Текст книги "Волшебство на грани (СИ)"

Автор книги: Анастасия Калямина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Если тебе так хотелось увидеть мои слёзы… – Заметил я. – Был способ лучше, чем смерть. Например, могла бы попросить лук порезать.

Странно, даже в такой ситуации, я ещё не разучился острить.

– Мне вовсе не хотелось. – Сказала Карсилина.

– То есть, ты не думала, когда принимала это решение.…

Карси молчала, ей стало очень стыдно. Я всхлипнул, пытаясь успокоиться, но, не получалось.

Амулет стал бледнее, слабый, еле заметный кусочек света. Моя магия была не в состоянии больше её держать. Но я упорно сопротивлялся.

– Сумасшедший сегодня день… – слабым голосом произнесла Карсилина, закрывая глаза.

Амулет погас, из него испарился последний лучик света. Руки её ослабли. Сердце остановилось. Все было кончено.

– Не умирай! Пожалуйста!

Я все ещё сжимал её руку, не мог отпустить, боясь порвать ту единственную нить, которая нас связывала. Болезненная пустота сковывала сердце. Происходящее напоминало кошмарный сон. Только это была реальность. Жестокая и необратимая.

Её больше нет.… Как это страшно звучит! Её нет.… Нет!!!

***

Не знаю, сколько я так сидел, прибывая в ступоре и сжимая её безжизненную руку….

Я был подавлен и опустошён.

Дверь отворилась, и вошёл Димка, следом за ним появились в комнате Альфред, Мартина, мой отец и несколько врачей.

– Что с моей сестрой?! – испуганно спросил Альфред.

Один из докторов подошел к Карсилине и попытался нащупать пульс. Все пришедшие напряженно ждали, что он скажет.

– Она мертва… – Сообщил доктор.

Мартина взглянула на Карси, вздрогнула, затем медленно села в кресло, глотая слёзы.

Альфред тихо подошёл ко мне и опустился на колени рядом с кроватью.

– Сестрёнка… – Прошептал он убитым тоном.

Димка стоял возле дверей, за спинами растерянных докторов, боясь пошевелиться, и почти не дышал.

– Скажи, пожалуйста, почему так вышло. – Обратился ко мне отец.

Но я, всё ещё не до конца осознавал произошедшее.

– Семён, пожалуйста, расскажи нам. Мы должны знать. – Попросил Альфред, похлопав меня по плечу, пытаясь вернуть к реальности. – Нам это очень важно.

Таким грустным и серьёзным при мне Альфред ещё никогда не был.

И я заговорил, хотя в горле стоял болезненный комок:

– Гадритта заманила… нас…

– Что это ещё за самодеятельность! – возмутился Прохор Мылченко. – Вы должны были сообщить куда следует!

Но тут подала голос Мартина, она вытерла слёзы рукавом и попросила:

– Прохор Платонович, не кричите на него, пожалуйста.

Я, глядя в одну точку, продолжил:

– Она забрала у Карси энергию… Жизненную энергию, без которой человек не может…

– Как так получилось? – тихо спросил Альфред.

Я тяжело вздохнул, пытаясь заставить свой голос звучать твёрдо:

– Сулитерия отравила себя «Ядпроксом»… Карси пожертвовала собой... чтобы вернуть её…

– Нельзя было! – сердито заметил мой отец, Мартина даже вздрогнула.

Он стукнул себя ладонью по лбу и сказал:

– Для этого тёмного ритуала подходит энергия любого человека. И Карсилине не обязательно было…

Оказывается, я потерял её из-за такого пустяка! Так не должно было быть!

– Почему ты этого раньше не сказал?! – Крикнул я, раздражаясь.

Отец не нашёлся, что ответить, а я поднялся с колен, и нервно, словно в паранойи, проговорил:

– Она не может вот так просто взять и умереть!!

Сильный порыв ветра распахнул окно и ворвался в комнату, раскидал несколько листов бумаги, лежащих на тумбочке, растрепал Мартине волосы и пошевелил занавески.

– Закройте, пожалуйста, окно. – Чихнула Мартина.

И только Прохор Мылченко потянулся, чтобы захлопнуть окно, ветер неожиданно прекратился. Окно же захлопнулось само.

– Наверное, сквозняк. – Буркнул Димка.

