Текст книги "Сердце Агрессора (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Мою задницу тоже зовут Джо.., – сказал лис и разу спрятал левую половину челюсти.

– Твоя задница рискует превратиться в дюзу моего звездолета!

Лис спрятал все зубы, сделал умненькое честное лицо и приготовился слушать. Ему понравилось слово "дюза". Я молчал. Я знал, его любопытство не даст мне так и уйти, не сказав ни слова. Я не ошибся:

– Мистер хочет что-то предложить мне? Вы пришли по адресу!

– Ты знаешь курс кредитов Земли?

– Что-то около 1:100000?

– Я продам тебе их по курсу 1:90000.

– Но кредиты Земли у нас не в ходу.

– Зато они в ходу в половине Галактики!

– О'Кей, мистер. 1 к 50000 и я беру десять кредитов.

– А если...

– А если я позову стражу и они спросят откуда у Вас эти деньги?

– Хорошо, конвиктский лис, – обидно конечно было дарить ему пять кредиток, но за каждый полет Республика платит мне сто тысяч да ДНК еще пятьдесят. Поэтому стоимость проезда от Хьюстона до Москвы на страторельсе мог лису и подарить. Я достал деньги и отсчитал ему десять кредиток, но вместо того чтоб отдать мне причитающиеся мне конвиктские деньги, он заорал:

– Стража, стража! Он украл мой бумажник!

Меня подвел мой кошелек. Пока я занимался своими деньгами лис придумывал, как заполучить их все и бесплатно.

Стражники любили ловить мелких воришек. Я уже видел, что случалось с теми кто им попадался и не колебался ни секунды. Я всегда хорошо бегал.

В Шекхаусе убегать было и легко и трудно. Легко потому, что бегали так часто, что прохожие уже и не замечали бегущих.

Но на планете всего два раза в сутки такая погода. Не жарко и еще не холодно, не особо сильный ветер, дожди или снега не развезли пыль на дорогах в море грязи, солнце не слепит глаза и за шиворот не капает. Кому же захочется сидеть в наспех построенных блочных стандартных коробках, когда на улице такая благодать. Автомобили ползали тихо-тихо, отчаянно сигналя и слыша в ответ такие ругательства от которых половина населения Земли попадала бы в обморок.

Так вот, я бежал, а они меня не замечали. Их было так много и незамечали они меня так часто, что я даже придумал новое ругательство.

А потом и нечто позволившее мне убегать не убегая. Я устал и присел у стены какого-то дома рядом с нищими, решив понадеяться на свою способность к внушению. Только она и не понадобилась. Стражники, пыхтя и матерясь, пробежали мимо.

Подождав еще пару минут, я встал и пошел в обратную сторону. Но "пошел" это слишком бравое слово для тех телодвижений, которые пытался совершить. Я снова пробивался сквозь толпу, ругался, ругали меня...

Я полз, еле передвигая ноги, когда вдруг почувствовал необычайную легкость в ногах. Словно второе дыхание открылось. Можно не говорить, как я обрадовался, но до меня тут же дошло, что я вовсе не чувствую ног! Минутой позже выяснилось, что руки и туловище постигла та же участь, но я и не думал впадать в панику. Мне это даже понравилось. Представьте себе – один мозг и больше ничего плывет над сумасшедшей толпой, наблюдает, смеется про себя и не испытывает никаких трудностей. Тело где-то там болтается внизу. Его ругают, пихают, а я, мой разум, плыву над этим. И никакой усталости, никакого голода.

Жаль, я не долго находился в этой блаженной раздвоенности. Мое тело, там внизу, так пиханула толстенная торговка какими-то съедобными растениями отвратительнейшего вида, что я свалился на асфальт. Пришлось немедленно вернуться в обычное состояние.

– Этож надо, какой хлюпик, – вопила торговка быстро собирающейся толпе. Я его слегка задела, а он и упал, как член каторжанина после десяти ночей гор...

Народ смеялся. Я вдруг покраснел и попробовал скрыться в толпе, но люди меня не пускали, шоу им нравилось и круг переползал следом за мной.

– Заткнись, облако в трусах, – буркнул я в ответ, чем вызвал восторженный рев толпы.

