Текст книги "Леопард в изгнании"

Автор книги: Андрэ Нортон

Соавторы: Розмари Эдхилл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– А вы осторожны. Чуть-чуть побольше бы вам этой самой осторожности, и вы, ваша светлость, дожили бы до той поры, когда могли бы качать внуков на колене…

Словоохотливый убийца совершил фатальную ошибку – он слишком долго болтал, и Уэссекс понял, где тот стоит. Герцог, не глядя, нанес удар ногой назад и, мгновенно повернувшись, прыгнул на обескураженного убийцу.

В темноте мелькнула вспышка, послышался выстрел – второй из убийц, стрелок, неосторожно щелкнувший курком так, что Уэссекс его засек, выстрелил, но из-за поспешности промахнулся. Тем временем Руперт уже боролся с первым из нападавших.

Вшитая в его рукав полоса клееного холста и кожи помогла отразить удар противника, и кинжал, выпав из руки убийцы, покатился по плотно утоптанной земле переулка.

Незнакомец сражался куда искуснее, чем простой наемник. Он прекрасно понимал, с кем имеет дело, и был достаточно отважен, чтобы напасть среди бела дня. Явно профессионал.

Уэссекс заехал ему в лицо кулаком, чувствуя, как герцогский перстень с печаткой рассекает кожу противника. В уме он считал секунды до того, как второй убийца успеет перезарядить пистолет и выстрелить.

– Назад, или пристрелишь своего напарника! – рявкнул он, вскочил на ноги и бросился в переулок, прочь от обоих убийц.

Карманный пистолет и гаррота сейчас бесполезны, а тонкий механизм метательного кинжала был поврежден в схватке. Рапира против пистолета и даже тяжелой трости в таком узком переулке не поможет. В сапоге у него был еще один нож, но, чтобы достать его, потребуются драгоценные секунды, а их-то как раз и нет. Он увидел, как из темноты к нему несется огромная фигура с длинным ружьем в руке, а первый убийца тем временем напал на него сзади.

Драка затянулась надолго, как всегда бывает с такими стычками – почти на две минуты, – но исход ее был предрешен. Уэссекс намеревался убить обоих, если не будет другого выхода. А после первых двух ударов понял, что они не собираются его ранить – хотят только обездвижить. Он вырвал ружье у того, кто был впереди, и, орудуя им как дубинкой, свалил стрелка, в то время как второй убийца пытался его душить. Несмотря на хрупкое сложение, герцог Уэссекский был невероятно силен. Он шмякнул второго нападавшего головой о кирпичную стену, вывернулся и подсек его под колени.

– Кто тебя послал? – рявкнул он, склонившись над убийцей и держа его за глотку. Одет тот был как местный фермер. Явно альбионец или умело прикидывается таковым.

– Вас хотят вернуть домой, – задыхаясь, проговорил поверженный. Он сильно пострадал в драке – у него была рассечена губа, а вокруг глаза расплывался черный синяк.

Уэссекс безжалостно обыскал свою жертву, не ослабляя хватки, чтобы тот не вздумал дергаться. Он нашел то, что и ожидал, – деньги, документы на имя Томаса Рена и жетон с серебряной башней на кроваво-красном фоне – знак «Белой Башни».

– Тебя послал Мисберн?

– Нет! – У Рена от страха глаза на лоб полезли. – Нас послал лорд Кью… о Господи, неужто вы убили Барни? Это мой брат, и мамаша мне всыплет, если узнает, что я повел его на дело и не уберег!

Уэссекс поднялся, испытывая одновременно отвращение и желание расхохотаться. Лорд Кью, сын сэра Джона Адамса, был главой бостонского центра и де-факто руководил деятельностью «Белой Башни» в Новом Альбионе. Рен и его братец Барни оказались полевыми агентами низшего ранга, стрелочниками, от которых так сильно зависела успешная работа вершителей высокой политики. Парню не могло быть больше двадцати двух лет, и Уэссекс вдруг ощутил себя тысячелетним старцем.

