Текст книги "Лиорская мельница (СИ)"

Автор книги: Андрей Андросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 30

Старый грузовой цеп с залатанными баллонами торопливо поднимался над Плешью, стремясь набрать высоту и убраться подальше. В подтверждение слов старшего искателя, днем с океана задул сильный промозглый ветер, стремительно нагоняя на плато низкие тяжелые тучи.

– Драпают! – показал рукой Логи, с трудом перекрикивая шум ветра.

– Правильно делают. Скоро тут смоет все. – Брак поежился и утер капли дождя с гогглов.

Напарники остановили скиммер неподалеку от форта – Логи приходилось внимательно выбирать дорогу, чтобы не угодить колесом в расселину. Из-за этого, до дома они добрались лишь ко второй половине дня, хотя выехали еще до полудня.

Вчера просидели на обрыве до самого рассвета и пошли спать лишь когда эйр почти перестал светиться. Было что обсудить, да и ночь была слишком красива, чтобы тратить ее на сон. А утром толстяку пришло в голову провести еще одну тренировку со скиммером, снова добравшись до Пещеры. Вот и вышло так, что до дома напарники добрались только сейчас, когда с неба уже начали падать первые тяжелые капли надвигающегося ливня.

– Поедем через главный? – предложил толстяк.

– Там сейчас толкучка, не развернемся. Торговцы валят с торга. Никому не охота торчать здесь под дождем. – калека взглянул на суету у выхода из Глотки и добавил: – Скоро действительно придется Сход до шести дней сокращать. Уже даже днем льет. Я бы вообще сейчас уехал, но не успеем собраться.

– Ты обещал, что мы не пропустим Отправление, – возразил лысый. – Раз уж нет смысла скрываться, давай все сделаем как положено. Мне охота послушать напутствие старших.

– Ты просто надеешься пожрать нахаляву, и что нам что-нибудь подкинут на дорогу. – усмехнулся Брак. – Хотя плащи от дождя не помешали бы.

– Плащи будут. Нас от Котобоев всего двое, могут расщедриться. Ладно, поехали ко мне. Надо до полуночи успеть все загрузить, а тебе еще багажник сводить.

На стоянке семьи царила суета. Спешно снимались тенты и палатки, убиралось в траки все, что может промокнуть или уплыть. Ливень на Плеши не идет ни в какое сравнение со штормом, который запросто может опрокинуть плохо закрепленный трак или унести скиммер, но даже ливень способен доставить кучу неприятностей. Раньше клан стремился убраться с плато до начала дождя, но с тех пор, как шторма участились – приходилось мокнуть и терпеть.

Лысый загнал скиммер под борт отцовского трака. Пообещал калеке соорудить укрытие от воды и принести поесть, после чего утопал внутрь.

Брак сперва тоже хотел сходить домой, но потом оставил эту затею. Достать из тайников вещи он всегда успеет, а вот скиммером надо заняться прямо сейчас, пока еще светло и можно послать толстяка за всем необходимым. К тому же, на двухколесную машину придется взвалить целую кучу всевозможного барахла и припасов, что тоже лучше делать при свете дня и не дожидаясь, пока ливень войдет в полную силу.

Надо бы еще навестить Квока, отдать ему одеяла, но напарники слишком уж задержались на утесе. Придется ловить желтую таргу завтра, когда кланы будут покидать Стеклянную Плешь. Логи предлагал одеяла оставить себе, а с Гряземесами рассчитаться после Поиска, но калека был против.

Напарники закрепили над скиммером навес, наспех перекусили домашней стряпней матери Логи. После этого толстяк перетаскал к машине тяжелые тюки с припасами и сбежал на торг – ловить оставшихся торговцев и докупать всякую оставшуюся мелочевку.

С ремонтом и заправкой Брак закончил, когда уже ощутимо стемнело. Сводить приходилось осторожно, чтобы не сжечь непромокаемый тент из паутины, зато теперь скиммер был полностью готов к отправке и погрузке. Ливень к этому моменту набрал силу, тяжелые тучи нависли над плато, погрузив все в беспросветную белесую муть. Ощутимо похолодало, по черному камню текли ручейки воды, грозившие к утру превратиться в настоящие реки. Людей под открытым небом почти не осталось, столы вокруг семейного костра давно растащили по трюмам.

