Текст книги "Солнечные дети тёмной планеты"

Автор книги: Анастасия Лаврова

Соавторы: Владимир Лавров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12. Космическая разведка полезных ископаемых

За время приключений я сильно отстал от школьной программы. Кроме того, учителя сильно гнали учёбу, чтобы наверстать отставание, вызванное войной. Пришлось много учиться. Поэтому, когда всего через неделю после прибытия в домашнюю пещеру торжественно явились капитан Ироган и вождь племени с просьбой отпустить меня в следующее плавание, папа попытался отказаться под предлогом отставания в учёбе. Бесполезно: в коридоре на коленях стояла вся команда корабля (на три четверти новая) и умоляла отпустить меня в плавание. Со мной, говорили они, всё удаётся.

– А ты сам хочешь? – спросил папа.

– Мне бы в Вертулию надо заглянуть, – признался я, – да и дедушку с Ларой можно завести.

– Ты же вроде не завёл себе девчонку? – удивился папа. Мне пришлось отвести глаза. Рассказывать о том, как я там сглупил, мне совсем не хотелось. Найва посмотрела на меня пристально – пристально. Я сразу понял, что вечером придётся отвечать на вопросы сестрёнки.

– Ага, значит, завёл? Ну, тогда ещё можно понять… Только чем вы там торговать будете? Уже начинается зимний сезон, все прибрежные пещеры сами себе рыбы наловят, сколько захотят.

– Алекса Лунтаев как всегда умён и проницателен не по годам, – вождь пошел на грубую лесть, – Но вообще-то в Вертулию заходить не предполагалось. Мы думали, что корабль пойдёт в Зиранию и Лапоту. Возможно, в Маланиру.

От удивления мы с папой замолчали. Зирания и Лапота – крупные пещеры, на каждую из них приходится по шесть и восемь сухопутных пещер соответственно. Но идти до них весьма далеко… Не говоря уже о Маланире. Там, говорят, люди даже ткань делать не умеют, злаки не сеют, собирают что само с деревьев упадёт. Дети там, по слухам, в школу не ходят, работают с самого детства. Жителей этой пещеры можно понять – она расположена по ту сторону Холодного Хребта, там намного холоднее, а хищников больше. Корабли с континента туда доходят очень редко, а караваны через Холодный Хребет рискуют проходить только в середине лета.

Я вдруг подумал, что для вождя папа – мальчишка, сколько сейчас папе? Двадцать семь – двадцать восемь? А вождю за пятьдесят.

Чтобы прервать затянувшееся молчание, вождь пояснил:

– Нам не хватает зерна. Люди доживут до весны, животным не хватит. Будем продавать рыбу, но на неё надежды мало. Придётся продавать запасы металлов.

– Отлично! А из чего я буду делать наконечники для стрел, инструменты для дровосеков, или для тех, кто будет углублять новые пещеры? – набычился папа.

– Углубление пещер придётся отложить, инструментами будем пользоваться старыми. Зато у новорожденных детей будет молоко, а у вас ближе к осени мясо.

Папа замолк, отвернулся и принялся полировать ручку топора, совершенно не нуждавшуюся в полировке. Я понял, что моё путешествие – дело решенное.

– В Вертулию надо бы завезти Лару с дедушкой, – напомнил я.

– И Лару с почтенным Диерофаном домой отвезём, – продолжал уговаривать вождь. Совершенно напрасно продолжал – я видел, что папа уже сдался.

– Мне нужно будет поговорить с учителями математики и астрономии, и ещё нужно, чтобы папа кое-что сделал для корабля, дорогую и точную вещь, – потребовал я. Вождь удивился, но обещал оплатить все старания.

Найва взяла меня в оборот сразу, как только вождь и капитан покинули дом. Я упирался, как мог. Но она всё равно вытащила из меня подробные описания всех девочек, которых я встретил в Вертулии.

– Почему не рассказал сразу? Жаль, что я не могу с тобой пойти, проверить их, хорошие ли они.

– Без ушастых обойдёмся! Как будто ты мне что-то рассказываешь из своей книжки, – обиделся я.

