит сделает несколько шагов в направлении уборной или того, что под ней понималось, пошел тихонько следом. Кнут тем временем весело посвистывал, выдавая под нос незнакомый мотив. Через несколько довольно долгих и тягучих от неизвестности мгновений я оказался рядом, незаметно набрасывая на стоящего спиной ко мне Кнута сгусток. Свободной рукой потянулся к нему. Парострел я успел сунуть обратно , заткнув за ремень. Пахло тут весьма своеобразно, заставляя меня от вони зажать нос. Мужчина, поставив вниз фонарь, отчего отбрасываемый им свет светил, освещая пол, теперь, насвистывая и суетясь в тканях своей одежды, устраивался поудобнее перед проемом, за которым виднелись стены тьюба и рельсы.

–Надо же, -вдруг буркнул мне Кнут, в момент оказавшийся лицом ко мне: -не показалось.

Как он успел повернуться, я, убей бог, и не заметил, взгляд мой на момент отвлекся, осматривая эту импровизированную уборную. Этого оказалось достаточно. Взмах и в полутьме уборной сверкнуло длинное лезвие вытащенного мужчиной кинжала. А я инстинктивно, от испуга, дернулся в сторону, все же успев махнуть рукой. И следом тело Кнута взмыло в воздух и шумно приложилось о боковую стену коридора. Мужик охнул от резкой неожиданной боли и тихонько завыл. Из разжавшейся руки бандита с высоты выскользнуло оружие и упало на бетонный пол, жалобно стукнув и звеня при падении.

–Эй, Кнут! -из комнаты раздался язвительный и ржущий во весь голос смех Щирого: -Ну ты и перебрал. Живой там?! Помочь за лямки-то подержать?

А я уже перехватывал волю Кнута, пока тот точно не успел вызвать на помощь. Вломившись сильнейшим ментальным ударом в сознание бандита, отчего крепко выстроенные перегородки воли убийцы, привычные ко всяким страхам, не выдержали и сломались, допуская постороннего к управлению телом.

–Не молчь! Цел?! Уж больно на рожу твою, Клык, взглянуть хочется. Честного человека-процитировали там. И в комнате вновь довольно заржали.

Отвечай. Спокойно. Мысленно приказал я Клыку, вкладывая в уста мужчины нужные слова. И тот со своей характерной интонацией прогнусавил Щирому:

–Не мешай мне, помогальщик чертов. А не то вернусь, едреныть корень, и точно познакомлю со своим перышком. Подержать он собрался, твою в дышло.

–Кнут,так я ж по-свойски -донеслось вновь из комнаты.

–И я. Уймись лучше, харя.

В комнате голос заткнулся, давая мне для работы с сознанием и мозгом Кнута нужное время. Мужчина, крепко приложенный об стену, тем временем был спущен на пол, не держать же его в воздухе, и удобства ради, усажен к стене. И молчал, несмотря на ощущаемую им боль. Терзаемое испытываемыми болями тело выдавало их мелким потряхиванием и тремором рук. Но беречь чувства бандита я не собирался. Убедившись в последний раз, что из технической комнаты опасности временно нет, принялся смотреть полившуюся из мозга мужчины информацию.

Кнут оказался наемным убийцей и членом шайки некоего Клыка, с давних пор промышлявшего всякими темными делишками. Раньше он промышлял разовыми и не сильно денежными убивствами по заказу мелких купцов и зажиточных рабочих, выходя на них через своего информатора, собиравшего специально для него с округи слухи и разговоры. На жисть хватало. Разбоя и прочих непотребств мужчина чурался, предпочитая для утех разбитных и веселых бабенок из бланковых. А у Клыка в шайке оказался случайно. И сделал это никто иной, как он сам. Клык, подойдя к нему за обедом в таверне, обронил фразу, назвав его информатора доносчиком и полицейским сексотом.

Мужчина тогда не поверил, но вскоре информатора-сексота Кнут выследил, выходящим из здания тайной полиции. И убил вскоре в глухом переулке, у двери дома, где тот жил . После чего наведался в дом к самому Клыку. А тот, ничуть не испугавшись внезапного явления перед ним убийцы , поставил на стол опохмелиться, предъявив большую бутылку с мутным самогоном и два стакана. Ну и в ходе попойки предложил работать на него. Так и повелось. Клык оказался вожаком справным и имевшим выход на аристократию. Платил за достаточный риск вовремя, хорошо и справедливо, не вызывая у Кнута желания еще больше изменить ситуацию в свою пользу.

