Текст книги "Точку поставит сталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

literarum

Ч’айя, детка…

Не знаю, услышишь ты это послание, и будет ли вообще работать… или даже существовать Мицелиум, но я оставлю его тебе. Просто потому что считаю нужным.

Наверное, пожалуй, я смог бы даже проанализировать то, о чём скажу дальше. Но только в том случае, если бы мне довелось вспомнить прошлую жизнь и тонкости профессии. А пока – увы…

Можешь догадаться, что я не часто делюсь подобным… Да что там⁈ Я и вовсе редко за последние семь лет чем-то с кем-то делюсь… В общем, такое дело, недавно мне снился очень странный сон…

Не очень понимаю, зачем хочу пересказать его тебе, но мне кажется, от этого как минимум станет полегче. А может, и ты сможешь узнать обо мне что-то новое и интересное… Хотя это едва ли.[смех] Возможно, даже наоборот, ведь обычно анализ снов лишь позволяет убедиться, с какой конченной шизонашкой тебе приходится иметь дело.

Но я всё равно попробую, сисадда?

Можешь перескакать всю запись на ускоренном. Или вообще снести. Или сразу смахнуть в конец, где я всё равно не скажу ничего важного, но…

Ух… в общем, это был непростой сон. И мне кажется, что его нужно с кем-то разделить.

В нём я видел себя самого спящего, сисадда? Байши, ужасное ощущение… Совсем не желаю тебе испытать ничего подобного. Ладно. В общем, я видел себя спящим. Да вот только не в уютной кровати с голой Куранпу под боком, а почти стоя, запечатанным в капсулу, доверху залитую гелем.

Наверное, такой образ навеяла передвижная склянка Кри. А может, жутковатая кабина, в которой крииты доставили тебя в «Кусок угля». Не знаю, да и во сне моя капсула была ослепительно белой.

[вздох] Я был погружён в прозрачный гель, и на лице была тоже белая маска, и трубки во все стороны торчали, и жутковатые датчики на груди и шее. Руками я пошевелить не смог бы, даже если бы захотел, их прижимали зажимы, сегменчатые и тонкие такие, будто фрагмент насекомого… В венах вроде что-то торчало, катетеры или переходники, но эту часть я помню смутно. Как во сне[смех] … извини.

А ещё мне казалось, что всё это время ты где-то рядом. Причём именно ты, а не Куранпу. Совсем рядом! Буквально за стенкой капсулы. И ещё казалось, там неподалёку были десятки похожих на нас, представляешь? Странное ощущение, обманчивое даже для сна…

В общем, тот Ланс, что во сне, он открыл глаза. И я вдруг смог видеть ими, но и себя при этом тоже продолжал видеть. А ещё одинокого чу-ха, который стоял напротив, прямо перед прозрачной дверью капсулы.

Крысеныш был размытым, вообще не в фокусе, и я чуть глаза не сломал в попытке угадать, кто это. Но в итоге совсем не удивился, когда узнал Нискирича фер Скичиру, своего названного отца.

Ты его не видела – хвала Когане Но! – но в жизни он всегда носит куртку и штаны из грубой джинсовой ткани. А вот тут был почему-то закутан в погребальный саван с красными полосами по краю, сисадда? И совсем не косил глазами, глядя прямо на меня.

– Предательство семьи, мой мальчик, самое страшное из всех возможных нарушений добродетелей, – сказал он. Байши, я до сих пор слышу этот голос в своих ушах. – Когда тебе кажется, что ты способен на такое, всё… считай, пропало. Будь осторожен. А я стану молиться о твоей изуродованной душе.

Я смог ему ответить, представляешь? И не спрашивай, как мне удалось сделать это из-под маски, да ещё и утонувшим в прозрачной жиже.

