Текст книги "Полукровка. Крест обретенный"

Автор книги: Андрей Константинов

Соавторы: Дмитрий Вересов,Игорь Шушарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Андрей Константинов, Дмитрий Вересов, Игорь Шушарин
Полукровка. Крест обретенный

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ХОТЬ ЧУЧЕЛОМ, ХОТЬ ТУШКОЙ…

Последующие три дня, после вчистую выигранной «Пулковской баталии», обернулись для адвоката Габузова полным Ватерлоо: Сергей совершенно не представлял, что ему делать дальше. Последние события, происходившие вокруг Самсут Матосовны и ее таинственного наследства, увы, заставили его потерять уверенность в собственных силах. Но и просто сидеть – ждать у моря погоды, а из Греции – известий, было невыносимо. Душа просила романтики, задница – приключений, а ноги – движения. Но – куда и каким образом двигаться? Тем более, что скорости, с которой госпожа Головина перемещалась в пространстве, мог бы позавидовать даже неоднократный призер «Формулы-1». Оставалось одно – страдать. На службе – страдать фигней, а всё остальное время – душой. Габузов пробовал даже начать пить горькую, но вовремя притормозил. По опыту бывших прокурорских коллег он прекрасно знал о присущем алкоголю дуализме: спиртное есть не только идеальный способ решения проблем, но и не менее идеальный источник их образования. Обзаводиться же новыми проблемами Габузову не климатило – он и старые-то не знал куда девать.

Наконец, на четвертый день ему на трубку позвонил Толян и, дежурно поинтересовавшись делами, предложил встретиться. Намекнув на некие новые всплывшие обстоятельства. Причем встретиться следовало прямо сейчас, так как ближе к вечеру опер со своими архаровцами должен был ехать в область на задержание.

Сергей поморщился: буквально этим утром у него состоялся весьма неприятный разговор с Михал Михалычем. Отчитав Габузова за систематические отлучки с работы и отвратительные показатели по итогам первого полугодия, директор конторы почти в открытую предупредил о неполном служебном соответствии. Сергей клятвенно, хотя и без азарта, пообещал «рвать жилы». И вот теперь… Впрочем, деваться было некуда. Ибо сейчас Габузова по-настоящему занимало и волновало лишь одно дело – дело Самсут Матосовны.

– Хорошо. Через полчаса, в «Колобке», – подтвердил свое присутствие Сергей.

– Есть контакт. Только давай не в «Колобке», а в той пивнушке, на Разъезжей, 3, помнишь? Я сейчас как раз в этих краях обретаюсь… Да, и еще, Серый, будь поосторожней.

– В каком смысле?

– В таком, что Шверберг в курсе, что ты в курсе.

– Ни хрена не понял.

– А ты пока не анализируй. Просто прими к сведению. Всё, амиго, до встречи…

Сергей выключил компьютер и вышел из кабинета, тщательно захлопнув за собой дверь. Проходя по коридору, он неожиданно столкнулся нос к носу со Швербергом, который буквально прожег его взглядом. Причем, как показалось Габузову, взглядом не просто злым, а просто-таки ненавидящим.

– Вы куда это собрались, Сергей Эдуардович? – отвлекшись от пасьянса, окликнула его на выходе секретарша Лариса. – До обеда еще сорок минут.

– А и я не на обед. На встречу с клиентом.

– Погодите, я сейчас запишу. Фамилия клиента, регистрационный номер дела?

– Это еще зачем? – удивился Сергей. – Что за бюрократические фокусы?

– Михал Михалыч распорядился фиксировать все ваши перемещения в рабочее время. И в конце каждой недели подавать ему отчет. Так к какому клиенту вы отправляетесь?…

В этот момент дверь в подвальчик распахнулась и в помещение ввалилась всклокоченная старушенция с увесистой клюкой в руках. Обведя взглядом приемную, она выцепила глазами Габузова и решительно направилась к нему.

– Ах, вот вы где! Ну, наконец-то. Сколько вы мне еще будете голову морочить, а? Такие деньжищи дерут, а работать не хочут! Больше месяца прошло, у меня за это время уже Васенька околел, а вы тут и не чешетесь. У-у, буржуйское отродье!