И не успел я подумать, что стоило бы выучиться на клоуна, а не на пилота звездолета, как в круг выскочила пышущая гневом Мичи.

– Ну ты, дочь дохлого крокодила! Закрой свою пасть, а то пахнет как у шлюхи для горков! – немедленно атаковала девушка.

Толпа реагировала, теперь люди были на стороне Мичи, а это половина победы. Девушка сразу добила соперницу:

– Конечно упал! Так тебя легче перепрыгнуть чем обойти! Ты похожа на беременный трактором бульдозер...

– Нет! Экскаватор или автопогрузчик! – выкрикнули из толпы.

Мичи победила. Торговка это тоже поняла и подняла такой вой, посыпала таким потоком грязных слов, что проходящий мимо патруль решил поинтересоваться причиной. Толпа мгновенно растаяла, круг исчез и торговка осталась нос к носу со стражниками. Особо не сомневаясь, они ее арестовали. В это время мы уже бежали с Мичи к ближайшему ресторану.

– Тебя легко было искать, – заявила довольная победой Мичи, наблюдая за тем, как я уплетаю пищу. – Ты везде за собой оставляешь след, как катер на озере...

Потом мы медленно шли по закоулкам Фудстар-тауна – центрального района города. Людей здесь было относительно немного и мы могли спокойно поговорить:

– Ты узнала что-либо о Рендолле?

– Нет, а ты?

– Нет, я уже часов шесть брожу по городу...

– Понятно. Это просто чудо, что тебя не поймали. В городе удвоили патрули, среди воров ходят слухи, что с началом дождей будет облава. Если это будет Большой Шмон, в городе смогут спрятаться только горки...

– Почему?

– Долго рассказывать... Так вот! Ночью в городе будет объявлено чрезвычайное положение. В комендатуре ужасно кого-то боятся! У них кто-то ушел из тюрьмы и убил Трехпалого Сэма – короля горков и мафии на этой части города. Это не ты?

– Нет. Я еще не видел ни одного горка.

– Успеешь. Я бы на твоем месте и не спешила... Значит не ты? Жаль, знала бы кого благодарить...

– Ты думаешь Рендолл в городе?

– Вряд ли. Сэма могли убить и конкуренты из правобережной мафии или полиция... Хуже всего, что под шум возьмут и тебя.

– Предлагаешь покинуть город?

– Скоро дожди, мы не успеем далеко уйти. Если только угнать вездеход!

– Прийдется. Пошли искать?

– А куда поедем?

– На звездолет.

– Ты долго думал?

– Не дерзи.

– Там стражи больше чем на складах ДНК.

– Ладно, давай сначала выберемся из города.

– О'Кей, Джо.

Вездеход ждал нас у ворот города. Ключи Мичи искусно имитировала, разрезав провода, мотор взревел и мы поехали. Мы были сыты, свободны и за нами не гнались.

– Как ты смотришь на то, чтоб нанести визит фермерам? – спросил я Мичи, когда впереди показался мост через вытекающую из города реку Импорту.

– Хорошо. Фермеры так фермеры.

Немного не доезжая моста стоял пост стражи, а сразу за патрульными, впереди, начиналось огромное поле посадочной площадки.

– Смотри на них так, словно они должны тебе деньги. А я буду говорить. проинструктировала меня Мичи и поправила прическу. Мы подъехали к посту.

– Выйдите из машины, – сказал раскосый офицер, едва мы остановились. Я сделал надменную рожу и вышел. Рядовые стражники бегло осмотрели вездеход.

– Вы горожане? – поинтересовался офицер.

– Нет, – удовлетворила его любопытство Мичи. – Мы из Ореховой долины. Хотели поехать через Фест-таун, но там столько людей..

Офицер кивнул.

– Документов у вас конечно нет?!

– Конечно нет, офицер! Где это видано, чтоб на дорогах честных людей проверяли!

Офицер кивнул снова. Он очень любил кивать.

– Можете ехать.

Мичи села, я тоже открыл дверцу и уже начал садиться, но в этот момент вдруг услышал:

– Лейтенант! Лейтенант Чеймер!

Я вздрогнул всем телом, но быстро взял себя в руки и, как мне казалось, спокойно уселся в машину. Лицо Мичи было белее моего парадного мундира.

– Дави на газ, Джо! Дави! – прошипела она.

