Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Вернадский в это время, оценив обстановку, запросил у командира корабля разрешения на подъем в воздух двух патрульно-разведывательных «Луней». Оснащенные вместо вооружения мощными радиобнаружителями[5] и дополнительными баками в бомбоотсеке, эти самолеты могли часами кружить над морем, засекая надводные и воздушные цели. Илья великолепно помнил, что английские подводные лодки всегда действуют совместно с надводными силами. Это русские и германцы с их опытом действий в Великую войну, в Азиатском и Тихоокеанском конфликтах намечали для подводных сил самостоятельные задачи. Англичане же продолжали считать, что подлодки полезны только как вспомогательные силы при эскадрах и в противолодочной обороне. Вполне логично было предполагать, что где-то неподалеку крутятся английские или австралийские, что, в общем-то, практически ничем не отличается, корабли. И скорее всего – такая же авианосная ударная группа, как их семнадцатая опэск[6].

Как оказалось, командир корабля, капитан первого ранга Скопин, подумал также и даже несколько расширил предложение вахтенного офицера. Приказав поднять на палубу, кроме двух «Зорких луней» еще и два звена «Кречетов. И первыми приказал выпустить в воздух именно истребители, а уже потом самолеты ДРОН.

Наблюдая за привычной суетой на палубе, Илья вдруг вспомнил вчерашний спор с нынешним руководителем полетов, лейтенантом Андреем Северцевым. Андрей доказывал, что появление и становление авианосцев, как одной из главных ударных сил флотов абсолютно случайно.

– Если бы не стремление Британии к реваншу и не ситуация в Индии, авианосцы вообще могли не появиться. Сам посуди, кому они были бы нужны, если дальние и высотные дирижабли вполне справлялись? Именно потому, что у англичан не хватало денег на дирижабли, заставило их искать более дешевые средства воздушной борьбы. Ими же могли быть только самолеты, причем использование самолетов одновременно решало и задачу борьбы с дирижаблями. Но дальность… Этот недостаток и заставил британцев искать обходные пути. Гидросамолеты и гидроматки оказались сложнее в эксплуатации. Авиаматка же решала эти задачи быстрее и проще, хотя не всегда дешевле. Но прошу заметить, что до Тихоокеанского конфликта они считались вспомогательными силами флота. Прикрытие от ударов вражеского воздушного флота, разведка… Максимум – предварительные удары по основным силам неприятеля для ослабления их перед артиллерийским боем, – кипятился, доказывая свою точку зрения Андрей. – И только вынужденный «удар Лютьенса», закончившийся архиудачной «атакой Удета», чисто случайно, на грани невероятного везения, показал, что могут авианосцы на самом деле. Если бы не потопление «Конго» и не повреждение «Мэриленда», заставившие американцев и японцев отказаться от преследования флотилии Лютьенса… Его авиаматки и охраняющие их корабли были бы уничтожены в артиллерийском бою. А следовательно никаких ударных авианосцев сейчас бы не было…

Вспомнил он и свою попытку победить в споре.

– Ты еще скажи, что потопленные бомбами в Великую и Азиатскую войну корабли погибли случайно. И если бы не это, никакого воздушного флота мы бы не имели.

– А вот тут наряду со случайностью в попаданиях бомб была закономерность, – не сдавался Андрей. – Его Императорское Величество еще до Великой войны искал способы противостоять на море сильнейшей англо-франко-японской коалиции. Построить быстро больше линейных сил мы не могли, пришлось прибегать к импровизациям – созданию воздушного флота для разведки и нападения.

– Интересно, а что ты тогда скажешь о развитии боевых самолетов до нынешнего состояния? – Илье стало действительно интересно, что ему скажет Северцев.

