Текст книги "История Темного Властелина (СИ)"

Автор книги: Андрей Колесник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Пустое.

Присаживайтесь, Великий Дракон. Хотите есть или пить?

Предложенный мне стул оказался резной поделкой достойной царского дворца.

Может позже. Смотря, что предложит нам эта беседа. Неожиданная, хотя и ожидаемая. Как ты сумел договориться с Гуно?

Гуно Весельчак никогда не принимавший от меня заказов на работу, почему-то легко согласился поработать на Оплеталу. И даже довел меня с Ревазом до городишка Роврэна.

Договариваться в моей природе, – Оплетала, пошевелился и его глаза на миг блеснули, уподобляясь звериным. – Договориться можно с кем угодно. Иные умудряются сделать это с самой Тьмой. А деньги делают чудеса. Прежде чем мы начнем, я могу задать вопрос?

Валяй, – великодушно разрешил я. Настолько, насколько может великодушно говорить измаранный человек в рванье.

Почему вы обращались к нам. Не к оставшимся у вас слугам или третьим лицам. Ко мне?

Вопрос был серьезным. Я почувствовал неподдельный человеческий интерес существа, которое человеком не являлось. И ответил также серьезно:

Во времена кризиса идейности я полагаюсь на главный авторитет свободных людей. Их тягу к деньгам. Наемники бывшие наемниками с самого начала по-своему честнее и иметь с ними дело куда выгоднее, чем с разочаровавшимися в своих убеждениях фанатиками.

Справедливо, – признало существо. Покосилось на притягивающую мой взгляд пластину и неожиданно пояснило: – Разрабатываю пальцы, чтобы кровь не застаивалась от постоянного сиденья на одном месте.

Я глубокомысленно кивнул.

Как там моя Цитадель?

Отвратительно, – вздохнул Оплетала. – День и ночь копаются люди Наместника. По всему у них прорезался интерес к беззаветно погибшей культуре и новейшей истории. Либо ищут деньги. Два дня назад я получал новые новости, так на тот момент из твоего бывшего дома вывезли тридцать повозок разного добра. Это то до чего они пока достали, ведь основные ценности здорово запрятаны провалившимися башнями. Да и добираться к Цитадели, разгребая скальные завалы очень непросто.

Мародеры.

Удивительно как вам удалось уцелеть, Великий Дракон. Но еще удивительней как у вас получилось вырваться из заслонов Эйстерлина.

Все-то ты знаешь, – не скрывая горечи, хмыкнул я.

Мое дело. Мой заработок, – спокойно подтвердил Оплетала. – В котором я лучший. После того, что случилось с господами магами. Магический мир содрогнулся и превратился в такие же руины как ваша Цитадель. Удивительное совпадение.

И, правда, – нагло проигнорировал я скрытый вопрос. – А как же мир человечий отнесся к такой трагедии?

Существо напротив меня пожало плечами:

Владыки всех мастей либо уже не упускают случая пнуть былое могущество, либо только доходят до этого. Люди попроще ничего не заметили. Хлеб растет по-прежнему, птица и зверь бродят. Мир замечательный, особенно когда в твой двор не врываются лихие всадники или не норовит поджечь его сильно поддатый маг-экспериментатор. В общем, людям глубоко плевать на так называемую трагедию – мало кому маги делали бескорыстно хорошо. Теперь же на них именно плевать. Но каждому народу по-своему. Триградью плевать глубоко, ибо оно вообще трясется в лихорадке. Как бы чего похуже войны не вышло.

Это чего же? – с вызовом спросил я.

Распада. Или массовой резни. Или того и другого. В Царстве народу плевать с оттенком сочувствия. Все помнят сказки о хороших дедушках-волхвах, так что в случае чего место в истории они себе обеспечили. А вот на место в настоящем особо рассчитывать не стоит, ибо Яромир вполне самостоятельный правитель и если волхвы не могут давить на него прямо, то место оных волхвов в Капищах. Пускай народу про умолкших Богов поют, и деньги на ритуалы собирают. Теперь самое время для подобных им, собирать деньги. В Эрце на трагедию магов плюют аристократично, возвышенно. По-философски. В Балбараше кажется, ничего не заметили – алхимия ведь не пострадала.