Впереди стояли люди и трассу перегораживало бревно шлагбаума. В полной тишине, мне показалось, что даже насекомые в траве затихли, звучали шаги офицера. Он подошел к машине, нагнулся и сказал:

Энтони Ранги

Стоны Пахана разрывали душу.

– У-у-у, в малолетстве тебя, сукиного сына, утопить надо было,– вопил старик, растирая и без того красные глаза.

Слезы текли по морщинистым щекам и пропадали в седой щетине.

Постепенно Пахан успокаивался.

– Прости нас, старик. Мы не знали, что он твой сын, – Берт подошел к старику и положил ему руку на плечо. Странно она смотрелась на побелевшей от множества стирок рубашке с остатками клеток под мышками.

– Лучше бы вы его пристрелили, как суку, еще в городе..,– воскликнул старик и снова из его глаз брызнули слезы. На этот раз не на долго.

– Отец.., – подал голос привезенный нами бандит.

– Что ты делал в городе? Мутантам задницы облизывал ?! Убивал для них? Грабил людей для горков? Скажи правду или ты мне больше не сын!

Как плачут старики я видел и раньше, но чтобы потоки слез брызгали из глаз здоровенных бугаев, такое я видел впервые. Александр – сплошная гора мышц не уступающих рендолловским, подошел на коленях к сидящему у стола отцу и рыдал, уперевшись головой тому в колени.

– Убей меня, – донеслось до нас с негром сквозь рыдание.

На это тяжело было смотреть и Берт не выдержал. Проговорив, что-то вроде:

– Пойду посмотрю, как оно там.., – он ушел на балкон.

– Ну как же я тебя убью...ты ж сынок мой...

Я решил немедленно присоединиться к Берту.

Вечер тек, как ручей и поток его быстро усиливался. Туча, уже висевшая над Шекхаусом, была вестником того океана, куда впадал ветер. Огромное море ночи притягивало к себе волны ветра, а он, чувствуя что немного осталось, спешил. Вот еще минута относительной тишины и вечер ветром захлопал в ладоши-листья, поднял столбы пыли на просторах Дикой степи – Родины баггменов. Вечер протянул свои ладони к туче и навстречу метнулись языки насыщенного льдом ветра. Языки тучи перевернули автомобили у бара в Сибири поселке фермеров и вырвали пару сотен деревьев в лесу-под-обрывом. Но это были только первые язычки ночи. Когда упали первые капли дождя, сотни тысяч замков щелкнуло в дверях, сотни тысяч стекол звякнуло в торопливо закрываемых окнах и может быть с сотню каких-нибудь бедолаг склонились над кострами, придумывая себе богов-спасителей и молитвы для них. Хорошо если им повезло и их вовремя впустили под крыши ибо приближалась ночь, а с ней на этой сумасшедшей планете не шутят.

Джозеф Чеймер

– Вы можете заглянуть мне в мозг? Сделайте это. Там лежит вам послание от Рендолла! Вы, госпожа Мичи, должны узнать меня. Мы знакомы.

По телу гулял страх. Кому не знаком этот зверь представьте себе, что по вашей спине ползет что-то такое холодное и влажное. Ползет, а вы не знаете ЧТО ЭТО ТАКОЕ! Это признак страха. Даже если у вас действительно что-то ползает по спине. Не верите? Тогда ПРИХЛОПНИТЕ ЭТО ЧТО-ТО НЕИЗВЕСТНОЕ ЛАДОШКОЙ!

– Хокки? – неуверенно проговорила Мичи.

– Да, мисс Мичи, это я. Учитель хотел, чтоб я стал стражником и помогал его друзьям. Теперь, когда Энтони Ранги мертв, я тоже мог покинуть стражу, но мне еще нужно позаботиться о вас. Учителю будет немного легче на его Пути...

– Познакомься, Джо. Это Хоккимацу – самый лучший воин Хоккайдо!

– После Учителя! После него, мисс Мичи. Самый лучший воин во Вселенной это Инки Рендолл!

– Ладно, ладно. Рендолл просто не любит быть побежденным!

– Я тоже не люблю, – улыбнувшись, я тоже вставил слово.

– Он настолько не любит, что еще не разу не проигрывал, – уверенно сказала Мичи.

