Текст книги "Корона или тьма"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Саша Миллер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Мы знаем, что делать, – раздраженно бросил Яобим.

Это был еще один закаленный ветеран, который сражался рядом с Оберном, а теперь служил сыну Оберна. Рохан не разрешил себе обидеться.

– То, что вы сейчас здесь стоите, – любезно проговорил он, – это доказывает.

Он адресовал им обезоруживающую улыбку. Нельзя допустить, чтобы Морские Бродяги относились к нему, юнцу, лишь недавно взявшему в руки оружие, с презрением, а эти независимые люди вполне были на такое способны. Если они решат, что он чересчур высокомерен, то бесцеремонно лишат его звания и изберут себе другого предводителя, не обращая внимания на то, как другие командиры Четырех Армий относятся к его родству со Снолли. Он мрачно подумал, что в таком случае первый адмирал только одобрил бы отстранение его от обязанностей и даже не подумал бы сочувствовать внуку, совершившему какой-то глупый, по мнению Снолли, поступок.

– Спишите это на мое волнение, – добавил он.

– Ты о нем забудешь, как только начнется бой, – сказал Кассер.

Он махнул топором, раздвинув губы в кривой и довольно жестокой улыбке. Он отказался от боевых перчаток, и теперь, наверное, пальцы его сводило от холода, но хватка оставалась крепкой.

– Почему бы не начать сейчас же, – грубовато проговорил Яобим. – Давай сигнал.

– Мы выйдем на окраину их лагеря и убьем тех, кто там окажется, а потом ворвемся в центр и постараемся наделать как можно больше шума. – Рохан обнажил меч и тоже решил обойтись без перчатки. Еще несколько секунд, и он уже вполне согреется. – Вперед! – скомандовал он.

Только один ледяной дракон опустился на снежную массу, которая скатилась с вершины горы. Снег все еще шевелился, но тяжелое туловище дракона примяло его и остановило всякое движение. Чудовище расправило свои огромные крылья. Из-под них посыпался снег. А потом дракон открыл пасть, издав звук, похожий на рев бури. Новая струя снега и льда ударила из пугающего провала его глотки.

«И это, – подумал Горин, – только одна из тех опасностей, которые нам сегодня угрожают». Не взяв с собой большие арбалеты и катапульты (по приказу Харуза, как теперь вспомнил он), его люди оказались беспомощными перед драконами. Придется биться с ними тем оружием, которое есть. Внезапно ему пришла в голову мысль, что все-таки есть шанс справиться с этими тварями с помощью копья или стрелы. Этой идеей он был обязан Рохану. Копье или стрела… Но битва приближалась, и он отвлекся от этой мысли.

Раджиш и Финола, казавшиеся крошечными рядом с огромным драконом, бросились вперед, не дав Горину возможности их задержать. Хотя громадный зверь мог раздавить их ударом одной когтистой лапы, они не колеблясь начали атаку.

Один кот – на этом расстоянии Горин уже не мог их различать – бесстрашно прыгал рядом с драконом, дразня его и отвлекая внимание. Гигантский ящер, яростно взревев, замолотил своим ужасным хвостом. Боевые коты тоже били хвостами и вызывающе рычали. Внимание дракона и его всадника сосредоточилось на том коте, который стоял перед ними. А второй тем временем зашел сбоку, держась на расстоянии от тяжелого хвоста, и одним прыжком вскочил ему на спину. Когти и зубы впились в бок дракона в том месте, куда его лапы и морда достать не могли. Дракон задергался в бессильной ярости, и его рев уже не сопровождался потоком льда. Теперь, когда внимание чудовища сосредоточилось на втором коте, первый атаковал его точно таким же образом, вонзая когти и клыки в тех местах, где можно было добраться до драконьей плоти. Зверь обезумел от злости и боли, безуспешно пытаясь сбросить своих мучителей.

– Вперед! – крикнул Горин.

Рядом с ним знаменосец взмахнул его флагом, и нордорнцы бросились в атаку, держа наготове мечи и копья. Латром не отставал от остальных ни на шаг.