Я заскрежетал зубами. Саламат. Вот ведь сволочь – угадал с направлением. Теперь-то он со своим зверинцем на коне.

Островитянам на друидов было плевать всегда. Так же как и друидам на островитян. Все по-прежнему – вежливое общение конунгов с хранителями миропорядка, умные речи. Как плюют на острове Харр мне неизвестно. Ясно только, что магический купол над островом исчез. И по королевским дворам зашелестели ножки харранцских послов. С некоторых пор видимо лучшему из земных государств, для того чтобы чувствовать себя в безопасности надо нечто большее, нежели холодное презрительное молчание из-за непробиваемой завесы. Однако справедливости ради замечу, что магия не иссякла полностью. Как показывает практика, артефакты сохранили свои силы. Надолго ли? Возможно, именно поэтому вчера мне стало известно о массовых самоубийствах магов всех мастей. Каким образом это происходит, я не знаю, но количество сведших счеты с жизнью волшебников исчисляется десятками.

Оплетала задумался и так же сухо неэмоционально выдал:

Впрочем, магов много тысяч по всему миру, поэтому пока особенно беспокоиться на их счет не стоит. Вымирание вида откладывается.

Интересно-интересно, – рассеянно пробормотал я, пытаясь найти связь. – Предпочту все же послушать о результатах ваших поисков.

Он кивнул, встал, разом увеличиваясь до такого размера, что едва не задел макушкой потолок и тут же сбавив в росте до более нормального. Подошел стелящимся шагом к шкафу и, порывшись там, выудил несколько листочков. Бросив на стол сел, и принялся читать, легко разбирая мелкую вязь символов в темноте:

Тольяр. Рост четыре с половиной локтя. Худощавый. Один глаз закрыт повязкой. Получеловек, легко выдающий себя за человека. Бродяга с претензией на героизм. Личность с провалами и белыми пятнами в истории. Отец мелкий боярин из Сенского посада, на западе Царства. Ратибор Домыслович. Умер, когда парню было лет семь. Мать неизвестна, но, учитывая происхождение, вряд ли она была человеком. С семи аж до семнадцати лет про него ничего известно не было. Где был после смерти отца, выяснить не удалось – да и времени на это отведено маловато. Всплывает впервые в городе Мрежеве. Очутился среди заговорщиков. Как раз во время смуты против законного правителя царства – Борислава, папаши Яромирова. И против Семаргловых волхвов. Погуляли тогда славно, и когда дружина Борислава взяла мятежный город, оттуда мало кто живьем выбрался. Да и те преимущественно в колодках. Тольяр же ускользнул. С тем чтобы объявится через полгода в небольшом поселке со славным названием Хмельное. Село сгорело. Впоследствии на эту шумную личность немало озлился царский посадник и ближайшие два года прошли у Тольяра в догонялках. В которых – прошу заметить – он отличался небывалым везением. Везением попросту невероятным для такого щенка. Далее он снова исчезает года на полтора. По крайней мере, с территории Царства. Мелькает то в Восточном Эрце, то в Триградье. За сим пареньком тянется удивительно длинный след из мелких делишек – обманы, плутовство, шулерство. Своим особенным происхождением доставляет немало хлопот добропорядочной нечисти. Никого по счастью не истребляет, но возможности намять бока зазевавшемуся лешему не упускал. Потом снова исчезает уже на год.

А что выследить исчезновения никак нельзя? – не утерпел я. – Странно слышать от такого профессионала стыдливые слова «исчезает». В мире ничего не исчезает бесследно.

Дайте мне больше денег и времени, тогда ваш упрек потеряет смысл, – кажется Оплетала ухмыльнулся. Но тут же взял себя в руки и казенным голосом продолжил:

Вынырнул Тольяр совсем недавно. В Царстве, где снова ввязался в какую-то темную историю, связанную с волхвами. Парню определенно неймется с волшебниками, нет, чтобы подыскать себе нормальную девушку, и остепениться, он снова бродяжит. Заглядывал вроде бы даже в Веселост.

Это так называется проклятое заколдованное село? Опасное место, где правят бал чудовища?

