Текст книги "Сила притяжения (СИ)"
Автор книги: Анастасия Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
– О, могу рассказать целых три! Про альпак! Готовы?
Все, кто хотя бы немного знал Юлиана Кораблёва, были также в курсе того, насколько сильно я любил животных. Так что такой выбор темы не удивил никого. Разве что Колян закатил глаза, но это скорее просто в силу привычки и из любви к поддразниваниям.
Одарив всех присутствующих своим пытливым взглядом и убедившись, что никто не пытался мне возразить, я, чуть покопавшись в памяти, изрёк:
– Ну, так вот. Факт первый. Главная разница между альпаками и ламами в том, что альпаки не созданы, чтобы носить грузы. Так что на них не поездишь. Это, между прочим, проверено на себе.
– Что, ты пытался? – удивленно спросил Давид.
Пришлось кивнуть:
– Было дело, во время отпуска с родителями и Владкой. Я тогда, помнится, знатно зад себе отбил, а мелкая еще долго потом надо мной подшучивала. Зато мы побывали на настоящей ферме и покормили этих животинок. Так что, плюсы всё же есть. Факт второй, раз уж заговорили о фермах. Альпак, в основном, выращивают ради шерсти, но иногда держат со стадом овец. Потому что альпака всегда защитит свое стадо от хищника.
– Боевой мешочек с мехом, – хмыкнул Колян, – На тебя похож.
– Ой, иди ты, – махнул я рукой, – Третий факт. Альпаки не живут в одиночестве, но им не обязательно, чтобы другие животные в их стаде тоже были альпаками. Они дружат со всеми и защищают тоже всех.
– Как это мило! – воскликнула Наташа, глядя на меня своими огромными глазами, – И как тебе только удаётся всё это запоминать?
На это я только скромно пожал плечами, картинно пытаясь пригладить непослушную челку и тщательно изображая смущение:
– Это врождённый дар, наверное. Что-то, посланное мне свыше.
– Хвастун! – фыркнула Данчук, снова бросая в меня горсть картошки фри.
Эта девчонка просто нагло разбазаривала еду! Ужас просто! Приходилось её ловить и отправлять куда? Правильно, себе в рот. Клянусь, лучшая подруга доведёт меня до ожирения!
После мы еще немного побродили по городу, удивляясь тому, как резко начало холодать. Октябрь вдруг резко решил вспомнить, что он, видите ли, осенний месяц. Так что, погуляв, мы как-то незаметно разбрелись кто куда. Аня с Давидом слиняли одними из первых, и я, признаюсь честно, был не очень доволен этим фактом. Чего это этот жук так хотел остаться с моей подругой наедине? Но, вспомнив, что Данчук – умная и рассудительная девушка, я успокоился.
А уж когда Наташа, скромно потупив глаза, призналась, что её родители уехали, и пригласила меня к себе, я и думать забыл о ком-то, кроме нас. В конце концов, кто я был такой, чтобы отказывать своей девушке в такой малости, как своё внимание, верно?
Глава тринадцатая
Глава тринадцатая
Анна
Как бы каждый из нас не любил повеселиться, реальность постоянно напоминала нам о том, что праздная жизнь – удел богачей и редких счастливчиков. Поскольку наша компания не состояла ни из тех, ни из других – пришлось, сцепив зубы, снова погрузиться в учёбу. Тем более, что ноябрь, этот коварный подлец, решил таки вспомнить о нас и наведаться в гости. А вместе с собой прихватить условия для нашего «Вечера». Хотя, первокурсникам повезло меньше – они уже были готовы со дня на день дать концерт. И, поскольку в нашей компании появилась одна юная новенькая, мы точно знали, что среди перваков царил хаос. Они были готовы то ли убивать, то ли накладывать руки на себя – сложно было разобраться в той мешанине слов и эмоций, которые выдавала Ли. Как Юлик с ней справлялся – я не могла даже ума приложить. Всё, на что я надеялась – что он если и затыкал ей рот, то делал это как джентльмен. Тем более, друг вроде как начал меняться – становился чуточку серьёзней и уже не опускал шутки каждую свободную минуту.
К слову о нём…
– Вы не представляете, как приятно добираться до этой богодельни на своих колёсах! – громко заявил Кораблёв, падая на стул слева от меня и пристраивая рядом свою неизменную гитару.
– Тётя Оксана так быстро сдалась? – хмыкнула Сабина, – Не ожидала от неё такого. Всего лишь помариновала тебя до ноября.