Перед лицом стольких врагов дракон смешался и отступил. Возможно, как и тот, которого убил Рохан, он не привык к решительному сопротивлению. Тем не менее он продолжал сражаться и далеко не был побежден. Его огромные лапы взметнулись – и люди начали падать. Всадник поднял тонкий металлический прут, из которого вырвался голубоватый туман. Там, где этот туман достигал нападавших, люди начинали падать, кашляя так, словно у них разрывались легкие. Однако нордорнцы продолжали наступать.

Один отважный воин, задыхающийся от ядовитого тумана, нырнул под расставленные лапы дракона, ища уязвимое место.

Всадник выкрикнул какой-то приказ, и дракон, взмахнув огромными крыльями, начал подниматься с того места, на которое приземлился. Люди отпрянули в стороны. Боевые коты спрыгнули на землю и понеслись вниз по снежному склону, воинственно распушив хвосты. Оказавшись вне пределов досягаемости когтей и ледяного дыхания огромной твари, они остановились, припали к земле и угрожающе завыли.

Пока нордорнцы и ренделцы сражались с драконом, вражеские солдаты далеко продвинулись вниз по дороге, прорезанной в противоположном склоне горы.

– Займись ранеными, – приказал Горин Себастьяну, а потом повернулся к Гиннелу. – Совершенно очевидно, что нам устроили засаду. Теперь я опасаюсь за Рохана.

Гиннел стиснул рукоять меча.

– Мы можем обойти фридийцев по горной дороге. Я заходил в эту долину, но с севера. Теперь я узнал эти места. Фридийцы находятся на недавно проложенной дороге. Однако существует еще одна, более старая, выше по склону. Если нам удастся на нее попасть, то мы сможем соединиться с отрядом Рохана.

– Я их задержу, чтобы они вас не остановили. Удачи тебе, кузен.

– И тебе тоже.

Они пожали друг другу руки. А потом, оставив позади почти половину нордорнцев, Гиннел ринулся к левой стороне долины. Боевые коты неслись впереди него. Спустя несколько мгновений Горин увидел, что некоторые из фридийцев, шедших в первых рядах, поспешно начали взбираться выше, явно намереваясь перехватить отряд Гиннела. Однако большинство, не поняв, что происходит, продолжали идти своей дорогой. Горин понимал, что если Гиннелу удастся миновать авангард, то у него есть неплохой шанс успеть на подмогу Рохану. Все будет зависеть от того, сможет ли его собственный отряд сдерживать первую волну захватчиков достаточно долго, дав тем самым Гиннелу время уйти.

– В атаку! – крикнул Горин, направляясь к тому месту, где должна была начаться самая жаркая схватка, но Латром остановил его, схватив за руку.

– Вы нужны не там, – сказал Латром. – Пожалуйста, вернитесь назад и займитесь Харузом. Похоже, с ним что-то случилось: вид у него ошарашенный. В любом случае нордорнцы не смогут долго сдерживать фридийцев без подмоги, а ренделцы в замешательстве. Окажите мне честь, позвольте командовать нашими людьми до тех пор, пока вы не вернетесь с подкреплением.

Горин пристально посмотрел на своего бывшего капитана, а потом кивнул, соглашаясь с ним.

– В Крепости Дуба ты – мой заместитель, – объявил он. – Командование сейчас переходит к тебе.

– Положитесь на меня, – отозвался Латром. Издав свой басовитый, раскатистый боевой клич, он побежал вперед. Следом за ним устремился его личный отряд. Горин знаком показал Раджишу и Финоле, чтобы следовали за Латромом.

Вскоре люди Латрома уже начали бой с захватчиками, которым теперь пришлось защищаться. Гиннелу с его людьми удалось отбиться от немногочисленных противников и выйти на расположенную выше дорогу. Боевые коты, войдя в раж, оглашали морозный воздух воинственным рыком. Время от времени в шум боя вплетались крики вражеских воинов, почти мгновенно обрывавшиеся.

