Текст книги "Блондинка с розой в сердце (СИ)"

Автор книги: Андрей Федин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Я положил пистолет на журнальный столик, замер в шаге от металлической кровати. Рассматривал всё ещё лежавшего на кровати Серого – точнее, Арбузова Сергея Геннадьевича, прописанного в городе Семилуки Воронежской области, бездетного и неженатого (всё это я вычитал в паспорте, который нашёл в вещах Серого).

Паспорт киллера я сунул к себе в карман, где хранились паспорта Битковых. Руки Сергея Геннадьевича я связал его же кожаным ремнём. Серый (он явно помнил нашу прошлую встречу в поезде) сопротивления мне не оказал. Я отметил, что Арбузов не выглядел сейчас грозным и опасным уголовником, каким мне его описали Битковы.

Темноволосый, худощавый, с царапинами на лице, в белой майке и в полосатых семейных трусах – Серый походил бы на обычного советского рабочего, если бы не украшавшие его тело синие татуировки. Я пробежался взглядом по рисункам-регалкам на руках Серого – нахалок (позорных наколок) среди них не заметил, как не увидел я и «авторитетных» отметок.

Рассмотрел на Сером и следы падения из поезда: царапины, кровоподтёки. Вспомнил, как смялись ветви кустов под тяжестью выброшенного из вагона тела. Подумал о том, что Арбузов легко отделался при падении: он обошёлся без видимых серьёзных травм. Хотя Битковы говорили, что Серый после того падения хромал.

– Что тебе от меня надо, легавый? – спросил Серый. – Я свой срок до звонка отмотал. Ничего нового на себя не навесил. Предъявить мне нечего. Беспредел чинишь, мент. Там, в поезде, недоразумение вышло. Так мы с тобой, кажись, и разошлись краями. Нет? Или это мусорская подляна? Рассказывай уже, что тебе нужно. Или сажай в воронок. Сразу тебе говорю: я прицеп не возьму, даже не надейся.

– Александра Лебедева, – сказал я. – Журналистка. Ты принял заказ на её убийство. Мне нужен заказчик.

Арбузов приподнял брови – его лоб украсили полосы морщин.

– Какая Лебедева? – сказал Серый. – Какая мокруха? О чём ты, мент? Что за порожняк гонишь?

Он поёрзал на кровати, приподнял голову.

– Александра Лебедева, – повторил я. – Дочь генерал-майора КГБ Корецкого. Кто её заказал? Мне нужно имя заказчика.

Серый дёрнул плечами – майка на его груди перекосилась.

– Что за пурга? – сказал он. – Не врубаюсь, о чём ты, мент, говоришь. Какая Лебедева? Какой генерал? При чём тут я?

Арбузов дёрнулся, словно попытался развести спутанные у него за спиной руки.

В его глазах блеснули крохотные жёлтые точки – отражения торшера.

Я покачал головой и сказал:

– Не парь мне мозг, Серый. Я к тебе сюда не чифирнуть заглянул. Я пришёл к тебе по делу. Моё дело: обезопасить генеральскую дочку. И первым делом я устраню киллера. То есть тебя, Серый. Затем разыщу того, кто заказал убийство Лебедевой. Заказчика я обязательно найду. Тут без вопросов. Не сомневайся. А вот с тобой возможны варианты. Валить тебя не обязательно. Здесь есть поле для манёвра. Врубаешься, Серый?

Я поправил на руках перчатки – заметил, что Арбузов ухмыльнулся.

– Врубаюсь, – ответил Серый. – Западло ты задумал, легавый.

Он сощурил глаза. Свет торшера мигнул, на мгновение погрузив комнату во мрак.

Мне показалось, что у Арбузова дрогнуло веко под правым глазом.

– Мы сейчас не в поезде, Серый, – сказал я. – Лишних глаз и ушей тут нет. Спешить мне некуда. Ты не наивный юноша, Серый. Да и фантазия у тебя, я верю, хорошая. Ты прекрасно представляешь, какие чудеса творят в умелых руках утюг и молоток. Уверяю тебя: после правильной обработки ты выдашь мне не только имя заказчика убийства. Ты вспомнишь стихи Пушкина и Лермонтова, которые учил в средней школе.

Арбузов хмыкнул. Поёрзал на кровати.

– Не бери меня на понт, легавый, – сказал он. – Я тебе не первоходка.