– Я не предавал семью, – сказал я, и мне было очень горько. – Она всегда была для меня единственным якорем. Опорой и стеной. И я никогда…

– Ты уже её предал, – перебил Нискирич, нахохлился и закутался в балахон. – Просто сам этого не понял. Но я всё вижу. И не думай, что твои действия останутся без ответа…

А потом он как будто дымкой подёрнулся, и я-во-сне подумал, что сейчас пугающий образ исчезнет. Но тот-я-Ланс ошибался, ага. А через секунду сна под белым капюшоном я вдруг углядел морду Магды вис Мишикана. Той самой Алой Суки, которую ты жахнула шокером пару дней назад на площади Саку-Харухейфа.

– Ты поставил себя выше закона, написанного нами, – без прелюдий сказала самка. – Написанного хозяевами Юдайна-Сити.

Не знаю, когда, но её балахон вдруг сменился на строгий церемониальный мундир Смиренного Прислужника. Только красный, ведь иначе и быть не могло, сисадда?

– Живя в кредит и пользуясь нашим милосердием, ты решил растоптать основы законности и бесконечно испытывать терпение тех, кто сохраняет твою шкуру от любознательного вскрытия.

– Наши отношения построены на взаимной выгоде, – ответил я. Байши! Даже сейчас слишком уж хорошо помню, что в тот момент – пристёгнутый, неподвижный, обнажённый, – почувствовал себя опасно уязвимым. – Неужели забыла?

– Ты приносишь мне ценное, я не трогаю жалкого терюнаши! – Она оскалилась и наклонилась так, что здоровенные резцы почти коснулись крышки моего саркофага. – Никто не давал тебя права встать над законом.

– Законы создают, чтобы управлять стаей, – пробормотал я. И сделал первую безуспешную попытку вынырнуть из неприятного сна. Не вышло, конечно же, и я возразил: – Я к ней не принадлежу, и поэтому…

Но Магда меня перебила.

– Ты несёшь на хвосте пламя Лавовых Пещер, Лансик, – сказала она, и почему-то улыбнулась, – и когда искры этого огня подожгут улицы, я пожалую за твоей жалкой тушкой…

Кажется, потом я попробовал оправдаться. Или даже переубедить её, вдруг даже через кошмар ощутив, какой опасности отныне подвергаю нас с тобой обоих… Но она тоже растаяла, и стеклянную часть моей капсулы будто затянуло паром. А когда марево развеялось, на месте Красной Вистар неожиданно стоял Прогиб…

Точнее, парнишка всегда хотел, чтобы его называли Разрушителем. Но до его смерти все игнорировали эту просьбу, сисадда? А теперь… когда-нибудь, детка, я расскажу тебе о нём. И о цене, которую мелкий босолапый чу-ха заплатил за дружбу с терюнаши…

[пауза] Ох, до чего же в тот момент мне хотелось поблагодарить его за сделанное, пусть даже во сне. Но не успел я даже рта открыть, как он покачал головой, подёргал себя за усы, и бросил, причём отрывисто и язвительно:

– Ты умеешь предавать друзей, Ланс фер Скичира. И тогда они умирают. На твоих глазах. Или где-то вдали, вне пределов твоего царственного внимания. А ты, жалкий бледношкурый борф, даже не ценишь их жертву!

У меня получилось выдавить только:

– Я ценю…

А потом я внезапно захлебнулся гелем, который представлял мой спящий мозг. А парнишка добавил:

– Но при этом требуешь всё больше этих жертв.

Тут Прог… тут Разрушитель рассмеялся, тонко и визгливо, как отлично умел при жизни, и исчез. Ох, детка, на мгновение он даже заставил меня поверить, что кошмар подходит к концу… Но один из самых младших казоку-йодда «Детей заполночи» оказался далеко не последним гостем…

Глава 3
МЫ ПЕРЕСТУПИЛИ РУЧЕЙ

– Тебя, терюнаши, изрядно потрепало с нашей последней встречи!

Ниба Чим-Хан улыбнулся так мелко, что даже резцы не обнажило. Прихлебнул через трубочку.

– Да просто мамашка твоя любит жёстко, – я же оскалился во весь рот.