– Это кто? – испуганно спросила Лариса, инстинктивно прячась за спиной Габузова. – И кто у нее околел?

– Успокойся, это гражданка Блендеева. А околел у нее, судя по всему, один из трех десятков котиков. Что ж печально, но – все мы смертны.

– Я вот те щас покажу «смертны»! – джедайски потрясла клюкой старуха. – А ты чо там стоишь, пялишься?

Сообразив, что последняя фраза адресована не ему, Габузов обернулся: Шверберг по-прежнему стоял в коридоре и с немалым удивлением наблюдал за происходящим в приемной.

В мозгу Сергея мгновенно щелкнуло решение и в уголках глаз тут же вспыхнули лукавые искорки:

– Простите, уважаемая, но в вашем случае имеет место быть классическая «ошибка в объекте», – бархатным голосом произнес Габузов и галантно чмокнул старушенцию в сморщенное запястье.

– Чего имеет? – опешила та.

– С вашими кошками это теперь уже не ко мне. Виноват, не справился. Не оправдал высокого доверия. А ведь, помнится, предупреждал меня профессор Хрюкин: не прогуливайте, молодой человек, лекции по животному праву, ей богу, пригодится. Э-эх, грехи молодости…

– А к кому же мне тогда? – грозно спросила старуха, снова потрясая клюкой.

– Лариса, не вспомните, кому после меня отписали дело гражданки Блендеевой? – любезно спросил Габузов.

– Я точно не помню, – пролепетала секретарша. – А разве его у вас…

– А вот я прекрасно помню, – перебил ее Габузов. – Вот, Марья Иванна, как говорится, на ловца и зверь бежит. Прошу любить и жаловать: адвокат Шверберг, большой профессионал в своем деле. Кстати сказать, специализируется на защите прав животных. Вернее – всякого скота.

Илья Моисеевич испуганно попятился назад. Немая сцена – просто изумительно! Однако досматривать ее до конца времени не было. А посему Габузов – бочком-бочком – двинулся к выходу: на волю – из душного, спертого подвального воздуха в объятия аномально-жаркого питерского лета.

Регистрироваться в секретарском «журнале убытия» он посчитал ниже своего достоинства.

* * *

– …Угощайся, амиго, – Толян подвинул к Габузову пивной бокал, ласкающий взгляд приятной запотелостью стекла. – С удовольствием составил бы тебе компанию, но перед большой вечерней прогулкой лучше не злоупотреблять.

– Благодарю. Но, насколько я помню, сегодня моя очередь проставляться.

– Зачем обижаешь дарагой, э? Мои джигиты тебе не бокал – бочку пива подогнать обещали.

– Это за что ж такая честь?

– Да за наколку по Швербергу.

– Что, есть результаты?

– Не то слово! Всего третий день слушаем, а по двум «глухарям» уже вполне конкретно продвинулись. Если такими темпами пойдет, глядишь, к ноябрьским и сдюжим. С гидрой-то преступности.

– Я не вполне понял твою давешнюю фразу. Насчет «Шверберг в курсе».

– Есть такое дело, – помрачнел Толян. – Сегодня утром наши перехватили звоночек. Коротенький, но при этом весьма содержательный. Ильей Моисеевичем буквально было сказано следующее: «С этим засранцем»… прошу пардона… «Габузовым надо что-то решать. Иначе могут возникнуть ненужные хлопоты. Которых у нас их и без того хватает». Ответ был еще более лаконичен: «Понял. Сделаем». В общем, даже не то плохо, что «в курсе». Но вот это – «сделаем» – меня немного напрягает.

– Абонента установили?

– Естественно.

– Я так понимаю, человек серьезный?

– Более чем. Рысев Евгений Владимирович. Погоняло, как не трудно догадаться, «Рысь». Дважды судим, причем оба раза – за тяжкие телесные. По оперативной информации, был причастен к громкому убийству бизнесмена Кульчицкого, имевшему место в мае 1997-го. Дело до сих пор не раскрыто.

– Под кем ходит?