– Да какие уж тут понты, Серый?

Я покачал головой и сообщил:

– Браслеты я на тебя не надел, как видишь. Право на адвоката я тебе не предоставлю. Сейчас я заткну тебе вон тем полотенцем рот. И следующий наш разговор состоится через полчаса. Когда ты станешь не таким улыбчивым и отчаянным. Все люди ломаются, Серый. От крепости характера зависит только срок их обработки и состояние их организма перед неминуемым признанием. Неминуемым, Серый. Проверим?

Я снял жилет, повесил его на спинку стула – не спускал глаз с лица Арбузова. Взял со стола полотенце.

Арбузов нахмурил брови.

– Это беспредел, легавый, – сказал он. – Это не по закону.

Я кивнул и ответил:

– Полный беспредел, Серый. Тут я с тобой согласен. Но так уж легла карта. У меня карт-бланш на любые действия, Серый. Тут важен только конечный результат. Я его обеспечу, не сомневайся. Кожу с тебя по лоскутку спущу. Медленно и осторожно, чтобы ты не сдох раньше времени. Каждую твою рану я утюгом прижгу. Каждую кость на твоих руках и ногах превращу в труху. Мне важно, Серый, чтобы ты заговорил…

Я пожал плечами.

– … Всё остальное значения не имеет. Мне абсолютно наплевать, во что ты превратишься после нашего общения. Свою задачу я тебе обрисовал. В средствах воздействия на тебя я не ограничен. Мне нужно имя человека, заказавшего убийство журналистки Александры Лебедевой. И полная доказуха в придачу к твоим словам. Чтобы я ни на грамм не усомнился в правдивости твоих слов, Серый. Понимаешь?

Я подошёл к Арбузову, скрутил в руках полотенце – Сергей Геннадьевич отпрянул от меня, упёрся затылком в спинку кровати.

– Ничего личного, Серый, как говорят в американских фильмах. Только бизнес. Мой бизнес сейчас – это ты. Времени у меня полно. Потому что киллер уже обезврежен. Заказчик на какое-то время притихнет. Ведь так? Я думаю, у меня есть в запасе примерно неделя. Эта неделя тебе очень не понравится. Понимаешь? Долгая неделя для тебя будет. Но у меня есть не только кнут, Серый. Сечёшь? Ведь существует и пряник.

Я потряс скрученным полотенцем, пока ещё не превращённым в кляп.

Сергей отвёл взгляд от полотенца, поднял на меня глаза.

– Что я получу взамен? – спросил он. – Если…

Арбузов замолчал. Он пристально смотрел мне в лицо.

Я улыбнулся и ответил:

– Ты получишь жизнь, Серый. А ещё я дам тебе несколько часов свободы, прежде чем передам информацию о тебе людям генерала Корецкого. Но свободу получишь только после того, как я узнаю имя заказчика и проверю твои слова. Как ты воспользуешься форой – это уже твоё дело. Если тебя поймают, то ты всего лишь отправишься за решётку. Повод генерал найдёт, не сомневаюсь. Но ты уже не первоходка, Серый. Да и срок ты получишь несерьёзный. Выйдешь через год-два по УДО или по амнистии – ерунда.

Я развёл руками. На стене метнулись в стороны тени. На окне (за кроватью) едва заметно покачнулась тюлевая штора.

Арбузов заскрежетал зубами.

– Что выберешь, Серый? – спросил я.

– Ну и гад же ты… мент, – произнёс Сергей Геннадьевич. – Ладно…

* * *

Небо за окном уже почти час как запестрело алыми красками рассвета.

Связанный по рукам и ногам Серый прервал телефонный разговор, откинулся на подушку.

Я положил телефонную трубку на рычаги.

– Сегодня в шесть вечера, – сказал Арбузов, – я встречусь с ним на улице Гончарная, что неподалёку от Московского вокзала. Он будет ждать меня там, около пятого дома. Сам приедет. Так он сказал. Сядет ко мне в машину. Так мы с ним договорились, ты сам всё слышал. Предъявлю ему трофей, если ты мне его принесёшь. Возьму у него деньги. Всё чин чинарём. Сам на это посмотришь. И разойдёмся с тобой краями. Так, мент? Какие ещё доказательства тебе нужны?

Серый дёрнулся. Пружины кровати под ним заскрипели.

