Текст книги "Империя Дамеона"

Автор книги: Андрей Быстров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

5

– Автограф, сенатор!

По ступенькам парадной лестницы здания Конгресса США семенила пожилая женщина, протягивая блокнот и авторучку Ричарду Флетчеру, сенатору от штата Массачусетс. Тому совсем не хотелось улыбаться, но профессиональный рефлекс общения политика с избирателями взял верх. Импозантный седеющий сенатор одарил просительницу благосклонной белозубой улыбкой, расписался в блокноте.

– Да хранит вас Бог, сэр, – с искренней признательностью сказала женщина. – Я голосовала за вас!

– Вы из моего родного штата? Я очень рад. Рассчитываю на ваш голос и в будущем. Передайте привет Массачусетсу, осенью я приеду…

Флетчер спустился к ожидавшей его машине с водителем за рулем. Опередив рванувшегося к дверце охранника, сенатор потянул ручку сам. Он ухитрился зацепиться рукавом серого шерстяного пиджака там, где и задеть-то не за что, и это свидетельствовало об угнетенном состоянии духа.

– В госпиталь Святой Марии, Луис, – устало приказал сенатор.

Автомобиль с американским флажком на крыле и номером, начинавшимся с букв «ССША», несся по центральным улицам Вашингтона, и ему почтительно уступали дорогу.

В госпитале Святой Марии, одной из самых дорогих и престижных частных клиник столицы, сенатору сочувствовали все, вплоть до младшего персонала. Предупрежденная телефонным звонком старшая медсестра сразу провела Ричарда Флетчера в кабинет доктора Корделла.

Флетчер не стал садиться, спросив с порога:

– Как он, доктор?

Корделл отвел взгляд, чтобы не видеть написанного на лице сенатора страдания. Нельзя быть врачом, не будучи немного циником, и к неизбежной боли пациентов доктор почти привык (если это возможно), но как привыкнуть к боли родных с ощутимой примесью упрека?

– Без изменений, сенатор. Не стану вас обманывать. Ухудшения нет, но и улучшения тоже.

– Идемте, – выдохнул Флетчер.

Они прошли по стерильному коридору, мимо белоснежных дверей комфортабельных палат, поднялись по широкой лестнице (минуя специальный лифт, приспособленный для транспортировки коек лежачих больных) на второй этаж. Здесь палат было меньше, зато они были лучше оснащены. Корделл провел Флетчера в дверь с табличкой «Отделение интенсивной терапии», и там они остановились перед стеклянной панелью, занимающей большую часть стены.

За ней, полуметром ниже, располагалась окруженная медицинской аппаратурой койка, на которой лежал мальчик лет четырнадцати. Из его ноздрей выглядывали прозрачные трубочки, глаза были закрыты. Рядом за компьютером сидела дежурная медсестра, наблюдая за пульсирующими на экране точками и линиями.

– Он ни разу не приходил в сознание? – тихо спросил сенатор.

Доктор Корделл медленно покачал головой:

– Увы.

Да, Корделлу абсолютно нечем было утешить сенатора. Он искренне жалел этого мужественного человека, воевавшего во Вьетнаме и не отсиживавшегося в штабе, а подставлявшего грудь под пули. Многие говорили о шансах Флетчера стать президентом… По крайней мере, так было до внезапной и странной болезни его сына. Сенатор осунулся, похудел, стал раздражительным…

– Доктор Корделл, – с усилием произнес Флетчер. – Я верю в вас и знаю, что вы предпринимаете все возможное… Но, может быть, вам не хватает чего-то? Любая аппаратура, самые редкие и дорогие медикаменты – требуйте, я исполню все, что в человеческих силах.

– Нет, сенатор, – ответил Корделл виновато. – Мы обеспечены всем необходимым, и не в этом проблема. Мы не знаем, как лечить эту болезнь, потому что не знаем, чем она вызвана. Ничего подобного в медицинской практике не встречалось. Со мной согласны и такие светила, как профессора Трауберг и Кингсли…

– Но я же рассказывал вам подробно, – перебил сенатор, – о похожей болезни, с которой столкнулся во Вьетнаме! Почему бы вам не связаться со специалистами из Юго-Восточной Азии?

– Я связывался с ними, сэр, – сказал Корделл. Он ничего не добавил, но сенатору и не понадобилось уточнений. Если бы эти консультации дали хоть что-то, Майк уже выздоравливал бы…

– Простите меня, доктор Корделл, – мягче проговорил Флетчер, – я вмешиваюсь в вашу профессиональную сферу. Вам лучше знать, как поступать.

