Текст книги "Леопард в изгнании"
Автор книги: Андрэ Нортон
Соавторы: Розмари Эдхилл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
«Не думать об этом! – жестко приказала она себе. – Ты обещала. Ты должна сделать все, что сможешь. Ты не бесполезное существо – неужели любовь Луи ничего не стоит, раз он полюбил ничего не стоящую женщину? Верь и крепись духом, и ты победишь».
Но как же нелегко было убедить себя! Припасы подошли к концу, растения вокруг были ей незнакомы. Труднее стало добывать воду, поскольку немногочисленные ручьи, мимо которых она шла, лежали на дне глубоких расселин, заросших колючими растениями, и добраться до воды было почти невозможно. Проходили дни, и ей начало казаться, что дикая природа одолеет ее.
5 – ГЕРЦОГИНЯ И ПРАОТЕЦ МЕДВЕДЬ (Англия и Новый Альбион, июль 1807 года)
ИЗ ДУВРА Уэссекс и Костюшко отправились каждый своим путем. Поляк повез лорда Ратледжа в Лондон, а Уэссекс отправился в свое загородное имение.
Ему следовало бы ехать прямиком в Лондон и получить заслуженную взбучку за свой безумный вояж. Тем, что ему все же удалось вернуться с Ратледжем и ценной информацией, он был обязан лишь своему невероятному везению, и Уэссекс понимал, что поездка к Саре – лишь временная отсрочка, от гнева Мисберна ему все равно не уйти. Хуже всего, что его просто могут отстранить от службы «Белой Башне». И он не знал, опечалит ли его это или обрадует.
Уэссекс понимал, что та опасная двойная жизнь, которую он сейчас ведет, не может длиться вечно. Но ему всегда казалось, что освободит его не отставка, а смерть. Шпионы умирают на посту. Отставной шпион, лишившийся покровительства своих хозяев, не проживет долго. Но, может, герцог сумеет уцелеть там, где не выжить простому смертному?
Над этим стоило подумать.
– Веселее, дружок, мы почти дома, – сказал он Стрижу.
Горделивые кирпичные башенки Дайер-хауса четко вырисовывались на фоне закатного солнца. Дом возвели во времена Карла Второго для самого первого герцога Уэссекса, и он стал олицетворением уюта и практичности, поскольку семейство Дайерсов славилось предусмотрительностью.
Сара должна была ждать его здесь. Пока он находился во Франции, а потом заметал следы и скрывался от собственных агентов, действующих по экстренному приказу, прошло несколько недель. Теплый июль был в разгаре, и Уэссекс размышлял о том, встретят ли его дома так же тепло, как встретила английская погода, или прием будет холоден, как его сомнения.
Но не произошло ни того ни другого.
– Ее светлость сегодня ужинают дома? – поинтересовался он у Миллза, старшего конюха, когда тот принял у него Стрижа и повел на конюшню.
– Нет, ее светлости тут нету, милорд. Она уж месяц как в Мункойн уехала. – Старому грубоватому конюху было неловко сообщать это своему хозяину.
– А, да, конечно, – быстро ответил Уэссекс. Значит, его жена предпочла кров своего старинного дома поместью мужа? Не стоит делать поспешных выводов о причинах такого поступка и не надо показывать слугам своего беспокойства. И ни к чему появляться перед супругой грязным с дороги. – Через час мне понадобится фаэтон с упряжкой.
Дом в имении его жены был построен во времена большей роскоши, чем Дайер-хаус, и перестраивался последующими поколениями Роксбери совершенно безалаберно. Всеми деталями, от покрывавшего стены белого известняка до резных сфинксов на крыше, Мункойн свидетельствовал об излишествах, порожденных чрезмерной свободой. Неумеренность Канингхэмов была известна во всем графстве и высшем свете.
Но нынешняя маркиза, его герцогиня, была сделана из совершенно другого теста, и Уэссекс понимал, что от нее нечего ждать самоуправства или вздорности. Ее поступки всегда были обдуманны и обоснованны, нравились они ему или нет. А ее упрямство нравилось ему гораздо больше, чем он ей показывал, поскольку понимал, что таким образом она защищается от него. Никто из тех, кто достаточно хорошо ее знал, не стал бы жалеть несчастную герцогиню Уэссекскую, страдающую под железной пятой мужа. Она сама была тверже, чем скала.
