Текст книги "Полукровка. Крест обретенный"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Дмитрий Вересов,Игорь Шушарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Понял, костьми лягу, – мрачно подтвердил француз.

– А вот костьми ложиться не хотелось бы. По крайней мере, сегодня… Да, еще одно: перед началом таинства обязательно предупреди батюшку… или как он там у вас называется?… чтобы церемония продолжалась строго до тех пор, пока я не дам соответствующую отмашку.

– Как ты себе это представляешь? – очнулся наконец Габузов. – Это же церковный обряд! Он должен длиться ровно столько, сколько должен. Это тебе не лекция в сельском клубе!

– Если понадобится для дела, пусть читает лекцию! Стихи, притчи, байки, пересказывает историю Армении от Ноя – не важно что. «Корону российской империи» помнишь? «Авраам родил Иссака, Исаак родил Иакова…» Вот, примерно в таком ключе.

– Я не позволю устраивать из нашего венчания цирк! – заупрямился Сергей.

– Амиго, согласись: уж лучше Шапито, чем братская могила! Всё, по коням парни, время дорого. Теперь, как говорила старушка Каплан, главное не испортить замысел исполнением… Да и водителя лимузина с собой забирайте. Объясните ему, дескать, обычай требует. Только пускай он мне ключи от тачки оставит. И давайте-ка сверим часы: на моих сейчас 14:03…

Через несколько минут площака перед храмом опустела. Закрывая за собой тяжелые двери, парижский адвокат бросил прощальный взгляд на Толяна, но тому было не до Шарена – раскалившийся добела мобильник опера отчаянно слал в эфир сигналы тревоги и общего сбора.

*14:21*

Взрывотехник Лёша Геращенков прибыл на место через восемнадцать минут. Прибыл в крайней степени раздражения. Во-первых, звонок Толяна выдернул его прямиком из кинотеатра «Аврора», в котором чета Геращенковых с азартом следила за приключениями героев фильма «Парк Юрского периода-3». Во-вторых, Алексей, так же как и его коллега-опер, терпеть не мог непрофессионализма в работе. А потому являться к месту предполагаемого заминирования с голыми руками считал хреновой, мягко говоря, идеей. Правда, по пути он заскочил в пикет милиции на станции метро «Гостиный двор», где под расписку выцыганил у дежурного постового изделие «Анкер» 31. Не бог весть что, но – всё лучше, чем ничего!

– …Ты, Толяныч, по ходу, совсем с глузду съехал! Невский, центр! Да сюда надо срочно команду эфэсбэшников вызывать! Население из близлежащих домов эвакуировать!!

– Спокойно, Лёха. Не ссым с Трезором на границе! И он не ссыт, и я не ссу… Для начала мы всего лишь аккуратненько проверим-посмотрим. Может, я зря панику поднял. Так чего служивый народ в выходной день туда-сюда гонять?

– Ага, а я, значит, не народ? Меня, значит, можно из киношки выдергивать? – не унимался Геращенков. – Ну, и кто ты, спрашивается, после этого? Скотина форменная! И это, в твоем случае, еще самое ласковое!

– Да не убивайся ты так, Лёха! Я тебе этих динозавров на видео подарю, у меня есть… В общем так: подь сюды, смотри, – оперативник осторожно открыл багажник. – Взрывное устройство может находиться в белой коробке, перевязанной красной лентой. Я тут пошукал немного и насколько понимаю, речь идет вот об этой – вон, под кофеваркой, видишь?

– О, господи! Он пошукал! – картинно закатил глаза Алексей, однако взгляд пытливый сейчас заметил бы сверкнувшие в них искорки делового азарта. – И как таким кретинам личный состав доверяют?! А ну отвали отсюда, Христа ради, не мешай! Лучше проследи, чтобы сюда какого случайного туриста не занесло…

Толян послушно отошел от машины и, наблюдая за отработанно-отточенными движениями взрывотехника, нервно закурил. Тем временем Алексей, проведя предварительное сканирование, аккуратно разобрал завалы подарков, осторожно вытащил коробку и, отойдя на середину двора, бережно положил ее на асфальт. После чего встал на колени и продолжил колдовать «Анкером».

