Текст книги "Сердце Агрессора (СИ)"

Автор книги: Андрей Дай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Мой домкр – Ларри Рендолл походила на человека на столько, на сколько на него может быть похожа куча тряпок. Хотя довольно редко у кучи тряпок заводятся глаза и побелевшие от прикосновений мороза щеки. Вот у меня за спиной, например, лежала одна такая, с глазами...

Это походило на чудо. Маленькая девочка прошла за тридцать часов сто десять километров, попала в грязевую ловушку, из которой смогли выбраться пока только трое знакомых мне людей. Один был здоров, как сто багги и ему помогали еще пятеро. Другой был Рендолл – тоже достаточно сильный человек, а третьим Ларри. Чудо!

То что Ларри рассказывала, я принял за больной бред. Этож надо придумать, фантазия у нее просто поразительная. Говорила будто бы ее отец, Рендолл, вытащил и себя и ее из болота, а потом отдал ей остатки своих сил. Порядочно же у него тогда оставалось, если девчушке хватает энергии уже который час растирать замерзающее тело полумертвого мужика...

Местность изменилась, стало больше рытвин, оврагов, холмов. Мы приближались к реке Вельд.

Лед любил эту реку. На Вельде дольше всего оставались льдины и раньше всего берега встречались ледовым панцирем. Впереди был брод Вельд. Даже на рассвете вода здесь не поднимается выше спиц на колесах багги. Если встать лицом к северу у брода, то справа километрах в трех чернели развалины пограничного поста горожан – штаб Гей, а слева, в лесу, охотничий домик Четвертого Капитана. Из поколения в поколение передается этот домик. Построил его первый Четвертый Капитан – капитан прилетевший четвертым на место где теперь Багги-таун. Тогда я был Четвертым Капитаном, и домик принадлежал мне. И он будет моим пока я жив.

Сутки миновали, как я приезжал в свой домик и хижина уже успела утратить жилой вид, когда мы наконец преодолели все сугробы и подъехали к ней. Огромные сосульки наросли по краям крыши крытой зелеными от старости и мха досками. Небольшие оконца присыпало снегом и видны были лишь узкие, похожие на амбразуры щели. Внутри было еще темнее чем снаружи.

Я люблю свой домик. Мне нравится и то что он такой маленький и то что двери и окна столь малы и что когда-то очень давно у печи отвалилась дверца и печь стала походить на камин. Ларри это тоже понравилось.

– На южном берегу озера Трех крокодилов, между Тростниковым адом и Минилесом у отца тоже была охотничья хижина. Там его и нашли.., – тихо проговорила она, задумчиво глядя на огонь в печи и в это же время растирая кожу Рендолла.

– Ты говоришь о свое отце словно он уже умер... Ларри, он же еще жив, – у меня промелькнула мысль об умственном здоровье девчонки. Столь удивительное приключение могло и не пройти бесследно.

– Рендолл-то? Он мне не отец. Даже не родственник ни какой.

Я открыв рот смотрел на Ларри, а она как ни в чем не бывало:

– Мой отец, Бат Стратфорд, был одним из лучших охотников Ореховой долины. Он всегда возвращался с добычей из Тростникового Ада.., а однажды...

Слеза, одинокая, почти как мужская, капелька влаги выкатилась из глаз маленькой мужественной девчонки.

– ...Приближался вечер... мы с мамой пришли на пристань... там уже много людей было... Все толкали друг друга, пытаясь пройти ближе к ограждению причалов, но никто не кричал, не ссорился.. В основном там были женщины...

Мы долго ждали, становилось холодно, поднимался ветер и вот наконец с востока показались точки охотничьих лодок. Они приближались очень быстро и уже скоро одна за другой стали входить в порт... Лодку отца привели на буксире. Он лежал в ней... уже мертвый. На отца напал стер. Отец убил его, но было уже поздно – яд проник в кровь. Отец смог только доползти до домика. Там его и нашли...

– А как же вы с матерью? – спросил я, когда Ларри умолкла.

