Текст книги "Азовская альтернатива"

Автор книги: Анатолий Спесивцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– А пойдут ли на переговоры с разбойниками, какими нас многие считают, гордые венецианцы и царь Мингрелии? – выразил сомнение Хмельницкий.

– Дадиани пойдёт в любом случае, уж очень ему хочется объединить всю Западную Грузию под своей властью. Венецианцы пойдут на переговоры, если мы турок ещё раз или два вдрызг расколошматим. Слать посольство к ним стоит уже немедленно, пока оно туда доберётся, наши победы уже будут греметь на всю Европу. Кстати, неплохо бы было договориться с прибрежными черкесами о совместном походе на Стамбул. Думается, они согласятся. Крайне желательно условиться с ними и о уничтожении турок и их союзников в Анапе. Для нас этот рассадник турецкого влияния опасен, его обязательно надо выжигать.

Ну какой же мужик не любит поболтать о международном положении? Тем более, если ему самому, или его куму там, свату, светит стать полномочным послом для важного дела? Атаманы заглотнули приманку с ходу. Предложения о посольствах прошли на «Ура!». Зато обсуждение персон будущих послов вызвало ожесточённые споры. Под их шумок Аркадий вышел во двор со Свиткой. Ещё в первые дни, на совете характерников попаданец высказал предложение, что неплохо бы было иметь при каждом из атаманов своих людей. Одного, возможно даже двух, но не знающих о задании друг друга. Свитка, воспитывавший пластунов, сказал, что это можно устроить. Верные казацкому делу (кто бы объяснил толком, что это такое) хлопцы у него были. Тогда и поставили его начальником разведки и контрразведки в одном флаконе. Аркадий, считавший главной опасностью для нарождавшегося государства не нищету ресурсов даже, а продажность старшины тогда такой инициативе очень обрадовался. Но сообщать о таких мероприятиях атаманам было… если не самоубийственно, то крайне неумно.

– Возле Остряницы кто-нибудь из твоих хлопцев есть?

– Есть.

– А готовое средство, возбуждающее человека у тебя имеется, помнишь, мы говорили о таком? Свитка выказал некоторое удивление.

– Возбуждающее? Так оно ж может убить разве что больного сердцем, а Остряница здоров как бык.

– Ну и хорошо, что здоров. И дай ему бог здоровья на ближайший месяц. Нам слухи, что мы его отравили, совсем не нужны. Срочно пересылай своему человеку то средство. Предупреди, что его необходимо подмешивать в питьё полковника перед его хождением в приказы и к важным людям. Тогда там его точно сумасшедшим посчитают. И всерьёз прислушиваться к его воплям не будут. А он ведь, в ответ на недоверие, пожалуй, без крика не обойдётся?

Свитка помолчал немного, видимо обдумывая предложение. Потом поднял взгляд на более рослого собеседника и тихо, без интонаций, ответил.

– Если питьё будет в нужной пропорции, ясно дело, не обойдётся. Сегодня же пошлю гонца вслед. После Воронежа Остряница спешить не будет, думаю, до Москвы он их догонит. Однако и сволочь ты, Аркадий. Убить-то, куда милосердней было бы.

– Сволочь? Наверное. Только учти, если хочешь спасти родную землю от великих бед, тебе самому надо становиться сволочью куда большей. Чтоб я казался, по сравнению с тобой, невинным, белым и пушистым.

Свитка зыркнул на попаданца исподлобья и пошёл со двора. Аркадий постоял, подумал. Возвращаться к спорящим атаманам ему не хотелось. Кому куда ехать они без него распределят.

«Присутствовать при дележе портфелей… я этого ещё в двадцать первом веке по телевизору насмотрелся. Хотя, вот какая странность, атаманы такой делёж производят… интеллигентней, что ли. Пусть и называть интеллигентом Каторжного или Кривоноса… хм, смешно. Но, возможно из-за опасения, что хамство здесь немедленно боком может вылезти, ведут они себя приличней депутатов. Без того безобразия, что приходилось наблюдать в раде, чтоб её… Пойду-ка лучше своими прогрессорскими делами займусь».