А в кармане у Толяна завибрировал мобильник.

– Мы нашли его! – раздался в трубке взволнованный голос Андрюхи Кутепова. – «Копеечка». Припаркована возле «Пассажа». Танкист внутри, на водительском сидении, один.

– Понял тебя. Теперь главное – не вспугните.

– А как у вас? Нашли что-нибудь?

– Пока не знаю, перезвоню. Андрей, умоляю – только не потеряйте!

– Обижаешь, начальник…

Через пару минут, Геращенков, наконец, выпрямился, на негнущихся ногах подошел к оперативнику и заметно дрожащими пальцами тоже потянулся за сигаретой. Иных комментариев не требовалось – это была она, бомба.

– Всё, вызываем ФСБ, – хрипло произнес Лёха после двух глубоких затяжек. – Твою мать! Вечно с тобой вляпаешься в такое дерьмо!

– Что там?

– С вероятностью девяносто девять процентов – объектное взрывное устройство.

– Насчет «объектного» – поясни?

– Внутри часовой замедлитель. Взрыв производится по истечении заданного промежутка времени или подачей управляющего сигнала по проводам или радиолинии.

– И каков заданный промежуток?

– Ты вообще с головой дружишь, или как? – вспыхнул Геращенков. – Откуда я знаю! Я что, по-твоему, способен видеть сквозь плотный картон?

– Значит, надо открыть коробку и посмотреть, – беспечно констатировал Толян.

– Идиот! А если там стоит дополнительный взрыватель на разрыв? На открывание?! В конце концов, я тоже мог ошибиться. Здесь, чтобы быть уверенным на все сто, нужна специальная аппаратура! А не эта эбонитовая палочка!

– И все-таки, я считаю, что там только таймерный вариант.

– Что, имеешь богатый взрывотехнический опыт? – огрызнулся Алексей.

– Имею богатый опыт. Но – сугубо жизненный. Объясняю: мои парни засекли объекта, который заложил эту хреновину в машину. Находясь в непосредственной близости, он довольно серьезно рискует, однако почему-то не уезжает. Вопрос: почему?

– Ну, и почему?

– Он намеревается лично убедиться в том, что адская машина сработала. Причем, сработав, достигла нужного результата. Его цель – молодожены. Но после церемонии венчания они не полезут в багажник разглядывать подарки – они поедут кататься по городу, а к четырем выдвинутся на банкет. Значит бомба сработает в момент движения лимузина. Сколько может длиться стандартная церемония венчания? Ну, сорок минут, ну час. Вот для чего и нужен таймер… Сейчас, у нас 14:34, следовательно, полчаса, как минимум, до взрыва у нас с тобой есть. Логично?

– Может, оно и так, – нехотя согласился Геращенков. – Вот только у этого твоего объекта вполне может иметься дополнительный электронный детонатор. На случай необходимости досрочной детонации.

– Ах вот как? Блин, спасибо что предупредил. Ну эту-то проблему мы сейчас постараемся исключить.

Толян набрал номер Кутепова:

– Андрей, Танкиста надо срочно крепить. Попробуйте вариант с гаишником, чтобы наш хрюн сначала вылез из машины. Важный момент – при задержании в первую очередь блокируете ему конечности. Хоть «ласточку» из него делайте, но руки обязательно замком и за спину. После хорошенько обшмонайте – в противном случае могут быть сюрпризы. Когда закончите – сразу дай знать. Всё, удачи…

*14:43*

На лбу оперативника мелкой сеточкой выступили блестящие капельки пота. В висках сотней маленьких молоточков пульсировала-стучала кровь. Толян мотнул головой, пытаясь стряхнуть с себя липкий страх, но мокрые ладони, сжимавшие крышку коробки, все равно продолжали подрагивать, а молоточки, казалось, заколотились с удвоенной силой. «Бог не выдай, свинья – побрезгуй», – прочел последнюю мантру Толян и, зажмурившись, открыл крышку.