– Мама у меня – добрейшей души человек, в отличие от вас, – усмехнулся Юлик, – Она решила, что я усвоил урок и своим примерным поведением заслужил свою малышку обратно.
– Свой танк, – поправила я друга, – Как опрометчиво со стороны твоей мамы. Но, я думаю, она сама поймёт, рано или поздно, что такие кадры, как ты, не меняются.
– Да, я тоже всегда тебя поддерживаю, Мышонок, – с этими словами Юлик потрепал меня по волосам, на что я только шлёпнула его по руке, призывая таким образом отвалить от меня.
– Как Наташа? – спросила Настя, выныривая из-за какой-то очередной книги.
– Нормально, – пожал плечами брюнет, – Готовится, репетирует без устали. У первого курса в этом году задание актёрское, так что это вроде как Наташин профиль. Она боится облажаться. Но я дал ей пару уроков, и это вроде как помогло.
– Да ты просто рыцарь, – вновь не удержалась от колкости Сабина, – Такой самоуверенный.
Юлик приподнял бровь:
– В чём твоя проблема, Малышкина? Я тебя чем-то обидел и не помню этого? Или тебя просто какой-то тролль покусал?
Подруга, вздохнув, покачала головой:
– Прости, я просто на взводе. У нас начались промежуточные тестирования, и я…в общем, мандражирую. Скоро диплом, экзамены. В общем…это вроде как финишная прямая моей студенческой жизни.
Протянув руку, я сжала ладонь Саб и ободряюще ей улыбнулась:
– Всё будет хорошо. Я уверена, что всё пройдёт в лучшем виде.
Малышкина послала мне в ответ слабую улыбку:
– Я надеюсь.
– Ну, и для поднятия настроения! – хлопнул в ладоши Юлиан, – Я тут недавно нашёл замечательный рецепт в интернете…
– Началось, – протянул Коля, качая головой.
– Заткнись, – беззлобно бросил Юлик, глядя при этом только на меня, – Так вот. Как вам такое замечательное блюдо, как варенье «Мандапиха»? Я вот сразу возжелал наварить его как можно больше.
Секунду над столом царила тишина, а после воздух практически взорвался от смеха. Причем, хохотали, кажется, только мы с Юликом – все остальные рассматривали нас с выражением вежливого любопытства на лицах.
– Я знал, что ты поймёшь меня, – вытирая выступившие на глазах слёзы, пробормотал Кораблёв, – Классное же варенье, скажи? Немного мандапихи не желаете?
– Куда вы меня послали? – подхватила я его настрой и тут же ответила, немного изменив свой голос, – Сладенького, говорю, не хотите?
Переглянувшись, мы снова засмеялись.
– Вы опасны для общества, – изрекла Настя, когда ей, видимо, надоело нас разглядывать, – Вы ведь в курсе, верно?
– Ещё как! – в один голос заявили мы, а затем я добавила:
– И вообще – это было действительно смешно. Скучные вы. Юлик, идём на занятия.
С этими словами я поднялась на ноги, Кораблёв, разумеется, последовал за мной. Махнув друзьям и договорившись встретиться в обед, мы пошли в сторону нужной аудитории.
– А где, кстати, твой благоверный? – поинтересовался Юлиан, – Не заметил его утром с нами, преданно глядящего на тебя.
– У него какие-то дела, – пожала я плечами.
– Ууууу…секретики, – протянул брюнет, пихая меня локтем в бок, – Не рановато ли для них?
– Юлик, сделай милость – захлопни варежку, – беззлобно отозвалась я, – Давид сказал, что навещает родственника. У меня нет оснований как не доверять ему, так и требовать дополнительных подробностей.
– Какая ты серьёзная, – хмыкнул друг, – Тебя, видимо, Саб заразила. Ладно, не злись. Я же переживаю за тебя. Твои первые серьёзные отношения, все дела. Не хочу, чтобы что-то пошло не так.
– Ничего и не пойдёт, если каркать не будешь, – отметила я, толкая дверь в кабинет, – Идём уже, погрызём немного гранита науки.
На самом деле мне было немного непривычно. И я имела в виду всё происходящее. Не только отсутствие Давида, но и сам факт того, что у меня были отношения. Это Юлик в нашей компании был легкомысленным повесой, который влюблялся, кажется, чаще, чем менял носки. Я же всегда с опаской относилась к людям, не входящим в мой тщательно выстроенный круг доверия.
