Текст книги "Точку поставит сталь (СИ)"

Автор книги: Андрей Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

п.5.; г.1; ч.2

Ага, точно, вот этого мне сейчас и не хватало. Чтобы стало ещё более неловко. Как змее, танцующей брачный танец перед садовым шлангом. Ч’айя оставалась подозрительно невозмутима, будто свето-струнный слепок Чооты Пар.

– Ты вроде упоминал, что хотел сделать приятное… – прошипел я, надеясь, что девчонка не услышит.

К слову, дальше Диктатион проявил неожиданный такт, ответив в личный заушник.

– Я имел в виду общение с представителем своего вида, – тихо сказал он, – а не обязательную череду беспорядочных соитий. Желание девушки спать с тобой – её личный выбор.

Байши, вот об этом я подумать как-то не подумал.

Хотя, опять же, а про чей выбор речь, Куранпу или Ч’айи?

Та продолжала игнорировать разговор. Подставила чашки в приёмник, вынула из кармана напёрсток и ввела на клавиатоне комбайна нужную крепость. Не дождавшись, когда мы перейдём к действительно важному, с нажимом начала сама:

– И что нам делать дальше?

Да ты же моя деточка! До чего же я благодарен тебе за эту нужную смену темы!

Я хрустнул шеей, настраиваясь на мучительно-серьёзный разговор, и Диктатион не разочаровал.

– Код, расшифрованный из юнму в кулоне, откроет доступ к основным консолям «Корня», раньше это называлось базовым компьютером управления, – негромко пояснил невидимый джинкина-там, – а затем в дело вступает непосредственно Ч’айя.

Девчонка потянулась к конструктору, но нахмурилась, придвинула стул и села.

– Системотворчество? – уточнил я.

– Не совсем. В её ДНК вшит так называемый алгоритм последнего барьера. Он откроет доступ к протоколам тиары. Дальнейшие пояснения только запутают тебя. – О, можно не сомневаться, кому именно фер вис Кри адресовал это замечание! – Но если кратко, то на этом этапе бессознательное Ч’айи без труда справится с мыслезрительной визуализацией протоколов входа.

Меня так и подмывало уточнить, что значат эти хитромудрые слова, но тогда Диктатион оказался бы прав. Байши… Ладно, в целом мне и правда доступно: доставляем девчонку к «Корню», венчаем некой тиарой, а дальше… дальше она сама.

Та, впрочем, ряд уточнений всё же имела. Правда, как оказалось через секунду, с нашим миленьким мероприятием связанных не напрямую.

– Интересно, как ты собирался использовать код из кулона, если не знал адреса и не имел меня в наличии? – задумчиво проговорила она.

Всё же дотянулась до кружки и отхлебнула чинги. Заметив, что та сварена на двоих, я с благодарной улыбкой (безответной) забрал вторую кружку. Пригубил, поразившись лютой крепости напитка.

– Код из кулона расшифровать стоило сразу, было бы странно поступить иначе. Как заполучить в колоду тебя, Ч’айя, я тоже придумал очень давно. – Казалось, фер вис Кри оправдывается, но я знал, что это тоже часть игры. – Не раздобудь мы координаты «Корня» сейчас, увы, пришлось бы подождать бы ещё сотню лет. Но если вам интересно, то следы ещё двух дублирующих юнму ведут в Архидополис, я уже почти простроил многоходовую схему с их поиском и добычей…

Я поперхнулся чингой.

– Ну ты и дерьмо…

– Ланс, – вздохнули динамики комнаты. – Я только имитирую человеческие эмоции, но оперирую совершенно иными категориями, сисадда?

– Никогда об этом не забывал!

Я фыркнул, отставил кружку, стянул пальто и портупею с башером, бросил на кровать. Следом полетела «Наковальня».

– Сотню лет? А сколько, скажи на милость, вообще существует Тиам? Ну, с тех пор, как вы заперли людей глубоко под землёй и задумали играться в богов?

Диктатион усмехнулся, беззлобно, почти устало:

– А это важно, друг мой? Семь тысяч лет или семьсот, какая цифра тебе нравится больше? Выбирай…

Хотелось возразить, но я не стал. Хотелось атаковать ругательствами, но я не стал. Плеснул в напиток немного паймы из фляги, взболтал, насладился едким ароматом. Ч’айя молча наблюдала, не вмешиваясь, но определённо готовя новые вопросы, чуть более актуальные, чем у её скудоумного шкурохранителя.

