Текст книги "Жестокий муж (СИ)"

Автор книги: Анастасия Воронцова

Соавторы: Арина Вильде
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 24

Мы останавливаемся перед неприметной дверью, на которой нет никаких табличек с надписями. Один из сотрудников достаёт ключ-карту и открывает. Меня мягко, но настойчиво, толкают вперёд.

Комната небольшая, серая, с одним окном, закрытым жалюзи. В углу стоит стол, на нём несколько папок с бумагами и пластиковый стаканчик с водой. В центре сидит мужчина в кожаном кресле.

На вид ему около сорока лет, может, чуть больше. Темные волосы аккуратно уложены, ни одна прядь не выбивается. Одет в тёмно-синий костюм, идеально сидящий на подтянутой фигуре.

Руки сложены на столе. Лицо не выражает ничего – только холодная, спокойная строгость. Я уже видела такие лица у людей, которые готовы сделать всё, чтобы достичь своей цели.

Уверена, ему не нужны мои объяснения, он не будет слушать оправданий. Всё это уже не имеет значения.

Остальные молча выходят из комнаты, оставляя нас наедине.

Я сажусь, Диана устраивается у меня на коленях. Сердце колотится так, что, кажется, сейчас прорвет грудную клетку. Все слова, которые я заранее подготовила куда-то испаряются.

Делаю рваный вдох-выдох, стараюсь погасить панику. Затем достаю наушники из кармана и вставляю в маленькие ушки. Быстро нахожу любимый мультик дочери. Малышка не сопротивляется, чему я очень рада. Уверена, она всё понимает, всё чувствует.

– Добрый день, Юлия Романовна. Хотя не уверен, что для вас он действительно добрый. Угадал? – голос у него низкий, хриплый. Вибрацией проносится через все мои органы.

– Могу поинтересоваться, кто вы?

Губы начинают дрожать ещё сильнее. Легкие отказываются втягивать воздух, потому что ответ мне не нужен. Я и так знаю, что в кресле напротив – очередная пешка моего злобного бывшего мужа. Они знали, что я попытаюсь сбежать. Они подготовились.

Мужчина натянуто улыбается. Мерзко, противно. Смотрит так, будто простреливает насквозь. Кажется, в эту секунду он чертовски доволен собой.

– Считайте, я тот, кто может вытащить вас из весьма неприятной ситуации. Ваша? – кивает в сторону дочери.

Моя бедная маленькая девочка сжалась, как напуганный котёнок. Её ручки дрожат так сильно, что мне физически становится больно. Чёрт, ненавижу! Я их всех ненавижу.

Вопрос нагло игнорирую.

– И что дальше? Почему я должна вас слушать? Я ведь ни в чём не виновата. Уверена, полиция разберётся и меня отпустят.

– А как насчёт документов? Гордеев постарался, не спорю, шикарно отработал, но вы же понимаете, что это не панацея? Доказать липу – раз плюнуть. Вы правда верите, что, когда вскроется правда, кто-то станет вас слушать? – хладнокровно бьет в болевую точку, обнажая страхи, разъедающие мой мозг последние годы. – Ещё раз спрашиваю: ваша?

Я киваю и сглатываю. Козыри в его руках, не в моих. Ну, нет смысла оттягивать неизбежное. Мерзавец удивленно приподнимает бровь и трёт подбородок, впивается глазами в дочь. Смотрит, изучает долго и методично. Делает какие-то выводы в своей голове.

Господи, ты что, дура, Юля? Какие ещё он выводы может сделать? Билецкий никогда не держал при себе идиотов, он их не переваривал от слова совсем. И не думаю, что за пять лет что-то изменилось.

– Продолжайте, я вас слушаю.

Не знаю, откуда черпаю силы. Сама удивляюсь. Меряемся друг с другом взглядами. В отличие от меня, мужчина абсолютно спокоен. Поза расслабленная, только глаза огнём горят, словно заочно уже объявил себя победителем.

– Юлия Романовна, вы, кажется, не до конца понимаете, в каком положении оказались, – пропитанные раздражением слова разрезают воздух. – У вас есть два варианта: сесть в тюрьму или последовать за мной. И поверьте, второй вариант не такой уж и плохой, как может показаться на первый взгляд.

