Текст книги "Артефаки. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Анастасия Вернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Этап 2. Глава 1
ЭТАП 2. ПОБЕГ
Глава 1
Мы с Диланом даже сказать ничего не успели, как Линда Карильо выплюнула в нашу сторону:
– Будете должны!
– За что? – обиделась я, хотя вроде как сама пришла…
– За то, о чём хотите попросить!
– А как вы…
– У вас на рожах всё написано!
– Эй, ребята, ну чего вы на неё время своё тратите? – послышался мужской голос у дверей. Мы озадаченно обернулись. – Если хочется чего-то получить, лучше обратиться ко мне.
Её бывший муж. Джордан Сандерс. Известный (в узких кругах) миллионер. Он тоже передвигался на гравиколяске. На нём была больничная рубаха, открывающая неприятные волосатые ноги; сам он уже давно поседел, его белоснежные волосы почти светились под холодными лампами. Лицо вряд ли было привлекательным в молодости, а сейчас и вовсе покрылось змейками морщин, но взгляд остался острым и вызывающим – этот человек привык добиваться всего, чего пожелает стареющая душа.
– Пошёл вон из моего дома, – прошипела Линда.
– Это не дом, а больница, маразматичка, – огрызнулся Джордан.
– Я тебе кости переломаю!
– А ты теперь предприниматель? Бизнес решила открыть?
– Дети ко мне ходят больше, чем к тебе!
– Дети тебя ненавидят!
– Тебя ненавидят даже медсёстры! Им твои помои осточертело вытирать!
– Им осточертело твои помои слушать!
– Их нельзя слушать!
– А они у тебя изо всех щелей лезут! Изо рта тоже!
– ЗАКРОЙТЕ РОТ ОБА! – завопила я, вздрогнули даже стены, не то что эти двое. Бывшие супруги шокировано уставились на меня. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и выпалила: – Медсёстры ненавидят вас обоих, а дети приходят к вам только потому, что вы можете дать им то, что они хотят. Вас никто не любит. Вы друг друга тоже не любите. Так что заткнитесь. Всем уже надоело вас разнимать, на ваши крики даже персонал не прибегает. Джордан! – угрожающе обратилась к миллионеру, который был в три, если не в четыре раза старше меня. – Это палата Линды, так что будьте добры, уезжайте отсюда. И к вашему сведению, так клиентов не переманивают!
Джордан Сандерс возмущённо открыл рот, чтобы окатить меня помойными словами, но я грозно подняла раненую руку.
– Я вам сейчас в глаз дам, если не уедете! Меня тут трансформером называют, советую быть осторожнее с выражениями!
Не прошло и пары минут, как мы остались в палате наедине с одной лишь балериной. К ней у меня тоже имелись требования.
– Вы больше не будете у меня ничего воровать, понятно?
– Во-первых, я у тебя ничего не воровала. Во-вторых, с чего бы такой тон? – Линда умела держать удар.
– Я только что выбрала вас, а не вашего мужа, так что вы передо мной в долгу.
Старуха поражённо расхохоталась.
– Бывшего мужа. Деточка, если тебе так хочется, можешь вернуться к нему на коленях. Он это оценит, кстати. Ему, знаешь, нравится, когда перед ним на коленях стоят. Особенно, молодые девушки.
Я от удивления даже рот приоткрыла. Да как она смеет?
– Только если вернёшься, не жди, что я это так оставлю, – отчитала меня балерина.
Так. То есть она умудрилась обставить всё так, словно это я ей теперь должна? Как так получилось-то вообще?
– Мне нужна ваша помощь. Говорят, через вас можно кое-какие вещи достать, – я решила сменить тему.
– Не просто так. – Линда деловито скрестила руки на груди.
– Знаете про конференцию «Артефактика будущего»?
– Может быть.
– Мне нужен второй входной билет.
– Зачем?
– А вы всегда задаёте вопросы? Или сразу догадываетесь, что это не ваше дело?
– Вот грубить мне не надо. – Линда сощурилась, стало не по себе. Вести переговоры она умела. – Тебе нужны билеты. Хочешь их получить – будь вежливой.
Я упрямо стиснула зубы, но всё же сдалась под напором её тяжёлого взгляда.
