Текст книги "Наследник (СИ)"

Автор книги: Анатолий Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Взлетели они ровно через час после разговора с командиром полка…

Желтороссия. В небесах и на земле. Июнь 1963 г.

Как известно, создание сети радиообнаружителей, покрывающей своими излучениями всю территорию страны и сопредельных земель и способной обнаружить любой летающий аппарат, является заветной мечтой любого ответственного за борьбу с воздушным нападением. Однако эта мечта, стоящая гигантских денег, пока остается мечтой во всех странах. Единственная страна, которой удалось создать нечто подобное, но только в метрополии – Великобритания. Впрочем, как сказал германский генерал Каммхубер, «отец германской ПВО».

– Весь этот остров меньше одной Восточной провинции нашей Империи.

Даже Россия, вкладывающая в противовоздушную оборону огромные деньги, отчего тот же Каммхубер считал ее ПВО практически образцовой, такой сетью обнаружения похвастаться не могла. Особенно во внутренних районах. Если же учесть, что летела группа Олега не на простом транспортнике, а на «Селезне», то шансы добраться до той же Читы становились очень неплохими. Не зря при проектировании этого самолета старались внести минимум самых необходимых изменений в конструкцию исходного штурмовика. В результате получился довольно посредственный транспортник, способный, однако, маневрировать как боевой самолет, летать на сверхмалых высотах и которой можно было использовать для выполнения особых заданий. Например, перебрасывать разведывательно-диверсионные отряды в тыл противника. Для чего аппаратура на борту включала такие необычные для транспортных самолетов комплексы, как систему подавления излучения РОН или постановки помех системам наведения как зенитных ракет, так и ракет воздушного боя. Единственное, что несколько огорчало Олега – дальность полета этой машины в результате всех этих доработок оказалась меньше, чем у исходного штурмовика. И сильно уступала остальным транспортникам этого класса. Но, понятно, что ничего даром не дается. И если хочешь почти неограниченную дальность – бери тихоходный и маломаневренный цеппелин. На котором тебя собьют на полпути…

Цель полета обговорили еще во время запуска двигателей, прямо в кабине. Семецкий с экипажем летели в Хабаровск, морские пехотинцы – во Владивосток. Но лететь в ту сторону никто не видел смысла. Во-первых, ПВО там сильнее – значит, шансы долететь незамеченными меньше. А во-вторых, что Хабаровск, что Владивосток фактически – тупики, из которого выбраться можно разве что морем. В результате обсуждения решено было лететь в сторону Читы. Лучшей целью был бы Верхнеудинск[4] или даже в Иркутск. Но топлива на такой полет на борту самолета не хватало, а сесть и заправиться где-нибудь по пути было слишком рискованно. Оставалась Чита. Откуда можно было уехать по Транссибу и Северной железной дорогой, либо по Транссибирскому тракту на автомобиле. Кроме того, Олег и Андрей Величко знали о расположенном неподалеку от города законсервированном запасном командном пункте «Объект Семь». Построенном еще в середине сороковых, когда по всей стране лихорадочно готовились к возможной войне с применением ядерного оружия и даже к возможной оккупации. А потом мир успокоился, часть командных пунктов законсервировали, не забывая¸ впрочем, время от времени менять аппаратуру в них на более современную. Некоторые так и остались в распоряжении армии, другие перешли в руки Третьего Отделения. А про некоторые знали только сам император и его личная охрана. Такие были в Гатчино, Петербурге, Москве, Константинополе, Ливадии, около Верного, Читы и даже на Камчатке. Из них можно было связаться с Дворцом или столицей и узнать последние новости, из тех, что «еще не попали в газеты». Или вообще не попадут туда никогда … Потому что пока никто из окружавших Олега спутников не знал ничего конкретного, кроме сообщений о покушении на императора. Ну и об объявленной по всем округам повышенной боевой готовности.