– Координаты получены, работу нужно закончить, – наконец произнесла она, а на лбу проступила знакомая завитушка. – Как мне попасть в «Корень»?

Ох, детка. Это же претендент на звание лучшего вопроса вечера! Но самый-самый лучший всё же: как мне доставить тебя туда, чтобы окончательно не потерять собственную значимость в глазах желчноголосых виртуа-Лансов? Святая корова Когане Но, и почему мне кажется, что это будет непросто?

Я поднял голову к потолку, словно тут, как и в заброшенном здании на окраине «Хари’н’ханси», могли крыться камеры. Впрочем, они могли. И точно крылись.

– Излишне упоминать, что я не оставлю Ч’айю⁈

Девчонка вдруг повернулась ко мне всем телом. Может, поражённая нарочитой жёсткостью вопроса, может, чем-то ещё. Но в карих глазах промелькнуло что-то приятное, словно прикосновение тёплой ладони к холодному лбу. Так могла бы посмотреть Куранпу, но в эту минуту ничего не выдавало присутствия оторвы.

– Ох, Ланс… – Теперь в голосе Энки звучала лёгкая улыбка. – На основе спрогнозированного ранее вектора развития отношений в этом почти не оставалось сомнений.

Я стиснул пальцы так, что чуть не отломал рукоять кружки:

– А ты всё ещё считаешь себя до*уя умным, не так ли⁈

– Несомненно, – ответил Хадекин, теперь заставив стиснуть и зубы. – Над моей/нашей мыслительной архитектурой работали лучшие программисты Китая, Японии, Франции и Индии.

Ч’айя нахмурилась, будто услышала что-то знакомое, но ускользающее:

– Это названия казоку?

– Нет, не казоку, – терпеливо пояснил Диктатион. – Всё это… впрочем, можно сказать и так.

Я потёр лицо, из последних сил удержавшись от проверки времени на экране гаппи. Усталость напоминала коварного бойца-Отчаянного из «Загона», осторожно кружила, чтобы вот-вот нанести точный решительный удар в челюсть, после которого наступает стремительное завтра.

– Яри-яри, если манджафоко этих казоку такие умные ребятки, то как допустили дефект? – Мне удалось язвительно прищуриться, словно я полагал и вправду прижать вёрткого гада за причинное место. – Ты сам полчаса назад сознался в неком изъяне, не так ли⁈

– И не подумаю отрицать, – подтвердил Кри.

А потом совершенно бесцветным тоном начал разговор такой глубины и сложности, что если бы я мог выбирать альтернативу, то согласился бы подработать в уютном доме для извращуг. Вру, конечно, не согласился бы. Но разговор был до того непрост, что в моём утомлённом сознании целиком уместиться не смог…

…Мы говорили больше часа. Негромко и на повышенных, постоянно перебивая друг друга и соревнуясь в болезненности колкостей. Но говорили честно, насколько вообще можно было доверять честности джинкина-там, наконец-то ответившего на бо́льшую часть вопросов.

Разговор ударил по нам обоим.

Мне пришлось сызнова испить горького пойла «Ты ни разочка не Нагината Когане Но», а Ч’айе… ей, пожалуй, пришлось многим горше.

Но девчонка была сильной.

Очень сильной.

Может быть, даже крепче небезызвестного специалиста по решению деликатных вопросов. А потому вынесла услышанное с невозмутимым достоинством. А ещё я был готов спорить на миллион рупий (теперь-то он у меня мог с лёгкостью появиться, сисадда?), что поняла она куда больше моего…

И вот мы говорили и говорили, глотая пайму и чингу, и разливая их по полу во время неосторожных жестов, проваливаясь в собственные мысли и страхи, цепенея и разгораясь от злости, проклиная Диктатиона и поражаясь его уникальности…

За покатыми стенами Пузырей густела ночь, скреплённая синтетической кровью перебитых при штурме онсэн. Внутри копились тревога и страх нового дня.