Мне чудилось, что ветер прошептал «Прощай». Ещё раз, взглянув на каждого из них: на мёртвую Карси, на Мартину, Димку, Альфреда, кучку врачей и своего отца, я рявкнул:

– Не правда, всё это!!! – толкнул Альфреда, который попытался меня утихомирить, наступил на ногу одному из докторов, пытавшихся перегородить мне путь, и выскочил из комнаты в пустой коридор, не в силах больше всего этого выносить.

Мне хотелось убежать как можно дальше отсюда. Сердце разрывалось от боли и злости. Если бы можно было расшибиться головой о стену, выбить из себя последний здравый смысл, разбить все вазы на тумбочках в коридоре, что-нибудь разгромить, уничтожить!!..

Я выбежал из дворца, сердце колотилось, как бешенное. Садовник, который подстригал живую изгородь вдоль дорожки, ведущей к воротам, даже лишнюю ветку у куста отрезал, когда я, что есть сил, закричал на весь двор: «Ну, зачем ты так поступила!!!».

Я выскочил за ограду, болезненно ударив повреждённой рукой по перилам. Люди расступались передо мной, некоторые в страхе, некоторые думали, что я спятил. Хотя, оно, наверное, так и было. Слёзы текли по щекам, а я бежал и бежал, не смея останавливаться. Не глядя, перебежал через дорогу, машины резко тормозили, сигналили, один водитель высунулся из своей легковушки и покрутил пальцем у виска. Оказавшись на другой стороне улицы, я сбил с ног какую-то женщину, не думая, куда бегу, мне было всё равно.

И почему погода прояснилась только к вечеру?

Не знаю, сколько так продолжалось, пока я не оказался на набережной реки Листры, залитой заходящим за горизонт солнцем. Счастливые беззаботные люди гуляли в этот ясный вечер, парочки обнимались, держались за ручки.…

В общем, полная идиллия, не считая меня. А я в этот мирный пейзажик не вписывался. А ведь мы с Карси могли бы тоже так беззаботно идти по набережной…

И вдруг моего слуха коснулась мелодия, которую исполняли на гитаре, затем, я услышал красивый женский голос:

Останься, и тише,

Поверь, тебя слышу,

Я здесь, я же рядом с тобой,

Зачем же прощаться?

Не буду скрываться.

Ты только останься со мной.

Побудь со мной рядом,

И ласковым взглядом

Ты тихо меня позови.

Я верю, я знаю,

Я не умираю,

Я просто хочу тишины.

Складывалось такое ощущение, что эта песня адресована именно мне.

Я остановился, тяжело дыша, и опираясь на гранитную ограду. Я слышал эту песню, и ярость, которая бушевала на душе, проходила, уступая место ощущению потери. Я не желал смиряться с тем, что Карси больше нет. Это не справедливо! Она не должна была умирать!

Я знаю, все правы,

Сгубила отрава

Мою распрекрасную жизнь.

Но я не погибну,

Не стану сдаваться,

Я буду бороться за жизнь…

Лечу над рекою,

Над странной землею,

Я знаю, вернусь, ты держись.

Не плачь понапрасну,

Я здесь в этом мире,

Я просто другая, пойми.

И увидел девушку, она была среднего роста, худая, в джинсовом костюме, тёмно-русые волосы, заплетённые в хвост. Рядом с ней стоял высокий парень в шляпе и с гитарой. Я смотрел на них, по моим щекам текли слёзы, и мне было всё равно, что думают прохожие. Девушка меня заметила: такого растрёпанного, несчастного, с покрасневшими от слёз глазами, но петь не перестала.

И, чтобы вернуться,

Мне надо воскреснуть.

Для этого кто-то умрёт.

Энергия жизни, и

В танце со смертью.

Закружится водоворот.

Побудь со мной рядом,

И ласковым взглядом

Ты тихо меня позови.

Я верю, я знаю,

Я не умираю,

Я просто хочу тишины.

Песня закончилась. Они уже собрались исполнять новую, но я подошел ближе. Сам не знаю, зачем.

Парень взглянул на меня с пренебрежением, и захотел прогнать, но девушка его остановила.

– Не видишь, у него что-то случилось!

Она осторожно приблизилась ко мне и спросила:

– Что с вами произошло? Может, врач нужен?

Я покачал головой, вытирая слёзы ладонью. Неужели так похож на душевнобольного?

– Насть, да что ты с ним возишься! – возмущенно проговорил гитарист.

