Текст книги "Дегустатор боли (СИ)"
Автор книги: Анастасия Леннон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Мое терпение лопнуло спустя три часа. Витающий в воздухе нервоз, создаваемый отягощающим молчанием, довел меня до пика бешенства, и я уже не смог сдержаться. Повернувшись к Монике, я вытащил из ее уха один наушник и в упор посмотрел на нее.
– Тебе так сложно поговорить со мной? – спросил я раздраженно.
– О чем мне с тобой разговаривать? Мы слишком разные люди, Тэхен, и вряд ли у нас найдутся общие темы.
Моника была спокойна как удав. В ее голосе не было ни капли злости или возмущения, глаза выражали привычную для нее мягкость, что выводило меня еще больше. И как я буду жить с ней две недели, если уже сейчас готов наорать на нее?! И это я считал Чонгука интровертом… Вот, пожалуйста, светловолосый экземпляр покруче.
– Пиздец… – усмехнулся я от злости, не переставая смотреть на девушку. – Значит, все дни мы будем молчать и просто существовать рядом друг с другом? Тебе не кажется это неправильным?
– Мне кажется неправильным вырывать человека из его мыслей и нарушать личное пространство, – она забрала наушник обратно и снова от меня отвернулась.
Я очень захотел покурить. Мне было необходимо снять сковавшее меня целиком и полностью напряжение. Во мне буквально бурлила лава, обжигая каждую клеточку моего тела. Своей отстраненностью Моника только усугубляла ситуацию и доводила меня до кипения. Сначала в школе она игнорировала меня, теперь в автобусе. Неужели дома будет то же самое? Я не мог представить, чтобы два человека, живущих вместе, не общались хотя бы по часу в день. Не стоит забывать, что я парень, а она девушка, и мы должны хоть как-то контактировать, ведь Мон была очень даже симпатичной и нравилась мне, но вот ее упрямый характер заставлял меня пересмотреть свое мнение по отношению к ней. Может, у нее есть парень? Или вообще девушка? Нет, это уже абсурд какой-то… Своей стервозностью она точно сведет меня с ума.
В рюкзаке неожиданно завибрировал телефон, вырывая тем самым меня из собственных мыслей. Закопошившись в карманах, я выудил электронный агрегат и посмотрел на экран: Эмбер вызывает. Я усмехнулся. Ну надо же… Похоже, теперь вся школа в курсе, где и с кем я буду пропадать ближайшие две недели, и, конечно же, малышка Эм не могла не среагировать на столь ужасную новость, ведь я буду не с каким-то парнем, а с той самой Моникой, к которой она приревновала меня.
Я не знал, стоит ли отвечать на звонок или оставить его пропущенным. В любом случае Эмбер будет недовольна, только если я не возьму трубку, ее истерика останется при ней, а не обрушится на меня. Но отчего-то (наверное, от невыносимой скуки) мне захотелось принять участие в игре «Разозли влюбленную девчонку», и я нажал на «ответить».
– Да, пупсик? – спросил я, устраиваясь удобнее на сиденье.
– Что случилось, Тэхен? Ты где? – ее взволнованный голос до щекотки тешил мое самолюбие. – Почему тебя отстранили?
– Ту-ту-ту… Тише, успокойся, слишком много вопросов задаешь. Я что, справочное бюро? Так вышло, что какое-то время мне придется пожить с Моникой. Думаю, мы отлично проведем время…
Я специально растянул последнюю фразу, улыбаясь при этом как Чеширский кот. В голове сразу предстал образ, в котором Эмбер взрывается от злости и кричит так, что все стеклянные приборы вокруг лопаются от оглушительного напора. Ну не козел ли я после этого? Козел, конечно, причем самый настоящий и безжалостный. Когда-нибудь жизнь точно накажет меня за такое поведение, ну а пока я продолжал ходить по лезвию ножа и играться с судьбой.
– Ау? Ты же не помолчать позвонила? – нарушил я повисшую на проводе тишину.
– Я просто не знаю, что сказать… – по интонации женского голоса я понял, что Эмбер плачет, но совесть даже не кольнула меня хотя бы разок.
– Ну тогда пока.