Я перевожу дыхание и стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно:

– Для начала мне нужен хороший адвокат.

– С учетом обстоятельств, я бы не стал надеяться на правосудие.

– Без адвоката я не буду принимать никаких решений. Это моё право. – Голос все-таки срывается.

Сжимаю губы.

– Вы до сих пор не поняли, что все ваши права остались за порогом этой комнаты? Ваша дочь… такая милая девочка. Подумайте, что будет с ней, если вы сделаете неправильный выбор. Вы точно хотите рисковать? – Говорит ужасные вещи абсолютно спокойно, будто обсуждает что-то совсем незначительное. – Я не угрожаю, просто хочу, чтобы вы оценили ситуацию трезво.

От его слов меня прошибает холодный пот.

Ну вот и всё. Я проигрываю в первом же раунде. Оказывается, не нужно тратить много слов, чтобы сломать меня. Хватает одного точного удара – и я в страхе сжимаюсь. Говорю себе стоп.

Если бы это касалось только меня, я бы, возможно, послала его куда подальше, боролась до последнего, но теперь трусливо отступаю.

У меня нет выбора. Я готова рискнуть своей жизнью, броситься в самое пекло, но задеть ее не имею права.

А если люди Билецкого всё-таки добьются своего? Что с ней будет, если меня не будет рядом?

Можно на секунду представить, что он говорит так специально, лишь бы добиться цели. Но нет. Захар достал меня даже здесь, окончательно разрушив мой хрупкий маленький мир.

Поднимаю взгляд. Он считывает по глазам. Довольно улыбается, а я медленно тону в разочаровании.

– Отлично, – даже не скрывает сарказм в голосе. Ублюдок. – Устраивайтесь поудобнее, отдохните. Мы сейчас всё уладим.

– Мама, когда мы поедем домой? Почему мы здесь?

Звонкий голосок пронзает насквозь. Внутри что-то рвётся, словно острое лезвие режет по живому. Я прижимаю дочь к себе. Обнимаю зайчонка крепко, боюсь отпустить. Целую в носик, потом в щёчки. Пытаюсь успокоить, если не себя, то хотя бы её. Чувствую себя ужасной матерью. Я даже не могу внятно ответить ни на один из ее вопросов.

Нас привезли в отель, один из лучших в городе. Заселили в номер с панорамными окнами и видом на город. Всё шикарно и роскошно. Но никто не объяснил, почему мы здесь. Только предупредили, чтобы не делала глупостей. Очередная угроза.

Я ненавижу это ожидание. Оно сводит с ума. Пытаюсь отвлечь дочку. Включаю мультики, даю сладости, но это не помогает. Её глазки всё равно тревожно бегают по комнате.

Через несколько часов Диана, наконец-то, засыпает у меня на руках. Я осторожно кладу малышку на кровать, поправляю одеяльце. Сама сажусь в кресло у окна. Сжимаю виски руками. Тысячи мыслей проносятся в голове, но ни одна из них не даёт надежды на хороший исход.

Мне всё равно, что Билецкий сделает со мной. Я его не боюсь. Больнее он уже сделать не сможет. Мы давно прошли эту грань. Всё, о чём я думаю, – это моя дочь. Сердце болит, колет от страха. Как пережить то, что будет дальше? Как он себя поведёт?

Хотя и понятно, что реакция будет ужасной.

На выходе из аэропорта у меня тут же выхватили телефон и документы. Мой паспорт и свидетельство о рождении дочери исчезли в чужих руках.

Конечно, никто не собирался возвращать их обратно. Уверена, все давно уже изучили. И догадаться, что к чему, особого труда не составит.

Не сомневаюсь, он уже в курсе. Наверняка строит планы. Только что мне делать с этим осознанием? Чёрт, хоть волком вой, но всё бестолку. Под землю хочется провалиться, но даже так найдёт и вернёт обратно.

Ждать долго не пришлось. За дверью раздались шаги, потом – раздражающий писк карты. Он войдёт без стука, уничтожая иллюзии, что я хоть как-то контролирую ситуацию.