– Развяжи меня, – сказал он. – Руки затекли. И отлить хочу.

Я покачал головой.

Ответил:

– Потерпишь. До вечера.

Арбузов перебил меня:

– До вечера⁈ Мы же с тобой добазарились!

Он снова уселся, прижал к груди колени.

– Договорились, – подтвердил я. – Разумеется. Ты поговорил с ним. Молодец. Я тоже своё слово держу: ты ещё жив, как видишь, и даже почти не пострадал. Сразу освободить я тебя не обещал. Или ты забыл? Поэтому сейчас я спеленаю тебя, Серый, как младенца. Чтобы ты не натворил глупостей. Наброшу тебе на шею поводок-петлю, чтобы ты не дёргался. Привяжу его к батарее. Заткну тебе рот полотенцем, чтобы ты не разбудил воплями соседей…

– Какого хрена⁈ – возмутился Серый. – Я вечером должен быть на Гончарной. Ты разве не этого хотел, мент?

Арбузов встрепенулся, кровать под ним покачнулась.

Я усмехнулся и заявил:

– Ты будешь вечером там, где я тебе скажу. Тихий и спокойный. Как мумия.

Серый заскрежетал зубами снова мотнул головой – заскрипели пружины кровати.

– Так не пойдёт, легавый. Не вариант. Я же согласился! Он придёт. Ты сам слышал.

Я пожал плечами.

Сказал:

– Слышал. Пусть приходит. Мы с тобой его встретим. Вовремя. Ты, Серый, из-за этого сейчас не волнуйся. Помни о нашем уговоре. Важно, что бы он туда вообще явился. Для тебя именно это сейчас имеет значение. Хотя его появление всё равно ничего не докажет. Покупка трофея не свяжет его с заказным убийством. Понимаешь? И не решит наши проблемы. А наши с тобой проблемы, Серый, никуда не делись. Я тебе гарантировал свободу только в обмен на доказательства. Помнишь?

Я ухмыльнулся и сказал:

– Помолчи теперь, Серый. Я кое-куда позвоню. Постараюсь, чтобы заказчик не заподозрил обман.

Арбузов шумно вздохнул, покачал головой.

Я придвинул к себе телефонный аппарат, семь раз крутанул на нём диск. Поднёс к уху трубку. Услышал гудок вызова – он повторился четыре раза, прежде чем я услышал в динамике похожий на кошачье мурлыканье женский голос.

– Алё?

– Здравствуй, Саша, – сказал я. – Узнала?

– Дима? Это ты?

Голос в трубке на этот раз прозвучал громче и бодрее.

– Скажи мне, Саша, – произнёс я, – кто уже знает, что ты вернулась в Ленинград? Кроме меня, разумеется.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ответь на мой вопрос. Это важно.

Три секунды я слушал звуки Сашиного дыхания.

– Ну… тот знакомый, который узнал для тебя адрес по номеру телефона. И родители. Всё, больше никто.

– Это точно? – спросил я.

– Точно, – ответила Саша. – Вчера я виделась с мамой. Она мне днём своё печенье привезла. Мы с ней посплетничали пару часов. Я рассказала ей о бабушке. Папы вчера не было дома. Мама говорила, что он сейчас допоздна работает, приезжает домой под утро. Подруга ещё в Сочи с семьёй. На работу, в редакцию, я заеду завтра. Я нарочно главреду не сказала, что вернулась.

Мне почудилось, что Александра усмехнулась.

– Сейчас время такое, – сказала Саша, – сенсация за сенсацией случаются, как ты и говорил. Только и успевай записывать. Мишкин наверняка навесил бы на меня кучу новых заданий. Его бы не смутило, что я пока в отпуске. А я хочу поработать с материалом о событиях в Волгограде. Для меня это важно. Мне ещё день нужен. Максимум: полтора. И я положу на стол главного готовую статью.

– Это замечательно, – сказал я. – И то, что ты вчера работала. И то, что не была на работе. Выполни мою просьбу, Саша. Не подходи сегодня до полудня к телефону. Не снимай трубку, как бы настойчиво тебе не звонили. Понимаешь? Это очень важно. Я бы даже сказал: жизненно важно. Я позже тебе всё объясню. Сделаешь, как я прошу?