Поэтому их самолет, набравший обычный полетный эшелон и взявший курс на Хабаровск, внезапно резко спикировал. А уже на малой высоте, вне зоны обнаружения РОНов ПВО и аэродрома, Георгий развернул его в сторону Читы. Дальше они летели чуть выше вершин деревьев, временами практически на бреющем. Отчего Лукьяненко переживал, постоянно контролируя расход топлива, резко возрастающий на этих высотах, и его остаток…

Наместник Дальнего Востока генерал от кавалерии Алексей Алексеевич Брусилов-младший напряженно ждал вестей. И из столицы, и из Александровска…

Как и его отец, Алексей Алексеевич Старший, Брусилов-младший всегда считал, что его не ценят и обходят карьеристы со знакомствами в придворных кругах. Кроме того отец и сын считали существующее положение вещей в России и мире неправильным и несправедливым. И как всякие идеалисты, желающие «облагодетельствовать человечество», полагали, что лучше всех знают, что необходимо этим облагодетельствованным ими людям. В частности, младший Брусилов считал, что России надо обязательно необходимо трансформироваться в республику наподобие САСШ. Что касается Великого Князя Константина, то главное, чтобы он разрушил налаженную структуру передачи власти. А потом уже отрекся сам. Вот тогда, полагал Алексей, наступит в обновленной и отряхнувшей «гнет самодержавной тирании» стране самый настоящий рай. Тот самый, который так и не смогли устроить потерпевшие поражение мятежники в двадцатые годы, а ранее – их предшественники декабристы. Причем жить россияне будут намного лучше, учитывая богатства России. Многие из которых нынешний режим так и не смог освоить. Например, те же месторождения нефти в Дацине.

Кроме того, в новой, обновленной, прекрасной России будущего Брусилов мечтал занять одну из высших должностей в правительстве. Считая в глубине души, что, имея опыт руководства Дальним Востоком, вполне может претендовать даже на пост президента. И тогда уж точно никто не заставит его уходить с поста по возрасту. Никто не скажет, что раз исполнилось семьдесят шесть, то пиши рапорт на августейшее имя и езжай к себе в имение, доживать. А хотелось иного – власти и могущества, очень хотелось.

Брусилов недовольно покосился на молчащий селектор-концентратор[5]. Напряженная тишина действовала на нервы сильнее, чем обстрел вражеской артиллерии, под которым довелось побывать в молодости. Славные были времена, неожиданно переключился на воспоминания Алексей. Молодость… такое время, которое проходит быстро. Брусилов словно наяву почувствовал запахи сгоревшего пороха, газолина, масла и раскаленного на солнце металла. Пьянящий запах победы и молодости. На мгновение даже показалось, что вместо мягкого кресла он сидит на жесткой коже сиденья броневика. А впереди – укрепленная линия турок, плюющаяся огнем. И упоение боя…

Щелкнула дверь и на пороге появился адъютант, подполковник Корнилов.

– Алексей Алексеевич, получены сведения из Александровского.

– Да? – удивился Брусилов и невольно еще раз бросил взгляд на молчащие телефоны. – Докладывайте.

Корнилов вошел в кабинет, тщательно закрыв дверь, что даже проверил, оглянувшись. Подошел вплотную к столу и только тогда негромко пояснил.

– Позвонил мой конфидент[6] с аэродрома. На мой телефон. Я решил никому, включая вашего секретаря не сообщать. Объект «Ноль» ускользнул, – взглянув на побледневшего Брусилова, подполковник добавил подробностей. – Улетел вместе с пятеркой охранников на транспортном самолете. ВНОС[7] его потеряла, связи нет.

– Та-ак, – мгновенно собрался Алексей Алексеевич. И сразу куда-то исчез расслабленный дедушка, кайфовавший в кресле, сменившись готовым к бою пожилым, но еще полным энергии бойцом. Сам Брусилов, как и его адъютант, знал, кто проходит стажировку в подчиненных ему войсках. Знал об этом также командир полка. И Брусилову очень хотелось узнать, как и почему Воронцов отпустил возможного наследника престола, помешав планам заговорщиков.