Несмотря на холод, Горину пришлось утереть пот со лба. Он обдумывал слова Латрома насчет странных действий Харуза – а вернее, его бездействия. Широкими шагами он приближался к лорду-маршалу, но сначала столкнулся с его заместителем, Чевином, который шел к нему навстречу. Горин приостановился, чтобы отдать Чевину краткие распоряжения. Молодой командир немедленно начал действовать. Собрав группу людей, он отправил их обратно по дороге, чтобы те присоединились к людям Латрома, которые уже вели бой. А потом Горин добрался до Харуза и обнаружил, что вместо того, чтобы сосредоточить все внимание на командовании нелегким сражением, лорд-маршал спорит с Тассером.

– Дракон летит, – повторил Тассер явно не в первый раз. – Ранен легко. Летит к Трясине. Я тоже иду.

– Ты останешься здесь, чтобы обеспечить резерв, как я приказал.

– Резерв и поддержку теперь должна давать армия Рендела, которая пока почти не вступала в бой, – прервал его Горин. Ему с трудом удалось чуть смягчить свой резкий тон. – Как вы могли бы заметить, больше половины нордорнцев сейчас обороняют перевал от захватчиков. Вторую половину армии я послал на помощь Рохану.

Харуз моргнул.

– Тогда мы должны направить людей им в подкрепление. Где Чевин?

– Я встретил Чевина по дороге сюда, и он уже этим занимается.

Горин не стал произносить вслух очевидное: «И вас мне благодарить за это не приходится». Лорд-маршал пожал плечами:

– Значит, ситуация у нас в руках.

Горин прикусил язык, чтобы не сказать нечто такое, что может спровоцировать конфликт между ними. Эта ситуация отнюдь не была у них в руках, и Харуз, похоже, не собирался предпринимать ничего, чтобы изменить это положение дел. Два ледяных дракона уничтожены и один легко ранен, но три остались и готовы напасть в любую минуту. Раненых ренделцев и нордорнцев – и тела убитых – уже сейчас уносили с поля боя. Дракон, который нанес им этот урон, уже превращался в точку высоко в небе, направляясь на юг. Горин знал, что когда зверь приземлится, на него можно напасть сбоку и, если повезет, даже уничтожить.

Латром сказал правду: Харуз выглядел плохо. Два красных пятна высоко на скулах придавали ему вид больного лихорадкой.

– Почему, – спросил Горин, осторожно подбирая слова, – вы решили, что дракон не направляется в Трясину?

– Он летит в том направлении только для того, чтобы сбить нас со следа, – ответил Харуз довольно презрительно. – Он должен возвратиться в какой-нибудь лагерь, о котором мы не знаем, чтобы там залечили его царапины.

– И в то же время он не менял направления полета, – возразил Горин. – Его путь лежал прямо на юг. Поэтому я считаю, что генерал Тассер прав. Возможно, раны дракона не слишком опасны, но всадник понимает, что не выдержит еще одного такого боя, и поэтому выбрал, по его мнению, самую слабо защищенную местность в краю, который они стремятся захватить. А это Трясина.

– Я иду защищать Трясину, – сказал Тассер.

– Нет, – отрезал Харуз. – Вы останетесь здесь. К этому времени несколько младших офицеров, некоторые – с кровоточащими ранами, остановились поблизости и, конечно, услышали, как их командиры спорят в разгар яростной схватки с сильным противником. Такую несуразную сцену трудно было бы не заметить.

– У Тассера столько же прав защищать свою родину от захватчиков, как и у любого из воинов, – напомнил Харузу Горин. – Если бы я решил, что дракон угрожает Ренделшаму, и мог бы этому помешать, я бы позаботился о том, чтобы перевал и прибрежная дорога были достаточно надежно защищены, а потом отправился бы на помощь в столицу, невзирая ни на какие приказы.

Некоторые из молодых офицеров кивали в знак согласия – и Горин понял, что Харуз это заметил. Он ожидал, что лорд-маршал отреагирует ответной вспышкой, но тот отвел взгляд, выказывая странное и нехарактерное для него равнодушие.

– Тассер уходит сейчас же, – заявил командир трясинных воинов. – Убьет дракона. А потом Тассер вернется – с армией.

Горин напрасно ждал реакции от Харуза и в конце концов ответил Тассеру сам:

– Я принимаю это как слово чести.

И тут Тассер сделал нечто такое, что, как прекрасно знал Горин, не имело никаких прецедентов. Он протянул свою ороговевшую руку Горину для пожатия. Горин ее принял.