Ниба хмыкнул и подался вперёд. Едва заметно подался, но хвостатый напарник мгновенно клацнул языком. Продолжая мерить меня немигающим взглядом серых глаз, бородатый вальяжно откинулся на широкую спинку сиденья.

– Слушай, Ланс, ты пасть-то на замочке придержи-ка?

Второй чу-ха в просторном салоне фаэтона мелко покивал, будто только добра мне желал. Задумчиво повертел перед глазами яркую шляпу, стряхнул невидимую пылинку.

– Я, конечно, тебе премного благодарствую за дельце со Скротом Мокки, да и знать не знаю, что там за возня наверху… но доставить тебя в целости нам с пунчи вроде как не приказывали…

Теперь вперёд подался я. Взглянул крепышу прямо в морду, вытянутую и покрытую шрамами сильнее, чем дисплей моей «болтушки» – царапинами. Затем терпеливо вздохнул, стараясь не морщиться от запахов из пасти казоку-йодда, улыбнулся и вежливо пояснил, как на самом деле обстоят дела…

Да, объяснил. Действительно вежливо. А сам при этом не переставал удивляться, как вообще очутился в комфортном салоне блестяще-чёрного «Крейса», когда должен был послушно спать в ногах у одной крепкозадой особы с изогнутой морщинкой на лбу…

Байши, до чего же в тот момент при разговоре с Диктатионом мне хотелось скрыть от Ч’айи детали переговоров о предстоящей вылазке⁈ Но это было бы нечестно. Предательски прямо. Особенно с учётом того, что совсем скоро подруга могла стать единоличным казоку-хетто, назовём это так, всех пробуждённых собратьев.

Впрочем, нет, на это мне всё-таки плевать. Я просто не хотел расстраивать Ч’айю. Поэтому и бросался обрывками фраз и смыслов, лишь на две трети уверенный, что Энки поймёт.

– Мне нужны твои представители. Как гаранты. Свидетели, сисадда, весомое доказательство силы? Может быть, даже с правами на Острое Слово.

– Коготь Шау сейчас занят, но я…

– У меня имеются другие кандидатуры. Не столь явные, как твой излишне упитанный хвостатый, но…

– Что ж, покажи мне их профили. Если буду в силах, через полчаса кандидаты прибудут в казоку-шин.

Ощущая на себе въедливый взгляд подруги, я поднял гаппи и деловито пощёлкал по экрану. Пересыпал в личный канал фер вис Кри, выждал.

– Эти же вроде до сих пор под «Диктатом» ходят, ничего не поменялось?

– Ничего.

– Это прекрасная новость, старина Энки. Ещё у него был пунчи-напарничек, родового имени не знаю. Пусть тоже едет. И фаэтон найти нужно, нормальный такой, в твой недавний подарок мы просто не влезем.

Джи-там на просьбы не отреагировал. Но я и без того знал, что все нужные приказы уже отданы. Впрочем, он всё же кое-что добавил:

– Итак, повторюсь: ты можешь не вернуться, сисадда?

Сказано было в заушнике, но девчонка продолжала молча наблюдать за моими реакциями.

Что ж, наш невидимый дружок был прав. А если учесть, что я пытался усидеть на двух табуретах, то и подавно…

– Ты что-то потеряешь? – как можно легче спросил я. И даже подмигнул Ч’айе (она недоверчиво прищурилась в ответ). – Сейчас в упомянутых ранее функциях уже нет столь острой нужды, сисадда?

Ох, до чего же горько становилось от сказанного, но кареглазка вроде не догадалась, о чём идёт речь…

– Хм-м… – протянул Хадекин. – Знаешь, Ланс, в кои-то веки ты умудряешься рассуждать логично.

– Ах ты бессердечный ублюдок!

Я рассмеялся, но Ч’айю это отнюдь не подкупило, и она продолжала морщить нос.

Мне хотелось спросить, позаботится ли джинкина-там о ней, если что-то пойдёт не по плану. Но ответ был очевиден. Да и лишнего говорить не хотелось, поэтому я повернулся к девушке и прижал руку к груди.