Вероятно, в какой-то момент Хадекин фер вис Кри, также известный нам под именем Энки, уловил, что ещё немного, и мы с Ч’айей просто рухнем без сил. Потому что предложил окончить беседу, подготовить новые вопросы и вернуться к обсуждению, когда это будет нам удобно.

И исчез из предоставленной норы, оставив после себя похмельное послевкусие и лёгкий гул в ушах – до того пронзительной показалась долгожданная тишина…

Какое-то время девушка молча смотрела на меня поверх кружки. Почти не мигая, почти успев напугать. Затем вздохнула, поднялась на ноги и устало потёрла лицо свободной рукой.

Я мог бы попробовать ещё раз обнять её. Мог бы сказать что-то утешающее или бодрящее (байши, да меня бы на её месте просто размазало!). А вместо этого выдавил что-то вроде:

– Тяжелее разговора у меня в жизни ещё не было. – Улыбка вышла кривой и пугающей. – А ведь в прошлом я наверняка спорил с твердолобыми редакторами и нирмаата[1]… – Потоптавшись на месте, я отставил глоток остывшей чинги на прикроватную тумбу, с облегчением распустил узел трехконечного галстука. – Если ты не против, я пойду мыться…

Ч’айя не ответила. Думала. Переваривала.

Что ж, мне это ещё только предстояло, ведь такого количества информации Лансу фер Скичире за раз точно не усвоить…

И вот уже затем – относительно спокойно и без возвращения к тяжёлым беседам, – миновали два коротких сонных дня. Пролетели, как единый миг или порыв тёплого ветра, не позволяя думать ни о чём, кроме сна и зализывания ран.

Я дрых, подруга отстранённо вгрызалась в «мицуху».

Глобальное информационное пространство гнезда всё заметнее барахлило, и мне не хотелось брать в голову ещё и мысли о том, что это из-за меня, однако…

Диктатион не торопил, и с разговорами больше не совался. Если девчонка что-то о своём прошлом и уточняла, то делала это закрыто, через внутренние системы Пузырей или когда я спал.

Однако же и без гнетущих откровений о нашем происхождении спокойствие было неполным – время от времени в моей памяти всплывал неприятный, тяжёлый сон, посетивший меня в ночь перед знакомством со Шникки и задорной перестрелкой в толпе фанатов перед входом в «Кусок угля».

Уж не знаю, что меня подтолкнуло. Но избавиться от тягости я решил не самым привычным для себя способом. Нет, не напился, ибо тогда способ был бы вполне опробованным…

Улучив момент, когда Ч’айя займёт гигиеническую кабину, я сдвинул стул в дальний угол комнаты, уселся (настороженно поглядывая на дверь), включил гаппи в режим записи, и начал диктовать.

И ощутил, что десятиминутный сеанс спонтанного изливания души помог, только когда пробормотал заключительное:

– Наверное, на этом всё, детка, конец записи. Надеюсь, всё это я наболтал не зря…

Заушник тут же откликнулся вежливым голосом джинкина-там:

– Не переживай, Ланс, я сохранил копию. И сделаю всё, чтобы адресат получил послание. Что бы с тобой ни случилось.

Очень трогательно. И тревожно. Я задумался, покусал и без того припухшую губу. И вдруг, удивив самого себя, приказал:

– Удали запись.

– Ты уверен? – Казалось, фер вис Кри немного удивлён.

– Нет… – Я пожал затёкшими плечами. Услышал, как в кабине перестала течь вода, заработали сушильные установки. – Эй, железяка, а ты вообще сумеешь понять, когда это будет нужно и нужно ли будет вообще?

– Я постараюсь, – с раздражающим спокойствием ответил Диктатион. – Просто верь.

– Верить? – Улыбка вышла кривой и недоброй. Такая у меня стала получаться всё лучше и лучше. – Может, этого и вправду будет достаточно… Хорошо, отменить удаление.

Через секунду в комнату вернулась девушка. Посмотрела на меня, непривычно занявшего угол, чуть нахмурилась, но уточнять ничего не стала. А я, вдруг осознавший, что и вправду ощущаю прилив облегчения, только улыбнулся Ч’айе, на этот раз не натужно и вполне искренне…

…А утром второго дня (на заре привычно перебравшись с дивана в освобождённую кровать) я вдруг неожиданно осознал, что у нас двоих ещё очень долго может не сыскаться таких спокойных передышек в безопасной норе, когда мы имели бы возможность…

Вскинулся на подушке и посмотрел на неё, долго и внимательно. На красивый профиль, слипшиеся ото сна волосы, аккуратную грудь под халатом. И она – уже пересевшая на неизменный боевой пост, – вдруг отвлеклась от консоли. Словно почувствовала.