– На данный момент – вроде как птица вольная. Раньше, входил в бригаду Сибиряка. На вот, полюбуйся, – Толян протянул Габузову фотографию. – Извини, подарить не могу – оригинал. В общем, если где-то в непосредственной близости заметишь эту рожу, сразу звони мне или моему заму – Андрюхе Кутепову. Запиши телефон… Извини, амиго, но пока это всё, что я могу для тебя сделать… Слушай, а может тебе рвануть когти и где-нить переждать весь этот шухер? Хотя бы недельку-другую? Куда-нибудь к тетке, в глушь, в Саратов?… Да вот хотя бы к родителям, в Нижний?

– Я подумаю.

– Мудро гутаришь, подумай.

– Так это все «новые всплывшие обстоятельства»? – мрачно поинтересовался Сергей, потягивая пиво. Озвученная приятелем информация, настроения ему не подняла.

– Почти. Есть и еще кой-какие крохи. Вчера был зафиксирован очень любопытный звоночек господина Шверберга во Францию, адресованный некоему Перельману.

– Что ж ты молчишь, свинья ты эдакая! – вскинулся Габузов. – Давай, показывай свои крохи!

– «Тише, девушка! женщину украшает скромность. К чему эти прыжки?», – усмехнувшись, процитировал Толян, и, порывшись в барсетке, протянул Сергею три смятые странички текста.

Габузов нетерпеливо прогрузился в чтение:

РАЗОСЛАТЬ: Экз. един.

Кириллин С.А. секретно

Линчевский Л.Э.

Ульченко В.А.

СВОДКА № 2 Рег.№ 04361

По объекту 86-М8709-04 за 17.06.2001

Количество листов: 3

*** 607 ***

Вх. номер телефона 8-58-33-1-984-19-85

(Шверберг (Ш) разговаривает с Перельманом «П»)

17:23:37 – 17:31:15

Ш – …Господин Перельман?

П – … О, Илья Моисеевич, ну наконец-то. Признаюсь, вы заставили всех нас немного понервничать. Ваш человек в Афинах звонит мне буквально каждые два часа. Он просит указаний, но я не могу отдать никакого распоряжения, не выслушав сначала ваших рекомендаций. Кстати, мой Патрик жалуется, что этот ваш протеже ведет себя слишком вызывающе.

Ш – В каком смысле «вызывающе»?

П – Не в меру агрессивен, а потому они уже дважды лишь чудом смогли избежать конфликта с полицией. Насколько мне известно, у вас, в России, таких людей принято называть «замороженными»?

Ш – Отмороженными… Хорошо, я поговорю с ним. Однако другого человека для вас у меня все равно нет. Видите ли, у нас в стране не так-то просто найти человека из уголовной среды, владеющего хотя бы азами английского… Ну да, к делу. Что, Головина по-прежнему гостит на вилле Тер-Петросяна?

П – Да. Нам удалось подкупить кухарку, и та рассказала, что русская мадам живет в доме на положении vip-персоны. Более того, на кухне судачат, что старик воспылал страстью к вашей соотечественнице.

Ш – Удалось что-либо узнать о цели ее приезда в Афины?

П – Увы. Как вы понимает, кухарка не входит в круг посвященных. Но при этом она божится, что никто из обслуги ранее никогда не видел и ничего не слышал ни о Головиной, ни о связях семьи Тер-Петросянов с Петербургом.

Ш – Между тем кой-какая связь все же имеется.

П – Неужели? Так рассказывайте же скорее, Илья Моисеевич, не томите.

Ш – Сначала я хотел бы поблагодарить вас за очень качественное досье. Признаться, был весьма удивлен, обнаружив, что за столь короткий срок можно было собрать столь подробную информацию. Причем практически на всех членов семьи. А семья у этого Самвела, надо признать, весьма немаленькая.

П – Весьма польщен. У нас действительно очень солидная контора.

Ш – Чего не могу сказать о своей. Толковых людей катастрофически не хватает. В итоге все, даже любую мелочь, приходится делать самому.

П – Мы обязательно учтем это при окончательных расчетах. Кстати, вы получили аванс? Мне говорили, что в России сейчас большие проблемы в части банковских проводок.

Ш – Благодарю, получил. А большие проблемы у нас, в России практически в любой части… Так вот. Изучив ваше досье, я поначалу решил сделать ставку на этого финна… Как его?

П – Эрки Кукконен.