С такими же как и он сам, Кнут, членами шайки трясли мошну зажиточных купцов и инженеров, средних чиновников и дворян. Пугали и били в темных углах. Крали бумаги, брали в заложники дочерей, сыновей и жен, держа и возвращая их после разрешения нужных вопросов. Наносить тяжелые увечья и как-то вредить таким заложникам Клык запрещал под страхом смерти. Запрещая мешать непродуманными действиями своему хозяину, которого тот впрочем никогда не видел. Под управлением Клыка банда богатела. В карманах шайки завелись деньги. Со временем появились бумаги, прочтя которые любой встреченный городовой видел пред собой зажиточного горожанина и мелкого купца. Справные мобили, менявшиеся апосля кажного дела, новехонькие армейские парострелы. И даже амулеты, частично облегчавшие их работу. И хотя сам он предпочитал пользоваться проверенным в делах перышком, Клык требовал от них меняться. Одеваться в добротную одежду, следить за словами, едреныть корень. Много чего было, но со временем все проходит. Вот и сейчас Кнут, едва услышав от Клыка про одно большое, рискованное, но денежное дело, которым займется их шайка, решил для себя, что с него хватит. И это дело точно станет последним.

Опасения бандита усилились, когда в один из дней их отправили в это чертово подземелье, гнетущее своими длинными тьюбами и своей чернотой до самых нутрей. И в одном из дальних залов, устраиваимом под нужды их шайки, пока таскал ящики, рядом с Клыком разглядел, отдававшего команды вожаку, незнакомца, в чертах которого разглядел мятежного брата короля. Хозяин? Может заказчик? А дело-то ведь политическое, подумал в тот день Кнут, памятуя недавние страсти с переворотом в столице. Вот же гнида Клык, удружил, с высокородными связался, перо им в бок блахародным. Так и оказалось, в последних заложниках оказались дети из знати. С тех пор и роились в голове бандита мысли скорой грядущей задницы и необходимости валить из города, перемежавшиеся с настойчивым желанием забрать свои заработанные.

Я стоял в оцепенении, всматриваясь в льющиеся передо мной из мозга Кнута события. Что это за большое дело, сам бандит не знал. Слишком далекое от начальства положение тот занимал. Самолично таскали и грузили в вагоны ящики, верно с оружием, раз не доверили их обычным рабочим, разгружали в своём отнорке какие-то машины и механизмы. Видел как не раз таскали в устроенные камеры заложников, явно из богатых. Среди которых попались Аксинья с Варварой, которых этот гад небрежно швырнул на кровати в бессознательном состоянии. Еще и полапал хорошенько обоих за выпуклые места, смачно оценивая взглядом их размер. Вот же тварь. Рука аж зачесалась, в желании залепить ему по роже. И не убить гада. Сердце мое сжалось. Девочки, как же вы там? А следующий момент заставил меня ошеломленно выдохнуть и замереть.

С-суки-и! В последнем сюжете показались испуганные личика, следом введенные в бессознательное состояние, кузин Ксении и Анастасии. Вот кого они привезли сегодня. Тому, как Кнут привычным способом полапал новую родню, пускай я Ксению немного не переваривал, уже не удивился и со злости залепил сидящему как робот мужчине ботинком под дых. Безмолвный Клык даже не изменил своего сидячего положения. А следом раздался звук первого паровозного свистка. Ч-черт! Парни!

Пришлось все делать быстро. Отдав Кнуту несколько приказов: стереть и забыть в памяти события последних минут, запретить наносить мне хоть какой-то вред жизни и здоровью, встать с пола через пять минут и через час ножом убить своего напарника. Потом ухватил из кармана бандита торчащую ручку армейского парострела, забрав его с собой. Трофей же! И напоследок ментально лишил того мужской силы, заодно от всей души желая никогда больше с ним не встречаться. Что б у тебя нестояк всегда был, каз-зел. Ну, если выживёшь.

Напакостив Кнуту, я довольной улыбкой чеширского кота ухмыльнулся. Вот только из этого состояния вывел пронесшийся вновь по всей станции гулкий рев паровоза. Второй свисток. Вот же ч-черт! Парни же ждут!-вспомнил я про них и рванул к выходу.