– Секретева вызови, – бросил он в селектор секретарю, отжав нужную клавишу. Одновременно взмахом руки показав адъютанту, чтобы тот сел за столик в углу.

– Петр Александрович? – командным голосом заговорил Брусилов – Тебе уже доложили, что там под Александровском произошло? Да? А почему мне ничего не докладывали? Собирались? Хорошо, понял. Принимайте меры к нарушителю. Самые жесткие. Даю добро на открытие огня при необходимости. Приказ «Ковер» пока не отменяйте. Жду доклада, – Алексей аккуратно положил трубку. Неторопливо поднялся с кресла, обошел стол. – Так, Георгий. Идешь к Дьяконову. Берешь с собой его и его группу и на аэродром. Самолет выделим, решу вопрос с Секретевым. Твоя задача – взять объект «Ноль» живым или мертвым. Понял?

– Так точно, господин наместник, – вскочил со стула полковник.

– Тогда вперед, приказал Брусилов…

Первый час полета прошел относительно спокойно. Самолет потряхивало в воздушных ямах. В стремлении сэкономить керосина Семецкий то набирал высоту, то опять снижался. Но в пассажирском отсеке царило спокойствие. Васильев сразу после взлета раздал всем стандартные авиационные наушники и ларингофоны, помог подключиться и исчез за дверью кабины летчиков. Трое из охранников пристроились поудобнее и задремали. Один бдел, пристроившись неподалеку от задумавшегося Олега. Величко переключил четырех морпехов на себя и начал, как понял Олег, расспрашивать их обо всем. Сам Олег попытался задремать, но сон не шел.

То, что произошло в Петербурге и здесь требовалось обдумать и разложить по полочкам. А потом выработать решение на дальнейшие действия. Но для окончательного и точного анализа нужны сведения, которые Значит курс на Читу – правильный. Сесть можно как раз на бывшем военном аэродроме у того же поселка, как раз рядом со складом. А оттуда добраться до сопок, расконсервировать точку, созвониться. При необходимости хранящихся там запасов хватит, чтобы уйти через тайгу в сторону Верхнеудинска или Байкальска.

Но все это было не главным. Самое необходимое сейчас – понять, что происходит на самом деле. Если это заговор, то чей? Кому выгодна смерть папы и воцарение Константина? Германцы, англичане, штатовцы, мятежники внутри страны? Или все вместе? Насколько пронизана заговорщиками армия, жандармерия, Третье отделение, Дворцовая стража? Если частично, то надежда есть. Те же армейские могут не только саботировать команды заговорщиков, как князь Воронцов. Но весь вопрос упирается в размах заговора. Из имеющихся данных Олег мог пока сделать вывод, что армия, похоже, частично вне заговора. Будь иначе – так просто им уйти не дали. Дворцовая охрана – скорее всего тоже не в заговоре. Иначе бы Величко получил приказ задержать его прямо в полку. А вот жандармерия и Третье отделение, возможно и Государственный Совет… Олег внезапно понял, что он просто гадает, не имея никаких реальных сведений. И что это гадание ни к каким полезным выводам не приведет. Но и остановиться он не мог, мысли крутились вокруг одних и тех же известных фактов в попытке создать из имеющихся разрозненных сведений цельную картину.

Внезапно в наушниках раздался резкий тональный сигнал общего вызова и слегка искаженный аппаратурой голос, кажется, самого Семецкого произнес.

– Всем пристегнуться и не двигаться. Нас пытаются перехватить два «Черных лебедя». Внимание! Пристегнуться и не вставать с мест. Возможно, придется садиться на любое подходящее поле!

«Тяжелый барражирующий перехватчик заводов Лебедева Л-250 – вспомнил Олег. – Мощный локатор, четыре ракеты дальнего боя и четыре ближнего, пушка, два пилота, скорость до семьсот пятидесяти узлов… Не уйдем».