Она проигнорировала замечание. Глаза у неё были зеленоватого оттенка, бледнее, чем у Карси, но она мне, почему-то её сильно напомнила. Я позволил ей коснуться моей больной руки, которую тут же излечил фиолетовый целебный свет. Да, девушка эта была чародейка.

И мне даже показалось на какую-то секунду, что знаю её всю жизнь.

– Вам нужна помощь? – обеспокоено спросила она.

– Настя! – насупился парень.

– Я сейчас. – Буркнула она, а потом снова обратилась ко мне. – Что произошло?

Я заставил себя ей ответить, хоть было очень тяжело:

– Меня больше не существует.

Я отвернулся, поэтому не видел, её реакции, и побрёл в сторону моста. Мне не хотелось жить.

В мозгу возникла до ужаса глупая мысль, пойти в «ДС» к Серебринке или Зольтеру, попросить их извлечь из меня жизненную энергию и отдать Карсилине.

Дальше, я направился в их офис, почему-то, не сомневаясь в правильности такого решения. Даже почти успокоился.

Вот и здание «ДС», такое строгое и уходящее вверх на пять этажей. И крыльцо его серое, с большой железной дверью. И надпись возле двери «Действие Света. Главный офис».

====== Глава 15. Больное сумасшествие ======

Я зашёл внутрь здания.

Несмотря на то, что выглядело оно не очень большим, изнутри офис «ДС» был огромен. Маги всегда умели рационально увеличивать внутреннее пространство. Посреди светлого холла стояла сизая угловатая горгулья, у которой на голове сидел гранитный кот породы ЛЭПС с мраморным письмом в зубах. Где-то возле лестницы и лифтов располагалась справочная. Проходя мимо большого зеркала, я невольно остановился и взглянул на своё отражение. Выглядел не важно. Весь осунувшийся, растрёпанный, рукава в пятнах запёкшейся крови, одежда в пыли, верхняя пуговица рубашки отвалилась, а лицо было такое, словно я не спал месяца три, под глазами откуда-то уже взялись круги. Не то, что бы волновала в тот момент собственная внешность, просто себя таким раньше не видел. Проходящие мимо люди на меня оборачивались, один, в униформе какого-то отдела «Действия Света», хотел меня до больницы сопроводить, я отказался. Он настаивать не стал, и так много дел было.

Я подошел к справочной, женщина, там сидевшая, с каким-то странным выражением на меня посмотрела.

– Здравствуйте. Жертвой, каких сил вы стали? – наконец выдавила она из себя. Очень милое приветствие, надо сказать.

– Жертвой обстоятельств. Разве не видно? – хмыкнул я, что за вопросы!

– Уверены? На вас никто не нападал?

– Если бы напал, то давно бы об этом пожалел. Серебринка Сильв у себя?

Голос у меня стал более-менее твёрдым. А дамочка ответила:

– Её сейчас нет. Срочный вызов из королевского дворца, говорят, там какое-то несчастье произошло.

И стоило ей это упоминать!

– А Зольтер Золотский здесь? – мрачно спросил я.

– Да, он у себя в лаборатории, очень занят. Передать что-нибудь?

– Нет. Я сам ему всё скажу…

– Но туда посторонним нельзя…

– А я похож на постороннего?!

Дамочка поёжилась, но спорить не решилась:

– Второй этаж, кабинет двести девятнадцать, по коридору налево…

Я её благодарить не стал, просто отвернулся и побрёл на второй этаж. Лестница была из красного дерева и лакированная, с фигурчатыми деревянными перилами. На ней без всякого труда можно было поскользнуться и сломать себе шею, но я эту возможность решил упустить.

Коридор второго этажа был широкий, с красными однотонными обоями. Все двери были строгие, без особых излишеств, с острыми номерами, и золотистыми табличками с классическим почерком, как из прописи для первоклассников. Я прошёл мимо двери кабинета Серебринки «Начальник отдела безопасности», даже за ручку дёрнул, но она, оказалась заперта. Наконец, вошёл к Зольтеру в лабораторию.

Тот сидел за столиком, спиной к двери и щёлкал мышкой по всплывшей на весь экран табличке. На табличке красовалось большое жёлтое слово «Несоответствие». Каждый раз, как Золотский по ней кликал, она издавала пронзительный писк.