Улыбаясь, я отключился и бросил телефон обратно в рюкзак. Это было жестоко по отношению к Эм, но какое мне было дело до ее чувств? Мое черствое сердце не способно на любовь и жалость. Все, что я мог, – лишь издеваться над теми, кто тянулся ко мне, и ненамеренно их отталкивать в силу своего ужасного характера. Глупый, глупый Ким Тэхен… С таким поведением я рисковал остаться в одиночестве, но из-за повышенной самоуверенности я убеждал себя в том, что такой парень, как я, никогда не будет один.
За разговором с Эмбер и размышлениями о собственном эго я и не заметил, что Моника выключила музыку и уже смотрела не в окно, а вперед себя. Хотела что-то сказать мне, но долго думала и никак не решалась. Краем глаза я наблюдал за ней и ждал, когда она пойдет на контакт. В данной ситуации я чувствовал себя затаившимся зверем, выжидавшим момент, когда жертва сама полезет в мои расставленные сети, и когда девчонка была уже готова раскрыть рот, автобус остановился, и водитель устало проговорил: «Следующая остановка Сток-он-Трент». Я чертыхнулся про себя от негодования и даже почти смирился с тем, что мне придется терпеть убивающее молчание Моники, как вдруг она громко вздохнула.
– Примерно через полтора часа приедем, – сказала она, сминая в руках наушники. Хоть она и заговорила, но не посмотрела на меня.
– Отлично, а то я уже всю задницу отсидел, – я хмыкнул, покосившись на девушку.
Моника явно хотела сказать что-то еще, но женская гордость не позволяла ей вот так сразу открыться какому-то засранцу по имени Ким Тэхен, по вине которого ее отстранили от школы и заставили провести с ним аж четырнадцать дней! Положение безысходное, не спорю, я бы и сам не выдержал общества такого же поганца, как я.
Следующие полчаса мы снова ехали молча. Мон смотрела в окно, а я в который раз разглядывал карту маршрута «Лондон-Ливерпуль», что висела возле дверей. Кажется, я успел изучить ее вдоль и поперек и запомнить все города, соединяющие концы пути. Высшая оценка по географии мне обеспечена.
Я бы и дальше подыхал со скуки, ведь насильно вытаскивать на разговоры Монику мне больше не хотелось, если бы не пьяный господин в пыльном и драном костюме. До сего момента незнакомец скромно спал в конце автобуса, но что-то заставило его проснуться. Эйфория от выпитого его не отпустила, и бухому идиоту захотелось устроить знатный кутеж. Шатаясь между сиденьями, он громко распевал народную английскую песню про проститутку Мэгги Мей и весело хлопал в ладоши. Мы с Моникой одновременно обернулись, чтобы посмотреть на придурошного мужика: размахивая дырявой шляпой, он раздражал всех пассажиров и заполнял автобус жуткой вонью – от него пахло перегаром, потом и, прошу прощения у милых дам, свежим дерьмом. Кто-то не успел добежать до туалета, да, мистер «Алкаш-Весельчак»?
– Проныра Мэгги Мэй уж в кутузке много дней! – сипло горланил пьянчуга, постепенно приближаясь к нам. Мужчины в автобусе старались не замечать его, а вот женщины, особенно пожилые, возмущались и просили его остановиться, но ему было абсолютно похер. – И больше она не пройдет по Лайм-стрит никогда!
Пьяница схватился за мое сиденье и пошатнулся так, что чуть не свалился на пол. Я поморщился от «чудного амбре» и вскочил на ноги. Мне было противно находиться рядом с ним и уж больно хотелось заехать ему по морде за то, что он устроил тут, но я сдержался и вместо этого взял Монику за руку, накинув на плечо свой рюкзак.
– Пошли пересядем, – сказал я ей, и девушка тут же согласилась, на мое удивление.