А тут какой-то новенький, который неведомым образом взял – и вписался в нашу компанию. И что самое удивительное – я скучала по нему. Мне хотелось, чтобы он был рядом, а не таскался по каким-то своим неведомым делам. Странное чувство – нуждаться в присутствии кого-то. Раньше я такого не чувствовала.
– Эй. Земля вызывает Данчук. Анька, ты где зависла?
Перед моими глазами оказалась мужская ладонь с длинными, чуть растопыренными пальцами. Видимо, Юлиан что-то спрашивал у меня, я же, слишком погрузившись в себя, не реагировала на его Королевское Величество. Моргнув, я чуть повернулась к нему:
– Прости, ты что-то сказал?
Но Кораблёв покачал головой:
– Да уже ничего. Эти влюблённые – такие ужасные.
– Чья бы корова мычала, – хмыкнула я, открывая пухлую тетрадь с лекциями, – У самого только подружка на уме.
– Неправда, – возразил друг, – Ещё музыка. И ты.
– О, почётное третье место. Как это приятно.
Парень привычным жестом обнял меня за плечи и звонко чмокнул в макушку:
– Ладно тебе. Ты же знаешь, что на самом деле люблю я только тебя.
– Юлик! – шикнула я, скидывая его руку и оглядываясь по сторонам, – Вот после таких твоих выходок люди начинают думать, что мы встречаемся!
– И пусть, – легкомысленно отмахнулся тот, – Мне нет до них ровно никакого дела. Мы-то знаем правду.
– Всё, захлопни варежку, – не слишком вежливо посоветовала я, – Препод пришёл.
Дальше всё завертелось в привычном для меня ритме – лекции, куча записей, периодически посапывающий рядом Юлиан. Правда, в конце нас задержал куратор, для того, чтобы – о боже! – объявить условия «Вечера».
– Волнуешься? – поинтересовался Кораблёв, как всегда безошибочно угадывая моё настроение.
– Немного, – призналась я, – Сложно представить, что будет в этом году. Наверняка что-то сложное, ведь мы уже в шаге от финишной прямой. Очень не хочется налажать. Вдруг, мы будем играть в спектакле, где из костюмов у нас будут только шапочки из фольги, а вместо обычной речи – горловое пение?
– Ну… – протянул друг, – Знаешь, как говорил Меркьюри, современное искусство подобно женщинам: вы не сможете получить от него удовольствие, если будете пробовать его понять.
На это я только покачала головой – Юлик был в своём репертуаре. Меж тем, пока мы болтали, все остальные стихли, готовясь узнать то, что могло либо дать нам билет в светлое будущее (читать – следующий курс), либо похоронить наши мечты. Так что, махнув на друга рукой – буквально – я приготовилась слушать.
По мере того, как куратор говорил, моё лицо всё больше и больше вытягивалось, выражая тем самым все эмоции, что обуревали, казалось, каждого. А уж когда прозвучало моё имя – тут пришла пора и занервничать.
– В этом году задание у вашего курса будет самым что ни на есть творческим. Как и обычно. Однако, на этот раз мы решили задействовать сильные стороны каждого из вас и учесть те направления, которые вы сами для себя наметили, – вещал мужчина хорошо поставленным голосом, – Вы поставите спектакль. Полностью сами. Помогать вам не будут – лишь наблюдать со стороны. У нас есть несколько будущих режиссёров – вот и проверим, как они будут справляться со своими обязанностями. Вы должны будете не просто подобрать каждому из актёров роль, которая откроет их с выгодной стороны, но и довести постановку до ума. И при этом сработаться друг с другом.
Я нервно усмехнулась. Да уж, задачка не из лёгких. Хорошо, что я не училась на режиссёра. Иначе точно кого-то бы покусала.
– Наши будущие музыканты будут отвечать за яркое и фееричное сопровождение постановки. Кораблёв, – услышав свою фамилию, брюнет встрепенулся, – Ты у нас многозадачный, поэтому будешь отвечать за создание всех композиций. Все остальные переходят под твоё руководство. Увидим ли мы тебя на сцене в качестве актёра – твоё дело. Главный твой упор – музыка.
– Вас понял, – ухмыльнувшись, кивнул Юлик.
– Ну, и поскольку у нас всего один сценарист на потоке, это значительно облегчает задачу всем. Что именно вы будете ставить и играть – решит Анна Данчук. Поскольку сценарий напишет она.
Слова куратора прозвучали как гром среди ясного неба. Я буквально ощутила его раскаты. Как и то, что все без исключения повернулись, чтобы подарить мне свои взгляды. Кто-то – недоверчивые, кто-то – задумчивые, некоторые глядели с снисходительным пренебрежением. Ну, а у Юлика во взгляде читалась лишь гордость и неколебимая вера в меня.
Что до меня…в моей голове набатом била лишь одна мысль – какого хрена?!
*****
Юлиан
– На всё вам даётся месяц, – продолжал распинаться наш куратор, – Это не обязательно должно быть что-то гениальное, но и откровенной халтуры мы не потерпим. Анна, поскольку всё завязано на вас, рекомендую не затягивать – чем медленней вы пишете, тем меньше времени на подготовку остаётся у всех остальных. На этом всё, вы свободны.
Все тут же поднялись на ноги и, обсуждая новости, с шумом устремились к выходу. Кроме Ани – подруга осталась сидеть на месте, глядя перед собой.
Тронув её за плечо, я спросил:
– Эй, ты чего?
Подруга повернулась ко мне, и я заметил, насколько неестественно бледным было её лицо. Черт, казалось, что её вот-вот хватит удар.
– Юлик, это конец, – одними губами шепнула она.
– Что именно? – не понял я.
Нет, задание, конечно, маленько огорошило и меня – всё же таких крупных проектов у нас ещё не было. С другой стороны – мы должны были расти и развиваться, иначе какой вообще во всём этом смысл, верно? Да и потом – я отвечал за музыку. Это же нереально круто! То есть всё то, что я мог задумать, другие должны были сделать. Писать музло для целого спектакля – если это не огромный, жирнейший плюс в моём резюме, но что вообще могло им стать?
– Вся эта затея… – продолжила меж тем моя блондинистая, но от того совсем даже не глупая подруга.
– Не понимаю тебя, – честно признался я, предварительно почесав свой слегка лохматый затылок, – Ты же мечтала о том, чтобы по твоим работам ставили спектакли и снимали фильмы. Ну так радуйся! Мечты, мать вашу, сбываются! Что тебя смущает?
Чуть помолчав, Аня призналась:
– У меня нет идей.
Вот вам и приехали. Это было чем-то новеньким. Даже не так – это было чем-то НЕВОЗМОЖНЫМ. Потому что Анна Данчук – это сундук с идеями и историями. Она писала песни для нас, помогала с идеями для нескольких клипов, что мы с парнями уже сняли и даже кажется набирала материал для будущей документалки о «Бешеных пандах». Да и вообще – она постоянно что-то записывала, придумывала, планировала. У этой девчонки по определению никогда не могло НЕ быть идей. Они били из неё ключом, фонтанировали и постоянно искали выход.
– Я тебе не верю, – наконец, произнёс я, – Ты постоянно что-то записываешь.
Но Данчук упрямо покачала головой:
– Это всё не то. Так, наброски, отрывки, кусочки. Ничего цельного или хотя бы отдалённо похожего на сценарий. У нас месяц, Юлик. МЕСЯЦ! Это значит, что у меня неделя – максимум, полторы, чтобы всё закончить. Только тогда ты успеешь написать музыку, господа режиссёры – выбрать актеры, а сами исполнители выучить слова и отрепетировать все движения. Это НЕВОЗМОЖНО!
Выслушав всю эту тираду, я только усмехнулся. Аня, не ожидая такого, нахмурилась:
– И что значит это твоё выражение лица?
– Вспомнил просто слова моей матушки, – пожал я плечами, – Когда я начинаю вести себя примерно также, она отвечает только одно. Невозможно – значит, попробуй снова.
– И как мне это должно помочь в данной ситуации? – в голосе Данчук явно слышался скепсис.
– Да никак, – «обрадовал» я её, – Просто к слову пришлось, – видя, что подруга близка к тому, чтобы убить меня, я поспешил добавить, – А если серьёзно – трагедии нет. Времени у нас более чем достаточно, особенно, если грамотно им распорядиться. Всё, что от тебя сейчас требуется – это идея. Сформируй её, чтобы понимать, о чём будет спектакль. После определись с количеством ролей и характером каждого персонажа. И смело отдавай это режиссёрам. Пока они набирают всех – ты пишешь первые страницы. Все учат, готовятся, а ты – подкидываешь им всё больше материала. И всё. Ну, и я там где-то со своей музыкой на задворках. Но это мелочи.