Найва за время нашего похода вытрясла из вождя все химикаты, которые перечислил ей Петя, и собрала страшное устройство, от которого шли два медных провода к книге. Как признанная целительница, она теперь могла получать от вождя практические любые запасы химикатов в любых количествах. Пахло это устройство иногда хуже, чем туалет, к тому же ещё и булькало, когда сестра заливала в него электролит. Но Найва всё равно упорно читала с его помощью свою светящуюся книгу. Как правило, ночью, после того, как родители, пожелав нам спокойной ночи и поцеловав на ночь, уходили спать. Для страховки она накрывалась одеялом – чтобы родители, внезапно войдя в комнату, ничего не увидели. Мне она не рассказывала ничего.

Как-то раз, поздно вечером, дождавшись, пока Майта уснёт, Найва решила обсудить со мной один секретик. Она положила собачку под подушку и зашептала мне на ухо:

– Знаешь, какие странные дела я заметила? Когда я читаю книжку и думаю, что было бы хорошо, если бы мама назватра что-нибудь особенное приготовила, то мама на утро именно это и готовит. Я специально проверяла: спрашивала за ужином, что мама будет на завтрак готовить, а ночью с книжкой другое загадывала. Мама поутру готовила то, что я загадывала!

Я вспомнил, как маме приснился сон о том, что Найва жива, и пересказал ей эту историю. Это случилось ещё в те времена, когда Найва жила у гарпий.

– Но я тогда тоже с книжкой работала!

– Остаётся предположить только одно – что книжка передаёт мысли!

– Тут есть такой раздел – «Управление внушениями». Я думала, это какой-то вспомогательный раздел, там ничего не понятно. Может, это не книжка, а инструмент – гарпиями командовать?

– Мы это очень просто можем проверить. Завтра периодически думай обо мне и загадывай разные блюда или предметы, а я буду их тебе приносить.

Весь день мы с Найвой ставили эксперименты. И весь день мне очень хотелось то одного фрукта, то другого. Когда я приносил их Найве, то оказывалось, что именно их она и загадывала. Появление у нас инструмента для внушений открывало такие возможности, что голова кружилась…

Так я вместо школы в начале недели отправился в плавание. Серофана со мной не отпустили, зато со мной пошли Иргам, мой добрый знакомый ещё со времён детского сада, и Парка, парень Найвы. Глядя на Парку, мне показалось, что наш папочка настоял на его путешествии специально для того, чтобы сплавить его подальше от Найвы. Хотя, возможно, наш папа был и ни при чём, Парка – родственник Мастера Запасов, а путешествие детей по обмену всегда считалось наградой. Иргам с Паркой шли именно как дети по обмену, а не как матросы.

Памятуя прошлые ошибки, на этот раз я вёз с собою пять бронзовых пряжек для плащей и два ножа из лучшей папиной стали. Услышав про то, что мне нужно столько подарков, папа зарычал:

– Ты хоть понимаешь, что такие подарки не все взрослые получают?

– Ну сам посуди: мне в Вертулии надо три подарка оставить, плюс неизвестно сколько ещё на севере. А одеяла, что они мне подарили, всю команду от простуды спасли.

Папа крякнул, с досадой сказал слово, которое я не знал, и неожиданно пообещал всё сделать.

После прибытия в пещеру Петя передал управление собачкой новоприбывшим детям. Их звали Маруся и Владимир, последнего кратко Вова. Петя сказал, что они, как и мы, близнецы. Ничего хуже этой парочки придумать было невозможно. Они болтали через собачку, не обращая внимания на присутствие наших взрослых. Мне приходилось изображать звуки живота, чтобы хоть как-то объяснить невесть откуда взявшиеся звуки, чем я постоянно вызывал общее удивление. Они заставляли собачку бегать по всей пещере, а родители потом ругали нас с Найвой за то, что мы опять разбросали игрушки где попало. Убрать собачку в море становилось просто необходимо, иначе тайна выплыла бы наружу. Но язык дети учили быстро, намного быстрее, чем Петя. Быстрее всего они почему-то запоминали дразнилки и ругательства.