– Куда это вы пошли, молодежь? – когда мы хотели попасть в проход, чтобы найти другие свободные места, мужик двинулся в нашу сторону и обдал нас такой вонью, что я невольно засунул нос под воротник футболки, а Мон спряталась за мое плечо, стискивая своими пальцами мою ладонь. – Давайте вместе споем! Проныра Мэгги Мэй уж в…
– Заткнись и проваливай отсюда, пока я не вмазал тебе, – стараясь особо не приближаться к источнику ужасного до блевоты запаха, я серьезно посмотрел на весельчака и дал ему понять, что я не шучу. Что мне стоит врезать ему по сальной, красной роже?
Мужчина обиженно зацокал языком и развел руками. Я готов был поклясться, что пройдет еще буквально пара секунд, и я познакомлю его харю со своим кулаком, но он будто прочел мои мысли и отошел в сторону. Задержав дыхание, я быстрым шагом вместе с Мон рванул вперед, где было свободно только одно место. По пути я оглянулся и удивился тому, что в салоне столько взрослых мужиков, и ни один не смог заставить пьяницу успокоиться и покинуть автобус. Я знал, что англичане сдержанные и чопорные, но чтобы настолько… Тогда я решил взять ситуацию в свои руки: посадив Монику на место и поставив рядом с ней наши сумки, я подошел к кабинке водителя и постучал в пластиковое окно.
– Извините, а разве Вы не замечаете, что творится в салоне? – спросил я с явным возмущением. – Вы же водитель и должны принять меры.
– Сядь и не мешай мне, парень, – водителю было настолько похер, что ни единый мускул на его лице не дрогнул. Он продолжал управлять транспортным средством и смотреть на дорогу.
– Ладно… – я выдержал паузу, а после улыбнулся и ударил кулаком по перегородке.
Все пассажиры смотрели только на меня. Снова это повышенное внимание, но я как-то привык. Если не я, то кто разрулит ситуацию? Этот пьяный мудак проснулся и вплоть до самого Ливерпуля не даст людям спокойно доехать. В первую очередь, конечно же, меня беспокоило собственное личное пространство, на которое он посягает, поэтому я был обязан избавиться от воняющего товарища в задрипанном костюмчике.
– Эй, ты! – дернув головой, чтобы смахнуть с лица челку, я двинулся прямо на алкаша. Он улыбнулся и начал плясать, чем выводил меня еще больше. – Или ты успокоишься и сядешь на место, или я заставлю тебя заткнуться.
Этот долбоеб не хотел успокаиваться: он опять запел идиотскую песенку и пытался выдать что-то типа чечетки, но состояние ему не позволяло, и пьяный придурок так и норовил отправиться на свидание с полом. Я быстро сократил расстояние между нами и без предупреждения двинул ему по роже. Пьянчуга замер на секунду и грохнулся вниз. Интересно, есть где-нибудь в этом мире место, где я смогу спокойно пробыть хотя бы несколько часов, чтобы ни с кем не вступить в конфликт? И тут я вспомнил выражение про ту самую свинью, которая везде найдет грязь.
Не услышав ни единого слова благодарности, я глянул на пассажиров и молча подошел к Монике, которая сидела в полнейшем шоке и тоже молчала. Она была напугана, но пыталась это скрыть от меня, желая казаться непробиваемой и холодной. Я не стал акцентировать на этом внимание. Взявшись одной рукой за поручень, а другую сунув в карман брюк, я переступил с ноги на ногу и расслабленно выдохнул. Снова захотелось покурить.
Я смотрел сверху вниз на Монику и много думал о том, как бы к ней найти подход, как бы добиться ее расположения и втиснуться к ней в доверие. Мне не хотелось ощущать на себе ее отстраненность и холодность, ибо я не привык к подобному отношению. Девушки избаловали меня своим вниманием, вот теперь я и жду от каждой страстных объятий и желание стать ближе ко мне. Мон же была черствой, как прошлогодний сухарь, и отталкивала меня точно так же, как я отталкивал тех, кто хотел проложить дорогу в мое колючее сердце. Вот тебе и эффект бумеранга…
В какой-то момент девушка подняла голову, и наши глаза встретились. Сейчас она была похожа на беззащитное создание, которое хотелось обнять и приласкать. Возможно, под холодной оболочкой скрывается нечто мягкое и нежное? Тогда я обязан сломить эту корку льда и заставить Монику показать мне себя настоящую.