– Вы позволите проводить вас к машине, сенатор? Внизу, когда охранник открыл дверцу, доктор Корделл сказал:

– Я немедленно извещу вас о малейших изменениях в состоянии Майка.

Оказавшись в салоне автомобиля, Флетчер долго сидел неподвижно, уставившись на подголовник переднего сиденья, погруженный даже не в размышления, а во что-то вроде прострации. Водитель осмелился нарушить молчание:

– Куда, сэр? Сенатор очнулся:

– Вот что, Луис. Вы свободны, я поведу сам. И вы, Билл…

– Я не имею права оставлять вас, сэр, вам это известно, – сказал охранник.

Ричард Флетчер выдавил слабую улыбку:

– Ничего, Билл, я разрешаю. Обещаю, что ваше начальство об этом не узнает. И вам обоим обещаю, что ничего плохого со мной не случится. Я буду очень осторожен, ведь я отвечаю за Майка.

Последние слова сенатора успокоили водителя и охранника, опасавшихся, что доведенный до отчаяния Флетчер мог задумать неладное.

– Не решаюсь вам противоречить, сэр, – произнес охранник, – Но будьте осторожны вдвойне. Вы отвечаете и за Массачусетс, вы очень нужны многим любящим вас людям. Пошли, Луис.

Когда Луис захлопнул за собой дверцу, сенатор не поспешил пересаживаться за руль, а сначала набрал телефонный номер в Арлингтоне. Ответил женский голос:

– Слушаю.

– Вы мисс Харт, экономка мистера Мортона? – Получив утвердительный ответ, он продолжал: – Говорит сенатор Флетчер. Пригласите к телефону Фрэнка, пожалуйста.

– Сожалею, сенатор, но его сейчас нет. Вы можете оставить для него сообщение или перезвонить через час, он будет дома.

Флетчер прикинул расстояние от госпиталя Святой Марии до арлингтонского дома Мортона и допустимую скорость своей машины.

– Через час я приеду. Предупредите мистера Мортона.

Он положил трубку и перебрался за руль.

За час Флетчер не успел, но через полтора часа подкатывал к воротам двухэтажного коттеджа Фрэнка Мортона. Владелец дома вышел навстречу гостю, последовало крепкое рукопожатие.

– Вы отлично выглядите, Фрэнк, – заметил сенатор. – Не слишком перегружены работой, а?

– Работы совсем никакой, – улыбнулся Мортон. – Вы, политики, настолько крепко удерживаете штурвал, что нам, экономистам, остается только пить пиво и сражаться в бридж… А вот вы, Дик, выглядите неважно, – добавил он озабоченно. – Майк?

– Да. Я был у доктора Корделла. Ничего обнадеживающего.

Через просторный холл, где сенатора по всем правилам этикета приветствовала мисс Харт, они прошли в кабинет Мортона и уселись в кожаные кресла за круглым столиком, на котором уже стояла бутылка коньяка и два пузатых бокала.

– Вы приехали просто как к старому другу, или?.. – Мортон отвинтил жестяную крышечку с бутылки.

– Или. – Флетчер вздохнул так, словно неподъемная тяжесть давила на его легкие. – Фрэнк, я убежден, что болезнь Майка – эхо Вьетнама, а толку от моей убежденности никакого.

– Расскажите подробнее, – попросил Мортон. Если сенатор приехал к нему за советом, лучше не упускать любых мелочей.

– Начать с того, что вы уже знаете?

– Да, хочу привести в систему.

– Итак, – начал Флетчер, пригубив коньяк, – Майк заболел ровно три недели назад. И началось это точно так же, как начиналось тогда, на Тайнгуен. Головная боль, озноб, жар, потом паралич конечностей… И глаза, Фрэнк, эти налитые кровью глаза… Во вьетнамских случаях дальше следовала или смерть, или выздоровление, как у вас. А Майк завис посередине. Он в коме, и доктор Корделл бессилен что-либо сделать.

– А что думаете вы?