-Не поняла?! -в голос воскликнула Варвара, едва их сторожа внесли в их темницу и небрежно плюхнули на кровати два тела, находящихся в бессознательном состоянии. Изгибы тел которых смутно выдавали в них недавних знакомых. На вопрос Аксиньи про дополнительные кровати, им отказали, заметив, что на этих-то и целый полк разместится. М-мужланы!

Подойдя с Аксиньей к лежащим гостьям, в две руки девушки перевернули их обоих, придав им более удобное положение. И уставились в спящие лица Ксении и Анастасии.

–Девочки! А вас то за что? -первой буркнула Варвара и опомнилась, видя их состояние-Ой, Акся,давай потом узнаем,сейчас надобно бы им помочь.

Вторая сокамерница и подруга была с первой согласна. Любви особой она к родственницам своего господина она не питала, уж больно неприветливо они с той обошлись в первый визит. Но и повода вредить у горничной не было, раз уж они оказались в одной лодке. То есть темнице. Но на лице обоих девушек прямо читалось одно и то же выражение, поэтому они, совершенно не сговариваясь друг с другом, ринулись хлопотать над новенькими. Стараясь привести их обоих в чувство.

Через некоторое время им это удалось. Правда Варвара вскоре пожалела свою доброту. Той досталось от Ксении, которая первыми же осмысленными словами наградила Аксинью званием хозяйской подстилки. Та от обиды всхлипнула и убралась с кровати к оконцу, оставив Варвару возиться одной с этими знатными стервами. Дав Ксении и Анастасии напиться вдоволь, Варвара вспомнила те свои чудовищные ощущения после пробуждения, и дождавшись осмысленного взгляда в глазах обоих гостий, фрейлина ее высочества принялась ждать вопросов. И они не заставили себя ждать:

–Где мы? -слабым голоском протянула Анастасия. Было видно, что глотать младшей от продолжающегося першения в горле и вообще приходилось непросто.

–В темнице. Так как и вы теперь.

Последующий с новыми соратницами по беде разговор ни к чему не привел. Причин их похищения гостьи не знали совершенно. Варваре с Аксиньей до боли хотелось услышать хоть какие-то новости с воли, но их, по понятным причинам, не было. Отца Варвары эти девицы ожидаемо не знали, об их похищении узнали со слов Сергея, едва тот пришел к ним на званый обед. На что Варвара чуть ли не зашипела и в первый раз выругалась на названого братца, проклиная того про себя.

Ах он. Попадись только ей под руку. Они тут сидят в полутьме который день, испытывая невообразимые мучения, а он. На обеды званые ходит. Неужто не ищут? -мелькнула у нее паническая мысль и невозмутимость фрейлины в очередной раз дала сбой: – Да как они только посмели?

И вскоре сменила гнев на милость, едва услышала возмущение Анастасии, что в газетах напечатали заметку о возможном похищении сестер Отяевых. Когда как они сами еще находились дома. Обрадовавшись хоть какой-то публичности, Варвара втайне от остальных повеселела. Держать маску невозмутимой девицы, как когда-то ей присоветовала ее высочество, ей было тяжело. Ну этих-то точно искать станут. Значит, не пропадем.

Набирающий со станции скорость паровоз оказался более шустрым, чем я себе представлял. И мчась с одного края станции в конец другой, стремясь догнать последний вагон, ожидаемо не успел.

–Блин! Не успел.

–Что паря, штанцы-то небось хорошо прихватило, а, опоздун? Зато очковать не страшно, ежели мастер апосля заругает! -хохотнул в голос неподалеку шедший по платформе здоровяк-рабочий с переносным ящиком в руках. Вот же блин. Шутник на мою голову нашёлся.

–Прихватило, дядя! -сделав виноватый вид, согласился я с ним: -И точно. Мастер у нас дюже строгий.

–Да ты не переживай, парень! Из новичков, верно?! -я насупился и кивнул, соглашаясь с ним:

–Мне бы догнать как. Скажи, дядь. -заныл я: -Не то лишусь я своих денег за смену. Оштрафуют меня.

–С кем не бывает. Ну следующим нумером доберешься. Через час паровоз, сверяй часы, стало быть и обернется.

–Так долго! Точно мастер лишит оговоренной платы -напустив сильного разочарования в голос, протянул я: -И сам же буду виноват.