– Один мальчик из больницы хочет попасть на эту конференцию.
– Мальчик? – Балерина заинтересовано подалась вперёд. – У нас тут из артефаков только ты.
– Не надо меня так называть. – Возмутительно. Она, значит, мой «неподобающий» тон замечает сразу, а свой язык придержать не может? – Моя профессия – артефактник. В смысле, не моя, а просто профессия.
Линда растянула тонкие губы в понимающей улыбке.
– А, всё ясно. Хочешь вывести ребёнка на прогулку.
– Именно.
– И сама бы ты на эту конференцию не пошла.
– Ни за что.
– Даже ради своего красавчика босса.
– В особенности ради него.
– Ладно. – Она окатила меня надменно-оценивающим взглядом, её выпуклые глаза едва не выпали из глазниц. – Приходи вечером. Обсудим условия.
– Как скажете, – излишне по-детски буркнула я.
– Деточка, – нагнал меня голос Линды уже у выхода, заставив обернуться, – прежде чем мальчика выгуливать, надо бы разрешение на это взять.
Я едва не хлопнула себя по лбу. Чёрт! И почему я сразу об этом не подумала, может, нас и не выпустят вовсе?
И чего эта Линда так на меня смотрит? Я действительно только ради Дилана иду на конференцию!
Кабинет Мистера Мечты пустовал – так мне показалось при первых секундах, когда его дверь появилась в поле зрения. Но стоило подойти ближе, и почудилось, что там шевелятся человеческие тени.
Ради приличия я постучала, дёрнула за ручку (тут не было автоматической системы), но дверь не поддалась. Решив, что всё же ошиблась, развернулась и прошла почти половину больничного коридора, когда позади что-то щёлкнуло, и голова доктора Дэппера позвала:
– Эрин? Это ты заходила?
Я быстро обернулась. Молоденькая медсестра, впопыхах поправляя причёску, выскользнула из кабинета заведующего хирургическим отделением. Не поднимая взгляда, девушка посеменила по плиточному полу.
Как ни в чём не бывало, доктор Дэппер впустил меня к себе.
– Садись, – благосклонно указал он на стул.
– Спасибо, я постою, – брезгливо поморщилась.
Мужчина вопросительно выгнул бровь.
– Почему?
– Откуда мне знать, чем на нём занимались.
На меня посмотрели с насмешкой. Такой взгляд я обычно получаю, когда случайно говорю что-то дерзкое человеку много старше, и в ответ мне как бы намекают, что всё это – пока ещё глупость подросткового возраста, и я слишком молода, чтобы понять, но вот будет мне столько же лет, и я буду вести себя так же.
– Эрин, ты можешь не волноваться. На этом стуле сидело много пациентов, их родственников, работников этой больницы, моих коллег. Стул не опасен.
Выговор был произнесён с таким садистски-безэмоциональным лицом, что я почувствовала себя нашкодившим ребёнком.
Аккуратно присела.
– Как рука?
– Как рука. – И не соврала даже.
– Дай-ка посмотреть.
Он подошёл ближе, но я отклонилась. Мужчина замер.
– Вы свои-то руки мыли? – Отвращение скрыть не получилось.
Доктор Дэппер выпрямился и теперь посмотрел уже без снисхождения, скорее – с небольшим раздражением.
– Я закрываю кабинет, когда мне нужно обсудить конфиденциальные вопросы. Неважно, кто ко мне заходит. Если вопрос сугубо личный, я не нарушаю этику, и делаю всё, чтобы сохранить врачебную тайну.
– Извините, – пробормотала я, понимая, что сейчас не в том положении, чтобы что-то тут вякать. Да и какое у меня, в целом, есть на это право? – Рука не беспокоит. Я хотела с вами кое-что обсудить.
– Мне закрыть кабинет? – выгнул он бровь.
– Не надо! – дёрнулась я. Судя по его улыбке, это была шутка. – Знаете мальчика по имени Дилан? У него ещё протез на правой ноге.
– Конечно.
– А можно его на несколько часов забрать из больницы?
– Зачем? – Доктор Дэппер напрягся.
– Ну… мне кажется, ему нужно проветриться. Развеяться немного. Отдохнуть от больничной жизни.