– Сначала продали охотничий участок и лодку отца. Денег хватило на десять суток, а потом мама стала искать работу. Я бросила школу и устроилась на мыловаренную фабрику, а мама горничной губернаторши. Однажды она пришла домой в порванной одежде и вообще какая-то не такая . Молча обняла меня, сняла с гвоздя отцовское ружье, одела патронташ и ушла. Через несколько часов я узнала, что губернаторский сын, ублюдок, изнасиловал ее, она вернулась с ружьем, убила его и еще пятерых таких же дружков, а потом сама была застрелена телохранителями губернатора...

Вторая слезинка заспешила за первой по обветренной щеке Ларри.

– ...Некоторое время я жила у бабушки – маминой мамы. Она никогда не любила меня и в конце концов просто выгнала. Я пошла в город и обязательно замерзла бы еслиб не Рендолл... Если он умрет...

Девчонка долго сдерживала слезы, но слезы, все-таки, прорвали плотину. Ларри не кричала, не стонала, только по щекам бежали соленые ручейки.

Я всегда, как-то неуютно себя чувствую в таких случаях. Сидишь слушаешь и ни чем помоч-то не можешь. Вот и тогда, нужно было как-то успокоить девку, сказать что-то, а я сидел как истукан, тер руку об руку и молчал.

Рендолл наверное рожден был, чтоб всем помогать. Одних на том свете заждались и он с легкостью помог им туда отправиться, мне вот сказать надо было что-то, а он пошевелился и сразу необходимость отпала. Ларри забыла про себя, про свое горе и засуетилась возле него.

– Нужно что-нибудь жиденького, питательного сварить, – решительно заявила она. – Например бульон. У тебя есть на примете, здесь не далеко где-нибудь, жирный зверек? Не хочешь сходить на охоту?

Я, молча, подкинул дров в печь и пошел.

Самое сложное в ночной охоте это не заблудиться в наполненном паутиной теней лесу. Охотиться ночью сможет даже ребенок с перочинным ножиком. Всего-то и делов, что найти нору в снегу, раскидать снег и пристрелить недовольно бурчащего во сне зверька. В общем просто, но я больше люблю мчаться по степи на багги за стадом санков, догонять этих красивых длинношеих животных и схватив за рога перерезать им горло. Потоки крови, весь в ней перемазываешся, но зато какой азарт!

В общем я охотился минут пять и еще час Ларри варила еду для Рендолла.

Время летело быстро. Я охотился, Ларри возилась у печи, Рендолл быстро поправлялся. Часов через сто он уже настолько окреп, что начал выходить из хижины на свежий воздух.

Я рубил топором чурбаки, когда названный отец Ларри подошел ко мне. Молча взял чурбак, мрачно посмотрел на него и разорвал его вдоль на две половинки. И если бы он не заговорил после этого, я бы наверное простоял бы с открытым ртом часа два и обязательно отморозил бы себе все внутренности.

– Вельд течет с вулкана? – вдруг спросил Рендолл.

– Ну да, – ответил я, смочив прежде высохшее небо.

– Вулкан вот-вот взорвется, река выйдет из берегов. Нужно заготовить воды! Река будет мутная, а снег покроется пеплом, – не очень-то я ему поверил.

Он говорил так словно сам все это решил сделать. Если бы не Ларри я и с места бы не сдвинулся.

– Почему ты так думаешь? – спросила девочка, подходя ближе.

– Я чувствую. Вулкан напрягся!

– О'Кей, Инки, Спайк, нужно приняться за воду. Если Рендолл говорит, значит так все и будет.

Я пожал плечами и отправился к реке. В конце концов вода лишней не будет.

Зрелище того, как Рендолл работает вызывает легкую дрожь восхищения и страха. Он носил за один раз столько воды сколько мы с Ларри за пять.

– Можно подняться на хребет. Посмотреть на вулкан, – сказал Рендолл, выливая в бочку последнее ведро воды.

– Он скоро рванет? – поинтересовалась Ларри, вытирая капельки пота с лица.

– После полуночи. Мы можем успеть к началу.

Полночь приближалась. Небо очистилось, миллиарды звезд мерцали на черном теле ночи. Три луны, в вечном хороводе, кувыркались среди искорок солнц. Воздух был чист.

– Нужно спешить, – сказал я. – До полуночи осталось не долго.