– Как же так! – Хмурился Зольтер. – Ведь всё сходилось!

Рядом с ноутбуком стояли склянки, колбочки, микроскоп, и множество приборов, назначение которых мне было не известно. На одной из полок я разглядел запомизатор.

Я кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание Золотского. Зольтер вздрогнул и отвернулся от компьютера.

– А, Семён, это ты.

Я кивнул. Зольтер встал, подошел ко мне и прищурился.

– Что это с тобой? Ты какой-то весь… – Не понял он, так и не найдя подходящего слова.

Видимо, он не знал, что произошло во дворце.

– Карси мертва… – Мой голос дрогнул.

Зольтер в ужасе посмотрел на меня, затем попятился и опустился на стул:

– Ты так не пугай…

– Это правда.

Он взял кружку с остывшим чаем, стоящую слева от ноутбука и отхлебнул глоток.

– Пожалуйста, убей меня. Ты ведь можешь! Ты колдун… – Попросил его я.

Золотский подавился от неожиданности. Затем поставил кружку на место.

– Не говори таких вещей! – он рассердился.

– Ну что тебе стоит отнять у меня жизненную энергию! Вы ведь это умеете!

Я опять начал терять самообладание. Неужели Зольтер не понимает, как это важно!

– Не могу. – Отказывался он.

– Если бы ты взял мою жизненную энергию, и с помощью неё вернул Карсилину…

– Прекрати, Семён, я этого не сделаю. Серебринка тоже не будет.

– Да почему?! – крикнул я, хотелось взять и перевернуть тут всё вверх дном! – Жизнь Карсилины важнее моей! Она же принцесса, в конце концов! А я кто?!..

Зольтер снова поднялся и медленно начал ходить по помещению взад-вперёд:

– Во-первых, это запрещенная магия. За её использование можно попасть под суд, и угодить в тюрьму надолго. Во-вторых, меня исключат из «ДС». В-третьих, жизнь каждого человека бесценна, будь то простой человек, или всеми известный…

– Я же сам тебя прошу!!

– Не кричи, пожалуйста, ты же не хочешь, чтоб сюда прибежала охрана!..

– Зольтер!

– Это нарушение закона!

Я не сдержался, подошел к нему и взял за ворот:

– Я хочу умереть! – при этом, несколько колб на столе полопались и разлетелись вдребезги.

– Семён! Там концентрированные реактивы, ты чего творишь.

Зольтер бросился стирать с клавиатуры серную кислоту, которая начинала разъедать пластик.

– Почему ты не можешь просто взять и убить меня! – меня трясло от негодования.

– Ещё раз повторяю, что не стану это делать, и любой другой здравомыслящий колдун тоже! Опять скажешь что-нибудь подобное, я буду вынужден тебя изолировать. Благо, это в моих полномочиях.

– Пожалуйста, Зольтер, я не могу так жить. – У меня слёзы на глазах выступили от досады, и я поспешил их вытереть, чтобы Зольтер не заметил.

Золотский, впрочем, перестал сердиться.

– Семён, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но…

– Ладно, я пойду...

С этим разговором нужно было заканчивать.

Дождёшься от них помощи, как же!

***

Зольтер не позволил мне уйти, решив проводить до дворца, ему казалось, что могу по пути что-нибудь с собой сделать.

Я пытался отказаться от этого сопровождения. Но Зольтер оказался настойчивей.

До дворца от «ДС» было недалеко. Правда, когда вышли, уже стемнело. По пути мы молчали, Золотский не пытался заговорить, то и дело бросал на меня подозрительный взгляд. Думал, наверное, попытаюсь от него скрыться. Только вот, настроения не было играть в догонялки!

Я покорно шёл рядом.

Мы прошли мимо пигистерства (Листонского министерства), освещенного жёлтой подсветкой. Государственные флаги на здании были приспущены. Значит, весть о гибели принцессы уже разлетелась по королевству…

Я остановился и глубоко вздохнул три раза, пытаясь побороть нахлынувшие эмоции.

– Всё в порядке? – обеспокоено спросил Зольтер.

Я не ответил. Это глупо, спрашивать у человека, которому очень тяжело, всё ли у него хорошо! Всё равно, что задать вопрос «Ты живой? », или позвонить другу в четыре часа ночи, вопрошая: «Ты спишь?».

