Текст книги "При невыясненных обстоятельствах (сборник)"

Автор книги: Анатолий Ромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

Неожиданная встреча

На следующий день я вышел из квартиры в половине второго.

Хотя Сашка и сказал, что Вадим Павлович, скорее всего, больше ко мне домой не придет, усевшись в машину и захлопнув дверцу, я почувствовал огромное облегчение. Посидев немного, усмехнулся. Этот Вадим Павлович напугал меня всерьез. Собственно, чего я сейчас-то боюсь? Выстрела? Или того, что на меня внезапно налетят несколько человек? Но откуда они возьмутся? Ведь обстановка вокруг самая мирная. Играют дети, возле них бабушки и мамы. Почему же я по-прежнему настороже, будто мне вот-вот выстрелят в спину?

В пути я успокоился. Еще посмотрим, кто кого. Нельзя поддаваться панике.

К прокуратуре подъехал без десяти два. Ровно в два вошел в кабинет следователя.

Поздоровавшись, Рахманов пригласил меня сесть. Предупредил, что хочет восстановить кое-какие мои показания. И скучнейшим голосом начал расспрашивать, что я делал с восьмого по двенадцатое июля, заставляя описывать такие мельчайшие события, что я вынужден был раскладывать каждый день чуть ли не по минутам.

Наконец ему стало ясно, что ничего нового я не сообщу. Он поправил очки на маленьком носу, поморгал голубыми глазками, сказал:

– Сергей Леонидович, мне кажется, у нас с вами сложились не такие уж плохие отношения. Давайте будем откровенны.

Я был спокоен. Ведь мы о Сашкой все уже решили. Сначала я «держусь зубами», потом обещаю «подумать». Пока все идет тихо-мирно. Но, может, настает пора «держаться зубами»?

– Хорошо.

– Тогда вспомните: девятого июля вы звонили Медновой? По междугородному?

Черт, как они это раскопали? Я действительно звонил Алене. Причем именно девятого. Из какого-то села. Я и название его точно не помню. Барабаново? Бараново? Что-то в этом роде… Помедлив, я переспросил:

– Медновой по междугородному?

– Медновой по междугородному. Девятого июля. Звонили?

Откуда они это узнали? Могла сказать только Алена. Они к ней ездили! Хорошо хоть о том, где я был девятого действительно, Алена ничего не знает. Она уверена, что я выезжал на халтуру. Значит, им это сказала Алена… Но ведь Алена могла и ошибиться, заявив, что ей звонил я. Спокойно. Только спокойно. Там, в этом чертовом селе, я не оставил никаких координат. Абсолютно. Главное, меня там не видели. То есть видели, но видели не меня, а Игоря Кирилловича. Вот пусть и разбираются с Игорем Кирилловичем. Телефонные переговоры не фиксируются, это точно. Доказать, что звонил именно я, невозможно.

Я покачал головой:

– Нет. Девятого Медновой я не звонил.

– Точно?

– Точно.

– Странно. А вот Меднова утверждает, что вы ей звонили.

Я изобразил недоумение:

– Она в самом деле это утверждает?

– В самом деле. Вот ее показания. – Рахманов взял со стола лист бумаги, пробежал глазами, протянул. – Ознакомьтесь, если хотите.

Точно, они ездили в Шатуру. Я улыбнулся:

– Андрей Викторович, я верю, что Меднова могла это сказать. Но тем не менее она ошиблась. Девятого июля я ей не звонил. И десятого не звонил. И одиннадцатого. Извините, я даже не буду смотреть.

Рахманов внимательно посмотрел на меня. Положил лист на прежнее место.

– Что ж. Раз вы считаете, что Меднова ошиблась, надо это выяснить. В очном порядке. Вы не против?

В очном порядке? Что ж, пусть. Когда Алена вернется в Москву, она наверняка позвонит мне раньше, чем им. Или они уже вызвали ее? Тоже не страшно. В любом случае в конце допроса я заявлю, что «подумаю». Алена же меня поймет, даже если буду настаивать на ее «ошибке».

– Почему же я должен быть против. Пожалуйста.