Ларри

Я никогда раньше не была на такой высоте. Каждая мышца на ногах болела, было трудно дышать, пропитавшаяся потом одежда больше не держала тепла, но было так красиво, что даже дух захватывало. Освещаемая только звездами и лунами Дикая степь раскинулась за спиной. Маленькое пятнышко озера Трех крокодилов блестело холодным лунным светом, далеко-далеко подсвечивал небо бордовым город.

– Вулкан готов, – воскликнул Рендолл и мы со Спайком уставились на далекую усеченную пирамиду горы.

– Ну! – крикнул Рендолл.

Столб пара появился над кратером. Через несколько минут долетел шум взрыва.

– Ну!!!

Небо содрогнулось от удара, но это скала, просыпаясь только шевелила могучими плечами.

– Ну! Начинай!

Ночь сжалась, освобождая место огню. Раскаленные армады камней взметнулись в небо. Крик рвался из горла и потрясенная столь прекрасным зрелищем я закричала:

– Ура!

– Ура! – подхватил Спайк.

– Ура! – завопил Рендолл и словно только его голоса не хватало для принятия решения, скала раскололась и из трещины выплеснулась лава.

Вот как выглядел первый костер, который разглядывали наши предки несколько десятков тысяч лет назад на Земле. Я поняла почему огонь так завораживает людей: вот она причина. Демонстрация силы. Сколь могучие боги управляют огнем, если даже способны разверзнуть твердь земную, чтоб дать детенышу своему волю.

– Пора спускаться. Скоро Вельд взломает лед и через брод нельзя будет проехать, – Спайк вернул меня к действительности.

– Поздно, – Инки показал вниз на реку.

По Вельду катился вал теплой воды, взламывая лед и наполняя ущелье паром.

– Но ведь есть еще брод на Импорте – реке что течет с севера из города.

– Колдун забрал у меня компас. К моему домику я могу приехать с закрытыми глазами, а вот к броду Багги... Если мы промахнемся больше чем на десяток километров, то застрянем в степи, у меня мало горючего.

– Вы гоните его сами из нефти? – поинтересовалась я.

– Да.

– Мы не промахнемся, – успокоила я Спайка. – У меня есть компас много точнее твоего.

– Где же он?

– Вот, – и я ткнула пальцем в живот Рендолла. – Правда, Инки?

– Да. Поехали.

Спустились быстро. Долго пришлось сушить одежду в домике у печи, переодеться было невочто, Спайк не баловал себя лишним имуществом. Наконец все было готово. Капитан вылил из канистры последние литры горючего и завел машину.

– Куда нужно ехать? – спросил Инки.

– Строго на восток, хотя...Чуть южнее востока.

– Хорошо.

Рендолл хороший компас, а Спайк здорово водит багги. Я тоже ничего себе, так что все были на своих местах.

Километров через сто-сто пятьдесят мотор чихнул и заглох.

– Бензин? – поинтересовался "компас".

– Нет, вряд ли, горючее еще есть. Что-то с мотором...чтоб его...

Капитан, тихо ругаясь сквозь сжатые зубы, вылез и сбросил легкую жестянку капота.

– Фу-у-у. Слава машинным богам! Ерунда. Через полчаса-час поедем, – Спайк заметно повеселел и, насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, начал ковыряться в моторе.

– Знаешь, Ларри, я хотел поблагодарить тебя.., – услышала я у себя в голове.

– За что?

– За то, что я все еще жив.

– Ты же мой отец...

– Нет...!Больше!

– Да, Рендолл. Да! Не дочь. Больше!

Инопланетянин неловко обнял меня за плечи и насколько мог нежно поцеловал сухими обветренными губами в щеку.

Вы помните свою первую любовь? Все помнят свою первую любовь. Все девчонки влюбляются в героев, все мальчики в красавиц с обложек журналов. Моя первая и последняя любовь, мой герой, вытаскивал меня из грязевой ловушки, кормил меня голодную, согревал меня замерзшую. Когда он понял что я нужна ему ? Когда решал куда идти, в Шекхаус или в Багги-таун? Когда я решила, что не смогу без него? В хижине Четвертого Капитана ? В Бункере?

Судьба не хотела, чтоб счастливая минута затянулась. Может быть она была немного смущена тем, что мне тогда было всего пятнадцать абсолютных лет.