Я сдержанно улыбнулся, но в ответ не получил никакой взаимности: девушка опустила голову обратно и отвернулась к окну. Маленькая стерва! Шумно вздохнув, я покачал головой и глянул на свои наручные часы: ехать еще час.
***
Когда автобус подъезжал к Ливерпулю, пассажиры начали копошиться, проверять свои сумки и рюкзаки, потихоньку вставать и продвигаться к выходу. Я наблюдал за всем этим и не собирался никуда спешить: пускай для начала вся толпа выйдет, а уже потом мы с Моникой спокойно покинем автобус. Она, кстати, тоже все еще сидела и наслаждалась пейзажами за окном.
Незнакомый город… Я смотрел в окно и сравнивал местные улочки с теми, по которым привык ходить в Лондоне. Особой разницы не было, разве что столица была куда ярче и насыщенней. Все те же постройки, дома, люди, машины… Ливерпуль показался мне серым и скучным, и я уже мысленно взвыл от надвигающегося «веселья». Лондон был современным городом, и бедный Ливерпуль тускнел на его фоне.
– У вас есть бары, ночные клубы? Где тут можно отдохнуть? – спросил я, нависая над Моникой.
– Ты думаешь, Ливерпуль – это глухая деревня? – девушка с недовольством подняла на меня глаза. – Собирайся давай, сейчас выходим.
– Ну… – усмехнулся я. – Судя по тому, что я увидел за окном, местная публика не блещет жизнерадостностью.
Автобус прекратил свое движение на знаменитой Пенни-Лейн, где находилась конечная остановка многих маршрутов, идущих из центра города, и водитель попросил всех покинуть салон. Я поднял с пола рюкзак, проверил, не забыл ли чего случайно, и вместе с Моникой вышел на улицу. Как мне показалось, здесь было холоднее, чем в Лондоне. Поежившись, я застегнул куртку и осмотрелся по сторонам: пустые дорожки, на которых валялись сухие и пожелтевшие листья, самые обычные дома, напоминающие пригород, извилистые улочки и не покидающее ощущение грусти и серости. Этот город явно не для меня, и я уже хотел сбежать отсюда.
– Ты здесь живешь? – с нескрываемым отвращением спросил я.
– Нет, – коротко отозвалась Мон, копаясь в телефоне. – Нам нужно на Хейл-роуд. Поедем на автобусе.
Меня откровенно раздражала эта гребаная поездка. Сначала пришлось четыре с лишним часа трястись до Ливерпуля, теперь еще до какой-то-там-роуд переться хрен знает сколько времени. Я провел рукой по волосам и снова огляделся. Поблизости никакой другой остановки не было, а это значит, придется идти до нового пункта назначения.
Я плелся за Моникой как верный раб. У этой девчонки силы совсем не иссякали! Она спокойно шла к остановке и даже не останавливалась, чтобы передохнуть чуток. Я же мечтал о стакане холодной воды и удобной кровати, чтобы развалиться на ней и проспать до самого утра. Так и сделаю, когда окажусь в доме Мон: попрошу отвести мне хотя бы диван, на котором я смогу валяться как свободная морская звезда.
Пока мы шли, я разглядывал дома и людей, которые иногда попадались мне на глаза. Все было настолько пресным и неинтересным, что я сразу захотел закатить тут знатную вечеринку, чтобы хоть как-то растормошить заспанный городок. Тут вообще знают, что такое отрыв на полную мощь? Или максимум, на что способны местные жители, заснуть с книжонкой в руках? Нет, так дело не пойдет…
Оказавшись на остановке, я с радостью бухнулся на свободную лавку и вытянул ноги. Дорога конкретно утомила меня, я чувствовал небывалое отсутствие сил на что-либо. Мне даже разговаривать не хотелось. С надеждой в глазах я смотрел на пустующую дорогу и молился о том, чтобы нужный автобус поскорее приехал и отвез нас до дома.
Моника сидела рядом со мной и разглядывала свой браслет. Тоненькая серебряная безделушка с небольшим камешком изящно смотрелась на нежной женской ручке и притягивала даже мой взор. Заметив, что я так же рассматриваю браслет, Мон поджала губы.