Рахманов снял трубку, набрал какой-то номер, сказал:

– Пригласите ко мне Меднову… Хорошо… – Положил трубку. – Сейчас мы проведем очную ставку. Между вами и Медновой.

Алена уже здесь. Прекрасно. Нет худа без добра. Сейчас увижу ее. Насчет же «ошибки» – все поймет по одному взгляду.

С минуту мы ждали. Наконец, в дверь вошла Алена в своем сером спортивном костюме. Она была прекрасна, как всегда.

При взгляде на меня глаза Алены чуть сузились, на микрон, и губы сделали намек на движение, чуть заметный, предназначенный только мне. Я слишком хорошо знал Алену, чтобы не понять. Это означало: будь спокоен, я сделаю все, чтобы тебе помочь, не волнуйся…

Алена села:

– Добрый день.

Рахманов кивнул:

– Добрый день.

Посмотрела на меня:

– Здравствуй, Сережа.

– Здравствуй, – поневоле улыбнулся я. – С приездом.

Алена лишь чуть кивнула и застыла.

Рахманов спросил ее:

– Вы знаете сидящего перед вами человека?

– Знаю. Это мой хороший знакомый. Очень хороший. Сергей Лотарев.

Выяснив у Алены, давно ли мы знакомы и какие у нас отношения – на этот вопрос Алена с ясной улыбкой ответила: «Нормальные», – Рахманов те же вопросы задал мне, после чего, сообщив, что между нами проводится очная ставка и за ложные показания мы будем привлечены к ответственности, занялся Аленой. Тем же скучнейшим голосом стал интересоваться: когда она последний раз со мной виделась, если мы с ней куда-то вместе ездили, то куда и каким образом, если находились врозь, то каким образом общались. Я уже чувствовал, к чему он клонит: к телефонному звонку девятого июля. Так и получилось. Убаюканная скучными вопросами, Алена подробно рассказала о моем звонке.

Записав ее показания, Рахманов посмотрел на меня:

– Сергей Леонидович, что вы скажете по этому поводу?

– То же, что уже сказал. Меднова ошиблась. Я ей не звонил.

Алена без всякого интереса посмотрела на меня, отвела глаза в сторону. Посидев так, сказала:

– Знаете, я сейчас подумала. Пожалуй, я действительно ошиблась. Это звонил не Лотарев.

Молодец, Алена. Если б мог, расцеловал. Хотя ее жертва напрасна. Все равно ведь во всем признаваться.

Рахманов внимательно посмотрел на Алену:

– Не Лотарев?

– Не Лотарев.

– То есть вы отказываетесь от своих показаний?

– Отказываюсь. – Улыбнулась. – Я ошиблась. Мне звонил совсем другой человек.

Молодец, Алена! Впрочем, по-другому и быть не могло.

Рахманов довольно долго смотрел в окно. Повернулся:

– Что ж. В таком случае очная ставка закончена. Пожалуйста, подпишите протокол и, будьте добры, подождите в холле. У меня будет к вам несколько вопросов.

Выходя, Алена выразительно на меня посмотрела.

Рахманов снял очки, протер стекла, положил их на стол:

– Сергей Леонидович, до этой очной ставки у меня были некоторые сомнения в вашей искренности. Но теперь… Теперь мне абсолютно ясно: девятого Медновой звонили вы. И сейчас вводите следствие в заблуждение. Рахманов надел снятые было очки, взял в руки какую-то бумажку. – Вы ведь понимаете, что значит для следствия чистосердечное признание? Сергей Леонидович? – Положил передо мной бумажку. – Вам знакома эта квитанция?

Вглядевшись, я узнал квитанцию, которую когда-то заполнил, заказывая разговор с Аленой.

– Нет, – автоматически ответил я. Тут же добавил: – Впрочем, не знаю. Может, и знакома.

– А мне кажется, что эту квитанцию заполнили вы.

Казалось, голубые глазки Рахманова всего лишь рассматривают стену за моей спиной. Но я давно уже понял: безобидность этого взгляда кажущаяся.