Оно самое. После этого целенаправленно двигался в Триградье. Участвовал в Черном Сходе, – Оплетала взглянул на меня. – Постоянных знакомств не поддерживает, общался с массой народу. Всегда в движении.

Грустно.

Еще как. Но куда более грустно складываются дела двух других особ, о которых вы желали узнать. Женщина по имени Астис, скорее всего, выдумана. Миф. Иллюзия. Нигде и никогда не проявляла себя. Людей знакомых с ней мы пока не обнаружили. Упреждая вопрос о вашей наложнице, также отвечу, что искать её следы, когда вокруг топчутся конные сотни Грейбриса и косо поглядывают осведомители бесполезно.

Женщина по имени Астис миф? Значит, выходит, что я общался с мифом. И миф стоял на расстоянии от меня чуть более близком, нежели то, на котором находишься ты.

Оплетала, по-птичьи склонил голову на бок. Помолчал, раздумывая над моими словами. Я не торопил, слушая, как за окном заливается соловей.

Возможно, мы проявили не достаточную тщательность, – вымолвил он, наконец. – Что-то упустили. В любом случае поиски продолжаются. Теперь касательно третьего лица. Каллиграф из Каллигрума. Такой человек есть. Но ведет образ жизни настолько уединенный, что узнать какие-то подробности пока не удается. Кроме двух. У него целая закрытая академия, в которой обучаются четыре десятка учеников. Вторая – он маг. Очень сильный, если учесть, что регулярно поддерживает отношения с правящими родами Эрца. Древняя кровь патриарха магического искусства.

Оплетала перевернул свои листы, и осторожно взяв один, протянул мне.

Здесь примерная карта Восточного Эрца. С расположением Каллигрума, – я, принимая карту, старался не обращать внимания на руку существа. На обсидианово-черные когти. – То, что удалось сделать за предложенный гонорар.

Некоторое время рассматривал испещренную дорогими чернилами бумагу. Тщательная и качественная рисовка.

Слушай, Оплетала, а как ты умудрился за неполные три недели собрать столько всего? Магия ведь не действует и быстрое сообщение отсутствует? Да и десятку-другому человек такое найти в короткий срок не реально. У тебя уже есть готовые на всех сведенья? Или ты все же используешь свои способности к прорицанию? В чем фокус?

Он посмотрел на меня холодом нечеловеческих глаз:

Пусть это будет моей профессиональной тайной. И маленьким личным секретом.

Любопытно во сколько ты оцениваешь этот секрет? – подчиняясь внутреннему голосу делового человека и в первую очередь Властелина, для которого нет тайн, спросил я.

Холод глаз Оплеталы стал более колючим:

Едва ли, – мягко ответил он. – Едва ли у кого-либо станет денег купить мои секреты. Есть вещи, которые не продаются. Людям, к сожалению, такое понятие неведомо.

Я смутился. И едва сдержал рвущееся с губ едкое замечание про нелюдь. Все же стоит проявить к нему хоть какое-то уважение. Хотя бы как к профессионалу.

Тогда сделай одолжение, скажи, во сколько мне обойдутся твои услуги в дальнейшем. Продолжение поисков Астис. И кое-что еще. Кое-что требующее более тщательного подхода.

По моему голосу и выражению лица он понял.

Извините Великий Дракон. В большие дела я не вмешиваюсь. Особенно когда нет гарантии, что вмешательство пройдет для меня и моего дела даром. Поиски же людей или устранение мелких неприятностей, – он отчетливо выделил слово «мелких», – обойдутся в полторы сотни балбарашских золотых дукатов.

М-даа. У меня этих денег нет. Зараза! Как может быть, чтобы у меня не было несчастных полторы сотни монет?!

Я учту. И заплачу, столько сколько потребуется. Только доберусь до Хёргэ.

Оплетала, аккуратно вернул бумаги на место, оставив мне только карту. Потом только сказал:

Делая скидку на ваше бедственное положение и наше долгое сотрудничество, я позволю себе сделать то, чего обычно не делаю. Дать вам совет, хотя это и перечит моим принципам беспристрастности.