Между тем самолет начал мотаться из стороны в сторону. Бросало сильно, так что даже пристегнувшись, Олег с трудом удерживался на сидении. Похоже, Георгий пытался уйти от перехватчиков на бреющем. Затем последовало еще несколько маневров. Резких и неожиданных, почти на грани сваливания, заставлявших пассажиров буквально висеть на ремнях. Олег сразу понял, что это означает. Семецкий уходил от прямой атаки, скорее всего от обстрела из пушки. Потому что на малой высоте ракеты воздушного боя не столь эффективны.

«Маловероятно, что летчики получили приказ сбить самолет, скорее всего они попытаются его посадить, – подумал Олег. – Или все же собьют?»

Самолет внезапно задрожал, как больной в припадке лихорадки, и начал ощутимо крениться влево. И снова дрожь и удары по корпусу где-то в районе хвоста, словно огромным молотом.

– Внимание! Жесткая посадка!

Трясущийся самолет, судя по ощущениям, не садился, а падал куда-то вниз. Потом его жестко приложило обо что-то твердое. Что-то с грохотом рушилось внутри фюзеляжа. Удар, подскок, опять удар, третий… Ремни так крепко вцепились в тело, что у Олега потемнело в глазах. А потом он потерял сознание…

Привели его в себя, подсунув под нос ватку с нашатырем. Взятую явно из самолетной аптечки. Олег чихнул от лезущего в нос противного запаха и открыл глаза. Все тело болело, словно он ухитрился упасть с лошади, причем не один раз.

– Как вы, господин прапорщик? – спросил Величко. Олег невольно кивнул, поморщившись от накатившей изнутри головы боли и ответил

– Нормально, капрал. Жить буду. Как дела?

– Не сказал бы, что как в песне про маркизу[8]. Но очень похоже, – неожиданно отшутился Величко.

Олег с его помощью поднялся и, наконец, смог осмотреться.

«Селезень», конечно, рассчитан на многое. В том числе на аварийные посадки и даже на полет на одном двигателе. Но только не в случае когда в одной из плоскостей зияют дыры от попаданий снарядов, мотор разбит вдребезги и снесена половина правой плоскости руля высоты.

Но все-таки они сели. Сели на брюхо и, благодаря искусству летчика, сравнительно благополучно на относительно равном участке степи.

– Как с людьми? – спросил Олег.

– Нормально, – спокойно ответил Величко, показав рукой в сторону самолета. – У всех сотрясение мозга. У кого он есть, – вновь пошутил он. Извинился, – Виноват, Ваше… господин прапорщик, нервное. Двое сломали руку – один морпех и штурман из экипажа. Переломы закрытые, им сейчас накладывают шины. Идти смогут все. Вот только – он нарисовал рукой круг. – Вокруг степь и мы на ней видны, как на ладони. Пришлют дирижабли или винтолеты и нас найдут, не напрягаясь. Да и люди где-то недалеко должны быть, это же Желтороссия… В той стороне, – Величко показал на восток, – если я не ошибаюсь, какие-то поля начинаются. Вроде чумиза…

Да, вокруг была степь. Местность, пусть даже и не совсем равнинная, с сопками, оврагами и даже встречающимися рощами деревьев. Но практически открытая, особенно для наблюдения с воздуха. Поэтому надо было срочно решать, что делать дальше…

Россия. Гатчино. «Полевой» отдел Генерального штаба. Июнь 1963 г.

