Текст книги "Артефаки. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Анастасия Вернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Глава 5

Мы открыли дверь аудитории и увидели картину маслом: отец игрался с Диланом в виртуальную игрушку на видеофоне. Они услышали скрип и синхронно повернули головы. Руперт выглядел обеспокоенным.

– Успокоилась? – спросил, тем не менее, выдержанно, без явных эмоций.

Потом заметил, что рядом со мной стоит Эван и нахмурился. Я немножко… или множко испугалась.

– Это ты вытащил её из больницы? – Его тон тут же сменился на недовольный.

– Да. – Эван оставался спокоен. – Мы всё обговорили с её лечащим врачом, он не имел ничего против.

– А я… а её мать в курсе?

– Все, кто должен быть в курсе, оповещены.

Руперт изменился в лице – из просто недовольного оно превратилось в очень недовольное.

– Если это из-за тебя она оказалась тут, то будь добр, хотя бы позаботься, чтобы она вернулась в целости и сохранности!

Эван сухо опроверг:

– Она тут не из-за ме…

– Я всё сказал! – рявкнул отец и своей привычной несобранной походкой покинул аудиторию.

– Что это с ним? – Я проводила Руперта удивлённым взглядом и медленно приблизилась к обескураженному Дилану.

– Он за тебя переживает.

– Пф, это вряд ли, – хмыкнула.

– И откуда такой скепсис? В мире намного больше людей, которые волнуются о твоём здоровье, чем ты думаешь.

Понадобились все силы, чтобы не поднять взгляд и в упор не посмотреть на Эвана. Руководитель прожигал во мне дыру, но я не реагировала. Терпеливо склонилась к Дилану и попросила мальчика сесть в гравиколяску.

– Мы уже уходим? – Дилан моей просьбе не обрадовался.

– Да, нам пора, мы тут уже долго, а нам ещё поезд ждать.

– Я вас довезу, – тоном, не предполагающим возражений, сказал Эван.

И я всё же посмотрела на него. Сглотнула. Улыбнулась немного нервно.

– Видишь, Дилан, мир не без хороших людей.

Пацан залез на кресло. Я подтолкнула коляску, она с улиточной скоростью поплыла по воздуху к выходу. Эван сдержанно открыл дверь и дождался, пока мы покинем помещение.

В тот момент, когда я проходила мимо мужчины, его рука легла мне на талию и аккуратно направила. Случайным зрителям могло показаться, что руководитель просто торопит стажёра, чтобы скорее закрыть аудиторию.

Только мы знали, сколько на самом деле смысла в одном незначительном движении.

Я придерживала гравиколяску и исподлобья поглядывала на Эвана. Он на меня не смотрел. Пялился в видеофон. Не знаю, действительно ли у него там какое-то дело, но печатал он быстро… Потом ему позвонили. Потом ещё раз. А потом мы спустились на первый этаж.

Стоило мне открыть рот, чтобы задать важный вопрос, как к руководителю с другого бока пристроился Ник. И затараторил:

– Я поговорил со всеми, кто был в списке. Первых трёх можно сразу вычеркнуть, они твердолобые ослы. И с Марком Трэвенсоном придётся повозиться, он очень скользкий тип.

– С Марком будем связываться только в крайнем случае, – покачал головой Эван. – Остальные двое?

– Идиоты, как по мне.

– Это не кастинг, Ник. – Всего за мгновение Эван превратился в такого знакомого строгого руководителя… – Ты с ними поговорил?

– Поговорил.

– Они знают о нашем предложении?

– Знают.

– Заинтересованы?

– Да.

– Отлично. И в следующий раз я не должен всё это из тебя клешнями вытаскивать, хорошо? – Эван неудовлетворённо вздохнул. – Можешь идти.

– О, Берлингер! – Юргес сделал вид, что только что меня заметил. – Как дела?

– Спасибо, Ник, всё хорошо. А у тебя? – фальшиво улыбнулась я.

– У меня тоже всё хорошо, – из его рта аж засочился яд.

– А где же Кэри? – Я наигранно покрутила головой. – Потерял?

– Она берёт интервью у Адама Зейла. Это столичный артефактник.