И какой же это совет? – чего я не ожидал от Оплеталы так это отступления от принципов.

Не стоит вам сейчас ехать в Хёргэ. Совсем не стоит. Пока не уладите ваших дел, о природе которых я не знаю, однако ж, догадываюсь. Займитесь сначала ими. А Триградье потерпит. Подождет, хотя бы потому, что ему сейчас не до вас. У него сейчас много других забот.

Я учту. Сможешь ли ты в случае чего выполнить одно маленькое поручение?

Он кивнул, поерзав на стуле. Под столом что-то клацнуло. Как будто когти ударились о паркетный пол.

Если вдруг где-то неожиданно случится что-то явно магическое. Явно ненормальное. Сильно. Дай мне знать. Я заплачу.

Не сомневаюсь.

«Не может быть чтобы, отняв у меня кольцо, она не использовала его силу».

Уже собираясь уходить, я вдруг решился спросить:

Оплетала?

Да?

Почему ты занимаешься этими делами? Я имею в виду, ты ведь не человек. И на людей ты смотришь... иначе. Так зачем же?

Он хмыкнул. И даже не раздумывая, выдавая тем самым свою готовность к моему вопросу, сказал:

Я смотрю на людей так, как они во многом этого заслуживают. Я, как и вы наделен сознанием, но это вовсе не означает, что животные, которых вы поедаете, сознания не имеют. Вполне справедливо если вас тоже будет кто-то поедать для разнообразия. Однако ж сегодня я человеческим ребрышкам предпочту ребрышки бараньи. Наступает трудное время. А в трудное время, время насилия и убийств мы существа Ночи значительно уступаем вам людям в истреблении друг друга. Хм. Поэтому я сознательно занимаю нишу в вашем обществе. Место, которое вы уступили мне сами, скатываясь в агрессивную дикость. Не удивлюсь если скоро мы все, займём места предпринимателей и процентщиков. Раз уж вы не желаете отвлекаться на долговременное планирование, этим просто обязаны заняться мы. Природа не терпит пустоты, но одобряет обмен. Перемену мест.

Рискованное это занятие. Ох, рискованное. Все же я думал, у тебя иное жизненное предназначение. Охотник. Убийца.

А жизненное предназначение очень размытое понятие, Великий Дракон. Как я уже сказал приходиться подстраиваться. Я от своей природы не отказываюсь. Я адаптируюсь к современным условиям. Повороты фатума штука непредсказуемая, в чем вы уже убедились и убедитесь в дальнейшем не раз. Заранее сожалею, ибо процесс будет болезненным.

Когда-то мне говорили, что твой народ славился умением прорицать грядущее. Кроме шуток – это твое мне предсказание?

Нет. Это жизненный опыт. Загляните на первом этаже к моему кладовщику. Скажете, что я просил выдать вам и вашему воину одежду. И покормить.

Глава 10

... все-таки здоровая подозрительность это ключ к вашему выживанию. Опыт подсказывает в таких случаях, что некоторых приспешников надо подвергать пыткам даже в превентивных целях. Иногда один недопытанный слуга хуже десятка перепытанных! Равно распределяйте свою ненависть к разным слоям населения – нечего плодить мучеников и пророков из избранных групп...»

Темный Властелин Грай «Дракон» Триградский

Владыка Тьмы. Секреты мастерства – шаг за шагом» (рукопись)

Несколько часов блуждал он по темному лесу, стараясь если не выйти на дорогу, то хотя бы определить куда попал. Знание верных примет связанных со мхом и повадками птиц нисколько не помогало.

Какой толк знать, где север, если не представляешь, что ждет тебя на юге? Конь сбежал, унеся с собой остатки провизии и деньги. «Попутчики» сбежали следом за конем, унося на хвосте озверевший механизм смерти.

Таким образом, впервые за последние месяцы Тольяр оказался предоставлен сам себе. Чему он, говоря откровенно, ни сколько не опечалился. Слушая чириканье пичуг он пробирался чащей, вдоль спокойных лесных озер и чавкал мягким топляком окружающим мутные вонючие болотца.