Взяв квитанцию, Рахманов снова вложил ее в папку:

– Учтите, квитанция будет отдана на экспертизу. Если ее заполнили вы, это будет установлено без труда. Так что поймите: самое для вас благоразумное рассказать все. Ничего не скрывая.

Я опустил голову, постарался изобразить некую внутреннюю борьбу. Поднял глаза:

– Андрей Викторович, разрешите немного подумать?

Голубые глазки снова уставились в стену. Моргнули:

– Немного, это сколько?

– Ну, хотя бы несколько часов.

– Пожалуйста. Но не затягивайте раздумье. И еще одно: из кабинета мы выходим вместе.

– Вместе?

– Да. Так надо.

Подписав мой пропуск, Рахманов встал. Выйдя вместе со мной, сказал сидевшей в кресле Алене:

– Елена Владимировна, я сейчас. Посидите еще немного.

– Хорошо. – Когда мы проходили мимо, Алена бросила: – Подождешь?

– Конечно.

Спустившись вместе со мной, Рахманов кивнул на прощание. Я ответил тем же и вышел во двор. Сел в машину. Подумал: хлопот у меня явно прибавилось. Прежде всего надо срочно ехать к Сашке. Потом – Алена. А еще Вадим Павлович… Здесь, у прокуратуры, он, конечно, не появится. Но в других местах? Если он связан с Верой, мог узнать, где учится Алена. Правда, вряд ли будет подстерегать меня у иняза. А вот у Алениного дома…

На всякий случай я внимательно осмотрел двор. Не заметив ничего подозрительного, включил музыку, стал ждать.

Минут через двадцать из подъезда прокуратуры показалась Алена с дорожной сумкой. Выйдя из машины, я взял у нее сумку, поставил на заднее сиденье, открыл Алене переднюю дверь. Сев за руль, спросил:

– Ты что, прямо с картошки?

– Конечно. Он приезжал ко мне позавчера. А сегодня снова явился. Привез прямо сюда. На машине из Шатуры. Представляешь?

– Представляю. Он – это Рахманов?

– Нет, другой. Его помощник.

– Ну а чего от тебя хотел Рахманов? Сейчас?

– Пытался выяснить, кто мне звонил. Я сказала – не помню. Мало ли кто мог мне звонить. Что ж ты меня не предупредил? Я бы не упоминала о звонке.

– Да так…

Какое-то время мы разглядывали осенний двор. Вдруг Алена уперлась лбом в мое плечо:

– Знаешь, мне почему-то кажется, ты мне не рад.

– Ты что… Рад. Очень рад.

Я слышал ее дыхание. Я действительно был рад тому, что она наконец рядом. Просто теперь я боялся уже не только за себя, но и за нее.

Алена спросила, не поднимая головы:

– У тебя серьезные неприятности?

Серьезные неприятности… Да на меня объявлена охота! Единственное, что меня сейчас занимает, это мой страх. Я элементарно боюсь. И ничего не могу с этим сделать. Но вместо того, чтобы объяснить все это Алене, я лишь прижался губами к ее виску:

– Никаких неприятностей нет. Просто временные трудности. Знаешь, мне что-то не очень нравится это место. Поедем?

– Поедем.

Уже по пути на Юго-Запад спросил:

– Алена, когда у тебя занятия?

– Через пять дней.

– Отлично. Домой мне пока не звони. Если можешь, посиди сегодня дома и подожди моего звонка. Причем я могу позвонить не скоро. Подождешь?

– Подожду. У тебя сейчас дела?

– Встреча с Сашкой, после которой станет ясно, что и как.

Алену я высадил у подъезда. Нарочно подождал, пока она махнет мне с балкона. И поехал к Сашке в клинику.

Сговор

Сашка был в ординаторской. Увидев меня в двери, вышел. Провел в конец коридора, кивнул:

– Рассказывай. Здесь никто не услышит.

Я рассказал о том, что было в прокуратуре.

Сашка прислонился к подоконнику, усмехнулся:

– Серый, ну ты даешь.

– А что такое?

– Да то… Конечно, поздно обо всем этом говорить… Зачем ты позвонил Алене? Тем более с дороги? Не мог потерпеть?

– Саня, я ведь не оставил никаких следов.