– Я не медик, Фрэнк, но определенные догадки у меня есть. Мы уже знаем, что этот вирус, или что там вызывает болезнь, действует не на всех одинаково. Вы, например, выздоровели, а я, побывав в очаге эпидемии, совсем не заболел. Но я считаю, Фрэнк, что этот вирус все годы оставался во мне, как СПИД: человек может быть инфицирован, но не болеть. И я передал его по наследству Майку. А потом что-то произошло, включился какой-то пусковой механизм – опять аналогия со СПИДом! – и вирус активизировался, но подействовал опять непредсказуемо. Немедленной смерти не наступило, но человек не может пребывать в коме вечно! Жизненные функции Майка угасают…

– Успокойтесь, прошу вас. – Мортон подлил коньяка в бокал сникшего Флетчера. – Значит, доктору Корделлу не удалось выделить вирус из крови Майка?

– Ни из его, ни из моей – ведь исследовали и мою кровь. Дьявольски хитрая штуковина, этот вирус. Рано или поздно они добьются успеха, но, во-первых, боюсь, что слишком поздно, а во-вторых, знать вирус еще не означает уметь лечить. Снова вспоминается проклятый СПИД…

– А кровь миссис Флетчер?

– Боже упаси! Дайана ничего не знает. Я и доктору категорически запретил ей звонить, и всем, кто знает… Ее контракт с английским университетом заканчивается только через полгода. Я надеюсь найти способ вылечить Майка раньше…

Сенатор умолк, подумав о страшной альтернативе.

– Что вы замыслили? – с нажимом спросил Мортон, извлекая Флетчера из пучины.

– Тот человек, – ответил сенатор. – Тот, что говорил со мной там… Перед тем, как умереть. Он упоминал нечто… Какую-то молекулу, что ли… Которая может принести исцеление. И просил отвезти его в лабораторию, помните?

– Я ведь не разговаривал с ним… Я могу помнить только то, что вы передали мне. Полагаю, вы намерены разыскать эту таинственную лабораторию. Но как? Вы же были в курсе дела. Расследование завершилось ничем. Ни единой ниточки. Ни единого следа. Пустота.

– Об этом я не забыл. – Ричард Флетчер наклонился через стол к Мортону. – Но потеряно не все, Фрэнк. Его предсмертные слова – в них может быть ключ.

– Какой ключ?

– Те слова, уже самые последние, которые я принял за бред… Вы уверены, что я не пересказал их вам тогда?

– Ах вот что… Конечно, уверен. Вы сказали только, что это похоже на произвольный набор звуков, который вы не запомнили, а может, и не расслышали.

– Я даже не попытался их воспроизвести? Хоть приблизительно?

– Мне очень жаль… Нет, Дик. Нет. Это точно.

6

Как только сенатор захлопнул дверцу машины и повернул в замке ключ зажигания, с заднего сиденья его окликнул незнакомый голос:

– Мистер Флетчер!

Сенатор застыл, потом медленно обернулся. Сзади сидел молодой человек в джинсовом костюме, похожий на музыканта из рок-группы.

– Кто вы такой? – автоматически спросил Флетчер. – Что вы делаете в моей машине?

– Меня зовут Рэнди Стал, – ответил молодой человек, – я приехал специально, чтобы повидаться с вами.

– Откуда приехали?

– Сейчас из Нью-Йорка, а туда я прибыл из Лэнгли, но…

– Лэнгли? ЦРУ?

Рэнди не мог не улыбнуться:

– Разве я хоть чем-то напоминаю сотрудника ЦРУ?

– Нет, – признал сенатор.

– Лучше сказать, что я прибыл из вашего прошлого… Тайнгуен, тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год.

– Не понимаю…

– Мистер Флетчер, не волнуйтесь. Я не похититель, не грабитель, не террорист. Я хочу поговорить с вами. Может быть, вы пересядете назад или мне пересесть вперед? Так будет удобнее.

Флетчер поколебался, но упоминание о Тайнгуен перевесило. Он вышел из машины, подошел к задней дверце и сел рядом с Рэнди.

– Я слушаю вас.

– То, о чем вы сейчас беседовали с мистером Мортоном…

– Вы знаете, о чем мы беседовали? За мной ведется слежка?

– Очень пристальная и давно.

– Кто же следит… И почему?

– Орден Илиари.

– Никогда не слышал о такой организации.

– Об организации позже. А прежде, сэр… Вы хотите вылечить вашего сына, а для этого найти некую лабораторию. Вы считаете, что слова умершего на Тайнгуен человека могут дать ключ. Мы считаем, что эта догадка не лишена оснований, и хотим помочь вам. Видите ли… Мы предполагаем, что вирус, поразивший людей на Тайнгуен и убивающий сейчас, по всей вероятности, вашего сына, создан искусственно… И создан не человеком.