Повернулась, прищурилась в ответ, и в карих глазах промелькнуло что-то интересное, интригующее, но совершенно лишённое привычного отблеска Куранпу.

– Знаешь, – промямлил я, садясь на кровати и подтягивая покрывало так, чтобы небрежные складки скрывали утренне-отвердевшее под белоснежными одеяниями «Диктата», – быть может, мы могли бы наконец-то обсудить, что за жаркая история уже дважды происходила между мной и?..

На запястье завибрировала родная «болтушка» (с недавнего времени оставшаяся в одиночестве). Конечно же, в этот самый момент. Ну отлично! Ч’айя услышала трель, вскинула бровь, молча улыбнулась, с насмешливым вздохом кивнула на бренчащий гаппи и отвернулась к дисплею.

Байши!

Я вкинул запястье, абсолютно уверенный, что это Песчаный Карп наконец-то созрел до очередного метания открытыми угрозами. Впрочем, уже через миг начинающий опостылевать Диктатион в заушнике дал понять, что рычаги управления по-прежнему у него.

– Можешь ответить, Ланс, – прокомментировал он, снова вызвав гадкое чувство. Заставил чувствовать букашкой под непрерывным прицелом, жалким пленником системы, уличной псиной в ржавой клетке… – Мои ресурсы позволяют определить, что в размеченной системе вероятностей этот вызов помешать нам не способен.

Какое-то время я с недоверием разглядывал контакт незнакомой ячейки. Вспоминал, к скольким неприятностям приводили в последнее время ответы на такие вот вызовы.

И всё же принял разговор.

Уже через несколько минут осознав, что даже джи-там с их уникальными, оглушительно мощными вычислительными данными и всеучитывающими системами вероятностей тоже могут ошибаться. Причём в самый неожиданный момент.

А ещё я понял, что мой персональный Пунч-ки-лат стремительно приближается. И на этот раз Лансу фер Скичире не укрыться в песчаной норе вместе с жёнами кочевого вожака…

[1] Продюсер.

мицелиумный шум

…рнёмся к новостям правопорядка.

Один тетрон и 24 предполагаемых члена казоку «Дикие пастухи» были убиты этим утром во время рейда в густонаселённую геджеконду Благолепие на границе Ишель-фава. Вот как описывает бойню жительница одного из домов Благолепия, согласившаяся анонимно поговорить с прокламаторами самой быстрой и правдивой станции «Ёк-бунд-12».

«Они преследовали раненого подозреваемого… он истекал кровью, да. Ввалился в наш дом рано утром, я не успела ничего сделать, не смогла преградить ему путь. Было видно, что у него в животе дырка от фанга. Затем пришли „полосатые рубашки“. Меня спросили, есть ли в норе бандиты, я кивнула головой и сказала „да“, потому что не хотела подвергать опасности свою семью. И тетроны вошли и убили парня прямо в норе моей дочери».

Как стало известно сотрудникам станции «Ёк-бунд-12», на месте краткой, но ожесточённой схватки оперативники Управления Тетронов изъяли 16 башеров, шесть ассолтеров, облегчённый супрессор и 12 метательных бомб, а также арестовали шестерых подозреваемых.

Однако отступление тетронов из геджеконду оказалось вовсе не спокойным, потому что на выезде колонне фаэтонов с маркерами Управления перекрыла дорогу стая местных жителей, возмущённых действиями силовиков.

Когда один из транспортов был подожжён бутылкой зажигательной смеси, «полосатые рубашки» мгновенно открыли огонь на поражение, вследствие чего были убиты…

…На улицах становится жарко, и дело не в температуре воздуха?

Вокруг вашей лавки, фабрики или салона всё чаще шныряют пронырливые сучки, и речь совсем не об уличных псах?

Уже не поднимаете решётки на витринах, а с клиентами говорите через узкое окно в бронированной двери?

Хватит трепать себе нервы!