– Да, – сурово проговорил трясинный воин. – Слово чести.

А потом он повернулся и, встав во главе своего боевого отряда, быстрой рысью повел его обратно к дороге, по которой они пришли всего несколько дней тому назад.

Харуз проводил их взглядом.

– Туда им и дорога, – сказал он, почти выплевывая эти слова сквозь стиснутые зубы. – Я никогда ничего и не ждал от него и его нелепой «армии». Не знаю, какому дурню пришла в голову мысль тащить за собой трясинных жителей. Этим обитателям грязи совершенно нельзя доверять.

– Дурень, который «тащил их за собой», как вы изволили выразиться, – это мой родич Рохан, – ответил Горин, уже не пытаясь сдержать гнев и раздражение. – И я не намерен оставить его сегодня умирать от руки фридийцев!

Не обращая больше внимания на лорда-маршала, Горин собрал около сотни ренделских солдат. Издав клич, в котором излил часть накопившейся с утра досады, он повел людей в гущу схватки на снежной лавине. Там кипела битва, которая занимала все большее пространство вокруг собственно дороги. Хотя место для сражения было не самое подходящее, оно все же давало Четырем Армиям (на самом деле уже двум, поскольку люди Рохана все еще, по-видимому, сражались по другую сторону перевала, а трясинная армия ушла) больше места для маневра.

А потом Горин повернулся к тем солдатам, которые еще не вступили в бой.

– Мы чуть было не попали в западню. Враг каким-то образом узнал наши планы. Морские Бродяги сейчас в ужасном положении: ведь они ждут нашей атаки на фланг противника, а эта атака уже не состоится. Нам нужно спешить им на помощь. Кто пойдет со мной?

10

В ЛАГЕРЕ ФРИДИЙЦЕВ северяне уже ждали Морских Бродяг. Все их планы оказались бесполезными: моряки оказались в отчаянном положении, фридийцы напали на них с трех сторон. Морские Бродяги издали свой боевой клич, который был усилен ревом боевых котов. А потом они приготовились к бою и стали ждать первую волну нападавших.

У Рохана не было времени для того, чтобы привести в порядок свои мысли: он почти мгновенно вынужден был вступить в бой сразу с двумя коренастыми, плосколицыми захватчиками. Он отбросил копье противника плоской стороной меча и, почти не меняя его движения, вонзил клинок в тело второго врага. Когда он развернулся, чтобы добить первого противника, то обнаружил, что перед ним снова стоят двое. Он не представлял себе, где находятся Келтин и Битта, хотя слышал в отдалении их рычание и визг. Он решил, что они проскользнули в тыл и теперь расправляются с отстающими.

Когда он втянулся в ритм боя, его мысли почему-то начали проясняться. «Что-то тут не так, – сказал он себе. – Мы двигались скрытно, высылали разведчиков. Как могли фридийцы узнать о нашем приближении и приготовиться к сражению? Морские Бродяги должны были бы захватить их врасплох». А еще, когда первое тяжелое потрясение прошло и его люди стали сражаться как положено опытным воинам, он понял, что во вражеском лагере оказалось не так много противников.

Следовательно, северяне-захватчики не только ожидали появления Морских Бродяг, но и готовы были выставить основные силы против армии, которая сейчас пробиралась через горный перевал.

Чувствуя, как больно сжимается сердце и отчаянно покалывает в затылке, Рохан понял, что там, на перевале, армия попала в засаду, как случилось и с Морскими Бродягами.

– Отходим! – крикнул он и услышал, как приказ повторяют те, кому удалось расслышать его в шуме боя. – Ищем место для обороны!

Они будут держаться изо всех сил, как это у них заведено, и враг дорого заплатит за каждого убитого моряка.

Его люди немедленно выполнили приказ своего предводителя. Им стало понятно, что именно происходит, ведь они были опытнее Рохана. Хотя они предпочитали нападать, но и науку обороны каждый хорошо усвоил. Кто-то установил на место боевой флаг Рохана, и Морские Бродяги стали собираться вокруг него. Битва кипела, оружие звенело, неся опасность и смерть.

