Текст книги "Фальдийская восьмерка (СИ)"

Автор книги: Андрей Андросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)

Раскон грузно вломился в кладовую, пинком отбросив покойницу в сторону. Замахнулся было саблей, но вдруг замер, прислушиваясь. И, словно кнутом, неуловимо быстро хлестнул самым кончиком лезвия над провалом в полу, отсекая слишком маленькую для взрослого человека белокурую голову. Глухо стукнуло рухнувшее внизу тело. Не останавливаясь на этом, фальдиец одним ударом сбросил в погреб неподвижную женщину и захлопнул люк. Лязгнул тяжелый засов.

Дышал Раскон тяжело, рыжие усы гневно топорщились. Он помог Браку встать, мельком взглянув на окровавленный нож в его руке, и рывком поднял на ноги Кандара. Сероглазого шатало, словно пьяного, он с огромным трудом держался на ногах и что-то невнятно мычал, поминутно заваливаясь в сторону. Подоспевшие братья подхватили его под руки и потащили в гостиную.

Фальдиец откопал из кучи тряпья опустевший жахатель, выругался сквозь зубы и пошел вслед за тяжело хромающим калекой, тянущим за собой грубый холщовый мешок. Нож из руки тот так и не выпустил.

– Ублюдки собираются на площади, – проворчал выглянувший наружу Везим, – Какой недоумок их разбудил?

– Шарк, шарк.

– Заткнись. Где шаргов ревун?

– Шарк.

– Шарк.

Везим по-звериному зарычал и заткнул уши. Сидящие вокруг мешков с добычей братья довольно осклабились.

– Как он? – спросил Раскон у склонившегося над Кандаром калеки.

– Наверное не сдохнет, – пожал плечами Брак, растирая онемевшие колени. В медицине он разбирался примерно так же, как в астрономии – то есть мог разглядеть на небе Левого и Правого, а здорового человека отличить от мертвеца. Хотя, после сегодняшних событий он и в этих основополагающих вещах начал сомневаться.

Однорукий что-то невнятно пробубнил и прикрыл глаза, откинувшись в плетеном кресле – стоять он по-прежнему не мог.

– Нужно уходить, немедленно. Свое мы взяли, – заключил Раскон. – Сколько там мертвецов?

– Два… десятка. Может больше, – вновь выглянул наружу охотник, – Принюхиваются, идут сюда.

– Не вытянем, – покачал головой старший Жердан. – Еще этого…

– Тащить. Шарк, шарк, вялыми ножками по камушкам.

– Пускайте сигналку. Красную.

Охотник кивнул, отобрал у Брака сумку и полез на чердак, откуда через минуту раздался приглушенный хлопок.

– Да где этот шаргов ревун? – прорычал Везим, привалившись плечом к двери в левое крыло.

Ответом ему стал тяжелый удар с той стороны, рванувший удерживающую дверь веревку и едва не выломавший петли. Продышавшийся эйром Брак пытался укрепить хлипкую преграду валяющимся в гостиной хламом, но получалось у него плохо – изящные столовые приборы не призваны удерживать напор оживших мертвецов, да и сводить выходило уже с огромным трудом. Сказывалась дикая усталость и проклятое онемение, добравшееся до затылка.

Грязно ругающийся охотник дождался следующего удара, просунул в появившуюся щель дуло жахателя и спустил пружину, вызвав очередное сотрясение бревенчатых стен поместья. Таких гулких ударов за последние минуты было уже немало, с потолка давно осыпался весь скопившийся там мусор, а стены гостиной лишились всяких намеков на украшения. Получивший передышку Брак принялся спешно сводить под дверь широкий клин из глубокой оловянной миски.

Оборону держали уже с десяток минут, истратив почти все заполненные банки и годовой запас удачи. Привлеченные сигналкой мертвецы перли безостановочно, ломились в заколоченные двери и окна. Просвета не было, да и остановить их не получалось – сквозь ведущие наружу щели выходило просунуть лишь самый наконечник копья, на которые покойникам было насрать, либо дуло жахателя – для которых стремительно кончались припасы.