– Никаких, кроме самого главного: квитанции.

Я молчал. Мой друг был прав на сто процентов.

Сашка оттолкнулся от подоконника, сказал:

– Ладно. Пойдем поищем свободный телефон…

Мы пошли по коридору. Остановившись у одной из дверей, Сашка приоткрыл ее. Пригласил:

– Заходи. Никого нет.

Пропустив меня и войдя следом, прикрыл дверь, повернул торчащий в замочной скважине ключ. Показал мне на стул, сам уселся на медицинскую кушетку:

– Что, Серый, звоним в прокуратуру?

– Звоним.

– Отлично. Значит, так. Звони сейчас своему Рахманову. Сообщи следующее: ты хочешь приехать к нему со своим другом Чирковым Александром Александровичем, чтобы рассказать все, ничего не скрывая. При этом учти: разговаривать вместе в прокуратуре не дают, выслушивают каждого отдельно. Так что поставим одно условие друг другу.

– Какое?

– Условие простое: мы перестаем темнить. Говорим в прокуратуре все, как было. Объяснить зачем?

– Пожалуй.

– Теперь завалить Вадима Павловича можно только так. И не иначе. Единственное, давай проявим при этом элементарную щепетильность. Хорошо?

– Хорошо. Только что ты имеешь в виду?

– Давай не впутывать в это дело лишних людей.

– Например?

– Например, твоего друга Володю Глинского. Человек отдал нам мастерскую, доверился. Думаю, вряд ли ему доставит удовольствие таскаться на допросы. Ну и все остальное. Согласен?

– Согласен. Я сам хотел тебе об этом сказать. Он же вообще здесь ни при чем.

– Значит, про Глинского молчим. В остальном же говорим чистую правду. До конца. Договорились?

– Договорились.

– Тогда звони. И не забудь сказать про меня.

Сняв трубку, я набрал номер Рахманова. Выслушав, Рахманов своим обычным бесстрастным голосом сказал: он ждет нас обоих.

Уточнение деталей

Войдя в кабинет к Рахманову, я первым делом представил Сашку:

– Андрей Викторович, это Чирков Александр Александрович. Мой друг. О котором я вам говорил.

– Очень приятно. Садитесь. Я слушаю.

Мы уселись. Сашка посмотрел на меня. Потер лоб. Сказал, глядя в окно:

– Андрей Викторович… Сергей объяснил мне, в чем дело. В общих словах. Ну и хочу сказать сразу: во всем виноват я.

– В чем во всем?

– В том… Это я попросил Сергея отвезти этих двух ребят. Куда они попросят.

– Двух ребят? Каких?

– Сергей сказал – их зовут Юра и Женя.

– Юра и Женя… – Рахманов опустил глаза. – Зачем вам это было нужно? Чтобы Лотарев отвез Юру и Женю?

– Мне это совсем не было нужно. Это было нужно… одному человеку.

– Какому человеку?

– Н-ну… я знаю только, что его зовут Вадим Павлович.

– Вадим Павлович… Это что, ваш знакомый?

– Нет. Просто года три назад я ему сделал операцию. Пластическую.

– Пластическую операцию… То есть вы изменили ему внешность?

– Совершенно верно. Изменил внешность.

Рахманов замолчал, на этот раз надолго. Затем снял трубку, набрал номер, сказал:

– Алексей Михайлович, зайдите ко мне. Да, прямо сейчас. Жду.

Через минуту в кабинет вошел невысокий худой человек. Одна рука у него была скрючена.

– Алексей Михайлович… – Рахманов кивком головы показал на Сашку. Этот молодой человек, Александр Александрович Чирков, хочет кое-что рассказать. Пожалуйста, допросите его.

После того как оба вышли, посмотрел на меня:

– Сергей Леонидович… Насколько я понял, вы тоже хотите что-то рассказать?

– Хочу.

– Я слушаю. Рассказывайте.