– А теперь слушай меня, малыш Томас. Забирай своего братца, и валите отсюда оба. Передайте лорду Кью, чтобы занимался своими делами. Скажите, что следующему человеку, которого он пошлет по мою душу, может не так повезти, как вам двоим. Объясните ему, что, если меня слишком разозлить, я могу начать убивать. Скажешь ему, что понятия не имеешь о том, что я делаю в Балтиморе, но что уверен – я не хочу, чтобы мне мешали. И еще скажи, что я не собираюсь отказываться от своего имущества и, стало быть, вернусь в Лондон, когда мне будет нужно. Понял?

– Д-да, милорд. Да, я понял! – парень был так бледен, что даже веснушки на его лице стали яркими, как солнечные пятна, а вся бравада растаяла как прошлогодний снег.

Уэссекс подавил порыв сочувствия. Парень остался в живых, а нынешний испуг, возможно, спасет ему жизнь в будущем. Кроме того, его собственный костюм был окончательно испорчен, и он уже с раздражением предугадывал, что ему на это скажет Этелинг. Он встал и небрежно швырнул на грудь Томасу Рену его жетон.

– А теперь проваливай, – и Уэссекс, повернувшись спиной к парням, пошел прочь. В голове его промелькнула мысль, что Новый Альбион, на его счастье, следует английским, а не французским традициям. Случись такая уличная потасовка во Франции, всех уже схватили бы люди из тайной полиции, и сидели бы они уже в каком-нибудь подвале. Но англичане по-прежнему полагались на мировых судей и ночных дозорных, и никто не желал вмешиваться в уличные разборки.

Маленький беспризорник, с интересом наблюдавший за всей сценой от двери гостиницы, подбежал к Уэссексу.

– Эй, это вы герцог? – без обиняков спросил он.

– Да, – рявкнул Уэссекс, одергивая сюртук и безуспешно пытаясь стереть с рукава грязь.

– Ваш камердинер послал меня найти вас и передать, что ваш корабль горит.

Когда Уэссекс прибежал в гавань, «Греза» сгорела уже до ватерлинии и, жалкая, почерневшая, наполовину погрузилась в воду, слабо дымясь. Над гаванью висел резкий запах горелого дегтя и просмоленных канатов.

– Мне очень жаль, ваша светлость, – печально проговорил капитан Таррант. Он стоял на пристани и смотрел, как догорает его корабль. Зеваки разошлись, когда самая яркая часть зрелища уже кончилась, но Таррант ждал Уэссекса, чтобы дать ему полный отчет.

– Вспыхнула, как олимпийский факел. За какую-то секунду весь корабль охватил пожар. Сгорела как щепка. Я никогда ничего подобного не видел.

«Зато я видел».

– Никто из команды не пострадал?

Рука Тарранта висела на перевязи, но вроде бы никаких других ран у него не было. По крайней мере, выглядел капитан получше, чем юный Томас Рен.

– Несколько человек получили легкие ожоги. Большинство матросов были на берегу, ведь вы, ваша светлость, были так добры, что дали им увольнительную.

Уэссекс достал кошелек и, не открывая, протянул его Тарранту.

– Присмотрите, чтобы с ними не приключилось никаких неприятностей. Чтобы их не заграбастали в Королевский Флот. А что до корабля… – он посмотрел на останки отцовской яхты.

– Не думаю, чтобы ее можно было восстановить, – вздохнул Таррант.

– Ну что ж, тогда позаботьтесь, чтобы обломки убрали, как только она догорит. Не хочу, чтобы начальник порта устроил мне выволочку за беспорядок, – криво усмехнулся Уэссекс. Он сомневался, чтобы у какого-то портового служащего хватило отваги устроить разнос герцогу Уэссекскому.

– Да, ваша милость. Будут еще приказы? – спросил капитан.

– Да. Купите мне новый корабль, – просто сказал Уэссекс.

Руперт был уверен, что «Греза» вспыхнула не сама собой. Такие внезапные пожары, как правило, готовят задолго, используя механизм из стеклянных пузырьков и медного купороса, чтобы пожар вспыхнул через несколько часов после того, как устройство оставляют в нужном месте. Или как будто случайно бросают недогоревшую спичку, что вызывает многочисленные вспышки пороха, и корабль мгновенно занимается… или не пороха, а смоченных в фосфорной кислоте и подсушенных тряпок. Существуют сотни способов устроить такой пожар, и высокородный шпион знал их множество.