За два дня до выхода мы провели ночь в море. Нам необходимо было понаблюдать за звёздами. Сгустки Тьмы явились в количестве сразу трёх штук, но мы спрятались в мостике задолго до того, как они приблизились. Необходимые астрономические наблюдения были проведены.

В море мы вышли, имея примитивный звёздный атлас и неплохую астролябию. Поскольку работать с нею можно было только ночью, Петя сначала не заметил новинки. Но зато когда увидел, изумился до предела.

– Ну вы и шустрые ребята! Я вам только намекнул на ориентирование по звёздам, а вы уже через неделю астролябию сделали!

– Я не при чём, это папа с учителем математики придумали, – оправдывался я. Фокус не удался.

– Но идею ты им рассказал, принцип ориентирования объяснил?

– А чего там сложного? Если положение звезды можно рассчитать по формулам, то её высота над горизонтом будет разная для разных мест. А время по звёздам наш народ всегда умел определять…

– Ага… сферическая тригонометрия для него – «ничего сложного».

– Сферическую тригонометрию не я рассчитываю, а капитан. Я в ней ничего не понял.

Этот разговор имел неожиданные последствия. На следующий день, прогнав от управления собачкой детей, Петя по секрету упавшим голосом сообщил новость:

– Вы такие умные, что мне запретили сообщать вам вообще какие-либо сведения о технике. Наше руководство испугалось, что при таких талантах вы за два-три поколения придумаете звёздные корабли и станете угрозой для нас. Так что мне теперь придётся только наблюдать… Извини.

Путешествие в Вертулию прошло обычно. Нас щупали головоноги, пробовали на зуб гигантские морские ящеры и акулы, сопровождали Сгустки Тьмы. Но это уже было привычно. Причалив в порту Вертулии, на вопросы «Как дошли?» мы пожимали плечами и говорили: «Хорошо, как обычно».

Первую ночь я провёл на мостике в одиночестве. Ночь прошла очень весело, разгадывали разные математические загадки с Петей. Потом пришел Сгусток Тьмы и залез в мостик. Я попытался испробовать на нём ещё одно своё изобретение – ящик с лучом узкого света. Идея была в том, чтобы сделать такой ящик, из которого выходил бы только узкий – узкий луч света, который можно было бы направить на врага, и который не был бы виден разной морской живности. Ещё дома я сделал такой ящик, поставил внутрь масляную лампу, а перед ней – две перегородки с маленькими отверстиями напротив друг друга. Ничего из этой затеи не вышло. Когда Сгусток Тьмы прополз в мостик и спрятался в тёмном углу, я зажег лампу в ящике и двинулся на него. Я ожидал, что он взорвётся, когда я наведу на него свой узкий луч, но он просто вылетел наружу.

– Мощности света не хватило, – прокомментировал Петя.

– А можно как-то свет сконцентрировать зеркалами? – спросил я.

– Полированная медь, бронза или серебро. Ещё можно линзами сжать, из прозрачного материала. Но у вас нет ни стекла, ни пластиков.

– А из слюды можно?

– Слишком маленькие кусочки, кроме того, их надо делать полукруглыми. Ох, попадёт мне за распространение технологий… не должен был я тебе этого говорить.

– Медь, а тем более серебро очень дорогие, – пригорюнился я, – мне не осилить.

– Жизнь дороже. У вождя потребуй, как оборудование к кораблю.

Я запомнил эту идею.

В Вертулии я планировал поочерёдно найти Миру, Милинию и Драдигну, вручить им подарки и кое-что шепнуть на ушко. Этот план тоже пошел прахом. Вся троица, а также Натана с Инией встречали корабль в первых рядах. Натана с Инией, узнав о том, что Серофана не пустили, сразу ушли. Мне показалось, они не особенно расстроились. Весь вечер я искал возможности поговорить с девчонками поодиночке, но все трое, как сговорившись, ходили везде вместе со мной. Пришлось им дарить подарки прямо на празднике, на виду друг у друга. Милинию я горячо поблагодарил за одеяло, сказал, что оно спасло жизнь всей команде, и вручил самый дорогой подарок – нож из хорошей стали. Мне показалось, она осталась недовольной, ей больше понравились пряжки Миры и Драдигны. Мира углядела на дне мешка ещё две пряжки и тут же спросила, для кого они.