– Эээ… ладно, – ответила Александра. – Я тогда вообще свой телефон отключу. И высплюсь хорошенько. Будильник заведу… Когда ты мне снова позвонишь? Дима, ведь ты же объяснишь мне, что происходит?

– Обязательно объясню, – пообещал я. – Чуть позже, Саша. После полудня.

* * *

Серый лежал на кровати, когда я ушёл из его съёмной квартиры. Он промычал мне вслед нечто тихое и неразборчивое. Наверное, попрощался со мной. Внешне Арбузов походил на мумию (я тщательно завернул его в простыню). Лежал Сергей Геннадьевич с кляпом во рту и с петлёй из капронового шнура на шее (привязанный капроновым поводком к батарее) – как я ему и обещал. С собой я унёс его паспорт гражданина СССР и ключи от машины (бежевого автомобиля «Москвич-2140»), которую Серый две недели назад угнал в Ленинградской области.

Автомобиль Арбузова я нашёл во дворе пятиэтажки. Подстроил под себя зеркала и сиденье, приоткрыл окна. «Москвич» завёлся охотно, без проблем тронулся с места. Я вырулил со двора – управлял автомобилем уверенно, будто в прошлый раз сидел за рулём только вчера. Вспомнил, что примерно так оно и было: мой брат Димка в Нижнерыбинске активно эксплуатировал машину, доставшуюся ему от папы в наследство. У меня же тогда была своя машина (красный автомобиль ВАЗ-2106). Приобрести её мне помогли родители жены.

Подвозивший меня к этому дому на улице Козлова водитель не ошибся: дорога во дворе пятиэтажки действительно изобиловала ямами и трещинами. Пару раз автомобиль чиркнул днищем об асфальт. Но с задачей он справился: выехал на шоссе. Я пристроился в веренице автомобилей, следовавших в направлении проспекта Ветеранов (по которому я сюда и приехал). Зажмурил глаза от света уличных фонарей. Уверенно обгонял менее торопливых автолюбителей. Ветер из окон обдувал мне лицо. Сердце радостно колотилось в груди, словно подгоняло.

Но я не вдавливал педаль газа в пол – сдерживал такое желание (пусть и с трудом). Три с половиной десятка лет моим транспортным средством было инвалидное кресло-коляска. В сравнении с ним даже «Москвич-2140» казался гоночным болидом.

* * *

Первым делом я заехал в гостиницу «Москва» за своими вещами. Освободил номер досрочно. И лишь после этого поехал к Саше.

* * *

Ленинградская ночь уже окончательно сменилась мрачноватым ленинградским утром, когда я подъехал к дому, где проживала Александра Лебедева. Я припарковал автомобиль Серого рядом с белым ВАЗ-2105 (в салоне которого вчера я беседовал с Павлом Битковым), заглушил двигатель. Взял с пассажирского кресла свой рюкзак, выбрался из салона, снял перчатки. Огляделся.

Двор выглядел безлюдным, словно жильцы окруживших его домов уже разошлись по своим делам. У стены одиноко стояла большая метла дворника (похожая на метлу Бабы Яги из детской сказки). Но самого дворника я во дворе не увидел, будто он пугливо спрятался при моём появлении. Я сунул перчатки в карманы брюк, поправил на спине у поясницы рукоять ПМ и направился к двери парадной.

* * *

Я дважды нажал на кнопку звонка, прежде чем точка света внутри дверного глазка исчезла – я почувствовал Сашин взгляд и тут же услышал, как загромыхали дверные замки. Дверь резко распахнулась. У порога в прихожей стаяла Александра: с распущенными волосами и чуть припухшими после сна веками. Она придерживала на груди края бежевого шёлкового халата. Смотрела на меня широко открытыми глазами – те блестели, будто голубые бриллианты.

– Дима? – сказала она. – Как ты здесь оказался?

Под Сашиными ногами скрипнул паркет.

– Оседлал хромую блоху и приехал, – сказал я. – С того берега моря. Привет, Саша. Впустишь меня?

– Конечно.

Лебедева тряхнула головой (в её волосах блеснули золотистые искры). Она посторонилась. Я шагнул в квартиру, вдохнул растворённый в воздухе знакомый запах лепестков розы. Окинул взглядом прихожую: посмотрел на оклеенные чёрно-белыми (явно импортными) обоями стены, на хрустальные плафоны примостившейся на высоком потолке люстры, на узкое прямоугольное ростовое зеркало, на кованые крючки вешалки (где сейчас одиноко висела Сашина дамская сумка).