Ш – Да, Эрки. Он курирует Северо-Западный регион, а часть поставок соков «Фюмэ» ведется транзитом через наш морской порт и далее в Скандинавию. Как мне сообщили, бизнес идет не слишком успешно. Отчасти – из-за проблем с обслуживающей стивидорской компанией.

П – Так. И что?

Ш – Если бы он оказал нам маленькую услугу по выселению гражданки Головиной из этого почтенного дома (а это, скорее всего, и в его интересах), то здесь, в Петербурге, я бы мог попытаться решить его проблему со стивидорами.

П – И каким образом?

Ш – Например, поменять ему обслуживающую компанию.

П – А разве он не может сделать это самостоятельно? Мне кажется, обслуживать такого солидного клиента почтет за честь любая фирма.

Ш – Нет, не сможет, поскольку этого нельзя сделать без разрешения «крыши».

П – А что есть «крыша»?

Ш – Бандиты. Рашен мафия.

П – О, Боже, какое варварство. Итак, вы считаете, что нам следует выходить на Эрки?

Ш – Нет, в последний момент я обнаружил более интересный вариант. Оказывается, один из родственников Самвел-аги, некий Савва Кристионес, себе, в середине 80-х учился в нашем городе в «холодильнике»

П – А что есть «холодильник»?

Ш – Ленинградский институт холодильной промышленности. Поскольку я давно приятельствую с проректором этого института, я немедленно подъехал к нему и тот, представьте себе, вспомнил этого студента. Наверное, потому что студенты из Греции для нашего города все-таки редкость. Не то что вьетнамцы и китайцы, которых здесь пруд пруди.

П – О да, у нас во Франции это тоже очень большая проблема.

Ш – Так вот, оказывается в юности Савва Кристионес был весьма любвеобильным молодым человеком и соблазнил немало юных студенточек. А на пятом курсе он вскружил голову одной девице, пообещав по окончании института увезти ее из дождливого Петербурга в солнечные Афины. Вот только диплом эта студентка защитить не успела, поскольку в день защиты находилась в родильной палате.

П – Дальше можете не продолжать. Савва Кристионес собрал свои вещи в охапку и первым самолетом улетел на родину, даже не взглянув на свою малютку. Кстати, кто у него родился? Мальчик или девочка?

Ш – Девочка. Очаровательное создание, которому недавно пошел уже тринадцатый годик. Я встретился с ее матерью и даже выпросил фотографию дочурки. Она как две капли воды похожа на своего греческого папашу.

П – Вы хотите шантажировать Савву Кристионеса, пригрозив ему судебным разбирательством и перспективами единовременной выплаты алиментов за тринадцать лет?

Ш – В том числе. Хотя я думаю, что куда больше его напугает перспектива объяснения со стариком Тер-Петросяном, который, судя по вашим описаниям, семейные ценности ставит выше ценностей материальных. Наверняка его хватит кондрашка, если он узнает, что у его зятя в России есть двенадцатилетняя дочь, которой он за всю свою жизнь не помог ни центом. И даже не приехал на ее крестины.

П – Блестяще. Кстати, Илья Моисеевич, а что есть «кондрашка»?

Ш – Что-то типа инфаркта.

П – О, это было бы совсем замечательно. Если бы со стариком случился сердечный приступ, мы могли связать его со стараниями госпожи Головиной. Представьте себе заголовки газет «Русская авантюристка замучила в постели почтенного главу клана Тер-Петросянов».

Ш – Да уж, такое может придти в голову только французу. Впрочем, мне кажется, что наш первоначальный вариант смотрится предпочтительней. Заурядное обвинение в краже фамильных ценностей, русская воровка, позорное выдворение из родового гнезда. Газетная шумиха в данном случае нам ни к чему. А далее все просто – могла же русская элементарно заблудиться в большом незнакомом городе?

П – Конечно.

Ш – Вот и заблудилась. Убежден, что в этой части наши с вами эмиссары наконец-то смогут реабилитироваться.

П – Ах, Илья Моисеевич, если бы в данный момент я был в шляпе, то непременно снял бы ее перед вами. Просто превосходный план. Как скоро вы сможете переслать мне фотографию дочери этого Кристионеса?

Ш – Прямо сейчас и отправлю.