Входная дверь, нормально закрепить которую братья поленились, теперь мстила им за столь небрежное отношение – прогибалась от ударов, трещала и с жутким скрежетом вытягивала из бревен удерживающие ее гвозди.

– …Опа! – орал Кандар, пытаясь перезаправить жахатель. Рука у него тряслась, а голову постоянно клонило на сторону.

– Еще сигналку! – рявкнул Раскон, удерживая своей тушей дверь и вслепую тыкая саблей наружу.

Сигналок больше не было. Истратили обе красных и даже одну зеленую, но все чего добились светящиеся дымные грибы – привлекли еще больше мертвецов. Ломились даже сверху. Одного такого, скатившегося по лестнице мужика средних лет в драной кожаной куртке, принял на рогатину один из братьев, а добивать пришлось Браку все тем же ударом ножа в затылок – остальные были заняты.

Младший Жердан, сбиваясь и путая слова, бубнил тогвианскую отходную.

– Вмешиваться надо в подходящий момент, – говорил Логи помятому Браку, мясисто вбивая кулак в лицо очередному задире, – Иначе это обесц… обс… Иначе хер оценят, скоты неблагодарные.

Смотрел он при этом почему-то на калеку.

То ли вздорный старик Шаркендар жил по тем же неписаным правилам, то ли попросту проспал все неподходящие моменты, но недооценить его вмешательство в безнадежную оборону было невозможно. Сначала потянуло дымом, жирным и вонючим, заставив столпившихся у дома мертвецов замедлить атаки и начать тревожно принюхиваться.

А затем подала голос “Карга”. Но не бесполезным в такой ситуации ревуном, а раскатистым, хлестким и басовитым баритоном скраппера. По стенам дома что-то простучало, а с улицы раздался протяжный скрип выдираемых с мясом гвоздей, завершившийся гулким ударом об землю. Таким, какой могли бы вызвать падающие на утоптанную землю бревна частокола. В свежий пролом ворвался луч фонаря, мгновенно привлекший внимание мертвецов. Головы начали поворачиваться, затянутые мутной белесой пленкой глаза искали нового участника представления.

Раскон отвалился от двери, переводя дух. Его великолепные усы слиплись от пота и обвисли неопрятными сосульками, а лицо раскраснелось до цвета свеженачищенной меди. Куда-то запропастившийся в последнюю минуту Везим неожиданно обнаружился у лестницы, злобно терзающим заклинившую пружину оружия.

– Семь, восемь… – бормотал под нос калека, машинально считая секунды до переснарядки огромного жахателя. Несложный процесс – всего-то надо сменить пробитую пластину, засыпать свежую порцию снарядов и дождаться, пока компрессор заполнит камеру эйром. Кандару удавалось справиться за полминуты. Браку – за двадцать три. Вместе они справлялись за пятнадцать.

Шаркендар управился за девять. И ночь превратилась в день.

Рассерженно жужжащая картечь влетела в дом прямой наводкой, вышибая из бревен крупную щепу вперемешку с каменным крошевом. Попавшие под удар мертвецы повалились, перебитые галькой кости ломались, ноги хрустели и складывались, словно попавший под колеса трака пустырник. Уцелевшие рванули к реке, остальные медленно ворочались в изрытой, пропитанной кровью грязи.

А часы в голове Брака уже отсчитывали очередную девятую секунду.

– Уходим! – крикнул Раскон, щурясь от очередной вспышки, проникшей в гостиную через свежие дыры в досках.

– К воротам?

– К реке, недоумок! Держись, Шарк…

Побег из обреченного дома Брак едва запомнил. Пылал частокол, пылали ближайшие к реке дома, горящая кровянка крыш сворачивалась и извивалась, как живая, истекая чадящей красной смолой. Над рекой гремела канонада сольного выступления “Вислой Карги” и ее гениального музыканта. Картечь била по берегу, по мертвецам, камни свистели в опасной близости от беглецов – но не задевали. Разве что барабанили осколки по костяной броне Жерданов, с топорами наперевес прорубающих дорогу остальным.

Кандара тащили фальдиец с Браком. Раскон, к тому же, пер на себе мешок с самой ценной добычей. Второй мешок тащил истративший последние банки Везим. Воздух пропах эйром и дымом.