– Ух, она у тебя ещё и журналист!

– Ух, она не у меня! – Ник злорадно щёлкнул меня по носу (приблизившись так стремительно, будто собирался ударить), и свалил из нашей зоны видимости.

Во всяком случае, теперь Эван хотя бы обратил на меня внимание.

– Что это было сейчас? – Его брови поднялись так высоко, что почти затерялись среди нескольких прядей тёмных волос, свисающих на лоб.

– Это я у тебя хотела спросить! – набросилась в ответ и, кажется, переборщила.

Мало того, что несколько людей на нас оглянулись, так даже Дилан тихонечко выдавил:

– Ой-ёй…

– Поговорим в машине. – Под взглядом Эвана почувствовала себя истеричной дурой.

Быстрым шагом он приблизился к выходу, молча помог мне спустить Дилана по большой каменной лестнице, довёл нас до машины и галантно открыл заднюю дверь.

Надо отдать мужчине должное, он лишил меня необходимости затаскивать мальчишку на сиденье, складывать кресло и засовывать его в багажник – это поручили Ибрагиму. Эван же сел… рядом со мной. На заднее сиденье! Дилан втиснулся между нами. Мальчик просунул протез промеж передних кресел и попытался дотянуться им до кнопок.

– Я не сомневался, что ты придёшь, – первым заговорил Эван. Тихо, но отчётливо, будто выступал на конференции. – Ты способна с этим справиться, чтобы вернуться.

– Я не планирую возвращаться, – отрезала жёстко. – И на конференцию я пришла только ради Дилана.

– Он даже не артефактник.

– Он ребёнок, которому плохо в больнице. – Я посмотрела на Дилана, который нашёл в кармашке сидений несколько монет и растерянно крутил их в руках. – Эван, я очень тебе благодарна. Правда. Что ты помог мне.

– Не за что. – Он кивнул. Смотрел при этом так, словно ждал от меня каких-то слов или действий. А я-то понятия не имела, чего он хочет.

– Что? – нахмурилась. Эван не ответил, и я спросила первой: – Значит, Юргес теперь занял моё место?

– Место Уоша.

Ибрагим сел в салон и машина двинулась с места.

– Мне казалось, ты не хочешь, чтобы он был твоим стажёром.

– У меня не осталось выбора, Эрин. – Руководитель смотрел этим ужасающим взглядом. Да что такое-то? – Потерять одного стажёра – ещё куда ни шло. Потерять двоих – это…

Он замолчал.

С чего бы?

Слово не смог подобрать? Или подобрал, но испугался, что обидит? Да ладно, куда уж сильнее меня обижать! И так, что ни слово, что ни действие – всё против меня.

– Ну? Катастрофа? Трагедия? Счастье? Провал? Что?

– Я не могу понять, на что ты злишься, – вздохнул мужчина.

– Ты не хотел видеть Юргеса в своей команде! Мы же… мы столько боролись против этого. И в итоге? Ты так просто отказываешься от своих слов?

– Обстоятельства повернулись таким образом, что мне нужны стажёры, – как для идиотки начал повторять он.

– Он. Занял. Моё место.

– Не твоё. Твоё место никто не займёт, – раздражённо выдавил Эван, потом и вовсе нахмурился: – Какая разница?

– Какая разница? Я ненавижу Юргеса.

– По тебе не скажешь, – пришиб вдруг руководитель.

Я стиснула зубы, но постаралась легкомысленно махнуть рукой и случайно задела Дилана по голове. На его обиженное «АЙ!» извинилась, и только тогда сказала:

– Ты прав. Разницы никакой. Пусть моё место кто-нибудь займёт, хоть Юргес. Я всё равно возвращаться не собираюсь.

– Это я уже слышал. – Эван как-то подозрительно громко втянул воздух.

– Поздравляю, со слухом, значит, всё в порядке, – съязвила я и мысленно обругала себя. Да чего я злюсь-то! – Прости. Я… я просто запуталась совсем. Окончательно.

– В чём?

– В жизни своей. В чём. – Смолкла, уставилась на коленки. – Эван, прости меня, пожалуйста. Ладно?

