Текст книги "Дегустатор боли (СИ)"
Автор книги: Анастасия Леннон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Вы с Моникой живете вместе? Я и не знала, что у нее появился парень… – когда я подошел к девице, чтобы дать ей банку, она медленно поднялась с дивана и как бы случайно соприкоснулась с моими пальцами. – Меня зовут Барбара, я соседка Мон.
– Вообще-то, я не ее парень, – почесывая затылок, я мягко улыбнулся, – но нам приходится жить вместе. Долгая история. Барбара? Какое красивое имя. Я Тэхен.
Услышав, что никакой я не парень ее соседки, девушка тут же оживилась. Ее глаза загорелись, кончик языка скользнул по нижней губе, а на лице засияла улыбка. Сейчас Барбара ничем не отличалась от мартовской кошки, которая приметила аппетитную добычу в виде свободного самца. Но была одна загвоздка: я не мог послать на хер свою совесть и не планировал проводить время с Барбарой.
– Откуда ты приехал, Тэхен? – девушка как бы невзначай выпятила свою грудь вперед и специально вздохнула так глубоко, чтобы я засмотрелся на два соблазнительных бугорка.
– Сюда из Лондона, в Лондон из Сеула.
– Так ты китаец?
Тупой вопрос заставил меня закатить глаза и совсем не по-доброму хмыкнуть. Такая красивая и такая глупая. Типичная ситуация: привлекательная упаковка хранит в себе либо гниль, либо пустоту. Я не знал Барбару, как и не знал, что у нее в душе, но после «Ты китаец?» создалось впечатление о ее глупости.
– Нет, пташка, я не китаец. Сеул находится в Южной Корее. Я кореец, – стараясь говорить как можно мягче, чтобы не обидеть девчонку, я все еще поглядывал на ее грудь, но старался все же акцентировать внимание на глазах. Они тоже были большими и красивыми.
– Ах… Извини, я не хороша в подобных познаниях.
– А в чем ты хороша?
Я притянул к себе Барбару за талию и внимательно разглядел ее личико. Чисто привычка при общении с симпатичными девчонками, от которой я не мог избавиться. Хоть убейте, но я продолжу флиртовать с особями женского пола, если они мне нравятся.
Барбара улыбалась и смотрела то на мои глаза, то на губы. Я готов был ее поцеловать, но боялся, что не смогу удержаться от дальнейших действий, которые обычно случаются после борьбы языками. Ничего нового – еще одна красотка нырнула в мои умело расставленные сети.
Был уже вечер, начало темнеть. За чтением я и не заметил, как пролетело время, а Моники все не было, но в те минуты рядом с Барбарой я об этом не задумывался. Я смотрел на ее пухлые губы, на которых была нежно-розовая помада, и уже воображал, как они не просто целуют меня, а возбуждающе скользят по моему дружку. Да, я фантазировал как типичный озабоченный мужик, но меня это вообще не парило, и если бы не ключи, поворачивающиеся в замочной скважине, хрен знает, чем бы все кончилось.
Я тут же отошел от Барбары и посмотрел на пришедших: Моника вместе с матерью вернулась домой с пакетами в руках. Как джентльмен, я подбежал к ним и забрал тяжелые сумки, в которых находились продукты из магазина. Бедные женщины… Таскают такие тяжести. Порой мне кажется, что сильный пол не мы, парни, а они.
– Барбара? Ты что тут делаешь? – Моника удивленно смотрела на свою знакомую, вешая куртку в прихожей.
– Я… зашла за сахаром, – девушка глупо засмеялась и, глянув в мою сторону, подошла к Мон. Она перешла на шепот, но я мог услышать, о чем она говорила. – Кто этот симпатичный парень? Он мне приглянулся… Я бы не отказалась погулять с ним.
– Ким Тэхен, мой одноклассник.
– А почему вы не в школе? И почему живете вместе? Ты вроде уехала в Лондон, а теперь снова здесь да не одна. Расскажешь?!
По лицу Моники было видно, как ее заколебало чрезмерное любопытство Барбары. Эта куколка верещала подобно утренней пташке и совсем забыла о чувстве меры. Я едва сдерживался от колких комментариев и улыбки, которая так и щекотала мои губы.