Где-то через час с четвертью после появления в Дайер-хаусе его светлость герцог Уэссекский, свежевыбритый, в чистом платье, прибыл в Мункойн. Почти совсем стемнело, когда он остановил экипаж перед портиком, но факелы не горели, и нигде не было видно флага, который свидетельствовал бы о том, что герцогиня дома. Однако слуги в Дайер-хаусе были уверены, что Сара после королевской свадьбы уехала из столицы именно туда, как оба они и планировали.
Выбежал конюх, принял поводья, и Уэссекс вышел из экипажа. Он медленно пошел к двери, которая уже была распахнута.
Бакленд встречал его в дверях. У Уэссекса отлегло от сердца. Если Бакленд здесь, то и ее светлость тоже. Но надежды его почти сразу же развеялись.
– Добрый вечер, ваша светлость.
– Добрый вечер, Бакленд. Ее светлость у себя?
– Нет, ваша светлость. Но ее светлость оставили вам письмо на случай, если вы приедете.
Бакленд проводил его в кабинет герцогини. Уэссексу пришлось подождать, пока дворецкий принесет ключ от сейфа, спрятанного под каминной полкой, и достанет письмо Сары и приложение к нему. Письмо было очень коротким – Сара никогда не любила околичностей. Его жена собралась в одночасье и уехала в Америку, чтобы снова впутаться в опасные дела скрывающегося французского короля.
Уэссекс не мог не оценить ее осторожности. Она не написала ничего такого, что могло бы дать посторонним людям какую-нибудь лишнюю информацию. Устроившись у камина, в котором весело трещал огонь, и подкрепившись виски с содовой, Уэссекс принялся читать письмо, которое заставило Сару так скоропалительно двинуться в путь.
Закончив чтение, Уэссекс даже застонал в отчаянии. Немудрено, что его дражайшая супруга сорвалась с места, не взяв с собой даже горничной! Письмо леди Мириэль казалось полубезумным – и не без причин, неохотно признал Уэссекс. То, что Луи пропал, было ужасно. А если учесть, что исчез он во время дела, которое слишком близко касалось его подлинной личности, это казалось уж совсем недобрым предзнаменованием.
Уэссекса не слишком огорчало исчезновение молодого короля с европейской политической арены – Луи уже двадцать лет как не участвовал в игре, и если он так и не появится, это не особенно изменит положение дел. Но герцог по-человечески привязался к юноше и очень хорошо понимал его желание держаться подальше от всех атрибутов власти и политических интриг. Правда, чтобы затеряться бесследно, нужны немалые деньги. На заре своей карьеры в «Белой Башне» Уэссекс провел некоторое время в Новом Свете, и после одного памятного приключения у него в руках в качестве выкупа осталось испанское золото, которое надо было куда-то пристроить. Он положил деньги в солидный банк на одно из своих вымышленных имен, мало задумываясь об этом в то время. Практически не пользуясь этими деньгами и решив отправить молодого короля подальше от корсиканского тирана и своих собственных английских хозяев, Уэссекс дал ему пароль, который позволил бы Луи получить в банке Нассмана золото дона Диего де ла Коронадо.
Только они с Луи знали об этих деньгах. Но имя дона Диего было известно – по крайней мере в «Башне» – как один из псевдонимов Уэссекса. И экстренный приказ взять его живым или мертвым оставался еще в силе. Кто же был целью неведомого похитителя? Луи… или Уэссекс?
В любом случае вот уже две недели как Сара отправилась навстречу опасностям. Уэссекс бросил оба письма в огонь и неотрывно глядел, как пламя пожирает их. Затем вызвал Бакленда и стал отдавать распоряжения. «Белая Башня», предатель, де Шарантон, новые амбиции Талейрана – все мигом вылетело у него из головы. Какая бы опасность ни ждала Сару, он должен разделить ее с женой.
До Ламмаса[39]39
* Праздник урожая, 1 августа.
[Закрыть] оставалось всего несколько дней, когда Уэссекс наконец закончил приготовления. Ему было очень на руку то обстоятельство, что «Белая Башня» будет искать его где угодно – только не на родине. Даже если Костюшко с Ратледжем выдадут его местонахождение, Мисберну понадобится не один день, чтобы послать своих людей устроить герцогу ловушку, а к тому времени его яхта «Греза» будет готова к отплытию с командой и припасами на борту.