Еще почти два часа потратили, на пару с Логи грузя скиммер. Опыта ни у кого не было, поэтому приходилось изводить целые мотки бечевы, туго притягивая многочисленные свертки к корпусу и багажнику. Сунувшиеся было под тент близнецы были грубо посланы к шаргу с требованием зайти позже – мокрым и уставшим напарникам было не до них.

Когда последняя канистра заняла свое место рядом с запасным колесом, Брак устало прислонился к борту трака. Логи тяжело опустился в сиденье, проверяя крепления жахателя и Там-Тама.

– В следующий раз своди таргу, – устало прохрипел толстяк. – Покидали бы в кузов и забыли.

– Угу. Надо было тебя послушать и раба купить. Кто бы мог подумать, что самой тяжелой частью будет обычная погрузка.

– Вот ты бы и подумал. Иначе за каким шаргом ты мне нужен?

– Рукоятки забыл свести. Придется завтра с утра, или до стоянки мучиться, – переругиваться с толстяком калеке было лень. – Что там на торге?

– Разбежались все, как крысы. Твой ненаглядный “Капитан” сиганул прямо с плато, если не врут.

– Эти могут. Сколько у нас до Отправления?

Толстяк вгляделся в темноту, покачал головой.

– Пара часов, не больше. Встретимся там?

– Давай. Я в трак пойду, погреюсь. Руки уже не слушаются, – Брак подул на ладони. – А ты куда?

– Краску добуду, – толстяк слез с сиденья и принялся натягивать на себя плащ. – Сейчас самое подходящее время. Ты к яхте пойдешь?

Калека тоскливо посмотрел на низвергающиеся с неба водопады воды, которые поминутно меняли направление из-за порывов ветра. Тащиться через весь форт до “Двойной Спирали” не хотелось. Жаль, но придется оставить идею попрощаться с северянами. Да и навряд-ли они будут рады появлению на пороге мокрого и смертельно усталого кланового, который, к тому же, решил плюнуть на их предложение.

– Ну их. Может завтра, если еще не улетят.

– Брак, а их не смоет? Второй цеп шустро сбежал.

– Что им сделается? Они закреплены не хуже траков. Захотят улететь – поднимутся над облаками. Им за баллоны не надо беспокоиться, разве что молнией шарахнет. Но я уверен, что у них есть эйносы на такой случай.

– Ну и шарг с ними. Я пошел, – толстяк накинул капюшон и пытливо взглянул на калеку единственным глазом. – Ты помнишь, что я говорил?

– Отрастить яйца и не думать.

– Отрастить яйца и не думать. Шаргова плесень, ничего он тебе не сделает. Если что – заночуешь у меня. Как только почувствуешь острое желание его послать – посылай сразу, не держи в себе.. Иначе опять начнешь мямлить, извиняться…

– Я понял, Логи. Иди уже. Увидимся на церемонии.

Толстяк скрылся в темноте.

Брак еще некоторое время стоял неподвижно, после чего принялся натягивать плащ. На этот раз по размеру, из плотной темной ткани с пропиткой. Интересно, семья толстяка вообще в курсе, куда он отправляется? Калека с ними никогда особо не общался, ограничиваясь простыми приветствиями. Жирный со своей женой мало чем интересовались, а сестра Логи любила подловить парня, когда рядом не было брата, и вдоволь поиздеваться. Пересекаться с ней Брак не любил.

Натянув плащ, он вышел под дождь и похромал к траку Сельмы. Они с толстяком так и не договорились, когда отправятся. Логи хотел уехать сразу после Отправления, чтобы не пришлось толкаться с утра в Глотке под проливным дождем и штормом. Брак предпочел бы дождаться утра, чтобы выехать по-светлому, но глядя на погоду тоже понемногу склонялся к предложению напарника. Если ехать, то чем раньше – тем лучше.

Найдя знакомую метку, калека постучал в тяжелую дверь кабины.

– Так и думала, что ты придешь, – Сельма оценила состояние Брака и отошла в сторону. – Заходи, не мокни.