Армия – это прежде всего борьба. И это вовсе даже не знаменитое Макаровское: «Помни войну». Прямо в мирное время в ней приходится бороться, не на учениях, так просто – до обеда с голодом, а после обеда – со сном. И быть готовым двадцать четыре часа в сутки к любым вводным. Особенно если ты на дежурстве в узле связи секретного объекта полевого отделения Генерального Штаба. Но если подумать, это дежурство в забитом людьми и аппаратурой бункере глубоко под землей, отличается от обычного только уровнем ответственности. В остальном же – обычная рутина докладов, стрекота телетайпов и сливающегося в почти неразличимый шум переговоров телефонистов. Привычно, спокойно, несмотря на царящую «на поверхности» напряженность и даже умиротворяюще и усыпляюще. Хорошо, что не так давно распоряжением начальника Генерального Штаба поменяли время смены наряда с семнадцати часов на девять. Все же легче с утра смениться и отстояв день, продержавшись почти без сна ночь¸ сдать наряд сменщику. Чем при старых порядках, когда, сменив вечером предыдущую вахту, надо было отдежурить ночь, поспав всего четыре часа и потом нести службу еще полный день, в полусонном после такой ночи состоянии. Вот и неси службу, как сможешь…

Вот так и проводил время, размышляя «о вечном» и борясь с налетающей после сытного завтрака дремотой, капитан Дарский-второй Михаил Михайлович. Из задумчивости его вывел подбежавший с докладом фельдфебель Анискин.

– Господин капитан! На связь вышел объект Семь! Передают сигнал «Пламя» и код три девятки!

– Принял. Какой код? Три девятки? Да еще с семерки? От же…, – капитан быстро нашел нужную страницу в лежащей на столе подшивке инструкций, пробежал взглядом и приказал. – Переключай на «секретку», – отдавая фельдфебелю приказ, Михаил одновременно поднял трубку внутренней линии. Дождался ответа и доложил.

– Господин полковник, вышел на связь числящийся законсервированным объект номер семь. Переданы сигналы «Пламя» и три девятки. Я приказал переключить линию на секретную переговорную. Есть! Бегу. Остаешься за меня, – приказал он помощнику, штабс-капитану Ефимову и, поправляя на ходу портупею, убежал в «секретку».

К дверям «помещения для особо секретных переговоров по высокочастотной связи» полковник Сынгаевский и капитан Дарский добежали практически одновременно. Вообще-то в эту комнату, защищенную от любых видов прослушивания следовало входить специально переодевшись в особый комбинезон, но сейчас время поджимало. К тому же офицеры запасного командного пункта и так носили униформу, которую хранили только здесь. Поэтому в ней никак не могло оказаться ни микрофонов, ни микрофотокамер, ни прочих шпионских штучек. Так что переодеваться они не стали и сразу из «предбанника», в котором их уже ждал Анискин и охранявший вход морской пехотинец, они сразу прошли внутрь.

– На связи Генерального штаба полковник Сынгаевский, – представился дежурный, как только дверь за ними герметически захлопнулась, и Михаил включил связное оборудование.

– Великий князь Олег, – прозвучал ответ из динамика. – Доложите обстановку, господин полковник.

– Ваше Императорское Высочество, мои соболезнования…, – ответил Сынгаевский. Дарский немедленно включил магнитофон, записывающий переговоры. – По последним сведениям кроме Его Императорских Величеств, погибших во время теракта, убиты также Великий Князь Федор Михайлович и граф Игнатьев. Ваши младшие родственники и начальник дворцового управления укрылись в убежище номер один. В результате гибели Императрицы, Великого Князя и графа Игнатьева, канцлер не смог обеспечить кворум Регентского Совета. И по закону передал дело на рассмотрение Верховного Совета. Однако одновременно с Верховным Советом самовольно, вне регламента, собрался Совет Народа. Первоначально депутаты требовали признания Константина наследником и его коронации, однако после распубликования Синодом духовного завещания неожиданно сменили тон и выдвинули законодательную инициативу о признании Конституции 1919 года и объявлении России федеративной республикой. Работа Верховного Совета фактически парализована несколькими группами членов, очевидно примыкающими к заговору. Канцлер… никакого решения не принял и, как докладывает агентура, не собирается принимать. Выжидает, как сложится ситуация. Военный министр… задержан в собственном доме жандармами по обвинению в работе на германскую разведку. Третье Отделение… не проявляет инициативы. Военно-морской министр и начальник Генерального Штаба пропали без вести. Оппозиционные газеты и радио публикуют сведения о аморальном поведении Его Императорского Высочества Константина и вашей гибели во время учений. По донесениям из Варшавского Военного Округа, в Польше идут непрерывные митинги и демонстрации. Возможен переход мирного протеста в восстание. Воинские части заперты в городках, полиция бездействует. Аналогичная ситуация начинает складываться в … губерниях и Финляндии. Доклад закончил.