Уэссекс запасся большим количеством оружия и документов на все случаи жизни, а также попросил своего старшего слугу, Этелинга, отправиться вместе с ним, поскольку сейчас мог позволить себе роскошь путешествовать под собственным именем. Теперь герцогу не хватало лишь душевного спокойствия, поскольку если у него не было официального поручения во Франции, то уж указаний вмешиваться в дела Нового Альбиона ему тем более никто не давал. Мисберн говорил, что там что-то затевается и даже в такой дали от Европы найдутся те, кто знает его в лицо и сочтет вмешательство герцога Уэссекского в их дела жестоким оскорблением.
Но когда тебе к голове приставлен пистолет, особого выбора не остается. Если он опоздает и не сможет спасти свою герцогиню, то постарается успеть разделить с ней ее судьбу, поклялся себе Уэссекс.
Хотя был прилив, герцог не собирался ждать ни минуты. Ступив на борт, он тотчас отдал капитану Тарранту приказ, и яхта вышла в море.
«Греза» принадлежала еще его отцу. Шестидесятифутовый гоночный шлюп много раз тайно пересекал Ла-Манш в самый разгар революционного террора. Капитан Таррант полагал, что и до Балтимора она дойдет без проблем, а Уэссексу по душе были свобода и уединение, обретаемые им на борту «Грезы». Ни один секретный агент не будет чувствовать себя в безопасности, если у него нет в запасе потайного хода, через который в случае необходимости можно улизнуть. Яхта давала Уэссексу ощущение не простого потайного хода, а целой потайной улицы.
Заливные луга, еще окутанные густым утренним туманом, исчезали за кормой в мягкой сероватой морской дымке. Хлопали и раздувались, ловя ветер, паруса, и судно двинулось вперед с грацией рвущейся к цели скаковой лошади. Запах болотистого побережья, где еще недавно «Греза» спокойно стояла на якоре, медленно развеивался, сменяясь резким просоленным воздухом Ла-Манша. Палуба дрожала под ногами, из-под носа корабля в лицо Уэссексу летели мелкие соленые брызги, он словно ощущал кожей, как вода обтекает бока корабля.
Но все же что-то подсказывало герцогу: не все в порядке. Он обернулся было к капитану Тарранту, когда услышал крик одного из моряков.
– Эй, капитан! Да тут заяц!
Уэссекс машинально сунул руку в карман пальто, где в замшевой кобуре, пришитой изнутри кармана, хранился пистолет. Двое матросов вытащили из-под палубы какого-то растрепанного, отчаянно сопротивлявшегося человека.
Очень знакомого.
– Привет, Илья, – обреченно вздохнул Уэссекс.
Костюшко весело улыбнулся. Молодой гусар был на сей раз в грубой рыбацкой одежде, босой, в хлопковой робе – совершенно неотличимый от тысячи таких же рыбаков.
Уэссекс сделал знак морякам.
– Ничего страшного, это друг.
– Представляю, сколько сил ты потратил, успев доставить Ратледжа в Лондон и так быстро отыскать меня.
Оба сидели в каюте Уэссекса, где можно было поговорить с глазу на глаз. Костюшко вольготно раскинулся в кресле со стаканом французского бренди в руке. Уэссекс же не торопился усесться. Он скинул пальто, но оно – и пистолеты – было прямо под рукой. Костюшко, конечно, друг, но герцог никогда не заблуждался по поводу близости их целей.
– Ты и половины не знаешь, – весело начал Костюшко. – У Мисберна на тебя здоровенный зуб за то, что ты сбежал, хотя он очень даже доволен, что Ратледж вернулся. Наш приятель де Шарантон в последнее время уж слишком оживился – парижский центр сообщает, что много молодых знатных женщин исчезло в известном нам доме, и они подозревают, что мадемуазель Мари была одной из них. Я прежде думал, что он стремится добиться губернаторского поста, но теперь мне кажется, что у него есть и иная цель.