Мужчина устало вздохнул, сел за стол, постучал изящными пальцами по клавиатуре и прищурился, вчитываясь в текст личного дела Дилана.
– Протез ему поставили недавно. Пацан ещё не приспособился, – сказал Дэппер-старший спустя несколько секунд.
– Так это не проблема, я же буду с ним, мы можем и гравиколяску взять.
– Стой… а, увы. Мальчику нельзя покидать больницу без родителей. Его отец подписал запрет.
– Что?! Даже с медперсоналом?
– Только в сопровождении родителей. В данном случае, отца.
– Это же больница! Тут даже вода в кулере пахнет лекарствами. Взрослым тут тяжело, что уж говорить про детей.
– Эрин. У нас есть правила. Нарушить их я не могу.
– Как обычно, в общем. Везде одни правила и запреты. – Я уставила на свою «клешню». – Ладно. А… мне-то можно выйти?
– Куда? Из кабинета?
– Нет. Из больницы.
– Тебе-то зачем?
– Помните, Эван приглашал меня на конференцию? Хочу сходить.
– Ты же отказалась.
– А теперь согласилась.
– Почему передумала?
– Я же девушка, «передумывать» моё второе имя, – колко вонзилась нелепым оправданием в беззащитный мужской ум.
Дэппер-старший с пониманием вздохнул, будто мои слова заставили резонировать струны его души и даже задели какую-то особо чувствительную.
– Так всё-таки идёшь?
– Ага.
– Я сделаю выписку на сутки, по ней выйдешь из больницы.
– Спасибо, – кисло поблагодарила я.
Глава 2
Глава 2
На гравиколяске Дилан смотрелся довольно нелепо. Мелкий пацанёнок мог свернуться калачиком и уснуть на кресле, но вместо этого ему пришлось свесить ноги, чтобы не повредить протез. Затылок едва-едва доставал до спинки кресла, и мальчишка быстро плюнул на попытки облокотиться. Сел, выпрямившись, и начал озираться по сторонам.
Конференция проходила на фиолетовой ветке в здании ГАУ, так что мне пришлось тащить Дилана на платформу, покупать ему билетик и завозить в вагон.
Он наблюдал за пейзажем за окном с открытым ртом. Я была в недоумении. На что там смотреть? Железные балки, за ними земляные стены, зелёные пластиковые заборы на платформах. Неужели в этом есть что-то удивительное?
– А вдруг за нами погоня? – с детской непосредственностью предположил Дилан.
– Мы же не беглые преступники.
На самом деле, именно ими мы и были.
Во-первых, я вытащила пацана без официального разрешения. Пришлось применить всё моё красноречие, чтобы заговорить зубы женщине в регистратуре.
Во-вторых, мы стащили гравиколяску. Кто бы мог подумать, что в этой больнице находится столько инициативных детей, готовых к приключениям. Мне даже делать особо ничего не пришлось, они припёрли эту коляску сами.
В-третьих, за наш входной билетик на конференцию мы пообещали Линде купить сигареты и протащить их в больничное крыло.
В общем, грехов набрали хоть отбавляй.
– Станция «Фиолетовая»! – объявил дикторский голос. – Конечная!
– Я сюда в школу ходил, – похвастался Дилан, пока я проталкивала гравиколяску к выходу.
– Ты удивишься, но я тоже.
– А ты долго ходила? – похлопал он глазами.
– От начала и до конца.
– Ого! Тебе понравилось?
– Не особо.
– А вот если бы я так долго в школу ходил, мне бы понравилось!
Спускать коляску с платформы оказалось довольно проблематично. Хоть она и висела в воздухе, это не мешало ей корпусом корябаться о ступеньки.
В остальном мы добрались до ГАУ довольно быстро.
Здание главного университета в Акамаре с нашей прошлой встречи не изменилось. На лужайке по бокам от каменного крыльца работали поливальные устройства, люди мимо них проходили с аккуратной настороженностью. Я намочить одежду не боялась: сложно испортить и без того старые джинсы и футболку, которые в шкафу когда-то оставила мама.
Уверенно провезла Дилана до входа, остановилась возле турникетов и сунула охранникам пригласительные билеты. Нас задержали буквально на минуту, просто осмотрели наши скудные вещички. Документы, удостоверяющие личность, не спросили – не того масштаба мероприятие.