П – Отлично. Тогда мы сразу же возьмемся за работу. Буду немедленно звонить в Афины вашему рейнджеру. Удачи вам и еще раз огромное спасибо.

Ш – И вам удачи. Но как говорят: из спасибо шубу не сошьешь.

П – Что это есть?

Ш – Рашен пословица. Юмор.

П – О, я очень люблю юмор. Еще раз всего доброго. До связи…

«Копий не снимать, аннотаций не составлять!»

* * *

«Копий не снимать, аннотаций не составлять», – перечёл последнюю строчку Габузов и невольно хмыкнул, так как в данный момент держал в руках самую что ни на есть копию секретного документа. Затем он бегло взглянул на шапку справки-сводки и недовольно поморщился:

– А вчера ты мне не мог об этом сказать? Уже почти сутки прошли.

– Ну, извини, амиго. Они ж на аглицком шпрехали, а у меня в отделе с лингвистами, сам понимаешь, полная засада. Без словаря – только на матерном. Так что пришлось напрягать стажерку из канцелярии. Так и та над тремя страничками текста всю ночь просидела… И чему их только в школах милиции учат?!

– Мог бы и мне позвонить. Я бы подскочил, сам перевел.

– Ну, извини. Как-то не сообразил, что ты у нас грамотный.

– Ты обратил внимание на фразу «ваш человек в Афинах звонит мне каждые два часа»? – тревожно поинтересовался Габузов.

– Естественно. Равно как на «буду звонить вашему рейнджеру».

– Думаешь, тот самый? Наш кипрский клиент?

– Уверен. Миссия Шверберга слишком деликатна и дорогостояща, чтобы раскидывать целую сеть своих агентов по всей Европе. Так что, думаю, это всё та же сладкая парочка – французский урка и, соответственно, его русский коллега.

– Но как они узнали, что Самсут Матосовна в Греции? – в отчаяньи взорвался Сергей. – Ведь даже люди Оболенского, и те, в ту ночь потеряли ее след!

– Ну, Серый, ты и вопросики задаешь. «А я почём знаю, что это написано?»… Здесь ведь вариантов, самых разных, что называется – до звезды… Да и вообще: лично меня, в данном случае, куда больше интересует персоналия этого шверберговского рейнджера. Помнишь, реакцию Ильи Моисеевича по поводу пяти исправительно-трудовых классов?

– «Благодари Бога, что не десять?» – вспомнил Габузов.

– Точно так. Короче, я попросил своих девочек посмотреть уголовные дела по тяжким преступлениям (пять полновесных папок – это тебе не кот начихал!), которые в последние годы сопровождал Шверберг. А работа сия, доложу тебе, хотя и бумажная, но не менее каторжная…

– Да давай ты, рожай скорее, старый политкаторжанин!..

– Ямщик, не гони! – осадил Габузова опер и, демонстративно закуривая, намеренно выждал небольшую «толяновскую» паузу. – Так вот: в не славном, но зато весьма лихом 1994 году Шверберг в суде защищал некоего Диму Богомола – достаточно молодого в ту пору человека. Тем не менее, этот молодой человек еще в своем родном Тольятти успел заработать себе биографию. А после того как он перекочевал к нам в Питер, биография эта вскоре потянула уже на полновесный десятерик, по столь редкой в наши дни статье «бандитизм». Однако стараниями Ильи Моисеевича «бандитство» в суде отпало: переквалифицировавшись сначала в «вымогательство», а затем и вовсе – в «самоуправство». Последнее, вкупе с неосторожно найденным при обыске оружием, в сумме и дало те самые 5. Которые вполне могли быть 10… Заинтересовавшись столь любопытным совпадением, я залез в систему «Экспресс-2» и выяснил, что господином Богомоловым приобретался авиабилет до станции Стокгольм-товарная… Шучу, просто Стокгольм…

– На какое число? – напрягся Габузов.

– 11 июня, первый утренний рейс… То бишь на паром «Стокгольм-Хельсинки», которым в тот вечер должна была отбыть госпожа Головина, теоретически, Богомол вполне себе успевал. Другое дело, что, не без помощи товарища Оболенского, на этот самый паром Головина в тот раз так и не села.