Единственный вопрос – кто поджег? Почему подожгли, было понятно – кто бы это ни сделал, он хотел, чтобы герцог задержался в Балтиморе, занятый расследованием поджога, а если повезет, сел бы в тюрьму по обвинению в этом самом поджоге.

Итак, оставался последний вопрос – кому все это выгодно? «Белой Башне», талейрановским агентам или какому-то пока остающемуся вне подозрения противнику?

Даже если это дело рук «Башни», Мисберн может об этом и не знать. Уэссекс не забывал, что его первоначальной задачей было отыскать предателя, который уже два поколения как подтачивал организацию. Мисберн считал, что дело улажено, раз никто больше не шантажирует маркиза Ратледжа жизнью дочери, но Уэссекс подозревал, что Иуда до сих пор жив и здоров и теперь наверняка попытается убрать своего преследователя.

Уэссекс вернулся в «Королевский Балтимор» на закате, и на сей раз ему никто не помешал. Усталый, помятый, грязный, герцог мечтал принять ванну.

Этелинг наверняка поджидал его у окна, поскольку безупречный дворецкий уже стоял в дверях, дабы проводить Уэссекса в его временные апартаменты. Руперту хватило одного взгляда на бесстрастное лицо слуги, чтобы понять, что Сары здесь нет, равно как и в других местах, которые Этелинг успел обследовать за последние несколько часов.

– У вас были неприятности, ваша светлость? – спросил Этелинг, как только они поднялись в комнаты герцога.

– Да какая-то нечистая сила прямо одолела, – пожаловался Уэссекс, стаскивая сюртук и швыряя его через всю комнату. Он немного помедлил, пытаясь привести в порядок механизм метательного ножа – тонкий металл ножен, благодаря которому нож сам выскакивал в руку хозяина, погнулся. Герцог снял их и бросил на кушетку. – Я хочу принять ванну, а ты расскажешь мне новости. Кстати, корабля у нас больше нет.

Он сел и начал стаскивать сапоги. Через мгновение Этелинг бросился ему помогать.

– Значит, кое-кому дали понять, – пробормотал слуга. – Ваша милость приглашены завтра вечером на ужин к губернатору. В конюшне вас ждут лошади, но если вам ни одна не понравится, то у мистера Белфорда есть прекрасный гунтер,[52]52
  * Охотничья лошадь. – Прим. перев.


[Закрыть] Фертер, которого он с радостью вам продаст. Мистер Белфорд недавно сильно проигрался в карты. Мистер Эшли привезет чемоданы ее светлости в ваши апартаменты, как только найдет ключ от кладовой, и…

– Что ты сказал? – вскочил Уэссекс, отнимая у Этелинга сапог. – Она здесь?

– Нет, ваша светлость. Но она здесь была и, увы, уехала не заплатив, как осмелился сообщить мне мистер Эшли. Ее уже три ночи как нет, и он не знает, куда она могла подеваться.

– Черт бы его побрал! – взорвался Уэссекс. Слуга бесстрастно смотрел на него, пока герцог не сел снова и не позволил снять с себя второй сапог.

– Предполагается, что ее светлость сопровождала в эти апартаменты некая молодая особа из Бостона. Я прилагаю все усилия, дабы разыскать оную персону, чтобы ваша светлость могли расспросить ее.

– Скажите мистеру Эшли, что, если он тотчас же не вернет мне имущество моей супруги, я лично разнесу замок его чертовой кладовой! – прорычал Уэссекс.

– Как желаете, ваша светлость. Смею ли принести вам соболезнования по поводу того, что один из ваших чемоданов все еще оставался на борту во время пожара?

Даже не глядя на Этелинга, Уэссекс мог представить себе самодовольный вид, с которым слуга изрекал свою выспреннюю тираду. Он позволил камердинеру сменить тему.

– А что, пропало что-то важное?

– Похоже, охотничье снаряжение, ваша светлость.

– Черт, – не сдержался Уэссекс. Этелинг всегда был уверен в том, что специальное вооружение, которое невозможно было спрятать, когда оно попадалось ему на глаза, следует называть охотничьим снаряжением. Немудрено, что корабль вмиг заполыхал, если подобное оставалось на борту, – Уэссекс знал, что там находилось. Слава Богу, что хоть пристань не разнесло.