–Эт верно. -словоохотливый мужик что-то решал для себя: -Да ладно, паря, не тушуйся. Держись меня. Вот дрезина путейская какая пройдет, поспрошаю парней, вдруг помочь не откажутся. Подсадят. Вот только. Должон сам понимать, у мужиков и своя работа имеется. Не тобой же им все заниматься. Ежли попросят-не откажи, друг ситный, а не то мужики-то обидятся. И на меня завсегда коситься станут.

–Да неужели я не понимаю. Спасибо, дядя. Вовек благодарен буду.

–Да погодь благодарить-то, паря. Не сделал еще ничего.

–Ну все равно. За участие.

-Так вы утверждаете, Петр Ляксеевич, что его сиятельство считал, будто бы похищения девиц дело рук господина Жданова? -после обсуждения спросил контрразведчик.

Записка Сергея была прочтена, а иные обстоятельства дела, известные всем сторонам, были высказаны. Глава департамента, по совместительству старый, знакомый еще по училищу, друг Бардина сидел рядом, раскуривая трубку и пуская кольца дыма. Безопасник был знаком Бардину еще по Старому Петерсборгу, до всех этих событий с переворотом. Еще и закатать в острог однажды намеревался, из-за недомолвок и непоняток, связанных с личностью Сергея, справедливо подозревая асессора в причастности к шпионажу супротив Империи. Заодно и в связях с покушавшимися на ее высочество. С тех пор много воды утекло. Асессор , сидя под магическим пологом, амулетом, позволяющим разговаривать с собеседником без риска прослушивания разговора, в кресле в кабинете главы департамента, обдумывал все сказанное и услышанное.

Скрываясь от полиции, Сергей успел сбежать на другой край страны, став членом команды дирижабля "Новик". Успел повоевать и даже геройски погибнуть в неравном бою, за что его величество наградил всю дирижабельную команду во главе с капитаном посмертно. К счастью, смерть парня оказалась мнимой, смог спастись. Бывает. И вскоре опекаемый славно вернулся из небытия, так удачно захватив с деревенскими парнями, при непосредственным участии нашедшегося сына Павла, новейший катайский военный бронеход. По воле случая приняв участие в специальной операции катайских войск, перенеслись в столицу. Где сходу приняли непосредственное участие в бою и даже спасении его величества и его семьи, сумев продержаться до подхода войск.

За участие в спасении его величества и семьи, а также прочие заслуги, явно не без участия ее высочества, которая явно питала к парню теплые чувства, Конову Сергею Император подтвердил титул князя Отяева. Раз того же самого желал сам князь Василий Отяев. С самого Сергея сняли все обвинения. В обход всех правил и норм, согласно заслуг и желая загладить шероховатости, быстро решили с бумагами и наследством. А вот дальше парень попал в немилость к его Величеству. Царственное лицо, как любящий отец и царедворец, возмутилось смелостью и проявленными чувствами к дочери у новоявленного князя. Воспользовавшись очередным промахом парня, снял с того военную охрану. Чем и воспользовались его враги.

Офицер имперской охранки молчал тоже и также раздумывал. Его подопечный проявился вновь. И опять мятежники. Да еще какие. Безопасник вспомнил те дни. Суматоху и бардак, срочное внеочередное повышение после того знатного бомбистского вояжа инсургентов-мятежников по всей столице. Когда в попытке переворота и создания паники среди населения мятежники на пару с ханьскими шпионами новой магической разработкой выбивали в околотках лучшие кадры столичной полиции. Ну и шороху заодно навели. Мятеж удалось быстро подавить, кстати, не без помощи "подопечного". Трогать его непосредственный начальник запретил. Что его несказанно удивило. Офицера срочно перевели с очередным повышением в столицу. Людей в столице остро не хватало, а работы невпроворот. С новыми приданными ему подчиненными в режиме цейтнота пришлось чистить низы и верха. Многих причастных к перевороту задержали, кого-то убили при поимке, но часть мятежников смогла улизнуть. И теперь затаились на дне.