Обрести безмятежность и надёжной стеной оградить любимое дело от бурь и невзгод поможет верная команда купеческой военизированной артели «Рассветное спокойствие»!

В рядах нашей КуВА состоят только самые надёжные и проверенные бойцы, большинство которых имеет за ушами огромный опыт службы в рядах ракшак и даже кубба.

В арсенале наших парней – самый богатый инструментарий для обеспечения безопасности вашего дома или любимого дела, от нелетальных установок и шоковых ловушек до мощнейших мин, капканов, газовых установок и даже огнемётов!

Также в числе наших преимуществ уникальная система командования, железная дисциплина и безоговорочная преданность заказчику!

Действует гибкая система скидок! Для постоянных клиентов открываем оружейные ящики с сюрпризами, о которых не принято говорить на весь Мицелиум.

Зачем тратить деньги на страховку, когда можно потратить их на меткого стрелка?

Пусть улицы бурлят и скалят зубы, напряжение не будет вечным, а переждать его под надёжной защитой – посмеиваясь над неудачливыми конкурентами и не теряя прибылей, – вам поможет «Рассветное спокойствие»!

Без колебаний оставляйте своё жилище или предприятие под нашим присмотром!

Когда шум стихнет, и вы покинете безопасное убежище, вам останется только смыть с витрин и порогов кровь ваших недоброжелателей и уличной шпаны!..

Глава 2
ГРОМЧЕ КЛЯТВ

Чу-ха на другом конце гнезда говорил много, громко, визгливо и с напором, достойным лучшего применения. Его нихонинди был грязным, будто у щипача из Такакханы, да вот только никаким щипачом из Такакханы он определённо не был…

Он говорил и говорил, не позволяя вставить ни слова. Впрочем, я и не собирался перебивать. Хотя нет, вру. В середине тирады, когда над потоком путанного трёпа забрезжило понимание, мне пришлось-таки уточнить:

– Ты, пунчи, должно быть шутишь?

Самец осёкся, словно не веря ушам.

– А в твоём круге ваще такое шуткование бывает⁈ – рявкнул он, мигом сбивая с меня остатки обманчивой безмятежности.

– Байши… – протянул я, усаживаясь поудобнее. – Пунчи, если это сон, купи мне телёнка?

– Не-е, терюнаша, – было ответом с того хвоста барахлящего соединения. – Это совсем даже и не сон…

А затем он снова затараторил, потребовав положенного по закону.

Я дослушал до конца. Сделал пару заметок в гаппи. Наблюдая за напряжённой спиной Ч’айи, с предельной искренностью пообещал связаться с ним позже и уточнить детали.

Чу-ха таким поворотом дела обрадован не был. Но и прямого отказа не получил, а потому я выхватил возможность бросить вежливое прощание и оборвать разговор.

Лёгкий гул в голове перерастал в громогласный звон. Под его аккомпанемент я пообещал себе больше не принимать подобных вызовов. Хотя бы годик. Или пока не верну в строй верную Сапфир. Но даже в тот момент прекрасно понимал, что снова обманываюсь.

Благодетельная Когане Но, ну как чу-ха подобное только в башку приходит⁈ Я понимал, что он несёт натуральную ерунду, но что мог поделать? Конечно, сейчас я подставил уши под потоки отборно-пустопорожнего бреда, взращённого на чернозёме ничем не обоснованных страхов, но не имел ни единого аргумента, как это доказать… Вот же неуёмные мудаки, эти хвостатые торчки…

Конечно, я мог отказаться.

Или затянуть решение вопроса до поздней ночи, когда просьба малознакомого чу-ха потеряет всяческий смысл. Но всё с той же кристальной прозрачностью понимал, что не имел на это ни малейшего права. Причём куда бы ни завели меня дальнейшие события…

В памяти возник образ Гвоздодёра с шейным платком на морде. И масштабы риска, на которые пошёл охранник уютного дома Заботливой Лоло лишь потому что знал цену шёпоту улицы.

А ещё мне вдруг вспомнилась одна история, рассказанная когда-то синешкуркой. В те древние счастливые времена, когда самым неприятным сюрпризом вечера становилось закончившееся на посиделках вино.