– Что тут особо неожиданного можно сказать? – непритворно удивился Андрей – Все просто и логично. Опыт Великой войны привел к появлению самолетов поля боя штурмовиков и перехватчиков для борьбы с дирижаблями-бомбардировщиками. Те же перехватчики и штурмовики могли воевать и друг с другом. Естественно все воздушные силы всех стран захотели иметь более вооруженные, скоростные, маневренные и дальние самолеты. И в результате стали развивать двигателе – и авиастроение… Конфликты двадцатых, тридцатых и сороковых и гонка вооружений заставляли конструкторов измышлять все новые и новые машины, летавшие все выше, дальше и быстрее. И тут обнаружились два барьера – имевшиеся двигатели при увеличении мощности не могли дать заметного прироста ни скорости, ни дальности полета. К тому же они были чрезвычайно прожорливы и требовали все более качественного бензина. А с этим оказалось сложно не только у не имевших больших запасов нефти англичан, но даже и у нас и САСШ. К тому же появление ядерной бомбы и ее носителей требовало новых и более скоростных и высотных перехватчиков. Тогда стали искать новые пути повышения скорости и дальности, и появились турбовинтовые и реактивные двигатели. Никто не хотел отставать и таким образом появились современные воздушные флоты. Dixi.[7]

Зато под конец спора Илье все-таки удалось смутить оппонента.

– Ты еще скажи, что все это придумал сам, – пошутил он.

– Нет, – неожиданно покраснел Андрей. – Это из рукописи новой книги «Воздушный флот и его влияние на тактику и стратегию» моего отчима…

Воспоминания Вернадского прервал запрос на разрешение старта «Кречетов». Илья дал добро на запуск. Ревущие работающими на форсаже моторами, дополнительно разогнанные катапультами, самолеты один за другим взмыли в небо. После чего оборонительный патруль набрал высоту и начал барражировать над строем кораблей. Разведчики «Луни – Д», в свою очередь, рисуя в небе две встречно раскручивающиеся спирали вокруг ордера, начали поиск «вероятного противника». Пока ничего обнаружить не удавалось и, воспользовавшись моментом, Илья с Андреем вышли на мостик, «взять воздуху».

– Жаль, что нашим конструкторам пока так и не удалось довести до нормального рабочего состояния ДРОН с вращающейся антенной, – посетовал, провожая взглядом пронесшуюся на малой высоте пару «Кречетов», Андрей. – Не пришлось бы гонять «Луней», чтобы засечь цели, – сразу пояснил он недоумевающему Илье. – Не зря я Георгия отправил…

– Что? Семецкого? – ошеломленно уточнил Вернадский.

– Его, – подтвердил Северцев.

– Не боишься, что этот сорвиголова устроит очередной «детский крик на лужайке»? – у летчика морской авиации капитан-лейтенанта Семецкого с прозвищем «Бессмертный» была очень неоднозначная репутация. Бретер и задира – семь дуэлей, четыре из которых произошли из-за его едких эпиграмм. Великолепный летчик и в тоже время – воздушный хулиган, летавший в непредусмотренных никакими наставлениями режимах и разбивший из-за этого две машины. Пару раз сбитый во время боевых вылетов над Вьетнамом и выживший. Причем второй раз его сбили в отдаленном районе, над джунглями. И он выжил и вышел сам, притащив на спине раненного в ноги штурмана. От такого можно было ожидать самого неожиданного поступка. – Черт побери, да он может сейчас такое устроить! – возвращаясь в помещение, проворчал Илья…

Отряд кораблей Королевского Австралийского военно-морского флота в составе авианосца «Мельбурн», тяжелого крейсера «Сидней», эсминцев «Вояджер», «Хобарт» и «Аранта», сторожевых кораблей «Брум» и «Пири», подлодки «Рэнкин» маневрировал в заданном квадрате, готовясь к полетам. Вообще, задача отряда, доведенная только до командира авианосца, кэптена Годфри Гатакра, состояла в «активном наблюдении» за русской авианосной эскадрой. То есть, если говорить откровенно, в провоцировании русских. Вот только Гатакру, на легком авианосце, с всего лишь двенадцатью старенькими «Си Веномами», совершенно не хотелось встречаться с русскими, на авианосце которых базировалось тридцать шесть истребителей «Кречет» и двадцать четыре тяжелых штурмовика «Гриф». Поэтому русские могли, почти не напрягаясь, утопить не только сам авианосец, но и весь отряд целиком. Так что отправив «Рэнкин» на разведку, Гатакр первоначально решил до получения сообщения от коммандера Бонда самолеты не поднимать. Несколько часов отряд так и шел в походном порядке. Потом Годфри передумал и приказал развернуть авианосец по ветру, увеличив ход. На палубу подняли звено истребителей и начали готовить их к старту. Первые самолеты взлетели одновременно с получением от Бонда радиограммы. И одновременно с сообщением о цели, засеченной радаром в шестидесяти милях от отряда. Гатакр приказал отправить пару самолетов из патрулирующего звена и выпустить в воздух следующее звено. Но тут…