А безопаснику в их поисках теперь приходилось рыть рогом, требуя от своих подчиненных проверять всякую мальски-малую важную зацепку, почти всегда ставя в поисковых бумагах красный титул первостепенной важности. Столица -город большой. Поди найди еще. И тут такие новости. Осознав все услышанное, безопасник чертыхнулся:

–Сдается мне, Вы неправильно смотрите на дело. Подытожив все нам известное, скажу, есть в нем и третья сторона. И не ошибусь, если предположу, что г-н Жданов с подручными работал в интересах мятежного брата Императора.Вот ведь какое дело. Именно он, по нашим данным, вел всю эту катайско-аглицко-мериканскую затею с переворотом. Он деньги чрез подручных собирал, что в частности подтверждает история княжьей семьи Отяевых. И через него деньги же шли на содержание мятежников и членов его партии.

–Так что же, милейший, достаточно взять господина Жданова, потрясти хорошенько и дело в шляпе?-нетерпеливо заявил асессор безопаснику.

–Ан нет. -с жаром ответил тот: -Заявиться с обыском к Жданову нонче легче легкого. Моих полномочий для этого достаточно.

–Но было бы не разумным. -влез в разговор старый друг, глава департамента: -Все же нужны достаточные доказательства, а записка его сиятельства таковой не является. Да и где девиц поди искать прикажешь? Не держит же господин Жданов похищенных девиц в доме. А заявившись с безуспешным обыском, такая вонь поднимется. Господин Жданов известная шишка. Богат. Дружбу водит с некоторыми из Сената. С министрами в ресторациях ручкается. У ейной жинки в подругах жена самого генерал-прокурора. Аккуратнее надо с ним, аккуратнее. Извиняться-последнее дело.

–Да и напором своим спугнуть самих мятежников можем. Залягут еще на самое дно. А они явно что-то затевают. -поддакнул Петру Алексеевичу безопасник.

–Так что же, -возмутился асессор: -Так и будем сидеть сложа руки, пока дети, стало быть, уже в лапы врагов попали?

–Нет, ну отчего же, Петр Лексеич.-возразил офицер: – Остается надеяться на лучшее. И ждать. А пока я отдам распоряжение направить своих людей по всем известным нам адресам. Авось где объявятся.

Асессору ничего не оставалось, как горестно развести руками. Что сообщить жене вечером, мужчина не представлял.

Мне повезло. Ибо минут через пятнадцать со смежного с основными тоннеля на станции показалась та самая ожидаемая дрезина. Небольшая телега на четырех маленьких колесах с ребордами, снабженная махоньким паровым движителем, выкатилась по рельсам из темноты, освещая своды станции светом ламп и, шумно шикнув на нас выпускаемым из трубы паром, медленно остановилась. С лавки дрезины на пути соскочили, по движениям сильно усталые, рабочий-путеец с напарником. Ухватив с дощатой поверхности платформы прибывшего механизма, какой-то ящик, оба с усилием принялись перекладывать оный на перрон. Их напарники, развалившись на лавке повальяжней, отпустили сальную шутку уходящим коллегам и, похоже, были готовы отъезжать.

Мой знакомый тем временем за словом в карман не лез. И пока шла разгрузка, мужчина успел поздороваться со всеми, перекинуться с ними парочкой слов и даже незаметно махнуть мне рукой. Что именно про меня он сказал, не разобрал. Подхватившись, я побежал. Машинист дернул рычаг и дрезина, зашипев паром, тронулась и начала медленно набирать скорость. Машина не успела скрыться в темени тоннеля, когда я подбежал к ней. Ухватившись за ограждение на платформе, на бегу я вскочил на подножку необычноготранспортного средства, ощущая на себе, как же мешают мне длинные полы плаща и спрятанное в нем оружие. Лишь бы не выпало. Во время недолгого бега в моей голове крутилась только эта мысль. Места мне путейцы ожидаемо не дали, не заслужил, махнув мне рукой на ящики. Садись там, мол. Ну и ладно, подумаешь.

–На пятую аль осьмую, паря? – Вырвал из раздумий и осмотра темного тоннеля незнакомый голос.

–На осьмую -подтвердил я как можно более естественно. Где они находятся и что там делается– я не представлял, ухнув в омут вранья. Играть так играть. Штирлиц блин.

–Попал ты, паря. Нескоро там будем -буркнул мне путеец, сидевший на рычагах

–Ага, мужики. Тож самое гуторю. -поддакнул тому новый знакомый.

–Попал -вздохнул я: -мастер денег точно лишит.