– Симпатичная квартира, – сказал я.

Поставил на пол около стены рюкзак.

Лебедева прикрыла дверь, прикоснулась рукой к моему плечу.

– Дима, ты давно приехал? – спросила она.

– Давно.

– Почему не позвонил? Я бы тебя встретила на вокзале.

– Зачем? Я неплохо ориентируюсь в Ленинграде. Сам к тебе доехал.

– Я бы… хоть в порядок себя привела, – сказала Александра. – А то встретила тебя растрёпанная, как лахудра.

Она поспешно собрала на своём затылке в хвост волосы – я увидел серьги на мочках её ушей.

– Ты прекрасно выглядишь, Саша, – сказал я, – в любое время дня и ночи.

Спросил:

– Ты одна?

Лебедева улыбнулась.

– Конечно. А с кем я могу быть дома рано утром?

– Теперь ты здесь со мной, – ответил я.

Вынул из кармана три советских паспорта, протянул их Саше.

– Подарок, – сказал я. – Тебе. Держи.

Лебедева осторожно взяла у меня паспорта, посмотрела мне в лицо. Приподняла правую бровь.

– Что это? – спросила она. – Чьи это документы? Зачем они мне?

Я пообещал:

– Сейчас расскажу. После того, как ты угостишь меня чашкой кофе.

Глава 18

В воздухе кухни смешались запах свежесваренного кофе, корицы и Сашиных духов. Проникавший в кухню через оконные стёкла солнечный свет ореолом окружал Сашину голову, золотистыми искрами застревал в её волосах. Лебедева стояла около широкого подоконника спиной к окну. Держала в руках кофейную чашку (словно грела об неё озябшие пальцы), пристально смотрела мне в глаза. С улицы доносились шаркающие звуки – там работал метлой выбравшийся из своего укрытия дворник.

– … Арбузов утверждает, что Битковы не знали о его настоящих планах, – говорил я. – Они нужны ему были, как потенциальные козлы отпущения. Он планировал, что повесит на них вину за твоё убийство. В его планах Битковы бы в Ленинград не вернулись. Как это, наверняка, случилось в известном мне варианте будущего. Серый убил бы их и прикопал их тела в лесу. Так он мне и сказал. Он наболтал им с три короба небылиц. Заявил, что ты курьер: перевозишь валюту для неких вымышленных кооператоров. Предложил Битковым эту валюту у тебя отнять. Поделился с ними частью аванса, полученного за твоё убийство…

– Дима, я не поняла, – перебила меня Лебедева. – Какую ещё валюту? Куда и зачем я её перевожу? Почему они так решили? Что за глупость такая? Кто в такое поверит?

Саша приподняла брови.

Я воспользовался паузой в своём рассказе: прожевал печенье с корицей, запил его ещё тёплым кофе.

– Битковы поверили, – сообщил я. – Павел поверил точно. Арбузов о них так и отозвался. Сказал, что они «идеальные лохи». В прошлый раз именно Битковы стали главными подозреваемыми в твоём убийстве. Их так и не нашли – это я хорошо запомнил. А мужчина из купе соседнего с твоим стал убийцей лишь в моём романе. Потому что такой поворот истории создавал неплохую интригу. Хотя Пашка Бондарев, который вёл это дело, такой вариант всерьёз не рассматривал. Он и вариант заказного убийства посчитал маловероятным. Вариант с ограблением виделся ему более перспективным. Ни о какой валюте в том деле не упоминалось.

– Не было у меня никакой валюты! – заявила Саша. – Надеюсь, ты-то хоть в этом не сомневаешься?

– Вариант с перевозкой валюты, – сказал я, – это полнейшая ерунда. А вот твои серьги тогда не нашли. Этот факт и послужил причиной заподозрить банальное ограбление.

Лебедева прикоснулась к мочке правого уха, где блеснула в солнечном свете золотая серьга с голубым сапфиром.

– Это бабушкины серьги, – сказала Александра. – Бабушка подарила мне их незадолго до своей смерти. Говорила, что они принадлежат уже пятому поколению нашей семьи, что они приносят удачу. С тех пор я редко их снимала. Тем более что они под цвет моих глаз.