Изнутри ГАУ очаровывал ещё больше.
Мы будто стояли посреди памятника культуры, который сохранил в себе долгую историю человечества. Цивилизации сменялись, а здание как стояло тут с начала времён, так и стоит – именно такое впечатление производили старые стены, давящие округлые потолки, двери с окантовкой прошлого века, деревянный пол.
При всём этом древнем великолепии видеть здесь современную аппаратуру оказалось непривычно. Конференция проходила в большой аудитории, на доске-экране скакали различные голограммы, сменяющиеся анонсами различных мероприятий, слоганами компаний и их продукций. Всего было организованно несколько площадок, на каждой из них велись презентации новых разработок или проходили выступления гуру артефактики.
– Все такие чёрные, – поражённо выдавил Дилан, по всей видимости, имея в виду костюмы дам и джентльменов.
Он был немного неправ. Здесь собрался совершенно разный контингент: от бизнесменов в элегантных образах до обычных студентов, которые такими глупостями не заморачивались.
Мы с Диланом зашли в первый попавшийся зал, увидели, что презентация ещё не началась, и решили занять удобные места. Аудитория была обычной, «плоской», сидения не поднимались вверх, как на кафедре, поэтому мы спокойно добрались до одного из задних рядов.
– Берлингер, – произнёс один из самых ненавистных голосов на планете.
– Юргес, – не оборачиваясь, кисло заключила я.
– Ты же вроде свалила из артефактики.
Он подошёл к нам с Диланом вплотную, так, что мы поморщились от его искусственного приторного аромата.
– Я обучаю подрастающее поколение, – кивнула в сторону притихшего мальчишки.
– Чему обучаешь? Как убиться на работе?
– Обучаю не обращать внимания на едкие комментарии всяких выскочек. – Я злорадно улыбнулась и вдруг почувствовала то, что не хотела бы чувствовать очень и очень долго – желательно никогда. Чужая ревность. Ядовитый взгляд, желчью обливающий меня с ног до головы.
– Привет, я Кэри. А… вы чего тут обсуждаете?
Оказалось, это была подружка Ника. Подружка в том смысле, что не девушка, не спутница, не мечта всей жизни, а просто подруга. Но вела она себя так, словно совмещала в себе все четыре ипостаси.
– Просто говорим о… – начала я, но Ник презрительно отмахнулся:
– Она всё равно не поймёт, о чём ты.
Лицо Кэри красноречиво вытянулось от удивления. Девушка эффектно задрала бровь.
– Давай ты не будешь мне указывать?
Она вообще была очень эффектной. Привлекательная брюнетка с длинными волосами, подтянутой фигурой и черничными, слегка перекрашенными бровями.
– Я вообще-то, что б ты знал… – Она не успела закончить фразу, потому что Юргес молча отвернулся и с каменным начал пробираться к своему месту.
Кэри опешила. Замерла, наблюдая, как её спутник удаляется. Неловко взглянула в нашу сторону, а потом фыркнула, и, делая вид, что так и задумывалось, пошла за Ником.
Мы с Диланом сидели в этом же ряду, с края. Мальчишка самостоятельно слез с гравиколяски и разместился в кресле, а больничный агрегат мы сложили и поставили рядом с подлокотником. Место было удобным, если что – можно незаметно слинять, но при этом не наступать на ноги всем подряд.
Правда, мы так и не слиняли.
Выступление подготовил военный артефактник Бил Мориган. Я о нём услышала впервые. Его презентация посвящалась новым разработкам, которые помогают усовершенствовать современную армию. Он рассказал, что в проекте участвуют не только физмаги, но и филмаги. То есть артефактники пытаются улучшить не только технику и снаряжение, но и самого человека – лишить его страха, например.
– А вы не учитываете человеческий фактор в своих исследованиях? – задала вопрос какая-то девушка с первых рядов.
– А вы, простите..?
– Я Челси, студентка третьего курса факультета артефактики.
– Челси, что вы подразумеваете под «человеческим фактором»?
– Ну, сами посудите. Если вы лишите военных страха, значит, они перестанут бояться, например, своего командира. То есть это ведёт к неподчинению. А ещё они могут убивать не только противников, но и «своих». Что вы об этом думаете?