– Кем же? – Сенатор покачал головой.

– Существом, чья энергоинформационная матрица была доставлена на Землю с другой планеты. Захватчиком из центра Галактики.

– Вы шутник или сумасшедший?

– Я говорю правду. Я вынужден сказать вам ее, хотя предпочел бы обойтись без этого. И вот почему. Идя по следу этого… существа, я побывал в прошлом – там, на

Тайнгуен. Я был Мортоном, мое сознание слилось с его сознанием. Это мое вмешательство остановило его болезнь и не дало ему умереть. Но вас я не мог контролировать. Вы не заболели, и я тут ни при чем. Но видите ли, сэр… Человеческая память – удивительная вещь. Люди не забывают никогда и ничего вообще. Даже то, на что мы не обратили внимания, будто и не заметили, фиксируется в подсознании навсегда. И при соответствующих условиях эти воспоминания можно извлечь оттуда.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался сенатор.

– Я мог бы попытаться проникнуть в ваше подсознание… Не совсем так, как это было с Мортоном, но похоже. Я снял бы с вашего мозга наслоения времени, как шелуху с луковицы, и добрался бы до тех слов. Но для этого нужно ваше согласие, ваше желание пойти навстречу. Поэтому вы должны знать все.

– Чепуха, – сказал сенатор.

– Почему?

– Должны же быть какие-то доказательства…

– Они есть. Сейчас я в подробностях расскажу вам, как вы вдвоем с Мортоном – со мной – выбирались с Тайнгуен. Не те подробности, что зафиксированы в отчетах, а впечатления, мелочи, которые вы не могли забыть и которых никто другой видеть и знать не мог…

– Попробуйте!

Рэнди заговорил. После его получасовой речи сенатор лишь пожал плечами:

– Все верно… Но что это доказывает? Только то, что и там за нами следили. Это не могли быть вы, для этого вы слишком молоды. Кто-то другой следил.

– Ну хорошо, – вздохнул Рэнди. – Тогда я приглашаю вас встретиться с людьми, у которых есть более существенные доказательства. Если вы увидите машины, с помощью которых я проник в Прошлое, творения внеземлян, это вас убедит?

– Декорации из фильмов?

– Да зачем же?! – воскликнул Рэнди. – Сенатор, если бы мы хотели похитить вас или что-нибудь в этом роде, разве я пришел бы к вам с подобной историей?!

Флетчер вынужден был согласиться:

– Едва ли… Но…

– Снова «но»! Вы хотите вылечить сына? Вы готовы на все для этого?

– Разумеется, однако…

– А я предлагаю вам всего лишь ознакомиться с доказательствами! На любых ваших условиях! Вы же ничего не теряете!

– Согласен, – решительно произнес Флетчер.

7

В ответ на звонок Хойланд отпер дверь. На пороге стоял Мэтт Страттон, и не один, а с Евой.

– Привет, – иронично буркнул он, увидев замешательство Хойланда. – Вы не пригласите нас войти?

– Да, что же мы застряли в дверях, – спохватился Хойланд. – Прошу!

– Привет, Джек, – сказала Ева, прошла в комнату и устремилась к компьютеру. – Это какой процессор?

– «Пентиум», – рассеянно ответил Хойланд, пожимая руку Страттону. – Случилось что-нибудь?

– Ровным счетом ничего, – проговорил Страттон спокойно. – Но я к вам с небольшой просьбой…

– Джек, а где твои компьютерные игрушки? – вмешалась Ева, пока мужчины размещались в креслах.

– Да видишь ли, я как-то…

– Понятно, игрушек нет. А можно я поброжу по сети?

– Конечно, Ева… Мэтт, выпьете чего-нибудь? Ева нажала клавишу запуска компьютера и углубилась в восхитительный виртуальный мир.

– Пить не стану, – отказался Страттон. – Сегодня сложный день, мне потребуются все глаза и уши. А потом хочу устроить небольшую ночную прогулку.

– Прогулку? – Хойланд нахмурился.

– Да, перед встречей с информатором уточнить кое-что… Джек, вы не возражаете, если я подкину вам Еву на вечер и ночь? Она хлопот не доставит, ее от компьютера не оторвешь. А завтра утром я ее заберу… Если ваша жена не будет против…

– Джейн сейчас нет, она уехала на пару дней.