– Мне очень жаль, ваша светлость, – сказал Этелинг, стаскивая с господина второй сапог и выпрямляясь. Он с сожалением посмотрел на то, что сталось с обувью, и покачал головой. Уэссекс засомневался, найдется ли у него теперь хоть что-то приличное для ужина у губернатора.

– Тут уж ничего не поделаешь. Или ты сам поджег корабль? – усмехнулся Уэссекс.

– Я посмотрю, не готова ли ванна, ваша светлость, – словно не слыша, проговорил Этелинг. – Вы найдете халат в соседней комнате вместе с чаном горячей воды.

Герцог поднялся и пошел посмотреть остальные свои апартаменты. Они оказались довольно-таки убогими, обставлены громоздкой местной мебелью, но беленые стены комнат были чистыми. Сквозь маленькие круглые стеклышки в переплетах окон он видел легкие отблески уличных фонарей. Со вздохом Руперт начал раздеваться, смыл с себя грязь, затем набросил халат. К счастью, стычка с юным Томом Реном не оставила отметин на лице, иначе трудно было бы объяснять губернатору, откуда на физиономии у него синяки.

Если Сара была здесь, то почему она уехала? И куда? И если она вернулась в Англию, то почему уехала без багажа?

«Сара, любовь моя, где же ты? Как ты могла исчезнуть и не оставить мне никакой подсказки, чтобы я мог отыскать тебя?»

Когда Уэссекс выбрался из ванной, двое гостиничных слуг затаскивали под неусыпным взглядом Этелинга в комнату те самые чемоданы, о которых шла речь. В коридоре торчал еще какой-то мужчина, и Уэссекс подумал, что это и есть тот самый мистер Эшли. Наверное, надеется, что герцог таки не станет ничего разносить.

У Уэссекса сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда он увидел чемоданы, обтянутые зеленой кожей с золотыми тиснеными гербами Роксбери. Они свидетельствовали о том, что Сара на самом деле была здесь.

– Больше ничего? Может, письмо? – спросил Уэссекс более резко, чем намеревался.

– Ваша милость, – мистер Эшли воспользовался возможностью встрять в разговор. – Это ужасное недоразумение. Если бы мы знали, что эта дама на самом деле герцогиня Уэссекская…

– А вы не знали? – перебил его Уэссекс – Извините. Я думал, она представилась.

– Да, конечно… Но…

– Вы ей не поверили, – безжалостно перебил его Уэссекс – Я поговорю с вами утром, мистер Эшли. Доброй ночи.

Хозяин в замешательстве ретировался.

– Трудная загадка, ваша светлость, – мягко заметил Этелинг, когда они остались наедине.

– Ну и тварь, – охваченный внезапным гневом, побелевшими губами произнес Уэссекс и отвернулся, чтобы взять себя в руки. Кто смеет обсуждать герцогиню Уэссекскую, как бы она ни представилась? Уэссекс, аристократ до мозга костей, был убежден, что благородное происхождение, как и жена Цезаря, не просто выше упреков, но и выше подозрений. Одна мысль о том, что Саре пришлось терпеть презрение черни, доводила его до бешенства.

Но Саре было все равно, вскоре подумал он. Наверное, она даже не замечала этого. Он покачал головой при мысли о своей жене, урожденной республиканке. Нет, людям нужны короли, как телу нужен разум.

Он вздохнул и, не оборачиваясь, проговорил:

– Принеси отмычки, Этелинг. Посмотрим, что она нам оставила.

Мистер Эшли принес не только багаж Сары, но еще два незнакомых Уэссексу чемодана. Пока герцог не стал заниматься ими. Если Сара оставила ему письмо, то оно должно быть в ее вещах.

Через несколько минут он открыл замок, хорошо защищающий от случайного воровства, но слишком простой для опытного взломщика. Уэссекс поднял крышку, и в нос ему ударил сильный запах лаванды и роз, запах Сары.