– Шарантон всегда вел двойную игру, – рассеянно заметил Уэссекс, блуждая мыслями где-то вдалеке. – Например, эта чушь насчет Грааля…
– А ты уверен, что это чушь? В любом случае, я едва успел отчитаться, прежде чем мне пришлось броситься на поиски тебя среди болот. Вчерашней ночью мне пришлось доплыть до твоего корабля – ну, скажу тебе, и работенка, да и замерз как собака. Подумал, что лучше затаюсь, пока не отплывем подальше. Не хотел отвлекать капитана Тарранта от дела. А тут – смотри-ка! Мы плывем в колонии! – Костюшко откинулся в кресле с весьма довольным видом, но, хотя говорил он весело и беззаботно, темно-карие глаза его внимательно рассматривали Уэссекса.
– Надеюсь, ты прихватил с собой что-нибудь для долгого путешествия, – сказал Уэссекс, нарочито избегая главной темы. – Илья, я знаю, зачем я здесь, но не собираюсь доверяться тебе. Интересно, а ты-то здесь зачем?
– Мы с тобой едем в Луизиану прикончить де Шарантона и поднять восстание, – радостно объявил Костюшко.
– Ты что, совсем сдурел? – после некоторого молчания не сдержался Уэссекс – Как же… о, да. Я понял.
Именно такую задачу ставил перед Уэссексом Мисберн. Политическое убийство в колонии, где ситуация до крайности неустойчива.
Тем, кто участвует в Игре Теней, известно, что убившему колдуна грозит страшная опасность. Убийца сам умирает в течение года. Бывает и хуже – если колдун особенно мстителен и злобен, его проклятие падает не только на убийцу, но и на всю землю, где тот живет… если только убийца не королевской крови. Уэссекс дважды уничтожал колдунов – в Париже и – весьма памятный случай – в Шотландии. Оба раза он шел на дело с благословения короля и Церкви, с серебряными пулями в пистолете и рунами на клинке рапиры, и оба его врага умерли спокойно, тихо и навсегда.
Насколько знал сам Уэссекс, он был единственным тайным агентом «Белой Башни», способным выполнять такие поручения. Хотя Костюшко и находился в близком родстве с королевским семейством Польши, магия крови и магия земли были там не связаны. Если Костюшко убьет де Шарантона, то он, скорее всего, погибнет и навлечет проклятие на Луизиану.
А это приведет к жестоким беспорядкам. Возможно, даже к революции. Что, вероятно, и является конечной целью Мисберна…
Костюшко отказался объяснить, каким образом он протащил на корабль свое имущество, но вещей оказалось предостаточно, в том числе толстенная книга о колонии Луизиана. Пока «Греза» шла к западу, они вдвоем тщательно изучали информацию. То, что их страна должна стать повитухой чужой революции, весьма беспокоило Уэссекса, но уж если лезть в осиное гнездо, то надо как следует его знать.
– Конечно, революция в Луизиане будет на руку Англии, – поддел его Костюшко.
Погода была хорошей, и оба тайных агента проводили большую часть дня на палубе в одних штанах и тельняшках. В Новом Альбионе жизнь по необходимости проходила на открытом воздухе, и ни тот ни другой не хотели, чтобы бледность кожи выдавала в них чужаков.
– Заставить Францию оттянуть войска из Европы, открыть западные рубежи, столкнуть Испанию с Францией напрямую, – нетерпеливо загибал пальцы Уэссекс. – Короче говоря – это означает войну в Новом Свете, какой там не было почти сотню лет.
Эта земля была мирной с тех пор, как Франция и Англия разделили свои сферы влияния. Английские колонии в первую очередь занимались торговлей и создавали рынки обмена с дружелюбным местным населением. Испания и Франция, однако, рассматривали коренных жителей Нового Света не как торговых партнеров, а скорее как рабов в шахтах и на полях обширной империи.
Через некоторое время туземцы Нового Света сравнялись бы в технологиях со своими европейскими братьями и стали бы уже отнюдь не легкой добычей для предприимчивых наций. Но должно пройти не меньше поколения, а то и больше, прежде чем ирокезы, чероки и мохавки обретут производственную базу для соревнования на равных с Востоком. Пока не будет закончен этот великий труд, они останутся уязвимыми… и британская власть обязана защищать их.
Возможно, даже от самой себя.