В кабине, ярко освещенной подвешенным под потолком эйровым светильником, было тепло и уютно. Даже стука капель по крыше почти не было слышно. Брак снял плащ, с которого водопадами стекала вода, и повесил его на сведенный к стене крючок, аккурат над сливной решеткой в полу.

Калеке всегда нравилось в траке у Сельмы, хотя бывал он здесь нечасто. Поводы выдавались редко, а напрашиваться он не собирался, несмотря на всю радушность хозяйки. Слишком велика была пропасть между неухоженным траком Джуса, пропахшим блевотиной и перегаром, и этой обителью семейного уюта.

Чисто выметенный пол, стены завешены узорчатой тканью. Пол покрывают аккуратно подогнанные деревянные дощечки. Сама кабина почти в полтора раза просторнее чем у Джуса, внутри хватает места для двухъярусной кровати близнецов и отдельного огороженного закутка для взрослых. Аккуратная комнатка с душем и туалетом в углу, в центре комнаты – круглый столик на четверых, накрытый белоснежной скатертью. Даже стулья вокруг столика затянуты тканью, не просто голый металл.

Когда-то у Брака было так же. Ну, не совсем так же, Симе как хозяйке было далеко до Сельмы. Но общее ощущение жилого дома было схожим. Это сейчас трак Джуса больше напоминает обычный железный ящик, но раньше в нем было многое. Ковер, нормальные кровати, даже маленький морозильник. И почти всё расползлось по жадным лапам соседей и торговцев, которые всегда были рады сменять очередной предмет утвари на флягу дрянного самогона. Остались лишь голые стены, да намертво сведенные к корпусу пустые ящики.

– А где близнецы? – парень оглядел пустующую кабину. – Я надеялся их застать.

– Скоро будут, не переживай, – Сельма поставила на стол миску с одуряюще пахнущей кашей и кружку кипятка. – Ужинать будешь? Небось с обрыва толком ничего не ел?

– Спасибо, – Брак отказываться не стал, да и посидеть в тепле хотелось. Из решетки на потолке дул горячий воздух. – Они скоро будут?

– Скоро. Барташ пошел проверять крепежи на прицепах, они увязались за ним. Ешь спокойно.

Пока Брак набивал брюхо горячей едой, Сельма вкратце рассказала новости. С ее слов выходило, что близнецы вернулись заполночь, сонные, уставшие, но совершенно счастливые. А сегодня весь день носятся с какими-то фигурными железяками на шее, приладив их на цепочки.

– Это памятки от Гряземесов, в знак того, что мы отлично провели время, – пояснил калека, подбирая остатки каши куском лепешки. – Наверняка с самого утра к Квоку приставали.

– Хорошо, что ты их пригласил. Им теперь разговоров на месяц хватит.

– Скорее, они сами себя пригласили, – рассмеялся Брак. – У меня особого выбора не было.

– Даже если так, всё равно – спасибо. Ты не представляешь, как иногда нужен всего лишь один день без их причуд.

Сельма присела на стул и протянула парню вазочку с кубиками вурша, вперемешку с кусками твердого коричневого сахара.

– Ты в курсе, что тебя отец второй день ищет?

– Угу. – пробурчал парень, размешивая напиток. – Сейчас дождусь близнецов и пойду к нему. Наверняка опять что-то сломал.

– Зря ты так. Он всю стоянку обошел, а потом отправился на торг тебя искать. В “Мамашу” ломился, и его даже пустили. Сегодня тоже буянил, близнецов искал. – Сельма покачала головой. – Так что ты сходил бы сейчас.

– Да знаю я, зачем он меня ищет, – настроение Брака стремительно портилось. – Скоро пойду.

Близнецов Брак так и не дождался, даже спустя двадцать минут они не явились. Вурш давно закончился, злоупотреблять гостеприимством Сельмы не хотелось, да и время уже поджимало. Пожелав женщине неиссякаемого эйра и получив в ответ заверение направить близнецов к нему, как только те вернутся, калека откланялся и вышел наружу.

На удивление, дождь почти утих. Тучи по-прежнему низко нависали над плато, однако белесой мути больше не было. Перед штормами всегда так, погода меняется стремительно и ни один эйнос не сможет наверняка предсказать, что будет в следующую минуту. Единственное, что остается неизменным – беспросветная облачность и ветер с океана. Светильник “Горбатого Холма” сегодня не горел – ни один флир не рискнет покинуть ангар в такую погоду, нет никакого смысла в маяке.