Я рассказал лишь то, что скрыл раньше. То, как Сашка предложил мне отвезти двух людей. То, как мы с ним попросили таксиста подогнать мою машину. Как потом изменили мою внешность и поставили липовые номера. Как я взял с собой права и техпаспорт на имя Игоря Кирилловича Семенова. Как отвез Юру и Женю. Как переночевал на территории «Рыболова Сенежья». Завершил же я рассказ сообщением о нашем плане защиты от Вадима Павловича и его появлением у меня дома вчера.

Все, что я рассказывал, Рахманов как всегда записывал. Как всегда довольно часто задавал вопросы, что-то уточняя. Причем иногда мне казалось, что его интересуют совсем уж малозначащие детали. Так, когда я сказал, что после ночевки на базе ко мне утром подошла собака, Рахманов вдруг заинтересовался:

– Вы говорите, собака стояла рядом с вами? И смотрела, как вы рисуете?

– Да. Стояла и смотрела. Можно сказать, любовалась.

– Странно. Что, даже не сделала попытки зарычать? Или укусить?

– Нет. Она приучена не бросаться на отдыхающих. Ну и приняла меня за отдыхающего. Раз я уже был на территории базы.

– Интересная собака.

– Обычная. Кому она нужна, если будет бросаться на отдыхающих?

– Ну а как же ночью? Когда вы перелезали через забор?

– На ночь ее привязывают. Я лез в противоположном конце базы. Так что меня она только услышала. Гавкнула пару раз и замолчала.

– Понятно. Скажите, вы не помните ее кличку?

– Кличку… – Я попытался вспомнить. Кажется, ее звали Дик. Да, точно Дик. Ответил: – Собаку зовут Дик.

– Правильно, Дик. И все же странно. Меня, например, этот Дик чуть не разорвал. Бросался, как бешеный.

– Что, прямо на территории базы?

– Да нет. Бросался он, когда я стоял у ограды. Но и на территории базы Дик тоже все время скалился. Думаю, если бы не хозяин, он меня наверняка порвал бы.

– Да, странно. Хотя… – Я вспомнил, как Дик бросался в мою сторону при попытке сложить и убрать этюдник, когда за мной приехал Сашка.

Рахманов поправил очки, поморгал:

– Что хотя?

– Вообще-то этот Дик странная собака. С припадками.

– Как это «с припадками»?

– Меня он несколько дней спустя тоже готов был живьем съесть. Ни с того ни с сего.

– Интересно. Как же это было? И когда?

– В последний день. Двенадцатого июля. Когда все уехали.

Я рассказал, как Дик чуть не сорвался с цепи, когда я складывал этюдник.

Выслушав, Рахманов хмыкнул:

– Забавно. Только почему вы раньше об этом не рассказали?

– А что тут рассказывать? Подумаешь, собака взбесилась.

– Все же, ни с того ни с сего. Загадка с этим вашим этюдником.

– Да и рассказывать об этом не было повода. Я ведь только сейчас сообщил, что уехал не на электричке, а на машине с Чирковым.

– Понятно… – Взяв ручку, Рахманов начал ее изучать. – Может, этот Дик на вас бросался просто по молодости? Собака-то молодая?

– Ничего себе молодая… Матерый псище.

– Уж и матерый… Спорить готов – ему не больше двух лет.

– Не знаю. Мне показалось – собака взрослая. Вообще, какое это имеет значение?

– В данном случае, наверное, вы правы. Никакого. Что ж, перейдем к вашему возвращению в Москву.

Рахманов продолжил в том же духе: записывал каждое слово, уточнял детали, иногда явно ничего не значащие. Наконец, передал мне протокол. После того как я его подписал, попросил подождать в коридоре.

Выйдя, я сел в кресло. Минуты через три из соседней двери вышли Сашка и Алексей Михайлович.

Алексей Михайлович сказал:

– Ребята, подождите немного. Сейчас мы все с вами решим. – Запер свою дверь и прошел в кабинет Рахманова.

Сашка сел рядом, спросил:

– Допросил он тебя?

– Допросил.

– Ну и? Как он с тобой?

– Как всегда. Цеплялся к каждому слову. А твой?

– Мой тоже. Я ему все выложил. Нарисовал даже два портрета Вадима Павловича. До и после операции. В карандаше.

Из двери кабинета Рахманова выглянул Алексей Михайлович, пригласил:

– Ребята, зайдите.