До пролома добрались так быстро, как смогли, оставив за собой просеку среди оживших мертвецов. Некоторые уже вставали, остальные пытались ползти, тянули пальцы и пытались хватать за ноги. Время на таких тратили не больше, чем требуется топору на то, чтобы с размаху садануть вниз. Рыжий на мгновение задержался, сунул руку в сумку калеки и, широко замахнувшись, метнул в разгромленное поместье раскаленный докрасна шар. На втором этаже занялось пламя.

“Вислая Карга” вновь замолчала, но ее помощь уже не требовалась – пологий берег покрывал настоящий ковер из разорванных тел. Скраппер с такого расстояния не ранит, он перемалывает живую плоть в фарш и живописно разбрасывает ее по округе. И может, при определенной удаче, свалить холостой вспышкой даже тяжелый частокол.

Сама горжа взрывала толкателями светящуюся воду и поднимала фонтаны голубых брызг, упорно пытаясь вылезти на берег. Изуродованный, смятый нос плота, украшенный покосившейся статуей, палец за пальцем отвоевывал у берега клочки земли. Какой-то мертвец, подмятый под многотонной махиной, упрямо царапал мокрый корпус, стремясь выбраться на палубу.

– Никогда не думал, что буду так рад ее видеть, – выдохнул младший Жердан. Обернулся в сторону поселка и заорал:

– Шарки!

– Ходу, ходу! – рявкнул Раскон, оглядываясь. И подкрепил слова личным примером, тяжело пробежав по пляжу и запрыгнув на палубу. Остальные последовали за ним. Старший Жердан прикрывал собой пыхтящего под весом Кандара калеку, щедро растрачивая последние банки на темнеющий мертвецами пролом в стене.

Фальдиец прокатился по палубе, мельком взглянув на устало привалившегося к скрапперу старика, взлетел на пристройку и одним ударом выбил кривую железяку, заклинившую рычаги толкателей. Грязно выругался, с натугой перекидывая их назад.

Надсадный гул с кормы стих. Стих лишь затем, чтобы через секунду возобновиться с новой силой. Под палубой взбурлило, в стороны от плота ударили кипящие потоки пены и мелких полупрозрачных льдинок. Толкатели, обиженно воя и ведрами поглощая эйр, принялись с противным скрежетом выдирать горжу с берега. Нехотя, медленно, словно отыгрываясь за столь небрежное отношение к их честному труду.

Брак залезал на палубу последним, стоя по пояс в ледяной воде и уцепившись обеими руками за шею статуи. Один из мертвецов ухватился было за его ногу, но не удержался, рухнул, оставив на память саднящую, немеющую лодыжку. Сверху размеренно хлопали синие вспышки, отгоняя подобравшихся тварей – братья добрались до своего арсенала и теперь сполна отыгрывались за гостиную. С верхотуры что-то орал фальдиец, показывая рукой на пылающий поселок. Везим грубо скинул Кандара на палубу, не забыв мстительно пнуть под ребра сапогом, и поспешил помочь второму механику.

Горжа уходила от Подречья победителем. Израненная, с измочаленным носом, ощутимо проседавшая в захлестывающую палубу воду – но победителем. Братья сноровисто опускали задвижки, не давая речной воде подтопить остальные бочки, Кандар валялся на палубе без сознания, Раскон ворочал рычаги, Везим пил.

А Брак сидел задницей в ледяной воде и смотрел на старика, чувствуя, как по затылку ползут мурашки, а в голове начинают звенеть колокольчики.

Шаркендар прислонился спиной к скрапперу, окруженный россыпью дырявых медных пластин. Сидел с закрытыми глазами, неловко скрючившись, одной рукой цепко сжимая рукоять задранного в небо оружия. А вторая рука, сухая, ломкая, густо покрытая темными старческими пятнами, судорожно прижималась к груди. Прямо напротив сердца.

– Ну ты дал, дед! – весело скалясь бросил ему подошедший Жердан Младший. Потянулся было помочь старику подняться – и отпрянул, вскрикнул в неподдельном страхе. Впервые за всю ночь.