– Ч-черт! Надо срочно организовать запрос твоим знакомым киприотам-полицейским, – не на шутку запаниковал Габузов. – И чтоб обязательно с его фотографией!

– А смысл? Если эти парни уже в Греции, то с какой стати менты Кипра будут напрягаться по этой истории?

– Но надо же что-то делать?

– А хрен тут что сделаешь! Единственный вариант – заморачиваться через Интерпол. Но ты же понимаешь, пока все эти инстанции, все процедуры согласования пройдешь, уже и надобность отпадет. Или пан, или… Фотку, конечно, можно было им показать. Так, на всякий случай. Вот только у нас его карточка совсем старая. Та, где он еще вполне себе ничего, не квазимодный.

– В каком смысле?

– Мне знакомый уфсиновец рассказывал, что на зоне у Богомола какой-то конфликт с блатными приключился. То ли баланду не поделили, то ли еще что… Вот ему в морду черпаком кипятка и плеснули… Богомолу после этого случая блатные еще одну кличку добавили – «Танкист».

– А почему Танкист?

– Так у него на всю правую скулу след от ожога остался. Такой, знаешь, словно бы человек в танке горел…

Габузова словно подбросило изнутри. Сергей вдруг отчетливо представил себе мужчину со шрамом от ожога на лице и в фирменной спецовке «ЛГТС», мимо которого он поднимался в квартиру Самсут Головиной. Помнится, тогда он еще отчего-то предположил, что телефонист, скорее всего, из бывших сидельцев. «Сидел по малолетке?…».

– Э-э, амиго, ты что?

– А чего я? – напрягся Габузов.

– Да отраженье вдруг с лица изрядно взбледнувши.

– Слушай, Толян, а вот «ЛГТС» – она по-прежнему всеми городскими телефонами заведует, или как? – по-еврейски, вопросом на вопрос откликнулся Сергей.

– О, вспомнила бабка, як дiивкой була! Твою ЛГТС еще при Собчаке раздербанили на две компании – одна внутригородской связью занимается, другая – междугородкой. А ты это к чему? Неоплаченные квитанции сыскались?

– Вроде того, – неохотно слукавил Габузов.

Сейчас он уже почти не сомневался, что мельком виденный им «телефонист» и Дима Богомол, он же Танкист, суть одно лицо. И занималось это, обезображенное ожогом лицо, выражаясь высокопарным юриспруденческим штилем, «несанкционированным подключением к телефонной линии». Так вот откуда Шверберг и его люди узнали и о существовании Карины, и о его, Габузова, причастности ко всей этой истории! Они просто-напросто фиксировали входящие звонки, устанавливая таким образом круг знакомств и связей госпожи Головиной.

«Что же такое, граждане, в моей камере происходит?! 1 Прямо какой-то дешевый шпионский сериал: первый подслушивает второго, второй – первого, ну а третий – скопом всех… Но в одном Толян прав – при таких раскладах действительно лучше всего на время исчезнуть. Но, конечно, не к мифической чеховской тетке. И не к родителям в Нижний Новгород, где он, свинтус такой, не появлялся уже бог знает сколько лет…»

Скомкав остаток разговора, Сергей, сославшись на некие нетерпящие отлагательств адвокатские дела, раскланялся с приятелем, спешно покинул распивочную и быстрым шагом направился в сторону Кирочной. С недавних пор этот квартал, примыкающий к финскому консульству, облюбовали всевозможные туристические фирмочки и агентства, специализирующиеся на оформлении виз. «Еду! Хоть чучелом, хоть тушкой, но ехать надо!!!» – бормотал себе под нос Габузов. Поставив перед собой цель, которой нужно добиться во что бы то ни стало и обязательно сегодня, он прокладывал курс, лавируя между потоками людей и машин, лишь каким-то чудом не сталкиваясь с ними. В ответ и те, и другие злобно огрызались ему вослед.

* * *

В «Магазин горящих путевок» Сергей вошел твердой походкой человека, точно знающего, что ему нужно.

– Мне в Грецию! Срочно! Есть что-нибудь?

– Ну, вообще-то… – замялась крашеная блондинка с бейджиком «Ева». – Только срочно не получится. Визу оформлять не меньше недели. И еще – греки, с тех пор как в Шенген вошли, требуют справки о доходах и всякое такое. Список принести?