– Хороший вопрос, Челси. Дело в том, что проект пока в стадии разработки, и мы стараемся учитывать все риски. На данный момент мы ищем способы давления магии на определённые участки мозга. Таким образом, это поможет нам найти механизмы, которые будут лишь частично воздействовать на человека. Простыми словами, если представить, что мозг – это множество струн, нам нужно научиться дёргать только за одну. Сейчас мы, к сожалению, дёргаем за все.
– Скажите, а вам не кажется, что это средство манипулирования? – важно выспрашивала девчонка, воображая себя журналистом.
– Кажется. Но таковы реалии современного мира. Позволяя управлять собой в каких-то ситуациях, человек предотвращает множество тяжёлых последствий. Например, массовые жертвы. Или вот те же убийства.
– Но разве это не компрометирует артефактику как науку?!
Девочка – та ещё выпендрёжница, определённо. Задаёт вроде бы умные вопросы, но все они в итоге сводятся к одному: «А вам не кажется, что вы плохой?»
Бил Мориган отвечал сдержанно, но при этом не говорил ничего конкретного. Смысл его слов сводился к простому «это слишком философский разговор, а мы всё же обсуждаем инновации».
– Каким образом вы собираетесь воздействовать на нейроны мозга? Науке ещё неизвестно ни одного удачного случая, когда человеческий мозг поддавался магии.
Аудитория была большой. Чтобы не передавать микрофон из рук в руки по рядам, да и чтобы не орать с места, в подлокотник каждого кресла был встроен динамик. Человек поднимал руку, и, когда наступал нужный момент, модератор «включал» устройство, давая возможность высказаться.
Вопрос про нейроны мозга задал какой-то щуплый мальчик, которому на вид было лет четырнадцать. Его попросили представиться, и оказалось, что он тоже учится в ГАУ. На втором курсе.
– Дело в том, что пока в рамках нашего проекта разработана лишь теория, и на данный момент она не подтвердилась эмпирическим методом. Основа нашей теории заложена в электрических импульсах, которые заставляют мозг функционировать. Согласно нашим вычислениям, именно они препятствуют проникновению магии. Для того, чтобы попробовать «вживить» магию, мы рассчитываем погасить электрические импульсы до минимума.
Я удивлённо приподняла брови.
ЧТО?
– Николас Юргес, третий курс факультета артефактики ГАУ, – оглушил всех голос из динамиков. – Я правильно вас понял: вы собираетесь убить функционирование человеческого мозга, чтобы проверить, воспримет ли он магию?
Бил Мориган покладисто вздохнул.
– Юргес? Дерек Юргес случайно не ваш родственник?
– Мой отец, – сдержанно кивнул Ник.
– Вы поняли меня неправильно, молодой человек. Мы не собираемся убивать мозг. Лишь замедлим его, скажем так, сердцебиение.
Ещё несколько ребят не упустили шанса задать вопросы. Я внимательнее пригляделась к аудитории и с удивлением поняла, что тут практически нет взрослых людей, тех же бизнесменов, например. Это студенты! И все они общались со спикером с таким рвением, словно бы сдавали экзамен.
Я чуть не подпрыгнула на месте от неожиданности, когда мне в голову попал комок бумажки. Он врезался аккурат в лоб и брякнулся под ноги. Дилан тут же с азартом его схватил и, тихо воскликнув «снежки!», бросил обратно.
«Обратно» оказалось прямиком… в Кэри. Она тоже не ожидала подвоха, вздрогнула, как и я секунду назад, и начала озираться.
Дилан вжался в спинку кресла.
Из-за плеча девушки показалась недовольная голова Юргеса. Парень зло сжимал в руках бумажку. Вопросительно смотрел на меня. Я прикинулась амёбой. Юргес не оценил, поднялся с места, пролез через Кэри и подсел ко мне.
Подсел. Ко мне.
Я тоже вжалась в спинку кресла.
– Ты вопрос будешь задавать или нет?! – прошипел он.
– А? – не поняла я.
Его рука сжалась в кулак, но до рукоприкладства не дошло.
– Вопрос. Задай.
– З-зачем?
Юргес посмотрел на меня так, словно я только что сказала, что «Берлингер» – это название футбольной команды.
– Ты письмо от Будика не получила?