– Все мы воюем, – неожиданно серьезно произнес Костюшко. – Что милосерднее – притворяться, что защищаем наших младших братьев, или обращаться с ними по-человечески?
Он не требовал от Уэссекса немедленного подтверждения возложенной на него миссии. Возможно, Костюшко боялся того, что может сказать герцог. Но в душе у Уэссекса сомнений не было.
Во время долгого странствия на борту «Трискелиона» Саре пришлось заново развивать в себе те качества, которые были присущи ей в прежней жизни, – терпение и хитрость. Она направлялась в Америку охотиться, и именно охотничьи навыки ей и понадобятся.
Это путешествие через Атлантику совершенно не походило на то, первое. Она ехала за море как важная и богатая дама, а не как испуганная сирота. Она не стремилась к неизведанному будущему, а возвращалась к дому своего детства, и пусть внутренний голос говорил ей, что она чего-то не учитывает, она безжалостно закрывала для него свой слух.
Сара уже успела пожалеть, что второпях не взяла с собой Нойли. В этом мире знатные дамы не должны путешествовать без сопровождения, без слуг, а если дама ехала одна, это вызывало подозрения. Она сомневалась, что байка о заболевшей в последний момент горничной хоть кого-нибудь убедит, но ее самоуверенность и несомненное богатство затыкали рты, и никому не хватало храбрости обличить ее.
Ее спутники были по большей части альбионцами английского происхождения, приезжавшими в Англию по делам и теперь возвращавшимися домой, к своим плантациям и имениям. Несколько женщин плыли к своим мужьям – Сара узнала, что тропический климат Нового Света вреден для детей, и многие состоятельные люди отправляли своих отпрысков в Англию, чтобы те провели там первые годы жизни.
У Сары на языке вертелись язвительные тирады, так и хотелось назвать все это чушью, ведь ни одному американцу такого не взбредет в голову, однако она сочла за благо промолчать – безопаснее будет. Сара Канингхэм знала, что такое родиться и вырасти в свободном Новом Свете, но герцогиня Уэссекская об этом знать не могла.
Но носить маску – а ведь теперь вся ее жизнь была сплошным маскарадом – порой оказывалось невыносимо.
Единственным утешением было общение с одним из пассажиров, человеком, который Саре инстинктивно понравился, хотя она была уверена, что он совсем не тот, за кого себя выдает. Этот высокий джентльмен разбойничьего вида, темноволосый и сероглазый, явно больше привык к езде в седле, чем к морским путешествиям.
Морган, самозваный маркиз де Карабу,[40]40
* В нашем мире известна авантюристка XVIII века, называвшая себя принцессой Карабу. – Прим. перев.
[Закрыть] ехал в сопровождении единственного слуги, худенького нервного мальчика, которого, как догадывалась Сара, нанял в ближайшем кабаке. Маркиз умел вести светскую беседу и обхаживать женщин. Несомненно, он был жулик и негодяй, но Саре в течение ближайшего месяца было не найти лучшего собеседника, и она поклялась себе, что выяснит все про этого человека еще до того, как они прибудут в Бостон.
– Этот тип такой же маркиз, как я, Питер Бронк, – сердито проговорил женский голос. Сара быстренько спряталась и без тени смущения навострила уши.
Доркас и ее супруг были меховщиками. Каждый год Питер Бронк отправлялся из своей конторы в Новом Амстердаме в форт Чингачгук у Великих озер, чтобы встретиться с поставщиками и закупить меха. Доркас подозрительнее всех отнеслась к заявлению Сары о герцогском титуле, поскольку они с мужем были из нарождавшегося среднего класса, из тех, кого высший свет называл «гражданами», и Доркас считала себя по меньшей мере выше королевы. Это было типично американское поведение, и осознание этого поразило Сару. Как же странно было видеть, насколько этот мир отличается от ее собственного! Неужто она уже так привыкла к подобострастию знакомых, которое когда-то лишь смешило ее?
– Дорри, – откликнулся мистер Бронк, – человек называет себя так, как ему хочется.
Жена его презрительно фыркнула.
– Пусть хоть испанским королем себя называет, пока не просит у меня денег! Но все равно, что бы мне ни говорили, этот тип не аристократ, и провались я на месте, если буду с обращаться ним как с благородным!