Секунда… вторая… десятая… Вся жизнь перед глазами так и не промелькнула, и теперь, их, глаза, можно было безбоязненно открывать. Толян осторожно приоткрыл сначала правый – зеленые электронные циферки таймера крутились, наступая друг на друга, торопясь к выставленному сбоку времени «Ч». Таковым было назначено 16:30. Опер бросил взгляд на кисть левой руки – 14:48.

– …Ну ты и мудак, Толян! – восхищенно протянул Геращенков, заглядывая оперативнику через плечо. – Тебя надо срочно на ПФИ 32 отправить и комиссовать с белым билетом. Как человека, хронически контуженного на всю голову.

– Странно, я был уверен, что фора по времени у нас окажется гораздо меньшей, – проигнорировав ремарку товарища, задумчиво проговорил Толян. – Ни хрена не понимаю!

– А чего тут понимать? Просто дуракам – счастье. Еще успеешь заскочить в церковь и поставить здоровенную свечку за здравие.

– Со свечкой это успеется. Главное, чтобы не глицериновая от начальства. Сейчас надо ковать железо, пока не остыло. Слушай, Леха, как эта хреновина в принципе выключается?

– Я так понимаю, чтобы обнулить, нужно просто опустить тумблер вниз. Достаточно примитивная модель, хотя заряд вполне себе серьезный. Если сугубо на глазок – полкило в тротиловом эквиваленте, не меньше.

– Мерси за консультацию, – Толян аккуратно закрыл коробку и взял ее в руки.

– Осторожно! Не картошка!

– Да ладно тебе, не учи убогого. Ты сейчас куда?

– Если я тебе больше не нужен, пойду верну метрополитеновским «Анкер» и двинусь на воссоединение с семьей.

– Валяй. И – спасибо за помощь.

– Одним спасибо не отделаешься.

– Заметано. Украду тебе со свадебного стола бутылку армянского.

– Две! И еще, Толян, не вздумай проболтаться! Меня здесь не было, я тебе не видел. Если до моего руководства дойдет слушок, что я участвовал в этой вашей авантюре, боюсь, одним неполным служебным не отделаюсь. Я по твоей милости сегодня нарушил минимум двадцать параграфов служебной инструкции.

– Брось! Тормоза придумали трусы, а инструкции – крысы. Штабные, – автоматически отшутился Толян. В данный момент опера большего всего тяготила неукладывающееся в его изначальное логическое построение время взрыва – 16:30. Если следовать сценарию свадьбы, в это время вся их гоп-компания, включая молодых, уже вовсю будет кутить в ресторане.

Перехватив коробку подмышку, Толян двинулся к своим. А взрывотехник Геращенков побрел в сторону метро, размышляя о том, что перед тем как воссоединиться с семьей, ему жизненно-необходимо махнуть соточку. А то и все сто пятьдесят…

*14:51*

Дима-Богомол сиротливо раскинулся на заднем сидении «копейки» в позе распятого на кресте ветерана восстания Спартака – в данный момент его руки были зафиксированы «браслетами» к противоположным дверцам машины. На лице – скорбь, под носом – красная юшка, на устах – беззвучные проклятия. «Ваша поза меня удовлетворяет», – процитировал своего любимого Бендера Толян, по-хозяйски усаживаясь спереди и водружая себе на колени коробку с «адской машинкой». Настроение у опера сейчас было приподнятое, ибо одного только беглого взгляда на Танкиста хватило, чтобы разрешить головоломку с выставленным на бомбе таймером.

– Везем в контору? – поинтересовался у начальника Андрюха Кутепов, рожа которого буквально светилась от удовольствия. Еще бы: за каких-то полчаса столь легко и изящно срубили даже не «палку», а целую «палицу»! Правда, на дырку для ордена, всё одно, не тянет, но вот на премию в приказе – вполне.