Секунду я прикидывалась, что у меня зависла система обработки информации, и потратила это время на то, чтобы настороженно вглядеться в лицо Ника. Наверное, только это меня и спасло. Я остро ощутила неприятности рядом со своей пятой точкой, поэтому выдавила из себя:
– Не проверяла сегодня почту.
– Ну, поздравляю, – язвительно расфыркался он, – Будик всем курсам дал отмашку, чтобы студенты задавали вопросы. Он лично проверяет. На зимней сессии автомат получит тот, кто задаст самый интересный вопрос.
– А он здесь? – сглотнула я.
– Ты слепая? Вон же стоит.
– Не заметила.
– Ну что? Вопрос задавать будешь? Я должен зафиксировать.
Я огорошено посмотрела на планшет в его руках. Он там, видимо, список составлял, или что-то вроде того. Перевела взгляд ему за спину – туда, где висели большие электронные часы, чётко обозначающие время начала и окончания выступления – и облегчённо выдохнула.
– Конференция закончилась, – сообщила Юргесу.
На моё счастье об этом объявил и модератор встречи.
– Поздравляю, Берлингер, просрала свой автомат, – довольно разулыбался Ник.
Чужое горе ему явно в радость.
Только вот это было не совсем горе, но другим об этом знать необязательно.
– Дилан, – прошипела я, когда блондин-выскочка отдалился от меня на безопасное расстояние, – знаешь правила поведения при ЧП?
– Нет. – Мальчишка похлопал глазами.
– Руки в ноги и быстро ретируемся.
– Рети… мся?
– Валим.
В рекордные сроки я развернула гравиколяску, Дилан шустро забрался на сиденье, и мы начали выбираться из аудитории. Предельно аккуратно! Настороженно вглядываясь в каждое лицо, ожидая разоблачения в любую секунду.
Ник вместе с Кэри стояли рядом с загадочным Будиком (это, интересно, фамилия или прозвище?). Преподавателя оккупировали с десяток студентов. Из-за гравиколяски наши с Диланом персоны привлекали лишнее внимание. Я постаралась слиться с полом и прошмыгнуть незамеченной мимо «толкучки».
Прошмыгнуть прошмыгнула, а вот незамеченной ли – не знаю. Оглядываться и проверять не стала. Вместо этого быстренько доковыляла до лестницы и потащила Дилана на второй этаж.
Народу тут меньше не стало, хотя я надеялась на лучшее.
– А почему мы убегаем? – озадачился Дилан, пытаясь взглянуть на меня снизу вверх.
– Я забыла, что у меня тут много знакомых. – Подумала и добавила: – Неприятных знакомых.
– Мы уйдём? – расстроился ребёнок.
– Нет, – покачала головой. – Просто найдём местечко потише.
«Потише» отыскать оказалось намного сложнее, чем я ожидала. На конференцию согнали укомплектованный факультет артефактики, студенты без особого энтузиазма заполонили почти все аудитории.
Мы с Диланом пристроились в уголке одного из кабинетов.
Эта «тусовка» была маленькой, именно то, что нужно. Никаких масштабных помещений, огромных экранов, встроенных динамиков. Обычная учебная аудитория, которую рассматривать оказалось даже интереснее, чем слушать нудную речь выступающего (Дилан заскучал на первых же секундах и попросил поиграться в моём видеофоне).
Я представила учащихся здесь студентов, как они увлечённо конспектируют каждое слово спикера. Вообразила, что на тёмно-красном дереве всё ещё лежат ручки с бумажками – в клеточку, конечно же, – ведь в такой атмосфере каменной древности стыдно фиксировать лекции на навороченные гаджеты. Портреты известных артефактников висели на стенах – в основном нашего века (наука начала развиваться относительно недавно). Среди них был и Дерек Юргес, и Руперт Берлингер.
Я вгляделась в портрет отца.
Такой внимательный, сосредоточенный мужчина, без видимых признаков усталости на лице. Острый взгляд, смотрящий вдаль, постигающий новые горизонты.
Он ведь… он и его друг Дерек были первооткрывателями коммерческой артефактики.
Я вспомнила, как Юргес-старший лупил своего сына за то, что тот не стал лидером в соревновании между стажёрами. Стало противно. Быть может, они стоили друг друга, поэтому и подружились? Они – в смысле мой отец и отец Ника.