– Папа подарил еще в детстве, – тихо отозвалась она, пока холодный ветер игрался с ее волосами. – Не снимаю его уже который год.
– Красивая вещица, – кивнул я, понимая, что с отцом девушки точно что-то случилось, раз она так упомянула его. – Тебе очень идет.
– Спасибо, – вздохнув, Моника посмотрела на меня и как-то грустно улыбнулась, а после резко изменилась в лице, переведя взор на дорогу. – Автобус приехал.
Я даже не удивился тому, что мы опять ехали молча, но меня это больше не напрягало, ибо я вымотался настолько, что по состоянию ничем не отличался от выжатого лимона. Мне бы распластаться где-нибудь на диванчике и похрапывать, а не вести светские беседы со своей молчаливой спутницей, которая снова рассматривала свой браслет. Он был явно дорог ей по особым причинам, но я не стал устраивать допрос и лезть в душу Моники. Наверняка это что-то очень личное – что-то такое, что она точно не расскажет мне.
В автобусе было тихо и тепло, пассажиров почти не было, в кабине водителя ненавязчиво играла классика. Неудивительно, что меня потянуло в сон. Закрыв глаза, я обхватил руками рюкзак и уткнулся в него головой, позволив себе немного подремать. Я знал, что Мон разбудит меня, когда мы приедем, поэтому не волновался на этот счет. И когда я почти уснул, то услышал странные звуки, которые моментально прошибли меня и вырвали из сонливого состояния. Подняв голову, я с ужасом заметил, что Монику потрясывает: она жадно хватала воздух, глубоко и быстро дыша, копошилась в сумке и едва сдерживала нарастающую истерику. Я тут же сообразил, что вот-вот у нее начнется приступ, который случился с ней в школе ночью, и вырвал сумку из ее рук.
– Какие таблетки? – спросил я громко и взволнованно, роясь в женских вещах. Мне нельзя было поддаваться панике и бояться. Я должен был ей помочь, а потом успокоить и ее, и себя.
– Б… Белая… Белая пачка… – с трудом ответила Моника, сжимая дрожащими руками ткань своего платья.
Я чертыхался себе под нос и старался как можно скорее отыскать нужные таблетки. Мне попадались то ключи, то косметика, то прочие женские безделушки, но белой пачки не было вообще! Я был на грани и хотел уже заорать от безысходности, как вдруг что-то характерно загрохотало на дне сумки, и я сунул туда руку. Прямоугольная белая пачка с синей полоской – кажется, то, что нужно.
– Финлепсин? – я еле выговорил дурацкое название.
– Д-да…
– Сколько?
– Одна.
Когда я повернулся к девушке, чтобы дать ей таблетку, ее сумка упала с моих колен, и все содержимое вывалилось из нее, но мне было насрать. Для меня на данный момент было куда важнее помочь Монике, а уж с ее вещами я потом разберусь. Придерживая Мон за голову, я просунул таблетку ей в рот, открыл бутылку воды, которую выудил из ее же сумки, и помог ей запить. Девушку все еще передергивало, ей было трудно дышать и держать свое тело под контролем. Я не знал, что еще делать и как помочь, поэтому просто крепко обнял ее и прижал к себе. Бедная Моника тряслась в моих руках и никак не могла восстановить свое дыхание. Я осторожно гладил ее по волосам и слегка покачивал, будто убаюкивая младенца. Подобные проявления нежности и заботы были мне несвойственны, и я чувствовал себя неловко, но иначе поступить не мог.
– Тише, я рядом, все хорошо, – прошептал я ей на ухо. – Сейчас это пройдет, потерпи немного.
Прижимая Мон к себе как можно плотнее, своим телом я ощущал ее пугающую дрожь. Я очень надеялся, что она не перерастет в приступ, и не переставал гладить девушку. Под давлением страха я и не заметил, что люди в автобусе откровенно пялились на нас. Они даже не пытались скрыть своего любопытства и сидели буквально с открытыми ртами. Это взбесило меня и окончательно вывело из равновесия.
– Чего уставились, идиоты?! – крикнул я со злостью. – Вырву глаза каждому, кто еще хоть раз посмотрит в нашу сторону!