Сара улыбнулась сама себе. Любой обрывок информации может послужить ключом, благодаря которому она загонит его в ловушку. Но маркиз был типом скользким. За столом он вел себя безупречно, прямо как человек из высшего общества, так что не находилось никакого намека на его реальное происхождение. На поясе у него была подвешена сабля, так ведь ее носили многие мужчины. Интереснее всего оказалась информация о том, что он имел при себе четыре седельных пистолета и кобуры к ним. Возможно, он был бандитом с большой дороги и сейчас пытался удрать от конного патруля с Боу-стрит.
С достоверностью Саре удалось узнать о нем только то, что юность он провел в Уэльсе. Да и то она поняла это лишь потому, что оказалась поблизости в тот момент, когда он опрокинул на себя лампу и, облив свой бархатный камзол маслом, разразился таким потоком ругательств, какого Сара давно уже не слышала. Но даже и тогда милорд Карабу не дал затрещины своему слуге, который был виноват в этом прискорбном несчастье. Сара решила, что этот человек ей по нраву, кем бы он ни был. Брак с Уэссексом, похоже, привил ей вкус к обществу мерзавцев и жуликов.
– Капитан говорит, что через день – два мы войдем в Бостонскую гавань, – сообщила Сара Моргану вечером. Она взяла за обычай каждый вечер после ужина выходить вместе с таинственным маркизом на палубу подышать воздухом. Ее каюта, роскошная по меркам корабля, была на самом деле тесной, как тюремная камера, и так же угнетала Сару, так что герцогиня проводила вне ее столько времени, сколько могла.
– Думаю, там, как и в любом другом месте, можно найти корабль, идущий на юг, – откликнулся маркиз.
– Я тоже еду на юг, – заметила Сара.
Трудности с поиском Мириэль, которые ей виделись такими незначительными в Мункойне, теперь казались почти непреодолимыми.
– Вы предлагаете ехать вдвоем? – спросил Морган.
– Э… возможно, – согласилась Сара. – Мне нужно как можно скорее попасть в Балтимор. Я подумала было о челночном рейсе, но… – «Но я не уверена, что в этой Америке все так, как в той, которую я помню», – сказала она себе.
– Королевский почтовый корабль сможет идти и быстрее, если вы дадите денег, – усмехнулся лорд Карабу. – Или, если у вашей светлости есть собственность в Новом Свете, ваш управляющий мог бы выслать в ваше распоряжение один из ваших же кораблей.
Сара в испуге прикусила губу. Возможно, Уэссекс вел собственные земельные или коммерческие дела в этом мире во все еще британских колониях, но она никогда его не спрашивала, а теперь уже слишком поздно.
– Я уверена, что вы считаете меня наивной дурочкой, если не хуже, – сказала она.
– То есть такой же самозванкой, как и я сам? – невинно улыбнулся Морган, чтобы смягчить резкость своих слов. – Нет, я не сомневаюсь, что вы герцогиня до кончиков ногтей. Никто, кроме аристократов, не в состоянии так запутаться в собственных делах. Помню, когда мне пришлось помогать человеку из высшей знати – кстати, самому герцогу Уэссекскому, – ему как-то было все равно, узнает ли такой мерзавец, как я, его настоящий титул…
– Охотно верю, – вздохнула Сара, – поскольку мой муж имеет обыкновение водиться с такими подонками, что хуже и не придумаешь. И мне все равно, кто вы такой на самом деле и куда направляетесь. Но я должна добраться до Балтимора как можно быстрее!
Морган несколько мгновений молча смотрел ей в глаза, затем на его худощавом, обветренном лице медленно проступила улыбка.
– Ладно, я помогу вам, чем смогу, миледи Уэссекс.
Итак, меньше чем через неделю Сара готовилась сойти с трапа уже другого судна в оживленной гавани Балтимора. Ее сопровождали слуга и горничная, нанятые в Бостоне ее предприимчивым спутником. Морган сказал ей, что это необходимо, чтобы нести ее багаж и поддерживать статус важной персоны.
– Хорошо, лорд Карабу. Надеюсь, больше мы не встретимся.
– Если повезет – нет, – ухмыльнулся Морган, – я еду в Коронадо. Куплю себе там ранчо, найду хорошенькую жену, буду разводить племенной скот и закончу дни в собственном винограднике.