Далеко идти не пришлось. Дела прогрессорские настигли вскоре после выхода со двора Петрова. Аркадия на улице отловили три незнакомых казака с ружьями. Они были до предела возмущены тем, что приделанные им кузнецом прицелы точной стрельбе не способствуют, а мешают. А они за переделку своих ружей деньги платили! Не стесняясь в выражениях, казаки крыли матом всех таких-сяких колдунов, выдумывающих всякую дурацкую хрень.

Между тем, точность стрельбы была одним из главных казацких козырей. По меткости с ними в Европе в те времена могли сравниться, из военных формирований, только янычары. В европейских армиях умение солдата точно стрелять считалось недостатком. Ведь солдаты были предназначены для сражений больших войсковых масс. Французу стрелять во вражескую терцию было всё равно, что в длинный забор. В кого-нибудь да попадёшь без всякого прицеливания. Оно же отнимает время от перезарядки. Чем больше выстрелов, тем больше попаданий, считали европейские генералы. Казакам, кстати, по свидетельствам очевидцев, умение стрелять точно не мешало стрелять быстро. Тот же Боплан отмечал невероятную скорость стрельбы залпами у казаков.

Встревоженный попаданец немедленно стал проверять прицелы на казацких ружьях. В своё время он намучился с определением места прицела на стволе. Это оказалось нелёгкой задачей, пришлось сначала находить методом тыка куда необходимо ставить прицел с помощью пристрелки, а уж потом закреплять его там намертво. При внимательном рассмотрении прицелы были сделаны грубовато, однако выглядели вполне правильными, сделанными точно по центру ствола сверху. Аркадий растерянно начал вертеть одно из ружей, пытаясь понять, где брак. Наконец, рассматривая ружьё сбоку третий или четвёртый раз, понял, в чём дело.

– Это кузнец виноват. То ли не понял, что я о прицелах говорил, то ли не придал сказанному внимания. Вот, видите какой высоты прицел? С толщину большого пальца. А мушка на конце ствола в толщину мизинца. Вот и получается, что целясь в них вы задираете ствол. Для стрельбы вдаль, сажен на пятьдесят, оно самое то. Может и маловато окажется, придётся ствол ещё больше приподнять, но при стрельбе на близкое расстояние будете палить в белый свет, как в копеечку. Идите и заставьте кузнеца увеличить мушку, он должна быть такой же высоты, как прицел. Можете с него, за такую ошибку, выпивку стребовать, пусть в следующий раз тщательнее работает.

Довольные успешным разрешением своей проблемы казаки пошли к кузнецу, а Аркадий отправился к своему, ставшему уже родным, химцентру. Смыть рядом с ним пот, которым не раз покрывался за утро, не столько от физических усилий, сколько от умственных. И поговорить с приятными, уважающими его людьми, джурами. Общение с историческими личностями быстро стало вызывать не гордость, что к твоим словам прислушиваются ТАКИЕ люди, а напряжение и усталость. Потому как слушать и соображать они умели лучше, чем иногда хотелось бы попаданцу. Если залез в политику, говорить ВСЮ правду – сумасшествие, а утаивать часть правды от людей умнее тебя самого тяжело.

«Эх, знать бы, что интрига, запущенная в Стамбуле сработает, как задумывалось, можно было бы приниматься за производство пулелеек для пуль Минье и Нейсслера. На всю казацкую армию. Но… один бог знает, как всё обернётся, а начинать его раньше преддверия войны за Украину нельзя. Такие изобретения очень быстро копируются всеми, кому это нужно. Будем ждать вестей из Багдада. Чёрт побери, здешние средства сообщения!!! Надеяться на голубей в таком важном деле… непривычно. Однако, до интернета далеко, а, как известно, за неимением гербовой…»