– Ну хорошо, парни! – услышали мы с вершины холма у, подножия которого притулился раненный багги. – Очень медленно положите руки на затылок и идите сюда!

– Ах, ты! Твою мать...! – воскликнул капитан, но руки поднял.

– Рендолл!? – позвала я мысленно, чтобы узнать что мне делать с лежащей у ног винтовкой.

– Возьми оружие Спайка и стреляй. Ты ближе к винтовке.

Я подтянула к себе ружье и, вскинув к плечу тяжелое оружие, выстрелила в сторону холма. В этот же момент Рендолл прыгнул за багги и стащил меня за собой. Через секунду к нам присоединился Спайк.

– Кто это, Спайк? – спросила я капитана.

– Патруль. Приближается рассвет, им нужны рабочие на рудник.

– Очень хорошо! Слушай меня внимательно Спайк! Сейчас ты заведешь багги и поедешь в свой город. Причем тебе нужно спешить, потому что на рассвете Ларри должна быть у фермера по имени Пахан, а тебе еще нужно набрать бензина и отвезти ее туда.., – непререкаемым тоном начал распоряжаться Инки.

– Рендолл? – подумала я.

Он опять что-то задумал и мне уже это не нравилось.

– А ты? – капитан имел право задать этот вопрос.

– Я сейчас пойду к патрулю. Мне нужно в город. Тэнно прислал второго!

Тэнно? Повелитель Стальной Планеты! Завоеватели! Мне стало страшно.

– Капитан! Очень тебя прошу, сделай так, как я сказал! Ларри !

Рендолл пожал руку Спайку, поцеловал меня и встал.

– Эй, стражники! Может мы поговорим прежде чем начнем стрелять?

– Что ты хочешь? – патрульные были нормальными людьми и, как все нормальные люди, не стремились умереть.

– Нас трое и у нас три ствола. Вас трое и у вас тоже три ствола. Мы будем стрелять друг в друга пока не кончатся заряды. Если я сам пойду к вам, если я поеду с вами, смогут ли мои друзья уехать?

За снежным бруствером послышалось воркование голосов, я была уверенна на сто процентов, что горожане обсуждают сейчас проблему словами подсказанными инопланетянином. За результат я не беспокоилась,больше беспокоилась за Инки. После того как он ожил уже после того, как умер я поверила в его бессмертие, но ведь это всего навсего простые люди в него стреляли и обыкновенные холод и грязь его топили и морозили. А теперь его ждало кое что по-серьезнее.

Рендолл рассказывал мне о возможностях своего боевого панциря и звездной лодки и, если он хочет победить воина Тэнно, то он должен добраться до своих доспехов раньше чем враг найдет его.

– Да , – выкрикнули стражники. – Если ты останешься, твои друзья могут ехать.

– Спайк, как у тебя с мотором?

– Я могу завести его и уехать, но...

– Никаких но, парень! Уноси свою задницу и спасай эту маленькую попку. О себе я сам могу позаботиться. На все вопросы тебе ответит Ларри. Она знает все! Прощай.

– Прощай... Странный ты, Рендолл.

– Ладно, до встречи.

И Рендолл пошел в гору.

– Не плачь, малышка! Ты же знаешь, я вернусь, – сказал он только мне и я подумала:

– Я не плачу, – и вытерла навернувшиеся слезы. – Я знаю, ты вернешься.

Заревел мотор макфлаевского багги. Я перелезла трубы каркаса машины и она, скрипнув, рванула с места. Облако снежной пыли скрыло от меня Рендолла. Облако серебряных, в свете звезд, крупинок.

ГЛАВА No 7.

КАТОРГА

Жестокость – даже к злым – ведет в ад. Что

же говорить о жестокости к добрым?

Древнеиндийский афоризм.

Рендолл

В башнях южных ворот у них был перевалочный пункт. Туда собирали всех тех несчастных, кто по чистой случайности попал в руки патрулей на границе с Дикой степью. Лишь очень малая часть новоявленных каторжан была родом из Баггитауна.