– Давай потом, хорошо? Я была у… – Мон резко замолчала, кашлянув. – Я устала, Барбара, и хотела бы отдохнуть.
– Я зайду завтра, мы попьем чайку, поболтаем. Или прогуляемся на пирс. Эй, Тэхен, пойдешь завтра с нами гулять? – крикнула Барбара, на что я утвердительно кивнул, помогая Саманте разбирать сумки: женщина подавала мне продукты, которые я швырял в холодильник. – Вот и прекрасно! Тогда до завтра!
Барбара чмокнула Монику в щеку и выпорхнула из дома. Рядом с болтливой, энергичной Барбарой Моника смотрелась еще тише. Она аж посерела от вида своей соседки и явно мечтала, чтобы та поскорее свалила восвояси. Меня забавляла эта картина, и я все-таки улыбнулся.
На мое удивление, Саманта сегодня была живым примером идеала заботливой мамаши: приветливо улыбалась, заводила и поддерживала разговоры, готовила ужин и выглядела весьма счастливой. То, что она была без Джеймса, уже радовало и успокаивало. Они переговаривались с Моникой, вовлекая и меня в свой диалог.
– У нас скоро открывается ярмарка. Миссис Ферт сегодня в магазине рассказывала, что будут огромные скидки и распродажи. Мы обязаны сходить! – ворковала Саманта, помешивая гороховый суп, который умело готовила.
– Хорошо, мам, – Мон кивнула и глянула в мою сторону. – Ты пойдешь с нами? Может быть, тебе что-то нужно?
– Разве что сумки вам помочь донести. Я не люблю шариться по магазинам…
– Мужчины… – Саманта весело захохотала.
Создавалась самая настоящая домашняя атмосфера тепла и уюта. Почему бы Саманте всегда не быть такой доброй и солнечной? У нее хорошо получался образ миленькой мамочки, которая стряпает на кухне ради своих детишек, окружает их любовью, заботой и поддержкой. Даже я поверил в эту сказку и ощущал на себе эффект комфорта.
– Барбара твоя соседка? – спросил я у Моники, когда мы дружно накинулись на свежий, вкусный суп. – Она заходила за сахаром.
– Да, мы уже давно знакомы. Она местная звезда, – девушка многозначительно хмыкнула. – Вечно устраивает вечеринки, сама на них ходит. Ее знает каждая собака.
– Мне не нравятся ее родители, – добавила Саманта, пододвигая к себе корзинку с хлебом. – Совсем дочерью не занимаются, все по курортам разъезжают.
На реплику Саманты я усмехнулся, опустив голову, чтобы этого никто не заметил. Кто бы говорил… Она, конечно, не разъезжала по курортам, но точно так же не уделяла должного внимания своей дочери, и явно не ей судить родителей Барбары.
После ужина мамаша свинтила на свиданку к Джеймсу, а мы с Моникой остались вдвоем. Я помог ей убрать со стола, прямо как верный муженек. Стало противно от самого себя… Я действительно начинал скучать по своей прошлой жизни, где я шлялся с Гуком, соблазнял девчонок и вел себя развязно. Хотелось вернуться обратно в школу, но впереди было еще достаточное количество дней.
– Я постелю тебе в комнате для гостей. Она маленькая, но кровать есть, – Моника, поднимаясь на второй этаж, убрала волосы в высокий хвостик и обернулась ко мне, будто проверяя, следую ли я за ней.
– Кровать – это самое главное, – я подмигнул ей и не удержался, чтобы бросить взгляд на ее задницу. Мон закатила глаза и чуть ускорила шаг. – Ладно, я пошутил, ты же не жвачка, чтобы дуться.
Комната для гостей оказалась и правда крошкой – даже меньше, чем кухня. Кровать, тумба с ночником, маленький комод и какой-то обветшалый куст в углу на полу. Больше здесь ничего не было, но мне и этого было достаточно. Есть, где прилечь, а остальное уже не столь важно.
Пока Моника стелила постельное белье, я сбегал на первый этаж за Фаустом, чтобы почитать перед сном. Книга смогла заинтересовать меня, да и сна не было, так что я уже знал, чем займусь в постели. Обычно я развлекался с девчонками, но единственная девчонка в этом доме и на пушечный выстрел не подпускала меня к себе. Буду веселиться с бумажной подругой в твердой обложке.