Прогресс на марше
Азов, … августа 7146 года от с.м

Хотя выпили вчера немало, но проснулся Аркадий ни свет ни заря, бодрым и, сам удивился, жаждущим работать. Наверное, потому, что пили вчера по кавказки, лёгкое вино, с тостами и хорошей закуской. И повод был для гулянки самый уважительный. Вечером до Азова добрался долгожданный обоз с нефтью. Большой обоз, в сотню арб, плюс несколько сот вьючных лошадей и верблюдов. Помимо нефти там было, куда ж без него, вино и пара арб оказалась загружена кабардинской селитрой. Охраняли всё это не столько казаки, гребенские и терские, сколько их кабардинские союзники. У казаков возникли серьёзные проблемы на их южных границах, активизировались налёты кумыков с территории Тарковского шамхальства и усилили нажим, пытаясь вернуться на свои земли, вайнахи. Сбежав, в своё время, от татар в горы, после появления на Тереке казаков, принявших на себя основное давление татар, они стремились вернуться в плодородное предгорье, уже занятое на тот момент казаками и кабардинцами. Впрочем, отличить гребенских и терских казаков от кабардинцев было мудрено. Одежда, оружие, кони, упряжь, всё у них было очень похожим. Да и рожи у доброй половины казаков были явно кавказского разлива.

Заготовки для зажигательных ракет, точнее их корпуса, делались вовсю несколько недель, но… всего лишь малым коллективом во главе со Срачкоробом, вернувшимся из кавказского вояжа таким же нищим, каким туда отправлялся. За кратчайшее время он успел пропить всю свою немалую добычу. И теперь нуждался в деньгах на жизнь и свои выходки. Хотя, отделить Юхима от его эскапад можно было бы только лишив его жизни, таким он уродился. Учитывая большой объём привезённой нефти, необходимо было срочно ускорить их выпуск. Благо рабочих рук в Азове этим летом хватало более с избытком. Удачно получилось, что обрадованная прекращением татарских набегов Москва (конкретнее, уговоривший на это царя Михаила князь Черкасский), прислала внеочередное жалование селитрой, порохом и свинцом.

«Зависимость от Москвы по поставкам селитры… это не есть хорошо. Надо срочно увеличивать её производство здесь, в степях. Рабочие руки для этого теперь есть, а сырья всегда было валом. Нужно только организовать производственный процесс. Раз необходимость есть, сделаем. Не самостоятельно, конечно, без копания в дерьме дел хватает, найдём человечка. Ох, прав был Иосиф Виссарионович, кадры решают всё. Но если ему в огромной империи этих кадров не хватало, то здесь, в Дикой степи… но не будем о грустном».

Жизнь в химцентре бурлила и била ключом, что приятно, не гаечным и не по голове. По вчерашним указаниям Аркадия джуры размещали нефть и селитру. Срочно сооружались на расстоянии друг от друга новые навесы для их хранения. Копались ямы для столбов, в уже выкопанные вставлялись выровненные по длине древесные стволы. Неприятно для глаза разные по толщине. Но с древесиной в низовьях Дона было туговато. Нескольких, подготовленных заранее навесов, сделанных после недавнего пожара, оказалось явно недостаточно. Хранить же всё как раньше, в одном месте, было бы преступной глупостью. В идеале надо было бы разместить всё это в капитальные кирпичные строения, но где тот идеал? Кирпичный завод на Дону был пока в планах, пусть уже ближних. Попаданец поглядел со стороны на приятную глазу суету.

«Жизнь хороша, и жить – хорошо!» Можно сказать, процесс пошёл. Эх, мне бы сюда такого сотрудника, как Остап Ибрагимович… мечты, мечты. Но подвижка есть. Вон сколько людей трудятся над изменением истории к лучшему. Надеюсь. Ну, как в муравейнике в солнечный летний день, бурление. А сколько незнакомых лиц! Хм… а сколько среди них может быть шпионов и диверсантов? Вот ещё одна задача, организовать особый отдел по присмотру за кадрами. Надо будет со Свиткой и Васюринским поговорить. Следовательно, чтобы не привлекать к строительству сомнительных личностей предстоит организовать и какое-нибудь СМУ. И охрана смотрит сугубо вовне, между тем, опасность нам, скорее всего, будет грозить изнутри, от «ворога унутреннего». Следовательно, мне, кому же, предстоит писать «Устав охранной службы». Господи, дай сил и времени!»