Шаркендар открыл затянутые мутной, белесой пленкой глаза. Прыгнул с места, целясь в горло, но упал, ударившись лицом о палубу. Тонко зазвенела держащая ногу короткая цепочка, тянущаяся к станине скраппера.

– Это что… Это… – беспомощно пробормотал Жердан, расширенными от ужаса глазами смотря на то, как тяжело ворочается восставший покойник. – Мы что, тоже так?

В оставшемся сзади пылающем Подречье ослепительно плеснуло синевой. В небо взмыли обломки домов и частокола, обрушив на реку водопад горящих бревен. Поднятая взрывом волна домчала до уходящей за поворот горжи и аккуратно подтолкнула в корму, скрывая величественное зрелище от замерших горжеводов.

– Получается, так, – устало ответил Брак. Откинулся на мокрую палубу и закрыл глаза.

Глава 19

С Шаркендаром попрощались на рассвете. Ни у кого не поднялась рука рубить рвущегося с цепи старика – даже Везим, протянувший было ладонь к топору, отдернул ее, словно ошпарившись, и угрюмо помотал головой. Поэтому мертвеца так и оставили на цепи, пока от ледяной воды, упорно поднимавшейся все выше и выше, он не перестал дергаться. Не умер окончательно, нет – но вялые трепыхания не шли ни в какое сравнение с той шарговой прытью, которой отличались остальные твари.

Сомнительная честь окончить странную не-жизнь выпала Браку, как новичку в команде, не успевшему еще толком привязаться к старику. Он даже не пытался возражать – молча подошел, тяжело подволакивая ногу по воде, и ткнул ножом в затылок. Потряс рукой, привычно сбрасывая расползающееся по мыщцам оцепенение, и так же молча вернулся к костру. Шагнувший было помочь Жердан помотал головой, пробормотал: “Ловко” и тоже рухнул у огня. Сил ни у кого не оставалось.

“Вислая Карга” уходила от Подречья весь остаток ночи и кусочек стылого, туманного утра. Зевающий Раскон упрямо тер глаза и выжимал из кашляющих толкателей всю возможную скорость, но даже они уже не в состоянии были долго толкать нахлебавшуюся воды горжу. Брак вместе с Везимом кое-как латали на ходу раскуроченный нос, отгоняя рвущихся помочь братьев, но толку от этого было мало – пробитым отсекам требовался полноценный ремонт. Да и темнота, действующая в удивительно гармоничном тандеме с ледяной водой, отнюдь не способствовала нормальной работе. Братья, нимало не заботясь о маскировке, запалили в центре плота огромный костер, но он лишь отгонял ночной холод и разбрасывал по всей палубе колючие, жгучие искры – прогреть металл толком не удавалось.

Подходящая песчаная отмель – широкая и в меру глубокая – обнаружилась как раз утром, когда небо на востоке уже вовсю горело рассветом. Раскон с разгона вбил застонавшую от натуги “Каргу” на стоянку, сбросил якори и принялся методично усыплять технику – эйра в баках после безумной ночи оставалось мало, а раскидывать сети по пути было просто некому.

Тогда-то все и случилось. Отправившегося к Попутчику старика хотели было просто скормить реке, но фальдиец настоял на нормальных похоронах. Благо, прямо над заводью возвышался невысокий, густо заросший плакальщицами холм, с которого открывался великолепный вид на северо-восток.

– Жалко деда, – устало пробормотал Жердан Старший, бросая последнюю лопату жирной земли на невысокий холмик могилы. – Во что он вообще…

– Верил?

– В Республике почитают Тогвия. Если только он…

– Какая разница уже? – раздраженно спросил Везим. – Он вряд ли обрадуется, если мы тут сдохнем от усталости в попытках это выяснить.

Охотник повернулся было к плоту, но был остановлен фальдийцем. Раскон прокашлялся, вытащил из заляпанного бурым халата трубочку договора и принялся читать:

– …в случае моей смерти, тело закопать. Выпейте за меня и забудьте мое имя.

– И все?

– И все, – заключил рыжий, сворачивая пластину металла. – Вечером. Всем спать, первую стражу нести Везиму.