Я почти уткнулась носом в обивку переднего сиденья, где Ибрагим делал вид, что совершенно ничего не слышит, но в последний момент слегка повернула голову и исподлобья посмотрела на руководителя. Взгляд у меня был жалостливый, как у мокрого щеночка, ещё немного и глаза наполнились бы слезами отчаяния.

– О чём ты?

Эван покладисто улыбнулся, будто прекрасно понимал, что я сейчас чувствую.

И… мне стало физически легче, с плеч сбросили огромный груз.

– Обращайся, если нужна будет помощь, – сказал он с какой-то странной интонацией. Я не разобрала, что это значит. Действительно помощь предлагает или иронизирует? – Всегда рад помочь.

– Ты и так мне всегда помогаешь, мой лимит явно исчерпан, – сконфужено улыбнулась я.

– У тебя безлимитный тариф.

– Но… эм…

– Я же говорил, Эрин. В мире намного больше людей, которые волнуются о твоём здоровье, чем ты думаешь.

– Я… я даже не знаю, что сказать. – Чёрт, ну почему этот человек проявляет ко мне больше заботы, чем собственные родители?! – Не знаю, как тебя отблагодарить.

– Не натурой, надеюсь.

– Чего?

– Натурой, говорю, не беру.

– Да я как бы и не…

– Деньгами тоже, – как ни в чём не бывало продолжил Эван. – И алкоголя не надо.

– А что надо? – исключительно из любопытства спросила я.

– Не знаю. Подумаю и скажу.

Видимо, «спасибо» тут не отделаться. Ну… справедливо. Справедливо же?

– Сейчас доедем до больницы, и больше мы с Диланом о тебе ничего не услышим? – осторожно задала вопрос. Посмотрела пристально, с нажимом. Он сам так любил делать.

– В смысле? – Эван озадачился, но, кажется, всё прекрасно понял. Я не стала пояснять. – Мы ещё увидимся. Обещаю.

– Ты должен кое-что знать обо мне: я не любитель подобного отношения.

Всяческие психологические книжки, раздающие советы одиноким женщинам, наперебой гласили, что нужно быть «девственной ланью», не возникать и не выставлять своих условий. Самец должен чувствовать себя самцом!

Но мне было плевать.

– Не понял. – Эван задрал бровь.

– Как там говорится? «Поматросил и бросил. И даже не перезвонил!»

– Всё равно ничего не понял.

– Я не люблю, когда мужчина с радаров внезапно пропадает. Так понятнее?

– О. – Руководитель попытался скрыть улыбку.

– Вот именно.

Нужно срочно сматываться из машины. Слишком мало тут пространства, обстановка становится напряжённой и, чёрт побери, интимной. Если бы не Дилан, мы с Эваном вообще сидели бы почти вплотную друг к другу. А меня всё ещё немного трясло от пережитой истерики. Я очень плохо соображала.

– Мы подъезжаем к больнице, – предупредил Ибрагим.

– Э-э… а нам надо ещё в одно место, – «вспомнила» я.

– В какое? – Эван насторожился. И не зря.

– Сигареты купить.

– Ты куришь?!

– Не себе.

– Эрин… – Руководитель моментально почувствовал надвигающиеся неприятности. – Во что ты опять вляпалась?

Глава 6

Глава 6

– Эрин.

Этот голос был способен уложить женщину в постель за две минуты (вывод, основанный на рассказах медсестёр, а не на личном опыте!), но в данный момент в нём было столько недовольства, что я застыла на месте и мысленно начала обращаться в каменную статую.

– Эрин.

Повернулась и вымученно улыбнулась, глядя, как доктор Дэппер грозно приближается ко мне.

– Ты вытащила Дилана из больницы?

О нет. Он не спрашивал. Эта вопросительная интонация была лишь обманом, на самом деле мне устроили проверку на вшивость.

Я приосанилась и смело выдавила:

– Да.

– Я же запретил, – стиснул он зубы.

– Ну да, – не стала спросить. Посмотрела ему в глаза, стоически приняла на себя его тихую ярость, и добавила: – Простите, пожалуйста.

– Всё?