Поймав себя на мысли, что он оттягивает неизбежное, парень упрямо мотнул головой и похромал к траку Джуса. Светящаяся метка давно стерлась – кроме Брака ее некому было обновлять, поэтому темная ржавая громада вынырнула из темноты внезапно. Калека по-привычке пошел было проверять опоры, но вновь одернул себя. Плевать на опоры. Теперь – плевать. Наконец-то.

Накатила веселая злость. Парню даже захотелось, чтобы отец действительно оказался там, внутри. Он ничего не имел бы против того, чтобы уехать не прощаясь, но сегодня калека впервые почувствовал, что совершенно не боится Джуса.

Дверь оказалась незапертой, а на подножке Брак задел протезом пустую флягу, которая с грохотом укатилась под трак. Из темноты кабины пахнуло тяжелым, удушливым запахом. Очень хорошо знакомым запахом – содержимое желудка Джуса вперемешку с вонючим самогоном.

Парень поморщился и вошел внутрь, зажег светильник у двери, уставившись на открывшуюся ему картину. Вот тебе и трезвый Джус. Двух дней не прошло, как он снова принялся за старое.

Приемный отец полулежал в водительском кресле в совершенно невменяемом состоянии, безвольно раскинув руки. Осунувшееся лицо оплыло, из уголка рта на загаженную блевотиной рубашку тянулась ниточка слюны. Рядом с ним валялись две пустые фляги и перепачканный мешок.

На вошедшего сына он почти не отреагировал, лишь немного повернул голову и приоткрыл веки над помутневшими глазами.

Брак выдохнул с облегчением. Несмотря на браваду, встречи с Джусом он втайне опасался, не будучи до конца уверенным, что именно тот может учудить. Зато теперь…

Парень брезгливо посмотрел на отца и, ни ни капли не скрываясь, принялся за тайники. Если у Джуса и был шанс помешать сыну, он своими руками утопил его на дне фляги.

Вскрыв заначку у двигателя, парень выгреб из нее содержимое, свалив на расстеленную на полу тряпку. Точно так же поступил с нишей в кузове и под потолком, методично вычищая их от припрятанных ценностей.

Отвлекся лишь на грохот из кабины – Джус умудрился вывалиться из кресла и теперь полз к баку с водой в углу, издавая нечленораздельное мычание. Калека покачал головой и вернулся к якорной нише, где хранил крохотный кусочек золота и пластинку фальдийского сплава. Удивительно, сколько вещей можно по-тихому вынести из мастерской, если на тебя мало кто обращает внимания. Если не наглеть, всегда можно припрятать оставшиеся после работы обрезки, или порыться в никого не заинтересовавших трофеях.

Джус дополз до бака и открыл воду, подставив взлохмаченную голову под струю. По полу кабины начала разливаться зловонная лужа, а взгляд четырехпалого слегка прояснился.

Брак как раз закончил стягивать свои вещи в тяжелый узел, когда приемный отец поднял на него взгляд и что-то промычал.

– Не слышу, Джус. Ты говорить пытаешься, или просто блюешь?

Четырехпалый подставил рот под льющуюся воду и, напившись, исторг содержимое желудка под себя.

– Б-брак… Шлюхин выкормыш… – голос Джуса был слабым, а слова едва различимы. – Г-граззгова отрыжка, где ты был?

Брак завязал последний узел и примерил мешок на плечо, убедившись, что сможет его дотащить до скиммера. Оглядел кабину, убеждаясь, что ничего не пропустил.

– Где ты был, говорю? – голос отца немного окреп. – Хватит молчать.

Калека помянул шарга и полез в недра лежанки, выудив оттуда тонкий лист металла, свернутый в трубочку. Неторопливо развернул, уставившись на густо покрывающие листок крохотные отметки – точную копию потолка кабины. Стоило бы спрятать драгоценный листок в протез, но делать это при Джусе парень не собирался. Ограничился тем, что снова свернул в трубку и запихнул к остальным вещам в мешок.