– В моём романе «Блондинка с розой в сердце» убийца взял эти серьги с сапфирами себе на память, не удержался от соблазна. В финале книги милиционеры нашли их в его ленинградской квартире при обыске. Вместе с вещами других его жертв.

– Блондинка с розой в сердце, – повторила Саша.

Она покачала головой, сказала:

– Дима, а я ведь только вчера поняла, о какой «розе» шла речь в названии твоей книги. Когда нашла в своей сумке тот нож, которым ты проткнул шины автомобиля доктора. Ведь это тот самый нож, который выронил в поезде Сергей Арбузов?

Я кивнул.

– Он самый.

Лебедева вздохнула.

– Хороший сувенир нам достался, – сказала она. – Страшный. А зачем этому Серому понадобились мои серьги? Тоже… как сувенир?

– Серьги понадобились заказчику твоего убийства, – ответил я. – Как доказательство твоей смерти.

Саша снова прикоснулась к мочке уха, посмотрела мне в глаза.

– Заказчику? – переспросила она. – Дима, ты ведь мне так и не сказал, кто он. Как его фамилия? Я его знаю?

– Васильев Александр Гаврилович, – сказал я. – Помнишь такого?

Мне показалось, что Александра растерялась. Она взмахнула ресницами и тут же сощурила глаза.

Я воспользовался моментом, сунул в рот очередное печенье с корицей, которое вчера к Сашиному приезду испекла её мама. Печенье буквально таяло во рту. Его вкус удачно сочетался с горьковатым вкусом кофе, сваренного в медной турке на плите.

– Василев… это который депутат Ленсовета? – спросила Александра. – Знаю его. Я перед отпуском упоминала о его махинациях в своей статье. В той, где рассматривала перспективы созданной у нас в городе и в области зоны экономического развития. Но статья легла под сукно главного редактора. Вряд ли ты её видел. Мишкин – это наш главред – сказал, что немного придержит её. Чтобы она не рванула преждевременно и вхолостую, чтобы дождалась своего часа. А почему ты сейчас вспомнил об этом Александре Гавриловиче?

Я прожевал печенье и сообщил:

– Потому что это он тебя и заказал. Во всяком случае, так мне сказал Серый. Он при мне позвонил этому Василеву и договорился с ним о встрече. Пообещал, что доставит ему «заказ». На улицу Гончарная. Под заказом он подразумевал твои счастливые серьги. Так Серый перевёл на понятный для меня язык состоявшийся между ним и Васильевым телефонный разговор. Арбузов договорился, что сегодня передаст Александру Гавриловичу Васильеву твои серьги. И получит от него полный расчёт за твоё убийство.

– Убийство?

Саша помассировала мочку правого уха.

– Васильев? – сказала она. – Александр Гаврилович, конечно, жулик, но… зачем ему меня убивать?

Лебедева покачала головой.

– Дима, ты уверен, что Арбузов тебя не обманул? Статья ещё не вышла. Васильев её не видел… наверное. С чего бы он на меня так разозлился? Я, конечно, подпорчу его махинации. Но ведь этого ещё не случилось.

Александра дёрнула плечами.

– Странно, – сказала она. – Александра Гавриловича в прошлом уже несколько раз обвиняли в коррупции, когда он занимал руководящие должности на предприятиях. Но так ничего и не доказали. Он не уголовник…

Я поднял вверх указательный палец и сообщил:

– А вот тут ты ошибаешься.

– Почему?

– Александр Гаврилович Васильев, – сказал я, – в известном мне будущем скончался в две тысячи пятнадцатом году в колонии для пожизненно осуждённых «Белый лебедь». К пожизненному заключению его приговорили в начале двухтысячных годов. За создание банды киллеров и организацию заказных убийств. Точные даты доказанных преступлений с его участием я тебе не назову: конкретно о Васильеве я книгу не писал. Но видел кое-какую информацию о нём, когда собирал материалы для книги о другой известной бандитской группировке девяностых годов.

Я поставил на стол пустую чашку. Стряхнул с пальцев крошки.

– Точно знаю, что Александр Гаврилович Васильев был депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга второго созыва. Он баллотировался в Государственную думу и в губернаторы Петербурга – проиграл. В начале девяностых годов Васильев создал небольшую группу киллеров из бывших представителей силовых структур. Которая к середине девяностых разрослась в большую и серьёзную организацию. Считался одним из самых влиятельных людей Санкт-Петербурга. Его имя фигурировало во многих громких заказных убийствах, случившихся в девяностых годах.