Тогда я не один год наивно полагал, что рассказанное Сапфир (ох, детка, где ты сейчас⁈) – лишь жуткая байка, которой принято пугать непослушных детёнышей. Однако позже… в общем, речь в той истории шла про дальнего родственника Пияны, который дерзновенно отказался выплачивать положенный долг.

Через день после того, как об этом во всеуслышание объявили на западной границе Гариб-базара, бедолагу зажали в переулке меж торговых контейнеров. Окружили несколькими десятками совершенно незнакомых ему чу-ха. Вежливо дали пару минут связаться с близкими. Попрощаться.

А затем атаковали. Причём торжественно и молча, издырявив тушку всем, что попалось под лапу – от ножей до ржавых прутьев.

Как там сказал Гвоздодёр? Улица шепчет громче торжественных клятв.

Пришиби меня копытом… Как бы ни распорядилась судьба в ближайшие пару дней, отказать своему мутному знакомцу я права не имел. Никакого. Даже несмотря на нелепость просьбы и ещё большую нелепость опасений туповатого работяги. Даже если завтра на улицах гнезда останутся только двое – я и Ч’айя. Даже если завтра во всём Юдайна-Сити вообще не останется ни одного человека…

Я задумчиво уставился в стену комнаты, приятно-белую, словно насмешка над цветом моего будущего. Если девушка задумает отвлечься от выгрызания недр Мицелиума, она ни в коем случае не должна догадаться, что за планы я вынашиваю в своей бедовой голове.

Ладно.

Нужно просто сделать всё быстро.

Одна нога там, другая уже снова в Пузырях.

Желательно, причём, до вечера, чтобы не растягивать. Сбросить, отчитаться, может быть, напоследок подшутить над мнительностью чу-ха. И навсегда распрощаться.

От одной только мысли, что мне предстоит снова оставить Ч’айю в одиночестве, у меня в груди словно стиснули когтистый кулак.

– Ты не обязан, – негромко подсказал фер вис Кри в заушнике.

Я подавил злость, вместо ответа щёлкнул по «болтушке» и погасил все видимые входящие каналы. Сука, ну почему создававшие джинкина-там могущественные казоку не обучили его хорошим манерам⁈

Как только тупой набор сплавов (или из чего он там собран⁈) не понимает, что я не могу отказаться? Что жизнь на улице – это тончайшая балансировка между оказанными друг другу услугами; что не помоги я в своё время «Жёлтым котелкам» найти кулон, то и Ч’айей меня бы едва ли одарили… Хотя нет, этот пример неудачный…

Всё, забудь.

Встряхнись!

Думай!

На что в подобной ситуации вообще способен сценарист мемоморфических историй? Байши, ну почему синтетический будильник вообще выбрал меня? Впрочем, чтобы ответить на вопрос, не нужно было даже пытать Энки…

Подопытные наверняка отбирались по принципу наименьшей пользы, и едва ли виртуальный разум решился бы экспериментировать с ценным учёным или что-то вроде того… А ещё я невольно задумался о тех, кто приходил в Тиам до меня. Кем они были? Представителями ещё более бесполезных профессий, если таковые вообще существуют?

Так, стоп!

Ну-ка соберись! Сосредоточься!

Подумай. Примерь чужую шкуру. Мои герои наверняка попадали и в худшие передряги, ещё более безнадёжные и тревожные, иначе зрителя не растормошить, сисадда?

Значит, нужно представить, как бы поступил настоящий герой. А для этого вспомнить, что я вообще помню из героического жанра. Что-то же неоднократно смотрели вместе с Сапфир? «Три смертоносных укола в горло», точно. Ещё «Войны дзайбацу» или «Жертву отважных». Но последнее скорее про любовь…

Так, уважаемый господин фер Скичира, силой верховного совета виртуа-Лансов вам приказано вообще больше не думать о себе в подобном ключе. Решение одобрено и обжалованию не подлежит. Допустим. Но как бы в таком случае поступил не сочинитель, а специалист по решению деликатных проблем из не самого благонадёжного Бонжура?

Пожалуй, он бы отправился по адресу и решил вопрос. Деликатно, как умеет…

Вероятно, Ч’айя всё же что-то почувствовала. Уловила в тонких материях комнаты, как сказал бы сочинитель-Ланс… Отодвинулась от стола с консолью, неторопливо сняла и с перезвоном отложила напёрстки; обернулась.