– Нашел пищу для ума? – Мон покосилась на книгу в моих руках, взбивая подушку.
– Э… Ну да. Неплохая такая книженция, – я пожал плечами. – Ты сама-то читала ее?
– Да, я перечитала всю нашу домашнюю библиотеку, – девушка завершила свои женские хозяйственные дела и подошла ко мне. – Ну все, отдыхай, я пошла к себе. Спокойной ночи.
Моника не успела отойти от меня, как я обнял ее за талию и быстро поцеловал в уголок губ. Это был порыв, мне так захотелось. Без пошлостей, без развязности. Я смотрел на нее снизу вверх и выжидал реакции. Девушка опешила на секунду – она растерялась и взволнованно смотрела мне прямо в глаза, – а после, когда пришла в себя, оттолкнула меня назад. Теперь ее взгляд был осуждающим, а не удивленным.
– Не делай так больше, – серьезным тоном пробурчала Моника, покинув мою комнату. Я проводил ее с улыбкой на лице и, довольный до жопы, нырнул в старенькую, но мягкую кровать. Ей точно понравилось.
***
Я не привык видеть сны. Если мне что и снилось, то это была черно-белая белиберда, и я ее совсем не запоминал. Да и ложился я уставший и под утро – сны просто не успевали обосноваться в моей чокнутой голове. Но в эту ночь я увидел своего отца. Мне приснилось, будто мы встретились в Сеуле: я вернулся домой, уже взрослый и серьезный, и сообщил ему, что хочу стать врачом. Никогда я об этом не думал, да и вообще еще не знал, кем стану в этой жизни. Но уж точно не врачом… В моем сне мы с отцом разговаривали осознанно, я твердо настаивал на своем убеждении стать верным помощником всем больным, помогать людям и изобрести какое-то лекарство – уже не помню, правда, какое. Отец одобрил мой выбор и посоветовал медицинскую академию, из которой выпускаются лучшие врачи. Затем к нашей беседе присоединилась моя тетя и сказала, что очень мною гордится. В этом сне я не узнавал себя: такой взрослый мужчина, с глубокими мыслями, но холодным сердцем. Хоть что-то осталось неизменным.
Сон оборвался так же неожиданно, как и начался. Картина постепенно расплылась, превращаясь в тусклое пятно, и я окончательно проснулся. Причиной моего пробуждения стали крики и невъебенно громкий шум. Я с раздражением зажмурился и хорошенько потянулся. Что там опять случилось? По звукам – словно землетрясение. Кто-то швырялся вещами, кричал и ржал как умалишенный.
Ругнувшись себе под нос, я сбросил с груди книгу, откинул одеяло в сторону и прямо в трусах поспешил выйти из комнаты. На первом этаже разворачивалось настоящее шоу: Саманта носилась из угла в угол, пела заплетающимся языком песни и устраняла перед собой любые преграды, будь то подушки, столы или вазы. За ней едва поспевала Моника. Девчонка пыталась угомонить свою больную мамашу (а ведь как все хорошо было вчера…), но тщетно. Тогда я решил прийти на помощь.
– Эй, миссис Чандлер! Ночка с Джеймсом удалась, как я вижу? – с наигранным позитивом крикнул я, спускаясь по лестнице вниз. – Как Вас прет-то.
Мать вульгарно захохотала на мои реплики и, отвлекшись на меня, споткнулась о ножку дивана, грузно падая на пол. В эту секунду мы с Моникой подняли ее обратно, слегка тряханули, стараясь привести ее в чувства, и вдвоем потащили наверх в спальню. Саманта еле брыкалась – видимо, выжимала из себя последние остатки сил, – но вырваться из нашей хватки так и не смогла.
– Ребята, вы такие хорошенькие! – протянула сорокалетняя пьянчужка, расплываясь в слащавой улыбке. – О таких детях только мечтать!
– Ага, особенно я любимый сын, – прокряхтел я, вталкивая Саманту в ее спальню. – Давай-ка спать, мамзель, дискотеки для тех, кому за…, уже закрыты. Ваше время истекло.