– Для торговли, – буркнул я. Девчонки явно не поверили. Надо было же так сглупить! И как я не догадался заранее положить бронзу в другой мешок? Одна беда с этими девчонками! Только свяжись, всю жизнь извиняться придётся.

Но хуже всего было то, что вождь Вертулии заметил нашу суету и тут же потребовал у меня встать и объяснить, чем я там занимаюсь. Всех моряков посадили за главный стол, по правую и левую руку от вождя. Мы, дети, хотя и сидели с самого краю, но не так далеко от вождя, вот он и увидел. А может, и подсказал кто. Я, конечно, мог сказать, что это я просто так подарки дарю, но это было бы нечестным. Я всё равно хотел объявить девчонкам, что считаю их подругами по обмену.

Пришлось подниматься и в неожиданно глубокой тишине объявлять, что отныне я называю Миру, Милинию и Драдигну подругами по обмену, обещаю вернуться через установленное время и попробовать выбрать из них жену, и что подарки дарю по этому случаю. Девчонки продемонстрировали подарки, пещера взвыла. Когда вой утих, вождь потребовал принести ещё два стула, усадить Милинию и Драдигну рядом со мной (до этого они наливали напитки и носили еду) и прислать других детей для замены. Парке и Иргаму пришлось пересесть за другой стол, где сидели дети. Им там было весело, а я весь вечер сидел, как дурак, на всеобщем обозрении. Но девчонки, кажется, были довольны.

Центром внимания вечера был дедушка Диерофан. Его возвращение с Ларой ещё на берегу приветствовали Песней Радости – это такая песня без слов, один долгий красивый звук на много голосов, а потом дедушку попросили рассказать всё в подробностях на празднике (Лара на празднике была, но её вскоре унесли спать). Не знаю, зачем им это потребовалось, мы им всё рассказали ещё в прошлый раз, но для них рассказ соседа был, видимо, важнее. Дедушка повторил наш рассказ, а потом ещё много добавил про летающий корабль. Не забыл и про то, как мы, мальчишки, сидели ночь на мостике, в то время, пока взрослые прятались в корабле. Мог бы и промолчать, я только начал отходить от прошлого шока, а тут все взгляды снова устремились на меня и на девчонок рядом со мной. Я почувствовал, что опять краснею.

На утро корабль грузили мешками с зерном. Вождь Вертулии устроил выгодную торговлю и обменял нашу рыбу на большое количество зерна в соседних пещерах. Он ухитрился продать почти всю солёную рыбу, что мы привезли и наловили ранее, поэтому охотно взял те бочки, которые предназначались для северных пещер. Я устроил своё маленькое дельце и уговорил капитана Ирогана потратить часть средств на то, чтобы выкупить у местного кузнеца небольшую полоску медной фольги. Всё утро я её полировал, а к обеду вставил в свой «волшебный фонарь» – так его прозвали моряки. Потом меня услали спать, а к ночи разбудили. На этот раз дежурить со мной ночью вызвался дядька Арагон – совсем молодой рыбак, это был его первый поход.

Поход в Зиранию ничем не отличался от похода в Вертулию, только занял три ночи и три дня. Пришли мы утром. Сгустки Тьмы, как назло, все куда-то попрятались. Так я и не смог проверить своё устройство в деле.

В Зирании нашему приходу удивились, но не очень. К ним уже приходил торговый караван из Вертулии, и они знали, что на острове появились корабли, которые могут ходить между пещерами. Праздник в Зирании оказался копией праздников в Вертулии, нам опять пришлось работать языками три часа подряд. Разница была только в том, что в Зирании людей больше интересовала прошедшая война, сказки о летающих кораблях там восприняли как чудесное свойство дальних земель. Про Найву и её спасение от гарпий мы вообще не упоминали.