Однажды издали видал заброшенное каменное урочище, теряющееся в глубоком котловане, но подходить, туда не решился. Особенно, после того как, поколебавшись, снял с уже привычно закрытого глаза повязку.

Тольяр никому не говорил о том, что второй глаз тоже зрячий. Но зрячий совершенно иначе, чем видят обычные глаза.

Серые тягучие полосы, похожие на облака дыма, удушливо нависали над заброшенным урочищем. Люди здесь не появлялись уже очень давно. Тому была причина, которую Тольяр не решился прояснять.

Он вымарался в грязи трясины и расцарапал руки до крови, но обошел котлован десятой дорогой. Глаз беспокойно зудел иногда против воли обращая внимание на теплокровных хищников бродящих неподалеку. Он же позволял видеть в траве истершиеся следы. Зверья Тольяр не боялся – попадавшиеся на пути волки и росомахи напряженно застывали, едва встретившись взглядом с алебастровой радужкой, окружающей вертикальный зрачок. Глаз охотника-хищника куда более крупного, чем любой шкодливый кот-переросток.

Так он довольно долго брел окружаемый жмущимися к земле подозрительно ворчащими животными, уповая на свою везучесть. И настал, наконец, момент, когда Тольяру показалось, что удача, наконец, продемонстрировала свой безупречный оскал.

Далеко впереди он увидел роскошное скопление багряных силуэтов. Люди. Без сомнения люди. Природная осторожность не позволила выскочить на встречу с радостными воплями – то-то смеху будет, если это бандиты или торговцы людьми. Поэтому Тольяр уже собирался притаиться за каким-нибудь камнем или деревом и, переждав двинуться к цивилизации.

Но оскал удачи померк – она нашла себе более интересных существ. Как и любая женщина, удача обрадовалась милым животным. Добродушным пушистым охотничьим псам с такими очаровательными вершковыми клыками.

Курвины охотнички захватили с собой целый выводок собачек. Быстроногих и агрессивных собачек, которые были обучены, презирая страх бросаться на все непонятное и потенциально опасное. Прямо как люди.

Прочь от меня! А ну брысь отсюда! – живо загнанный на дерево Тольяр, ругаясь, быстро надевал повязку на глаз. Собаки теснили друг друга, лапами прыгая на древесный ствол, задирая лобастые головы и лаем призывая хозяев.

Те не заставили себя долго ждать. Под облюбованным Тольяром дубом собралось восемь коней с наездниками. Почти все прибывшие носили схожие куртки, имеющие лишь легкие цветовые отличия. Кое-кто бригантины. На головах красовались кожаные кабаты. Только главарь – необъятно широкоплечий был одет в лиловую котту[30]30
  30 Разновидность накидки, одеваемой поверх доспехов


[Закрыть] поверх кольчуги и саладу с роскошным белым плюмажем. Подобные штуки носили наемники Заголосья. И еще высокородные из Ван. На последних теребящий колышек бороды мужчина не походил ни грамма.

Задумчиво сощурившись, он окинул взглядом уподобившегося лемуру Тольяра и негромко обратился к окружению:

Отведите собак, – и уже самому Тольяру. – Кто будешь, мил человек? И что там делаешь?

От ваших четвероногих друзей берегусь. Путник я мирный.

А как в моих угодьях оказался?

В твоих? – поразился Тольяр мучительно пытаясь вспомнить, видел ли он по пути какие-нибудь предупреждающие столбики или на худой конец лесничества.

Я сиятельный Грейнор Ладравальд – правитель здешний! Все земли на пятнадцать верст окрест платят мне дань. Мои земли тянутся от Хромысла до самого Роврэна!

Тольяр немного помолчал, переваривая услышанное.

Мы в Триградьи? – наконец осторожно справился он. Мужчина величаво кивнул.

Ээээ... в Триградьи же вроде нет ленных владык. Тут вроде правит Дракон...

Великий Дракон! – напыщенно поправил сиятельный Грейнор. – Его Драконство умеет ценить преданную службу! Эти земли были пожалованы мне в дар им еще шесть лет назад – за неоценимые услуги в воинском деле!