– Клянусь тебе, что буду на связи и обернусь – ты и пальцами щёлкнуть не успеешь.

Ч’айя склонила голову, подняла руку и громко щёлкнула пальцами.

– Ну, не настолько быстро…

Я подступил, чтобы обнять. Но навстречу будто дыхнуло холодом, заставив замереть на полшаге.

– А если твой грандиозный план пойдёт по наихудшему из вариантов? – снова раздалось в моей голове.

– Тогда ты соврёшь, – негромко и невозмутимо срезал я, отважно глядя на Ч’айю. Она отвела взгляд, отошла к погасшей консоли. – Тебе же не впервой.

– Вас сопроводят до ворот, но дальше…

– Знаю. Более того, конвой должен будет потеряться ещё до въезда на мост.

– Как скажешь. Выбранные тобой казоку-йодда уже в пути, но инструкции они получат весьма обрывочные, дальше пояснять предстоит тебе лично.

Ч’айя, безусловно, не слышала, но обо всём догадалась. Отвернулась. Принялась ковыряться в запасах пищевых брикетов. Не вздыхала, не охала и уж конечно не плакала, но я ощутил себя последним дерьмом…

Получаса хватило, чтобы одеться и вдумчиво собрать рюкзак. Уже затягивая причудливый галстук, я попытался возобновить разговор, но хрупкий край обрыва – не лучшая декорация для долгих душевных прощаний.

Покрутил колечко Аммы, решился:

– Ч’айя, я только хотел…

– Береги себя и возвращайся как можно быстрее.

– Клянусь. Куо-куо, детка.

– Шагай легко, Ланс фер Скичира.

Шагай легко… и вроде бы даже пожелание доброе, но почему у меня в горле взбух шипастый комок?

…И вот теперь я в просторном салоне «Крейса», на внушительной скорости влетающего в Бонжур, вежливо поясняю старым приятелям, как на самом деле обстоят дела.

– Галло. Я знаю, тебе нравится начинать фразу с просьбы послушать тебя, но давай на этот раз попрошу я, сисадда? Послушай, и очень внимательно. Вам с пунчи не обязательно знать, что творится наверху. Это знаю я, и этого довольно. Если сейчас вы силитесь понять, как такое вообще возможно, давайте я всё упрощу: за время, что мы не виделись, терюнаши удалось сделать оглушительную карьеру и теперь он ходит в личных советниках самого́ уважаемого господина Хадекина фер вис Кри. Поэтому первое: это не я придан вам для решения вопроса, о котором вас с пунчи уведомили в общих чертах, а наоборот. Второе: мою шкуру вы двое будете защищать любой ценой, даже если пострадают собственные. Впрочем, до этого дойти не должно, но всё же…

Я перевёл дух, чуть ли не с завистью наблюдая, как сероглазый самец сбоку от Перстней снова прихлёбывает из серебристой термокружки.

– И третье: своим решением выбрать именно ваши жопы терюнаши оказывает вам услугу ни*бических размеров. Услугу, рядом с которой дело Скрота Мокки – просьба передать приправу за семейным ужином. И если всё пройдёт по шёрстке, а завтра Бонжур и Колберг ещё останутся стоять на благословенной земле Юдайна-Сити, вы оба будете благодарить меня. Возможно, даже на коленях.

Ниба – ранее именуемый мной просто Термокружка, – вздрогнул и снова стиснул свободный кулак, но на этот раз остался неподвижным, насколько это вообще возможно для чу-ха. Признаю́, нелегко выслушивать подобное от такого, как я. Особенно если виделись раз в жизни…

А вот Перстни с пониманием кивнул. Огладил полы кожаного френча, осторожно примостил шляпу-котелок на бедре. Спросил негромко, с прищуром:

– И что, нас действительно наделили суродои-котоба?