Когда все кое-как расположились на отдых у остывающего костра, а со стороны Жерданов уже раздавался многоголосый сиплый храп, мрачный, как сыч, охотник, кутающийся в одеяло на крыше пристройки, спросил в пустоту:

– Раскон, оно того стоило?

Не дождавшись ответа, Везим сплюнул за борт и потянулся за флягой.

Выспаться толком никому не удалось. По разным причинам, основной из которых по-прежнему оставалась сохнущая на отмели “Карга”. Разбуженному в полдень Браку и так было несладко – уснуть после Подречья удалось далеко не сразу, а после беспокойной дремы виски будто сжали раскаленными тисками, настолько сильна была головная боль. А после осмотра горжи при свете дня стало еще паршивее – кроме дырявых бочек и почти дохлого толкателя, умудрился накрыться компрессор, от которого питался скраппер, и сгореть один из вспомогательных движков, отвечавших за гребные винты с левого борта. Заодно выяснилась причина, из-за которой Шаркендару пришлось пойти на таран берега – внутри железного короба ревуна было пусто, за исключением густо покрывавшей дно устройства серой пыли.

– Регрелся, – невнятно сказал Кандар и потряс замотанной бинтами головой.

Провалявшись всю ночь без сознания, механик выглядел плохо, щеголяя опухшим лицом и здоровенным синяком на щеке. Он с трудом слышал одним ухом, заваливался при ходьбе на левую сторону, а глаза так и норовили разбежаться в разные стороны. Толку от него было не больше, чем от рапа в мастерской – орет, мечется и гадит, а если бы вдруг издох – все вздохнули бы с облегчением. Так и с Кандаром: он упорно лез под руку Браку, пытаясь оказаться полезным, давал ценные советы заплетающимся языком и невыносимо всех раздражал. В конце концов сероглазого напоили ядреной ореховой настойкой с солидной дозой сонного зелья, после которого он продержался недолго – побухтел про кривые руки, с грохотом опрокинул стопку приготовленных под латки железных листов, извинился и уснул.

Брак с радостью к нему бы присоединился, но времени отдыхать не было. Сводить пришлось до рези в глазах, стоя по пояс в холодной воде – благо Раскон выделил под такое дело мешковатую полупрозрачную одежку, которая отлично держала тепло и не промокала, позволяя проводить под днищем целые часы. Чем калека и занимался всю вторую половину дня, глотая горячий травяной отвар и ругаясь на криворуких братьев и себя. Сводить выходило плохо, швы выходили кривые, неровные, а металл норовил раскалиться в тех местах, где это совершенно не требовалось, при этом упорно отказываясь нагреваться там, где это было необходимо.

Нос горжи кое-как приподняли над отмелью, использовав для этого с десяток бревен, в очередной раз доказавшую свою полезность лебедку и такую-то гразгову матерь. Особой пользы это не принесло, но свести самые здоровенные дыры удалось, как и перекрыть пробитые внутренние отсеки. Воду “Карга” все равно хлебала, как безнадежный пьяница утренний рассол, но насосы уже вполне справлялись. Оценивавший проделанную работу Раскон смотрел скептически, но в целом остался доволен. Разве что велел при первой же возможности вернуть носовую статую в исходный вид – уродливая баба все так же криво нависала над водой, будто разглядывая свое отражение или собираясь утопиться.

Настроение команды под вечер было подавленное и, в целом, препоганое. Над палубой роились комары и мрачные мысли, в котле булькало мясистое серое варево с кислым запахом, которое Жердан Старший упорно пытался выдать за знаменитый летрийский гуляш, только без перца, лука и красного батата, зато с замороженными кошачьими мозгами и влитой в кипящую воду бутылью вонючего самогона. Пахло отвратно.

– Починить до конца не выйдет, – сказал Брак, вылавливая из миски чей-то маленький, белый глаз, – Я точно не справлюсь, даже если Кандар оклемается. Плыть какое-то время сможем, но насосов хватит дней на пять. Потом все посыпется.

– Клемаюсь, – буркнул второй механик и широко зевнул, – Сли припрет, еще насосы сведем. Дней семь. Птом жопа.

– Нам хватит, – ответил фальдиец, сверяясь с разложенной на палубе картой. – Пойдем до фактории лиорцев, там отремонтируемся. Четыре дня ходу, если не насиловать толкатели.