–Порфирий-то мастер твой?! -хохотнул машинист -Этот может. Не трусь, пареша. Поможешь чуток нам, так мы за тебя словечко мастеру шепнем. Не лишит.

–Ладно, дяденьки. Если так, согласен. Что делать надо?

–Сей час ничего. Сиди, пареша. Отдыхай. -фыркнув, мужики принялись разговаривать промеж собой.

А мне ничего не оставалось, как смотреть на неспешные попытки едущей дрезины и света обогнать друг друга в темном тоннеле. Длинный перегон, из-за малой скорости дрезины казалось, что едем целую вечность, сменился странным, едва освещенным чадящими фонарями куполом. Слишком малым для устройства станции. И снова темнота. Глаза уже привыкли видеть в ней, как наш транспорт проскочил еще один купол. Свет. И снова темнота. И свет. И темнота.

–Дяденьки -удачно вклинился я в разговор, едва мужики, обсудив только известные им темы, замолкли.

–Ну чегой тебе, паря?-недовольно спросил водитель.

–Скажите, а куда ведет тоннель?

–Волнуешься зазря, паря. Будет тебе еще осьмая станция.

–Немного -приврал я: -Просто здесь бывать не доводилось. И перегоны длинные.Так куда ведет этот тьюб-то?

–А хрен его знает. Про то лишь начальство да сам хозяин знает. И главный инженер. Наше, паря, дело махонькое. Плотят за работу и ладно. А тебе-то зачем, паря?-взвился сосед водителя.

–Так интересно же. Скажите, -продолжал я: -тьюб-то под землей как прокладывают.

–Хм-м! Как-как? Интересно ему-заворчал машинист

–Просто я недавно работаю, жуть все как интересно-нашелся я: -Даже то, в чем мое дело состоять будет.

–Отстань от парня Хведор, нешто сам такой не был.-заявил мой знакомец: -Пареша нормальный. К нашему делу путейскому интерес имеет. Знаешь ли, глаз у мя верный.

–Замолчь, нонче больно объяснять недосуг– недовольно буркнул тому машинист и посмотрел на меня: -Увидишь сам скоро. Куда едем, брать попутчиков не велено, -объяснял тот: -Ревизия, кажись, сегодня прибыть должна. А работы воз и малая тележка. И руки позарез нужны. И на самой станции оба помалкивайте, за своих вполне сойдете. Не дай кто из начальства услышит. Еще отвечай за вас по доброте душевной.

Пришлось заверить путейцев, что буду нем как рыба. И принялся смотреть вдаль. Где в самом конце перегона был виден свет.

Выкатившись из темноты на свет, наш машинист, споро закрутив краны и навалившись на рычаги, с силой дернув нужный, справился с движителем и наша дрезина, недовольно зашипев, вскоре остановилась посреди станции. Моему вниманию представилась ярко освещенный зал четырехпутной станции со стрелкой и перроном на самом дальнем пути, в центре которой, о боже мой.

На рельсах на платформе и в специальных, похожих на лесовозный роспуск, ложементах лежала огромнейшая стальная сигара, закрывавшая нам обзор почти до самого потолка. Позади которой в сцепке пристроились два больших паровоза с водовозной цистерной. Очередной встреченный мною механизм, придуманный неизвестным мне гением и воплощенный лучшими механиками этого мира. Концы этой чудовищной махины гигантских габаритов, своими размерами сравнимых с трофейным бронеходом, не менее пятидесяти метров длиной и почти шесть метров диаметром, с обоих сторон завершались веретенообразными буровыми головами, похожих на раковины ракушки Strombus Vittatus с довольно зубастыми ножами-резцами, возле которых на спешно собранных постаментах возились люди в чёрной, доселе мне незнакомой, униформе. За махиной на соседнем пути под охраной стояли плотно накрытые брезентом тележки с похожим на пузатые огурцы грузом. Обернулся на машиниста. Тот кивнул мне головой, показывая в ту сторону. Прикинув размеры тоннелей и соотнеся их с размерами стоящего передо мной подземохода, явно служившего тут проходческим щитом, догадался, каков будет ответ машиниста на мой вопрос. И посмотрел вновь, втягивая носом воздух. Как же мерзко. Черный корпус стоящего напротив нас подземохода уже поблескивал на ярком свету и расстраивал обоняние недавно смазанной густой и довольно вонючей смазкой.