– Полностью, – подтвердил я, а затем ещё раз проговорил суть устаревшего термина: – Отныне, до возвращения на территорию «Диктата» вы двое – Острое Слово, автономные и полномочные представители сразу двух казоку…

Чим-Хан прищурился. Огладил смешную клочковатую бородёнку под нижней губой. Белёсые шрамы на его морде (числом не уступавшие отметинам напарника) задвигались, будто тонкие змейки. Он не верил. Конечно, не верил. Но терпеливо ждал дальнейших событий.

В отличие от Галло Ш’Икитари, который, судя по всему, правила игры решил всецело принять. И выдавить из той максимальную выгоду, разумеется.

Меня это устраивало.

Однако с Чим-Ханом всё оказалось не так просто.

– Хочешь, чтобы мы поверили на слово? – Он задумчиво почесал густую бровь металлизированным когтем, серый глаз недобро блеснул.

– Я давал поводы в себе усомниться?

Перстни поджал губу. Побарабанил пальцами по кожаному подлокотнику кресла, зазвенели массивные серебристые кольца. Я медленно кивнул:

– У вас есть время обдумать. Но не очень-то много.

Вынул из кармана обломок хаси, потыкал в клавиатон подлокотника, и потолок фаэтона вспыхнул свето-струнным дисплеем. Стараясь не выдать растущей нервозности, я полистал прокламаторские станции.

Каналы наперебой тараторили, что местные группировки отползали от накатывающих на западные районы тетронов и всячески уклонялись от прямых боевых столкновений с воинством смирпов; а вот вооружённым хвостатым Песчаного Карпа окрестные кланы не уступали ни метра бонжурских дорог. Более того, местами на стороны «Детей заполночи» и «Вёртких прыгунов» даже вставали посторонние чу-ха, мирные жители…

В салоне фаэтона мелькали записи с десятков «болтушек», демонстрирующие, что небеса над Бонжуром всё активнее полнились дронами ракшак (и вовсе без опознавательных знаков), которых ежеминутно сбивали чуть ли не сотнями.

А ещё глубина разверзнувшейся бездны усугублялась тем, что когда ребятки с прыжковыми ранцами или пружинными имплантами встречали ребяток в чёрно-жёлтых жилетах, то и те, и другие всё равно пытались порвать друг друга на лоскутки…

Я едва удержался, чтобы не проверить – в стержневом ли присутствии фер вис Кри. Не стал. Оставалось надеяться, что да, и он присматривает за непутёвым терюнаши (должна же оставаться польза от извращенца-подглядывальщика?). Но что-то подсказывало, что вечно удача непутёвому терюнаши сопутствовать не станет.

С одной стороны, после нескольких дней непрерывного контакта с Кри-Энки его отсутствие в заушнике пугало. Подводило к гаденьким мыслям о беспомощности. Но с другой… оно пьянило иллюзией свободы действий и самодостаточностью принятых решений, и от этого распирало грудь.

Наконец Перстни всё обдумал. Пожевал губу, кивнул.

– Думаю, Ланс, такое не под силу сфальсифицировать. Ты ведь помнишь, от кого мы получили приказ? И в какой форме…

Последнее уже относилось не ко мне, но я тоже кивнул.

– Я бы не стал доверять мутанту, даже толковому, – Термокружка прервался шумно всосать напиток через длинную трубочку. – Может, он и неплохо провернул то дело с кулоном, но… Галло, брат, мы вместе ломали того крысюка, Мокки, помнишь? Он клялся иначе, чем это делают под пытками, сисадда? Сдаётся мне, этот хитрожопый терюнаши врёт, и сам прикарманил твои деньги…

Перстни покривился, глядя при этом мне в лицо.

– Слушай, братишка, не пытайся поджечь воду, сисадда?

– О! – эту фразу я всё же решился прокомментировать. – Выходит, Галло, ты всё же остаёшься мозгами вашей парочки и благоразумно доверяешь мне?

– Я этого не говорил, терюнаши. – Он легко помахал пальцами, коснулся невидимого под одеждой амулета. – Давай-ка я предположу так. Я получил приказ… мы оба его получили. И вроде как на ближайшие сутки становимся твоими тенями. Но мне ни слова не было сказано, что кто-то расстроится, если ты вдруг… пропадёшь, например?