– Пть. – невнятно пробормотал Кандар и дополнил свои слова поднятой вверх растопыренной ладонью, – Тлкателю жопа.

– У тебя всюду жопа теперь, культяпка, даже на лице. Зачем жахатель таскаешь, если не умеешь им пользоваться?

Выдав настолько законченную фразу, Жердан Младший подбоченился и горделиво взглянул на братьев. Те уважительно кивнули.

– Мзги тскаешь.

– Мы можем уже обсудить Подречье? – хмуро спросил Везим. – Хватит тупых шуточек. Что за дерьмо там произошло?

Все замолчали. Костер трещал, отбрасывая по нависшим над плотом деревьям оранжевые блики. Котел распространял вокруг себя зловоние.

– Никогда не видел, чтобы старик брался за оружие, – нарушил тишину охотник. – Он был последним человеком на западе, которому я бы доверил спасать свою задницу.

– Много ли ума надо, чтобы скраппером тварей…

– Косить.

– Много, – возразил братьям Брак. – Стену он снес чистым эйром. Причем, подвел горжу как раз на такое расстояние, откуда это было возможно. Ни разу не задел нас. И жахал каждые девять секунд, как по хронометру. С незнакомого ему оружия. Это… Это практически невозможно.

– Девять секунд это быстро? – уточнил Раскон, задумчиво крутя ус.

– Хренно.

– Невероятно быстро, – перевел слова сероглазого Брак. – Это как старый молотобоец, способный плющить ракушки с одного удара. Такой навык нарабатывается всю жизнь.

– У молотобойца мышцы… – начал было говорить один из братьев, но вовремя замолчал.

– Никогда не слышал о его прошлом, – покачал головой Раскон. – Мы познакомились лет десять назад, когда я только прибыл на запад. С пустыми карманами, пустой головой и не менее пустыми мечтами. Похожи были, наверное, потому и сошлись. И ни разу он не рассказывал о себе. Вздорный старик, оприходовавший половину борделей Троеречья, любящий выпить и всегда бегущий от драки…

Фальдиец замолчал и уставился в костер.

– Сердце не выдержало, – тихо пробормотал Везим, когда тишина стала невыносимой.

– Кто теперь скажет? Доставайте кружки.

Пили неспешно, смакуя горько-сладкую жидкость с запахом моря, которую Раскон разлил из пыльной бутылки синего стекла. В свете костра было не разглядеть, но Брак почему-то был уверен, что цвет у напитка бледно-желтый, как глаза Шаркендара.

– А помните, как он визжика по пьяни сварил?

– Всю рку обдрстали…

Одной бутылкой дело не ограничилось. По мере того, как пустели фляги, вино мешалось с дешевым самогоном, а над рекой плыли воспоминания, придавленное гибелью старика настроение понемногу начало улучшаться. Кто-то из Жерданов даже притащил из подсобки хорпу и принялся тихо бренчать незамысловатый, легкомысленный мотивчик, как нельзя хуже соответствующий поводу, но удивительным образом подходящий ситуации.

– И ладно бы от этих тварей… Раскон, мы тебя уважаем, но больше в такую срань не…

– Не сунемся.

– Даже ради трофеев. Мы много дерьма повидали, но это…

Младший Жердан ударил по струнам, хорпа отозвалась стонущим звуком и замолчала. Везим опрокинул кружку, невесело усмехнулся и заявил:

– А куда вы денетесь, ублюдки. Видели, что со стариком случилось? А ведь он даже с горжи не сходил, держался поодаль.

– Речные духи прокляли нас за то, что сожгли Подречье. Неприятности будут следовать за “Каргой”, пока мы не искупим…

– Вину?

– Глупость, – поморщился Раскон. – Когда на Альдинеро начал дохнуть скот, загибаться посевы, а прибрежные воды окрасились в красный, все тоже грешили на происки шарга. Кого только не приглашали: тогвианских святош, с десяток нойтов, увешанных зубами соплеменников… От квадраха целая делегация прибыла, со жрецами всех богов… И никто не помог, все только хуже стало. Народ взбеленился до той степени, что напал на резиденцию До-Альдинеро, семье доми пришлось покидать остров на гравицепе. Потом вернулись, конечно, с фальдийским флотом, но разграбленное поместье и убитую прислугу это не вернуло. Мор так и продолжился, начинали уже ходить слухи про то, что фальдийцы собираются покинуть остров, чтобы не допустить распространения заразы… А знаете, кто в итоге смог помочь?