Пассажиры синхронно отвели взгляд. Кто-то опустил голову, кто-то уткнулся в газету, кто-то посмотрел в окно. Ублюдки… Я пылал ненавистью к каждому, кто посмел посмотреть, как страдает Моника, и мысленно расчленял невоспитанных зевак. Да, это Ливерпуль, и большинство местных жителей вряд ли блещет манерами, но даже я в такой ситуации вряд ли смог бы молча наблюдать за подобным и ничем не помочь.
Моника начала постепенно приходить в себя. Ее дрожь становилась все слабее, дыхание понемногу восстанавливалось, а тугое, как струна, тело размякло в моих объятиях. Я немного отпрянул назад, чтобы посмотреть на девушку, но из своих рук ее не выпустил.
– Ну ты как? Тебе лучше? – спросил я, вытирая большим пальцем влагу с уголка ее губ.
– Да, спасибо тебе… – прохрипела она, кашлянув в кулак. Моника с благодарностью посмотрела в мои глаза и просидела так еще немного, пока не заметила, что ее сумка и все содержимое валяются на полу. – Черт…
Когда она наклонилась, чтобы собрать вещи, я сначала не сообразил, а потом нагнулся вниз, чтобы помочь ей. Подавая ей разбросанную косметику, одежду и книги, я невольно заметил другие пачки с таблетками. Что могло сейчас случиться такого, что вызвало у нее приступ? Точнее, чуть не вызвало приступ… Все же было хорошо, она не нервничала, да и поводов для волнения не было. Я допустил мысль, что это каким-то образом связано с ее браслетом и воспоминаниями об отце. Если это так, то мне до жопы не по себе… Впервые в жизни я столкнулся с немедленным оказанием помощи, да еще и в общественном транспорте. Никогда прежде я не чувствовал себя так неловко и волнительно, как сейчас. Я не знал, как вести себя дальше и стоит ли начинать разговор, поэтому, когда со сбором вещей в сумку было покончено, я откинулся к спинке сиденья и отвернул голову в противоположную от Моники сторону. Наверняка ей было так же не по себе, как и мне.
***
Автобус остановился на нужной остановке – мы прибыли на Хейл-роуд. Признаться, это местечко не шибко отличалось от Пенни-Лейн, но здесь явно было куда приятнее находиться. Похожие друг на друга домики шли ровной линией вдоль длинной, но узкой дороги, было чисто, опрятно, но мешал огромный минус: совсем рядом с районом, в котором проживала Моника, располагался аэропорт. Шум от самолетов раздражал, но местные жители наверняка смирились с этим кошмаром и уже не обращали внимания. Верно говорят, что человек привыкает ко всему. Привыкну ли я?
– Тут недалеко, минут десять, – Мон кивком головы указала в нужное направление, и мы двинулись в сторону ее дома.
Я шел рядом с ней и все размышлял о случившемся. Меня трудно удивить или чем-то впечатлить, но то, что я увидел, заставило все мое нутро трепетать от волнения. Да, я помог девушке, и приступ не случился, но ее дрожи и сбившегося дыхания вполне хватило, чтобы выбить меня из колеи. Я был уверен в том, что подобное может произойти еще раз, пока я буду жить у Моники, и мне снова придется стать свидетелем ее болезни. Какой именно, я не знал, но и не хотел рисковать спрашивать. Да и вряд ли она бы мне сказала. Промолчала бы, как обычно, и накормила меня порцией тишины.
По дороге я не встретил никого из молодняка: пожилые люди, взрослые или просто дети – создавалось впечатление, что тут больше никто не проживал, кроме тех, кому за тридцать. Теперь понятно, почему Моника сбежала отсюда в Лондон. Я бы сам не выдержал жить в такой глуши. Стоит также учесть, что я не заметил ни одного бара или кафе. Ну ничего, я обязательно найду какое-нибудь стоящее место, где можно будет зависнуть.