Я вздохнул, сожалея об утекающем времени. Впрочем, «Крейс» ещё не достиг пункта назначения…

– А вот об этом, уважаемый господин Ш’Икитари, не советую даже думать. Или ты задумал откусить палец на правой лапе Хадекина фер вис Кри?

У Нибы вытянулась морда. Но и на этот раз он не стал угрожающе надвигаться, а только поёрзал и стиснул неизменную термокружку так, что чуть не сплющил.

– Ты блефуешь, терюнаши, – прошипел самец, – причём жалко!

– Хочешь проверить⁈ – Краем глаза я заметил, что теперь фаэтон крутится над знакомыми улицами Бонжура и почти добрался до нужного места.

Оба чу-ха замолчали. Угрюмые, они пожирали меня взглядами, и своего я не отводил. Более того, я даже руки держал на коленях, а не в кармане с кастетом или на «Наковальне».

Наконец Перстни медленно, будто шея затекла, кивнул и скрестил пальцы на правой лапе.

– Хао, терюнаши! Пусть будет так. Но постарайся не дать своему языку подпортить белый забор, за которым тот прячется.

– Я буду сама любезность, господин Ш’Икитари. Но напоминаю, что от оценки ваших действий будет зависеть мой отчёт для уважаемого Диктатиона. Сисадда?

Чим-Хан демонстративно отвернулся в окно, но Галло ещё раз медленно кивнул.

– Я подозревал, что тесное знакомство с тобой не доведёт до добра, терюнаши, – он улыбнулся, показав огромные резцы, – ещё во время самой первой встречи…

– Постараюсь тебя разочаровать, – я улыбнулся в ответ. – В самом лучшем смысле, если ты понимаешь.

«Крейс» снизился. Мягко, почти без толчка опустился на выдвижные колёса. Покатил в горку, и едва ли не сразу притормозил. Фангаупорная перегородка между водительским местом и салоном втянулась вниз.

– Фаэтоны сопровождения отстали, – отчитался водитель, стараясь не дёргать носом от чужеродных запахов бледношкурого пассажира. – Какие будут приказы?

– Двигай к воротам! – я успел сказать это первым, и уши водителя затрепетали.

– Двигай… – негромко, определённо сдерживая бурные эмоции, подтвердил Галло. – И медленно, чтобы нас не нашпиговали…

«Крейс» пополз вверх, небыстро, будто под прицелом. Впрочем, так оно и было.

Остановились мы в десятке метров от ворот, и я первым вышел под стены Нароста.

А затем, раздери меня Бансури, вдруг почувствовал, что мне неожиданно хорошо. Спасать Тиам⁈ Иди понюхай Такакхану, Ланс фер Скичира! Твоё место здесь, на улицах, и это вдруг взбодрило сильнее чашки ядрёной пуэтты.

Словно в подтверждение мыслей в нескольких километрах на восток в сторону Гариб-базара что-то взорвалось. Повернувшись, я заметил в просветах высотных комплеблоков пару столбов дыма. Это казалось странным, но сирен почти не было слышно – время от времени эхо их завываний всё же доносилось из комплеблоковых ущелий, но не чаще, чем в обычный день…

Встав лицом к цитадели Нискирича, я расстегнул пальто и продемонстрировал жилет – вычищенный и выглаженный чуть ли не впервые в жизни.

И сразу отметил, как изменилась казоку-шин. Пересчитал наведённые на мост супрессоры, вооружённых казоку-йодда в бойницах и снаружи перед воротами. Считал витающее в воздухе напряжение… но вот меня разглядели, и боевито торчащие уши стражников прижались к головам.

Перстни и Термокружка неторопливо выбрались на воздух. Спокойные и будто бы безмятежные, но лапы самцы держали вдоль тел и не совершали ни одного лишнего движения. На их макушках, словно маяки, покоились яркие жёлтые шляпы.