В любом государстве, на любой планете найдутся люди или другие существа не желающие быть как все. Если им есть куда уйти, они уходят, если нет они бунтуют, слывут сумасшедшими или умирают. Некоторые из них любят прогуливаться на границе с Дикой степью. Ближе к утру или к вечеру их там собирает патруль, конечно если рудникам нужны рабочие.

В башнях нас накормили. Я есть не стал, отдал свою чашку с похлебкой какому-то пареньку смотревшему на меня горящими голодными до безумия глазами. Похлебка, вместе с растворенными в ней успокаивающими снадобьями мгновенно исчезла в его утробе.

После трапезы большинство новых каторжан стали сонными. Их расслабленные лица вызывали чувство омерзения. Наверное к этому нельзя привыкнуть. Вошел офицер в сопровождении стражников и на его морде было написано, как сильно он нас презирает.

– Слушайте сюда, скоты! – закричал он в звукоусиливающее устройство, хотя помещение вовсе не было большим. – Вам не повезло ! Все ваши преступления раскрыты и сейчас я зачитаю решение выездного военно-полевого суда!... Встать!

Заторможенные арестанты медленно оторвали задницы от досок пола и тут же прижали их к стенам.

– В одну шеренгу, становись!

При помощи патрульных мы выстроились в одну шеренгу опоясавшую всю комнату по периметру. Потом с обоих концов строя пошли офицеры с листами бумаги в руках. Один из них добрался и до меня.

– Имя? – крикнул он, брызжа слюнями мне в лицо и тыкая тонким узловатым пальцем мне в живот. Выше он и не доставал.

– Инки Стратфорд, – я уже давно придумал, что говорить. Я слышал, что он спрашивал других.

– Что умеешь делать?

– Стрелять. Я охотник из Ореховой долины.

Стражник перестал тыкать в меня пальцем – охотников на Конвикте уважали. О моем освобождении никто даже и не подумал. Офицер перешел к следующему арестанту.

Когда переписали всех, офицер прочитал список осужденных и обвинения. Все мы обвинялись в диверсиях, многочисленных убийствах и грабежах. И естественно всем один приговор: десять суток каторги на рудниках.

Не успели мы переварить эти заявления, как к воротам подъехали большие серые грузовики и нас принялись, помогая себе палками, рассаживать. Они были мастера своего дела и уже очень скоро тяжелые решетчатые двери заперли и транспорты двинулись.

Прямо на север до площади Фудстар и оттуда по набережной до колючих стен зоны Дэнджер10. Лучи слепящего голубого света обежали машины и ворота сползли с дороги, освобождая дорогу грузовикам. Мы, под пристальным вниманием охранной автоматики, въехали в Ад.

Тысячи присыпанных снегом бетонных бараков были ограждены тремя рядами натянутой на столбы колючей проволокой с клубящимся туманом полем Омена между рядами. Земляне, строя лагерь, сознательно пошли на огромные расходы, установив поле Омена. Зато выиграли в смысле полной безопасности. Всякое попавшее в поле тело немедленно распадается на составляющие его атомы.

Тысячи, десятки тысяч бараков. Ряды тянулись на километры, исчезая в морозной дымке у подножия обрыва. Крайние ряды виднелись и на обрыве у башен подъемников. Кое где снег взрезали треугольники выходов из подземелий.

Нас выгнали из теплого фургона на мороз и, подталкивая стволами автоматов и плазменных винтовок, погнали к широко распахнутым воротам в подземные помещения. Низкие серые бараки оказались лишь крышами подземных камер и шахтами вентиляции.

По крытой пористой резиной пандусу мы спустились к первому посту. Там по одиночке прошли дугу металлоискателя и комнату, где пришлось расслабиться , чтоб заставить свое тело свободно пропустить лучи жесткого излучения. Я вовремя заметил, что люди даже не замечают потоки частиц обшаривающие их организмы и, убрав экраны старался лишь чтоб частицы не задерживались в моем теле. В третьей комнате нас держали пока температура воздуха не поднялась до трехсот девяноста трех по абсолютной шкале. Потом с потолка хлынули тонны теплой воды смывшие выступившие капли пота и дорожную пыль с не особо любивших мыться баггменов. Наконец нам раздали местную одежду, всем одинакового вида, формы и размера. Одежда включала не так уж и много предметов, гораздо меньше чем, например, утром одевает на себя средняя конвиктская девушка или женщина. Так что большую часть времени отводимого этими особами себе на одевание, здесь они могли смело использовать на более полезные вещи.