Сказать, что я удивлена? Нет.

Замираю всем телом. Господи, только не сейчас. Я ещё не готова. Но наивно думать, что монстр даст хоть малейший шанс на передышку.

Вытягиваюсь струной, пытаюсь натянуть маску спокойствия, но получается плохо. Мысленно отсчитываю секунды до атомного взрыва в груди. Меня прилично потряхивает и штормит.

Едва успеваю досчитать до трёх, как Захар входит в номер. Острый взгляд царапает кожу. Я чувствую это физически или схожу с ума?

Смотрим друг на друга. Хочу считать эмоции, но бесполезно. Там такая смесь, что расшифровать нереально. Делаю глубокий вдох-выдох.

Опомнившись, подношу палец к губам, прошу тишины. Малышка спит, и мне совсем не хочется её будить. Пусть она еще немного побудет в своём сладком неведении.

Захар подходит ближе, останавливается в нескольких шагах от кресла. Его взгляд перемещается с меня на дочь, потом обратно, и так несколько раз.

Замечаю, как сжимает челюсти, как дергается кадык. Чёрные брови ползут вверх.

Удивлён, Билецкий? Пять лет назад я тоже была в шоке, чуть рассудок не потеряла.

Захар резко разворачивается. Выходит на балкон. Особого приглашения не жду, прохожу следом. У меня теперь не больше прав, чем у тумбочки возле кровати.

– Ты, долго расхлебывать будешь то, что натворила, Юля.

От ярости и злости в тоне закладывает уши. Он не спрашивает, чья она. Ему не интересен ни возраст, ни другие глупые и банальные детали. Он уже всё проанализировал и сделал выводы, явно не в мою пользу.

– И ты тоже, – слова срываются с губ раньше, чем мозг соображает.

Он ухмыляется, нагло и отвратительно. Читаю по глазам: я тебя придушу Юля.

Сердце пропускает удар, хочется зажмуриться. Сколько раз я уже говорила себе, как сильно его ненавижу? Сотни? Так сейчас особенно. За все. За то, что нашел меня. За то, что снова ворвался в мою жизнь и разрушил ее.

– Мне ожидать блядских историй о рогах на башке и о том, что ребенка ты от другого родила, или обойдемся без сказок?

Щеки вспыхивают моментально. Жар разгоняется по телу вместе со злостью. Сукин сын, насколько же ты в себе уверен, что даже не рассматриваешь подобный вариант?

Смаргиваю. Стараюсь погасить приступ.

Нельзя, Юля, не сейчас, не надо. Ты не ради себя, ради нее держись.

– Нет. Не будет.

Билецкий только фыркает.

– Ты ведь не собиралась о ней рассказывать, верно?

Рваный вздох вырывается из груди. Нет, не собиралась. Никогда. Даже не думала об этом. Я ненавижу тебя всем сердцем. Это то, что ты хочешь услышать? Хорошо.

– Нет. Я с тобой вообще ничего общего иметь не хотела.

Мысленно приготовилась к очередному взрыву с его стороны, но ничего не произошло.

– Охуенная логика! А ребенок – это так, мелочи? Похуй, Юля, да?

Нервная дрожь прокатывается по телу.

– Она моя, Захар. Не твоя. Отпусти нас.

– Юль, заткнись ради бога! Я и так сдерживаюсь, чтобы не придушить тебя. Давай, благоверная, – последнее слово выплюнул мне в лицо, – собирай ребенка и с вещами на выход.

Отчаянно качаю головой. Срываюсь на выдохе.

– Куда мы поедем? Теперь будешь отыгрываться на маленьких девочках? Ты её жизнь тоже уничтожишь? Ради чего? Ради глупой мести? Не делай так, Захар, не нужно. Оставь нас. Мы хорошо жили без тебя. Мы же в расчете…. Давай отпустим прошлое и...

Не успеваю договорить. Захар резко хватает меня за руку и тянет к себе. Выбивает воздух из легких. Свободной рукой ползет выше. Сжимает мой подбородок, заставляя смотреть прямо глаза.