– Кто? – с любопытством спросил Брак, катая в руках латунную кружку. – Неужто глазастый местный пацан?

– Слышал, да?

– Я много историй слышал.

– Да, причину обнаружил один глазастый местный пацан. Точнее, как пацан – местные воротилы подполья оказались настолько замордованы свалившимися им на голову неприятностями, которые включали в себя комендантский час и отряд легианских гвардейцев, что принялись копать. И наткнулись на неприметный грузовой цеп, усыпанный зелеными полосками, как шкура матерого фелинта. Многоуважаемые исследователи годами посещали Альдинеро, проявляя особенный интерес к высокогорному пресноводному озеру в центре острова. Ниточка за ниточкой, ноготок за ноготком – и вот уже происки шарга сменяются десятками тонн ядреной отравы, а нависшее над Альдинеро проклятье – банальными торговыми интересами летрийцев, задумавших прибрать к рукам удобный перевалочный пункт.

– Ублюдочные островитяне, – выругался Везим.

– Да, – машинально кивнул погруженный в свои мысли Брак.

Историй про архипелаг у него хватало, но только сейчас пришло осознание, что большая их часть заканчивалась именно так. Либо ушлые доми успешно проворачивали свои планы, хитроумно достигая своих целей… Либо ушлые доми успешно срывали хитроумные планы, героически мешая другим ушлым доми достигать своих хитроумных целей. Дюбое дерьмо на островах, за редким исключением, росло именно оттуда – из бурлящего котла Большой Политики.

– Не люблю доми. Гребут у нас все, что не сведено к полу и не закопано на глубине полутора миль, – выдал пьяненький Кандар. Под воздействием обильной выпивки его речь чудесным образом утратила прежнюю невнятность, зато обрела неуловимо хамоватую развязность. – Гнать их всех на острова, а мы сами разберемся.

Раскон иронично поднял бровь, но промолчал. Налил себе еще вина и задумчиво сказал:

– Чем бы это ни оказалось, происки сверхъестественных сил тут не при чем. Я сам, признаться, не на шутку перепугался и готов уже был молиться Четырем, лишь бы выбраться оттуда живым. Вы спросите меня, зачем мы вообще полезли в Подречье? Толстый фальдиец в очередной раз показал свою гнилую натуру, позволил жадности взять верх над разумом, в результате чего “Карга” лишилась своего героического защитника?

В ответ на такое заявление, над костром повисло то неловкое молчание, которое возникает лишь в двух случаях – когда кто-то хвалится тем, что буквально только что научился играть на хорпе и стремится продемонстрировать это друзьям, или когда все молча соглашаются с говорящим, но мнутся это озвучить.

– Молчите? А зря, потому что вы правы. Я не стыжусь и не оправдываюсь, мне нужен был этот ящик – и я его получил. Вон, два мешка с трофеями, которые сполна покроют все издержки, за вычетом ремонта плота. По самым скромным прикидкам, то, что находится внутри тянет фиолок на пять, на которые я не претендую. Этого мало? – Раскон усмехнулся в усы и указал толстым пальцем на братьев. – Вы, трое. Если бы там, в поселке, жил еще один Жердан или, упаси Мальтиза, ваш блудный отец… Вы бы отправились туда?

Троица загудела, а Раскон продолжал:

– Везим, я догадываюсь, зачем ты копишь кри. Если ты думаешь…

– Я думаю, что это похоже на шарговы оправдания, рыжий, – огрызнулся Везим. – Я работаю на тебя, ты платишь мне. Не смей лезть глубже, жадный ублюдок. Плети свои сети над поверхностью воды, потому что на глубине тебе рано или поздно откусят задницу.

– Гхм. Резонно, – пробормотал фальдиец. – Кандар, ты..