Итак, я получил грубые башмаки – единственное, что мне дали подходящих размеров, сильно малые штаны, огромную, большеватую даже мне майку, куртку с пришитым на груди номером, полотенце и перчатки из прорезиненной стеклоткани. Веселый, белозубый, чернокожий стражник раздающий одежду, от души посмеявшись над нашей разноразмерной одеждой, посоветовал не терять перчатки, пожелал нам сохранить всю одежду до рудников и удалился. Он работал на хорошо оплачиваемом месте, имел жену по вкусу, квартиру в неплохом районе и копил деньги на автомобиль. У него была хорошая смена, отличное настроение и он не понимал почему это у других могло быть что-то иначе – депрессия, серо-зеленая роба и каторжный номер на груди.

Перед нами открыли последнюю дверь, освобождая путь к камерам, и любезно помогли войти. Тяжелая дверь, как сумасшедшая выпрыгнула из укромной щели в стене, со страшным скрипом-грохотом проехала по рельсам и врезалась в противоположный косяк. Один из молодых парней оказавшихся в нашем отряде заплатил жизнью за то чтоб дверь отъехала вновь. Его судьба хотела отдохнуть и подложила ему под ногу использованный пару минут назад презерватив. Голова этого человека попала, как раз между чугунным тараном двери и бетонным равнодушием стены. Мозги смешанные с кровью и костями брызнули в разные стороны.

Мои попутчики не успели даже вскрикнуть, как дверь снова вернулась в укромное место, из узких коридоров выскочили стражники со шлангами и, убрав куда-то тело , быстро смыли кровь. Дверь закрылась.

Конвиктцы сбились в кучу на небольшой площадке свободной от столов с картами, баков с нечистотами, нар с грудами тряпок и самих заключенных. Чисто инстинктивно, я тоже оказался в гурте туземцев, правда с краю, но, признаюсь, на душе много спокойнее, когда чувствуешь плечи товарищей. Теперь мы могли спокойно осмотреться.

– Бил, Бил! Гони давай кредиты! Один из новеньких придурков все же попал на таран!.. Э! Бил! Я ставил десять к одному, а ты мне что даешь, морда...

Назад пути не было. Я попал в банку со скорпионами и мне нужно было выжить до рассвета. Это было самой лучшей проверкой тому, чему я научился живя среди людей.

К нашему ощетинившемуся стаду подошел, опираясь на стальной прут, согнутый болезнью позвоночника старик.

– Добро пожаловать, джентельмены, в блок МА 81. На сколько я могу судить по вашим ублюжьим рожам, вы с Конвикта. Значит звездолет все еще на планете?

– Да, сэр, земляне еще здесь, – старик говорил с такой властной интонацией в голосе, что некоторые из нас просто органически не могли ему не ответить.

– Хорошо! Ваши нары вон там, возле душа. Если не понравиться, можете забирать тамошние рваные матрасы и переползать вот сюда, к параше.

Старик медленно, волоча левую ногу, ушел. По моим подсчетам до рассвета оставалось часов девяносто. Это время я вполне мог обойтись без сна и еды, но не собирался отказываться ни от одного ни от другого. Мне очень не понравилось, что говорил старик, а мысли его вообще чуть не заставили сразу свернуть ему шею. Но я лишь, выпустив все когти, шипы и колючки, отделился от конвиктского гурта и пошел искать место для отдыха.

Отделившись, я сразу наткнулся на место чрезвычайно похожее на угол Трехпалого Сэма в ресторане. Только вместо столов там стояли нары и тумбочки, а вместо горков сидели нормальные люди. Считая себя специалистом по мафии, я все же нашел нужным просить разяснений у хилого, очкастого человека, мысли которого были заняты всякой ерундой.

– Эй, приятель, – вежливо обратился я к нему вслух, потому что он упорно не хотел отвлекаться от своих мыслей.

Незнакомец поднял голову и посмотрел на меня. По отсутствию жизни в его глазах я решил, что он совсем меня не заметил и, что ему нужно в этом помочь. Он как раз подумал что-то вроде:

– ...А что если сменить пределы интегрирования...?