Людей у массивных железных ворот перед королевским дворцом скопилось на удивление много. Все они были в мрачных нарядах и с цветами в руках.

Зольтер осторожно провёл меня сквозь толпу, и мы оказались на дворцовой лужайке, освещенной равнодушными фонарями.

В холле дворца нас поджидал отец. Он нервно ходил от одной статуи, подпирающей потолок, к другой. Услышав, как открылась дверь, он подбежал ко мне и воскликнул:

– Семён! Ты бы хоть телефон с собой взял!

– Зачем он теперь. – У меня возникло желание разбить свой мобильник.

– Спасибо, Зольтер, что привёл его. – Улыбнулся мой отец.

– Где Карси? – Тихо спросил я.

– Её уже унесли…

– Куда?!

Я в этот момент с трудом сдерживался.

– Вниз. На фамильное кладбище… – Пояснил мой отец.

– Как вы могли похоронить её!!! – Моему возмущению не было предела, я чуть не бросился на него с кулаками, но Зольтер, видимо, это почувствовал и больно схватил меня.

– Семён!

– Пусти! Зачем вы это сделали!

– Мы её не хоронили, просто перенесли тело…

Не знаю, насколько эта фраза звучит успокаивающе, но кидаться на отца я перестал.

Я медленно побрёл в свою комнату. Когда проходил мимо массивного шкафа Альберта Мобиля, в который в прошлый раз чуть не свалился, на мгновение возникла мысль, взять, и прыгнуть в бездну, в нём скрывавшуюся. Но я смог побороть это желание и благополучно достиг своей комнаты.

Яростно схватил мобильник, лежащий на письменном столе, желая швырнуть его в окно, разбить стекло! Но, застыл на месте. На экране высветился один пропущенный вызов.

Я открыл журнал пропущенных звонков. Вызов был от Карсилины. Сердце ёкнуло. Она звонила мне, перед тем, как отправиться к Гадритте! Если бы я ответил тогда! Может, всё было бы по-другому?

Я, дрожа, поднёс мобильник к уху, нажал её номер и ткнул зелёную кнопку. Сам не знаю, зачем решил звонить ей.

Но слушал эти монотонные гудки.

Неужели ещё теплилась надежда, что этот номер мне ответит?

На третий раз моего безумия номер ответил.

– Алло, Семён…

– Кари! Карси! Ты ведь не умерла, да! – Затараторил я, как заведённый. – Скажи, что ты жива!

Молчание, и чуть слышные всхлипы.

– Почему ты не отвечаешь! – сходил с ума я.

– Семён, это я, Мартина. – Ответил голос.

Я, молча, опустился на стул, очередная иллюзия разбилась.

А ведь на какой-то миг я действительно поверил, что это была Карси…. На какой-то крошечный, ничтожный миг!

Я заставил себя подняться, вышел из комнаты и, пошатываясь, побрёл по коридору. Медленно, не осознавая зачем, спустился на второй этаж, направляясь к комнате Карсилины. Стоял возле ёё двери, не решаясь зайти.

Неужели отец прав? «Знаешь, может это наше родовое проклятие?.. Терять тех, кого мы любим…» – Всплыли в памяти его слова.

Неужели я проклят?!

– Не правда! – Со злостью, ударил по двери кулаком.

Дверь обиженно скрипнула. Глупая деревяшка!

Я взялся за холодную железную ручку и вошёл, стараясь не шуметь.

В комнате было темно. На кровати лежал фиолетовый мобильник, ещё живой, и мигал, уловив сеть. Какая жестокая ирония! Его хозяйки уже нет в живых, а он, как ни в чем не бывало, покорно ждёт, когда кончится батарея, а заряжать его никто не станет, и тогда он погаснет насовсем.

А ведь ещё сегодня утром Карси была жива…

Я присел на краешек кровати, тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках, и взял её мобильник. Он подмигнул мне своим маячком, как будто пытался подбодрить.

– Ты не умрёшь. – Прошептал я мобильнику, словно разговаривал с уменьшенной копией Карсилины. – Я о тебе позабочусь.

Казалось, что в нём осталась какая-то частичка её души, или хотелось, чтобы так было.

Глупые успокаивающие мысли, когда уже ничего нельзя изменить, исправить.…

Какая теперь у меня жизнь после всего этого? Так, жалкое существование. Дни превращаются в сплошное серое пятно, в которое я начал погружаться всё глубже и глубже, не пытаясь остаться на плаву.