На пересечении двух улиц, разделенных маленьким пешеходным переходом, стоял небольшой двухэтажный домик – точно такой же, как и все остальные. Невысокий белый забор с шатающейся калиткой, крошечный садик, в котором валялся всякий ненужный хлам, неухоженный газон, завядшие цветы… Сразу было понятно, что за хозяйством никто не присматривал. Может, Моника вообще живет одна? Если это так, то я буду только счастлив! Мне до одури не хотелось знакомиться с ее родителями и приносить в их семью неудобства своим присутствием. Раз уж я не мог пользоваться домом собственной тети, то что говорить о совершенно чужих людях?
Моника открыла калитку, зашла на территорию и стала искать в сумке ключи. Пока она была занята делом, я еще раз оглядел дом и участок. Да уж, здесь явно не хватало женской руки, и я надеялся, что это вина не Мон, а… ее матери? Сестры? Или просто отсутствия кого-либо?
– Прости за такой беспорядок, – девушка открыла дверь и зашла внутрь. Я скромно проследовал за ней и отметил, что дома такой же беспорядок, как и снаружи. – Меня давно здесь не было, а мама… Видимо, она не успевает убираться из-за работы.
– Да ничего страшного… – кашлянул я, разглядывая разбросанные вещи и пыльную мебель. Здесь точно лет сто никто не убирался. – У твоей мамы забитый график? Кто еще с тобой живет?
– Никто. Мы с мамой вдвоем, – Моника кинула сумку на диван, предварительно сняв обувь и куртку, и начала суетливо прибираться. Я видел, как ей неловко, но меня особо не волновала чистота этого дома. – Ты раздевайся и иди на кухню.
Я бросил свою куртку на полку в прихожей, снял кеды и двинулся туда, куда мне сказали идти. Повсюду стоял запах затхлости и несвежести. Я старался дышать через раз и делать вид, что все в порядке, но мне хотелось подышать свежим воздухом. Понимая, что вины Моники тут нет (по ней было видно, что она девушка опрятная и не допустила бы такого бардака), я не сердился, а отнесся снисходительно к тому, что увидел и почуял.
Кухня ничем не отличалась от всего остального убранства: перекошенная липкая скатерть, грязный и пустой холодильник, крошки на столешницах, паутина в шкафчиках… Я нашел самый чистый стул и уселся на него, наблюдая, как Моника усердно пытается навести чистоту хотя бы в общих чертах.
– Ты себя как чувствуешь? Может, я помогу тебе? – вспомнив о ее состоянии, я решил предложить свою помощь, но девушка отрицательно мотнула головой и удалилась в ванную.
Пока умелые женские руки наводили чистоту, я со скучающим видом продолжал сидеть на стуле и чувствовать себя при этом очень неловко. Со мной такое было впервые. Я не мог развалиться, растянуться или бросаться едкими комментариями. Вся эта обстановка и сама Моника действовали на меня странным образом. Я будто становился другим человеком – более мягким и сдержанным, забывая о своем привычном образе жизни. И это меня настораживало больше всего на данный момент. Если бы сейчас убиралась Эмбер, а не Мон, я уже давно засыпал бы ее всяческими подъебами, а потом отымел где-нибудь на стареньком, пыльном диване, но эта девушка была для меня другой… Мне не хотелось ее обижать, я боялся спугнуть ее или сделать ей больно. Влюбился ли я? Нет, это абсурд. Я просто зауважал Монику и испытывал к ней легкие, приятные чувства, которые появились буквально вот-вот – сразу после того, как я дал ей эти чертовы таблетки в автобусе.
Прошло около получаса, когда я понял, что больше не могу сидеть просто так без дела. В доме становилось все чище и свежее, Мон старалась изо всех сил, а я чувствовал себя совершенно бесполезным существом, что напрягало и раздражало меня.
– Моника? – покинув кухню, я прошел в гостиную, где хлопотала девушка. Я застал ее за протиранием книжных полок. Она обернулась ко мне и вопросительно подняла брови. – Я пойду на улицу, покурю. Если буду нужен, зови.
Мон молча кивнула и вернулась к своему занятию. А я-то понадеялся, что она составит мне компанию, но нет – придется покурить в одиночестве и снова отдаться на растерзание мыслям.