Стоило Аркадию зайти на строительную площадку, как на него набросились джуры.

– Мне нечем крыть навесы!

– Ха, мне и столбов не хватает! Надо срочно посылать людей за столбами!

– У меня на десять работников две лопаты! Где взять ещё, хотя бы три-четыре штуки?

– Всем по четыре выдали, лучше надо было следить за ними!

– Да они из тополя, а место попалось с плотной землёй. Мне хотя бы одну с железными краями.

– А…

– Молчать!!! – гаркнул, не выдержав атаки со всех сторон, попаданец. Оглядев с высоты своего немалого роста замолкнувших от его окрика джур, продолжил нормальным голосом.

– Может вам и задницу, когда опростаетесь, прикажете подтирать? Вам было дано задание и выделены необходимые для его выполнения… – Аркадий проглотил, не вымолвив, неуместное в данных обстоятельствах слово «ресурсы», судорожно поискал в собственных мозгах подходящую замену, но ничего толкового на ум не пришло. Поэтому решил считать, что подчинённые и сами должны соображать и продолжил.

– А если кому чего не хватило, то он должен проявить сол… казацкую смекалку и добыть недостающее самостоятельно. Только без воровства! Сами знаете, какое у нас за него наказание. Поищите заброшенные кошары, вдоль Дона можно найти топляки и подмытые водой деревья… Твёрдый грунт лучше предварительно взрыхлять киркой или мотыгой, скиньтесь вместе и закажите одну на всех кузнецу, я потом оплачу расходы. Чтоб вам жизнь мёдом не казалась, усложняю задание. Под каждым навесом выкопать квадратную яму глубиной в аршин, шириной и длиной в два аршина. Землю из ям разложить валами от столба к столбу, только под каждым навесом проход не забудьте оставить. Задание понятно?

Услышать энтузиазм в ответах джур можно было при наличии большого воображения. Однако «да», в той или иной форме, выразили все. На чём Аркадий с ними и попрощался. Проводить работы по зарядке ракет взрывчаткой и напалмом было рано. Эти продукты у Аркадия получались не очень-то долговечными и катастрофически гигроскопичными, втягивающими в себя воду из воздуха и теряющими свои боевые свойства от этого. Приходилось делать всё незадолго до употребления, а когда флоту надо было выйти в море, не знал никто. Зависел боевой рейд от обстоятельств, находившихся вне казачьего контроля. Расспросил о Срачкоробе. Никто не знал, куда его понесло, высказанные джурами предположения смахивали на хохмы, а не информацию. Тогда попаданец отправился к знакомому кузнецу за своим заказом.

Дмитрий Чёрный, увидев, кто к нему пришёл, перепоручил выполнявшуюся им работу одному из подмастерий и подошёл к гостю. Они степенно, молча, поручкались, немного помолчали.

– Заказ мой готов? – первым не выдержал «китайских церемоний» (читал бы он Конфуция!) Аркадий.

– Ясное дело, готов.

Кузнец имел возможность посмотреть на попаданца сверху вниз, чем и воспользовался. Взгляд был… именно сверху вниз. Не оскорбительный ни коей мере, но для набравшего гонора от собутыльников попаданца, несколько обидный.

– И где он?

– Куда ты всё время торопишься? Всё бегом, бегом. Вот твой заказ.

Кузнец протянул руку и достал откуда-то небольшой мешок. Аркадий, попадая из открытого пространства в кузню, с её жаром, стуком и запахами, на короткое время терялся. Поэтому не заметил, откуда вытащил или взял Дмитрий заказанные конуса. Попаданец взял его в руку и охнул. Мешок, не смотря на небольшие размеры, был ощутимо тяжёлым. Засунув в него руку он вынул несколько железных конусов. Прикинув их диаметр, довольно улыбнулся. В скором времени, он чувствовал, что действительно, в очень недалёком будущем, эти штучки помогут сделать казачьим врагам ужасный сюрприз.