Раньше я не мог представить себя в такой ситуации, и, наверное, посмеялся бы над тем, как жалко себя веду. Но тогда у меня было, ради чего жить, смеяться, делать хоть что-то!

В слабом свете уличного фонаря я разглядел на тумбочке амулет династии Фротгерт. Эта железка должна была спасти Карси, но даже она не справилась со своим предназначением. Дурацкая побрякушка!

Я положил мобильник в карман, со злостью взял эту штучку и собирался запустить в стену, замахнулся для броска, но кинуть не смог.

Этот амулет принадлежал Карсилине Фротгерт, и был ей очень дорог. Кроме того, однажды он её действительно спас.

Я вздрогнул.

– Прости меня. Прости!

Тут я заметил какую-то скомканную бумажку, лежащую на полу, глубоко вздохнув, я подошел ближе и поднял её.

Это была записка от Гадритты. «…Если не явишься ко мне в убежище, я буду думать, что ты струсила!..» Я дочитал записку и убрал её в карман.

Если бы Карсилина проигнорировала это послание, если бы у нее была хоть капля здравого смысла, то всё бы не кончилось так печально!

– Ты не должна была туда идти!..

Нервно прошептал эти слова и выбежал из комнаты, сжимая в кулаке амулет. Дверь при этом чуть не слетела с петель.

Как же Карси там, на этом кладбище! Без всякой защиты, в таких потёмках! Она же там совсем одна!..

Я бежал по коридору, до тайного прохода за портретом, а в голове вертелись эти мысли.

Подождав, пока портрет Гмара исчезнет, я пролез в темноту, и резко двинулся вперёд, чуть не навернувшись, при этом, с лестницы. Но вовремя ухватился за перила.

***

Не помню, как я добрался до дверей фамильного кладбища, украшенных позолоченными фигурками всяких существ. На кладбище было ещё холоднее, чем в потайном подземном коридоре. Я медленно шёл вдоль длинного ряда плит и надгробий, и мне казалось, что бронзовые грифоны со стен и потолка наблюдали за мной. Как будто размышляли, можно ли мне доверять.

Вот и Карсилина, вся бледная, лежит в белом гробу, который поставили на мраморную плиту, окружив зажжёнными свечками. Её уже успели облачить в чёрное бархатное платье, и одели ей на голову корону с рубинами.

Я остановился, не в силах приблизиться. Как же она прекрасна! Даже сейчас. Словно царевна из сказки…

Сделал шаг, потом ещё шаг и всё-таки к ней подошёл.

Опустился на колени возле гроба принцессы и долго-долго смотрел на неё.

Она ведь спит.… Всего-лишь спит….

– Знаешь, мама мне сказки в детстве рассказывала, там принцессы оживали, от одного поцелуя. – Я дотронулся ладонью до её щеки.

Она такая холодная!

– Почему мы не в сказке? Там не бывает грустных… финалов.

Мой голос дрогнул. Я смотрел на неё. Ну почему, почему она не просыпается!

Я достал мобильник Карсилины и вложил ей в руку.

– Это на случай, если решу позвонить. Только ты ответь мне, хорошо?..

– Семён, а я тебя искала. – Раздался тихий голос Серебринки за спиной.

Она, наверное, какое-то время стояла сзади, не решаясь о себе заявлять.

Я вздрогнул и обернулся. Обязательно ей было так подкрадываться?

– Что ещё? – грубо отозвался я.

Мне казалось, что я их всех ненавижу, за то, что они живы, а Карси нет.

– Мы решили не начинать без тебя. – Сказала Сильв.

Сегодня она была в серебряной мантии с капюшоном, прямо как волшебница из детской книжки.

– А какое мне дело до того, что вы там решили? – Не понял я, таким убитым голосом, что Серебринка невольно поёжилась.

Плевать! Всё кончено. Как вообще жизнь может продолжаться!

– Ты должен присутствовать там…

– Зачем? – я взглянул на Карсилину. Так не хотелось оставлять её одну, в этом большом и жутком помещении.

Сильв кашлянула и ответила:

– Там люди собрались, они пришли почтить память принцессы…

Услышав это, я разозлился:

– А от меня они чего хотят? Автографов уцелевшего «виновника торжества»?!!

Даже обидно.