Пока я укладывал Саманту в кровать прямо в одежде – раздевать ее я не собирался, – Моника стояла вся красная от стыда и качала головой. Я ее прекрасно понимал: видеть мать в таком состоянии, да еще и при посторонних, смерти подобно. Но мне было похер. Я осуждал одну лишь Саманту, ведь дети не в ответе за своих родителей и не обязаны отчитываться за их грехи.
Женщина попыталась поцеловать меня, даже протянула ко мне свои ручонки, но я вовремя увернулся и с отвращением поморщился.
– Мамаша, на инцест потянуло? – даже в такой ситуации я умудрялся бросаться шуточками. – Отбой.
Пару мгновений поглядев, как Саманта ворочается под одеялом, чтобы улечься, я провел рукой по волосам, тяжело вздохнул и вместе с Моникой покинул пределы спальни. Интересно, хоть один день в моей жизни может пройти спокойно? Я заебался вечно участвовать в клоунадах, на которые мне чудесным образом бесплатно доставались лучшие места.
Моника остановилась в коридоре, когда я тихо закрыл дверь. Девушка уперлась руками в перила лестницы и с закрытыми глазами опустила голову. Я не умел должным образом поддерживать, говорить нужные слова, поэтому я не знал, что сейчас лучше сказать. Заступаться и быть рядом – ради Бога, но словесный понос точно не мой диагноз.
Я за два шага сократил между мной и Моникой расстояние, остановившись рядом с ней. Мне ничего не оставалось, как обнять ее за плечо и легонько затормошить.
– Ну ты чего? – непривычно мягким для себя голосом спросил я у бедняжки. – Забей, Мон, все нормально. Ты не виновата.
– Пошли погуляем? – она повернулась ко мне, и я не смог отказать.
На улице стояло морозное осеннее утро. Я ругал себя за то, что не надел под куртку толстовку, а выперся в одной футболке. Придурок, захотевший произвести впечатление на девушку. Пришлось идти и трястись от холода, плотно складывая руки на груди. Сон как рукой сняло. При такой погоде трудно размориться и почувствовать себя уютно. Хотелось лишь одного – вернуться обратно домой в теплую кровать, но Моника желала прогуляться до пирса. Я уже представлял, какой ветер дул с моря, и мне становилось дурно.
За весь путь от дома до пирса мы обмолвились лишь парой фраз о том, какой собачий холод стоит на улице и что надо бы узнать, как дела в школе. Последнего мне делать совершенно не хотелось. Нахрена мне заниматься уроками, если я вне стен учебного заведения? Совсем скоро я туда вернусь и снова окунусь с головой во все это дерьмо, а пока есть возможность отдохнуть от этого. Но Моника спокойно, но твердо настаивала на обратном. Скрипя зубами, я пообещал позвонить Чонгуку и узнать все, что ей нужно. Если мой любимый придурок сам, конечно же, в курсе того, что творится на уроках.
На пирсе никого не было. Мы оказались одними идиотами, которым не спалось в столь ранний час. Но мне даже это нравилось: никто не мешался под ногами, не отвлекал и не нарушал душевную идиллию. Если бы не дул ледяной ветер с моря, то было бы вообще чудесно.
Моника, кутаясь в тяжелую вязаную кофту, остановилась возле невысокого ограждения в виде крепкого чугунного забора, который не позволял случайно свалиться в воду (хотя при желании можно с легкостью перепрыгнуть и слиться воедино с холодным, неспокойным морем). Она выглядела такой отрешенной, задумчивой, глядя вдаль – самая настоящая героиня слезливой драмы, – и даже я почувствовал эту атмосферу грусти. Тоже захотелось освободить голову и душу от всего скопившегося негатива и просто подумать о вечном: о смысле жизни, о своем существовании, о том, что было и что будет, кто я такой и что принесу в этот мир… Обычно подобные мыслишки часто копошились в моей голове, но я не давал им волю. Сейчас же я выпустил их из ржавой клетки, в которой они ютились, и ощутил странную непривычную для меня легкость. Ветер освежал не только снаружи, но и внутри, он перестал морозить и стал необходимым фильтром для очистки, глаза автоматически закрылись, но в голове не замаячили всевозможные изображения, как это бывало раньше, – я видел пустоту, и эта пустота мне нравилась.
Мы стояли с Моникой рядом друг с другом, временами случайно соприкасаясь плечами, и впервые в жизни ко мне пришло дивное умиротворение. Не знаю, что именно действовало на меня: то ли присутствие Мон рядом, то ли волшебный эффект наличия моря, то ли раннее утро… а может, и все вместе взятое. Я точно не знал, да и не хотел знать. Меня не волновало, что именно меня лечило; меня интересовал сам результат, который был поразительным. Ким Тэхен исповедовался, очистил душу на пирсе в Ливерпуле.
– Тут есть маяк неподалеку, – неожиданно заговорила Моника, приковывая к себе мои внимание и взгляд, – я любила там раньше сидеть. Там никогда никого не бывает, тишина и спокойствие.
– Хочешь, можем туда прогуляться? – спросил я.
– Нет… Я очень замерзла. Идем домой.
Моника, кутаясь с головой в свою кофту, развернулась и не спеша побрела обратно. Я постоял еще немного, будто прощаясь с морем, и последовал за девушкой.
Саманта еще спала, к нашему счастью, когда мы вернулись. Она беспробудно похрапывала в своей кровати и не думала реагировать на наше присутствие. Мон получше укрыла свою мать одеялом и тихо вышла из комнаты. Я взглядом спросил, как дела, и понял, что все в полном порядке, и слава Богу: не было ни малейшего желания заново успокаивать буйную мамашу после свидания и пьянки.
– Ты обещал позвонить Чонгуку, – напомнила Моника, проходя в свою комнату.
Она достала тетрадь, коробочку с ручками и карандашами и уже приготовилась погрузиться в учебу. Я же был совершенно не готов. Надеясь, что Мон забыла о нашем разговоре, я планировал пойти подремать, но девушка была настроена на работу мозгами. Что же, слов на ветер я не бросал, поэтому молча кивнул и уселся на ее постели.
В трубке слышались долгие гудки. Либо Чонгук все еще дрыхнул, проспав учебу, либо завтракал и в шуме столовой не слышал моего звонка. Я уж было собрался отключиться, как услышал знакомый голос на том конце провода.
– Тэ-Тэ? – громко спросил мой друг, пытаясь перекричать чьи-то голоса.
– Гук, привет. Я на минуту, – мне даже было стыдно узнавать, что сейчас изучается по школьной программе. Никогда в жизни я не задавал подобных вопросов, ибо мне было похуй на учебу, и сейчас язык даже не поворачивался озвучить то, что ждала Моника, но я постарался. – Что вы сейчас проходите в школе?
Пауза. Либо Чонгук меня не услышал, либо конкретно охерел от моего вопроса. Да я сам был в шоке! Ким Тэхен узнает домашнее задание… Каламбур чистой воды.
– Тэхен, это точно ты? – подозрительно протянул парень.
– Прекрати ерничать. Я это, я! Лучше скажи, что задали?
– Э… Ну… Подождешь пару минут? Я попрошу у Момо тетрадь и продиктую тебе все.
Я слышал шуршание, знакомые голоса и готов был повесить трубку в любой момент. На кой черт мне эта сраная домашка?! Вот Монике надо, пусть сама берет телефон и все узнает. Выставил себя конченым ботаником в глазах лучшего друга… И все ради девушки, к которой я испытывал странное влечение.
– Слушай сюда, – подал голос Чонгук, и я поставил телефон на громкую связь, чтобы Мон записывала все, что он скажет…
Под едкие подъебы и ехидный смех лучшего друга я положил трубку и посмотрел в тетрадь Моники: аккуратным почерком она записала все, что он продиктовал, выделяя особо важные моменты. Для меня же важным в этой херне ничего не было, и я с радостью выкинул бы тетрадь в окно, предложив заняться чем-нибудь поинтереснее, но девушка настаивала на том, что надо заниматься. «Мы должны нагнать то, что упустили», – твердила она, устраиваясь на кровати так, чтобы ей было удобно работать с материалом. Я же откинулся к стене, подложив под спину подушку, и с самым равнодушным на свете видом открыл учебник по истории. Параграф номер три, страница сорок семь. Погнали…
========== Глава IX ==========
– А-а-а! Нет, все, с меня хватит! – спустя почти три, ТРИ ГРЕБАНЫХ ЧАСА, я отшвырнул от себя тетрадь, в которую под диктовку Моники записывал конспект пятой главы учебника по химии. – Моя башка сейчас треснет!
– Чего ты так психуешь? – удивилась она моему выпаду. – Я же хочу помочь тебе…
– Да не нужна мне помощь, Мон, я ненавижу школу и все, что с ней связано!
Я окончательно распсиховался. Встав с постели, я подошел к окну, чтобы открыть его и начать нервно втягивать в себя необходимый кислород. Во мне все бурлило и кипело со страшной силой. Я готов был рвать и метать – настолько сильно меня бесила учеба. Еще и на Монику сорвался… Стало стыдно и немного неловко за свое поведение, ведь она ни в чем не виновата и действительно желает мне добра. Это вообще первый человек, который добровольно согласился позаниматься с таким придурком, как я. Но мне не нужны были ни конспекты, ни учебники – я просто хотел провести время с девушкой, которая не только положительно влияла на меня, но и влекла к себе, что было для меня в новинку.
– Прости… – уже более спокойно сказал я, упираясь локтями в подоконник и глядя на улочки Ливерпуля. – Я не должен был кричать. Характер у меня идиотский такой, понимаешь ли… Ты не виновата. Но мне правда похер на учебу! Я никогда не занимался ею вплотную и не собираюсь. Ты можешь хоть запереть меня в чулан и пытаться вдолбить в мою тупую башку знания – я все равно останусь тем же упертым бараном и ни черта не буду впитывать.
– Ладно, извини, – она пожала плечами. – Если тебе неинтересно, можешь сходить прогуляться. Я не держу.
– Спасибо.
Оттолкнувшись руками от окна, я вышел из комнаты и решил пошариться по городу. Мне нужно было успокоиться, привести мысли в порядок и хорошенько подумать над своими чувствами, которые я начинал испытывать к этой тихой, спокойной девочке.
На улице уже было куда теплее, нежели утром, и толстовка оказалась мне не нужна. Я не стал переодеваться и пошел в том, в чем был одет – все та же футболка, куртка и джинсы. Глядя на местное население, понимаешь, что здесь, в общем-то, никто не парится насчет моды: удобно, чисто, и слава Богу. Да и не перед кем тут было красоваться. Обычные люди, обычный город. Это в столице надо выглядеть крутым и привлекательным, а в Ливерпуле можно и расслабиться. Я начинал привыкать к этому городишке, он перестал казаться мне дырой и потихоньку начал родниться со мной.
Все магазины, кафешки и прочие заведения были уже открыты к тому моменту, как я вышел прогуляться. Денег в моих карманах хранилось не так много, но опрокинуть кружечку местного пивка я мог себе позволить, поэтому я завалился в первый попавшийся бар и как пьянчуга, который уже с утра бухает, заказал у бармена черный эль. В придачу передо мной поставили тарелку с солеными орешками. Ну прямо высший сервис…
В баре было пусто – я был единственным посетителем. Тихо играла музыка, создавая расслабляющую атмосферу, работал телевизор, передающий местные и мировые новости, в заведении приятно пахло – работал автоматический освежитель воздуха, который перебивал запах дерева.
– Выходной день, приятель? – спросил бармен, от безделья протирая и без того чистые стаканы.
Ну началось… Сказать ему всю правду? Или соврать? Выговориться хотелось, но я привык все держать в себе, и жаловаться не в моих правилах, но твою ж мать… Это же бармен! Бесплатный психолог, который всегда на твоей стороне. В жопу, побуду сегодня несчастным нытиком.
– Что-то типа того, – я слабо улыбнулся и бросил в рот орешек. – Если это вообще можно назвать выходным.
– Выкладывай.
Бармен налил себе пива и приготовился меня слушать. Барменам на работе запрещено выпивать с клиентами, насколько мне было известно, но рядом никого не было, а начальство явно занималось своими делами, так что мужик решил составить мне компанию. Тем лучше, диалог завяжется еще быстрее, как и мужское взаимопонимание.