– О, как жаль! А у вас, конечно, нет времени…

– Я буду рад оказать вам услугу, Мэтт… Но как же частная школа?

Страттон понизил голос, чтобы его не услышала Ева:

– Понимаете, Джек, мне хотелось бы, чтобы сегодня Евы не было по известным адресам – ни в школе, – ни дома. Я все предусмотрел, но мало ли что…

Хойланд заговорил также полушепотом:

– Мэтт, мы можем оставить Еву здесь одну. В моей квартире ей ничто не грозит, а вам не помешает лишняя пара кулаков…

Журналист приглушенно засмеялся:

– Надеюсь, до кулаков не дойдет. Я все-таки Мэтт Страттон, а не Джеймс Бонд, – и уже не шутливо он добавил: – Нельзя оставлять ее одну даже тут. Меня могли выследить. За это тысячная доля процента, но…

Хойланд помолчал:

– Мне это не нравится.

– Мне тоже. Но, Джек, если я принял решение, я действую, и вам меня не остановить.

– Я не собираюсь вас останавливать. Я хотел помочь вам.

– На этом этапе вы можете только помешать. Вот когда у вас будут мои сведения…

– Когда вы отправляетесь?

– Сейчас, но не сразу на эту прогулку. Сначала надо сделать пару визитов. – Он встал. – Честное слово, Джек, будь это слишком рискованно, я бы передумал. Но я все просчитал… Почти. Все обойдется… Ева!

Девочка отвлеклась от экрана и подбежала к отцу.

– Я уезжаю. Вернусь завтра утром, как обещал. Не надоедай сильно Джеку.

– Думаю, мы найдем общий язык. – Ева подмигнула Хойланду. – Правда, Джек?

– Не сомневаюсь, – уверил ее Хойланд. – Я провожу вас до машины, Мэтт. Ева, я сейчас вернусь.

– Можешь не торопиться! Я выкопала интересный сайт. Хойланд запер за собой дверь. У «Ланчиа-Дельты» мужчины попрощались, и Хойланд напутствовал журналиста:

– Удачи, Мэтт.

Сидя за рулем, Страттон сделал знак, что все о'кей, и дал газ.

Отнюдь не бесцельно Хойланд последовал за Страттоном к его автомобилю. Едва они оказались на улице, Хойланд профессионально разбил обозримую зону на секторы, выделив людей (как в машинах, так и пеших), подходящих на роль преследователей журналиста. Таковых он насчитал пять, из них в автомобилях трое, но ни одна из машин не двинулась вслед за «ланчией» Страттона, и никто из оставшихся двоих не проявил никакой активности.

Этим Хойланд не ограничился. Едва «дельта» скрылась за поворотом, он прыгнул в свой «фольксваген» и устремился за ней. Более четырех кварталов Хойланд ехал за журналистом, прячась позади других машин, пока не убедился, что Страттон свободен от слежки.

Наружное наблюдение не ускользнуло бы от специалиста класса Хойланда. Но существуют и более изощренные способы держать объект, главным образом электроника. Если в машине Страттона установлен радиомаяк, оператор может перемещаться в автомобиле по параллельным улицам или последовательно передавать «дельту» базовым постам в цепи. И все же Хойланд вернулся к Еве несколько успокоенным.

Девочка повернулась к нему вместе со стулом:

– А где твоя жена, Джек?

– Улетела в Европу по делам… Есть хочешь?

– Перекусила бы что-нибудь.

– Тогда выключай компьютер и пошли на кухню.

Проинспектировав свои припасы, Хойланд соорудил для Евы сэндвичи с ветчиной, открыл пакетик чипсов, налил яблочного сока.

– А какая у тебя профессия, Джек? – спросила Ева, с аппетитом уничтожая сэндвич. Хойланд улыбнулся:

– Ты видела фильм «Люди в черном»?

– Конечно, это класс! Про парней, которые защищали Землю от разных инопланетных негодяев!

– Вот это и есть моя профессия.

– Ну и дела-а. – Глаза девочки сделались круглыми, как две луны. – Так это не выдумка, ты – один из них? И ты видел живых инопланетян?

– Сколько угодно. – Хойланд сдержал усмешку.

– Ой, как здорово! – хлопнула в ладоши Ева. – Расскажи что-нибудь про них!