– Погодь чутка. У меня тут одна мыслишка появилась… Кто там с тобой на дежурной приехал?

– Стандартный набор: Додик, Симпсон и Михальченко.

– Во, Симпсон самое то. Отправь-ка ты его в «Пассаж», пусть купит диктофон.

– Чего купит?

– Диктофон. Ну и батарейки к нему, соответственно. Только предупреди: чтобы одна нога здесь – другая там. Как никак бомбу везем. И она, сука такая, между прочим, тикает.

– Ага, легко сказать купи. А на какие шиши?

– Одолжим. Вон, хотя бы у Дмитрия Леонидовича. Ему теперь все равно деньги долго не понадобятся, – Толян перегнулся и, сноровисто обшарив карманы задержанного, жестом заправского фокусника выудил пухлый лопатник. Богомол зыркнул злобно, но комментировать происходящее не стал – берёг лицо и нервы…

*15:17*

– …Теперь куда?

– Давай, сворачивай на Минеральную, там до конца и налево. Аккурат в пустырь упрешься.

– Понял, делаю.

– Мужики там как, не отстали?

– Все нормально, висят на хвосте… Сюда что ли?

– Во-во. И до упора…

Через пару минут вишневая «копейка» остановилась посреди огромного пустыря, расположенного на территории одной из городских промзон. Метрах в пятидесяти от нее притормозила служебная «девятка» с непримиримыми борцами с организованной преступностью внутри.

– Так, Андрюха, теперь дуй к нашим. Скоренько обеспечьте подобие оцепления. Дабы сюда бомжара какой или собачник случайно не забрел. А мы тут пока с Дмитрием Леонидовичем пообщаемся.

Кутепов подорвался исполнять приказание, а Толян с явным облегчением убрал с коленей коробку и положил ее на водительское сидение. Пошарив в бардачке, он выудил из него замасленную тряпку и вытер свои, вспотевшие от напряжения, ладони.

«Распятый» Танкист молчал и лишь бросал косые нервные взгляды на левое запястье с «Лонжином».

– Хорошие часы, – похвалил оперативник. – Почем брал?

– Пошел ты!..

– Понял. В таком случае лирику опускаем, переходим к суровой прозе. Сейчас я задам тебе несколько вопросом, а ты мне на них ответишь: честно, обстоятельно и под диктофон.

– Да пошел ты!.. – повторил Танкист и снова скосился на часы.

– На самом деле, по закону жанра, сейчас ты должен был задать мне вопрос: «А что будет, если я не отвечу?», – спокойно напомнил Толян.

– И что же будет? – оскалился Танкист.

– Я пойду к своим покурить, а тебя оставлю здесь. И через… э-э… девять минут и ты, и машина рассыпетесь на атомы. Впрочем, если ты веришь в загробную жизнь, возможны и иные варианты. Но все они, на мой взгляд, довольно паршивые.

– Ты – мент. Ты этого не сделаешь. Просто испугаешься ответственности.

– Во-первых, я не просто мент, а мент отмороженный. А во-вторых, какая тут может быть ответственность? Взяли мы тебя случайно, официально пока не оформляли. С гаишником всяко договоримся, а других свидетелей нет. Опознают тебя по генетическому материалу, да и спишут дело по-тихому, в архив. Велика беда – еще одной мразью на земле меньше стало?… Итак, твой выбор?

– Спрашивай, – проскрежетал зубами Танкист.

И Толян немедленно включил диктофон…

*15:24*

– …А как ты без документов умудрился сдёрнуть из Франции?

– Ксиву липовую выправил.

– Каким макаром?

– Перельман подсуетился. Это адвокат местный, у него в Париже своя контора. Называется…

– Я знаю кто такой Перельман. Он тебе что, за одни только красивые глаза взялся помочь?