С Рупертом Берлингером я была знакома не так что бы очень хорошо, хоть он и был моим отцом. Биологическим. Но за время, что мне довелось с ним общаться, создавалось впечатление, что он не жаждет заводить друзей. И вообще человек некомфортный – при личном разговоре говорит тихо, нервно, бывает, не знает, что сказать, при нём всегда судорожно приходится подбирать новые темы.
А вот Юргес-старший был человеком жёстким, беспринципным, не приемлющим отговорок и оправданий. Он из тех людей, что одним нейтральным словом могут втоптать в грязь. Сложно представить, что эти двое были друзьями.
Разве можно так… ну, чтобы настолько разные по характеру люди совместными усилиями проложили дорогу в будущее?
Я рассеянно посмотрела на собравшихся студентов. Редко у кого на лице была заинтересованность (на таком скучнющем выступлении и неудивительно). Казалось, этих ребят насильно заставили сюда прийти. Я даже слегка растерялась. Странно это, у них же есть такие потрясающие возможности окунуться в науку с головой, послушать интересных артефактников (тот, кто выступал сейчас перед нами, в их число не входил), а они относились к этому, как к тошнотворной обязаловке.
Я заметила её случайно.
Айрис сидела на первых рядах, её сухие обнажённые локти упирались в парту. Альбиноска внимательно следила за бегущей строкой, которая субтитрами горела на маленькой электронной доске, дублируя слова выступающего артефактника.
Моя левая рука с силой стиснула ручку гравиколяски. Мне совершенно не хотелось даже видеть эту девушку, не то что улыбаться и делать вид, что рада встрече.
Лучшая подруга Шэйна. Не думаю, что отныне мы можем общаться. Я уж не говорю «нормально», потому что нормальным наше общение никогда не было.
– Дилан, извини, поехали отсюда, – тихо шикнула я и сразу же повезла мальчишку на выход.
Мы не прошли-проехали и нескольких метров по коридору университета, как я заприметила знакомую рыжую голову. Нет, к сожалению, это был не Джош.
Джул.
Все стажёры из «Берлингера» учились в ГАУ. Все, кроме меня. Так что неудивительно, что они собрались на этой конференции.
Но видеть кого-то из них я не желала.
Совершив дрифтующий манёвр с заносом, чудом обогнув стоявших рядом людей, я ввезла Дилана в ближайшую аудиторию.
– ВАУ! – Ребёнок аж привстал в кресле, широко разинув рот и удивлённо осматривая помещение.
Я тоже замерла и в ступоре уставилась на… это.
Не знаю, как правильно называется такая штука в университете, но я бы назвала это учебной комнатой или практическим кабинетом. От двери до противоположной стены тянулись два ряда платформ для создания артефактов. Я подошла ближе, и моё удивление только возросло.
Ну и старьё!
И на этом они учат студентов?!
– Ого! Это машины для создания роботов! – тут же заиграла детская фантазия.
– Не преувеличивай, мелюзга, – фыркнула я.
– Во-о-о! Тут секретная лаборатория!
Дилан сполз с гравикресла и, хромая, начал ходить от одной платформы до другой.
– Тут артефакты делают, – немного разочаровала я ребёнка. Наблюдая, с каким энтузиазмом он рассматривает приборы, ощутила, как энтузиазм проснулся во мне самой.
– Ты делаешь?
– Нет.
– Ты же артефак.
Я стиснула зубы, но исправлять не стала. Видимо, ему просто проще выговаривать это слово.
– Делала когда-то.
– А теперь не делаешь? – озадачился Дилан.
– У меня рука.
Стоило бы продемонстрировать травмированную конечность – для наглядности, но я стыдливо спрятала её за спину.
– А давай сделаем? – с горящими глазами предложил он.
– С ума сошёл? Это не так просто, как тебе кажется. Вообще-то нам нужен маг, потому что он создаёт энергию и…
– А это что?
Не знаю, каким образом Дилан с протезом умудрялся носиться из одного конца комнаты до другого. Он шустренько добрался до шкафа, с любопытством заглянул в него и вытащил какой-то стеклянный шар.