Экипаж самолета «Лунь-Д» с бортовым номером «Сто четыре» был под стать командиру. Штурман – лейтенант Лукьяненко был таким же сорви-головой, готовым на любую проказу или подвиг. А оператор комплекса радиобнаружения мичман Васильев, хотя и не отличался бесшабашностью двух его напарников, настолько умело работал со своим РОНом, что считался лучшим оператором если не всего флота, то Тихоокеанского точно. Именно он первым засек отметки целей, случайно попавших в луч РОНа во время одного из маневров. Георгий же, сообщать об обнаружении сразу не стал, однако слегка изменил курс. Теперь отметки на экране читались легко.

– Кажись, одна «матка», как минимум один или два тяжелых корабля и четверка – пятерка «собачек», – сообщил Васильев. По внутренней связи экипаж общался на своем жаргоне, подшучивая над теми, кто потом вынужден был расшифровывать записи их переговоров.

– Сделаем парад-алле? – предложил Лукьяненко, после доклада по радио на авианосец.

– Отнюдь-с, – возразил Семецкий. – Изображаем альбатроса и попробуем сфоткать авиаматку сверху. Прямо как шлюху на снимке…

Все трое заржали. Снимок, который ухитрился сделать Васильев во время посещения борделя в Хайфоне, служил темой шуток уже давно среди всех, кто его видел. Самодельная компактная камера, спрятанная под рубашкой, и чувствительная пленка от аэрофотоаппарата помогли получить фото обнаженной вьетнамки в совершенно неожиданном ракурсе без всякой фотовспышки. Потом, правда, Семецкому с Лукьяненко пришлось немного подраться с охраной борделя, защищая поспешное бегство новоявленного фотохудожника. Но снимок, по всеобщему мнению, того стоил…

Дождавшись, когда обнаруженные воздушные цели рванут к нему, Семецкий передал на командный пункт радиограмму о появлении в воздухе перехватчиков. И, отключив радио, резко бросил машину в пике. На малой высоте, затрудняющей поиск РОНам противника, он прибавил скорость до предела. Самолет, созданный на базе штурмовика, предназначенного как раз для таких полетов, бешено молотя воздух винтами, через четверть часа добрался до авианосца. «Мельбурн» шел полным ходом, а на палубе разгонялась очередная пара «Си Веномов». Еще четверка барражировала над кораблями в воздухе. Но, как ни удивительно, ни летчики патрулирующих самолетов, ни радары кораблей охранения подлетающий самолет так и не засекли. Появление огромной туши, несущейся на высоте метров шестьсот над палубой, повергло всю команду авианосца в шок. Отчего взлетающий ведомым летчик вместо набора высоты ушел влево. Где и катапультировался в двух метрах от воды. А «Мельбурн» неожиданно начал поворот налево, наперерез курса эсминца «Вояджер». На эсминце команда одновременно выполняла две задачи, пытаясь спасти летчика и готовя по тревоге зенитные установки. Вахтенный офицер и штурман стояли у индикатора радара ПВО. С этого положения авианосец плохо просматривался, закрытый от них надстройкой, мачтой и дымовой трубой. Командир корабля стоял на мостике с правого борта, наблюдая за действиями спасательной команды, и не подозревал о надвигающемся на его корабль со скоростью в двадцать три узла авианосце. На «Мельбурне» даже не успели переложить руль. Гатакр успел только отдать команду «полный назад», но было уже поздно. Авианосец врезался в эсминец как раз перед носовым мостиком. «Вояджер» перерезало на две части. Носовая часть дрейфовала несколько минут мимо левого борта «Мельбурна», быстро погружаясь в воду. Потерявшая нос, остальная часть корпуса эсминца тем не менее держалась на плаву и к ней устремились сторожевики. Про русский самолет не забыли только истребители. Но вооруженным пушками «Си Веномам» не удалось поразить отстреливающийся от них из кормовой установки и маневрирующий на малой высоте «Лунь». А потом ему на помощь прилетела пара «Кречетов». И австралийцы, понимая, что этой пары вполне хватит, чтобы как минимум ополовинить их пятерку, быстро вернулись назад, к своему авианосцу. Русские повтороили их маневр. Тем более что Семецкого на борту «Петра Великого» уже ждал контр-адмирал Беляев. Очень желающий наконец получить объяснения всему этому, по его выражению, «бардаку в борделе во время наводнения»…