– Смотря с какой стороны посмотреть..., – мое хорошее настроение приказало долго жить. Полезли всякие нехорошие мысли обо мне и Мичи, Мичи и Рендолле. И тогда я, доказав себе, что это не настолько плохой поступок, как кажется на первый взгляд и что Рендолл же широко пользуется своими способностями, заглянул в головы друзей.

У Мичи в голове стояла стена. Хорошая такая, каменная, увитая диким плющом. Я решил, что это ее упрямство так у меня ассоциируется и успокоился. Хокки, как оказалось, представлял собой сломанный видиопроектор.

В его голове через равные промежутки времени прокручивался один и тот же эпизод. Очень медленно Рендолл прыгает вправо, словно подвешенный на канатах, проплывает влево и вдруг исчезает. Вместо Рендолла возникает его призрачный контур. Рендолл смотрит на свои сложенные у живота руки. Поза его смиренна и спокойна, но он не стоит на полу, он медленно опускается словно его опускают на тросах. Инопланетянин поднимает руки, раскрывает ладони и из кулаков вылетают красные драконы. Долю мгновения они осматриваются, а потом стремительно летят к Хокки и целуют его. Хокки закрывает глаза от невероятного блаженства разлившегося по телу, а когда открывает, оказывается, что он поверженный лежит на деревянном полу, а Рендолл празднует победу. Инки обманул Хокки? Нет! Что же это?

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила Мичи и перегнувшись через мои колени, нажала кнопку. Поднявшиеся стекла закрыли нас от внезапно начавшегося дождя. – Ты сидел минут пять не шелохнувшись. Ты не заболел?

– Я просто уснул с открытыми глазами. Даже сон приснился. Это наверное от усталости.., – я хотел все обратить в шутку. Мичи конечно не могла почувствовать, но мне все равно было очень стыдно, что я влез в их самое сокровенное.

– Что же тебе снилось, пилот?

– Рендолл выпускающий драконов из ладоней, – неожиданно для самого себя брякнул я. Мичи хмыкнула, а Хокки нахмурился и, немного помолчав, сказал:

– Мне очень жаль себя, мисс Мичи. Потому что Джо Чеймер тоже более сильный воин чем я. Хорошо, что он друг Учителя, а иначе мне пришлось бы сражаться с ним и умереть...

– Оставь эти грустные мысли, Хокки! Вовсе не обязательно быть воином, чтоб быть хорошим человеком, – Мичи не любила когда люди заводили речь о смерти. – Лучше расскажи, что тебе известно о Рендолле.

– Наверное тоже что и вам. Его увезли с собой баггмены, но у переправы он ушел. Дальше его следы ведут снова к Багги-тауну.

– Патрули уже на границе? – Мичи словно планировала крупную военную операцию.

– Да. Как только степи замерзнут, шофера выезжают в экспедиции. Шекхаусу опять нехватает рабов в шахтах, патрулям прийдется ловить людей на границах.

Я не мог поверить своим ушам. Не в чем не повинные люди, никакие не преступники, попадали на каторгу...

– Кто?.. Кто приказал делать это? – я вдруг начал задыхаться.

– Что это? Ловить людей на границах? Так делают каждый вечер. Земля требует все больше и больше руды, а посылает рабочих все меньше и меньше... Кстати, если мы не тронемся с места сию же минуту, мы рискуем проторчать здесь всю ночь! – Мичи нисколько не трогало такое положение дел на их сумасшедшей планете. Они все просто привыкли к риску попасть на каторгу просто потому, что прогуливаешься на границе обитаемой зоны.

– Поехали обратно в город, – скомандовал Хокки. – Как только кончится дождь начнется Большой Шмон и не только в столице. Лучше всего вам укрыться в моей квартире.

Мы все таки черезмерно задержались на дорожном посту, дорога уже успела превратиться в бурое болото.