– Мальчику так хотелось погулять, а я не могла его бросить, он же такой милый, такой бедный…

– В тебе проснулся материнский инстинкт? – Доктор Дэппер не повёлся.

– Ну… да.

– Эрин, у меня тут таких вот щенячьих глазок целая больница.

Меня всё ещё слегка потрясывало после рыданий в здании ГАУ, поэтому мне совершенно не составило труда жалостливо сморщиться.

– Я ведь… я просто хотела ему помочь… Вы же видели этих детей. За что вы меня ругаете? За то, что я подарила этому мальчику крупицу счастья?

Глаза накрыло водной пеленой.

– Эрин, ну хватит, – неловко пробормотал доктор Дэппер. – Я не хотел тебя задеть, просто ты, чёрт возьми, украла ребёнка. Так нельзя делать.

– Я больше не буду, честно-честно, – из меня посыпались очень характерные всхлипы.

– Ну ладно. Хватит плакать. Перестань.

Он подошёл ближе и крепко обнял. Так крепко, что у меня аж заболело плечо. Я уткнулась носом ему в белый халат и ждала, пока меня отпустят.

– Какие же вы, мужики, ту-пы-е! – саркастично прокомментировала Линда Карильо немую сцену. – Стоит пустить слезу, как вы превращаетесь в бесхребетных ослов!

Стоя в объятиях доктора, который был намного выше меня, я повернула голову и прижалась щекой к мужчине. Моим взглядом можно было испепелить чёртову балерину. Чтобы подтвердить серьёзность своих намерений, я красноречиво пошелестела пакетом.

Линда быстро смекнула, что к чему.

– Ладно, это действительно уже неприлично, – всполошился доктор Дэппер, собираясь отцепить меня от себя.

– Женщину вообще-то успокаивать нужно!!! – взвыла балерина. – Как можно! Где ваша совесть, доктор?! То же мне, мужчина ещё называется! Да тьфу на вас, и на весь мир, если в нём повывелись нормальные мужики, а остались только такие, как вы!

– Она кричит, – жалостливо прохныкала я. – На меня сегодня все кричат. Я так устала это слушать, если бы вы только знали!

– Эрин, пойдём, я отведу тебя в палату, – быстро сориентировался доктор Дэппер и злобно зыркнул в сторону Линды.

В палате было тихо и спокойно. На самом деле чужие крики и упрёки мне действительно поднадоели. Я даже рада была увидеть незаправленную больничную койку.

– Я дам тебе успокоительное, – тихо сказал доктор. – Ложись пока.

Я быстро положила пакет в шкаф и с ногами забралась на кровать.

– У вас не самые близкие отношения с сыном, – поумничала, расслабленно откинувшись на подушку.

Мистер Мечта обернулся, хмыкнул и протянул мне биостаканчик с разведённым лекарством.

– Когда-нибудь твой язык доставит тебе очень много проблем, – вздохнул мужчина.

– Уже доставил, – меланхолично пожала плечами. – Это из-за того, что вы не хотели, чтобы он занимался артефактикой?

На меня посмотрели с некоторой усталостью, если не сказать – измученностью. Доктор Дэппер поправил покрывало и посоветовал:

– Тебе нужно отдохнуть.

После чего покинул палату, не выдавив больше ни слова. Ну ничего. Я тут не на один день, у меня ещё будет время его разговорить.

Отдохнуть мне не дали.

Буквально через минуту дверь палаты отъехала в сторону, и внутрь вкатилась Линда Карильо.

– В шкафу, – безучастно сказала я.

Балерина тут же сунула руку в мои вещи и извлекла пакет, в котором и покоились сигареты.

– Без никотина, – обомлела та, заглянув внутрь.

– Ну не могла же я никотиновые купить, – прокомментировала, как ни в чём не бывало, – вы же их потом детям давать будете.

– Детям, – фыркнула Линда, будто я сморозила глупость.

– Да. Детям.

Балерина остро среагировала на мой сухой тон: окатила презрением всю фигуру, укрытую под больничной простынёй, и заставила почувствовать себя полнейшим ничтожеством. Но я приложила все силы, чтобы не показать испуга. С вызовом посмотрела на старую женщину.