Россия. Хельсингфорс. Куоккала. Май 1963 г.

Их было пятеро. Стандартная ячейка «Армии Крайовой», подпольной организации, «борющейся за освобождение Ржечи Посполитой». Организации настолько законспирированной, что в самой Польше о ней знали только по слухам. Учитывался опыт, приобретенный поляками во время восстания сороковых годов. Ячейки сидели тихо, словно мыши в подвале, прячущиеся от охотящегося кота. Никаких акций, ни боевых, ни пропагандистских. Просто осторожное и даже сверхосторожное расширение, с многократными проверками каждого неофита. В результате ни жандармам, ни даже вездесущему Третьему Отделению, ни работавшей по иностранным агентам военной контрразведки, как считалось, внедрить своих агентов в ряды АК не удалось. Возможно, это было и не совсем так, но то, что ни о каких арестах АКовцев именно за принадлежность к организации никогда и нигде не сообщалось. Как и о самой организации. Проверить эту информацию представители именно этой пятерки могли очень легко. Потому что один из боевиков служил в полиции. Причем не простым околоточным, а в собом отряде. Созданные в конце двадцатых «специальные полицейские отряды внутренней стражи», предназначенные для помощи жандармам в борьбе с «революционерами, бунтовщиками и инсургентами» в большинстве губерний были расформированы в начале сороковых. Везде, кроме Привислянских губерний, то есть бывшего Царства Польского, и трех прибалтийских губерний. Причем сохранились они в этих районах не столько по причине неблагонадежного населения, склонного к бунтам, сколько по внешнеполитическим причинам. С сороковых годов, после обострения отношений с Германской Империей во время очередного польского восстания, русские стремились не усиливать воинские части в этих районах, чтобы не обострять отношения. Ну, а наличие военизированных полицейских подразделений, тем более предназначенных якобы только для борьбы с мятежами, не давало повода для беспокойства германских властей. По крайней мере, так задумывалось. А то, что эти отряды имели на вооружении в том числе и тяжелое армейское оружие, и могли в кризисных ситуациях усилить армию, являлось как бы секретом. Хотя этот секрет, скорее всего, был известен даже разведкам Гондураса и Договорного Омана. Но именно из-за того, что эти части рассматривались в первую очередь как армейские, попасть в них было проще, чем в обычную полицию. Именно поэтому один из боевиков пятерки «Гжеся» – … и служил в таком отряде в Плоцке. Но, так как эти отряды все же считались полицией, они получали все ориентировки на бандитов, мятежные и противоправительственные организации. Так что в случае чего, ему довели бы известные полиции сведения о той организации, в которой он состоял. Вообще, провал последнего восстания многому научил тех поляков, которые не смирились с господством «москальских варваров». Надо признать, что не смирились либо всегда и всем недовольные борцы за все хорошее, против всего плохого, которые найдут недостатки даже в раю, либо неудачники, либо те, кого не устраивали законы империи. Например, законы, регулирующие отношения рабочих и промышленников. Или гильдейское право, регулирующие отношения и споры между промышленниками и банкирами. Мешающее, если быть точным созданию финансовых групп, подчиняющих себе промышленность. Но если характеризовать всех этих людей одним словом, то будет очень точным определение знаменитого журналиста Суворина: «Невписавщиеся». Вот и группе состоял один разорившийся лавочник, один вечно недовольный пролетарий, один неудачливый браконьер, попавшийся леснику с подстреленным лосем, один не слишком успешный полицейский и руководитель – молчаливый, но явно не вписывающийся в повседневную жизнь профессиональный конспиратор, известный всем только по кличке «Гжесь»…