Ларри

Хорошо было только одно, можно было не бояться упасть. Все равно даже самую густую почвенную грязь ливень смывал с тела или одежды в течении секунды. Глина налипшая на обувь смывалась в течении следующего же шага. Становилось холоднее и если бы мы вышли из города баггменов только сейчас, уже бы наверняка замерзли. Однако непрерывное сопротивление хищным засосам превратившейся в мелкое пока болото земли, так разогрело меня, что было даже приятно ощущать прикосновение прохладных капель. Вот только было бы их поменьше. Который уже час шел дождь, становилось все мрачнее, ветер тоже порядочно усилился. Струи дождя наклонились и, шлепая по грязи, оставляли на миг маленькую траншейку-вмятинку. Но миг быстро кончался и траншейка терялась в густой сети похожих на нее, как две капли рожденные одной тучей.

По грубым подсчетам Рендолла мы прошли уже километров шестьдесят. Выйдя из города, некоторое время шли вдоль реки Вельд, то поднимаясь то спускаясь с песчаных и глинистых холмов. Но, заметив что нам все больше приходиться обходить скопившиеся в оврагах лужи, нам пришлось свернуть на северо-восток. И нам крупно повезло, что мы вовремя сделали это. Вода в реке прибывала прямо на глазах и уже очень скоро крупные лужи объединились, выплеснувшись из речной поймы. Рендолл молча подхватил меня и посадил на плечо. Под таким дождем особо не поболтаешь, конечно, но к этому бугаю это не относится, а он молчал, как живой труп...

На плече я долго не просидела, замерзла. Но пробежав пару километров за очень быстро бегущим Рендоллом, предпочла попроситься обратно. В конце концов и железный человек сбавил темп. К тому времени мы были уже в пути часов восемнадцать.

Мы как раз вышли на какую-то горку, когда Рендолл заговорил. Стало уже и вовсе нестерпимо холодно. Ветер пронизывал сырую одежду насквозь, дождь утратил свою сокрушающую силу и превратился в мчащуюся из темной бездны запада мельчайшую водяную пыль. Как раз сейчас-то и не нужно было останавливаться, зубы во рту сразу так невзлюбили друг друга, что разделившись на две челюсти стали драться и еще я вдруг сильно захотела уединиться на пару минуток по своим делам. На ходу у меня такого желания не возникало, спрятаться в той проклятой степи было негде и поэтому я немного обиделась на стоящего, как столб у дороги, Рендолла, что ему и сказала:

– Эй ты, ублюдок! Долго ты будешь пялиться на красоты этого гадского места?

У меня получилось не очень внятно, зато достаточно зло. Это мне не понравилось и я решила исправиться:

– Рендолл, миленький, или мы уже пойдем или... мне будет очень стыдно.

– Ты могла бы справить свои физиологические потребности пока я смотрел в сторону города! – он наконец отозвался, но множество слов в его ответе я вообще тогда не поняла, хотя они и походили на нормальный человеческий язык, а не на тарабарщину сталепланетянскую.

– Что ты сказал?

– Ты можешь отойти, я смотреть не буду.

– Плесень, – пробормотала я и поспешила использовать данную мне мужчиной возможность.

Надо сказать, что я так и не поняла до сих пор, что же больше заставляло трястись мои пальцы когда я расстегивала пуговицы на одежде – холод или страх и стыд что Инки увидит, как я это делаю. Но, к счастью все кончилось благополучно.

– Нужно сворачивать к лесу, – сказал Рендолл как ни в чем не бывало, когда я сделав дело, подошла к нему. – Там меньше грязи и слабее ветер.

– Пошли, – воскликнула я, очень уж хотела побыстрее добраться до леса и очень уж замерзла стоя там на продуваемой всеми ветрами вершине лысого холма.

– Что то мне не внушает доверия это ровное поле от горы до леса...пробормотал Рендолл, но все же шагнул вниз.

Я за ним. Мы все время ускоряли шаг, потом перешли на бег и на луг выскочили уже сломя голову. Если бы это простое поле, мы бы еще долго бежали бы по инерции, но оно ведь было совсем не простое. Каждая песчинка впитала в себя воду, каждый корешок всосал влаги столько сколько смог, каждая молекула глины облепилась молекулами воды. Это было не поле, это была покрытая подмерзшей корочкой земли и льда ловушка. Болото ловушка. Болото живущее только утром и вечером, болото питающееся наглыми людьми и зверями решившими перебежать его затаившуюся злобой коварную плоскость. Оно ждало нас, оно с улыбкой смотрело как решаемся мы там на недосягаемой для него высоте и как бежим мы к нему, в его похотливые холодные обьятия.