– Всё в порядке? – тихо спросила девушка.

– В полнейшем, – я улыбнулся, почти наверняка уверенный, что сейчас моему вранью ну никак не одержать победу.

А ещё я снова увидел в её тёмных глазах что-то блестящее, мерцающее, словно отражение луны в речной волне. Мне это казалось, или девушка была готова впервые за два дня действительно со мной поговорить?

Я запахнул халат, подпоясал, выскользнул из кровати и принялся колдовать над пищевым конструктором. Меня продолжали изучать, ещё через минуту всё-таки уточнив:

– Для тебя это проблема?

Сначала показалось, что Ч’айя каким-то непостижимым образом всё же услышала состоявшийся разговор с чу-ха. Обернувшись к ней с неестественной улыбкой на лице (Когане Но, да она уже примёрзла в постоянный оскал!), я почти сразу догадался, что речь пойдёт совсем не об этом.

– Ланс, я спрашиваю про зеркало Полларда…

– Ничуть! – второй раз за утро соврал я.

Тут же вспомнив влажную от пота постель, её внезапное появление на площади Саку-Харухейфа, пальбу в Алую Вистар, и снова – хищную гримасу и крепкие пальцы на своей спине.

Если девушка и не поверила, то смолчала. Только голову наклонила, одним этим жестом заставив ощущать себя последним засранцем…

– Немного… – всё же добавил я, включая варку чинги. – Временами, которые ты отказываешься обсуждать, сисадда? – И тут же парировал, не позволяя углубиться в тему: – А ты? Ну, то есть, я хотел спросить, а для тебя это ощущается проблемой? Ты вообще что-то ощущаешь, когда… расслаиваешься?

Блики в глазах цвета корицы тут же потеряли яркость. Девчонка вздохнула, облокотилась на спинку стула и упёрлась острым подбородком в предплечье. В кружки полилась чёрная пахучая жижа из самых отборных сортов порошка.

Под её журчание Ч’айя сморщила носик, снова вздохнула. И когда мне уже казалось, что умненький Ланс испортил так и не начавшийся разговор по душам, вдруг ответила вопросом:

– Скажи, ты когда-нибудь терял управление фаэтоном?

Хмыкнув, я вынул чашки из конструктора.

– Нет, детка, только в ночных кошмарах.

– Хм, ладно, – она повела плечом, даже не отреагировав на «детку». – Но ты наверняка перебирал паймы, чтобы потом мучительно вспоминать, что делал минувшим вечером? И чего не делал, сисадда?

О, такое сравнение было куда ближе. Хоть и не к моей гордости.

– Такое, скажем, бывало.

Я передал ей кружку, но Ч’айя сразу отставила её к клавиатону системной консоли. Встала, почти заставив напугаться. Подошла, неожиданно вынула мою чингу из пальцев, и тоже вернула в комбайн.

– У меня всё примерно так же, – сказала она, не поднимая глаз. Стояла близко-близко, но теперь я не ощущал даже лёгкого присутствия Куранпу. Задумчиво добавила: – Наверное. С той лишь разницей, что эти «две меня» – они обе кристально трезвые. И категорически не хотят общаться друг с другом. Пока, во всяком случае. И знаешь что?

Она подняла голову и заглянула в глаза, а я пожалел, что у выданных Энки халатов такая лёгкая и почти прозрачная ткань.

– Не могу сказать за вторую, но я точно буду добиваться этих переговоров…

– Думаю, ты справишься… – пробормотал я, чуть не добавив настоящего имени девчонки. – Ты сильная и умная, да… – И куда только делась уверенность, с которой я только что называл её «деткой»? – Ты лучшим глаберам гнезда помогала на равных, да и бабка твоя с «зеркалом» этим справлялась, сисадда? Так что…

– Я сумею, – подтвердила Ч’айя, не отрывая от меня взгляда.

Словно пыталась прочитать что-то внутри головы, причём снова почти не моргая. Отчего я, не бежавший и от стаи когтистых уличных ублюдков, вдруг ощутил основательный озноб.

Сглотнул, едва удерживаясь плеснуть себе порцию утренней паймы, чтобы хоть как-то скрыть неловкость.