Он отчаянно рылся в содержимом чемодана, но не нашел ничего, что заинтересовало бы его. Добротная дорожная одежда, атласное платье, немного не самых дорогих украшений в маленькой шкатулке, пистолет, который он подарил жене на годовщину свадьбы с хорошим запасом пороха и пуль, – но ни письма, ни документа, ни какого-нибудь послания. Вещи из ее комнаты, как он догадался, были просто свалены в чемодан, поскольку он обнаружил французское мыло, флакон туалетной воды, шпильки, гребни – все вперемешку. Значительно больше мелочей, как он догадывался, растащили слуги, но «Королевский Балтимор» заслужил свою добрую репутацию не потому, что персонал обворовывал ее постояльцев, так что большая часть вещей Сары была на месте.

Он отодвинул задвижку и открыл второе дно чемодана. Там было пусто – но все отделение выложено толстым слоем непряденой шерсти. Руперт взял один клок и принюхался.

– Порох, – вслух произнес он. Наверное, в этом отделении она везла свою бэйкеровскую винтовку. Такая неподобающая для герцогини вещь, хотя уж не ему судить, подумал Уэссекс.

Во втором чемодане было почти то же самое, да еще небольшой ларчик с лекарствами и бинтами, а в потайном отделении лежал запас золотых монет и умело подделанный королевский приказ передать заключенного в руки подателя.

– Это сжечь, – сказал Уэссекс, передавая документ Этелингу.

Сидя на корточках перед чемоданом, он задумался. Сара явно подготовилась ко всем возможным неприятностям. Она собиралась вырвать какого-то узника из рук королевской юстиции, лечить раненого, подкупить кого угодно и даже вступить в схватку. Но где же она?

Он встал и пошел к незнакомым чемоданам.

В первом была мужская одежда – совсем немного, да и то не слишком высокого качества. В душе Уэссекса зашевелились подозрения. Слишком безликая одежда, слишком… обычная, что ли, чтобы принадлежать человеку, которому нечего бояться. Он снова перебрал все, на сей раз более тщательно, и отыскал место, где была подпорота и снова пришита подкладка. Руперт распорол шов и нашел маленькую кожаную папочку, в которой лежал дневник и несколько писем. Все на французском. Он быстро просмотрел дневник. Тот, кто писал его, был столь же осторожен в своих записях, как и в одежде, но этого по крайней мере уже достаточно для предположений.

– И это тоже в огонь, – сказал Уэссекс, протягивая дневник Этелингу. Не стоит оставлять свидетельств существования Луи там, где их с легкостью могут обнаружить. Из письма Мириэль к Саре он знал, что они с Луи добрались до Балтимора, а теперь выяснил, что Сара до какого-то момента шла по их следу и забрала их вещи.

Уэссекс тщательно перечитал письма, но ни в одном из них не было даже намека на то, что их авторы знали о том, кто такой на самом деле Луи. Письма были адресованы разным людям, и Уэссекс запомнил имена прежде, чем отдать письма Этелингу для сожжения. Луи и Мириэль часто путешествовали под именем мадам и мсье Луи Капет, эмигрантов, бежавших из наполеоновской Франции в поисках относительного спокойствия и безопасности в Новом Свете, и именно на это имя были оставлены для них деньги в банке Нассмана. Но Уэссексу пришлось сделать вывод, что Луи не получил денег, а через несколько дней после его приезда в Балтимор мистер Нассман скончался, и сам Луи тоже исчез.

Герцог занялся вторым чемоданом. Там была женская одежда, несомненно принадлежавшая Мириэль, но дневника, который он надеялся найти, не оказалось.

– Вот загадка, – сказал он вслух. Где Мириэль и Сара? Если мерзавец, похитивший Луи, схватил и Мириэль, то почему она так долго тянула и не писала, не просила о помощи? Почему Луи оставил свои вещи, чтобы их нашла Сара? А если Сара нашла вещи, но не их владельцев, то что она обнаружила потом такое, что заставило ее тоже исчезнуть?

– Слишком много вопросов и слишком мало ответов, – снова произнес он вслух, со вздохом поднимаясь на ноги. – Этелинг, раздай эти вещи бедным и пристрой куда-нибудь чемоданы. Мы сохраним вещи ее светлости до ее приезда.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Первое: Сара побывала в Балтиморе за эти шесть недель, но прожила здесь не более трех дней.