Получив приказ собраться в Хельсингфорсе, аковцы не раздумывали ни минуты. Полицейский, Войцех Ярузельский, подпольная кличка «Маршалек[8]», взял отпуск «по болезни». Браконьер, Ежи Попелушко, он же – «Пастор», просто уехал, никого из соседей не оповещая и не удивляя, они к таким его отлучкам привыкли. Тадеуш «Вилк» Тучапский, бывший лавочник, ухитрился договориться со своим новым хозяином и поехать в командировку именно в Хельсингфорс. А пролетарий, Юзек Барыла «Жубр», просто очередной раз уволился и, получив выходное пособие, поехал «поискать счастья» в Княжестве Финляндском.

Княжество, продолжая числиться личным владением Императора Всероссийского, после смуты двадцатых годов частичную автономию и кое-какие привилегии все же сохранило. Поэтому здесь было проще скрыться от полиции или купить незарегистрированное оружие, в том числе и абсолютно запрещенное к торговому обороту военное, и даже взрывчатку. Несмотря на все усилия русской жандармерии и Третьего Отделения полностью пресечь эту торговлю не получалось. Контрабандные каналы, отлаженные веками, продолжали действовать. Видимо поэтому и решено было собрать группу «Гжеся» здесь, в Финляндии.

«Вилк» и «Жубр» приехали в Хельсингфорс вместе, на пароме из Риги. Обнаружив среди пассажиров знакомое лицо, каждый из них представил себе, что скажет «Гжесь» о нарушении инструкций. Потом мысленно перекрестился, плюнул через правое плечо и… «пошел знакомиться» в местной «чайной». Крепких напитков на пароме не продавали, но хорошее рижское пиво быстро примирило поляков с этим недостатком. На берег «новые приятели, встретившиеся в дороге земляки» сошли в прекрасном приподнятом настроении. Даже и не подумав разделиться, они так и пришли вдвоем к месту встречи, небольшой кофейне рядом с вокзалом междугородних омнибусов. Они заказали по чашечке кофе с булочками и сидели, обсуждая различные пустяки. Вроде того, что в Польше и Финляндии предпочитают кофе, а русские пьют чай. Или почему в Финляндии предпочитают автомобили и дизельные омнибусы, а в Польше – электромобили. Обсуждение того, связано ли это различие с климатом, или с отсталостью княжества по сравнению с Ржечью, плавно перетекло в спор. Позволивший еще парочке земляков, появившихся в кофейне, «познакомиться» с азартными спорщиками. Спорила четверка поляков азартно, но недолго. Сойдясь в итоге на том, что и климат, и отсталость в развитии конечно сыграли свою роль, но больше всего виноваты москали. Потому что именно москальские Рижско-Балтийский Вагонный Завод (РВБЗ) и «Роснефть» первыми построили по княжеству сеть заправок бензином, совмещенных с ремонтными мастерскими. Из-за этого пришедшие позже производители электромобилей никак не могут пробиться на этот рынок. В общем, спор закончился практически в тоже время, когда закончилось кофе в чашечках. Одновременно подошедший официант напомнил уважаемым господам, что они собирались сесть на омнибус до Куоккалы. Как панам удалось не показать своего удивления, они не смогли бы, наверное, рассказать и сами. Особенно удивительным этот факт выглядит, если знать, что каждый пан внезапно обнаружил лежащий на столе рядом с его кофейным прибором посадочный талон на этот омнибус. В общем, им пришлось срочно хватать багаж и спешить на посадку.