Лишь когда за ногу слабо уцепились четыре пальца, Брак перевел взгляд на отца и спокойно заговорил:

– Джус, я сегодня отправляюсь в Поиск. Мне плевать, как ты к этому относишься. Меня тошнит от этого трака, меня тошнит от нашей жизни, а главное – меня тошнит от тебя. Надеюсь, что больше я никогда не увижу твою перекошенную пьяную морду. Отпусти ногу.

Глаза Джуса округлились, рот скривился, но ногу он не отпустил. Напротив, подтянулся приподнялся на локтях.

– В Поиск? Сам? – из груди отца вырвалось влажное клокотанье, и Брак понял, что Джус смеется. – Ты недоумок. Где ты был эти два дня?

– Я сам собрал скиммер и нашел напарника, вместе с которым мы учились им управлять. У нас есть припасы на дорогу, способы защитить себя и планы на будущее. – Брак проговорил это с гордостью и затаенной надеждой, что отец оценит. Хоть раз. – Через час мы отправимся на церемонию, а оттуда сразу в Поиск. Так что, прощай, отец. Я благодарен вам с матерью за все и надеюсь, что смерть твоя будет легкой. Хотя сильно в этом сомневаюсь.

Джус внезапно резко выпрямился, сел на пол и зашелся в долгом, истеричном смехе, похожим одновременно на кашель и лай. По кабине полетели зловонные капли слюны и ошметки мокроты. Отсмеявшись, он вновь уставился на сына и горячо заговорил хриплым, срывающимся голосом:

– Дурак. Кретин. Недоумок. Да твой напарник бросит тебя в первую же ночевку. Кому ты нужен, гразгова отрыжка? Заберет твой шаргов скиммер и оставит подыхать в степи, – Джус с неожиданной силой схватил калеку за колено, заставив того взвыть от боли. – И я тоже старый дурак. Ищу его два дня по всему сходу, а этот тупой недоумок все это время старательно готовится сдохнуть. Ты хоть можешь себе представить, как ты был мне нужен?

Брак вырвал ногу из хватки отца и резко отступил к двери кабины, готовый в любой момент сбежать.

– Я даже знаю, зачем, – голос парня срывался от злости. – Пусть Чегодун подавится твоим траком, все равно от него мало что осталось. Ты просрал все, что у тебя было, а сегодня потерял единственного человека, которому было на тебя не наплевать. Подыхай, вцепившись в этот кусок железа, если он тебе настолько дорог, что ты готов пожертвовать ради него сыном.

Плечи Джуса опали, он тяжело привалился к водительскому креслу.

– Да что ты вообще понимаешь, гразгова отрыжка, – еле слышно пробормотал он, опустив глаза в пол. – Выметайся отсюда.

– С радостью, – ответил Брак, открывая дверь, а потом с удовольствием добавил. – Катись к шаргу, Джус.

Он уже выходил в ночь, когда в спину ему прилетел тяжелый вонючий мешок, едва не сбросив с подножки.

– Выкинь это дерьмо в нужник, вам по пути, – проорал ему в спину приемный отец. – И дверь закрой, дует.

Брак не удостоил его ответом и вышел наружу, с лязгом захлопнув дверь и мстительно сведя створку прутком.

Прикасаться к заляпанному нечистотами мешку было противно, но парень запасливо захватил его с собой. С Джуса станется выкинуть с пьяных глаз что-нибудь ценное. На первой же стоянке проверит, после того, как дождь смоет налипшую дрянь.

Брак дохромал до скиммера, кое-как закрепил вещи остатками бечевки и, закутавшись в плащ, отправился к гигатракам.

Глава 31

На торге было темно и пусто.

Многочисленные торговцы, еще вчера плотными рядами занимавшие кольцо вокруг гигатраков – исчезли, оставив после себя горы мусора и прогоревшие кострища. Теперь все это добро плавало на поверхности многочисленных луж и ручейков воды, дрейфуя и сбиваясь в настоящие мусорные острова. Ничего страшного в этом нет, завтрашний шторм отполирует Плешь, очистит ее от всего наносного, оставив лишь голые камни и вездесущий кустарник. А на вынесенном к подножью плато мусоре уже через день будут пировать стервятники и вольники.