Под Рендоллом первым проломилась скрывающая болото тонкая корка. Почва вдруг прогнулась под его весом и, лопнув на многие десятки осколков скрепленных корнями растений, ушла под дышащую могильным холодом жидкую грязь. Я не успела моргнуть пару раз, как Рендолл уже плескался по пояс в грязевой луже.

Моргнуть я не успела, но вот остановиться шагах в пяти от Рендолла успела, и это задержало реакцию болота на минуту. Ровно минуту я смотрела на отчаянно барахтающегося в грязной полынье инопланетянина, а потом присоединилась к нему. Хотя была гораздо ниже ростом Рендолла, я тоже провалилась по пояс...

Словно безумная, билась в вязкой грязи, как в сетях. Я кричала, когда у меня вспыхивала надежда, и молилась, когда вспоминала о богах. Но настало время и я смирилась.

Я уже не чувствовала ног о чем и сообщила притихшему Рэндоллу:

– Интересно, болото что, отпустило мне ноги? Я их совсем не чувствую.

Немедленно мелькнула тревожная мысль Рендолла:

– Двигайся! Не давай болоту откусить твои ноги... Я думаю, что когда болото замерзнет мы сможем выбраться, только нельзя давать грязи вокруг нас замерзнуть.

Надежда приоткрыла дверцу в мою душу. Я затопала ногами, в результате погрузилась еще на пару сантиметров, зато более-менее вернула ощущение жизни своим ногам.

– Как ты думаешь, сколько еще эта вонючая лужа будет замерзать? – мне хотелось чтоб Рэндолл как то утешил меня, а он:

– Ты более долгое время жила на Конвикте, тебе лучше знать.

Я немного обиделась и еще пару часов мы топтались в этом дерьме молча.

Было и так страшно холодно, а тут еще ветер, было умерший вместе с дождем, поднялся снова. Его принесли с собой маленькие сухие крупинки снега. Я медленно развернулась спиной к ветру и присела: все же грязь была немного теплее воздуха.

– Двигайся, Ларри, двигайся!

Мне было хорошо и спокойно. Я видела утренние ручьи, деревья выпускали гроздья листьев и с них стекали кисло-сладкие капли сока...

Иногда я разрывала слипающиеся на холоде ресницы. В эти редкие моменты понимая кто я и где я, заставляла свои члены двигаться. Но через минуту вновь чувствовала себя птичкой перелетающей с ветки на ветку в бешено живущем утреннем лесу. Я летела. Стебли вытягивались у меня на глазах и из сотен нор выползали сотни сонных зверей. А я летела над ними и пела им о своем счастье и об утре. Впереди была пропасть, я знала это и ждала этого. Я знала восторг высокого полета. И вот ступенька обрыва обрывалась – я летела высоко над лежащей внизу долиной...

Я так и отпустила бы свою жизнь в полет над утренними долинами, но Рендолл ведь не знал, что я чувствовала себя маленькой летящей птичкой. Он-то думал, что я просто медленно умирала в грязном болоте, поэтому, как только вода немного схватилась морозом, выполз на более твердый участок почвы и вытянул меня за шиворот туда же. Я оказалась на твердой земле, но не могла даже пошевелить пальцем. Болото все еще держало меня в плену. Грязь налипшая на одежду и на тело сразу замерзла и замуровала меня. Быть может, это спасло мне жизнь. Из-за грязевой корки я почти не чувствовала холода. Я подняла полные слез глаза и увидела стоящего, шатающегося от усталости Рендолла.

– Ну вот мы и на свободе. Теперь остается только дойти до леса и перекусить, – он старался говорить веселей, но я видела с каким усилием он вообще говорил.

Еще не совсем оправившись после тяжелого ранения, он много сил истратил на длительный переход, а потом еще, не минуты не останавливаясь, топтался в болоте. Не говоря уж того, что он выполз и вытащил меня!

– Ну ладно, отдохнула, теперь вперед,

Рендолл нагнулся, поднял меня на руки и, тяжело ступая, поплелся к лесу. Я чувствовала, как дрожат его мышцы, видела как пригибает его к земле моя тяжесть и ледяной ветер. Я боялась, что он запнется и упадет. Боялась не за себя. Я была уверенна, что упади он и его уже не поднимет с земли никакая сила.