Куоккала оказалось даже не деревней, а дачным поселком, причем довольно большим. Поэтому высадившиеся из омнибуса поляки никак не могли понять, куда же им идти. Но продержалось их недоумение не дольше пары мгновений. Стоявший неподалеку ветхий на вид старичок неожиданно бодро дошел до четверки и негромко произнес пароль. После чего увел обалдевших от неожиданности поляков к ожидавшему их за углом армейскому вездеходу РБВЗ «Рысь». На котором они и приехали к даче, стоящей чуть в стороне от деревни и окруженной высоким глухим забором.

Открыл ворота и проводил в дом гостей молодой, не старше двадцати лет, высокий и худой финн. Переговорив о чем-то со «стариком», он вышел вместе с ним во двор и уехал с дачи на том же вездеходе. «Старик», закрыв ворота, вернулся в дом, где его с нетерпением ждали остальные члены его «пятерки». Замолчавшие при его появлении.

– Как мне думается, панове, вы уже догадались? – снимая вместе со шляпой парик, спросил их «Гжесь».

– Мы будем… дейстовать? Стрелять? Кого? – озвучил мнение боевиков «Маршалек».

– Да, будем. Крупную дичь. Самую крупную во всем этом лесу, – обрадовал единомышленников руководитель. – Главного «Мишку»…

– Виват! Виват! Виват! – все очень хорошо поняли намеки «Гжеся» на самую главную и самую известную персону в Российской Империи. Что, надо признать, совсем неудивительно. Имя императора давно уже служило основанием для политических шуток и аналогий даже в подцензурной печати. Тем более, что цензоры старались «не замечать» более чем прозрачных намеков.

– Спокойно, панове. Пока будем готовиться. Начнем тренироваться. А радоваться… радоваться будем уже потом, после дела. Пока же проходите в столовую, я сейчас буду готов, – уходя куда-то влево по коридору, приказал «Гжесь».

Возбужденно обсуждая новости, боевики зашли в столовую комнату. Где их ждал накрытый стол.

– Эх ты, старка! – первым заметил главное украшение стола «Жубр».

– Подожди, сейчас придет «Гжесь», – попытался остановить потянувшегося к бутылке соратника «Маршалек».

– Ты кто – командир? Нет? Тогда не мешай, – схватив бутылку, ответил ему «Жубр». – Разолью, а когда шеф войдет – сразу и выпьем.

Столкновение не успело перерасти в ссору, в столовой появился изрядно помолодевший на вид «Гжесь». Впрочем, Ярузельский готов был поспорить на что угодно, что пан подпольщик только сменил один грим на другой.

– Наливаете? Правильно, панове. Сегодня отдыхаем и пьем. А с завтрашнего дня – ни капли. Поедем на тренировки еще севернее. Там есть такие места, где даже лисы появляются раз в полгода, – пояснил он ситуацию соратникам. – Три – четыре дня постреляем, а потом…

– За дело! – поднимая рюмку со старкой, выкрикнул «Жубр».

– За успех! – поддержали его остальные.

Празднование продолжалось недолго. Одного штофа[9] старки утомившимся с дороги путешественникам вполне хватило и они разошлись по спальням. Тем более, что почти не пивший «Гжесь» обещал ранний подъем. И действительно, он разбудил остальных боевиков на следующий день «с петухами», часов в пять утра. Группу уже ждал оборудованный как омнибус, для поездок на дальние расстояния грузовой вездеход. Ехали долго, с парой остановок. Время уже перевалило за полдень, когда они добрались до укрытого на окраине густого леса охотничьего домика. В котором они и поселились на эти четыре дня. После небольшого отдыха и быстрого завтрака «Гжесь» устроил для соратников экскурсию по ближайшим окрестностям и дому. Как оказалось, в лесу, рядом с домом, на прикрытой от случайного наблюдения с воздуха натянутой маскировочной сетью просеке, располагался стрелковой полигон. Импровизированный, но вполне достаточный для подготовки боевиков, с дистанцией стрельбы до двух тысяч или почти тысяча четыреста метров. Неведомые снабженцы поставили и оружие с боеприпасами.

– Вот, панове, – Гжесь отпер дверб оружейной комнаты, распахнул ее и повернул выключатель. – Наша сокровищница.