– Просто мы там с одним негром накосорезили немного. В общем, в интересах Перельмана было, чтобы я убрался куда подальше.

– Понятно. Дальше?

– Его люди перевезли меня в закрытом фургоне в Германию. Оттуда, по паспорту французского подданого, самолетом улетел в Киев. А уже из Хохляндии к себе, в Тольятти.

– У родителей остановился?

– Охренел? Я ж в розыске! Так, знакомые ребята приютили.

– Что за ребята?

– Из «рузляевских» 33.

– Ясно. Потом?

– Позвонил в Питер, Швербергу. Попросил денег – я ж вообще без копья вернулся! А он мне – мол, заказ не исполнен, гуляй лесом.

– Логично.

– Короче, та еще тварь! Но через пару дней сам перезвонил. Дескать, есть возможность одним махом убрать обоих. Оплата, соответственно, тоже двойная. Я согласился. Жрать-то ведь надо что-то.

– А какой резон Швербургу их теперь ликвидировать? С парижским наследством все равно обломилось?

– А я откуда знаю? Но, по ходу, чувствую, зуб у него нехилый на эту парочку имеется. Особенно на мужика, который Габузов.

– Когда объявился в Питере?

– Сегодня, утренним рейсом. В «Пулково» меня встретил человек Шверберга.

– Имя?

– Он не представлялся. Отвез меня на улицу Типанова. Там «копейка» эта стояла, а коробка с бомбой была уже внутри. Мне велели ехать на Невский, к Армянской церкви и ждать поблизости до тех пор, пока не подъедет свадебный кортеж. Ну, а дальше – по обстановке. Я поначалу хотел просто коробку где-нибудь в церкви зашхерить, но потом подумал – не, не стоит, грех это.

– Я сейчас расплачусь от умиления!

– А когда все понесли подарки в лимузин складывать, тут я и… Короче, выставил таймер на полтора часа вперед. Так, чтоб с запасом, – здесь Танкист бросил взгляд на свой «Лонжин» и вскинулся, – Всё, начальник, снимай браслеты. Две минуты осталось!

– Извини, брателло, не могу, – равнодушно сказал Толян, выключая и убирая диктофон в карман.

– ЧТО?

– Рука не поднимается. Сам себе не прощу, если такую сволочь как ты, оставлю по этой земле ползать, небо коптить.

– Сними браслеты, СУ-У-КА!!!

– Оскорбления пропускаю мимо ушей: брань на вороту не виснет. Ну, а тебе – добро пожаловать в Ад! – с этими словами оперативник вышел из машины и громко хлопнул дверцей…

*15:31*

Докурив сигарету, Толян вернулся к машине, заглянул в салон со словами «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!» и в следующую секунду искренне пожалел о сказанном. Поскольку шутка получилась слишком жестокой и в данной ситуации абсолютно неуместной. Танкист смотрел на опера совершенно безумным взглядом, по щекам градом текли слезы, но при этом он истерично хохотал, кривя рот в жуткой улыбке. Кисти рук Танкиста были вывернуты чуть ли не на сто восемьдесят градусов, а на джинсах расплылось грязное пятно, распространяющее по салону далеко не озоновый запах.

– Извини, брателло, – чуть смущенно сказал Толян. – Просто хотелось, чтобы ты, хоть на минуту, примерил на себя то, что ты готовил для других.

– С-с-с-сука, – заикаясь и захлебываясь слюной заголосил Танкист. – Т-т-ты, т-ты отключил мех-хханизм, д-д-да?

– Нет. Я это сделаю только сейчас, – Толян открыл коробку (в этот момент Танкист рефлекторно дернулся) и щелкнул тумблером: продолжавшие свой бег зеленые циферки мгновенно затухли.

– Н-но п-ппочему? П-почему ж-же тт-тогда она н-не сраб-бот-тала?