Привратный бригадир опустил ассолтер на грудь и двинулся навстречу.

– Куо-куо, Ланс… Байши, заставил понервничать!

– О, пунчи, я и сам на нервах. Мне нужно срочно поговорить с отцом.

– А это? – уточнил встречающий сквозь зубы и мелко кивнул на «Котелков».

– Передай достопочтенному казоку-хетто, что с Лансом фер Скичира прибыли двое суродои-котоба «Диктата Колберга». Мы пересекли ручей, сисадда? Нискирич останется доволен.

Боец округлил глаза, вздохнул и жестом защитился от сглаза. Пробормотал:

– Сомневаюсь… – Но отошёл и постучал по гаппи.

Переговоры длились несколько минут. Всё это время нашу неподвижность напряжённо изучали, причём весьма недобро, а кое-кто поглядывал на мой жилет не без открытого презрения.

Неужто слухи уже просочились?

Конечно, просочились.

Чаще всего они обгоняют самый быстрый ветер…

Наконец доложивший о нас казоку-йодда махнул лапой, и в воротах открылась толстая бронированная дверь. Я повернулся к «Котелкам», те послушно зашагали следом.

Неспешно, по-прежнему без лишних движений мы вошли в сердце «Детей заполночи», встречаемые новой восьмёркой вооружённых чёрно-жёлтых. Стояли они широким полукругом, весьма так демонстративно.

– Ланс, – сказал один, в котором я признал бригадира сборщиков Пио, – мне жаль это говорить, но…

Мне удалось осечь его улыбкой.

– Не глупее рыбы буду, пунчи!

Я медленно вынул башеры, и рядом тут же нарисовался младший казоку-йодда с пустой коробкой. Сложил в неё оружие и наблюдал, как примеру последовали Ниба и Галло. Последний даже демонстративно развёл в стороны полы чёрного френча, но мелкий крысеныш лишь склонился и попятился.

Откровенный обыск мог быть воспринят не совсем корректно. Да и никто из нас не сомневался, что минимум один привратник носит в глазу имплантированный сканер.

– Пусть Когане Но будет добра к тебе, терюнаши! – пробормотал Пио, и торопливо растворился в полумраке шлюзовой площадки.

– И тебе не хворать, пунчи…

Затем к нам приставили ещё одного «Заполночника» (теперь с оружием в казоку-шин ходили даже самые низшие чины), и мы двинулись через длинный входной зал. Даже стараясь не вертеть головой, я успел заметить, что бо́льшая часть фаэтонов казоку теперь усилена металлическими листами по бортам и даже таранными установками. Шустро…

Не особенно удивив, прислужник повёл не знакомым мне коротким путём, а официальным, гостевым. Я не спорил и молча вслушивался в звуки оставленного когда-то дома.

Да, Нарост изменился. Об этом сообщало его дыхание, шепотки, шелест когтей босолапых казоку-йодда из числа натуралистов, отдалённые шумы́ и лязг металла – цитадель «Детей заполночи» стала похожа на бойца, без лишней суеты готовящегося к важной схватке.

При этом маршрут оказался выстроен так, что нам с «Котелками» не показали ни сборы ударных отрядов, ни цехов по чистке и оснащению оружия. Кто-то из Когтей Нискирича ловко убирал с нашего пути всё лишнее для взглядов, и делал это почти со сноровкой невидимого хозяина Пузырей.

Представители «Котелков» молчали, тоже стараясь не вынюхивать. Лишь раз Ниба замешкался на лестничной клетке. Снял шляпу, пригладил серые волосы на макушке, и будто бы невзначай выглянул во внутренний двор, но больше подобное не повторялось. А затем мы оказались в знакомом коридоре с не менее знакомыми дверьми в дальнем конце…

Младший казоку-йодда что-то пискнул и тут же резво исчез из вида. Да что там⁈ Я видел брошенные в воду камни, тонувшие многим медленнее.

В тот же момент трое охранников у дверей поднялись со стульев и небрежно опустили лапы на висящие на груди ассолтеры. Один осмотрел с особым вниманием, наверняка просканировав повторно.