А там на дне – черная, липкая бездна. Вот теперь страшно. По телу прокатывается волна паники.

– Не делай этого с нами...

Он шумно втягивает воздух, и пальцы сжимает сильнее. Было не больно, но ощутимо.

Тишина кажется оглушающей, даже дыхание замирает. В его взгляде нет ни тени смягчения. Я понимаю – прощения не будет.

– Собирай вещи. Мы уходим.

Пальцы на моем подбородке напрягаются. Я чувствую, как боль нарастает. Вдруг он отпускает меня. Мощная рука дрожит, словно не решаясь довести задуманное до конца.

Делает шаг в сторону, и я бросаюсь следом. Плевать на гордость или обиду. Пусть горит синим пламенем.

– Захар, постой… – цепляюсь дрожащими пальцами в идеально выглаженный пиджак. Билецкий только раздраженно сбрасывает мою руку. Бровь снова взлетает. – Куда ты хочешь нас увезти? Если меня не жалко, дочь пожалей! Что я ей скажу?

На словах о дочери вздрагивает, кривится, словно пощечину отвесила. Глаза, и без того злые, становятся ярче.

Захар прокашливается.

– У меня есть дела с партнёром. Но бегать за тобой по всему Лондону мне нахрен не впёрлось. Поедете со мной.

Отступаю назад. Нет, это какой-то кошмарный сон.

Он продолжает:

– Давай, Юля, оживай. Отель пять звезд – считай, семейный отпуск. Охуенно, да? Ты же такое любишь, принцесса?

Не дождавшись ответа, выходит. Я срываюсь за ним. От мысли, что он останется с дочерью наедине, страх стекает по позвоночнику.

Мои нервы натягиваются, как канаты.

Захар делает неуверенный шаг в сторону кровати, затем застывает на месте. Он явно растерян, хоть и старается выглядеть собранным. Но я чудом замечаю мелкую дрожь. Впитываю в себя.

Билецкий закрывает глаза и делает глубокий вздох. Пытаюсь понять, что творится у него на уме, но это бесполезно. Через несколько секунд на идеально красивом лице снова появляется маска абсолютного спокойствия. Он отступает назад, и направляется к двери. Напоследок бросает:

– Вам хватит двух часов на сборы? – Я киваю в ответ. – Вот и отлично.

Глава 25

– Готовы?

Нет, конечно, не готовы. И вряд ли когда-нибудь будем. Но что делать?

– Да...

Бывший муж нахально врывается в номер. Дочка, которая только что мирно играла с любимой игрушкой, вдруг замирает. В её глазах – страх и настороженность. Маленькие плечики слегка дрожат.

Захар делает шаг вперёд. И я нервно сглатываю. Внутри словно ураган проносится.

Первая встреча отца с дочерью скомканная, неловкая. Захар пробует заговорить, но зайчонок только кивает и прячет взгляд. Бедная моя девочка, она явно испугалась.

Последние пять лет я делала всё, чтобы моя дочь купалась в любви и обожании. Старалась изо всех сил сохранять в её мире спокойствие и стабильность. Конечно, она боится. Малышка совсем не привыкла к резким поворотам, тем более в присутствии совершенно чужого ей человека.

Её не успокоили ни мои на ходу сотканные истории о встрече старого друга, ни рассказы о новом, куда более увлекательном путешествии.

– Захар... твоё лицо... – шепчу. – Ты её пугаешь.

– А что с ним не так? Не такой уж я страшный, да?

Закатываю глаза. К чему глупые вопросы? Он и сам знает, что красив. Только вот на лице, как обычно, каменная маска. И взгляд – дикий, пугающий. Я понимаю, он злится, но пусть отыгрывается на мне, а не на ней.

Захар шумно выдыхает и поворачивается к выходу. Я подхожу к чемодану, беру его, затем осторожно ловлю ручку дочери. Её маленькие пальчики крепко сжимаются вокруг моей ладони. Наклоняюсь, целую в макушку и шепчу, что всё будет хорошо. Хотя сама не уверена в этом.

Билецкий небрежно забирает из моих рук чемодан. Я не возражаю – если ему так хочется, пожалуйста.