– Это давно пора было сделать, – немедленно встрял я.

– Что? – моя цель была достигнута.

– Отвлекись на минуту от своих предельных интегралей и расскажи мне вон о тех людях.

– Это русская мафия, – морщась как от зубной боли, пояснил он.

– Русская?

– Да. Там сидят русские.

– Что они за люди?

– Они не люди...

– Что совсем? Другая раса?

– Да нет. Люди конечно... ну в общем... У Вас фамилия на какую букву кончается? Вы кто по национальности?

– Смотря какая из моих фамилий...

– Та что у Вас сейчас.

– На "Д", а что такое "национальность"?

– Ну Вы откуда родом? Вы что идиот?

– Не знаю? Я этого слова тоже не знаю, я конвиктянин.

– Ну вот ,а я землянин, но финн. Моя фамилия Лингредсон.., – тяжело вздохнув, терпеливо начал коротышка.

– Финн, это не русский?

– Нет. Вот поэтому я сижу здесь и решаю в уме математические задачи, чтоб не думать о еде, а они там жрут мой паек.

– Здесь, что кормят только русских?

– Кормят всех , но едят только они.

– Почему?

– Их много и они вооружены.

– Ты проголодался?

– О! Еще как.

– Но ведь ты можешь умереть.

– Здесь не умирают только послушные! Слушайте, Вы крутой? Так идите к ним. Скажите, что у Вас фамилия Курчатов и будете нормально питаться.

– Хорошо, я пойду, – я действительно решил познакомиться с местной мафией. Тем более, что они решили бежать с рудника и угнать звездолет. Мне корабль землян нужен был здесь.

Русские были заняты какой-то игрой. На одной из тумбочек лежала кучка незнакомых денежных единиц. Один из них оглянулся мельком и, увидев меня уже близко подошедшего, сказал:

– Местный? Вали отсюда, не то топталы выдерну!

– Топталы – это ноги? Они у меня хорошо держатся на своем месте, – какая бездна новой информации открылась мне в зоне. Мне ни кто не говорил, что земляне говорят не совсем на том же языке, что их потомки на Конвикте.

– Канай отсюда, лох. Много берешь на себя. Горя хочешь?

Совершенно растерявшись, я повернулся и пошел за объяснениями к Лингредсону.

– Ну, как успехи? – финн меня явно ждал. – Не поверили?

– Они мне что-то сказали , но я не понял. Что такое лох?

– Ну это... обращение такое... ну вроде как "приятель".

– А что значит выражение "много на себя берешь"?

– Проявляешь повышенную настойчивость.

– Понятно! А "горя хочешь"?

– Они Вам это говорили?

– Да.

– Это значит, что если Вы не свалите, то получите по морде и возможно кто-нибудь возжелаем Вас вместо девочки. Ясно?!

Бедный забитый финн – землянин уже почти кричал. Это была истерика. Я уже встречался с этим явлением и знал что мне нужно было делать.Финн успокоился.

– Ты чего там верещишь, физический дурак! Закрой хлебало, а то мозги повышибаю!

– Вот, видите? – прошептал Лингредсон.

– Вижу, – пробормотал я и пошел за разъяснениями к русским.

– Привет, русским лохам! – сказал я им и они, бросив кубики с точками и открыв рты, уставились на меня. – Что рты пораскрыли? Горя захотели? Пикните хоть слово, мозги повышибаю! Всю пищу сложите на тумбочку и валите к стене! – я изо всех сил старался разговаривать на их языке.

– Ты чего это.., козел ?! – выдохнул, наконец, пришедший в себя первым гангстер. – Хавку тебе? Ты сейчас своей кровью наешься!

И как по мановению волшебной палочки в руке у него блеснуло лезвие ножа. Мне это не понравилось и я сломал ему кисть руки. Он катался по полу, выл и выкрикивал огромное количество непонятных слов на земном языке. На крики русского стала собираться толпа каторжан.

– Атас! – раздалось вдруг в толпе и люди кинулись врассыпную.

Внезапно погас свет. Кто-то схватил меня за руку и зашептал на ухо:

– Ложись под нары, болван. Пристрелят, как кретина.