Тольяр удержался от дальнейших вопросов и замечаний. Чутье ему подсказывало, что некоторые сиятельные особы могут болезненно среагировать на уточнение «услуг» и обстоятельств пожалования земель самим Драконом. Быть повешенным на дереве вверх ногами Тольяр не хотел.

А что сиятельный Грейнор делает в этом диком неприветливом лесу?

Грейнор Ладравальд! – грубо рявкнул один из «челяди» сиятельного. Тольяр опечалился:

«Что ж все у кого хоть малость власти есть так это подчеркнуть-то стараются. Даже этот, прости Семаргл, «сиятельный» выделиться пытается...»

Я охочусь в исполнение своего обещания! – пояснил, явно красуясь сиятельный. Он и отвечал, похоже, только затем чтобы лишний раз показать своим обломам собственную величественность. – Истребляю проклятых тварей зла! Защищаю свою землю, как обещал самому Великому Дракону!

Тольяр вспомнил, как драпал Великий Дракон от упомянутой проклятой твари зла и, оценив результативность истребления, опечалился еще сильнее.

Кстати. Путник, а не видал ли ты здесь страшное чудовище? Зверина огромная, что когда по земле идет, деревья дрожат, а от смрадного дыхания её трава на сорок шагов чернеет.

Да нет, небо миловало. Неужто во владениях сиятельного завелась такая напасть?

Грейнор посмотрел в небо и скупо подтвердил:

Вот уже двадцать три года водится в здешних лесах таинственное чудовище. И я, едва вступив в свои права, поклялся его извести. Но проклятая бестия хитра и избегает моих силков.

Нет, сиятельный Грейнор Ладравальд, я не видел монстра. Тишь да гладь, царит в твоих владениях. Тяжело наверно самому.

Это так, – скромно признал сиятельный. – Порядок нелегко держать в диком, полном злого колдовства краю, но я не унываю. Крепкий кулак, добрый меч да исполнительные помощники способны творить чудеса. Мои слуги охраняют лесной покой в лагерях и на засеках...

Тут сиятельному что-то шепнул на ухо детина с хитрыми бегающими глазами и Грейнор резко осекся. Посмотрел на Тольяра уже иным – цепким, оценивающим – взглядом.

Как твое имя, путник?

Ратислав.

Хе, а что, Ратислав, ты меня все пытаешь, а сам молчишь? Откуда ты взялся здесь? Куда идешь? Зачем идешь?

Дек, ты и не спрашивал.

Зато теперь, спрашиваю. И хочу слышать ответ.

Нет ничего проще. Я самый обычный путник. Гуляю по миру. Иду из села Златое, где живет мой сводный брат – трактир у него свой там. «Под перевернутой телегой», может, слышали...

Сиятельный сильно выпятил вперед подбородок и положил руку на перевязь с мечом:

«Под перевернутой телегой», говоришь? Был я у твоего родича месяца полтора назад. Этот шельмец меня такой гадостью накормил, что два дня животом маялся! – откровенное раздражение в голосе сиятельного подсказало Тольяру, что зря он сильно прогадал с родством. – Все мне с тобой ясно! Брат у тебя тот еще прохвост, а ты бродяга! А может... может даже кто похуже. Не зря ж один глаз только целый. Жулик, дезертир, беглый бандит.

Но подожди...

Подождите, – сухо поправил Грейнор. – К властелину обращаешься, бродяга. Да и обращаться права не имеешь! А ну-ка мужики приготовьте для Ратислава веревку – отвезем его ко мне в бург, а там посмотрим, что за птица. Может на той самой веревке, и вздернем собаку, чтоб врать неповадно было.

Эй, что за обращение! – возмутился Тольяр. – Я вам не кто подряд!

Слезай давай, плут!

Не слезу, раз так!

Снять, – распорядился Грейнор. – И в путы!

При виде сильнейших аргументов в форме спутников сиятельного, проявивших положенное рвение и желание Тольяр обреченно согласился спуститься сам. Единственной мыслью беспокоившей его в тот момент, пока руки надежно пеленали за спиной грубоватые увальни, было желание плюнуть в наглую харю сиятельного. Тщательно удерживаемые за поводы собаки так же проявляли недюжинное желание оказаться поближе к чужаку.