Мы выходим из отеля. Холодный ветер пронизывает до костей, и я машинально поправляю капюшон на дочке.

Возле входа в подземный паркинг останавливаюсь. Осматриваюсь вокруг. Людей Билецкого нигде не видно.

Внутренности скручивает тугим узлом.

Так, получается, он сам решил нас сопровождать? Мало того, что ворвался в нашу жизнь, смахнул всё к чертям, так теперь еще и постоянно будет рядом?

– Мы что, обязательно должны ехать в одной машине? – спрашиваю с долей раздражения. Это пытка, не иначе.

– Обязательно.

Я беру дочь за руку и, нехотя, плетусь следом. Захар ускоряет шаг, не утруждая себя тем, чтобы подстроиться под наш темп. Подходит к машине и открывает дверь.

На заднем сиденье вижу детское кресло. Стараюсь скрыть удивление. Усаживаю дочку и закрываю дверь. Обхожу и умащиваюсь рядом с ней.

Малышка наклоняется к моему уху.

– Мама, а он точно хороший дядя? Вы правда дружили?

Вопрос дочери выбивает воздух из лёгких.

Нет, милая, совсем наоборот. Он очень плохой дядя. Самый худший из всех.

– Мы поговорим с тобой позже, хорошо?

Диана кивает, прикрывает глазки.

Машина плавно трогается с места. Молю, чтобы поездка прошла в тишине. Мне нужно подумать, решить как быть дальше. Но, как всегда, у Билецкого свои планы. И на мои желания ему наплевать.

– Заедем в торговый центр, мы как раз рядом. Вы со мной.

Я нервно сглатываю и отвожу взгляд в сторону.

Он меня опять не спрашивает, просто ставит перед фактом. Раздраженно сжимаю губы. Хочется спросить, на кой черт, но это бессмысленно.

– Диана. – Слишком бурно реагирую на голос бывшего мужа. Пока с его губ слетает имя дочери, у меня внутри все леденеет. Холод расползается по грудной клетке с невероятной скоростью. – Ты не против?

Малышка что-то бурчит по-английски. Сразу видно, что она недовольна новым знакомым. Моя девочка чётко расставляет личные границы. Она это умеет, в отличие от меня.

Возле торгового центра место для парковки найти непросто, но нам всё же повезло. Уже поднимаясь на эскалаторе, понимаю, что каждое движение совершаю на автомате, как робот.

Воспоминания о прошлой жизни проносятся перед глазами яркой вспышкой, но я вовремя останавливаюсь. Сейчас не время и не место.

На втором этаже мы находим супермаркет. Захар спрашивает, что нужно взять в дорогу. Хочется крикнуть, чтобы перестал строить из себя заботливого муенька, но молча проглатываю слова. Диктую список. Всё как прежде, на автомате.

Билецкий быстро собирает необходимое в тележку и оплачивает покупки на кассе самообслуживания.

Уже на выходе из магазина замечает витрину с детскими игрушками. Жестом указывает направление.

Возле ярких стеллажей Захар обращается к дочери. На чистом, безупречном английском. Он принимает правила ее маленького протеста:

– Хочешь что-то выбрать?

Зайчонок отрицательно качает головой. Иногда она может быть упрямой до невозможности. Это точно от отца.

Понимаю, что оба не уступят. А мне совсем не хочется застрять здесь надолго.

Плавно опускаюсь на корточки перед дочкой. Бережно беру её маленькую ручку в свою.

– Котёнок, ты ведь хотела найти друга для Мики? Сейчас самое время, ему будет грустно в путешествии. Давай, выбери что-нибудь.

– Но, мам...

– Диан, давай скорее, дядя правда хочет помочь вам с Мики.

Малышка кивает и отходит. Захар наблюдает, скрестив руки на груди. Да, Билецкий, смирись. Не знаю, чего ты добиваешься, но здесь к тебе настроены недружелюбно. Признаю, глубоко в душе я очень даже довольна.

Диана справилась довольно быстро. Уже оказавшись в машине, я наконец-то выдыхаю.

Наверное, Бог услышал мои молитвы, потому что дальше мы едем в тишине. У нас короткая передышка.