Когда нас выгнали со взрослого праздника, мы с ровесниками собрались в нашей «детской» пещере (нам выделили отдельную пещерку). Я помалкивал, давая возможность Парке и Иргаму говорить что угодно и привлекать к себе всё внимание. Они использовали этот шанс на полную, было смешно смотреть, как они раздувались от гордости. Парка настолько часто перебивал Иргама, так упоённо врал, что стал мне окончательно противен. Наверное, при первом визите в Вертулию я выглядел так же глупо. Иногда так полезно посмотреть на себя со стороны. Вскоре мне всё надоело, и я полез спать.

Вождь Зирании не горел желанием отдавать продовольствие за рыбу.

– Зачем нам рыба, если через пять дней все чудовища уйдут на юг? Мы сами наловим, сколько нам надо. А вот если бы вы показали нам, как вы используете ваши корабли, мы могли бы просто подарить вам некоторое количество зерна за изобретение, – говорил он. На этом поначалу и сговорились. Наши моряки вышли в море и устроили показательную ловлю вместе с рыбаками Зирании. Детей не брали.

Когда вождь Зирании посмотрел на улов, когда он увидел, насколько удобно и легко можно рыбачить с наших закрытых кораблей, то несколько изменил своё мнение. А когда к нему приступили его рыбаки и сказали, что рыбачить с открытых лодочек среди льдов – это совсем не то, что тянуть сети нашими кранами, вождь совсем передумал и сказал, что будет не против, если мы «ещё немного половим рыбы».

Это «немного» почти полностью заняло объём ледников Зирании и продолжалось три дня. Ответные дары были не менее щедрыми, но в корабле ещё оставалось место, и капитан решил идти на север.

Все эти три дня нас, детей, в море не брали. Утро мы проводили в школе, скучали и бездельничали. Программы обучения слишком сильно отличались, поэтому мы просто сидели на задних рядах. Интересное случилось только однажды, когда учитель по математике решил устроить математические соревнования – их команда против нашей. Задачки у местных оказались простенькими, после общения с Петей и Найвой я решил их играючи. Зато потом я припомнил все заковыристые задачки, узнанные за последнее время. Боюсь, мы задавили их интеллектом. Даже учитель не всегда мог решить мои задачки.

Дни и вечера мы посвящали сравнению детских игр в Зирании и у нас. Особых отличий не нашлось. Я заработал себе репутацию буки и грубияна. В Вертулии при знакомстве было положено вежливо кланяться, и этим поведение северян заметно отличались от нашего. Мы были проще. Зато в Зирании всякие ритуалы были доведены до запредельного безумия.

Зиранцы очень гордились своими ритуалами. При встрече со взрослым дети обязательно должны были поклониться, вне зависимости от того, сколько раз в этот день они уже виделись. Женщины должны были уступать дорогу мужчинам, а молодые мужчины – старым, даже когда в проходе свободно могли разойтись двое. Девочки, подходя к мальчиками, должны были забавно присесть и завести ногу за ногу. Мальчики, вставая, должны были подавать руку девочкам, как будто те не могли встать сами, а на пиру пододвигать – отодвигать стулья. После первых попыток я отказался следовать этим правилам и ходил, уставившись носом в землю. Местные дети за такое поведение сразу же получили бы по ушам, но меня взрослые Зирании не рискнули трогать. Я не подавал руку их девочкам и не очень охотно играл в игры. Почему-то, глядя на лица детей, я видел лица девчонок из Вертулии. Очень хотелось вернуться. В итоге меня оставили в одиночестве. Парка с Иргамом как-то старались уживаться, у них даже получалось. Зато по вечерам они ругались на местные порядки со страшной силой.

На следующий день после рыбалки мы взяли курс на Лапоту. По прямой Лапота была не так далеко от Зирании. Трудность была в том, что путь из Зирании в Лапоту по суше пролегал вокруг огромного горного массива, через три промежуточные пещеры, из-за чего ехать приходилось целых десять дней. Вождь Зирании обещал послать торговый караван в Лапоту, на всякий случай, чтобы нас там ждали.