– Ты не правильно меня понял. – Смутилась Серебринка.

Я промолчал, сдерживая эмоции.

– Семён, пожалуйста. Ты должен пойти туда. – Она положила руку мне на плечо, стараясь успокоить. – Ты не виноват, что Кари…

Сильв не смогла сказать это слово.

– Она просто спит. Спит! – я резко поднялся.

Серебринка в замешательстве отпрянула, но не растерялась. Она взяла меня за руку (за ту, в которой не был зажат амулет Карсилины) и повела к выходу, приговаривая.

– Конечно, она проснётся, просто очень устала. Пойдём, пойдём…

И тон у неё был, как у воспитательницы в детском саду.

Я не понял, почему, собственно, согласился уйти отсюда…

***

Сильв отвела меня в комнату и заставила переодеться. А то я был весь потрепанный (за весь этот жестокий день), и моё появление на публике в таком виде могло вызвать много лишних вопросов. По крайней мере, так утверждала Серебринка. Лично мне было всё равно.

Я надел чёрную рубашку, черные брюки, ботинки. Положил в карман амулет Карсилины. И неохотно вышел к Серебринке, караулившей за дверью, даже не взглянул на себя в зеркало.

Серебринка хотела что-то сказать, но, поймав мой мрачный взгляд, передумала, и, молча, повела в холл.

В холле собрались несколько служащих «ДС» в тёмных плащах, среди них проглядывала ярко-золотая шевелюра Зольтера. Тут же был и Димка в чёрном вязаном свитере (даже кудряшки свои пригладил), в руке он держал поводок с Ленди. Собаке на шею повязали большой чёрный бант, и она чувствовала себя в нём неуютно. Прохор Мылченко возле дверей нервно переступал с ноги на ногу, а когда увидел меня, хотел окликнуть, но Сильв (надо отдать ей должное) жестом попросила его молчать. Альфред с Мартиной стояли рядом с Димкой, Мартина плакала, и Морквинов попытался её приободрить. Альфред старался держать себя в руках. Серебринка коснулась пальцем рукава своей мантии и что-то прошептала, одеяние тут же стало чёрным.

– Все здесь? – тихо поинтересовался мой отец.

– Можем начинать. – Кивнул Зольтер, берясь за позолоченную ручку входной двери, и они вместе с моим отцом переступили порог.

Я хотел развернуться и уйти, но Серебринка мягко подтолкнула к дверям, не давая отступить.

И вся наша мрачная процессия вышла на крыльцо дворца.

Я вдохнул в лёгкие прохладный ночной воздух, желая поскорее куда-нибудь уйти, испариться.

На лужайке дворца столпились люди. Они безмолвно стояли и смотрели на нас, словно ждали сигнала. Эта толпа растянулась до ограды, да и за ней был народ. Я никогда раньше не видел так много людей в одном месте. А вот и несколько репортёров…

К гибели Карсилины не остался равнодушен ни один листонец. Ведь они очень уважали и чтили династию Фротгерт. По всем городам Листонского королевства люди собирались на площадях почтить память принцессы и проститься с ней…

– Произошло несчастье. – Начал мой отец, громко, и очень печально. – Казалось, совсем недавно, мы нашли давно потерянную принцессу, но никто и предположить не мог, что вскоре, мы потеряем её уже навсегда. Наша дорогая Карсилина Фротгерт была убита. Для Листона это большая утрата, а для её родных, друзей и близких, подавно.

Тут он невольно перевёл взгляд на Мартину, Альфреда, меня, Димку с Ленди, Зольтера и Серебринку…. Затем продолжил:

– Королева Лоритта до сих пор не пришла в себя. Не представляю, как она отреагирует на эту новость, если очнётся. – Эти слова давались ему с трудом. – Карсилина была наследной принцессой, и должна была стать королевой.

Он замолчал, поправляя очки и жмурясь от яркого света крылатых телекамер.

– Мы проведём тщательное расследование, и виновные будут наказаны. Это долг «ДС», отомстить за принцессу. – Тут же сказала Серебринка, и свет телекамер перекинулся на неё.

– Давайте почтим память нашей принцессы, ведь она сейчас в лучшем мире… – Продолжил мой отец, материализовывая светящуюся сферу, похожую на ту, что призывала когда-то Серебринка в заброшенном здании.