По мере того, как я говорил, выражение лица Ани менялось – отчаяние на нём уступало место задумчивости, а после прибавилось еще и удивление. Когда я же я замолк, девушка спросила:
– Ты же в курсе, что просто гений?
Хохотнув, я кивнул:
– Периодически мне это говорят. Всё, Мышонок, идём. Гениальные тексты и музыка сами себя не напишут.
Глава четырнадцатая
Глава четырнадцатая
Анна
На следующий день я собиралась на учёбу не просто с неохотой – в моей голове набатом била мысль «Давай заболеем! Или устроим конец света! Ну хотя бы разыграем приступ эпилепсии!» Но потом я вспоминала, что никогда не страдала ни этой самой эпилепсией, ни любовью ко лжи. Так что в какой-то момент мне пришлось взять себя в руки – и бодро топать к машине Насти.
– Привет, – улыбнулась мне подруга, а с заднего сидения махнула рукой Саб, – Запрыгивай.
Когда я пристегнулась, и иномарка резко покатила по дороге, Малышкина потянулась и выдохнула:
– С этой учёбой я уже совсем в днях запуталась. Сегодня я проснулась с твёрдым убеждением, что на дворе суббота.
– Что, прости? – хмыкнула Настя, не отвлекаясь от дороги, – Ты проснулась с чем-то твёрдым? Уверена? Ты это потрогала?
На это Сабина усмехнулась:
– Милая, поверь мне – если бы я проснулась с чем-то твёрдым в руке, то опоздала бы на учёбу. Три раза опоздала. Минимум.
Я лишь покачала головой, не разделяя их веселья:
– Вы ужасные. Поверить не могу, что из всех подруг в мире мне достались именно вы.
– И не говори, – отозвалась Саб, – Невероятное везение. А вообще, разделяю твоё негодование, особенно – в отношении Грозной!
– Не поняла, – приподнялись идеально очерченные брови нашей художницы, – С чего это?
– С того! – припечатала Малышкина, – Ты – чёртов идеал! Серьёзно – у меня иногда создаётся ощущение, что, когда все занимали очереди за тем или иным талантом – ты попросила друзей придержать местечко и для себя. Типа "О, Сабин, ты за задницей стоишь? Класс, займи мне местечко, я сейчас сиськи заберу – и сразу к тебе. А если опоздаю – просто возьми две партии, я деньги потом на карточку переведу".
Против воли я рассмеялась. Слова Саб попали в точку – Настя была ну просто невероятной. Как будто её папа-художник нарисовал идеальную девушку, и его творение ожило. Иногда – в особенно плохие дни – во мне даже начинала просыпаться зависть. Я бы хотела иметь такие же роскошные волосы, или гладкую, бархатную на ощупь кожу. Да и обладать такими формами я бы тоже не отказалась. Но, приходилось мириться с тем материалом, что подарила мне природа. Увы.
Настя на это лишь пожала плечами:
– При всём при этом, я – единственная среди нас, у кого нет парня. Так что кто ещё должен тут негодовать.
– Внешность тут не при чём, – возразила Сабина, – Просто тебе всё это не нужно. Ты витаешь в каких-то своих творческих облаках, и до всех этих земных благ тебе нет дела. Будь иначе – давно бы уже обратила внимание на кого-нибудь. Взять того же Меридова, – неожиданно брякнула подруга.
– Коля? – удивлённо переспросила Грозная, – Почему именно он?
– А почему нет? – пожала плечами подруга, – Он красавчик, умный, спокойный и рассудительный. Не то, что наш безбашенный Юлик – у того вообще вечно словно шило в одном месте. Меридов, конечно, временами какой-то меланхоличный, но с другой стороны – тебе именно такой и нужен. Ты можешь хоть неделями в своей мастерской запираться – он и не заметит твоего отсутствия. А если и обнаружит пропажу – ничего не скажет.
– Звучит так, как будто ты уже всё продумала, – хмыкнула я.
– Не то, чтобы всё, – махнула рукой Саб, – Но я, в отличие от вас, материалистка и думаю о будущем. Не все могут себе позволить вечно витать в облаках, малюя картинки и исписывая бумагу.
– Ну спасибо, – оскорбилась я за нас с Настей – та, кажется, выпада даже не заметила, – Вот так ты ценишь наши мечты.