– Не пойми меня неправильно, Ч’айя… но почему ты так на меня смотришь?

Она наклонила голову. Будто под этим углом могло открыться что-то новое. А я вдруг совершенно по-детенышевски порадовался, что перед захватом кровати успел метнуться в гигиеническую кабину и провести утренние процедуры.

– Пытаюсь понять, – пробормотала Ч’айя.

Мой следующий вопрос был бы в числе победителей на конкурсе глупых уточнений:

– Понять что?

– Что же нашла в тебе та, что называет себя Куранпу?

Предыдущий вопрос стыдливо покинул пьедестал под презрительный освист следующего:

– Значит, ты всё же помнишь? – Поперхнулся, тут же исправляя допущенный промах: – Помнишь про Куранпу? Можешь оценивать её поступки? Давно?

– Смутно, – прошептала Ч’айя, по-прежнему стоя совсем рядом и не отрывая глаз. Байши, да из неё бы вышел просто первоклассный Джадуга! – Кое-что из детства, кое-что из недавнего прошлого…

– Я почти уверен, что когда-то ты могла этим управлять… Ну, «семейным наследием», сисадда?

Готов был спорить на крупную сумму, что в этот момент выглядел предельно нелепо. Но отступать? Или, напротив, бросаться в наступление? Такого в голову не могло прийти даже мне. Поэтому я продолжал цепенеть под её гипнотическим взглядом, отвечая негромко и совсем не убедительно… впрочем, Ч’айю это отнюдь не смущало.

– Генетические мутации, – сказала она нараспев, словно катая слова на языке. Облизнула губы, заставив мой член ну совсем уж безобразно оттопырить полу халата. – Я могла бы рассказать про них, если бы это странное словосочетание сейчас хоть что-то для меня значило… А такое у тебя бывало?

Мне наконец-то удалось выдавить из себя что-то внятное.

– Музыка, – просто ответил я, а Ч’айя вопросительно подвигала бровью. – Джаз, если точнее. Понятия не имею, что это значит, но иногда слышу её, очень странную, но… такую знакомую. При том, что хвостатые никогда не играли и близко похожего.

В этот момент мне стало очень тревожно за неё, тащившую на себе груз сказанного джинкина-там. Конечно, можно было попробовать вызнать о чувствах, попробовать разделить ношу, что-то подсказать или хотя бы проявить участие.

Но жизнь в Юдайна-Сити научила Ланса Скичиру, что иногда лезть в чужие проблемы и размышления – совсем уж лишнее. Даже когда речь о близком тебе хвостатом… или бесхвостом.

Ч’айя задумчиво подёргала себя за мочку уха, снова подняла взгляд.

– Мы справимся?

Я действительно удивился, хоть отреагировать постарался и без сарказма:

– Мы?

– Какое-то время назад мне показалось, что ты решился идти до конца. Со мной.

– И словам своим верен. А ты? Готова?

Она задумалась. Но ответила куда быстрее, чем я мог бы ожидать.

– Кажется, у меня просто нет выбора. – На лице Ч’айи появилась лёгкая улыбка, едва заметная, будто сонная. – Впрочем, я бы не отказалась и при его наличии. Чем больше я смотрю на Тиам… чем больше узнаю и постигаю его… в общем, Ланс, если у меня появится хоть минимальный шанс изменить этот мир, переписать его и вывести из страшной зубастой ямы, куда его загнали крысы и расслоённые поддельные разумы, я попробую…

Я осознал, что уже несколько минут неподвижен. Она тоже не двигалась. Мы будто застыли в ожидании чего-то, и его волна была неотвратима, как и события последующих дней…

– А что насчёт меня?

Она снова приподняла бровь движением, в которое я успел бесконечно влюбиться:

– Ты сейчас про что?

– Настоящая Ч’айя разглядела в Лансе то, что нашла Куранпу?

Она ответила едва слышно, но дыхание сбила похлеще удара в живот.

– Пока нет.

Опустила голову, а в моей груди словно взорвалась холодная бомба. На миг стало трудно дышать, и я уже почти потянулся к фляге с паймой, но тут тёплая ладонь Ч’айи опустилась на мой оледеневший загривок. Потянула, вынуждая чуть склониться, а затем девчонка добавила почти беззвучным шёпотом: