Текст книги "Лед (СИ)"

Автор книги: Андрей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Узнаю, это не проблема – отмахнулся Арсений – Вот у коллег в посольстве и узнаю, они должны были уже собрать информацию. Всё же Адамс с нашим князем собирался на перегонки к полюсу идти.

– Отлично! Пошли тогда вещи собирать!

Мы спустились по трапу на набережную вслед за основной кодлой арестократов. Английская стража почтительно расступалась перед князем и его свитой, а журналисты, толпившиеся у ограждения, набрасывались на любого, кто выглядел хоть сколько-нибудь важной персоной. Мне же и Арсению внимания никто не уделял: для них я был лишь очередным «русским господином» в потертом сюртуке. Хорошо, что мы переоделись перед выходом в город, это было к лучшему.

Я направился в сторону портовых гостиниц, чтобы снять не дорогой номер, а Арсений немедля навострил лыжи в посольство. Мы шли, оставив позади золотую игрушку императорской семьи и шумную толпу встречающих, которые, впрочем нас не замечали.

Глава 13

«Вега» пришла в Лондон через два дня после «Полярной звезды». Всё это время я прятался в небольшой портовой гостинице, успешно избегая внимания прессы. Лондонские газеты во всю пестрили сенсационными заголовками, извещающими всех и каждого о том, что русские выбыли из гонки за Южный полюс, которую сами же и затеяли, при этом так толком её и не начав. Интервью Великого князя и его приближенных выходили одно за другим, где они в красках расписывал какой «смертельной» опасности мы избежали, и как сильно повреждена «Полярная звезда» после «небывалого» шторма.

Впрочем, не все журналисты велись на эти красивые истории. Часть газет ставило под сомнения слова князя, приводя в пример корабли намного меньше классом чем яхта-крейсер императорской семьи, которые тоже пережили данный шторм, и капитаны которых называли его вполне умеренным для этих широт. Никто не утонул, никто не погиб, даже серьезных повреждений ни у кого не было, а у русских новенькая императорская яхта в доковый ремонт загремела, чуть ли не киль себе пополам сломав? Журналюги пытались пробиться к ремонтному доку, в который встала яхта, но там их встречала охрана из местных полицейских и русских вооруженных матросов, и они возвращались ни с чем, продолжая строить всё более немыслимые предположения.

Арсений днями на пролет пропадал в посольстве, ведя переговоры со своим, а точнее с нашим начальством, однако данное мне обещание всё таки выполнил, и информацию об английском конкуренте мне собрал.

Фредерик Адамс был капитаном картографического судна «Виктория» ещё за долго до того, как о нем узнал весь мир в качестве претендента на покорение Южного полюса. Он был опытным капитаном сорока лет от роду, раньше плававшим в северных широтах и был довольно опытным моряком-гидрографом. «Виктория» и её команда, под руководством Адамса несколько лет занималась проведением гидрографических съемок и составления морских карт северных земель и морей. Сама «Виктория» была небольшим, маневренным судом, приспособленным для работы в прибрежных водах, на мелководье и во льдах, хотя была способна и к долгим морским переходам. Как и «Фрам», особыми мореходными качествами оно не обладало. Средняя крейсерская скорость судна была всего семь узлов при ходе на паровом двигателе, и одиннадцать под парусами. На борту находились специальные инструменты для проведения гидрографических съемок и другое навигационное оборудование. Экипаж состоял из специалистов-гидрографов, навигационных офицеров и матросов, обученных проведению картографических работ. По информации Арсения, весь экипаж в полном составе был включен в состав экспедиции, и вдобавок ко всему его дополнили несколькими военными специалистами по метеорологии, биологом, а также группой военных егерей, в чью задачу и входил лыжный поход на полюс. Все егеря были офицерами и лыжниками-спортсменами, так как в британской армии лыжи вообще не использовались. Как сказал мне Фомин, информацию о том, что кто-то из них имеет опыт работы в высоких широтах, или в полярных экспедициях, у него не имелось.

«Виктория» для похода к Южному полюсу снаряжалась поспешно, но денег на неё не жалели, и отправление планировалось не позднее чем через пару недель.

Моя «Вега» ничем не выделялась на фоне массы стоящих в Лондонском порту китобоев. Более того, она и раньше была тут частым гостем, так что на её приход особого внимания никто не обратил. Разве что заметили, что теперь она принадлежит не шведам, а русским. Впрочем, переход от одного владельца к другому, для китобойных судов было обычным делом, и это не вызывало ни у кого интереса. Разве что собаки на палубе… Такой груз не скрыть, он воет и лает, да причем в несколько десяток луженных глоток. Впрочем, я уже придумал, как объяснить любому любопытному наличие собак на борту – собаки перевозились для «Полярной звезды»! Подрядился китобой случайным фрахтом, бывает…

– Здорова Егор! Как дошли? – Я встретил вельбот с «Веги» на пирсе, еще до того как кораблю портовые службы определили место для стоянки – Не потрепало вас штормом?

– Привет Иссидор! – Сразу было видно, что Корнеев рад меня видеть – Да какой там шторм? Краем зацепила непогода, хорошо, что такого, в который ваша «Полярная звезда» попала, нам на пути не встретилось!

– Ладно, – Я нервно хохотнул, помогая Егору выбраться из вельбота – Про этот шторм я тебе потом расскажу, оборжешся. Ты лучше скажи, вы всё загрузили, что мы планировали?

– Всё в лучшем виде командир, не переживай. – Корнеев по-дружески обнял меня – Собак твой Тимофей привез отборных, больше чем мы заказывали. Сто пятнадцать штук. Правда пять уже околели в пути. Двоих загрызла свора, а ещё троих мы сами пристрелили, они болеть начали. Но самое главное, ты не поверишь кого он ещё привез!

– Кого? – Я даже гадать не стал.

– Тупун на борту! – Тихо прошептал Егор, почти мне на ухо – А с ним ещё четыре инуита, что в прошлой экспедиции с нами были!

– Етить колотить! – У меня от удивления аж брови на лоб полезли – Он же в розыске! Слушай, на сколько я помню, между США и Англией есть договор о выдаче преступников, совершивших тяжкие преступления!

– Ага, и я об этом – Кивнул головой Корнеев – Сидит сейчас в трюме, я приказал ему на палубе не показываться. Хорошо, что паспортов у инуитов нет, да и для нас, европейцев они все на одно лицо. При досмотре корабля на них даже особого внимания не обратили, только на берег им запретили сходить.

– Ну даёт Тимоха, не ожидал… – Я пытался прийти в себя от полученных новостей – Взять и привести в Англию убийцу Соверса! Хотя туда ему конечно и дорога… Чёрт! Честно говоря я рад, что Тупун будет с нами, как проводнику во льдах ему цены нет.

– Рад⁈ – Егор чуть не прыснул. – Да ты бы видел, как он смотрит на всё вокруг. Будто волк в клетке. Сидит молча, курит свою трубку и только глазами сверкает. Тимоха правда, сучий потрох, разболтал матросам и кочегарам о том, кто он такой, так парни его теперь сторонятся. Но если до дела дойдёт, он будет незаменим, ты прав.

Я кивнул, вспоминая прошлый поход. Тогда именно Тупун несколько раз спасал нас от голодной гибели, и вытащил нас из ледового мешка, проведя сквозь лабиринт торосов и полыней, где любой другой давно бы уже сбился с пути и погиб. Убийца он или нет – вопрос для судей, а для меня он был другом и проводником, которому можно доверить жизнь среди льдов.

– Ладно, разберёмся, – сказал я наконец. – Главное, чтобы пресса не узнала. Если кто-то проболтается, у нас будут большие неприятности.

– Не узнают, – уверенно ответил Егор. – Я сказал команде держать язык за зубами. На берег без спроса никто не сунется.

Мы двинулись вдоль пирса, и я оглядел «Вегу». Корабль выглядел потрепанным жизнью, но ещё крепким старичком. Ободранные борта, свежая смола на швах, брезент, натянутый на палубе в виде навеса. С виду – обычный китобой, ничем не примечательный, зато внутри скрывалось всё необходимое для экспедиции: от фотолаборатории до лыж и саней. И, конечно, собаки. Их вой разносился над портом, смешиваясь с гулом Лондона.

Вскоре к нам присоединился и Арсений. На нём, вместо военной формы был новый сюртук, явно купленный на скорую руку. Лицо его светилось азартом, однако при этом он как-то странно на меня смотрел, будто виноватым себя чувствовал.

– О! Егор, здорово! Как узнал, что «Вега» в порту, так сразу сюда! Новости кстати есть братцы! – Воскликнул он, пожимая руку Корнеева. – Англичане суетятся как муравьи. «Виктория» отходит через десять дней, и знаете что? Наш князь придет её провожать! Передает ей «эстафету в гонке», и… часть снаряжения и научного оборудования «Полярной звезды», в дар!

– Вот же падла! – Невольно вырвалось у меня, я со злостью пнул по кнехту, установленному на причале – Сучарааа!

– Чего это он? – Корнеев удивленно посмотрел на Фомина, отшатнувшись от меня как от прокажённого.

– Мы просили князя отдать оборудование нам, но он заявил, что вещи казенные, и частные экспедиции должны добывать всё, что им нужно сами, за свой счёт! – Взревел я – А этим козлам английским, он его просто дарит! Всё делает сволочь, только бы не мы попали на полюс! Теперь вот англичанам отдал наше оборудование, облегчив им задачу!

– Ну-ну, – буркнул Егор, скосив глаза на меня. – Пусть сначала доберутся до льдов, а там посмотрим, кто будет первым. Их «Виктория» для столь дальних походов не очень-то и подходит. Тихоходная она.

– Именно! – Арсений хлопнул меня по плечу. – Они выйдут только через десять дней, а у нас всё готово. Мы можем выйти хоть завтра. Всё ведь готово? Забыл кстати сказать, что я иду с вами! Начальство одобрило!

Я посмотрел на «Вегу», на её тёмные борта, на облезлую трубу паровой машины, на серые паруса… Не красавица конечно, но она точно дойдёт куда нам надо, я уверен!

– Почти готово, – ответил за меня Корнеев. – Осталось лишь решить пару вопросов. Догрузится углем, водой, принять почту и часть продовольствия. Тот же концентрированный лимонный сок мы здесь заказывали.

В пол уха слушая Егора, я думал о Тупуне, о князе, который наверняка постарается выставить нас самозванцами, если вспомнит о нашем существовании конечно, о газетчиках, вынюхивающих сенсацию у каждого трапа. Мы должны сделать всё быстро, и по возможности остаться инкогнито! Никто не должен знать раньше времени о том, что русские продолжили экспедицию! Тогда у нас появится хоть и не большая, но всё же фора. Нам главное прийти первыми к Китовой бухте и удобное место для зимовки и старта занять!

– Готовь команду, Егор, – сказал я наконец. – Через трое суток максимум мы должны быть в море! Мы уйдём ночью. Без фанфар, без провожающих, без статей в газетах. Когда Адамс будет раздувать в прессе свои победные речи, нас уже будет носить по Атлантике.

Егор довольно оскалился:

– Вот это по-нашему. Тихо, по-волчьи.

Ночь перед выходом выдалась туманная, как будто сама природа решила укрыть наши планы от лишних глаз. Лондонский порт, обычно полный грохота, стихал к полуночи: только редкие крики грузчиков и звон цепей отзывались эхом в сыром воздухе. Огромные силуэты пароходов и складов растворялись в белесой дымке, и в этом молочном мраке «Вега» выглядела всего лишь ещё одним китобоем, готовящимся к обычному рейсу. У нас всё получилось, загрузится вышло без шумихи в прессе.

Сейчас мы тоже тщательно избегали шума. Ещё днём все закупки были завершены, бочки с водой и уголь аккуратно уложены в трюме, недостающее продовольствие принесли на закате. Корнеев умолял меня отложить выход на сутки, мол, лимонный сок не успели доставить в полном объёме, но я был непреклонен: каждая лишняя минута в Лондоне играла на руку англичанам. Нам ещё «Фрам» догонять, так пусть хотя бы у нас не будет проблем со вторым конкурентом.

Команда знала: всё должно пройти бесшумно. Ни песен, ни разговоров вполголоса – только короткие команды, да скрип талей. Матросы работали, словно призраки, привычно и ловко. Даже собаки, казалось, чуяли момент – в отличие от прежнего воя, теперь они сидели молча, только тихое рычание иногда доносилось из загона.

Я спустился в машину: пар уже был поднят. Кочегары, чёрные от угольной пыли, приветствовали меня кивком. Серёгин лично проверял давление и маслёнки. Всё было готово к выходу.

Наверху Арсений стоял у трапа, вглядываясь в туман.

– Вон там, – тихо сказал он, – я видел парочку газетчиков. С утра шастали вокруг, да и вечером маячили. Думаешь, за нами следят?

– За князем они следят, – усмехнулся я. – Док с «Полярной звездой» совсем рядом с угольным складом. А мы для них – никто. И так пусть остаётся.

К двум часам ночи кранцы убрали, канаты отвязали. «Вега» дрогнула, заскрипела, и медленно начала отходить от пирса. Никто не кричал «счастливого пути», не было оркестра и толпы провожающих. Только мы, ночь и лёгкий рокот машины.

Я стоял на баке, вглядываясь в белёсый мрак Темзы. Огни доков меркли, впереди проступали тени других судов. Лоцман, нанятый накануне, тихо отдавал команды рулевому, и мы осторожно продвигались вниз по течению.

К рассвету мы миновали устье реки. Туман редел, и впереди распахнулось серое утро над Северным морем. «Вега» уверенно резала волну, а позади оставался Лондон – город пара и дыма, газетных сенсаций и дворцовых интриг.

Я глубоко вдохнул морской воздух и сказал вслух, обращаясь к Арсению и Егору:

– Всё. Теперь мы свободны. Никто не знает, куда идёт «Вега», и никто нас не остановит.

Арсений хмыкнул, поёжился от ветра и, прикурив сигару, добавил:

– Пусть англичане провожают свою «Викторию». Когда они тронутся, мы уже будем у черта на куличках.

Я смотрел вперёд, на пустую линию горизонта, и впервые за долгое время почувствовал – началось настоящее плавание. Без князей, без свиты, без пустых речей. Только мы, корабль и путь к Южному полюсу.

Уже через сутки после выхода из Лондона жизнь на «Веге» вошла в привычное русло. Мы шли южнее, вдоль побережья Франции, а затем держали курс к Бискайскому заливу. Машина работала ровно, паруса помогали на попутном ветре. Казалось, сам океан благословил наш уход – ни бури, ни тяжёлой качки.

Команда быстро перестроилась из портовой праздности в морскую службу. Каждый занял своё место: рулевые сменялись на вахтах, кочегары поддерживали давление, Сизов гонял матросов за каждую ослабленную снасть. Я намеренно держал строгий порядок, чтобы у людей не возникло даже тени сомнения, что это – серьёзное плавание, а не прогулка.

Собаки доставляли больше всего хлопот. Сто десять глоток требовали еды, внимания и ухода. Я выделил для них отдельную команду из четырёх инуитов во главе с Тупуном. Клетки проверялись дважды в день, слабых псов изолировали, а свору выпускали на палубу только малыми партиями, чтобы не учинили драку. Лай и вой стоял такой, что иной раз заглушал команды Сизова. Но всё равно сердце радовалось – это был наш двигатель на льду, куда никакая машина не доберётся.

В первый же день, когда «Вега» пришла в Лондон я спустился в трюм, где сидели инуиты. Четверо из них устроились на мешках с сушенной рыбой и молча плели упряжь. Тупун сидел отдельно, с трубкой в зубах, и наблюдал за мной пристально, не мигая.

– Здорова, бандит! Ты снова с нами – сказал я, подойдя и протянув руку инуиту. – Но на этот раз никаких трупов. Ты знаешь, что из-за Соверса в США за твою голову назначена награда? Здесь, на «Веге», ты – проводник и охотник. Если кровь, то только звериная. Понял?

Он выпустил струю дыма, усмехнулся и кивнул.

– Да начальник, понял!

– Хорошо, – я тоже улыбнулся – Исторический момент, между прочем! Вы будите первыми инуитами в Антарктиде. Она хоть и похожа на ваш дом, но есть особенности, там выжить будет тяжелее.

– Тюлени там есть? – Спросил Тупун.

– Тюлене есть, а вот медведей, зайцев, овцебыков и оленей нету. Зато есть пингвины. Это птицы такие, которые не умеют летать – Ответил я на вопрос.

– Это хорошо – Удовлетворенно кивнул Тупун – Значить там можно жить.

После выхода из Темзы в кают-компании я собрал всех членов экспедиции и объявил:

– С этого дня у нас два приоритета: порядок и скрытность. Первое – залог выживания, второе – наш шанс опередить англичан и норвежцев. Никаких писем в порты, никаких разговоров с чужаками, если будем заходить в гавани. Все официальные бумаги буду подписывать только я.

Возражений ни у кого не было. Мужики понимали, что сейчас мы сами по себе и успех экспедиции и так весит на волоске.

Глава 14

Бискайский залив встретил нас не гостеприимно. Уже на подходе ветер усилился, и море заиграло короткой, тяжёлой волной. «Вега» заходила с борта на борт, и даже самые стойкие матросы морщились – качка была злая, сбивающая с ног.

Собаки выли хором, будто чуяли неладное. Пришлось дополнительно укрепить загон, инуиты теперь не отходили от псов, постоянно разнимая собачьи драки, и успокаивая животных. Не обошлось и без происшествий. Один молодой инуит, приставленный помогать Тупуну, сломал руку, когда его бросило вместе с ведром прямо на жесткий борт ограждения. Рука распухла, пришлось накладывать шину. Это стало первым напоминанием: в этом походе даже мелкая травма может обернуться бедой.

В трюме потянуло сыростью – дали течь два шва. Корнеев ругался, как сапожник, и вместе с Сизовым и матросами заливал смолу прямо на ходу. Работали при фонарях, пока судно бросало на волнах, и я думал: «Это только легкий шторм, а что будет, когда мы выйдем в Южный океан и столкнемся со льдом?».

Шторма не пускали нас на простор океана, судно швыряло из стороны в сторону, а люди выбивались из сил. На помощь кочегарам, которые совершенно обессилили, спустились все свободные от вахты члены экспедиции. В удушливой жаре кочегарки никто не мог выдержать больше часа. Время от времени на «Вегу» накрывал шквал. Ветер рвал паруса, палубу заливало водой. На собак, вынужденных всё время находится на палубе, было жалко смотреть. Мокрые, испуганные они больше не напоминали сильных ездовых собак, а походили на зашуганных дворняг. Я всерьез опасался того, что скоро животные начнут умирать.

Только через неделю мы миновали залив. Океан успокоился, и перед нами наконец открылся простор Атлантики. Сзади оставались Европа и интриги, впереди – открытый океан. Следующей нашей остановкой должен был стать Кабо-Верде, где мы должны были пополнить запасы перед долгим переходом через океан к Южной Америке. Посовещавшись с Корнеевым, я принял решение сократить остановки в пути до трех, вместо пяти ранее запланированных. Теперь нам предстояло сделать всего несколько переходов: Бискайский залив – Кабо-Верде (Острова Зеленого Мыса) – Сантус (Бразилия) – Ушуая (Аргентина) – Китовая бухта (Антарктида).

Мы не знали точный маршрута «Фрама», но зато я хорошо знал этот легендарный корабль, в свое время я неоднократно читал про него. Крейсерская скорость норвежского корабля составляла всего шесть узлов, тогда как наша – девять. Норвежцы были уже в Атлантическом океане, однако я был уверен, что мы их опередим, или как минимум догоним. Первую остановку в Южной Америке «Фрам» тоже сделает в Бразилии, и не исключено, что тоже в Сантусе. По крайней мере я был уверен, что там мы сможем узнать хоть что-то о судьбе норвежцев и стартовавших позже нас англичанах. Последние данные о «Фраме», которые у нас имелись перед отплытием, это то, что они пополняли запасы на Мадейре.

Через тринадцать дней плавания впереди показались горы, словно вырастающие прямо из океана. Это были острова Кабо-Верде. Пахло сушей, и команда, измотанная долгим переходом и непогодой, оживилась: матросы перебрасывались шутками, собаки чувствовали перемену и тянулись носами к ветру.

Мы вошли в гавань Минделу на острове Сан-Висенте. Порт кипел жизнью: на рейде стояли английские и немецкие пароходы, небольшие торговые суда с Канар и Африки, лодки местных рыбаков. Вдоль набережной выстроились низкие домики, над которыми, как яркие пятна, выделялись крыши складов и колониальные особняки.

Первым делом мы отправили на берег Корнеева с партией матросов – закупить воду, уголь и свежие продукты. Я же с Ричардом и Паншиным направился к местному губернатору, чтобы представить официальные бумаги и запросить право на стоянку. Приём был холодный, но формально вежливый: португальские чиновники, в белых костюмах и пробковых шлемах, держались с нами настороженно. Слишком уж заметным было наше судно – русские в этих водах появлялись не часто.

Тем временем матросы, вернувшись с рынка, принесли свежие фрукты, овощи и даже несколько коз, которых тут же разместили в импровизированном загоне на палубе. Собаки заволновались, чуя живой корм, и инуитам пришлось успокаивать их, чтобы не произошло драки. За время нашего короткого плавания мы потеряли ещё троих псов, которые из-за стресса во время длительного шторма получили обсессивно-компульсивные расстройства. Две из них почти до костей сгрызли себе лапы, а одна стала проявлять агрессию как к другим собакам, так и к людям. К большому моему сожалению всех троих пришлось пристрелить. И всё равно, естественная убыль собак была куда-как меньше запланированной, и меня это ни могла не радовать. Однако впереди были жаркие дни, которые для гренландских собак будут тяжёлым испытанием, и потери будут только расти.

Вечером мы устроили короткий отдых. Люди, впервые за многие недели, ступившие на землю, гуляли по улицам Минделу, заходили в таверны, где за стаканом дешёвого вина можно было услышать и английскую речь, и французскую, и крики мулатов-торговцев. Смех, шум и запахи чужой земли напоминали, что мир велик и разнообразен.

Но я не позволил задерживаться. Уже через два дня все запасы были погружены на борт, и мы снова вышли в океан. Теперь нас ждал долгий переход через экватор к берегам Южной Америки. Впереди лежал Сан-Пауло, а значит – надежда получить известия о «Фраме» и англичанах.

Мы пересекали Атлантику почти две недели, ветер был ровный, паруса тянули исправно, и ход у «Веги» держался в пределах восьми узлов. Собаки окрепли, перестали скулить, а матросы, отдохнувшие после стоянки, снова обрели бодрость. Но впереди всех нас ждало событие, которого ожидали с нетерпением и тревогой – пересечение экватора.

На флоте испокон веков существовал обычай: те, кто впервые пересекает линию экватора, обязаны пройти испытание и получить посвящение от морского бога Нептуна. Я знал, что команда ждет этого обряда, и запретить его не имел права.

В назначенный день на палубе было шумно с самого утра. Матросы вытащили из трюма старую бочку, наполнили её морской водой. Корнеев и Галицкий, которые уже пересекали экватор, переоделись – один в Нептуна, с трезубцем, сделанным из швабры, другой в морского черта, как следует измазавшись сажей.

«Неофитов» – тех, кто впервые шёл за экватор, – вывели на палубу. Новичков было большинство экипажа, включая всех инуитов и братьев Гросс. Ричард, правда, пытался откупиться бутылкой рома, но команда была непреклонна.

Испытания были самые разные: кого-то заставили вычерпывать воду ложкой, кого-то мазали дегтем и перьями, а в конце каждого новичка с размаху швыряли в бочку. Смеялись все – даже те, кто мокрый и дрожащий выбирался наружу. Смех и крики стояли такие, что на миг казалось, будто мы вовсе не в середине океана, а на деревенской ярмарке.

Мне тоже пришлось поучаствовать в этой вакханалии, хотя экватор я уже пересекал, только было это в другой жизни. Здесь я никому не смог бы объяснить, как именно Волков, который дальше Северного полюса и севера России нигде не был, вдруг оказался опытным моряком, бывавшим в дальних плаваниях. Надо мной поиздевались особенно сильно, Корнеев, зараза такая, приказал мне измерить палубу спичкой, хорошо хоть в ширину, а не в длину…

Когда солнце скрылось за горизонт, и последний новичок был принят в братство моряков, на палубе разлили ром, купленный на Кабо-Верде. Собаки лаяли, завидя радость людей, а в небе впервые за долгое время ясно загорелись звезды южного полушария. Мы пересекли границу, невидимую на карте, но ощутимую для каждого из нас. Впереди ждали берега Бразилии.

На рассвете четырнадцатого дня после пересечения экватора впереди показалась тонкая полоска берега. Сначала лишь сизая дымка, затем очертания холмов, и наконец – густая зелень, спускающаяся к самому морю. Ветер донёс до нас незнакомые запахи – влажные, пряные, тяжёлые. Так пахли джунгли Бразилии. Плавание через Атлантический океан прошло гладко, как по маслу. За всё это время нас не беспокоили шторма и штили, а ветер был постоянным и попутным. Я даже поверить не мог, что всё у нас так удачно складывается. Даже собаки хорошо пережили плавание, конечно не без помощи людей. Навес из брезента и палуба занятая загоном постоянно поливалась забортной водой, каждую собаку я лично ежедневно осматривал, и, если возникала необходимость, изолировал от других в отдельной клетке, чтобы подлечить.

Скоро показались и признаки цивилизации: белые домики, маяк на мысу, стройные пальмы вдоль берега. Сантус встретил нас не только шумом, но и запахами, от которых кружилась голова. В воздухе смешивалось всё: дым из каменных печей, вонь рыбных рядов, приторная сладость перезревших фруктов, кислое амбре от кофе и тростникового рома, сырость гниющих досок на пристани и обязательный запах нечистот, которые без зазрения совести сливали прямо в воду. Казалось, что каждый клочок этого порта жил своей жизнью и источал собственный, яростный аромат.

Мы вошли в гавань Сантуса. В порту кипела жизнь: пароходы под английским и португальским флагами, тяжёлые торговые бриги с сахаром и кофе, рыбацкие баркасы. На набережной толпился народ – мулаты, индейцы, белые поселенцы, и каждый кричал, предлагал, торговался.

Корнеев, едва бросив якорь, выругался по-своему:

– Ну, господа, вот она – Бразилия. Пахнет так, будто в силосной яме.

– А у нас в портах что, лучше пахнет? – хохотнул Арсений – В Лондоне так вообще, не продохнуть было.

– Я не вижу «Фрама» – Я в это время осматривал в бинокль стоящие на рейде и у пристани корабли. – Либо норвежцы ещё не дошли, либо уже отчалили.

– Или выбрали другой порт для стоянки и пополнения запасов – Добавил Ричард.

– Или так – согласился я, – Пока в порт не попадем, точно не узнаем.

В полдень «Вега» встала на рейде, ожидая команды от портовых чиновников к какому из пирсов нам пристать. Через торговых посредников, ещё в Петербурге я закупил уголь и припасы, которые мы должны были загрузить в этом порту. Так же нам следовало залить тут свежую воду в бочки, и пополнить запас свежих фруктов и мяса. По моим планам, простоять в Сантусе мы должны были не больше трех дней.

Не дожидаясь швартовки я на вельботе выгрузился на берег, чтобы оформить бумаги у местных властей, и поскорее узнать свежую информацию о своих конкурентах.

Портовые чиновники приняли меня сразу, не заставляя себя ждать. В душном кабинете с жалюзи, пропускавшими полосы яркого тропического света, сидел дородный португалец в белом костюме. Его пальцы лениво перебирали бумаги, а глаза с откровенным равнодушием скользили по моим документам.

– Русская экспедиция? – протянул он, затянувшись сигарой. – В Сантусе вас не ждали. Но если все пошлины будут уплачены, проблем не будет.

Я вынужден был кивнуть: с чиновниками в этих краях спорить – себе дороже. Главное – добыть сведения.

В соседнем зале, где капитаны и агенты судоходных компаний обменивались новостями, воздух гудел как улей. Я представился и осторожно задал вопрос:

– Не заходило ли сюда норвежское судно, «Фрам»?

Ответы посыпались разные. Один англичанин уверял, что «Фрам» заходил в Ресифи. Французский капитан говорил, что слышал о нём в Рио-де-Жанейро. Третий клялся, что видел англичан – не норвежцев – в Монтевидео, где они закупали уголь.

Слухи расходились, но во всех версиях звучало одно общее: ни норвежцы, ни англичане здесь не появлялись.

Вечером, в таверне на набережной, мы с Ричардом и Паншиным поднимали кружки кислого пива, когда к нашему столу подошёл юноша-мулат в рваном сюртуке. Он говорил на ломанном английском, да так, что я ни слова не мог разобрать, но Ричард как-то его понимал:

– Его брат работает грузчиком в порту Рио. Там недавно стоял английский корабль – закупал провизию и уголь. Англичане ушли на юг меньше недели назад.

– А не звездит? – С сомнение переспросил я – Англичане вышли позже нас на неделю, а мы нигде особо не задерживались, если не считать Баскайский залив. Когда мы были на островах, про англичан никто не слышал. Как они могли нас обогнать? Это точно «Виктория» была?

– Говорит, что не знает название корабля – передав мой вопрос и выслушав ответ, сообщил мне Ричард – он знает только то, что какие-то англичане ушли на юг.

– Очень полезная информация, – рассмеялся я – Тут английских кораблей хоть прореживай. Мало ли какой англичанин там грузился? Может какой-то купец в Аргентину ушел? Дай догадаюсь, он денег за информацию хочет?

– Ага – Кивнул Ричард.

– Шли его куда подальше – вздохнул я – чувствую, сейчас таких «информаторов» к нам ещё не мало подойдёт.

Я оказался прав. Посидеть в кабаке нам нормально не дали. То один, то другой голодранец появлялись у нашего столика с завидным постоянством, и каждый сообщал абсолютно «достоверную» информацию, о нахождении «Фрама» или «Виктории», причем все требовали с нас денег. Вскоре мне это надоело, и мы потопали на пристань, чтобы укрыться от надоевших мошенников на борту «Веги». А ночью нас попытались ограбить…

Нас, чужаков, здесь сразу заприметили. «Вега» с её крепкими бортами и моряками с военной выправкой стоящими на вахте, сразу бросалась в глаза среди массы грузовых бригов и пароходов. Раз охраняют, значить есть что! И где богатый корабль – там вечно крутятся те, кто хочет поживиться.

Поздно вечером, когда матросы уже вернулись на борт, внезапно шум подняли собаки. Я как раз ещё не лег спать, собираясь покурить на палубе, и потому у места происшествия оказался первым, даже раньше стоявшего на вахте Скворцова.

Два смуглых типа, оборванные, но с острыми ножами в руках, поднялись на палубу минуя трап, и пытались пробраться к грузовому люку. Их целью были… клетка с курами и две привязанные козы! Свежая живность в этих местах ценилась дороже золота.

Увидев чужаков, я не стал долго церемониться: подхватив по пути багор, я шагнул навстречу и ударил тупым концом так, что один воришка тут же кубарем полетел через борт в воду. Второй рванул нож, но тут же получил прикладом винтовки по руке от Скворцова, который выскочил на шум. Нож отлетел в сторону, а я пробил ногой в грудь воющему от боли грабителю, отправив его вслед за товарищем. В это же время на берегу поднялась нездоровая суета. К борту корабля рвануло с десяток темных фигур, очевидно товарищи пострадавших бродяг. Скворцов недолго думая выстрелил в воздух. Грабители замешкались, а когда уже пришли в себя, было поздно, за нашими с Александром спинами стояли все члены экипажа, вооруженные до зубов.