Покинув дом и участок, я глубоко вздохнул, вбирая в легкие прохладный, свежий воздух, огляделся по сторонам и опустился пятой точкой на холодный бордюр. Сигаретный дым приятно обжег горло, в который раз отравил мой организм и густым клубом вырвался наружу из моего рта. Я наслаждался тишиной, отсутствием толп людей и приятными видами природы. Голова словно очистилась от тяжелого груза, и я почувствовал непередаваемую легкость. Хоть это был и скучный, пресный городок, здесь можно было душевно отдохнуть и восстановить силы, но я понимал, что вскоре мне это надоест, и я опять захочу движуху. Девушки, выпивка, бары, ночные клубы, веселые парни – все это было близко мне, я уже не мог представить себя без частых тусовок, пьянок и гулянок.
Я сидел, молча курил и разглядывал улицу, по которой мне придется ходить ближайшие две недели. Я пытался хотя бы зрительно привыкнуть к новому месту жилья и представить, чем тут буду заниматься. Для начала мне хотелось выспаться и восстановить силы, ну а потом уже отправиться на поиски интересных мест, ну или хотя бы магазина, где можно приобрести бутылочку пива и какую-нибудь вкусную гадость в виде закуски. С мыслями о пиве ко мне пришла занятная идея: что если вечерком предложить Монике посидеть вдвоем, выпить, поговорить? Мне показалось, что отношения между нами стали чуточку лучше, и она может согласиться. Попытка не пытка.
Затушив сигарету об асфальт, я поднялся, отряхнулся и зашел обратно в дом. Моники уже не было видно, зато я слышал копошение на втором этаже. Кухня так и осталась нетронутой, поэтому я подошел к своему стулу и сел на него. Делать было нечего, и меня сморило. Сложив руки на груди, я чуть съехал вперед, раздвинув ноги, и даже не заметил, как провалился в сон. До меня доносились какие-то звуки, шуршание, но я уже не замечал их и сладко спал. Даже такая неудобная поза и жесткий стул не помешали мне броситься в уютные объятия Морфея и отключиться.
Не помню точно, сколько именно я проспал в столь ужасном положении, но когда мои глаза еле-еле открылись, за окном уже стемнело. Я чувствовал себя полностью разбитым – так обычно бывает, когда поспишь днем, а просыпаешься уже вечером и не понимаешь, где ты и что ты. Все тело затекло, мышцы окаменели, и двигаться было не очень-то и приятно. Я кое-как потянулся и огляделся: на кухне горела настенная лампа, все было вылизано до блеска, а сама хозяйка дома протирала заляпанные окна. Когда Мон услышала, что я зашевелился, то повернулась ко мне.
– Я тебя разбудила? – спросила она, включая в раковине воду, чтобы промыть тряпку.
– Нет, все нормально, – я медленно поднялся со стула и, почесывая то затылок, то плечи, подошел к девушке. Остановившись позади нее, я выглянул через ее плечо в окно, но толком ничего не разглядел – только старенький забор и какие-то ржавые качели. – Сколько я спал?
– Часа два, – Моника ловко протиснулась между мной и столешницей и подошла к холодильнику. Я заметил, с какой досадой она открыла его и обнаружила, что из еды практически ничего нет. – Тэхен… Можно тебя попросить?
Даже не озвучив просьбу и не услышав мой ответ, девушка метнулась в прихожую и начала что-то быстро искать в сумке. Что бы она ни попросила, мой ответ будет положительный. Как я мог отказать такому невинному и скромному созданию? Тем более я находился в ее доме и просто был обязан выполнять то, что мне будет велено. И с каких это пор я готов быть таким послушным мальчиком?
– Да, конечно, любая прихоть, – улыбнувшись, я зевнул в свое удовольствие и повернулся к подошедшей ко мне Мон.
– Сходи, пожалуйста, в магазин, а то в холодильнике мышь повесилась, – она протянула мне кошелек и неловко кашлянула. – Здесь должно хватить на самое необходимое…
– Я не возьму твои деньги, – я перебил Монику, отодвинув от себя кошелек, который она пыталась впихнуть мне в руки. – У меня есть свои. Хорошо, я схожу в магазин. Где он у вас?