– Я свожу, ты платишь, – вальяжно махнул рукой механик. Глаза у него были мутные и блестели, а из кружки отчетливо тянуло вуршем вперемешку с пивом. – Чем больше ты платишь, тем лучше я свожу. Плевать на остальное.

Раскон продолжать не стал. Полученный отпор его, если и смутил, то виду рыжий не показал. Неторопливо долил себе вина, почмокал, и сказал:

– Та дрянь, которую мы встретили в Подречье. Я уверен, что виной всему люди. Не знаю пока, кто, но я твердо намерен это выяснить. Судя по расползающимся слухам и тому, что случилось с Шаркендаром, происходит это повсюду. А значит, умный человек найдет способ обернуть это в свою пользу. Особенно, если узнает о происходящем заранее и выяснит причины.

– А то, что мертвецы встают, тебя совсем не волнует? – спросил Брак.

Столь приземленный подход к тому, что целый месяц заставляло его просыпаться по ночам и шарахаться от мирно спящих людей, калеку здорово покоробил. Одно дело – когда друг другу гадят живые люди, со своими заморочками и стремлениями. Совсем другое, когда ты своими глазами видишь катящуюся по полу голову ребенка, пока его мать пытается загрызть твоего напарника. Это цепляло за живое.

– Брак, ты недавно в лесу, – внезапно подал голос Кандар. – В степях и на севере такое встречается редко, но здесь частенько творится всякое, от чего волосы на заднице встают дыбом и норовят сбежать. Бурелов, Каренфальское болото…

– Он прав, – поддержал его Везим, к вящему удивлению остальных, – Мертвецы – это страшно, дико и опасно, но хотя бы понятно. Они встают, хотят тебя сожрать, ты бьешь их по голове, они умирают.

– Шарки, – перебил его Жердан Младший. – Назовем их шарками.

– Они отняли у старика жизнь, а он отнимет у них…

– Имя. Мы всем расскажем.

– Никто их так не будет называть, – буркнул Везим, недовольный тем, что его прервали. – Будут тварями, дохлятиной или бегунками. Вы по себе знаете, каково с фантазией у здешнего люда.

– Расскажем…

– Гхм. Никто никому не расскажет, – отрезал Раскон. – Нас в Подречье не было, с мертвецами мы не сталкивались. Завтра поутру утопим скраппер в каком-нибудь глухом месте, а на любые вопросы будете посылать ко мне. У Шаркендара прихватило сердце на перегоне, горжа врезалась в берег и разворотила нос. Мы кое-как залатались и движемся на ремонт. Если кто скажет хоть что-нибудь другое…

– Скраппер обязательно топить? – разочарованно спросил Брак. Ему было безумно жаль гробить свое первое творение в качестве свободного механика. К тому же, оружие вышло на удивление ладным, да и спасло их всех, пройдя жесточайшую проверку боем.

– Можешь расплавить, если сил хватит. – ответил фальдиец. – Заодно нос облегчим.

– Зачем картечницу…

– Гробить? – недоуменно спросил Жердан. – Сам же ее купил.

Везим отвернулся и начал править лезвие топора. Брак промолчал, а фальдиец едва заметно поморщился.

– Представь себе картину, друг, – принялся вещать Кандар, даже привстав ради этого с кресла, – В Подречье с небес спускается цеп. Большой такой, величественный. Или приплывает горжа, куда менее величественная, но тоже большая. Или даже крохотная лодочка с парой охотников, груженная головами тех самых фелинтов. И какая же картина откроется их изумленным глазам, когда они подберутся поближе?

Сероглазый патетично взмахнул руками и сделал большие глаза.

– Поселок сожжен, повсюду трупы, на берегу следы большого плота. А частокол, земля и чудом уцелевшие дома изрешечены из какого-то тяжелого оружия, подозрительно похожего на скраппер.

– Хватит паясничать, Кандар, – нахмурился Раскон, – Они прекрасно все поняли.

Судя по недоумевающему виду братьев, зерно истины в последнем утверждении отсутствовало, но уточнять они постеснялись. Младший вновь принялся терзать хорпу, а старший затянул какую-то донельзя унылую и протяжную балладу про неразделенную любовь, догорающую горжу и невероятно долгую смерть от удара ножом в живот.