И я излил ему душу, рассказал все, что там накопилось: про Монику, с которой мне приходится жить, про Эмбер, которая достает меня своим чрезмерным вниманием, про мудака Джона… Никогда в жизни я не рассказывал незнакомым людям столько информации о своей жизни. Только Чонгук знал каждую деталь, но бармен – отдельная тема. Призвание этих людей состоит не только в разлитии алкогольных напитков, но и в моральной поддержке всем нуждающимся. Они живые жилетки, в которые можно поплакаться. Вот и я поплакался, да так, что самому от себя стало тошно. Хорошо, что никто из знакомых не видел, как жалко я смотрелся со стороны: сидел за барной стойкой, нылся как баба и пил уже третью кружку пива.
Теперь бармен, имя которому было Джордж, знал обо всех моих жизненных стыках и молча поддакивал мне. Конечно, он понимал меня, конечно, он был исключительно на моей стороне и соглашался со всем, что я говорил, ведь он активно зарабатывал на чаевые. Я бы оставил ему немного денег в любом случае, но так как Джордж выступил благодарным слушателем, я решил положить ему на стойку больше, чем планировал.
– Что я могу сказать тебе, друг? – вздохнул Джордж, когда я выговорился. – Джон должен получить по первое число. Эта скотина поступила с тобой слишком гадко, чтобы прощать подобную выходку. Я надеюсь, ты отвесишь ему знатных пиздюлей. Эмбер, девчонка эта… Да шли ты ее куда подальше! Таких, как она, на каждом углу по десять штук стоит. Даже не думай о ней, она дура. А вот с Моникой, или как там ее зовут? С ней веди себя достойно. Судя по твоим словам, она хорошая девушка. Такие экземпляры редко встречаются в жизни мужчин. Береги ее.
Джордж говорил и так понятные мне вещи. Ничего нового из его советов я выудить не смог, ибо все прекрасно осознавал сам, но после душевного выплеска стало гораздо легче – я слишком устал, чтобы продолжать тащить на себе весь этот груз.
– Я не знаю, как быть с Моникой, – с толикой грусти протянул я. – Она хорошая, и мы вроде как стали сближаться, но я не хочу привыкать к ней.
– По-моему, ты уже привык, – Джордж вздернул бровь. – Или я ошибаюсь, парень?
– Очень надеюсь, что ты ошибаешься… – совсем не веселая улыбка заиграла на моих губах. – Я не привык впускать кого-то в свое сердце, не привык любить, заботиться, но эта девчонка совсем неосознанно проникает в меня все глубже и рискует остаться там. Не появляться дома я не могу, но и находиться с ней рядом ежеминутно тяжело. Я запутался как последний кретин…
– Глупо сбегать от любви, если она сама ложится в твои руки.
– Что?! Любовь?! – я злобно захохотал. – Джордж, о чем ты?! Какая нахуй любовь?! Я и любить-то не умею! Просто… привык, хочется помогать ей. Я вижу, как она страдает, хоть и не показывает этого.
– Как знаешь, как знаешь… – задумчиво произнес бармен, пожимая плечами.
Новый груз опустился на мои плечи. Раньше я не задумывался о том, что могу полюбить Монику, но после слов Джорджа эта мысль навязчиво крутилась в моей голове. Какая тупость! Я и любовь несовместимые понятия, я и постоянная девушка – тоже. Да, Моника нравилась мне, когда-то я мечтал затащить ее в кровать, но это совсем не значит, что я влюблен в нее. Я не страдал, не убивался сутками напролет, что она не моя. Чертов бармен! Лучше бы я заткнулся и не трепал языком о своих чувствах.
Оплатив счет и оставив Джорджу чаевые, я одним махом доел остатки орехов и вышел прочь из бара. К тому времени в нем появились иные посетители, которым наверняка было что рассказать услужливому бармену.