– Ну, в фильме это лучше показано… Девочка лукаво прищурилась:

– Брось, инопланетян не бывает! Ты меня разыгрываешь… А жаль, я бы тоже хотела! Ты, наверное, сценарист, придумываешь такие фильмы?

– Ну, не совсем… А ты увлекаешься кино? Хочешь стать актрисой?

– Нет… Хочу заниматься программированием, разрабатывать компьютерные игры. Как, по-твоему, у меня есть способности?

– Не знаю, – сказал Хойланд. – Думаю, главное – это желание.

– Я уже умею писать простые программы. Конечно, мне еще учиться и учиться, – с сожалением произнесла Ева. – Интересно, какие будут компьютеры, когда я вырасту? Ужасно сложные, наверно.

– Конечно, сложные, – сказал Хойланд, подставляя опустевший стакан под струю холодной воды. – Но ведь это все для удобства делается. Чем сложнее устройство, тем проще в обращении. А насчет программирования… Тут я не специалист. – Он поставил стакан на стол и обернулся к девочке: – Еще сэндвич, нет? Тогда поехали.

– Куда?

– Увидишь.

Заинтригованная Ева уцепилась за руку Хойланда. Они спустились к «фольксвагену», Хойланд усадил девочку на переднее сиденье и пристегнул ремнем безопасности.

Он снова тщательно проверился – никаких признаков слежки. И все же полностью исключить эту возможность было бы легкомысленно. Но если на них решат напасть, нападут где угодно – с равным успехом и в квартире, запросто вскрыв дверь, и на улице. А за рулем своего «фольксвагена» Хойланд чувствовал себя более уверенно, чем дома. Тут он в своей стихии, в искусстве вождения ему мало равных. Если понадобится, машина превратится в орудие и защиты, и контратаки.

Прежде чем выехать из города, Хойланд покружил по кварталам, поворачивая где попало и возвращаясь на прежнее место. Явной слежки действительно нет.

– Джек, ты заблудился? – Ева озабоченно смотрела в окно. – Мы тут уже были.

– Разве? Ну что ж, давай поедем в другую сторону.

– А куда мы все-таки едем?

– Не задавай лишних вопросов.

За рядами коттеджей-близнецов северо-западной окраины Нью-Йорка, в направлении Хартфорда, потянулось бескрайнее зеленое поле, прорезанное прямой как стрела автострадой. У горизонта вырастала, быстро приближаясь, диспетчерская башня аэроклуба «Кингз Уингз». На посадку заходил небольшой самолет, покачивая крыльями.

Возле башни Хойланд заглушил мотор.

– Где мы? – Ева с любопытством озиралась. – Это что, аэропорт?

– Выходи, приехали. – Хойланд отстегнул замок ремня на кресле девочки.

Ева выпрыгнула из машины на пушистый травяной ковер:

– Ой, как тут чудесно!..

Клонящееся к западу солнце выплескивало жидкое золото на огромные стеклянные грани обзорной площадки башни, окрашивало в фантастические цвета низко зависшие неподвижные облака.

– Подожди меня здесь, я ненадолго, – сказал Хойланд и вошел в дверь у основания башни. Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, он постучал в другую дверь и толкнул ее.

В тесной, загроможденной аппаратурой комнатке рыжий парень лет тридцати листал «Пентхауз», сидя на неудобном стуле. Увидев Хойланда, он отложил журнал и встал.

– Здравствуйте, мистер Хойланд.

– Привет, Нейл. Как поживаете?

– Спасибо, мистер Хойланд. Вы приехали полетать или по какому-нибудь делу?

– Полетать. Хочу покатать девочку, дочку друга.

– Ага, понятно… На двенадцатой стоит «Сессна Скайлэйн Эр-Джи» с полными баками. На нее нацелился было Лэндон, но он выпил, и пришлось отменить. Пожалуйста, вашу кредитную карточку и разрешение на полеты.

Хойланд вручил Нейлу то и другое, тот всмотрелся в документ:

– О, плохо дело… Просрочено. И по самолетам, и по вертолетам…

– Ну и что? – Хойланд изобразил пренебрежительный жест. – Не разучился же я летать.

– Я-то ничего, но Баннистер может упереться.

– Идем к Баннистеру.