Мы вошли и сели. Рахманов посмотрел на нас, крякнул, тронул усы:

– Ну что, примем меры по обеспечению вашей безопасности. Сами же будьте предельно осторожны. Из Москвы в ближайшую неделю постарайтесь не выезжать. Если возникнет острая необходимость, командировка или что-то еще, предупредите. Естественно, если заметите что-то подозрительное, связанное с Вадимом Павловичем, постарайтесь тут же сообщить. Телефоны у вас есть. Ну а так – живите, как живете всегда.

– И долго оно будет? – спросил Сашка. – Обеспечение безопасности?

– Пока неделю, а там посмотрим. Одна просьба: никакой самодеятельности. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Сашка.

Рахманов подписал нам пропуска, и мы вышли. Сашка поехал домой. Я – к Алене.

План действий

Сразу после того как ушли Лотарев и Чирков, в кабинет Рахманова зашли Жильцов и Саенко.

– Виталий, ну что? – спросил Рахманов. – Проверил?

– Проверил, – сказал Жильцов. – Они действительно вызывали милицию. Начальник отделения был предупрежден. Ну и по звонку Чиркова сразу послал троих. По адресу Лотарева.

– Кто приходил, они не выяснили?

– Нет. Выяснили только: никакой телеграммы в адрес Лотарева не поступало. Ну а так – они ведь не знали, кто такой этот Вадим Павлович.

– Хорошо бы поспрашивать жильцов. Может, кто-то из них его видел.

– Поспрашиваем.

– Тем более, у нас теперь есть его портреты. До и после операции. Леша, продемонстрируй.

Инчутин пустил по кругу два сделанных Чирковым карандашных наброска.

Подождав, пока Саенко и Жильцов их рассмотрят, Рахманов сказал:

– Оба рисунка нужно размножить. Прежде всего, Виталий, для тебя. Придется поехать по старым адресам.

– Понятно, – сказал Жильцов. – Додон и Люка?

– Да. Возьмешь копии и сегодня же вылетишь в Сухуми и Кулунду. В Сухуми кроме Люки покажешь рисунки и остальным. Проводникам поезда, дежурным гостиниц. Не забудь и аэропорт.

– Ясно.

– Леша, Слава. Вы сегодня же покажете рисунки Клюеву, Шитикову, Азизову, Аракеляну. Вызовите на завтра Новлянскую, пусть посмотрит и она. Естественно, оба рисунка надо направить в ГИЦ.

– И в Солнечногорск, – добавил Инчутин.

– Ну, Солнечногорском займусь я. У меня там свои счеты.

– Насчет Лотарева и Чиркова. Нужно ведь наблюдение? – заметил Саенко.

– Наблюдение уже есть, – ответил Рахманов. – Я позвонил в МВД. Но боюсь, наблюдение ничего не даст.

– Считаете, Вадим Павлович знает, что Лотарев и Чирков были у нас? спросил Саенко.

– Дело не в этом. Просто зачем ему лезть в петлю? Ведь в кармане у него семьсот тысяч. Чистыми. Лучшее, что он может сейчас сделать, – лечь на дно. И не дышать, пока все не успокоится.

– Выходит, наше дело глухо, – сказал Инчутин.

Рахманов задумался. Помолчав, сказал:

– Ну, есть еще варианты. Во-первых, Новлянская. Ей лечь на дно трудней.

– Во-вторых? – спросил Жильцов.

– Во-вторых, то, что мы с вами знаем, кто этот Игорь Кириллович, а Вадим Павлович может не знать.

– Значит, может спать и видеть, как бы ему добраться до Игоря Кирилловича, – сказал Саенко. – И убрав его, снять все вопросы.

– Именно.

– Не исключено, что Вадим Павлович поэтому и пришел к Лотареву, заметил Жильцов. – Для проверки. Чтобы не рисковать.

– Да, – подытожил Рахманов. – Ладно, братцы, давайте за дело. Благо дело есть всем.

Про себя же подумал: пожалуй, самым важным из всего, что рассказал Чирков, было то, что он видел Вадима Павловича на Сенеже.