Что за привычка проявлять к ближнему такую неприязнь? Отчего такое желание опошлить стремления движущие другим? Мельчают люди, – грустно констатировал Тольяр.

Ладно болтаешь, – подметил сиятельный, с интересом обозревая окрестности. – Жалостливо. Точно прощелыга.

Что это такое? – удивленно воззрился Наместник Грейбриса на предложенный ему свиток.

Альбинос Корнелий Ассимур одобряюще улыбнулся, держа документ в протянутой руке. Резиденция Наместника располагалась поблизости от здания городской ратуши и суда. Изукрашенный эпическими барельефами и стоящими у черных ступеней статуями драконов лик резиденции повергал впечатлительных и творческих натур в трепет. Её фасад выходил на главную площадь города – по праздникам сюда выкатывали бесплатные бочки с пивом, а на обстоятельно сооруженных цирковых подмостках тешили публику яркие цветастые жонглеры, акробаты, метатели ножей.

В менее торжественное время здесь оглашались указы и приговоры. Эта площадь была любимым местом мелких бателеров[31]31
  31 Бателер – низший ранг в цирковой иерархии обозначающий шутовство


[Закрыть], песенников и прочих борцов за правду. Иным рифмачам даже тайком приплачивали за сочинение не очень обидных стишков в адрес городских верхов. Пускай народ веселится – главное, чтобы эта потеха не перерастала в нечто серьезное.

Карманников, побирушек и городских кликуш с площади старательно гнала суровая и неподкупная (в этом отношении) стража.

Подчас здесь проводились показательные казни особо опасных или зловредных преступников. Чаще же отсюда звучали народные обращения к Наместнику и прочим уважаемым гражданам. Поэтому помещения находившиеся в пользовании самого Эйстерлина располагались далеко в глубине здания – туда где назойливые выкрики толпы не смогут помешать сосредоточению мыслей. Окна личного зала Наместника выходили в небольшой отделенный от прочего внутреннего двора зеленый садик с фонтаном.

В солнечную погоду брызги воды оживляли своими играми обнаженные натуры, радующие формами глаз правителя великого города.

Сегодня в Грейбрисе снова прошло какое-то небольшое волнение и люди собрались на площади, слушая пафосные речи глашатаев. Наместник отсиживался в резиденции, занимаясь делами насущными. Политикой.

Условие нашей помощи вам. Ничто в нашем несовершенном мире не делается безвозмездно.

Эйсерлин принял бумагу и, развернув ее, осведомился, прежде чем пробежать взглядом:

А чего раньше не мог отдать? – посол дождался пока просмотревший недлинный список Наместник, поднимет разом поглупевшее лицо, и только после этого позволил себе объяснения:

Как вы понимаете удивить нас золотом или какими-либо редкими товарами Триградье не в состоянии... по крайней мере не сегодня, в условиях постоянных волнений. Нам не нужны меха и пушнина. У нас есть все даже самые редкие представители животного и растительного мира – сады Харр сочетают в себе все великолепие подлунного мира. Открою секрет – некоторые растения и звери сегодня встречаются только на нашем острове. Богатства и драгоценные камни это также...

Какого ляда? – Наместник снова метнул беглый взгляд в список и прочел: – Недлих Браско оружейник. Матиас Грениар астролог. Арис из Грейбриса книгочей. Даворка Борзун содержательница борделя. Это что еще такое? Люди? Вам нужны люди? Граждане моего города? Работорговля?

Нисколько, – не дрогнувшим голосом опроверг альбинос. – Дело, как я уже говорил в том, что остров Харр не нуждается почти ни в чем. Единственным, что способно еще его заинтересовать является главное действующее лицо нашего мира – человек. Нам нужны указанные люди.

И в чем же особенности указанных людей? – проницательно уставился в вишневые глаза Наместник. – Бери других. Я могу тебе хоть сотню отдать. Знаешь, сколько у меня этих действующих лиц по тюрьмам сидит? Тысячи сукиных детей. Вот их я тебе готов отдать сразу и без глупых измышлений.