Дочь смотрит мультики, уютно устроив на коленях новую куклу. Я же про себя тону в отчаянии. Совсем не понимаю, что делать дальше.

Захар посматривает на нас через зеркало заднего вида. Не знаю, о чём он думает, и это пугает ещё больше.

Дальнейшее происходит словно в тумане. Отель оказался ещё роскошнее предыдущего. Но меня это уже не удивляет. Пока я пыталась обеспечить нам с дочкой нормальную жизнь, Захар продолжал крутиться в мире больших денег.

Нас поселили в соседние номера. Билецкий строго сказал, чтобы я не доставляла проблем. Бежать бесполезно, за мной будут следить. Я и не сомневалась.

Главное – продержаться эти несколько дней, а там я обязательно найду выход.

Стою посреди комнаты и не могу пошевелиться. Сжимаю в руке новый телефон. Мой старый мне так и не вернули. А в этом всего один контакт, но и так ясно, чей. Захар предупредил, что все отслеживается, и рисковать не стоит.

Смотрю на сообщение на экране, как на черную метку:

«Ты уже сказала ей?»

Прикусываю язык, пальцы дрожат так, что еле попадаю по экрану. Несколько раз моргаю, прежде чем решиться нажать «отправить».

«Нет. Она к тебе не привыкла. Диана тебя не знает».

«И кто в этом виноват?»

От возмущения мурашки по коже. Ненавижу его. Как же я его ненавижу. На глаза наворачиваются слёзы, обида душит изнутри.

Откладываю телефон, прикрываю глаза рукой. Пытаюсь сдержать всхлипы. Все навалилось разом. Один день. Один проклятый день, и я на грани.

Телефон снова вибрирует. Я вижу входящее сообщение.

«Будет привыкать. Я жду вас у себя».

От разочарования хочется лезть на стену. Ему сегодняшнего дня было мало? Решил добить окончательно?

Мне совсем не хочется выполнять указания бывшего мужа, но спорить сейчас бессмысленно. Нужно хотя бы усыпить бдительность Захара, чтобы обдумать, как уйти от него.

Глубоко в душе я всегда знала, что этот день настанет. Билецкий никогда и никому не прощал обид. Я это понимала, но пять лет тишины дали о себе знать. Я расслабилась и совсем не подготовилась.

Диана категорически отказалась идти в номер к чужому и злому дяде. Я с трудом уговорила её хотя бы поблагодарить Захара за друга для Мики. Малышка согласилась, хоть и скрипя зубами, – вежливая у меня девочка.

Подхожу к двери и замираю. Такое ощущение, словно я добровольно направляюсь в логово хищника, еще и дочь с собой тащу.

Несколько секунд с силой сжимаю дверную ручку, затем стучу.

Слышу тяжелые шаги и звук замка. Так быстро, словно он сидел прямо под дверью. Смешно, конечно. Быть такого не может.

У Захара оказался точно такой же номер, как у нас: две уютные комнаты, гостиная и спальня.

Он, кажется, провёл работу над собой. В глазах – штиль, а на губах – вежливый намек на улыбку.

Захотелось зажмуриться и ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Почему-то именно сейчас от резких перемен становится ещё страшнее.

В ноздри вбивается аппетитный аромат. Перевожу взгляд на идеально сервированный стол в гостиной. Белая скатерть, блестящие приборы, бокалы, в которых отражается свет. Всё, как на картинке.

– Проходите, – жестом указывает направление.

Молча подчиняюсь. Мне так плохо, что даже собраться не могу. Запрещаю себе чувствовать что-либо слишком остро. Мысленно обещаю себе всё обдумать, но позже, не сейчас.

Присаживаюсь. Диана, устраиваясь рядом, бросает короткий взгляд на стол. Да, она немного перекусила в машине, но этого явно было недостаточно.

– Спасибо. – Я еле держусь, чтобы не ляпнуть что-то ещё. Честно, даже думать не хочу, как это всё выглядит со стороны. Просто какой-то сумасшедший дом, правда. – Давай я тебе положу лазанью, хорошо? – Обращаюсь к дочери. На её отца стараюсь не смотреть.