Вслед за ним сферы начали призывать и остальные. Я тоже призвал, и теперь она плавно парила у меня над ладонью, освещая лицо тусклым светом.

– Мы будем помнить тебя, Карсилина. – Тихо сказал Альфред, и сфера его начала медленно подниматься.

Затем эту фразу произнесла Мартина, потом Серебринка с Зольтером. И толпа, тоскливым эхом, повторила «Мы будем помнить тебя». Сферы поднимались стайкой светлячков. Маленькие, бледные огоньки.

«Карси, пожалуйста, не покидай меня. Не поступай так со мной» – прошептал я своему чуть светящемуся шару, глядя, как он уносится куда-то ввысь.

И тут Серебринка запела песню на непонятном мне языке, Зольтер подхватил, и они пели вдвоём. Мартина заплакала, прижимаясь к Димке.

А я вдруг почувствовал, как в глазах темнеет, а в ушах звенит. И, в следующий миг, потерял сознание, не в силах больше сдерживать свои эмоции.

Сутки плавно умирали, подползая к «00:00», уступая место следующим…

***

Зебровск.

Тётя Ира сидела в это время в гостях у Марии Радужниковой. Они пили чай в гостиной и обсуждали свой любимый массийский сериал «Заросли розы». Плитс Шпаклевич с невозмутимым видом устроился с газетой на кресле, возле его ног сидела пуделиха Трапеция и выжидающе поглядывала на хозяина, ждала подачки.

Так он сидел минут сорок, но невозмутимость его постепенно стремилась к нулю. И какому мужчине приятно слушать увлеченный разговор двух подруг о своём женском?

– У донны Бавинды родился внебрачный сын! – воскликнула тётя Маша и потянулась к очередному печенью. – Интересно, от кого он…

Плитс нервно встряхнул газету, спокойствие приобретало отрицательное значение. Но этот его «жест» был проигнорирован. Тогда Плитс потянул руку к пульту и включил телевизор. Шли новости. Но и это не было замечено двумя дамочками.

Тогда Шпаклевич кашлянул, стараясь закончить «беспредел», и спросил у довольной тёти Иры:

– Кстати, Ирина, как там продвигается обучение вашего племянника в Чалиндоксе?

Ирина к такой быстрой смене темы разговора была не готова, да и выпитые ранее два бокала шампанского напоминали о себе. Поэтому она не сразу поняла, о чем он спросил.

– Э... Что? – переспросила она, глупо улыбаясь.

– Я спрашиваю, как там Семён в Чалиндоксе поживает? – повторил Плитс, теперь чуть ли не по слогам.

– Ну, как, поживает, нормально так поживает… – Смутилась тётя Ира.

Плитс одарил её скептическим взглядом и отложил газету.

– Между прочим, учится хорошо. – Вставила Ирина, чтоб не думали ничего плохого.

Мария Радужникова хотела что-то сказать, но тётя Ира ей помешала, взглянув в телевизор и заметив на крыльце Листонского королевского дворца знакомый силуэт.

– Семён! – она даже подумала, что ей мерещится.

– Что там такое? – поинтересовалась Мария, разворачиваясь к телевизору. – Плитс! Звук прибавь!

Муж её послушался, иронично заметив:

– Ирина, похоже, там своего непутевого племянника увидела.

– Сам ты непутёвый! – вступилась за меня тётя Маша. – Картошку из погреба уже неделю принести не можешь, раковину месяц починить обещаешь!..

– Маш… – Смутился Плитс. – Сделаю!

«…Для Листонского королевства это большая потеря. – Между тем вещал диктор. – Соболезнования королевской семье и презтер-пигистру Листона направили президенты Гарпунала, Ландории, Массии и многих других, в том числе и президент Зебрландии Наталья Шевинс…»

– Балда, из-за тебя я прослушала, что у них там случилось! – Шикнула своему мужу тётя Маша.

Тот состроил непонятливую гримасу, но отпираться не стал.

А на экране телевизора возникло обеспокоенное лицо Раисы Демонс, которая стояла возле ворот королевского дворца и попала под прицел камер. Репортёр тут же подошел к ней и задал вопрос.

«…Мы учились с ней на одном курсе. – Начала Раиса, шмыгая носом. – Утром зачёт вместе сдавали. Никак не ожидала, что такое произойдёт. Она была такая… жизнерадостная, у Кари было столько планов на будущее. Поверить не могу. Это ужасно».