– Доклад принял. Спасибо, Николай Алексеевич, – великий князь ответил практически сразу. – Полагаю, полевой Генштаб принял управление на себя?

– Так точно, Государь, – ответил, невольно приняв стойку смирно, Сынгаевский.

– Пока еще наследник, – поправил его великий князь. – На какие части можно положиться, сведения есть?

– Так точно. На Воздушно-Космические силы и флот – безоговорочно. На все первую гвардейскую, обе гвардейские кавалерийские дивизии, стрелковую бригаду. Из армейских – точно известно про Варшавский, Московский…, – полковник перечислил лояльные округа и части.

– В таком случае мне и моему сопровождению необходимо срочно прибыть к вам в Гатчино. Ваши предложения?

– Разрешите доложить о сложившейся ситуации начальнику и связаться с вами через, – полковник посмотрел на висящие на стене часы, – четверть – половину часа часа? На линии остается дежурный по связи капитан Дарский.

– Хорошо. Действуйте, полковник, – ответ пришел через несколько мгновений, словно там о чем-то совещались. – Для сведения – запасной аэродром от нас в паре верст. Машина есть.

– Слушаюсь, Государь, – полковник, ответив, тут же приказал временно заблокировать канал связи. И, дождавшись открытия двери, убежал докладывать о сложившейся ситуации. Докладывать сыну того самого наместника, который поддержал мятежные требования «народных депутатов».

«Неужели опять возвращаются смутные времена двадцатых и сын пойдет против отца, а брат против брата? – невольно подумал Михаил, снова подключая канал связи. – Проверка связи. Раз, раз…

– Есть проверка. Слышу на четыре из пяти.

Вообще, для проверки состояния канала по наставлению требовалось либо каждые три-пять минут повторять заранее согласованные предложения, либо зачитывать параграфы из устава. Но обычно связисты просто обменивались новостями и слухами. Вот и сейчас капитан пересказывал новости, вычитанные из вчерашних газет, а его собеседник, капрал Дворцовой Стражи описывал забайкальские пейзажи и некоторые подробности путешествия по степи вместе с местными аборигенами. Вместо пятнадцати минут полковника пришлось ждать почти тридцать. Он появился запыхавшийся, но довольный. Михаил вызвал великого князя на связь.

– Ваше Императорское Высочество, покорнейше прошу извинить за ожидание. Все согласовано. Через полчаса на запасном аэродроме приземлится патрульный цепеллин ДРОН номер сто семнадцать. Командир лейтенант Арсеньев. У него там какие-то неисправности с подачей топлива возникнут. Посадка произойдет в районе седьмой площадки, рядом с границей аэродрома. У вас будет примерно пятнадцать минут времени. После временного устранения неисправности цеппелин отправится на базу ремонта под Иркутск. База расположена на военном аэродроме Белая, на котором проходят учения авиации дальнего действия. Вас будет ждать бомбардировщик «Лебедь»[9] бортовой пятнадцать. Возьмет четверых вместо стрелков. Остальные пока останутся в Белой. Приземлится на базе в Сиверской. Там вас будет ждать морская пехота. Код опознания – «Семь-Семь». Жду ваших указаний, Государь.

– Все понятно, вопросов и изменений нет. Будем в назначенное время. ЭС-Ка[10], – ответил великий князь.

Российская империя. На земле, в небесах и на море. Июнь 1963 г.

Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, или, если поддержать конституционное решение Совета Народов, исполняющий дела президента Дальневосточной автономной республики Российской Федерации, Алексей Алексеевич Брусилов-младший нервничал. Потому что до сих пор было не ясно, можно ли уже считать себя исполняющим дела президента или пока продолжать оставаться наместником. А если наместником – то кого из двух претендентов на престол, Константина или сумевшего каким-то образом скрыться Олега? В общем, ситуация была «хуже губернаторской», особенно если учесть уже отданные им ранее приказы о задержании цесаревича. Причем оспорить то, что он настоящий цесаревич, а не просто один из претендентов, после публикации Синодом завещания покойного императора стало невозможно. Вот вся эта сложившаяся ситуация и испортила настроение Алексея Алексеевича. Отразившееся, между и прочим и на совершенно ни в чем не виноватом Корнилове. Который сейчас сидел в камере местного отделения военной жандармерии с целой кучей обвинений, которые должны были неминуемо завершиться расстрельным приговором военного трибунала. Главное, чтобы ведущий следствие ротмистр закончил его поскорее и передал дело по инстанции. А уж пришедший к нему приговор Брусилов был готов конфирмовать даже заранее, до вынесения трибуналом. А без этого основного свидетеля появлялся шанс выйти сухим при любом варианте завершения этого нелепого фарса… Именно фарса, по мнению Алексея Алексеевича, потому что на настоящую смуту, тех же девятнадцатого – двадцать первого годов нынешнее событие походило мало. Если не учитывать, конечно, примерно полдюжины погибших из числа высших лиц империи в столице и примерно столько же в других городах. Впрочем эти погибшие, даже августейшие помазанники, Брусилова совершенно не волновали. Единственное, что еще волновало Алексея Алексеевича, кроме заговора – невозможность поговорить с сыном. Брусилов-третий, на которого Брусилов-младший возлагал большие надежды и который, несмотря на молодость, занимал неплохую должность в Генеральном Штабе, просто не выходил на связь. Исчез, вместе с частью генштабистов. И выяснить, где он, не помогали ни занимаемая должность, ни имеющиеся знакомства. Однако сведения о заявлении начальника Генштаба, что он будет поддерживать законную власть и о появлении в войсках приказов Полевого Управления Генерального Штаба вызывали самые нехорошие предчувствия. Отчего настроение портилось еще больше и появлялось желание застрелить кого-нибудь из табельного Браунинга. А еще лучше – из револьвера Смит-Вессон, заряженного патроном с мягкой свинцовой пулей. В голову, чтобы свинец разлетелся вместе с мозгами по стене, словно краски на картине новомодного художника. Или как у того турецкого унтера, с которым поручик Брусилов столкнулся, выбираясь из подбитого броневика…

Тяжелый дальний реактивный бомбардировщик заводов Лебедева М4 «Лебедь» с бортовым номером «Пятнадцать» и неофициальным прозвищем «Стерх» выполнял внеплановый патрульный вылет. Летел самолет с базы полка в Сиверском, что под Санкт-Петербургом, на базу Дальней Авиации в Завитинске, что в Приморском краю. На борту воздушного корабля находился полный экипаж военного времени, а в бомбовом отсеке притаились две крылатые ракеты типа «Буря» с боеголовкой, начиненной атомной взрывчаткой. Шли на высоте в десять тысяч метров, заняв самый верхний из эшелонов, обычно предназначенных для полетов скоростных пассажирских самолетов. Рейсы которых сейчас сократили по всей России, из-за объявленного «чрезвычайного положения». Именно из-за этого положения и экипаж «Стерха» держался настороже. Даже обычно стремящиеся заснуть сразу после взлета бортовые стрелки сидели в готовности, наблюдая за воздухом и время от времени проворачивая пушечные турели. Самолет летел над сплошным облачным ковром, преодолевая версту за верстой. Казалось, все это будет продолжаться вечно. До сих пор полет, несмотря на полученные перед вылетом указания, проходил мирно и спокойно, ничем не отличаясь от обычного учебного. Первый пилот, полковник Голованов уже перестал бороться с надвигающейся дремотой, предоставив майору Делягину честь рулить полетом. Но внезапно с ними связался командный пункт Дальней Авиации. Руководитель полетов приказал посадить «Стерха» на аэродроме в Белой, перейдя в распоряжение офицера, который сообщит им актуальный на сегодня пароль. Система таких паролей была введена в начале тридцатых, после попытки одного из офицеров, состоявшего в тайной эсеровской ячейке, угнать тяжелый бомбардировщик, передав командиру экипажа ложный приказ на вылет. Так что сейчас перед вылетом командир экипажа получал запечатанный пакет с паролями на все случаи жизни, в том числе и для такой ситуации…