Диана кивает.

Не пойму, на кого весь этот ужин рассчитан. На всех постояльцев отеля, что ли? Иначе зачем было заказывать столько еды?

На автопилоте накладываю еду в свою тарелку. Аппетита нет, особенно когда рядом Захар, но надо взять себя в руки. Даже не помню, когда в последний раз нормально ела. Два шарика мороженого в аэропорту? Это не считается. Я к ним так и не притронулась.

Захар садится напротив, откидывается на спинку стула. Внимательно смотрит на дочь.

Диана отводит глазки, сосредотачиваясь на своей тарелке. Я знаю эту ее привычку – делать вид, что ничего не происходит, когда ей некомфортно. Захар этого еще не знает.

– Диана... – замечаю, как маленькие пальчики сжимаются на вилке. – Я рад, что ты пришла.

Малышка бросает на меня быстрый взгляд. Она явно ждет, что я объясню, кто этот человек и почему мы здесь. Но я не могу.

Захар чуть поджимает губы.

Дальше ужин проходит в абсолютной тишине. От напряжения за столом плавятся кости. Настолько нелепой ситуации сложно представить.

Внешне продолжаю сохранять спокойствие, а внутри рассыпаюсь на тысячу мелких осколков. Всё ужасно сложно.

– Тебе здесь не нравится?

Захар снова пытается сделать шаг навстречу. Уверена, для него это подвиг, но дочка лишь отбивает любезность. Попытка с треском провалилась.

– Мы с мамой должны были ехать в путешествие. Мики тоже расстроился… но теперь мы здесь… – её тонкий голосок срывается.

И меня снова накрывает. Какой-то дикий ураган внутри нарастает. Хочется встать и немедленно забрать её отсюда, исчезнуть из этого проклятого номера и отеля. Но я лишь упрямо поднимаю подбородок и впиваюсь глазами в бывшего мужа. Билецкий ловит удар, впитывает его. В ответ летит такой же жгучий взгляд, словно сотни стрел.

– Слышал, вы собирались посетить Париж?

Просто слышал? Какой же ты лицемер, Билецкий. Но Захар продолжает:

– Дай угадаю. Диснейленд?

Малышка кивает. Вижу, как её маленькие пальчики снова сжимаются на вилке. Я чувствую её раздражение кожей, каждой порой. Ему бы остановиться на этом, но бывший муж, как всегда, не привык сдаваться без боя.

– Мы можем съездить с тобой, не проблема.

– Мне нельзя уходить далеко от мамы. И гулять с чужими дядями тоже нельзя.

Диана снова смотрит на меня, явно ожидая поддержки. Я должна что-то сказать, но Захар не дает вставить хоть слово.

– Конечно, – соглашается он. – Ты умная девочка. Это правильно – слушаться маму. Но я имел в виду, что мы можем съездить все вместе. Да и я ведь не совсем чужой, верно?

Выдерживаю наглую усмешку. От волнения тошнота подкатывает к горлу. Что он хочет, чтобы я сказала? Прямо здесь и сейчас выплеснуть всю мерзкую правду?

– Посмотрим. Давайте сначала поужинаем. – Выдавливаю из себя силой.

Диана кивает, но видно, что идея ей всё равно не нравится.

Через минут десять замечаю, как дочь зевает. Новая кукла выскальзывает из маленьких рук и падает на пол. Вздыхаю, осторожно поднимаю игрушку и кладу рядом с тарелкой. Малышка явно устала, пора уходить.

– Нам пора.

Захар реагирует не сразу. Тёмный взгляд на мгновение становится каким-то отстраненным. Мне так не терпится уйти, но я покорно жду реакции.

Наконец-то, кивает. Что творится в его голове? Я никогда не умела читать его мысли.

– Да, уже поздно.

Слава богу. Я поднимаюсь, ощущая, как мышцы чуть расслабляются от облегчения. Диана почти засыпает на ходу. Беру её за руку, помогая подняться.

Мы выходим из номера, и дверь за нами закрывается. Только тогда я позволяю себе выдохнуть. На сегодня точно все.