– Твои часы, – опер кивком головы указал на «Лонжин», – сегодня утром, по прилету, ты просто забыл их перевести. Разница между Питером и Тольятти составляет +1 час. Сейчас у нас не 16:30, а 15:30. Врубаешься, нет?

На мгновение в воздухе повисла тягучая пауза, после которой Танкист затрясся в новом припадке истерического хохота, деликатно пережидая который, опер успел выкурить еще одну сигарету. Да и салон в «копейке» не худо было проветрить – а то, знаете ли, попахивает…

*15:36*

– …А теперь, Дима, слушай меня очень внимательно. Сейчас я уже не блефую, а предлагаю вполне реальную, взаимовыгодную сделку. У меня есть к тебе маленькая, ровным счетом ничего не стоящая просьба. Да что там – даже не просьба, а так, просьбишка. Если пойдешь мне навстречу, я не стану оформлять протокол задержания на нашу контору, а просто сдам тебя на руки эфэсбэшникам. Причем, преподнесу как явку на стадии добровольного отказа от доведения теракта до конца. К ним же уйдут твои показания на Шверберга: у этих парней он стопудово пойдет как заказчик и получит много больше, чем ты. До суда будете комфортно жить в одиночках в изоляторе на Захарьевской. Не доводилось бывать? Нет? Три звезды, не меньше!.. Так вот: это вариант номер раз. Но если мы с тобой не договариваемся, то в действие мгновенно вступает вариант номер два. А именно: мы закроем тебя прямиком в «Кресты». А вскоре до местных сидельцев дойдет информация о том, что крутой пацан Дима-Богомол, он же Танкист, мало того, что сдал своего подельника, так еще и обосрался от страха перед ментами. Представляешь, сколь страшная смена имиджа ожидает тебя в этом случае?

– Что тебе нужно? – полушепотом, обреченно спросил Танкист. И когда Толян вкратце разъяснил, что именно ему предлагается сделать, он устало запрокинул голову назад, зажмурился, и с усилием выдавил: – Я согласен. Банкуй, мент, твоя взяла… Только браслеты все-таки растегни, больно… Куда я теперь денусь, в таком-то виде?…

*16:08*

Церемония венчания супружеской четы Габузовых продолжалась третий час. Даже самые истовые верующие уже слушали священника в пол-уха, поскольку ноги от столь длительного стояния давно начали подкашиваться, а духота внутри святого помещения становилась просто невыносимой. При этом любые попытки открыть двери храма, не говоря уже о том, чтобы выйти на улицу, решительно пресекались бдительным Шареном и пришедшим ему на помощь Матосом, которого адвокат посвятил во все обстоятельства проблемы. Для преодоления неминуемого языкового барьера мсье Шарену требовался надежный соратник, коего он без труда нашел в лице отца невесты.

Но вот, наконец, тяжелая храмовая дверь легонько скрипнула и в образовавшемся проеме нарисовалась фигура русского полицейского. Адвокат посмотрел на него с плохо скрываемой тревогой, но в ответ лицо полицейского расплылось в довольной улыбке, а два пальца правой руки вскинулись в победной «виктории». Шарен и Матос облегченно выдохнули и синхронным жестом смахнули пот со лба.

– Матос Иванович, мне бы Серегу с Самсут Матосовной на минутку сюда высвистать, а? – шепотом попросил Толян.

– Как вы себе это представляете? – также шепотом спросил Матос. – Это же церемония, обряд! В конце концов, таинство!

– Очень нужно! Ровно одна минута, не больше. Тем более что батюшка в курсе, он поймет.

– Ну, хорошо. Я попробую, – пожал плечами Матос и нырнул внутрь, растворившись в толпе гостей и прихожан.

Через какое-то время, щурясь от дневного солнца, из храма вышли крайне удивленные уже супруги Габузовы. Толян шустро прикрыл за ними дверь, и громко скомандовал:

– Андрюха, «запускай Берлагу!» 34

После этих странных слов из припаркованной во дворике «копейки» вылез… Танкист и медленно направился в их сторону. Увидев его, Самсут страшно испугалась и инстинктивно вцепилась в локоть мужа. Между тем опасаться было решительно нечего, поскольку руки Танкиста были сцеплены наручниками, а в горсти сведенных таким образом ладоней он неуклюже тащил роскошный букет.