На стойках стояли разнообразные винтовки, а на паре стеллажей лежали гранатометы, пистолеты, снаряжение и ящики с боеприпасами.

– Что будем брать? – тоном ребенка, попавшего в кондитерскую и не знающего, что выбрать первым, спросил «Маршалек».

– Работать придется на дистанции от полутора до двух тысяч шагов, – уточнил требования «Гжесь». – Поэтому «Маршалек» и «Пастор», как лучшие стрелки, берут винтовки, а «Жубр» и «Вилк» – автоматические пистолеты, гранаты и дальномеры.

– То есть организуем две стрелковые группы? – уточнил «Маршалек»

– Да, подтвердил «Гжесь».

– Характер целей? Бронированные мобили, щиты, бронестекло? Охрана? – уточнил «Пастор». «Маршалек» добавил. – Без этого выбирать нет смысла…

– Вот с этим сейчас и определимся, – согласился «Гжесь». – Я полгал, что все же будет лучше, если вы сначала выясните, что у нас есть в наличии. А уже потом перейдем к планированию и подбору оружия.

– А зачем зря терять время? – усмехнулся «Маршалек». Если чего-то не будет хватать для выполнения задачи – придется искать. Так что давайте сначала решим, что мы хотим…

– Пошли, – согласился «Гжесь».

В гостиной их уже ждали несколько папок с бумагами.

– Панове, мы имеем такой предварительный план, – разложив на столе часть бумаг и карт, начал объяснять «Гжесь». – Наши соратники выманят «Мишу» из его гатчинской шкатулки в Питербурх. Маршрут нам доведут заранее. Но поскольку основной целью поездки кортежа будет Зимний Дворец, в принципе любой из них будет проходить вот здесь… – он показал улицу на плане города. – По нашей задумке мы разместимся вот в этом и в этом зданиях, на чердаках. Точки будут заранее подготовлены, нам надо будет только вовремя прибыть и занять позиции. Как видите, они расположены напротив друг друга и расстояние между ним не превышает двух тысяч шагов. Следовательно, мы не только сможем обстреливать кортеж, но при необходимости прикроем огнем подходы к соседней огневой точке…, – пока «Гжесь» объяснял дальнейший план действий, включая варианты эвакуации после покушения, «Маршалек» что-то посчитал в лежащем перед ним блокноте. И как только руководитель замолчал, он высказал свои предложения.

– Лимузин «Комета» на котором буде передвигаться цель, по приведенным вами данным, бронирован всего полуторалинейной броней[10] и бронестеклом. По моим расчетам, с такой броней могут справиться только шести, семи или восьмилинейные винтовки или пулеметы. А если взять экзотическое, но доступное в продаже оружие… пожалуй, двухлинейки Герлиха и гранатометы. Но у гранатометов дальность стрельбы намного ниже. Мы сможем бить по мишени, только когда кортеж уже поравняется с нами. А это опасно – цель может ускользнуть. Пулеметов я не видел. Но они слишком громоздки для наших целей. Остаются винтовки. Что у нас есть из этого оружия?

«Гжесь» взял список оружия из папки и передал «Маршалку».

– Ага, вижу. Я бы лично выбрал русскую восьмилинейную, но за неимением горничной, – все улыбнулись, – придется взять шведский «Бофорс». Так как такая винтовка всего одна, я бы посоветовал «Пастору» взять богемский «Герлих» с бронебойными пулями… Полагаю, это оружие ему будет более привычно.

– Похоже на обычную винтовку Маузера? – уточнил «Пастор». – Думаю, справлюсь.

– Тогда еще каждому по семьсот двенадцатой «Астре-Маузер» с тремя магазинами. Наводчикам – по «пулеметному» дальномеру. И я бы взял гранатомет ФН «Арбалет» для «Жубра» с десятком гранат. Вдруг охрана окажется сильнее, чем мы ожидаем. А так у нас будет дополнительный козырь.