***
Люди семенили из стороны в сторону, бежали по своим делам и выглядели такими собранными, напряженными. Я же выделялся из этой энергичной толпы: медленно шагая в сторону дома, я прятал руки в карманах джинсов и смотрел себе под ноги. «Глупо сбегать от любви, если она сама ложится в твои руки» – фраза, сказанная барменом, как на повторе крутилась в моей голове. Да никакая это не любовь! И не сбегал я! Редкая тупость…
Усмехаясь своим же мыслям, я качал головой и мечтал отвязаться от всего, что связано с Моникой и растущими к ней чувствами. Я не мог допустить такую слабость, не мог себе позволить стать сопливой размазней! Я, в конце концов, чертов Ким Тэхен, которому похуй на все и всех! Так почему же я так парился из-за какой-то тихони, с которой приходилось делить крышу?! Никогда я так долго и тщательно не думал о девушках. Надо было срочно исправлять это, возвращаться к истокам, и для себя я решил, что сегодня же ночью снова отправлюсь в этот бар, чтобы знатно покутить. Выпивка, музыка и доступные девочки помогут мне вернуть прежнего себя. Но планы построились сами собой совсем иначе.
Почти у дома я встретил Барбару в компании двух уже знакомых мне девиц – те самые шлюшки, с которыми мы выкурили косячок и охуенно провели ночь. Они смерили меня презрительным взглядом и демонстративно фыркнули.
– Тэхен? Вот так встреча! – весело прикрикнула Барбара, обняв меня. – Ты что тут делаешь?
– Да так, ничего особенного. Гуляю просто. А это кто? Подружки твои? – хитро улыбаясь, я кивнул в сторону девушек. – Кажется, мы знакомы.
Барбара ни черта не поняла и удивленно уставилась на подруг. Те переглянулись между собой, соображая, что бы сказать, но видимо, постеснялись упоминать интересные подробности нашей совместной ночи. За них это сделал я, причем с великим удовольствием.
– Как-то я прогуливался ночью по улочке и заметил двух девчонок, которые…
– Ну хватит! Это не стоит твоего внимания, Барбара, – противным голоском защебетала одна из девушек. – Ужасная была ночка, даже вспоминать не хочется.
– Ужасная?! По-моему, ты кричала так, что у меня уши заложило. Или это была твоя подружка? – я в упор смотрел на девиц, загоняя их в угол своими подколами.
– Я не хочу больше ничего слышать, оставьте это между собой! – пропищала Барбара, взмахнув руками. Она прошлась взглядом по своим подругам, а после уставилась на меня. – Тэхен, сегодня вечером, в восемь часов, я устраиваю вечеринку. Приходите с Моникой, повеселитесь.
А я-то хотел в бар идти! Бесплатная выпивка сама тянулась в мои руки. Ну как тут отказать? Да и пообщаться с местным молодняком хотелось особо сильно, а то я совсем заскучал в четырех стенах вместе с Моникой. Пусть и она тоже выберется из своей норы и оторвется как следует.
– Отличная идея. Мы будем, – подмигнув Барбаре, я прогулялся глазами по ее фигурке. – Спасибо за приглашение.
– Жду вас, – девушка слащаво улыбнулась и удалилась вместе с подругами.
Уже с приподнятым настроением я вернулся домой. Саманта еще спала, Моника все так же сидела в своей комнате в компании учебников. Увидев меня, девушка слабо улыбнулась и сняла очки. На секунду мне показалось, что она рада мне и не побоялась это показать. Или почудилось?
– Пошли покурим? А то я без перерыва сижу, – предложила девушка.
– Э… Да, идем, – поначалу я охренел, а потом вспомнил, что она курила в школе на нашей с Гуком трубе. – Пошли-пошли!
Мы вышли на улицу, сели на бордюр и закурили. Хоть я и знал, что Моника курит, мне было непривычно смотреть на нее с сигаретой в руках. Она курила с каким-то особым изяществом, которого нам, парням, не понять. Пусть и говорят, что курящая женщина это нечто ужасное, мне нравилось наблюдать за этим со стороны. Что-то было в этом привлекательное…
– Мон? – позвал я, делая затяжку. Она вопросительно посмотрела на меня. – По дороге домой я встретил Барбару. Она пригласила нас на вечеринку сегодня вечером. Давай сгоняем? Выпьем, потанцуем, повеселимся.
– Нет, Тэхен, я терпеть не могу вечеринки. Скопления людей давят на меня.
– Да ла-адно тебе! Не выпендривайся, – обняв Монику за плечо, я притянул ее к себе, но она дернулась и осталась сидеть на месте. – Пошли! Я буду приглядывать за тобой и никому не дам тебя обидеть. Я же мужчина!
