Текст книги "Эрминиды (СИ)"
Автор книги: Анастасия Курленёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
1. Дети – цветы жизни
Ежегодный шабаш ведьм Пеллы был значительно расширен за счёт приглашённых гостей из других гильдий и кланов магов. Свободный вход предоставлялся даже вольнонаёмным чародеям, что было, в общем, большой редкостью. Однако совет ведьм, наконец, признал: их влияние далеко не так велико, как они об этом рассказывают и союзники из числа коллег были бы очень кстати. Именно поэтому вместо того, чтобы просто напиваться и предаваться разврату, на шабаше вели переговоры.
Одинокий молодой маг с плотно сжатыми губами и падающими на глаза чёрными волосами мало у кого вызывал интерес. Его никто не знал, и было очевидно: серьёзной силы он собой не представляет. Несколько ведьмочек, слишком юных и неопытных для политики, заинтересовались, было, красивыми тонкими чертами его лица, однако молодой человек оказался как-то очень рассеян, отвечал невпопад, явно всеми силами стараясь отделаться от девушек. Пожимая плечами, ведьмы отставали: объектов для охоты тут хватало. Такое нехарактерное поведение Влада Элизобарры, обуславливалось тем, что он изо всех сил напрягал слух, дабы не пропустить ни одного слова из разговора, ведшегося за стенкой, к которой он небрежно прислонился. Маленькая переговорная комната была защищена от магического прослушивания, однако сверхъестественную чуткость вампира, впитывавшего звуковую волну всем телом, ведьмы не учли.
– Поймите же, – продолжала убеждать советника архимага клана Колдунов председатель совета ведьм, – сейчас клан Вампиров слаб, как никогда. После смерти жены их глава совершенно не в себе, а без его руководства линию обороны вампиров прорвать будет нетрудно. Если, конечно, мы объединимся.
По ту сторону стены чародей едва заметно вздрогнул. «После смерти жены», повторил он про себя. И перед его мысленным взором предстала изящная золотоволосая девушка с холодными голубыми глазами. Известие о её смерти оказалось шокирующим и вызывало смешанные, противоречивые чувства, главным из которых была… тоска. Влад не знал, что заставило его отца жениться на этой женщине. С тех пор, как покинул родовое гнездо, он мечтал убить её едва ли не ежедневно… но желание запустить клыки в нежную шею было отнюдь не единственным, которое будила в наследнике молодая мачеха. И далеко не самым сильным.
– Я не заметил, чтобы в управлении кланом Вампиров произошли какие-либо значительные изменения, – сухо заметил советник. – Они не перегрызлись между собой. Продолжают заключать сделки и оборачивать банковские средства. Конечно, после закрытия опорной точки их торговле с цвергами пришёл конец, но я слышал, они наращивают отношения с гномами…
– Да, но это всего лишь деньги…
– Деньги на войне значат не так уж мало, моя дорогая. Как вы собираетесь закупать артефакты? Магическую броню?
– Ну, мы сами можем…
– Да что вы говорите! – в голосе колдуна прозвучали издевательские нотки. – И что вы в состоянии сотворить? Амулетик, удваивающий ману? А у вампиров соглашение с сообществом драконов, согласно которому они получают их чешую после линьки. И уже не первый десяток лет. И мне доподлинно известно, что в случае войны все, вы понимаете! Все лорды-вампиры будут щеголять в драконьей броне. Что не только компенсирует их уязвимость к огню, но и… в общем, вы сами понимаете.
– То есть вы отказываетесь помочь нам?
– Я обсужу ваше предложение с архимагом, – всё так же сухо сказал колдун. – Однако на многое не рассчитывайте. Примите во внимание и тот факт, что Эйзенхиэль Элизобарра отнюдь не трепетный юноша, склонный впадать в истерику по любому поводу. Ему более шести сотен лет. И из них около трёхсот он управляет кланом. Мне не понаслышке известно, на что он способен для защиты мелкого суккуба из числа своих подопечных. Слыхали о ворожее Алексе?