Второе: она отыскала дом, где проживала Мириэль, но вряд ли нашла саму Мириэль.

Третье: потом она исчезла сама – вместе с Мириэль или без нее, но точно без Луи.

Куда? И главное, почему?

8 – ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ НА ОБЕД (Балтимор, сентябрь 1807 года)

НА СЛЕДУЮЩИЙ ВЕЧЕР в восемь часов его светлость изволили явиться в губернаторский дворец. День был полон больших и малых разочарований.

В первую очередь Уэссексу понадобилось средство передвижения более быстрое, чем обычная карета. Герцог не смог взять с собой в долгое морское путешествие любимого Стрижа, поэтому пришлось обратиться в местную конюшню и нанять одну из лошадей, чтобы нанести визит мистеру Белфорду с целью купить его гунтера. Гунтер по кличке Фертер оказался здоровенным гнедым жеребцом с упрямым и непокорным нравом, но это было очень хорошо сложенное животное, чья развитая грудная клетка и мощные ноги говорили о значительной выносливости. Уэссекс купил его сразу же, заплатив чуть больше настоящей цены, и отправился на нем назад в конюшни, ведя наемную лошадь в поводу.

Сев в седло, герцог отправился в порт, чтобы довести до конца дело по разборке обломков «Грезы». Расследование так и не установило причины пожара, что вовсе не удивило Руперта. Он также сумел выяснить, что Сара – или, по крайней мере, женщина, выдававшая себя за герцогиню Уэссекскую, – прибыла в Балтимор около месяца назад на почтовом судне из Бостона, в сопровождении высокого темноволосого джентльмена. Джентльмен отплыл на голландском корабле в испанскую Флориду, а леди отправилась в город и не вернулась.

Был уже почти полдень, и Уэссекс отправился пообедать в ближайшую таверну с таинственным названием «Ружье и подвал». Ему еще не успели подать заказ, когда за его стол без всякого приглашения сел какой-то моряк.

Уэссекс насторожился, опасаясь очередного столкновения с агентом «Белой Башни». У моряка была грубая, чуть ли не пиратская рожа, светло-карие глаза и глубокий шрам на подбородке.

– Меня зовут Пендрей. А корабль мой – «Тысячелетний сокол». В порту говорят, что вы ищете герцогиню Уэссекскую.

Пендрей быстро изложил свою историю. Собственно, о герцогине он ничего не знал и мог сказать только то, что весной к нему пришла некая женщина и попросила передать для ее светлости письмо.

– Я взял его, да, и отправил. Это самое малое, что я мог сделать для соотечественницы. – Данное им описание полностью подходило под внешность Мириэль, и Уэссекс вспомнил, что Хайклеры имели земли в Корнуолле и что Мириэль там выросла.

– А герцогиня-то что, приехала? Девчушка думала, что приедет, – сказал Пендрей.

– Приехала. Но вот что случилось потом… – Уэссекс осекся.

– Это ваша посудина сгорела вчера в порту, да? Огонь был виден на море аж на две мили. Да, девчушка выглядела так, словно за ней призраки гнались. Однако характер у нее стальной, – задумчиво сказал Пендрей.

– Кто бы за ней ни гнался, скоро я его самого гонять буду, – тихо произнес Уэссекс.

– Тогда удачи вам, милорд, – сказал Пендрей, вставая из-за стола. – Я сделал то, ради чего пришел.

Уэссекс уладил еще кое-какие дела, прежде чем, мрачный и раздраженный, вернулся домой, чтобы переодеться к ужину. Этелинг еще не нашел ту девушку, которая прислуживала Саре, но гостиничные слуги были рады поделиться слухами, поэтому дворецкий герцога вскоре узнал, что ее светлость герцогиня Уэссекская исчезла между закатом и рассветом и что ее комната была заперта изнутри.

– Ты уверен? – спросил Уэссекс.

– Это вернее, чем сама истина, – заверил его Этелинг. – Дальше этого мои предположения не идут, ваша светлость. Но я сам обследовал комнаты, в которых жили ее светлость, и замок действительно меняли не позже чем месяц назад, что, осмелюсь предположить, согласуется с утверждением, что дверь взламывали.