Лишь немногие рисковали задерживаться до последней ночи Схода. Либо из-за проблем с техникой и сборами, либо в рискованных попытках сбыть под занавес торга остатки товара. Предлагаемая кланом защита истекала в полночь, и хотя трогать злоупотребивших гостеприимством было не принято, мало кто хотел испытывать на своей шкуре терпение Гиен. Да и вокруг Плеши зачастую кружили искатели легкой добычи, поэтому многие предпочитали покидать торг большими конвоями и пораньше.

Хромая под мелким моросящим дождем, Брак вяло размышлял о том, что ярко освещенный торг ему нравился куда больше. А теперь огромное пустое пространство, заваленное мусором и погруженное в темноту, навевало тоску.

Прощание с отцом прошло совсем не так, как он хотел. Ожидаемо, предсказуемо, но на душе у парня ползали гразги. Скорее всего, Джуса он никогда больше в своей жизни не увидит, если не случится чудо и тот не бросит пить. Но надежд на это, особенно после увиденного в кабине, больше не оставалось.

Когда рядом с бредущим парнем поравнялась затянутая в глухой плащ фигура, тот сперва этого даже не заметил. Темно, да и шум дождя глушил все остальные звуки. И лишь после того, как фигура басовито заговорила голосом старшего сборщика, Брак вздрогнул и замедлился.

– Паршивый вечер, а, Бракованный? Как у катрана в заднице, мокро, темно и дует. На прогулку вышел?

– Вроде того, – не то, чтобы калека боялся Чегодуна, но общаться с главной причиной головной боли всей последней недели ему не хотелось. – А почему дует?

– А где, по твоему, у них толкатель? Я за свою жизнь выпотрошил столько этих шарговых рыб, что их задницы даже во сне вижу. Поверь, вся Плешь сейчас похожа на одну огромную мокрую клоаку, – Чегодун развел руками, демонстрируя размер бедствия, после чего перевел взгляд на парня. – Хотя тебе, похоже, нравится. Иначе зачем бы тащился куда-то среди ночи? Ноги, поди, устали уже?

Брак промолчал и ускорился, стремясь скорее добраться до гигатраков. Но шаргов сборщик не отставал, легко подстраиваясь под ковыляющую походку парня.

– А я вот по делу вышел. Дай, думаю, навещу моего доброго приятеля Джуса, напомню ему кое о чем. А тут как раз ты от него идешь, весь такой занятой. Удачно вышло, правда? – голос старшего сборщика сочился язвительностью. – Ну как там мой добрый приятель? Не вспоминал обо мне? А то я аж весь извелся, кусок в горло не лезет. Впереди ведь Отправление, надо будет хорошо кушать и много пить, а тут такая оказия. Неприятно выходит. Ты, кстати, куда путь держишь?

Парень хромал вперед, грязно костеря про себя отца. Джус упорно не хотел оставлять сына в покое, даже после расставания продолжая подкидывать на его голову новые проблемы. Чегодун явно просто издевается, он это дело любит, но сделать Браку ничего не сможет, поздно. Увы, легче от этого не становилось.

– В мастерскую иду, банки заправлять. Джус велел передать, что вертел твой долг на своей оси, – калека не удержался от возможности подгадить напоследок отцу и избавиться от Чегодуна. – Сидел такой довольный, трезвый как камушек. Тебя ждал.

– Ну каков негодяй! А ведь я к нему заходил недавно, стучал. А он не открыл своему другу, флягами гремел. Обманул, получается, не захотел со мной видеться. Прикинулся пьяным в кашу. – Чегодун доверительно наклонился к уху калеки и взял за руку – Даже хорошо, что нам с тобой по пути. А то мне и поговорить не с кем. Все либо по тракам сидят, либо на Отправление собираются. Я даже решил было сперва, что ты именно туда идешь, обрадовался. А потом посмотрел на тебя и подумал: “Что вообще там делать увечному, которого ветром сдувает?” Так и вышло, ты в мастерскую идешь. Это правильно, всегда надо делать для семьи то, что у тебя лучше всего получается. Я вот считать умею и бездельников заставлять делом заняться. А у тебя железки хорошо выходит сводить. Видишь, как мы похожи? Оба делаем то, что у нас лучше выходит.