– Черт, как же тогда?!.. Стойте, вы что-то сказали про Шенген? А это, может быть, сойдет как-нибудь?

Сергей протянул девице свой загранпаспорт.

Охранная фирма, в которой недолго проработал Габузов перед тем, как податься в адвокатуру, в числе прочего занималась сопровождением грузов, идущих из Петербурга в Финляндию и обратно. С северным соседом у главы фирмы было, что называется, «все схвачено», и всем сотрудникам почти автоматически ставилась годичная финская мультивиза. Из фирмы Габузов давно уволился, в финку прокатился лишь единожды, а вот виза так и осталась в его паспорте, причем была действительна еще целых три месяца.

– Ну не знаю… – протянула белокурая Ева, возвращая Габузову паспорт. – Это если только лететь в Грецию через Хельсинки. У нас таких туров нет.

– И что, ничего нельзя сделать? – упавшим голосом спросил Сергей. – Совсем-совсем ничего?

Вид у него был настолько несчастен, что туристическая дева смилостивилась и подсказала решение:

– На автобусе доезжайте до Хельсинки, там садитесь на «евротакси»…

– До самых Афин на такси? – не понял Габузов.

– Не такси, а «евротакси». Это специальные авиарейсы из любой столицы Евросоюза в любую другую столицу. Жутко дешевые – двадцать или тридцать долларов. Только здесь таких билетов не купить, да и там надо бронировать за несколько месяцев.

– Так что же делать?

– А покупать прямо перед рейсом. Места всегда остаются, многие не приходят на регистрацию – планы изменились, то се. Для европейцев это ведь гроши, так что не жалко.

– Вот спасибо, дорогая… Ну что, давай билет на Хельсинки. На сегодня. У окошка.

– Это не ко мне. Касса через дорогу. А еще лучше – часикам к девяти вечера подъезжайте на площадь Восстания, к гостинице «Октябрьская». Оттуда автобусы и маршрутки народ до Хельсинки набирают, очень дешево получается.

– Спасибо за консультацию, милая. На вот, купи себе шоколадку.

Габузов широким жестом извлек из кошелька бумажку в пятьдесят рублей и вручил своей спасительнице – все равно эти крохи ничего не решали. Теперь перед Сергеем стояла новая задача – срочно перехватить где-то немного денег. Потому что ехать за границу с тремястами долларами в кармане (теми самыми, на которые он намеревался, да так и не собрался приобрести короткоствол), представлялось крайне неразумным. Но Габузов уже знал, у кого он попросит эти деньги. В конце концов – былой долг, он платежом красен. К тому же офис, в котором трудилась Каринка, располагался в каких-то десяти минутах ходьбы.

После некоторых раздумий Сергей все-таки решил не говорить, зачем ему на самом деле срочно понадобились деньги. Пусть Карина и дальше думает, что ее любимая подруга Сумка продолжает безмятежно кайфовать под греческим солнышком. Ведь одному Богу известно, что может выкинуть темпераментная армянка, если вдруг узнает, какую паутину-интригу сплел вокруг госпожи Головиной старый паук Шверберг. В общем, пришлось сочинять на ходу и врать, что сто пятьдесят долларов жизненно необходимы на срочный ремонт машины. Которой, на данный момент, уже и в природе-то не было…

Деньги Карина дала, срок отдачи уточнять не стала, только заметила с некоторой укоризной:

– Эх, Сережка, Сережка, и что ты держишься за эту свою рухлядь? Сдал бы ты ее лучше в утиль…

«Да я так и сделал!» – чуть было не ляпнул Габузов, но вовремя прикусил язык.

– …а сам летел бы на теплое море, к нашей Сумке под бочок, – игриво продолжила дразниться Карина. – Кофе будешь?

– Да нет. Побегу. Спасибо. Дела…

* * *

Обратно в контору Сергей возвратился лишь в пятом часу. Поначалу думал было и вовсе там не появляться, а просто информировать Михал Михалыча о срочном убытии в отпуск за свой счет – по телефону и задним числом. Но в служебном компьютере хранились файлы, которые обязательно требовалось «измельчить в щепу». Габузов не сомневался, что после его исчезновения люди Шверберга изыщут способ основательно порыться в скудных адвокатских закромах. Да и оригиналы записей прослушек не худо было перепрятать в более надежное место, нежели видавший виды казенный сейф. К тому же Сергей не исключал существования второго комплекта ключей, который вполне мог храниться у секретарши.