Я хотел ему ответить, но он зажал мне своей сухой мозолистой рукой рот и потянул вниз. Я огляделся, увидел разъезжающих на манипуляторах под потолком стражников и решил последовать за незнакомцем. Вскоре раздались выстрелы.

– Почему они стреляют? – прошептал я на ухо своему советчику лишь только нащупав его плечо в темноте уже под нарами.

– У нас здесь есть только одно право – право умереть. Каждый развлекается как может. Ты вот ломаешь руки, мои земляки из мафии отбирают еду у остальных и делают ставки на чугунке, а стражники заключают пари на попадание в темноте. У них очки ночного видения.

Я уже много чего видел на Конвикте, но такое... Комбинат смерти. Как легко умереть! Кто же выживал до того утра, когда отсидевших, отработавших свое каторжан освобождали. Вернее просто выпихивали за ворота без права возвращения в цивилизованный мир.

– Мы недавно здесь, – продолжал шептать незнакомец так заботившийся о моей жизни. – Еще не знаем порядки. За что сюда садят местных?

– На рассвете отправляют смену на рудник. Смена не была полной, поэтому добавили конвиктцами. Теми, кого поймали на границе с Дикой степью.

– И все? Просто поймали, не за что и приволокли на каторгу?

– Ну да. А что?

– И все? – человек был потрясен.

– Верно, Земля сюда ссылает только за множество убийств ? – мне нравился эффект произведенный моим известием.

– Меня заслали сюда за то, что мой начальник в Конструкторском бюро присвоил себе драгоценных металлов на десять миллиардов кредитов Федерации. Свалили на меня и очень быстро запихали в трюм крейсера, – зашептали сбоку. Я узнал голос Лингдерсона.

– А я утопил в болотах Ланетона комбайн компании, где работал. На том поле нельзя было пахать, но разве меня стали слушать? Иди, пахай и точка.., воскликнул мой спаситель и немедленно ему ответили выстрелы.

Когда утихло эхо, со стороны моих ног послышался яростный шепот еще одного несчастного:

– Если я вернусь на Весту, найду эту шлюху и буду ее... пока у нее кишки изо рта не полезут... Я должен был уже быть избранным в мэры моего родного городка Джинкайсвилл. У меня были хорошие шансы.., а у него... у Купера моего соперника... Ну в общем, они подложили мне шлюху и она заявила об изнасиловании. А я даже не притронулся к ней. Я ее выгнал!..

– Тот, которому ты сломал руку, на планете День изнасиловал десятилетнюю девочку, убив, прежде, двенадцать человек пытающихся помешать ему. А их босс...

Включили свет. Мы перенесли наше собрание из под нар на нары, а мой спаситель продолжал рассказывать.

– ...Он был боссом мафии на Лироссе. Отсталая такая планетка... Когда его взяли, на его счету было уже трупов тридцать. О нем писали во всех Нет-газетах Федерации...

– Вы знаете, что они замышляют побег? – прервал я земледельца с Ланетона.

– Да! В их банде есть некто Коцман – пилот высочайшего класса. Попал сюда за драку с ножами в притонах Корама. Он должен вывезти их отсюда на том же судне, на котором мы прибыли сюда...

– Эй, лохи! Раздвиньте свои задницы, – крикнул, подходя к нашей разросшейся кучке, мафиози.

И люди, только что гневно ругающие бандитов, покорно разошлись. Образовался живой коридор между мной и бандитом. Бандит очень медленно, подбадривая себя руганью, приблизился ко мне.

– Ты крутой, хоть и местный. Иван зовет тебя к нам. Какое тебе дело до этих лохов! Мы не в обиде.

– Зря, – сказал я и встал.

Бандит был на голову ниже меня и я удобно расположил свои руки у него на плечах. А потом, придавив их к ушам, оторвал его тщедушное тельце от пола вместе с ножом в кармане и страхом в голове. Нож и страх не особо добавляли тяжести, я мог бы долго держать его так, но у меня появились другие идеи.

– Зря вы не обижаетесь на меня. Вам просто придется на меня обидеться, когда я сверну тебе шею. А знаешь почему я это сделаю?