По морю идти было не проще. Между Зиранией и Лапотой в океан выдавался огромный мыс, вокруг которого было раскидано множество мелких островков и подводных скал. Тем не менее, через пять дней мы уже подходили к Лапоте. Утром, когда показалась земля, капитан решил наловить рыбы, чтобы придти в пещеру с товаром.

Около полудня Петя толкнул меня в кармане лапой в ногу – условный сигнал, что надо поговорить. Как назло, все места корабля были заняты суетящимися моряками, и уединиться или даже поднести пёсика к уху не было никакой возможности. На меня всё время орали, чтобы я помог то там, то тут. Только через час я смог спрятаться в корме одного из корпусов, за мешками с зерном. Весь этот час пёсик тыкал меня лапой в ногу.

– Срочно бегите оттуда, неситесь к пещере на всех возможных, даже гребите. В атмосфере затевается что-то такое, чего я тут ещё не видел, – почти прокричал Петя.

Я подхватился и понёсся к капитану, передавать сигнал об опасности. Капитан поверил, приказал повыкидывать в море всю рыбу, что ещё не вытащили, и поставить все паруса. Но уже было поздно. Через полчаса всё вокруг заволокло туманом. Это зимой-то! А потом начался жесточайший шторм. Первым шквалом нам чуть не сломало мачты. Мы отпустили парус, а в перерыве между шквалами успели спустить прямые паруса. Управлялись только постоянными, дощатыми «крыльями». Но их силы хватало только на то, чтобы держать нос против огромных волн. Нас понесло в открытый океан.

Пятеро суток нас кидало, как щепку. Огромные валы сталкивались и с грохотом рассыпались на миллионы брызг. Иногда – прямо над кораблём. При этом наш «Верный» ненадолго полностью погружался в воду, через отверстия в люках лилась вода, и мы вынуждены были задраивать их намертво. Вот где пригодились мешки для аварийного дыхания, придуманные против головоногов.

По просьбе Пети я однажды высунулся наружу, показать ему картины шторма.

– Ну и волны тут у вас! Вот что значит давление вдвое больше, плотность воздуха больше! Это же не волны для корабля, это стиральная машина! Прячьтесь в корабле и не вылазьте, пока не скажу.

Только на шестые сутки Петя сказал, что можно попробовать идти под парусами. Зелёные от качки и солёной рыбы, мы вылезли на палубу и принялись за подсчёт поломок. Дул такой ветер, который раньше я бы назвал «ураганным». Но теперь мы были рады и такому, если стоять правильно, то он хотя бы не перекидывал стоящего человека через борт.

На этот раз мы вышли в море, одетые по-зимнему: меховые куртки, свитера, перчатки с обрезанными пальчиками, чтобы можно было делать тонкую работу. Всё это не помогало ничуть, на таком ветру тёпло исчезало уже через несколько минут, а пальцы скручивались и не гнулись. И это при том, что ещё даже снег не начинал идти…

Подсчёт поломок выявил неутешительную картину. У нас была сломана передняя мачта в верхней трети, порваны все штормовые паруса и ряд тросов стоячего такелажа. Были потеряны все реи, кроме запасных. А главное – сильным ветром унесло всю маскировочную траву. Здесь, на севере, головоноги и ящеры уже могли отплыть на юг, но в районе нашей пещеры они ещё оставались. Нам нужно было пристать к берегу. Вот только где этот берег? Весь небосклон был затянут грозовыми тучами.

Я уединился, чтобы пошептаться с Петей.

– Вы находитесь в двухстах километрах к северо-западу от самой северной точки вашего острова. Вам ближе идти в Маланиру, чем в Лапоту. Но я бы посоветовал вам прогуляться на северо-восточный берег самого северного мыса вашего острова. Это крюк не больше трёхсот километров в сторону, а расстояние такое же, как до Маланиры. Зато вы можете там найти кое-что полезное.

Я представил себе карту острова.