Чегодун упорно не затыкался, не давая собеседнику вставить слово. Он крепко держал калеку под локоть и продолжал молоть языком. И вроде не говорил ничего такого, был предельно вежлив, но спина Брака уже успела покрыться липким холодным потом.

– А вот ты слышал последние новости? Говорят, сынок Саила, пухлый такой, щекастый, раздобыл где-то самый настоящий скиммер. Зверь-машина, огромная как люторог, наверняка стоит целую гору кри. Уж я то знаю, работа у меня такая, цену технике и людям знать. А вот поди ж ты, разжился, в Поиск на ней отправляется. Куда ему такой огромный скиммер? На нем ведь запросто двоих, а то и троих увезти можно. А он в одиночку, бедняга. Может, подсказал кто? Сейчас советчиков дурных хватает, так и норовят на чужом траке из грязи выбраться. – Чегодун сокрушенно покачал головой, проводив взглядом проехавшую мимо таргу вольников. – Неймется им, среди ночи народ движками будить. Так вот, о чем я? А, пухляш. Логи, или как там его. Интересно, откуда он все-таки кри на скиммер достал? Техника сложная, дорогая, кто попало такую не сведет. Может, украл где? Скорее всего, молодняк нынче такой пошел. Все высматривают, как бы обмануть, или украсть, сбегают почем зря. Никакого уважения к старшим и к Семье. Хорошо, Бракованный, что ты не такой, да?

– Чегодун, что тебе нужно? – устало спросил Брак, оставив попытки высвободить локоть. – Раз все равно обо всем знаешь.

Они как раз остановились у двери “Мамаши”, но старший сборщик не спешил заходить внутрь, по прежнему удерживая калеку. Хватка у него была удивительно крепкая, не пальцы – стальные тиски.

– Ты о чем? Мне ничего от тебя не нужно. Я же просто новостями делюсь, а то ты совсем из дома не выходишь…

Чегодун осекся – со стороны Глотки сверкнуло синеватой вспышкой молнии,а через несколько секунд донесся раскатистый грохот, от которого заложило уши. Сборщик недоуменно прислушался – рановато для грозы, а потом вновь повернулся к калеке и заговорил холодным голосом, из которого исчезло все зубоскальство:

– Будь моя воля, ты бы остался здесь. Часовщик в тебе уверен, к тому же просил не вмешиваться. Но слепое доверие это прерогатива недоумков и наивных стариков. Поэтому я спрошу тебя сам, и тебе стоит надеяться, что ответ меня устроит.

Брак замер. Именно такого Чегодуна боялись все без исключения, даже за пределами Семьи. От него веяло холодной угрозой, а глаза в темноте казались почти черными.

– Почему ты отказался от предложения северян? Только не надо делать круглые глаза и спешно подгонять факты под нелепую попытку соврать. Просто отвечай на вопрос, быстро, не раздумывая.

– Не хочу сменить одну бутылку на другую! – слова вырвались у калеки сами собой.

Чегодун на секунду опешил от такого ответа, но быстро опомнился. На его лице проступила удивленно-веселая усмешка.

– Ух ты! Я уже приготовился выслушивать наспех сведенные заверения в том, что ты просто боишься там остаться, не вернуться в семью и все такое, – холодок из голоса сборщика пропал, он говорил почти весело. – Собирался уже дать тебе в морду и за шкирку оттащить в клетку за такую гнилую попытку меня поиметь. А ты удивил, явно ляпнул действительно то, что думаешь. Накипело, да?

Мимо проехали две полные людей тарги, направляясь в сторону Глотки. Чегодун проводил их задумчивым взглядом. Достал было деревянную трубку, но передумал и принялся ловко набивать железную трубочку одними пальцами. Брак стоял неподвижно, коленки предательски дрожали.

– Ладно, принимается. Пусть будет на совести Часа, я вмешиваться не буду. Он видит в тебе неглупого парня, который просто хочет посмотреть мир. Я вижу мелкого хитрожопого засранца, который мнит себя самым умным и считает окружающих за тупых джорков. Но гнили в тебе нет, скорее всего ты хлебнешь дерьма полной ложкой и вернешься назад, если не сдохнешь.