После краткой, но энергичной перепалки Хойланд уговорил президента аэроклуба продлить разрешение задним числом на текущий и следующий месяцы. Баннистер симпатизировал Хойланду, зная его как отличного пилота, и отнекивался больше для соблюдения ритуала. Заодно он проинструктировал Хойланда насчет свободных и рекомендуемых на сегодня воздушных коридоров.

Ева лежала на траве, закусив зеленый стебелек, и смотрела в небо. При виде Хойланда она вскочила.

– Поехали. – Хойланд распахнул дверцу «фольксвагена».

– Опять?!

– Всего с километр.

Хойланд подогнал машину вплотную к самолету. Ева смотрела во все глаза.

– Вот это, – объяснил Хойланд, выбираясь на бетон полосы, – «Сессна Скайлэйн Эр-Джи», модель Р-182. И сейчас мы на ней полетаем.

Ева запрыгала от восторга:

– Потрясающе, Джек!

Она вскарабкалась в кабину самолета. Хойланд сел рядом, на место второго пилота: управление дублировалось, и не было разницы, где сидеть. Ева с подлинной жаждой первооткрывательницы оглядывала приборную панель.

– Что это, Джек? – Она ткнула пальцем в круглую шкалу слева.

– Указатель воздушной скорости в узлах… Вот в центре альтиметр, он показывает высоту. А это самый главный прибор, авиагоризонт. По нему мы будем контролировать весь наш полет – набор высоты, снижение, развороты.

– А это? – Палец девочки перебежал на приборы правого ряда.

– Указатель вертикальной скорости – то есть он показывает, как быстро мы летим вверх или вниз. Вот эти приборы отмечают курс. Здесь электронный компас, топливо, давление и температура масла, часы…

– Часы я узнала, – укоризненно выговорила Ева.

– С чем тебя и поздравляю. Дальше, этот столбик: рули высоты, счетчик оборотов двигателя, шасси, закрылки. Огни – сейчас мы их включим и пристегнемся.

Хойланд вызвал башню:

– Нейл, я Д-105, Хойланд… Разрешите взлет.

– Д-105, мистер Хойланд, взлет разрешаю… Поаккуратнее там в небе, с ангелом не столкнитесь, их что-то много на этой неделе.

– Предупреждение принял, взлетаю. —

«Сессна» разбегалась по двенадцатой полосе. Когда скорость дошла до шестидесяти пяти узлов, Хойланд оторвал машину от земли.

– Ева, не зевай, убирай шасси… Или я один должен справляться?

– Я?! – восхитилась девочка. – А как?

– Да вот же, я тебе показывал.

Ева с гордым видом выполнила поручение. Хойланд убрал закрылки, сбросил обороты и сделал плавный круг над башней. Еве показалось, что земля под самолетом приняла вертикальное положение. Хойланд выровнял машину.

– Ты впервые летишь? – спросил он.

– Ну, я летала на пассажирских самолетах. Но это же не то, разве можно сравнивать – там тебя везут, как багаж.

– Еще как не то, – согласился Хойланд. – Долетим до Хартфорда и обратно?

– Я готова лететь до самого Олбани, – заверила Ева.

Внизу, пересекая границу штатов Нью-Йорк и Коннектикут, поблескивала серебряная нить железной дороги к Провиденсу, по ней ползли сцепленные коробочки поезда. Ни одного самолета не было видно ни поблизости, ни вдали. Хойланд взял западнее и вновь оказался над полем. «Сессну» покачивало, как на величавых волнах океана.

– А теперь бери управление, – сказал Хойланд. – Я что-то устал.

– Я буду управлять сама? – Ева радостно-недоверчиво воззрилась на Хойланда.

– Конечно. Твоя задача: развернуть самолет по кругу и лечь на прежний курс. Набери чуть-чуть высоты… Штурвал от себя… Так. Теперь сбрасывай газ этой ручкой. Следи за авиагоризонтом, вот эта штука изображает наш самолет, и она не должна выходить за эти линии… Молодец! Штурвал вправо… Не резко, нежнее…

«Сессна» завалилась на крыло и начала отворачивать от курса. В любой момент Хойланд мог исправить возможную ошибку девочки, запас высоты был достаточным для выхода из какой-либо непредвиденной ситуации. Впрочем, пока его вмешательства не требовалось.

Солнце садилось, и на небесном куполе затеплились бледные звезды.

– Хочешь посмотреть на вечерний Нью-Йорк с моря? – предложил Хойланд.

– Еще бы, Джек!