– Его фамилию ты тоже записал в свой блокнот? – спросила Лебедева.

Я покачал головой.

– Нет, не записал. Там у меня в основном серийные убийцы и педофилы. А для записей о таких преступниках, как этот Васильев, никакой бумаги не хватит. С каждым днём сейчас таких бандитов будет всё больше. Скоро они столкнутся с нехваткой жизненного пространства. Набросятся друг на друга, как голодные крысы. Ликвидировать таких нелюдей без особой нужды бессмысленно. Они сами отрегулируют свою популяцию, справятся без моей помощи. Скоро кладбища страны заполнятся могилами мужчин, погибших на этих бандитских войнах. Вот увидишь. В известной мне истории этому Васильеву просто повезло.

Я постучал пальцем по лежавшим рядом со мной на столе паспортам.

– Вот только с убийством ленинградской журналистки Александры Лебедевой, – сказал я, – в той, в прошлой реальности, его никто не связывал. Арбузов, похоже, тогда сработал чётко. Подозревали кого угодно, но только не депутата Ленсовета Васильева. Такая версия в твоём деле даже не рассматривалась. Бондарев говорил, что лично ездил в Волгоград: выяснял, не связанна ли твоя смерть с тем материалом, который ты везла с собой оттуда в Ленинград. Но ничего полезного не нарыл. Вернулся к версии об ограблении. Я в своём романе свалил вину за твоё убийство на волгоградского чиновника – мне показалось, что так интрига в романе будет ярче.

Развёл руками.

– Мои догадки оказались правильными. Я угадал то, что убийца ехал не в твоём купе. Подтвердилась и моя версия убийства: заказное – не ограбление. Но даже я не связал твою смерть в поезде с этим Васильевым. Наверное, потому что не читал написанную тобой статью о нём. Её либо не опубликовали, либо я её преступным образом пропустил. Иначе я бы заинтересовался этим совпадением. Ведь твои статьи я прочёл уже после работы над книгой о «Ладожской» ОПГ, где упомянул о созданной Васильевым банде киллеров. Я бы наверняка задумался тогда: не было ли убийство журналистки лишь первым звеном в цепочке последующих заказных убийств?

Я пожал плечами и заявил:

– Это моя писательская профдеформация, которая наложилась на милицейскую. Во всём мне тогда виделись взаимосвязи и намёки на интересный сюжет и интригу. Именно так в то время работал мой мозг, заточенный на писательскую работу. Поверь мне, Саша: я бы точно построил в голове соответствующую цепочку событий. Она бы обязательно привела от убийства журналистки в романе «Блондинка с розой в сердце» к суду над крупным российским чиновником и по совместительству лидером банды киллеров. Но я этого не сделал. Почему? Потому что не увидел фамилию Васильева рядом с твоей. Когда, говоришь, напечатают твою статью?

Лебедева поставила на подоконник свою чашку.

– Точно не знаю, – ответила она. – Мишкин сказал, что подождём до сентября. Сказал, что всё внимание читателей сейчас оттягивают на себя события в Прибалтике и вся эта чехарда с переименованием города. Моё расследование не произведёт сейчас должного впечатления на читателей, затеряется в ворохе прочих событий, не достигнет цели. Честно сказать, я уже почти позабыла о том расследовании: полностью окунулась в новое, связанное с полученной мною в Волгограде информацией. Сегодня полночи стучала по клавишам машинки, нервировала соседей. Сегодня… нет, завтра я позвоню Мишкину, уточню сроки выхода той статьи.

Александра кивнула – будто в подтверждение своих слов.

– Зачем откладывать разговор? – сказал я. – Сам позвоню твоему главреду. Дай-ка мне номер этого своего Мишкина.

Саша дёрнула плечами – подол халата подпрыгнул, на секунду оголил бёдра.

– Зачем? – спросила она.

Стрельнула взглядом в циферблат настенных часов и сообщила:

– Он ещё дома, не на работе.

– Его домашний телефон знаешь?

– Не помню. Но… он был у меня, кажется. В блокноте записан!

– Неси блокнот.

Я махнул рукой.

– Дима, что ты задумал? – спросила Александра.