– Слушай, да скажи же ты, наконец, зачем тебе эта хрень, да в таком количестве?

– Эта, как ты говоришь, хрень, одна из самых больших тайн Всевеликого войска Донского и запорожцев. Сам глотку перережу любому, кто её узнает раньше положенного срока. Тебе лишняя улыбка не нужна?

Последние слова Аркадий сопроводил характерным жестом, чиркнув себя по горлу.

Дмитрий трусом не был, никаких побледнений и прочих слабостей себе не позволил. Однако его взгляд свысока таинственным образом преобразился в уважительный.

– Не-е, не люблю попусту лыбиться.

– Непрошеный совет хочешь?

– От умного человека, чего же не выслушать?

– Поставь одного из подмастерий за делание таких штучек. Заодно, можно ещё и на пару ногтей меньше в окружности делать. Может не сегодня – завтра, но не прогадаешь, на них будет большой спрос.

Кузнец выдержал небольшую паузу, внимательно глядя на попаданца. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Добре, сделаю по-твоему.

Отослав с мешком приобретённых конусов, будущих составляющих пуль Нейсслера, отправился на верфь. Опять пешком, окружающие уже привыкли к его привычке передвигаться не верхом, а пешком. Для горожанина из двадцать первого века, пожившего, в своё время несколько лет в Москве, расстояния между нужными объектами в Азове казались смешными. Связываться с лошадью для их преодоления Аркадий не хотел категорически. А на непрестижность такого способа преодоления пространства среди казаков он мог позволить себе не обращать внимания.

Работа на верфи кипела вовсю. Шхуны выглядели почти готовыми, а вот такой желанный для попаданца флейт выглядел заброшенным. Лишь несколько человек возились у его бортов, вероятно смоля их для обеспечения водонепроницаемости. Обидно, досадно, но Дон плохо подходил для постройки больших судов. Не только пушки и снаряжение для морских походов, но и мачты на него было решено водружать уже в море. Ван Ваныч одобрил рекомендованную Аркадием бухту будущего Мариуполя, хотя бог его знает, как город будет называться в этой реальности. Но сейчас там было слишком близко к кочевьям ногаев, пришлось отложить достройку будущего флагмана казацкого флота на потом, сосредоточив все усилия на доделке шхун.

Голландец с явным удовольствием дал себе отдохнуть в беседе с Москалём-чародеем. Среди прочего, размахивая при разговоре будто калабриец или сицилиец, он уведомил собеседника, что команды шхун уже собраны. То ли Ван Ваныч за это время стал говорить на смеси велико– и мало российского лучше, то ли Аркадий к его речи приноровился, но ничего переспрашивать не пришлось. К парусам приставили греков и нескольких казаков из Западной Европы, уже ходивших на парусниках, а в палубную команду набрали бывалых сечевиков и донцов имевших опыт морских походов. Выход в море для оснащения новых кораблей двадцати четырёх фунтовыми пушками, много более эффективными, чем те, что стояли на турецких галерах, намечен был на конец следующей недели.

Подходя к своему дому, увидел знакомые личности. Видимо, не пропущенные джурами оставшимися сторожить дом, на улице его поджидали хозяева тримарана. Выглядели они, обычно надутые от сознания обладания самым быстрым судном в мире, далеко не блестяще. Не гордыми орлами, а мокрыми курицами. Не в смысле непорядка в одежде, в поход казаки традиционно надевали рваное тряпьё. Лица у них были не восторженные в высшей степени. И откровенно растерянные, что для бывалых казаков, повидавших в своей жизни много чего, было совсем не характерно.