Совершенно не к месту, словно вырвавшись из пут времени, Рохан вдруг ясно вспомнил давний день в Великом Соборе Света в Ренделшаме, разговор с добрым священником Эсандером и книгу. Наиболее отчетливо он вспомнил те слова, которые, как он поклялся, станут для него руководством ко всей последующей жизни. Сейчас они звучали у него в голове в такт ударам его меча.

«Хотя осторожность и здравый смысл весьма важны, иногда нужно идти на риск.

Если ты смеешься – рискуешь показаться дураком.

Если ты плачешь – рискуешь показаться слабодушным.

Если тянешься к другому – рискуешь влюбиться.

Проявляя чувство – рискуешь раскрыться.

Открывая толпе свои идеи и мечты – рискуешь быть отвергнутым.

Любя – рискуешь не обрести ответной любви.

Сама жизнь грозит риском смерти.

Надеясь – рискуешь разочароваться.

Делая попытку – рискуешь потерпеть поражение.

Тем не менее надо идти на риск, потому что величайшая опасность и заблуждение в жизни есть отсутствие риска. Если человек не рискует ничем, ничего не делает, ничего не имеет – они становится ничем. Он может избежать потерь и скорбей, но не научится познавать, чувствовать, изменяться, расти, любить и жить. Скованный страхом, он – раб, который бежит от своей свободы.

Только тот, кто осмеливается идти на риск, – свободен».

Сегодня Рохан пошел на высочайший риск. Он с холодной уверенностью понял, что он и его сородичи могут умереть – и, возможно, умрут – там, где стоят. Он надеялся, что оставшиеся на кораблях, а в особенности его дед, узнают, что они умерли славно.

А еще ему хотелось надеяться, что Анамара не будет горевать слишком долго.

Горин быстрым маршем вел отряд ренделских солдат через горный перевал к прибрежной дороге. Боевые коты не любили такого быстрого движения, поэтому он попросил их остаться. С Роханом пошла его пара. Это было хорошо, хотя в битве, которая ждала их впереди, им пригодились бы несколько таких пар. Надо отдать должное тем людям, кто пошел с ним: они не хотели отдыхать подолгу, стремясь поскорее прийти на помощь храбрым морякам, на долю которых сегодня выпала самая тяжелая схватка.

Позволяя своим воинам тратить максимально допустимое количество сил, Горин вел их вперед. Он представлял себе, с чем именно пришлось столкнуться Морским Бродягам. Фридийцы – неутомимые бойцы, особенно тогда, когда чувствуют за собой преимущество.

Ренделцы уже тяжело дышали к тому моменту, когда до них долетели первые звуки боя. Однако это прибавило им сил, и они почти бегом обогнули последний скалистый уступ, отмечавший границу лагеря. Быстро рассыпавшись, они вступили в бой. Горин вскоре оказался рядом с закаленным Морским Бродягой, который яростно сражался, несмотря на то что по его мускулистой руке струилась кровь. Если бы они задержались на горной дороге еще несколько минут, этого человека, скорее всего, уже не было бы в живых.

– Как раз вовремя! – прохрипел Бродяга. – Мы уже подумали, что пропали!

Горин расправился со своим противником и обхватил Бродягу за плечи: тот явно едва держался на ногах.

– У нас были дела по ту сторону, – сказал он. – Мы пришли, как только смогли.

– Мы знаем, – отозвался Морской Бродяга. Устроив раненого в безопасном месте, Горин немедленно снова бросился в гущу схватки.

С неожиданным и крайне своевременным приходом подкрепления преимущество в этом бою стало склоняться на сторону воинов Четырех Армий. По одному, потом по двое, а потом и целыми группами фридийцы начали обращаться в бегство. Горин услышал усилившийся справа шум и понял, что уцелевшие фридийцы, которые пошли по скрытой горной дороге в долину, теперь отступают и отнюдь не рады тому, что увидели в собственном стане. Вскоре в лагере очутились их преследователи – нордорнцы, ренделцы и их боевые коты, хлынувшие через перевал следом за ними. Латром и Горин встретились в центре поля боя. Они устало оперлись на свои мечи и обменялись рукопожатием.