Она нахмурилась. Не дождалась моего ответа, прошла мимо меня в прихожую.

Я посмотрел за окно. Отметил, что видневшееся над крышей соседнего дома небо было вновь затянуто серыми облаками.

Саша остановилась рядом со мной, перелистывала страницы блокнота.

– Вот, – сказала она. – Записан, как «Мишкин дом». Меня эта запись всегда веселила. Поэтому я о ней и не позабыла. Наш главред не любит, когда его беспокоят вне работы. Я звонила ему домой всего дважды. Тогда у меня другого выхода не было.

– Дай-ка.

Я взял из рук Александры маленькую записную книжку в чёрной обложке. Взглядом нашёл на её странице тот самый «Мишкин дом». Подумал о том, что почерк у Саши вполне разборчивый.

Отправился в прихожую к телефону. Вместо уже ставшего привычным дискового номеронабирателя я увидел на Сашином телефонном аппарате кнопки. Удивила меня и надпись на аппарате: «Panasonic».

– Неплохой агрегат, – пробормотал я. – По нынешним-то временам.

Набрал семизначный номер. Услышал в динамике трубки гудки вызова.

– Алло, – поприветствовал меня сиплый мужской голос.

– Здравствуйте, – сказал я. – Капитан Рокоссовский. Дорожная милиция. С кем я разговариваю? Представьтесь, пожалуйста.

– Милиция?

– Дорожная милиция. Я расследую убийство неизвестной гражданки. На месте преступления мы не обнаружили её документы. Но при ней был блокнот с вашим номером телефона. Номер подписан как… сейчас… вот: «Мишкин дом». Ваше имя Михаил?

Я замолчал, мысленно досчитал до трёх, прежде чем мужской голос произнёс:

– Убийство?

– Да, убийство. Вы Михаил?

– Нет, я… моя фамилия Мишкин. Лев Харлампиевич.

– Лев Харлампиевич, – сказал я, – среди ваших знакомых есть высокая красивая блондинка? Она выглядит примерно на двадцать два года. С длинными до лопаток волосами. Голубые глаза. Над верхней губой с правой стороны небольшая родинка.

– Родинка? Над губой?

Голос в трубке прозвучал едва слышно.

– Да, родинка, – повторил я.

– Лебедева, – выпалил мужской голос. – У неё родинка.

Он шумно вдохнул и добавил:

– Только она постарше. Её двадцать семь… исполнилось. И волосы… как вы сказали. Она сейчас… в отпуске. А что случилось?

– Ле-бе-де-ва, – произнёс я, словно записывал фамилию на бумагу. – Имя отчество гражданки Лебедевой не подскажете?

– Александра Витальевна.

– Кем вы ей приходитесь?

– Я её начальник. Коллега по работе.

– У гражданки Лебедевой есть семья? – спросил я. – Муж? Дети? Обручальное кольцо мы у неё на пальце не обнаружили. Но пропали и серьги гражданки, которые, по словам проводницы поезда, на покойной при жизни точно были.

– Не…

Голос Мишкина сорвался в писк.

Мужчина замолчал. Откашлялся.

– Нет, – сказал он. – Она развелась. Детьми не обзавелась. Она всё собиралась… говорят. Но много работала. Какой ужас. Не могу поверить. У неё родители есть! Сейчас, товарищ капитан, одну секунду: я отыщу их телефонный номер.

Я услышал шуршание, на пару сантиметров отодвинул динамик трубки от уха.

Правильно сделал.

Потому что Мишкин заорал:

– Нашёл! Вот, запишите…

Он продиктовал мне семь цифр – я повторил их вслух, словно проверил, правильно ли их записал.

Я почувствовал, как тёплые пальцы Александры прикоснулись к моей руке.

Лебедева вопросительно вскинула брови – я в ответ покачал головой.

– Товарищ, капитан, – сказал Мишкин. – Отец Сашеньки Лебедевой очень важный человек. Он генерал КГБ. Виталий Максимович Корецкий. Вы… сами ему сообщите? Или хотите, чтобы я…

– Гражданин Мишкин, – сказал я. – По делу найденной в купе поезда неизвестной гражданки возбуждено уголовное дело. Ведутся следственные мероприятия. Личность покойной пока не установлена.

– А когда её установят? Я хотел сказать… быть может, это и не наша Сашенька? Как вы думаете, товарищ капитан?