Огромный, почти не уступающий размерами патрульному цеппелину, бомбардировщик заходил на посадку медленно и плавно. Наконец, почти перед самым касанием полосы, он выпустил шасси и словно просел, приседая на огромных колесах.

– Сел, – констатировал Величко. – Едем к стоянке, – и постучал по крыше кабины. Грузовичок «Газель» новгородского завода Фрезе, набирая скорость, двинулся по объездной дорожке к стоянке.

Громадный «Лебедь» мчался по взлетно-посадочной полосе, с каждой саженью теряя скорость. А затем, притормозив, неторопливо, лениво гудя двигателями, выруливал на отведенную ему стоянку. На которой его уже ждали местный представитель армейской контрразведки и четверка невольных путешественников…

Кронштадт выглядел по-фронтовому. Патрули морской пехоты, в полном боевом снаряжении – на каждом углу, редкие прохожие, причем большинство в черной морской форме. Командующий Балтийским Флотом вице-адмирал Петр Антонович Эссен отошел от окна и подошел к висящей на стене карте, испещренной условными обозначениями. Подумал, что лучше бы ему сейчас находиться не в Кронштадте, а на Атлантической эскадре у берегов Африки. Все-таки основные силы флота, не та мелочь, что сейчас стоит в балтийских портах. Еще раз мысленно проанализировал сложившуюся ситуацию и решительно двинулся к рабочему столу. Но дойти не успел – звонок прямого телефона связи с командным пунктом флота раздался раньше.

– Эссен, – коротко бросил контр-адмирал в трубку. – Так точно, господин адмирал, – невольно подобрался он, узнав, что на другой стороне линии – военно-морской министр, адмирал Белли. Белли кратко довел до Эссена полученную от полевого управления Генштаба информацию, потом отдал приказ. На что Петр Антонович ответил. – Есть, приступаю к выполнению, – и нажатием на кнопку звонка вызвал из приемной адъютанта.

– Мне – корабельную форму. Вызывай Альтфатера, Дитерихса и Голицына.

Через полчаса, отдав необходимые указания и оставив за себя вице-адмирала Альтфатера, контр-адмирал появился на борту учебного артиллерийского корабля «Аврора». Построенный в сороковых вариант броненосного корабля с полным набором орудий от пятнадцати до пяти дюймов, корабль, несмотря на интенсивную эксплуатацию, бегал не хуже новейших десантных кораблей. А бронирование корпуса и башен в некоторой степени защищало даже от береговой артиллерии, не говоря уже о пушках сухопутных броневиков и дивизионных орудиях.

В это же время с палубы винтолетоносца «Сисой Великий» взлетела дюжина транспортно-боевых «Сикорских» с десантом из морской пехоты. А с аэродрома «Бычье поле» поднялась четверка истребителей-штурмовиков для их прикрытия. Колонна вертолетов взяла курс в сторону поселка Сиверский и одноименного аэродрома Дальней Авиации…

А еще через час из Кронштадта в сторону столицы вышел небольшой конвой, возглавляемый «Авророй», за которой следовали четыре малых десантных корабля…