– Нет, не подумайте, – поспешила заверить нас подруга, – Я восхищаюсь вами. Мне кажется, во мне иногда говорит зависть – вы все такие творческие, а мне всё это чуждо. Вот я и несу всякое.
Но я и не думала обижаться – понимала ведь, что Саб это всё говорила не со зла. В ней периодически просыпалось это – некая язвительная её часть. Срабатывал то ли защитный механизм, то ли что. Это только при Даниле она становилась белой и пушистой – без своего парня эта девушка запросто могла показать зубки. И вонзить их в чьё-то горло.
Поэтому я обернулась к сидевшей на заднем сидении подруге и, протянув руку, сжала её ладонь в своей:
– Всё хорошо. Мы знаем, какая ты на самом деле. Так что – никаких обид.
Выдохнув, Малышкина улыбнулась и спросила:
– Ну, если уж мы заговорили о творчестве – как продвигаются дела со сценарием?
Ну вот, приплыли. И я снова вспомнила причину, почему не хотела ехать на учёбу. А всё потому, что я ничего не придумала. Совершенно. Ноль, дырка от бублика – ровно столько у меня было идей для будущего спектакля.
У меня никогда не было творческого кризиса – я в принципе не знала значения этого термина. До недавних пор. Потому что, когда я садилась за стол и брала и открывала чистый вордовский документ – на меня нападал ступор. Это было похоже на большой пузырь, окружавший меня – большой, и плотный. А внутри – творческий вакуум, пустота, тишина и темнота. И я.
Грешным делом, я думала, может, взять что-то из старых своих набросков, чуть доработать – и отдать ребятам. Но, как истинный творец, я находила все свои работы несовершенным, а некоторые и вовсе ужасными. Даже подумывала парочку сжечь, подражая классике, но потом понимала, что от такого плагиата всё же стоит отказаться.
В общем, так и продвигались мои потуги. Никак. Каждое утро меня встречали несколько десятков вопросительно смотрящих глаз, но я неизменно качала головой, и юркала на своё место – между Давидом и Юликом. Может, в этом и было дело – в давлении. Одно дело – писать, когда тебе пишется. И другое – когда от тебя этого ждут. Нетерпеливо поглядывают, перешёптываются и недоумевают – ну почему, почему она до сих пор ничего не написала? Это тяжко, знаете ли.
Вечером я в очередной раз села за свой рабочий стол и начала сверлить взглядом монитор, надеясь, что вдохновение всё-таки придёт ко мне. Ну, или муза какая ударит – может, даже кувалдой, я возражать не стала бы.
– Идея…мне нужна идея, – пробубнила я себе под нос.
– Кнопка, разговариваешь сама с собой? – послышался от двери голос отца.
Обернувшись, я кивнула со слабой улыбкой:
– Вроде того. Затяжные роды.
Папина бровь взлетела вверх, сложившись, как и всегда, в идеальную дугу:
– Вот как? И почему я не в курсе, что вот-вот стану дедушкой? Кто у нас? Мальчик али всё же девчонка?
– Простите, я ослышалась? – на пороге комнаты появилась и мама, глядя на меня с нескрываемым удивлением.
Я со стоном опустила голову на стол, коснувшись лбом прохладного дерева:
– Папа, ты как всегда! Давайте ещё Сашу позовём!
– Не выйдет, он на тренировке, – хмыкнул отец.
– Ну тогда соседей. Чего уж мелочиться.
– Так, давай не юли уже. Что у тебя за затяжные роды? И без отговорок, – предупредил мужчина, присаживаясь на кровать и бросая на меня внимательный взгляд.
Мама последовала его примеру, глядя на меня как никогда серьёзно. Боже, она ведь не поверила в слова папы про дедушку? Мы, конечно, никогда не обсуждали, в каком возрасте они готовы были обзавестись внуками, да и в принципе темы пестиков и тычинок обходили стороной. Отец слегка побаивался таких разговоров. Он мне как-то в шутку сказал, что самый его большой страх – это прийти и неправильно пожелать спокойной ночи своим детям. Картина примерно такая:
«Андрей Данчук подходит к детским спальням, приоткрывает одну дверь и мягким голосом говорит:
– Ты знаешь, хранить целомудрие в жизни – это самое главное. Найди себе одного человека и не распыляйся. Люби одного. Это самое главное в жизни. Спокойной ночи.