– Стой! Получается, всё это время шторм нёс нас почти с такой же скоростью, с какой мы обычно ходим под парусами?

– Со вдвое меньшей, но всё равно очень быстро. Очень сильный шторм. Я предупреждал.

– А что полезное мы там можем найти?

– Если верить моим приборам, то залежи железной руды.

– И ты думаешь, что мы дюжиной сможем откопать шахту?

– Ну, хоть посмотрите.

Я обдумал эту идею со всех сторон и пошел говорить капитану что, по моему мнению, нам надо идти на восток. Капитан послушался беспрекословно. Мне даже стало стыдно его вот так обманывать. Насколько же они мне доверяют!

Через два дня рубленый нос нашего корабля ткнулся в покатый каменистый берег уютного залива. Волны сюда почти не заходили. Всё это время мы шли без определения по звёздам, только по моим указаниям. Северный мыс мы прошли так, что капитан его даже не заметил, а потом повернули на юг.

– Хорошо, хоть камень, а не песок, песочных пауков не будет, – заметил капитан, осматривая безжизненный берег. Вдалеке на пригорке виднелись рощи деревьев, перед нами возвышались невысокие скалы. Мы решили идти к скалам – там меньше чудовищ и зачастую есть, где укрыться.

На берег сошло шестеро человек, считая меня. Мы тащили по два самострела, копья, сети и верёвки. Каменистый берег постепенно повышался, переходя в вал из камней. По мере приближения становилось видно, что это очень странный вал. Начать с того, что в нём был огромный проём, как будто специально сделанный для прохода гигантов неведомой величины. Огромные камни были накиданы аккуратной изогнутой насыпью, как будто гигантский ребёнок играл в строительство стен.

Через проход мы не пошли, поднялись на вал. Петя сразу ткнул меня лапой в ногу. Я приотстал.

– Будь я проклят, если это не порт, – прошептал Петя.

– Порт? – удивился я.

– Да. Сейчас ты стоишь на насыпном молу, это защита от волн. Проход справа – для кораблей, куча камней слева – остатки маяка. Впереди, перед вами, видишь вон те ровные камни? Это причальные пирсы, немного повреждённые временем. Поищите под ними, может, и остатки кораблей найдёте.

– А зачем строить порт над водой?

– Когда его строили, он был под водой. За прошедшие тысячелетия суша поднялась тут на несколько десятков метров. Такое бывает, обычно сопровождается землетрясениями. Бывают у вас землетрясения?

– Бывают.

– Ну вот. Идите корабли искать.

У меня возникли сотни вопросов. В первую очередь – каких же размеров должны быть корабли, если гавань только в ширину имеет километр? Но я оставил вопросы при себе. Дойдём до пирсов – увидим.

Мы двинулись по волнолому к пирсам. Так было длиннее, но идти по ровной насыпи было намного приятнее, чем по холмистой равнине внизу. Камни причалов даже сейчас возвышались над бывшим дном гавани на десять метров. В былые времена, когда здесь было меньше наносов, они, наверное, стояли над глубиной во все пятнадцать метров. Что же за корабли сюда заходили?

Первый корабль, который мы встретили, давно превратился в пыль. Только куча гальки и мусора, нанесённая давно высохшими волнами в пробитый корпус, сохраняла форму давно погибшего корабля. Но заострённый нос и круглая корма однозначно говорили о том, что это был корабль. Он был огромен, метров тридцать, а может быть, и сорок в длину.

– Маломерка. Прибрежный корабль, возможно, служебный, только для нужд порта, – прокомментировал Петя.

– А у нас тогда корабль какой? – удивился я.

– А у вас вообще яхта, для покатушек возле дома только годится.

Пока я обдумывал убийственный ответ, мы дошли до следующего корабля. Мы и не поняли сначала, что это был корабль. Просто не могли себе представить, что бывают настолько большие корабли. В длину он превышал сто пятьдесят метров, а в ширину – тридцать. Мне пришлось пересмотреть свои представления об огромных кораблях. Заметил его опять же Петя, как и в первом случае, по куче мусора. Он и остановил меня словами: «А вот тут может быть что-то полезное».