Взломанный замок был, конечно же, несложным – всего лишь задвижка, как в комнате самого герцога. Дверь нельзя запереть, если постояльца дома нет, но когда путешественник имеет слуг, этот недостаток несуществен.

Уэссекс от всего сердца желал, чтобы в этом деле ему помогал Костюшко. У его напарника было много странных увлечений, среди них – магия. Он хотя бы мог исключить вероятность того, что Сару похитили из ее комнаты сверхъестественные силы.

– Ну и загадка, – проворчал Руперт.

Дворец губернатора представлял собой маленький кусочек Англии, перевезенный в чужую страну. Хотя построен он был менее ста лет назад, неизвестный мастер постарался придать камню и дереву, стеклу и штукатурке такой вид, чтобы здание олицетворяло всю силу и мощь самой Короны.

Прибытие Уэссекса дало повод устроить большой прием, и герцогу пришлось смириться и присутствовать на утомительном общественном собрании как раз того рода, которые он терпеть не мог. Была, правда, скрашивавшая предстоящий вечер слабая вероятность того, что виновные в поджоге «Грезы» попытаются убить его или что лорд Кью снова пошлет агентов устроить ему очередное развлечение. Хотя Уэссекс понимал, что это полнейшее мальчишество, он все же надеялся, что обе или одна из этих вероятностей реализуется. Иначе ему предстояло ужасно тупое времяпрепровождение вместо поисков жены.

* * *

Нынешним губернатором Мэриленда был Калеб Мандрагор, лорд Чизапик. Граф родился в Новом Альбионе и получил образование в Окефорде. Он был назначен на этот пост благодаря своей флегматичности, отсутствию воображения и непоколебимой верности Короне. Король Генрих однажды в конфиденциальной беседе сообщил Уэссексу, что ценность графа в том, что его поведение в любой ситуации всегда возможно предсказать. Если такие люди, как Бэрр или Уилкинсон, думали о новой структуре власти в Новом Альбионе, Чизапик насмерть стоял за интересы Короны, невзирая на собственные выгоды, которые мог бы получить в результате ослабления связей с родиной. Ему и в голову не приходило поднять мятеж или хотя бы выказать простую непокорность.

Уэссекс прибыл в Мандрагор-хаус незадолго до назначенного часа. В гостиной уже было полно народу – сливки местного общества, но, как он и ожидал, его проводили на второй этаж в библиотеку Чизапика.

– Силы небесные! Неужели в Лондоне сейчас носят такое? – воскликнул Чизапик, как только они обменялись обычными любезностями. Граф вставил в глаз монокль и критическим взглядом окинул туалет Уэссекса.

Оба они были в шелковых чулках, коротких брюках до колена и вечерних фраках модного покроя, но объемистое тело Чизапика было затянуто в бледно-голубой атлас и парчу, а на голове его был соответствующий случаю парик. Уэссекс был без парика, в безукоризненно строгом фраке из тонкого сукна с шелковой отделкой. Ослепительно белый шейный платок, заколотый жемчужной булавкой, был столь же безупречен, как и жилет из гладкого атласа жемчужно-серого цвета. Столь же простыми были и пуговицы фрака. Уэссекс не надел никаких украшений, кроме своей герцогского перстня с печаткой, если не считать жемчужной булавки и элегантного брелока для часов.

– Не все, – согласился Уэссекс – Принц Джейми – один из первых, кто начал так одеваться. Хотя многие полагают, что настоящий основатель подобного стиля – его камердинер Бруммель.[53]53
  * Бруммель, Джордж Брайан (1778–1840) – английский денди. Приятель принца-регента (будущего Георга Четвертого). Ввел в моду простые темные сюртуки, длинные брюки и сложные галстуки. – Прим. перев.


[Закрыть]

– Хм… Ну что ж, могу я предложить вашей милости стакан шерри перед обедом? Это последняя бутылка из той партии испанских вин, что я закупил в прошлом году, и Бог весть, когда я сумею достать еще. Черт бы побрал эту проклятую войну, из-за нее жизнь становится просто невыносимой!

– Понимаю, – с сочувствием пробормотал Уэссекс и покорно принял стакан шерри – даже он был вынужден согласиться с тем, что вино более чем приличное. Теперь, когда Испания признала Наполеона – и, что еще важнее, когда де Шарантон взял за глотку порт Нового Орлеана, – нелегальная торговля между Луизианой и Новым Альбионом, на которую король Генрих и его министры смотрели сквозь пальцы, прекратится.