– ОСТОРОЖНО! – Я бросилась к мальчику, вырвала у него шар и прижала к себе. – Дилан! Не трогай тут ничего!
– Я просто хотел посмотреть, – расстроенно выдавил он.
– Это что, слёзы?
– Нет.
– Ты собрался плакать?!
– Нет.
– Мужчины не плачут вообще-то! Тебе не говорили?
– Я просто хотел посмотреть!
Его лицо олицетворяло скорбь всех детей планеты, которых когда-то приводили в магазин, подводили к отделу с шоколадками, заманивали приятным запахом, а потом злорадно уводили покупать корм собаке.
– Извини, что накричала, – злость схлынула почти сразу.
– Извини, что полез.
И что это такое? Дети так разговаривают?
– Ты не видишь, но это трилс. Видимо, какой-то древний. В «Берлингере» они другие. Тут магия впитывается в предмет. С ним нужно быть очень аккуратным.
– Я вижу, – огорошил Дилан.
– Что?
Я замерла. Будь левая рука чуть слабее, и трилс полетел бы на пол.
– Ты видишь? Видишь свечение?
– Ага.
– Тебя проверяли на дар? Ты артефактник?
– Нет, я рациомаг. Как и мой папа.
Надо было прихватить из больницы таблеток от нервов и потрясений.
– Э-э… – Ну и что тут скажешь? Я тупо зависла.
– Папа говорит, что маги – второй сорт.
– Почему это? – Я всё ещё не могла «развиснуть».
– На них никто не обращает внимания. Вся слава всегда достаётся артефакам.
Я прыснула так сильно, что слюна некультурно разлетелась по помещению.
– Мой отец работал с Кристофером Бруссаром. И его многие знают!
– Только с одним магом он работал? – Дилан озадаченно посмотрел в мои предательски-лживые глаза.
– Э-э… нет.
– А как остальных звали?
– Э-э… не знаю.
– Ну, вот, и папа так говорит.
Я покусала губы, вернула трилс на место.
– А с кем работал твой отец?
– С Дереком Юргесом точно работал.
Я чуть не подавилась слюной, но предусмотрительно потратила её на фырканье.
– Как его зовут? Может, я его знаю? – Пришлось нахохлиться, как важный ученый мира артефактики.
– Гэрриэт Дженкинс.
– Э-э… – и опять. Зависла. Молодец, Эрин.
– Вы что делаете здесь?! – оглушил нас строгий голос.
Мы с Диланом дёрнулись на пару, испуганно повернулись к двери.
На нас разъярённо пялился Руперт Берлингер.
– Эрин?! – моё имя аж прохрипел. – Ты почему не в больнице?!
– Мы с Диланом решили проветриться. – Я тут же нацепила каменную маску отстранённости.
– А кто разре… – Руперт замолк и вдруг разразился угрозой: – Я звоню твоей матери.
– Звони, – меланхолично пожала плечами.
Взглянула на Дилана. Ребёнок вжал голову в плечи и испуганно глядел на моего отца. Не думаю, что мальчишка понял, кто именно перед ним стоит, но то, что этот кто-то зол и готов вытурить нас отсюда, заставило его нервничать.
– Эрин, я серьёзно. Это не шутки! Ты должна быть в больнице сейчас, а вместо этого…
Я изогнула бровь и презрительно посмотрела на него.
– С каких это пор тебя волнует, где я и что со мной?
Руперт поджал губы, озлобленный подобным тоном. Не знаю уж, давит он на своих подчинённых или нет, но он явно привык, что к нему обращаются с большим уважением.
– Я. Звоню. Матери. И я вообще не понимаю, как ты сюда попала? Кто тебя отпустил? Там в больнице система безопасности отсутствует напрочь?
Я лишь раздражённо закатила глаза.
– Ладно, Дилан, смотри. Пока злой дяденька звонит, мы с тобой сделаем плетение, давай?
Мальчишка перевёл огорошено-испуганный взгляд на меня. Стало даже немного смешно. Он так комфортно чувствовал себя среди «своих» – больничных обитателей, – а сейчас растерял всю прежнюю напористость и наглость.
Остался маленький скольки-то летний мальчик.
– Какое плетение? – Руперт стиснул кулаки. – Ты не можешь работать за платформой.