Когда она злилась, её глаза будто просаживались под выпуклыми веками, худые щёки впадали ещё сильнее, выпячивая скулы, морщинистая кожа натягивалась, словно струна, особенно на шее. Балерина приподнимала подбородок, сужала глаза и прожигала в собеседнике огромную дыру.

Это было даже немного завораживающе.

Иногда казалось, что она подбирает специальные ракурсы, будто из-за угла вот-вот может появиться камера.

– Многие из этих детей никогда света белого не видели, они понятия не имеют, что значит гулять и веселиться. Некоторые так и не узнают. Многие отравлены солнцем, теперь они не живут, а выживают. Для них каждый день – война, они всегда на передовой. Они пережили намного больше горя, чем ты в свои малолетние двадцать. Так что я скорее назову ребёнком тебя, чем кого-то из них.

– Вы их травите, – защищалась я.

– Травить можно здорового человека, а они уже отравлены. Причём многие из них даже не знают, доживут ли они до завтра.

– Дилан, например, на реабилитации. Мальчик выздоравливает, а вы губите его жизнь.

– Уверена? – Балерина надменно выгнула бровь. – Это очень свойственно твоему поколению, – презрительно выплюнула она.

– Свойственно что?

И зачем я только ввязалась в этот разговор?

– С умным видом рассуждать о том, чего не знаете. Вам сложно собрать информацию. Что, слова такого не знаешь? На вашем языке это будет «поболтать», так понятнее? Выслушать двух-трёх человек, а не одного и тут же ему поверить. В мире слишком много хренов, чтобы доверять первому сизому и убогому. Если тебе кто-то что-то втирает, переспроси как минимум у трёх человек, кто «в теме», и иди втирать придурку сам.

– Это очень свойственно вашему поколению, – нетактично передразнила я. Попыталась сесть поудобнее, но забарахталась на кровати и, чтобы не выглядеть дурой, затихла. – Вы не слушаете никого. Считаете, что дожили до своего огромного возраста и повидали жизнь, следовательно, есть только одно правильное мнение – ваше. Ко всем, кто младше, вы относитесь со снисхождением. Вы можете выслушать, дадите время выговориться, но отключитесь секунд через пятнадцать и будете просто кивать с отеческим видом. А всё почему? Потому что я ведь ничего не знаю о жизни, зачем меня слушать? Зачем ко мне прислушиваться?

– Посмотри на себя, – скривилась Линда. Её локти упирались в подлокотники коляски, руки были похожи на болезненные усыхающие ветки. – Ты даже не прилагаешь усилия, чтобы задуматься. Не слушаешь, не анализируешь. Только бу-бу-бубнишь.

– По-вашему я никого не слушаю?

– Очевидно же! – Балерина показательно развернула коляску.

– Нет, – твёрдо опровергла. – Я люблю взрослых, умных людей. Люблю с ними разговаривать, люблю узнавать что-то новое. Мне просто не нравится, что со мной обращаются, как с пустым местом. У меня тоже есть право голоса, я же не тыкаю им в каждый столб. Иногда и мне нужны советы старших.

– Советы нужны? – Коляска Линды замерла (всё это время она о-о-очень медленно ползла к входной двери). Балерина обернулась и посмотрела на меня как-то слишком уж зло. – Будет тебе совет.

Она вытащила из пакета пачку сигарет и кинула её в меня.

– АЙ! – опешила, дёрнувшись на кровати.

– Что, ещё?

– Не надо!

– Держи ещё советик!

– Ай! За что?!

Я прикрылась больничным покрывалом, чтобы упаковки не били по телу. Одна из них пролетела прямо над головой, врезалась в стену и отскочила мне в затылок.

– Да хватит! – взвыла я.

– Что, больно?

– Да, вообще-то!

– А так всю жизнь будет! – прохрипела Линда. – Всю жизнь будешь удары получать! И будет больно! Очень больно!

– Я поняла, поняла! – прокричала из-под одела, ошалело придумывая, как бы залезть под кровать. – Я всё поняла, хватит!