Кстати о секретарше: толкая массивную входную дверь, Габузов заранее скривился, понимая, что миновать всевидящего ока Ларисы ему едва ли удастся. Между тем времени на препинания со вздорной полюбовницей шефа катастрофически не было. Вот только… Представшая перед Габузовым картина была столь неожиданна и невероятна, что ноги сами потянули своего хозяина в сторону вечно распахнутой двери приемной. А все потому, что в данный момент в холле, на продавленном сотнями задниц посетителей и клиентов из разряда «далеко-не-vip» диванчике, вольготно раскинувшись, сидел никто иной, как господин Рысев Евгений Владимирович, собственной персоной. Внезапное явление Сергея заставило того с недовольным видом оторваться от коробочки электронного тетриса. И, едва лишь они встретились глазами, как Габузову сделалось ясно: эта Рысь явилась сюда по его душу.

От испуга в животе у адвоката неприятно похолодело, от поясницы к затылку побежали мурашки, а между лопаток мгновенно потек пот. Но уже в следующую секунду он подобрался, придал выражению лица эдакую офисную деловитость и, чуть убыстряя шаг, направился к Ларисе, громко интересуясь:

– Лариса Ивановна, меня никто не спрашивал?

– Еще как спрашивал! Михал Михалыч каждые полчаса справлялся: где вы и что вы? Я вам, между прочим, раз сто на трубку звонила…

– Виноват, батарея разрядилась, – развел руками Габузов. Он действительно забыл поставить с утра мобильник на зарядку. – Шеф у себя?

– Уехал на коллегию. Чернее тучи. Думаю, в этом месяце премия вам опять не светит.

– Да и черт с ней. Знаете, как говорил мой дед? «Не дал бог ста рублей, а пятьдесят – не деньги»… Скажите, Лариса, – Сергей слегка склонился над столом секретарши и заговорил тише, – а что это за тип сидит у нас в холле?

– Это к Илье Моисеевичу, клиент. Уже часа полтора дожидается. Кстати, Шверберг тоже несколько раз звонил, интересовался, вернулись ли вы. Наверное, хочет разобраться с вами по поводу этой чокнутой старухи с кошками. А вы тоже хороши! С виду серьезный человек, а ведете себя… Зачем вы наврали, что дело Блендеевой передано Швербергу? Я проверяла по базе, оно с апреля месяца лежит у вас.

– Я не наврал, я просто запамятовал, – Габузов выпрямился и перешел на исходную тональность, – Так во сколько, вы говорите, вернется Михал Михалыч?

– Обещал часам к семи.

– Превосходно. Если к семи, то я обязательно его дождусь. Как раз успею дописать отчет, которого он очень ждет. Так что, прошу вас, Лариса Ивановна, постарайтесь, чтобы все это время меня никто не тревожил.

Габузов развернулся на каблуках и, стараясь не смотреть в сторону Рысева, прошествовал в свой кабинет, тут же заперся изнутри и только теперь облегченно выдохнул. С этой минуты оставалось лишь надеяться, что Рысь клюнул на его скороспелую импровизацию, и значит у Сергея имеется, минимум, двухчасовая фора по времени.

* * *

На копирование информации, заметание файловых следов и мобилизационные сборы у Сергея ушло, в общей сложности, минут сорок. Теперь оставалось реализовать вторую часть плана под кодовым названием «Бегство мистера Мак-Кинли». Габузов обвел прощальным взглядом свой убогий кабинетишко, по старой русской традиции «присел на дорожку», тяжело вздохнул, поднялся и, щелкнув шпингалетом, из всех сил потянул фрамугу на себя. По причине полуподвального размещения, небольшое, вечно грязное окно в его адвокатской келье едва возвышалось на землей. Так что когда створка давно не открываемого окна нехотя распахнулась, в кабинет ворвался отнюдь не вожделенный свежий воздух, а удушливая смесь из пыли, тополиного пуха и выхлопных газов.