– Это вам. Поздравляю, – хрипло произнес Танкист и протянул цветы ошеломленной Самсут. Освободившись от букета, он, не без труда извернувшись, выудил из кармана наручные часы и отдал их Сергею.

– А это вам. Поздравляю.

– Ну, и наконец – апофеоз, – напомнил Толян.

Танкист скривился, опустил глаза в землю и тихо продекламировал:

– Вас с венчаньем поздравляю! / И желаю, и желаю: / Вам зачать на радость нам / Новых питерских армян!!!

– Прелестно, – смахнул фальшивую слезинку опер. – А теперь: брысь обратно в машину. Сейчас поедем.

Танкист с видимым облегчением ретировался, а Толян приобнял молодых и расцеловался с каждым поочередно: с Габузовым – по-мужски сдержанно, с Самсут – по-мужски с удовольствием.

– Други мои! У меня не было для вас достойного свадебного подарка. Поэтому срочно пришлось организовать такой вот перформанс. Как говорится, «чем богаты».

– Толян, ты… ты… – Сергей запнулся, потому что обычные слова благодарности не выразили бы и тысячной доли того, что сейчас чувствовал и испытывал Габузов по отношению к своему другу. К своему единственному настоящему другу. Зато нужные и правильные слова быстро отыскались у Самсут:

– Спасибо вам! Вы сделали для нас самый лучший подарок. Вы прогнали из наших душ страх, а ведь, как говорят армяне «где страх, там и стыд». Я очень, я очень-очень рада, что у моего мужа есть такой друг.

Толян аж зарделся от смущения:

– Я тоже, тоже безумно рад, что у моего друга появилась такая… Такая красивая и такая разумная жена… Прошу прощения, но сейчас я вынужден покинуть, буквально на пару часов. Надеюсь, что к моему возвращению еще не весь коньяк будет выпит?

– Боюсь, что того количества спиртного, которое доставили нам наши греческие гости, не осилить и за целую неделю, – улыбнулась Самсут.

– …Дочь, Сергей, надо идти! – показалась в дверях голова Матоса. – Иначе, боюсь, у гостей начнутся повальные обмороки.

– Мы уже идем, папа! – Самсут помахала рукой оперативнику и они с Сергеем вернулись в церковь. Но перед этим в ближайшую урну отправился букет, а вслед за ним и навороченный швейцарский «Лонжин»…

* * *

Город пах окончательно вступившей в свои права осенью, и ветерок с Невы гнал желтые и красные листья. Все вокруг, сам воздух, казалось, был пропитанным сбывшимися мечтами и человеческой добротой. Они вышли на залитый солнцем Невский, к спешащему и летящему им навстречу городу, словно бы в новую набегающую жизнь и сразу оказались в кольце разнообразных, радостных, сияющих лиц.

Вот ясные открытые глаза Овсанны и ее матери: одни – впервые, а другие – лишь долгие годы спустя увидевшие Петербург. И, кажется, в них, в этих глазах, отражается и весь город, и все счастье Самсут. А вон маленький волчок-горбунок Дарецан, на котором висят три парижские хохотушки. Вот компания греков – ужасно важных и усатых, а неподалеку изысканный Шарен в сногсшибательном костюме. Вот щедро одаренная «шипром» соседка Ирина Васильевна. Вот печальная и вечная, как памятник армянской скорби и мудрости Сато. Смущающиеся ставищанки и шкандыбчанки. Гала, Матос, Ванька. Родители Сергея. Дядька в прокурорской форме. Незнакомый лощеный господин адвокатской наружности. Еще какие-то неизвестные Самсут люди.

Но все они улыбаются. И все они счастливы…