– Хорошо закончилось, – сказал Горин.

– Хорошо, что закончилось, – отозвался Латром.

К ним подошел Рохан, хотя и с рассеченным лбом, но, похоже, в целом не пострадавший. Рядом с ним шли Келтин и Битта. Битта хромала и время от времени встряхивала одной лапой.

– Да уж, хорошо, что закончилось, – проговорил юноша, кивая в сторону Морских Бродяг, которым удалось пережить этот бой. – Если бы вы не пришли на помощь, то нам бы долго продержаться не удалось.

Себастьян и Чевин тоже присоединились к группе командиров. Оба получили раны, требующие перевязки, однако в лагере у врачей были и более неотложные пациенты.

– Я вас поздравляю, – сказал Чевин. – Сегодня мы одержали важную победу.

Горин кивнул. Он понимал, что на самом деле это ему следовало бы поздравлять Харуза. Однако Харуз в сражении не участвовал, ни советом, ни действием. Горин надеялся, что хотя бы теперь, после того как он увел свой отряд на прибрежную дорогу, Харуз выйдет из непонятного оцепенения.

– Еще одна такая победа нас прикончит, – сказал он. – Где лорд-маршал?

– Завершает дела на поле боя у перевала. Он приказал мне попросить вас проделать то же самое здесь.

– Конечно, – согласился Горин. Действуя быстро и умело, нордорнцы и ренделцы сложили тела убитых фридийцев в кучу, чтобы сжечь. Некоторым было поручено изготавливать носилки для тяжелораненых. Воины с носилками последними ушли на юг из вражеского лагеря и перед уходом подожгли беспорядочно расположенные палатки и шалаши. Вскоре весь лагерь пылал. Рохан устроил на носилки и Битту: она уже не могла наступать на раненую лапу. Он не сомневался, что столь смелый боевой товарищ заслуживает такой чести.

Харузу казалось, что он горит как в лихорадке. Где Флавьель? Она обещала руководить боем, обрушить ледяную реку на головы их врагов. Их план был безупречным. Неужели она находилась на том драконе, которого ранили его солдаты? Он страшился даже думать о том, что ее дракон мог оказаться под смертоносной лавиной и что теперь она мертва.

Нет. Это немыслимо! Цепляясь за остатки надежды, он уверял себя, что снова увидит ее, заключит в свои объятия.

Тем временем он распоряжался расчисткой поля боя. Голова у него пульсировала болью в такт ударам сердца, и, несмотря на мороз, он обливался потом. Он поймал себя на том, что не жалеет солдат Рендела и Нордорна, которые погибли или получили раны. Вместо этого он досадовал по поводу того, что трясинные воины покинули поле боя под жалким предлогом защиты своей части Рендела. Если бы они остались там, где он приказал, то, может быть, отвратительный Тассер сейчас валялся бы среди мертвых.

Или, может быть, трясинный житель оказался прав и ледяной дракон действительно направился в Трясину. В этом случае жалкое оружие трясинных воинов и их не менее жалкие доспехи дадут дракону безусловное преимущество, сколько бы легких ранений он уже не получил. Результат будет один: Тассер умрет вместе с остальным жалким подобием своей армии.

Харузу хотелось думать, что на том звере находилась Флавьель. Она вернется к нему с триумфом.

– Мы победили, сэр!

Это сказал Peгec. Он сильно хромал. Харуз заметил, что молодой аристократ получил удар мечом по ноге. К счастью, сухожилия не были рассечены, так что можно было надеяться на скорое выздоровление.

– Конечно, – отозвался Харуз, – конечно. Где Чевин?

– Все еще на поле боя.

– Скажи ему, чтобы явился ко мне.

Peгec отсалютовал и захромал, чтобы исполнить приказ. Вскоре Чевин, усталый, но, по-видимому, целый и невредимый, уже подходил к Харузу.

– Вы меня звали?

– Как держится противник?

– Они сломались, сэр, и бегут.

– Гоните их до лагеря, – приказал Харуз. – Если они окончательно потеряли боевой дух, то можете дать им уйти. Но только убедитесь в том, что они действительно бежали. И если ты там найдешь Горина, то скажи ему, чтобы он распорядился привести поле боя в порядок, как здесь делаем мы. Понял?