На этот раз нам попался корабль с грузом. Он осел на дно так, как и стоял, на ровном киле. Его корпус давно распался, но остались кое-какие массивные металлические детали. А ещё остался неприкосновенным весь его груз, немного расползшиеся кучи какого-то песка. Когда мы спустились с пирса по верёвкам и копнули его в глубину, моё сердце сына кузнеца подпрыгнуло куда-то к горлу и там и замерло.

– Ты чего? – удивились мои компаньоны, увидев, как я замер и побелел.

– Же-же-же, – красноречиво промычал я.

– Чего?

– Же-же-железная руда, – наконец смог ответить я, – хорошая, обогащённая, чистая железная руда, кругляшками по сантиметру, и ничего больше.

Рыбаки обвели взглядами груз корабля. Сколько её тут? Сотни, десятки тысяч тонн.

– О! – только и смогли сказать они.

Железо! Самый дорогой и самый нужный металл на острове! Мы свернули раскопки, подобрали те из железяк, которые смогли поднять, и вскарабкались обратно. После недолгого совета дядьки решили прогуляться к скалам на дальней стороне гавани и вернуться на корабль. По пути мы нашли ещё один корабль, груженный рудой. Он стоял под погрузкой, когда что-то погубило его. Сохранились развалины склада и погрузочных устройств, таких же гигантских, как и корабль. А на складе… ещё большие запасы железной руды.

– Вообще-то когда я говорил о залежах руды на севере, я имел в виду нечто другое, – сказал Петя, – похоже, ваши предки разведали эти руды и добывали здесь железо. Поневоле они оставили вам приятный сюрприз.

– Знаешь, на сколько нам хватит этих запасов, что в кораблях? – весело спросил я.

– Если делать только ножи и топоры? – уточнил Петя.

– Ага!

– Могу сказать с большой точностью: очень надолго.

– Вот и я думаю, что очень надолго! – продолжал веселиться я.

Из-за приподнятого настроения мы чуть было не забыли, в каком мире живём. Мы едва не попали на зуб хищным ящерам.

Под скалами на дальней стороне гавани обнаружились развалины древних строений. Кое-где даже сохранились стены и колонны. Их оказалось неожиданно много, несколько кварталов. Именно за ними нас и поджидал хищный ящер. Хитрая зверюга увидела, что добыча сама идёт в руки, и решила не нападать на нас на открытом месте. Стоило нам приблизиться к развалинам, как ящер выскочил из-за стены и ринулся на нас.

Моряки кинулись к ближайшим развалинам, чтобы попытаться найти укрытие на стенах. Я понял, что мы не успеем. Я точно не успею.

Найва.

Всё началось на уроке домоводства, когда мы варили варенье из ягод – попрыгунчиков. Точнее, немного раньше, на перемене, когда Рукнатала обнималась с Велсом. Я подошла сзади и голосом учительницы сказала: «Детям до четырнадцати лет!». Ну и испугались же они! И чего было пугаться? Я всего лишь немного пошутила. Как показали дальнейшие события, Рукнатала обиделась надолго.

Варенье из попрыгунчиков очень вкусное, но у этих небольших ягод есть очень неприятное свойство: стоит им немного полежать и подсохнуть, как они начинают прыгать, если их коснуться чем-нибудь влажным. Например, рукой или ложкой с каплями воды. Наша учительница как раз закончила показывать, как брать ягоды и класть в котёл, чтобы они не разлетались по всей кухне, когда в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в щель просунулась патлатая голова одного из воинов.

– Найва… Лунтаева. Как сможешь, зайди к вождю.

– Ирха! Так ли я учила вас входить в приличное заведение? – возмутилась Мирина Алунтова, наш классный руководитель.

– Ох, простите, – сказала голова. После этого в класс вдвинулась фигура чуть выше дверного проёма, исполнила книксен и исчезла за дверью. Мы почему-то поняли, что смеяться нужно потихоньку, отвернувшись от учительницы.