Я оказалась права, но только частично. Он действительно не выдержал и споткнулся. Я довольно удачно приземлилась у промерзшего ствола дерева и мой кокон растрескался, я смогла освободить руки и ноги. Но после этого героического усилия все остатки моих сил полностью исчерпались.

Рендолл, валяясь в полном изнеможении, следил за превращениями моего кокона и, когда грязь стала похожа на чешую он нашел в себе силы пошевелиться. Десятком минут позже он даже встал и собрал сухих веток на костер.

Ветки с готовностью вспыхнули от ласк теплового ножа Инки и я подумала, что неплохо было бы подвинуться ближе к теплу. И еще подумала, что здорово бы скинуть с себя одежду и поваляться в теплой луже. Эта мысль придала мне сил.

Рендолл попробовал подтянуть меня к огню, но не смог, упал сам и ему пришлось отдыхать некоторое время. Пока Инки валялся, хрипло и тяжело дыша, пламя жадно пожирало дрова и я ужасно боялась что костер погаснет.

Однако Рендолл оказался сильнее огня, он быстрее собрался с силами чем костер поглотил остатки дров. Инки собрал побольше сушняка, но все сразу бросать не стал, просто сложил рядом.

Рендолл сел поближе к пламени, вытянул ноги и закрыл глаза. И я услышала в своей голове:

– Прощай, Ларри. Надеюсь это поможет тебе выжить пока баггмены не найдут тебя, – он говорил это очень тихо, словно извинялся.

Он решил отдать мне свои силы и я, поняв это, заплакала, словно этим смогла бы остановить его. Он всегда делал только то, что хотел...

Сначала проснулись мои ноги и я сразу почувствовала, как они замерзли. Момента, когда оживут руки, пришлось ждать, чтоб подтянуть к теплу свое полумертвое, оживающее медленнее других частей тела, туловище.

Сердце мое разрывалось. Я была рада, что смерть стоявшая уже надо мной отступила, но ведь она отступила в сторону Рендолла. Он отдал свои силы и занял мое место на ложе смерти... Я могла двигать руками и ногами, я могла поддерживать огонь, но вернуть Рэндоллу его силы я не могла.

Я плакала навзрыд, уткнувшись в грудь Рэндоллу, и оторвать меня от тяжело дышащего инопланетянина могли только три вещи: моя смерть, смерть огня в костре и рев мотора. Я умереть не могла, ведь Рендолл еще жив и пока жива я был шанс спасти его, дров было много и огонь пока не отказывался пожирать конвиктские дрова. Но, несмотря на это, я все же подняла распухшее от слез лицо. Потому что вдоль леса ехал багги!

Кинг

До чего же машинное масло противное на вкус!

Вот недоноски! Они обо мне еще услышат!

А что я могу сделать?

Спайк Макфлай

Голова работала чисто, как новенький мотор, а вот ноги словно вообще мне не принадлежали. Что хотели, то и делали ! Язык тоже вдруг сменил свойства. Стал гораздо толще и перестал изгибаться с присущей ему легкостью.

– Э! Да ты пьян, приятель, – услышал я чей-то, неузнаваемый в гуле алкогольных разговоров, голос.

– Да брось, – немедленно отозвался я.

Мне не хотелось, чтоб все замечали насколько я пьян, хозяин вечеринки всегда должен быть трезвее гостей. К сожалению это редко удается. Короче, когда я открыл глаза, нашел себя валяющимся в гараже на куче тряпья. Гараж ночью работал у меня холодильником, так что только будучи достаточно пьяным можно было заснуть в таких условиях.

Страшно болела голова. Во рту словно поселилось какое-то нечистоплотное животное. Шевелится было противно – сразу подкатывала тошнота и по спине сбегали капельки холодного пота, но жажда плевала на эти обстоятельства. Пришлось вставать и тащить свое тело к бочке с водой. Слова "плохое" или "ужасное" плохо подходили для описания моего настроение.

Я с великим трудом заволок себя по трем ступенькам ведущим из гаража в дом и, открыв дверь, еще раз убедился, что моему настроению несчего быть хорошим. Капитаны, казалось, совсем забыли, что они в помещении, а не на природе. В углу виднелись свежая лужа блевотины и капитан – ее создатель. Но он не был оригинален...