– Конечно, сэр.

Чевин, отсалютовав, отправился выполнять распоряжения Харуза. Лорд-маршал снова вернулся к своим мыслям. Возможно, Горин погиб. Хотя теперь ему не важно, что Ясенка снова станет вдовой. Харуз телом, сердцем и душой принадлежал теперь колдунье Флавьель, и его не тревожила даже небольшая преграда в виде жены-изменницы.

Странно. Он вспомнил о Маркле всего один раз, когда встретил Флавьель неподалеку от этого самого места, и то только в связи с тем, что жена покушалась на его жизнь.

У него снова больно сжалось сердце. Флавьель! Лишь она достойная спутница для такого человека, как он.

Его мысли лихорадочно кружились. Куда делись остальные ледяные драконы? Почему после того, как Рохан предательски убил одного дракона, ренделцам пришлось сражаться только с одним из оставшихся пяти? Когда одного дракона засыпало лавиной, а второй, раненый, улетел на юг, почему остальные три всадника не пришли ему на помощь?

Нет, Флавьель не могла его покинуть! Вероятность того, что она была среди тех, кого почему-то не оказалось на поле боя, резко уменьшилась.

Если она погибла под лавиной…

– Ты привезла лекарство? – спросил Горин, ведя Ясенку, Ройанса и их сопровождающих через лагерь.

Из палаток и шалашей долетали слабые стоны раненых.

– Нет, – ответила Ясенка. – Я надеялась успеть раньше, чем… – Она схватила Горина за руку, внезапно испугавшись. – Кто ранен? Рохан?

– У него лишь пара царапин, ничего опасного. Я смог отправить отряд ему на помощь. Несколько молодых аристократов Рендела оказались слишком неопытны и получили сегодня свои первые шрамы, но большинство раненых – это наши пехотинцы.

– У вас есть госпиталь?

– Да. Правда, лекарства там уже на исходе.

– Я немедленно пойду туда и посмотрю, чем можно помочь.

– Что до меня, – объявил Ройанс, – если вы найдете мне какую-нибудь палатку, а в ней – постель, то мне не мешало бы отдохнуть, прежде чем я смогу быть кому-то полезен. Управлять собачьей упряжкой в мои годы…

Несмотря на всю серьезность ситуации, Горин улыбнулся.

– Сударь, ваша стойкость – укор всем нам, более слабым мужчинам. Сомневаюсь, чтобы кто-то из нас смог сделать то, что сделали вы.

– Если бы возникла такая необходимость, смогли бы. А я теперь чувствую, насколько устал.

Мимо, хромая, прошел Peгec из Лерканда. Нижняя часть его ноги была закрыта свежей повязкой. Горин окликнул его:

– Вы не будете добры позаботиться о лорде Ройансе? Ему нужно найти место для отдыха.

– Почту за честь, – отозвался Peгec и повернулся к Ройансу: – А вы не откажетесь разделить палатку со мной, сэр?

– В былые времена мне часто приходилось слать на земле, под открытым небом. Но сейчас я, конечно, предпочел бы не ночевать в снегу, – улыбнулся старый воин.

– Ну, здесь у вас по крайней мере будет кров и теплая еда. Пожалуйста, следуйте за мной.

Ройанс помахал рукой Горину и Ясенке и отправился за Регесом. Джервин тенью следовал за своим господином.

– После того как вы немного отдохнете, мы поговорим о том… э-э… деле, которое вы упоминали, сэр, – пообещал Горин.

– Конечно. А тем временем Ясенка сможет рассказать вам все, что случилось. Но не забывайте: ее уверенность сердечная, а не та, которую можно увидеть или потрогать.

– Не забуду.

С этими словами Ройанс ушел со своим молодым проводником. А Горин повернулся к Ясенке.

– Прежде чем ты пойдешь помогать раненым, нам необходимо поговорить. Наедине.

Он отвел ее в свою палатку, приказав кому-то из проходивших мимо солдат немедленно принести кувшин с горячим бульоном. В палатке на кровати Горина удобно устроился боевой кот, тщательно вылизывающий свою шкурку. Второй мирно дремал в складном кресле.