– Тогда поворачивай на восток. Восток вон там, смотри на солнце и на компас.

– Я знаю, где восток!

«Сессна» неслась к Атлантическому океану.

– Пониже немного, – посоветовал Хойланд. – Красивее, когда не очень высоко… Эй, не так быстро! – Он удержал штурвал и вновь расслабил руки. – Теперь на юг, вернее, на юго-запад, и держись прямо. Вот этот навигационный прибор должен показывать ноль. Если он показывает что-то другое, это значит, ты отклонилась.

Впереди вырисовывались очертания Лонг-Айленда и выглядящая игрушечной фигурка статуи Свободы. «Сессна» летела над океаном наперерез оранжевым дорожкам, прочерченным в морских волнах пробивающимися сквозь облака тускнеющими солнечными лучами.

Город зажег огни. Усеянные тысячами золотых точек небоскребы напоминали рождественские елки для какого-то небывалого, привидевшегося в щемящем предутреннем сне праздничного карнавала.

Ева еще убавила оборотов. Теперь шум двигателя почти не был слышен, упала и скорость, самолет словно висел над океаном перед грандиозной панорамой Нью-Йорка, сотканной из невесомой световой паутины.

– Как красиво, – прошептала Ева. – Я уже видела это с «боинга», но там – все равно что по телевизору. А здесь будто и самолета нет, а я сама лечу в небесах…

В затемненной кабине «Сессны» светились только шкалы приборов и красные цифры электронных индикаторов. Ощущение свободного полета захватывало и Хойланда, и он прекрасно представлял, что должна чувствовать Ева.

– А мы можем пролететь над городом, Джек?

– Вообще-то можем, – сказал Хойланд, – но тогда у меня отберут права. Мы и так уже слишком близко. Поворачивай на аэродром, Ева.-К северу, пока этот прибор не покажет сто.

– Ну, Джек, еще немножко! – взмолилась Ева. – Совсем-совсем немножечко!

– А ты лети вдоль побережья Лонг-Айленда, тогда посмотрим еще со стороны. Только не вцепляйся так в штурвал. Расслабься, мягче… Доверяй машине, тогда она будет доверять тебе.

Следуя подсказкам Хойланда, Ева привела самолет к аэроклубу «Кингз Уингз». Хойланд связался с башней:

– Нейл, я Д-105, Хойланд. Мы прибыли.

– Садитесь на двенадцатую, мистер Хойланд. Как ангелы?

– Шарахались во все стороны. Пока, до встречи на земле. Хойланд вновь принял управление и зашел на полосу, вдоль которой горели посадочные огни.

– Выпускай шасси, Ева.

«Сессна» коснулась полосы и помчалась по бетону, возвращая запоздалое ощущение скорости. Хойланд притормозил, выруливая к «фольксвагену», самолет замер возле машины. В кабине зажегся свет.

– Вот и все, – улыбнулся Хойланд.

Ева вернула ему улыбку, обогащенную сложной гаммой эмоций.

Они пересели в «фольксваген». Прежде чем отправляться домой, Хойланд завернул к Нейлу и забрал у него продленное разрешение на полеты.

По дороге в Нью-Йорк Ева спросила:

– А где ты научился водить самолет, Джек?

– Это длинная история, Ева, – ответил Хойланд, подправляя одной рукой рулевое колесо. – Много было всякого… Но практиковался я здесь, в клубе «Кингз Уингз». Каждый может вступить в клуб и научиться управлять самолетом. Ты же видела, что это вовсе не трудно.

– Ты не каждый, Джек, – серьезно произнесла Ева.

– Что это значит? – удивился Хойланд.

– Ты друг папы, а папа – самый лучший человек на свете. И ты не врешь.

– Как это не вру? – Хойланд затормозил перед первым светофором. – А кто рассказывал тебе небылицы про инопланетян?

– Я не об этом, – пояснила Ева. – Ты там, внутри, не врешь.

Хойланд внимательно посмотрел на нее и ничего не сказал. В квартиру они вернулись в первом часу ночи. Ева настолько устала, что отказалась от ужина. Хойланд уложил ее в спальне, и, прежде чем уснуть, она пробормотала:

– Мы еще полетим, Джек?

– Да, Ева. – Хойланд поправил одеяло.

Она уже спала со счастливой улыбкой. Может быть, ей снился ночной Нью-Йорк в карнавале огней, а может быть, что-то другое, но наверняка очень хорошее.