– Звучит неплохо, – мрачно ответила Сара. Она протянула руку, и Морган, помедлив, пожал ее. – Прощайте.
– Прощайте, герцогиня. Доброй вам охоты.
Он отвернулся, и Сара пошла следом за носильщиками вниз по трапу. Гавань казалась больше, чем она помнила, у причалов в ожидании погрузки стояло много британских и датских кораблей. К ее удивлению, она увидела много туземцев, работавших бок о бок с колонистами.
«Это не тот мир, который я покинула», – напомнила она себе. В Англии она принимала как подобающее все поклоны и вежливые приветствия, которыми встречали даму ее ранга, но здесь такое же отношение со стороны тех, кого она по-прежнему считала своими соотечественниками, равными ей во всем, ее раздражало. Это с новой силой напомнило ей, что той Америки, которую она подсознательно ожидала увидеть, здесь не существует.
По совету умудренного жизнью Моргана Сара отправила гелиографом сообщение о своем прибытии, и потому у подножия трапа ее ждала карета из «Королевского Балтимора», чтобы доставить в гостиницу, откуда она собиралась начать поиски Мириэль.
До сего момента она, при всем своем изумлении, сохраняла хотя бы внешнее спокойствие, но, когда за окнами кареты показались места, которые Сара так хорошо помнила по другой жизни, она не смогла удержаться от восклицаний – разница потрясла ее до глубины души. Вместо рядов беленых кирпичных или обшитых досками домиков в окружении садов и цветников она увидела Лондон в миниатюре. Важные английские торговцы и их жены расхаживали по улицам наравне с местными мужчинами и женщинами в одеяниях их племен – еще одно невероятное зрелище для Сары.
«Я словно сквозь зеркало шагнула», – растерянно подумала Сара. Она поняла, что подсознательно рассчитывала на то, что знакома с Балтимором и что это поможет ей спасти Мириэль, но этот мир был для нее совершенно чужим. Не было революции, разделившей Америку и Англию и посеявшей вражду между колонистами и туземцами… но какова же была эта Америка?
«Это не имеет значения, – сурово одернула себя Сара. – Значение имеет только спасение Мириэль… и Луи».
– Где она? – требовательно спросила герцогиня. Голос ее даже для собственных ушей звучал визгливо от еле скрываемого гнева.
– Не знаю, ваша светлость, – ответила женщина. Вела она себя более чем нагло, несмотря на то что Сара добрым английским золотом заплатила ей за время, потраченное на разговор.
– Но она же была здесь! – Теперь Сара не могла скрыть отчаяния. Она сразу же отправилась по тому адресу, что указала в своем письме Мириэль, и лишь теперь начала осознавать, как неуместно здесь, в этой жалкой каморке, даже ее скромное дорожное платье и берет с пером. Она никогда не боялась в том Балтиморе, который знала, ходить куда заблагорассудится, но и город, да и она сама уже не были прежними.
– Да четырех недель еще не прошло, как она уехала, – повторила женщина. – Может, вы хотите заплатить ее долг за жилье? А я за это отдам вам все ее пожитки.
Сара скривилась. Она сильно сомневалась, что Мириэль хоть что-то задолжала этой неряшливой бабе, но она хотела получить вещи Мириэль. Среди них мог отыскаться ключ к разгадке, почему исчезла подруга.
– И сколько она вам задолжала? – безропотно спросила Сара.
Прошло три дня, но Саре, несмотря на все усилия, так и не удалось выяснить, куда делась Мириэль. Герцогиня побывала во всех работных домах, тюрьмах, психиатрических лечебницах, госпиталях и не нашла ни единого следа Мириэль или Луи. Не будь у нее на руках их вещей – а вещи Луи были свалены в одну кучу вместе с вещами его супруги, – она начала бы сомневаться в том, что они вообще были в Балтиморе. Даже в дневнике Мириэль она не могла найти никакого намека на причину ее исчезновения. Он обрывался за пять недель до приезда Сары, как раз за день до той даты, когда Мириэль отправила ей письмо.
Сегодня она добилась аудиенции у генерал-губернатора, но, к ее разочарованию, он тоже был бессилен ей помочь.
Устало волоча ноги, Сара брела по улице к себе в гостиницу. Она решила прогуляться, а не ехать в тряском экипаже, но сейчас уже жалела о своем поспешном решении.