– Не нужно ничего понимать, нужно брать пачку сигарет и кидать её обратно! – воскликнула балерина. Потом добавила уже тише: – Серьёзно, давай. Мне их надо обратно в пакет убрать.

– Чего?! – возмутилась я.

– Обратно, говорю, кидай.

– Вы совсем, что ли?

– Хочешь, чтобы у тебя в палате нашли сигареты? Они вон везде валяются.

– Блин!

Я высунула голову, покряхтев, приняла сидячее положение. Левой рукой схватила пачку и со всей дури запульнула в Линду. Той даже уворачиваться не нужно было, сигареты улетели в стену.

– Ха! Мазила! – Балерина отъехала в сторону и спрятала наш компромат. – Тренируй руку, тебе ещё артефакты создавать.

– Я не буду ничего создавать, – огрызнулась. Вторую пачку кинула уже осторожнее, не преследуя цель задеть старую женщину. Мне хоть бы добросить до неё.

– Будешь и ещё как.

– Вы лекарств нанюхались? Или что-то посильнее принимаете? – Я начала заводиться. – У меня руки нет. Алё.

– Да вон же она.

– Она не работает.

– А вторая тебе на что?

– Слушайте, я уже пробовала. Ничего не получилось, артефакты нельзя создавать одной рукой, тем более такой!

– Хотела совета? – выгнула бровь Линда. – Вот тебе совет: хватит сопли распускать. Вставай и борись за любимое дело. У меня всё.

– А у меня не всё! – вспылила я. – Посмотрите на свои ноги!

Запрещённый приём.

Балерина замерла на мгновение, её взгляд ощутимо потускнел, женщина уставилась в пол, затем подняла голову. Её лицо осунулось ещё сильнее, губы сомкнулись в одну полоску. От ярости шея покрылась пятнами. Линда нажала нужную кнопку на подлокотнике, и коляска поплыла ко мне.

– Да, я потеряла ноги. Но я жива. И я ещё не сдалась. Потому что ноги мои вот. Видишь?

Я испуганно сглотнула.

– Вы же не можете ходить, – из последних сил старалась держать лицо.

– Видишь это? – Линда вскинула руку и продемонстрировала мне палец. Логично было бы предположить, что средний, но нет – безымянный. На нём красовалось кольцо с изящной буквой «В». Где-то я это уже видела… – Вот, что создают такие, как ты. Жизнь. Возможность. Как думаешь, за это стоит бороться? Хотя бы одной рукой?

– Что это за артефакт? – пискнула я, вся сжимаясь.

– Я тебе скажу только одно: если что-то длится не вечно, это не значит, что оно не стоит твоих усилий.

У неё был настолько острый взгляд, что мне захотелось украсть у улитки панцирь и спрятаться в нём.

– Извините.

Линда только фыркнула, но надменно развернуться не успела. Она явно собиралась это сделать, уже даже потянулась к кнопке. Но внезапно начала тяжело дышать, схватилась за горло.

– Что… что с вами? – остолбенела я.

Балерина не ответила, её рука с горла переместилась к груди. Изо рта вырвался пугающий сип:

– Помоги.

– Что? Что? – Я попыталась вылезти из кровати, но запуталась в покрывале.

– Почини. Почини.

Линда трясущейся рукой принялась снимать кольцо. То поддалось слишком поздно. К этому моменту женщина закатила глаза и обмякла на коляске.

Я выпуталась из покрывала, вскочила на ноги и вылетела в коридор.

– Помогите!!! Нужен врач!!!

Санитары среагировали профессионально. Мужчина и женщина вбежали в палату, осмотрели балерину. Их руки двигались так слажено, словно у них каждый день кто-то без причины терял сознание.

– Каталку, быстро! – скомандовала женщина. – Увозим её.

– Что с ней? – попыталась влезть я.

Меня не услышали, просто вихрем пронеслись мимо и оставили после себя лишь открытые двери. Но и те, потеряв тепловой контакт, захлопнулись. Я продолжала стоять в комнате, где совершенно не вписывались в интерьер пустая инвалидная коляска и пакет с сигаретами.

И красивое кольцо, опасно блеснувшее в тени больничной койки.