А затем подходит к другой и выдаёт:
– Трахай всё, что можно. Всё, что только увидел, заметил – просто. Понял, что где-то слабина, поймал за голову – и ииииа! Жизнь одна! – и, чуть помолчав, добавляет, – Эм….я перепутал комнаты…»
В общем, как вы поняли, у меня были, хоть и продвинутые родители, но, как и любые другие, они не очень любили объяснять азы полового воспитания. Зато в любых других вопросах я могла на них положиться. Так что мне повезло, что в тот момент я как раз нуждалась не в совете относительно идеального метода контрацепции.
– Пытаюсь родить идею для сценария. Моё задание в универе. Я пишу сценарий, Юлик пишет музыку, все остальные – воплощают всё это в жизнь. И вот, – кивнула я в сторону компьютера.
Мама обратила внимание на пустой файл и заметила:
– Негусто. А в чём загвоздка? У тебя же всегда полно идей.
– Они все – не то, – покачала я головой, – Хочется чего-то особенного. Ну, знаете, чтобы всех на слезу прошибло. Или на смех. Но в хорошем смысле.
– Уверена, ты что-то придумаешь, – улыбнулась мама, – У тебя талант, тебе просто нужно успокоиться и позволить идее самой прийти. Она любит спокойный, а не нервный ум.
– Если бы всё было так просто, – проворчала я, накручивая на палец одну из прядей волос.
Отец, который молчал всё это время, вдруг выдал:
– А, может, напишешь о нас?
Мы с мамой синхронно обернулись к нему, не скрывая удивления:
– В смысле? – и эта фраза тоже сорвалась с наших губ синхронно.
Глава семейства пожал плечами:
– В прямом. Нашу с мамой историю. Там были и смех, и слёзы, и даже погони. И танцы. Можно сделать даже мюзикл. С хорягой, песнями, и прочим.
Хм…об этом я не подумала. У моих родителей действительно было весьма интересное прошлое. Такое, о котором можно не просто рассказывать, а ещё желательно снимать кино. Этого я обещать не могла, но рассказать об этом студентам и их родителям…почему нет?
Правда, мама наших с отцом взглядов, кажется, не разделяла. Нахмурившись, она неуверенно протянула:
– Ты уверен, что стоит это рассказывать?
– Что именно? Как ты с первой секунды очаровалась мной? – широко улыбнулся отец.
Мама хмыкнула:
– Сдаётся мне, мы помним те дни по-разному.
– Эй, быть может, мы и ссорились, но ты была от меня без ума. С самой первой секунды.
Фыркнув, моя родительница повернулась ко мне:
– Твой отец был невыносимым! Большую часть дня мне хотелось его убить! Пару раз мне это даже снилось. Но Уголовный кодекс, увы, суров, и мне пришлось смириться с существованием этого человека.
– Ага. Настолько, что в итоге вышла за него замуж, – усмехнулся отец, – Ладно тебе. Давай, поможем ребёнку. Ты ведь и сама понимаешь, что этот спектаклю будет бомбой.
Я слышала, что есть такие семьи, где женщины вьют из мужиков верёвки. Искусно – так, что самец и сам не замечает, как становится послушным щеночком, который сделает всё, чтобы хозяйка была довольна. И при этом сам чувствует себя счастливым, потому что радость половины – это залог и твоей радости тоже. Это опыт, который женщины, вроде как впитывают с молоком матери.
Так вот, у нас в семье всё было наоборот. Мама была скалой, временами даже весьма суровой. А папа – он был тем, кто умело вил верёвки. Так и в тот раз, стоило отцу скорчить умильную мордашку и приобнять супругу за плечи, как та растаяла и, чуть подумав, всё же кивнула:
– Ладно, была не была.
Я широко улыбнулась:
– Спасибо огромное!
– Но учти – самые пикантные детали я тебе всё равно не расскажу! – предупредила мама.
– Да, их расскажу я! – заявил отец, подмигивая мне и шкодливо улыбаясь.
– Андрей! – воскликнула его жена, качая головой.
– Что? Просто для общего понимая картины! Аня – большая девочка, сама решит, какие фрагменты наших биографий благополучно пропустить.
Я активно закивала. Нашарив очки, я водрузила их на переносицу, после чего придвинула к себе ноутбук и со словами:
– Итак, давайте с самого первого дня… – приготовилась записывать, чтобы потом создать свой самый лучший сценарий в своей жизни.