К сожалению сидящие в тюрьме, золотари, пастухи, проститутки и прочий безнадежный мусор человеческого рода нас не устроит, – непререкаемо отверг Корнелий столь заманчивое предложение. – Только указанные люди. Они являются своего рода диковинками. А Харр ценит все диковинки.

Правда? Стало быть, и то не шутка, что ваши островитяне чуть ли не охотятся за «особенными»? Талантами, э? – Наместник паскудно оскалился и встал со своего подобного трону сиденья, подходя к вытянувшемуся во весь рост послу. – Ну, а содержательница борделя-то вам зачем? Э? Иль трахать некого?

Таланты бывают разные, – уже без улыбки ответил альбинос. – В вашем мире эти люди все равно скоро сгинут, не оставив памяти. Мы сохраним их. Или их наследие. Их науку.

Не понимаю, – скривился Наместник. – Наука? Это что-то вроде колдовства? Вроде того, чем занимаются алхимики? Смешательство и чародейство? Заумная писанина?

Это сложно объяснить, – ровно согласился, глядя перед собой Корнелий. – Вам достаточно будет услышанного. Все едино не поймете.

Пауза, повисшая после этих слов, была откровенно угрожающей. Наместник хмуро оглядел по-военному прямую осанку посла и исполненное достоинства лицо. Цыкнул зубом, комкая в кулачище бумагу и подошел в упор, заглядывая в розовые зрачки. Свирепо раздул ноздри, втянув чуть пахнущий цветами воздух.

Ты меня оскорбить удумал, мышь бледная? А ежели я тебя сейчас прикажу четвертовать? Или лошадьми размыкнуть? Страшно?

Альбинос, не дрогнув, рассматривал жутковатое рыжебородое лицо. Рассматривал пока звериный взгляд не ушел в звериный же смех.

Молоток, – загоготав, сильно хлопнул альбиноса по плечу Эйстерлин. – Не обоссался! Мужик! Не то, что большинство хлюпиков тут же начинающих на колени падать. Я уважаю храбрость! Да и нету мне дела до ваших мудреных выдумок. Мы народ простой.

Он смеялся довольно долго. Потом в одночасье посерьезнел и кратко подвел черту, легонько тряхнув посла:

Я уважаю храбрость. Но в следующий раз, когда ты позволишь себе пренебрежение, я тебя четвертую. Или дам в руки меч и отдам команду своим орлам. Всем сразу. Потому как я правитель, пусть и небольшого покамест края. А ты посол. Пускай и сильного государства. Понял?

Абсолютно.

А теперь, по сути. Зачем вам все эти люди? Без лепета и бреда. Хотя конечно главным будет сперва сказать – что за помощь вы готовы предложить. Кроме своего присутствия и негласного покровительства.

Конкретика заключается в достаточно простой истине. Наше государство держится на науке и мудрости поколений. Наше государство идеально. Но чтобы оставаться таким оно обязано предоставлять гражданство не по заслугам рода или крови, как это делаете вы. И не за умение потрясать оружием...

Наместник криво ухмыльнулся, явно вспомнив какой-то эпизод из своей жизни, но альбинос не обратил на это выражение никакого внимания.

Наш интерес составляет обеспечение жизни и защиты тем, чей вклад в познание мира позволит сдвинуть мир с мертвой точки. Привнести в него нечто новое. Дать ему жизнь. Мы даем такую возможность талантам, а они развивают мир. В этом наша сила.

Скучная у вас сила, – зевнул Эйстерлин. – Вот если б мудрилы всерьез, что-то могли. Ну, там луки сделать, чтоб били без промаху и на большом расстоянии. Или мечи, чтоб сами летали да дрались. А так? Наука. Все ж ты прав. Я не пойму, – глаза его маслянисто блеснули. – Но вполне оценю размер утраты для своего города. Особенно когда изучу ваш свиток тщательней.

Как вам угодно, – кивнул Ассимур. – Я в свою очередь добавлю, что в обмен на вашу услугу мы готовы оказать вам помощь деньгами, своим прямым вмешательством в дела других государств на уровне дипломатии и гарантиями. Гарантиями вашей личной и вашего имущества безопасности. Несмотря на любые осложнения на вашем жизненном пути, наша гарантия, поддержанная мощью острова Харр, много стоит.