Не сбавляя шага, я приблизился и остановился лишь в паре метров.

Врать не стану, устаревшую традиционную фразу пришлось выуживать на просторах сбоящей «мицухи», но будь я проклят, если когда-нибудь вообще полагал, что она мне понадобится…

Сказал, невольно подстроившись под «низкий писк»:

– Это господа Галло Ш’Икитари и Ниба Чим-Хан, Укусы казоку «Жёлтые котелки», наделённые силой суродои-котоба от казоку «Диктат Колберга». Меня вы знаете. Мы здесь по своей воле и ради доброго дела. Мы пересекли ручей и не замочили хвостов. Теперь мы здесь, чтобы говорить с господином Нискиричем фер Скичирой, уважаемым казоку-хетто «Детей заполночи». Мы пришли с миром, и пусть ни одно слово из наших пастей под сводами этой норы не будет отравлено ядом.

Охранники мрачно переглянулись. Перстни и Термокружка по бокам от меня сделали то же самое, причём с плохо скрытым удивлением – ни один из них никогда не раскрывал жалкому терюнаши своего статуса в родном клане.

– И если покой беседы надломится? – равнодушно уточнил самый широкоплечий страж.

– Тогда пусть падём мы в бездну к Бансури, и никогда не познаем мирного перерождения.

Охранники снова обменялись взглядами, совсем короткими, а затем открыли (и даже придержали) массивные створки. Вздохнув и продолжая убеждать себя, что не совершаю непоправимой ошибки, я вошёл в кабинет того, кто шесть лет назад назвал меня своим сыном; Котелки последовали за мной.

Конечно, он был там, как и всегда, неизбежно и всецело – огромный черношкурый чу-ха за огромным столом. При нём всё так же обнаружились оковалок «бодрячка», лишённый россыпи жетонов жилет и джинсовая куртка. На пальце виднелся знакомый перстень, глаза хищно блестели.

К моему удивлению, ни одного из Когтей казоку на сходку не позвали, а кроме вожака тут присутствовал только Ункац-Аран, занявший пуф справа у стены. Старик казался усталым и больным – он не опирался, а буквально висел на посохе, – однако нас изучал с неподдельным любопытством.

Нискирич фер Скичира поиграл желваками и внимательно осмотрел прибывших «Котелков»: чёрный френч Перстней и не столь вызывающий плащ бородатого, многочисленные кольца моего старого пунчи Галло, шрамы на мордах обоих Укусов. Те оставались неподвижными и даже не вздрогнули (в отличие от меня), когда за спиной закрылись створки.

Ну, Ланс фер Скичира, твой выход. Голову держи высоко, но в драку не лезь! Я легко поклонился и начал с повторения:

– Мы переступили ручей и…

– И я протянул вам лапу, – хрипло оборвал Нискирич, не позволив закончить ритуальную фразу. – Со всем возможным уважением к «Жёлтым котелкам», конечно. – Те одновременно поклонились, при этом их шляпы чудесным образом удержались-таки на макушках. – Я воспитал тебя храбрым, мой мальчик, но вроде не тупым?

Вот как⁈ Что ж, пусть будет так – сразу к делу.

– Нам нужно поговорить.

– Чтобы узнать об этом, мне даже не пришлось спрашивать гадателя.

– Если захочешь отомстить, время настанет.

И я тут же почувствовал напряжение, волной прокатившееся от «Котелков».

Разумеется, желтошляпники и подозревать не могли о событиях, встряхнувших казоку Нискирича несколько дней назад. Интересно, теперь они предположат, что терюнаши заманил их в ловушку? К счастью, ни Галло, ни Ниба даже не пытались завладеть инициативой разговора.

– Пока не сказано обратного, – казоку-хетто с лёгким раздражением мотнул головой, – ты всё ещё «Дитя заполночи», мой мальчик.

Я ответил чистой правдой:

– Именно это дало мне отваги вернуться в Нарост.