Уэссекс заставил себя поддерживать пустой разговор, пока губернатор не приблизился наконец к предмету их приватной беседы.

– Знаете, ваша милость, люди вашего ранга редко приплывают в Новый Свет ради удовольствия. Жаль, что письмо о вашем прибытии до нас не дошло и мы плохо подготовились к встрече столь высокопоставленного гостя. Мне также жаль, что ваш визит был оплачен столь высокой ценой.

– Я уверен, что легко приобрету другой корабль, милорд. Но, боюсь, мой визит в вашу прекрасную страну вызван не только желанием попутешествовать. На самом деле я приехал в некоторой спешке.

– О да. Вы о той молодой даме, что нанесла мне визит не более трех недель назад?

– О моей жене, – сказал Уэссекс тоном, не допускавшим никаких дальнейших дискуссий на эту тему.

– Я, конечно же, сделал все, чтобы ей помочь, – сказал граф, слегка меняя направление «прощупывания» гостя. – Мне было бы очень неприятно, если бы о Балтиморе говорили как о городе, в котором люди вот так запросто… исчезают.

– Не могли бы вы рассказать мне, что именно она искала? – спросил Уэссекс. Тон его снова стал дружелюбным, и лорд Чизапик с радостью откликнулся:

– Она искала сведения о молодой женщине, которая недавно проживала в одной из самых непрезентабельных гостиниц нашего чудесного города. Она не могла назвать нам имени, но сделала весьма хороший набросок.

Граф достал листок пергамента из чайной коробки, стоявшей рядом с ним на столике, и протянул его Уэссексу. Герцог посмотрел на рисунок. Девушка, изображенная Сарой, была действительно очень похожа на Мириэль Хайклер-Капет.

– Я ее знаю. Это дочь графа Рипона, подруга ее светлости. Мы боялись, что леди Мириэль стала жертвой некоего… беспринципного авантюриста. – Уэссекс немного смущался, характеризуя таким образом Луи, поскольку он считал весьма вероятным, что юного короля уже нет в живых. Если за четыре месяца со дня его исчезновения не появилось никаких слухов о нем, то вряд ли можно прийти к другому выводу.

– Мне очень жаль, что я не смог оказать ей подобающей помощи. Но такой человек не попадал в поле зрения властей Балтимора или прилегающих областей, и не было обнаружено неопознанных трупов, подходящих под данное описание. Я предложил ее светлости послать запрос в Бостон и Нью-Йорк, но ее светлость были уверены, что леди Мириэль в Балтиморе.

– Я тоже был в этом уверен. Но возможно, она уехала, – небрежно предположил Уэссекс, чтобы не открывать степени своей заинтересованности в этом деле.

– Если бы она отправилась морем, то была бы запись.

«Если бы она путешествовала под собственным именем или по собственной воле», – мрачно подумал Уэссекс.

– А она могла уехать по суше?

– Женщина? Одна? – граф вздернул брови. – Дорогой мой герцог, вокруг города нет дорог, о которых стоит говорить. Кроме того, город окружен местными племенами, которые ведут тут себя как дома! Она могла уехать только морским путем. Если только не отправилась к индейцам, уж поверьте мне.

– Думаю, вы правы, – неохотно согласился Уэссекс. Казалось, следы Мириэль затерялись так же, как и следы ее супруга.

– А ее светлость присоединится к нашему обществу сегодня вечером? – осведомился граф.

Уэссекс немного помедлил, злясь в душе, что так легко попался.

– Да, я уверен, что присоединится. Знать бы только, где она. Но мне кажется, что она последовала за леди Мириэль. Как жаль, дорогой мой Чизапик, что вы так опрометчиво лишили нас общества нескольких юных леди. На вашем месте я постарался бы не упустить шанс, – сказал Уэссекс, искусно превратив любезность в колкость.

На торжественном обеде помимо балтиморской знати присутствовали и несколько представителей местной аристократии, носивших шелк и перья белой цапли столь же непринужденно, как их европейские собратья – свои наряды.