«Не могу поверить, что она пропала! И не могу вот так опустить руки и ничего не делать!» – горячо убеждала она себя. Какое-то мучительное мгновение она страстно желала, чтобы Уэссекс был рядом с ней. Он уж точно знал бы, что дальше делать!
«Кто-нибудь должен знать. Положись на это. Остается только расспрашивать, пока не нападешь на след».
Она почти слышала, как Уэссекс лениво тянет эти слова, и вдруг осознала, что ведь действительно есть человек, который может что-то знать. Сара пошла быстрее, воодушевленная новой целью. Нет, сдаваться рано.
То краткое время, которое она провела в Балтиморе, приучило ее к осторожности. Она больше не была мисс Сарой Канингхэм, «никто и звать никак», на которую ни один человек не обращал внимания. Теперь она герцогиня Уэссекская, все визиты которой становились значительным событием. Она отпустила служанку и подождала позднего часа, пока суматоха в гостинице не утихла – это был тот же самый постоялый двор, который остался в Балтиморе, покинутом целую жизнь назад, но этот «Королевский Балтимор» был куда больше, чем его американский двойник.
Ожидая нужного часа, Сара заплела волосы в две косы, оделась в облегающие молескиновые брюки и грубую домотканую рубаху, привезенные из Мункойна. Поверх рубахи она надела замшевый жилет, в который во время долгого морского путешествия зашила изрядную часть своего золота. Жилет весил как средневековая кольчуга, но зато деньги все время были под присмотром, а в случае необходимости монеты можно использовать в качестве пуль. Напоследок Сара достала из сундука с двойным дном свою любимую винтовку Бэйкера и закинула на плечо сумку с патронами.[41]41
* Это не те патроны для винтовки, которые мы знаем, а бумажные пакеты с порохом и пулей. Сам пакет служит пыжом. Для того чтобы зарядить винтовку, нужно открыть пакет, засыпать порох в ствол, засунуть туда пыж с пулей – свинцовым шариком, размером с детский мраморный шарик. Заряд проталкивается внутрь шомполом, затем поджигается искрой от кремневого затвора.
[Закрыть]
Она оглядела себя в зеркале и поморщилась. Ничего себе утонченная аристократка – грубая лешачиха, если таковые в этом мире водятся. Остается только лицо раскрасить, как требует охотничья магия, и вплести в косы перья чаек – и картина готова. Но такая Сара могла пойти туда, куда был заказан вход Саре-герцогине, и просить помощи у единственных людей, к которым ей оставалось обратиться.
Когда она уверилась в том, что за ней не будут следить и не помешают, Сара открыла окно и выбралась на крышу. Босыми ногами она нащупала водосточный желоб и через мгновение спустилась на землю и побежала через двор.
В другой реальности Сара была дочерью мисс Шарлотты Мэшем и мистера Алисдайра Канингхэма и выросла в маленьком домике на окраине Балтимора. Ее отец потерял все, кроме собственной жизни, при Куллодене.[42]42
* Сражение при Куллодене 16 апреля 1746 года положило конец попыткам Стюартов вернуть себе английский престол. Семь тысяч шотландцев встретились с девятитысячной английской армией под предводительством герцога Кумберлендского и были расстреляны пушками, оставив на поле битвы более тысячи убитых и раненых, которых потом перерезали королевские драгуны. После битвы началось методичное «очищение» – истребление сражавшихся на стороне Стюартов шотландских кланов, что вызвало массовую эмиграцию шотландцев в Америку. – Прим. перев.
[Закрыть] Здоровье его было подорвано во время сражений за независимость Америки, так что именно Сара с самого детства занималась охотой, и их кладовая не пустовала. Она гораздо свободнее чувствовала себя в компании своих друзей по играм, детей туземцев, чем среди своих белых ровесников. Когда холера унесла ее родителей, она была вынуждена пойти в служанки, причем работать бесплатно, в доме своей кузины Мэшем. Появление мадам Алекто Кеннет с рассказом о невероятном наследстве заставило Сару отправиться в долгое путешествие, которое в конце концов вернуло ее к собственному давнему прошлому. Теперь она увидит, осталось ли в этом мире хоть что-то из того, что она помнила.