Чегодун выпустил локоть парня. Тот едва удержался на ногах, покачнулся и оперся рукой о стену гигатрака. Ощущение было такое, будто он только что чудом увернулся от когтей атакующего драка.

– Если не вернешься, а я узнаю, что ты жив – лучше беги как можно дальше и забивайся в самую глубокую щель, – сборщик затянулся из трубочки и выпустил густой клуб дыма, мгновенно подхваченный ветром. – Ненавижу разочаровываться в людях. Семье как никогда нужны механики, способные отличить гравку от гравика. Ты ведь способен?

– Да, способен. Спасибо. – Брак помялся и задал интересующий его вопрос: – Чегодун, что будет с отцом?

– Да я откуда знаю? Скорее всего, сопьется и свернет себе шею. Мой сын не вернулся в этом году, так что трак мне пока не нужен, – он помахал дымящейся трубочкой перед лицом калеки. – Тебя что, совесть заела? Лучше о себе думай, у тебя Отправление на носу, а потом долгая дорога под дождём в обнимку с трясущейся задницей напарника.

– Тогда я пойду?

– Иди конечно. Бракованный, хочешь бесплатный совет? Я обычно на такое не иду, выгоды никакой, да и потом приходят, ругаются. Но ты мне прямо в душу запал, хочется поделиться за просто так. Только ты близко к сердцу не принимай и кривиться не вздумай, я такое не одобряю, изжога мучает, – в речь Чегодуна вновь вернулись язвительность и словоблудие. – Так вот, Бракованный. Не считай себя умнее других. Если все идет так, как ты задумал, каждую секунду задавай себе простой вопрос. Вот прямо бери и спрашивай: “А точно ли это моя заслуга? Не пытаются ли меня поиметь?” Как только ты прекратишь сомневаться и спрашивать себя, решишь, что в этот раз ты точно самый хитрожопый – тебе конец. Сожрут, переварят и оставят твои останки под ближайшим кустом в компании грязной тряпки.

Брак хмуро кивнул и постучал в дверь. Не удержавшись, спросил:

– Меня не пустили бы к яхте?

– Да тебя бы даже с Гряземесами не отпустили, если бы не Час. Ты думаешь, можно вывезти скиммер через мой трюм так, чтобы я об этом не узнал? – Чегодун повернулся к торгу, откуда донеслись хлопки и несколько ярких вспышек – Да какого шарга у них там происходит? Лоран, стой!

Брак проводил взглядом остановившего проезжающий скиммер Чегодуна, который перекинулся с водителем несколькими короткими фразами а затем полез в седло. Скиммер загудел и рванул с места в сторону Глотки.

Дверь в “Мамашу” за спиной гостеприимно распахнулась и калека наконец убрался из под дождя, окунувшись в жаркий воздух коридоров гигатрака.

Все церемонии Большого схода всегда проходят в одном месте и по схожему сценарию. В скрытом от посторонних глаз внутреннем дворике, со всех сторон окруженном массивными тушами гигатраков, собираются старшие Семей. По шесть от каждой семьи, за исключением Чернолапых, от которых приходят семеро. Старший сборщик, старший разведчик, старший загонщик, старший механик, лекарь и патриарх – капитан гигатрака. Хотя у тех же Красноголовых гигатраком командует матриарх – Гларана, сухонькая невысокая женщина, с ног до головы покрытая татуировками.

После того как старшие соберутся, начинается основная часть. Встречают вернувшихся из Поиска, принимают переговорщиков от других кланов, решают на закрытом совете насущные вопросы… Ну и под конец – обязательная попойка для присутствующих, на сдвинутые столы из недр гигатраков тащат лучшие блюда кочевников и неутомимо истребляют запасы спиртного. Чужих обычно нет, все друг друга прекрасно знают, а из посторонних допускаются только родственники и близкие связанной с Поиском молодежи.

Во всяком случае, Брак представлял себе все именно так. Ему в клановых церемониях участия принимать до сих пор не приходилось, довольствовался чужими словами. Наверняка привирают, никакой внушительностью и торжественностью там и не пахнет. Трудно себе представить того же Гарпунщика, толкающего проникновенную речь о будущем клана. Соберутся, почешут языками и кулаками, потом перепьются. Серьезные вопросы, навроде визита северян, случаются крайне редко.