– Раджиш, Финола, пожалуйста, слезьте. Это моя супруга, леди Ясенка. Ведите себя вежливо.

Оба кота встали и подошли к Ясенке. Ей показалось, что они сделали это не потому, что получили приказ, а из любопытства.

– Можно до них дотронуться? – спросила она.

– Да. Для тебя они безопасны.

Она погладила им головы – сначала осторожно, а потом все более уверенно. Боевые коты ласково потерлись о ее ноги.

– Я видела их только издали, когда вы уходили из Ренделшама. Они просто великолепны! Они действительно такие яростные бойцы, как люди говорят?

– Потом я расскажу тебе, как они дразнили и отвлекали ледяного дракона, который на нас напал. Но сейчас я хочу услышать то, ради чего ты проделала столь долгий и опасный путь.

Они уселись – Горин на кровать, а Ясенка в кресло, – а боевые коты устроились рядом с ними, положив головы так, чтобы людям удобно было чесать их за ушком. Она с радостью приняла чашку горячего бульона и, отпивая понемногу, рассказала мужу о той ужасной болезни, которая поразила леди Марклу, и о еще более ужасных обвинениях, которые она выдвинула.

– Вдовствующая королева Иса склонна списать это на болезнь Марклы, – закончила Ясенка свой рассказ.

– Но ты ей поверила, – сказал Горин, и это не было вопросом.

– Да, поверила. Мне достаточно было ее свидетельства – и того, что я видела своими глазами. Не говоря уже о моем ожерелье.

– Тогда этого достаточно для того, чтобы подробно расспросить человека, о котором идет речь. Но леди Маркла – как она?

– Она еще была жива, когда мы с лордом Ройансом уезжали из Ренделшама, но в очень плохом состоянии. А что с ней сейчас… не знаю.

– Я созову всех командиров в штабную палатку, – сказал Горин. Его брови сурово сдвинулись. – Оставайся здесь.

– Нет. Лучше я пойду к раненым.

– Хорошо. Но не уходи оттуда, чтобы я смог быстро тебя найти, если понадобится. – Его лицо немного смягчилось. – Боюсь, что отдых Ройанса придется прервать.

– Он не рассердится, – отозвалась Ясенка. – Он понимает, что это необходимо.

– Палатка Гиннела рядом с моей. Мы встретимся там. Мне необходимо обсудить этот вопрос с Ройансом, прежде чем сообщать такое неприятное известие другим, и я хочу, чтобы мой родич присутствовал при этом: он всегда дает мудрые советы.

Горин встал со своей походной кровати. Ясенка тоже поднялась на ноги. Он обнял ее, и на секунду она позволила себе просто наслаждаться его близостью.

– Как я по тебе скучала! – призналась она.

– Теперь мы вместе. После того как разберемся с этой проблемой, я решу, смогу я отправить тебя обратно или нет.

Его слова заставили сердце Ясенки забиться сильнее.

– Я пойду и начну помогать раненым.

Он быстро поцеловал ее и вышел из палатки. Боевые коты увязались было за Ясенкой, и ей с трудом удалось оставить их в палатке, пообещав, что они еще увидятся – чуть позже.

Харуз шел через лагерь, радуясь суматохе, которая позволяла ему оставаться незаметным. Он небрежно ответил на приветствия часовых у штабной палатки, стремясь как можно скорее попасть в свое помещение позади общей комнаты.

– Есть теплая вода. Вам ее принести, сэр? – спросил один из часовых.

– Да. Поставьте на стол в передней комнате, и я все сделаю сам. Если кто-нибудь захочет меня видеть, скажите, что я просил меня не беспокоить.

Ему хотелось поскорее сбросить с себя пропитанную потом одежду и освежить тело. И еще ему не хотелось никого видеть. Казалось, что даже свет свечи будет сейчас для него невыносимым.

Стягивая с себя промокшую, тяжелую одежду, он вдруг ощутил знакомый аромат. От нежного прикосновения к спине его кожу приятно закололо. Неужели он грезит? Это была игра воображения, вызванная лихорадкой, которая его пожирала – теперь его будут терзать призраки!