– «Арбалет»? – переспросил «Гжесь», потом посмотрел на крепкую фигуру Барылы и согласился. – Возьмем. Пристрелкой оружия и тренировками займемся с утра. Сейчас каждый возьмет свое оружие, расконсервирует, почистит. После ужина соберемся на чердаке – будем тренироваться занимать позицию…

– Шеф, а на стрельбище сверху вниз пострелять есть возможность? – решил уточнить «Маршалек».

– Есть, – не раздумывая ответил «Гжесь» – Здесь иногда тренируются наши союзники в стрельбе с деревьев. Специальные помосты предусмотрены. Завтра покажу.

– Отлично. Пойдем за оружием? – предложил «Маршалек»…

Так началась подготовка к самой волнующей из охот – охоте на человека.

Россия. Гатчино. «Полевой» отдел Генерального штаба. Май 1963 г.

Вдоль улицы Кирасирской, что в городе Гатчино, совсем рядом с Орловским дворцом, и пересекается с Екатеринвердерским проспектом, располагались Кирасирские казармы. Красивые здания, при всем своем утилитарном назначении. В двадцатые, во время смутного времени, полк покрыл себя неувядаемой славой, отбив нападение хорошо вооруженных инсургентов на город, в котором укрывалась семья императора. Но в тридцатые, с начала реформ, определивших современный облик российской армии, вместо кирасиров, переведенных в новые казармы, с возможностью размещения основного вооружения и техники полка, в старых казармах размещались различные части Военного Министерства. Но после того, как Михаил Второй сделал Гатчино, по сути, главной своей резиденцией, начальник Генерального Штаба генерал от инфантерии Месснер приказал создать специальный «полевой» отдел и разместить в одной из казарм. Теперь рядом с императорской резиденцией всегда дежурила дюжина офицеров из всех отделов Генштаба, готовых дать любую консультацию, либо помочь организовать срочное управление войсками в любой точке империи. Кроме всего прочего, при организации этого отделения специально выделенная группа проверила все подземные укрытия и ходы в казармах, а потом и во всех старинных домах города. Выяснилось, что ходы соединяют несколько старинных зданий городка. Используя их, специальная военная строительная бригада устроила под городом сеть эвакуационных путей, оснащенных малыми электромобилями. А самое главное – построила глубинный бункер, способный уцелеть даже при атомной бомбардировке и связанный с центрами управления империи проложенными под землей бронированными кабелями связи. Так появился секретный ЗКП[11] с условным наименованием «Сибирь».

Сегодня, совершенно неожиданно для следящего за состоянием укрытия наряда, в оперативной комнате ЗКП собрались начальник полевого отделения, он же товарищ (первый заместитель) начальника Генштаба полковник Алексей Алексеевич Брусилов-третий, товарищ (заместитель) первого квартирмейстера Генштаба полковник Николай Сергеевич Данилов-Черный и начальник Статистического отделения отдела второго генерал-квартирмейстера Владимир Васильевич Целебровский.

Закрывшись в кабинете, полностью защищенном от любых видов прослушивания, трое полковников некоторое время сидели молча, рассматривая висящую на стене карту мира, покрытую россыпью разноцветных точек на суше и миниатюрных треугольничков на море.

– Господа, известия самые пренеприятнейшие, – не ожидая разрешения начальника начал разговор Целебровский-второй. Нейтральное название его отдела обманывало многих, не подозревавших, что за этой вывеской прячется на самом деле военная контрразведка. Дело в том, что во время мятежей двадцатых жандармы сумели добиться передачи военной контрразведки под свое управление. Вот только в результате особые отделы в основном занимались поиском недовольных существующим строем в рядах армии, а не борьбой со шпионажем. Поэтому по личному разрешению Его Императорского Величества Михаила Второго в отделе второго квартирмейстера Генерального Штаба вместе с главным разведывательным отделением появилось и статистическое отделение, якобы занимающееся обработкой результатов, полученных разведкой. Кстати, кроме всего прочего оно занималось и этим, так как анализ этих данных часто позволял выявить, что конкретно известно вероятному противнику о секретах имперских вооруженных сил. И, следовательно – где конкретно надо искать утечку сведений и ловить «крота».