Приятной неожиданностью было открытие того, что некоторые капитаны или уже проснулись или еще не ложились. В общем держались на ногах. Среди них оказался и колдун, что несколько испортило приятную неожиданность. Он сидел в середине небольшой группы стойких и вещал с плохо скрываемой злостью:

– ...Разве наши отцы так обращались со своими домкрами? Разве были они вроде самих хозяев? Разве бежали от баггменов рабы так просто? Разве может баггмен от которого бегут домкры быть капитаном?...

– Эй, Кинг. Чего это ты там несешь?

– А, проснулся, капитан Макфлай, – капитаны были явно на стороне колдуна и он набрался смелости.

– Пока ты спал, твой домкр обокрала тебя и ушла...

Мне так хотелось размазать его поганые губы о стену, но я только крепче сжал кулаки и зубы.

– Она ушла вместе с твоим домкром? – сквозь зубы спросил я. – И вообще, мои домкры, это мое дело! Если Ларри нет в городе, еще не значит, что она убежала..., – а вот это я зря сказал. Капитаны не были уже настолько пьяны, чтоб молча проглотить такую подставку.

– Еще скажи, Спайк, что твоя Ларри хорошая девушка и тебе не хочется чтоб она была рабыней? – услышал я.

– Да, – сказал Кинг.

– Да, – сказал я.

И мне ответили противным хохотом.

– Даже если она и убежала, то она не одна! Где твой домкр, Кинг? Или ты скажешь, что мой домкр увел твоего? Вы все видели бугая, которого взял себе Кинг?

Глаза колдуна наливались кровью. Я отбил нападение и не мог себе отказать в удовольствии добить эту падлу:

– Что Кинг? Продай мне своего раба, а то я собираюсь сейчас поехать за своим. Или, когда я их найду, мне прийдется пристрелить твоего здоровяка потому что мой багги не автобус для всяких там чужих ублюдочных домкров!.. Я дам тебе за него... старую покрышку!

– Хорошо, – воскликнул Кинг после минуты давящей на уши тишины. – Я продам тебе своего домкра! Я возьму за него... стрелку твоего компаса!

Смерть! Именно это промелькнуло у всех в головах. Колдун обрекает меня на смерть. Кто же на ночь глядя сунется в Дикую степь без компаса? Но мне уже поздно было поворачивать:

– Клянусь твоими богами, Кинг. Твоими богами если они есть, черт бы их побрал! Я найду рабов и вернусь! Живой или мертвый я вернусь к тебе! Так что молись, чтоб я не вернулся. И лучше они были боги-то твои! Молись громче, чтоб они слышали там на небе-то. Если они есть! Если они есть!

Я молча вырвал стрелку и вложил ее в ладонь Кинга. Молча собрал продукты и горючее в машину, молча проверил ружья и патроны. На треск мотора из недр дома выползли полупьяные, но быстро трезвеющие капитаны. Они вышли проводить меня.

– Если ты не вернешься к рассвету, мы выберем нового капитана! – сказал капитан Грозный.

– Ты не хочешь попросить стрелку обратно? Если ты встанешь на колени, я отдам ее тебе, – воспрял духом Кинг.

– Да пошел ты...,– не выдержал я и отпустил педаль сцепления.

Колеса бешено закрутились и, словно атакующий стер– бич приозерных камышовых зарослей, багги рванулся вперед.

На грязи еще отпечатывался рисунок протектора, ночь не вступила в свои права, но дождь уже повзрослел и готовился вот вот стать снегом.

Спайк Макфлай

Или ледяной ветер и скорость или мороз и томительное ожидание. Если выбирать между ожиданием и погоней, я пожалуй выбрал бы погоню.

Руки мерзли. Приходилось управлять машиной одной рукой, грея вторую за пазухой. Не особенно-то разгонишься по коварной ночной степи, управляя капризной машиной, но не зря же я всегда считался одним из лучших пилотов Багги-тауна.

Холодные пальцы ветра залазят в почти не защищенный салон и дальше, уже по привычке, лезут под одежду. Быстрее всего замерзают нос, руки и ноги, ветер это знает и лезет к ним в первую очередь.