Длинный, с самого Аркадия ростом, но тощий и узкоплечий Сидор Нетудыхата пускал кольца дыма из трубки-носогрейки, опёршись спиной на стену попаданцева дома; Семён Ежов, рыжий, бородатый и лохматый, присев на корточки, гонял во рту былинку, а гордый сын Кавказских гор Шу Ачиров, шепсуг, о чём-то мрачно размышлял сидя по-турецки прямо на земле. Что совершенно нехарактерно, все – без головных уборов.

«Опять не слава богу! Ох чую, трындец моему тримарану настал и прдётся мне сейчас ещё раз выкручиваться и юлить. И как неудачно получилось, что их даже во двор не пустили, по моему же приказу. Не красиво вышло».

Увидев подходившего Аркадия, ребята перестали изображать из себя воплощённую мировую скорбь и первыми приветствовали его. Признавая, тем самым, более высокое общественное положение пришедшего.

– Здоровы будьте, хлопцы! Чего так невеселы? Неужто корабль вас подвёл? И уж простите моих джур, в моём доме хранится разное-всякое, для чужих глаз не предназначенное, вот я им и приказал никого туда не пропускать.

– И тебе дай Бог доброго здоровья! – за всех приветствовал попаданца Сидор. – Да мы не в обиде, самим в колдовскую хату без хозяина лезть не очень хотелось.

– Ну, хозяин вернулся, милости просим в дом, гости дорогие.

Впрочем, в дом заходить не стали, расположились во дворе, в теньке. В завязавшейся беседе выяснилось, что никаких претензий к «изобретателю» тримарана казаки не имеют. Аркадия такое миролюбие порадовало и удивило.

– Что у вас случилось? Отчего поломка у вас случилась? Штормов вроде не было. Неужели на мель налетели? – уступивший вскоре после постройки свою долю в нём, нынешним своим гостям, попаданец ожидал обвинения в дурном судостроении. Чего-чего, а драть глотки, требуя своего, казаки умели и не стеснялись.

Многочисленные поломки, преследовавшие необычное судёнышко с самого начала навели его на мысль, что сооружённому из дерева, да без математических расчётов и знания сопромата кораблику, вряд ли суждена длинная и счастливая жизнь. Расспросы подтвердили его догадку. Действительно, казаки, раздосадованные частыми поломками и слишком медленным набором скорости, по-своему разумению произвели переделку судёнышка. Сменили связывавшие корпуса балки на более лёгкие, выбросили прочь утяжелённый шверт. Кораблик от такого усовершенствования стал летать как стрела. Да улетел недалеко. Набрав сумасшедшую по тем временам, скорость он, к счастью недалеко от берега, развалился на куски, в буквальном смысле этого слова. Сначала сломалась мачта, тримаран сильно тряхнуло, от чего треснули обе скреплявшие корабль балки. Усиливавшееся волнение быстро разрушило кораблик. Вскоре корпуса отправились в отдельные друг от друга плаванья. Казаки смогли оседлать один из корпусов. Дуракам везёт, течением, которому они помогали в меру сил гребя руками, обломок кораблекрушения вынесло на берег. Казацкий, иначе пришлось бы им отправиться на невольничий рынок в Кафе в виде товара.

Аркадий порадовался про себя, что казаки, в отличие от современных им европейцев, почти все умели плавать. Ну и тому, что его неудачный проект развалился окончательно после самовольной, без согласования с ним, перестройки. Иначе ребята имели бы право предъявлять ему нешуточные претензии. Узнав, что казаки не в коей мере не смущённые своей неудачей, пришли за советом, как построить новый тримаран, стал энергично их отговаривать. Намучившись в своё время с этим судёнышком, он окончательно решил для себя, что без более совершенных материалов чем дерево, строить скоростное многокорпусное судёнышко – авантюра. Торжественно пообещал им, что когда будет у казаков глубоководная бухта, он поможет им построить нормальный корабль с самой большой скоростью. Потерпевшие кораблекрушение согласились с большим трудом. Им хотелось немедленно и сразу, причём именно тримаран. Пришлось прибегнуть к своему колдовскому авторитету, заверив, что из-за чёртовых происков, даже если залить новый корабль святой водой, он всё равно плавать не будет.