Ведьма, вероятно, сделала какой-то отрицательный жест, потому что колдун снисходительно продолжил:
– Вы, вероятно, ещё слишком молоды. Полвека назад это была нашумевшая история. Вам ведь известно, что ворожеи дают обет безбрачия? Так вот… даже соблюдение этого обета ещё не означает отсутствия плотских желаний. Алекса была неравнодушна к одному молодому человеку… впрочем, всё было очень чинно и платонически. Однако потом в городе появился суккуб. Обычное дело: она высасывала из него жизненную энергию, без особого фанатизма, просто, чтоб поддерживать свою нормальную жизнедеятельность, а в постели дарила неземное наслаждение. Ворожея утверждала, что не могла видеть, как отродье тьмы питается человеком, хотя были и те, кто судачил: ворожея не одну ночь провела под окнами у любимого, подслушивая, и подсматривая, так что была вполне осведомлена о характере истязаний, после которых молодой человек выглядел таким измождённым. Однажды ближе к утру Алекса заперла двери снаружи и подпалила дом. Так вот! Вампиры подоспели даже прежде пожарных! Суккуба, правда, им спасти не удалось… зато виновницу пожара, чуть было не перекинувшегося на другие крыши, городские власти отдали в распоряжение князя Элизобарры. Тот имел с девушкой короткую беседу, после чего отправил к лорду Эдвину, заявив, что тот тоже жертва несчастной любви.
– Я не совсем понимаю, куда вы клоните, – прервала колдуна ведьма.
– Как, вы и об Эдвине не слыхали? – ужаснулся советник. – Помилуйте! Это самый жуткий садист во всём их клане. Его даже на официальные приёмы не приглашают. Алексы хватило ему меньше, чем на два года. Он даже не удосужился убить её, вышвырнул в соседнем городке, когда нашёл себе новую жертву. Узнать несчастную можно было разве что по татуировке ворожеи. Эта тридцатилетняя женщина выглядела древней старухой: седая, худая, израненная… судя по отметинам на её теле, вампир отрезал куски от её плоти, снимал кожу, и, разумеется, регулярно потреблял её кровь. Первое время, скорее всего, насиловал. О, я вижу вы побледнели…
– Я не могу поверить, чтобы князь Эйзенхиэль…
– Князь Эйзенхиэль только выглядит, как тридцатилетний щёголь, – отрезал колдун. – На самом деле он не знает ни сомнений, ни угрызений совести, ни жалости. Он не человек. Поэтому не стоит судить о нём с точки зрения человека. Поверьте мне на слово, сердце Элизобарры холоднее, чем склеп, в котором вы будете покоиться, если перейдёте ему дорогу. И да, он потерял жену. Но у него осталась дочь. – При этих словах молодой человек по ту стороны стены вздрогнул вторично. – И представьте себе, что он сделает с вами, если посчитает вас угрозой её благополучию.
– Кстати, что вам известно о местонахождении Влада Элизобарры? – меняя тему, ведьма постаралась, чтобы голос у неё не дрожал.
– Доподлинно ничего, – с оттенком недовольства собой отозвался советник. – После того, как его выкупили из долговой тюрьмы, я потерял его след. Однако не удивлюсь, если этот молодчик опустился на самое дно. Судьба жестоко посмеялась над главой клана Вампиров, подарив ему такого наследника.
– Почему же? – удивилась собеседница. – Я слышала, его магические способности весьма впечатляют.
– Не думаете же вы, что это в нашем деле главное? – снисходительно сказал колдун. – Он вспыльчив, неуравновешен, самоуверен и, я даже не побоюсь этого слова, глуп.
Молодой вампир только горько усмехнулся. Теперь он и сам был склонен согласиться с такой оценкой. Прождав ещё несколько времени, и убедившись, что интересовавший его разговор закончился, Влад тихо, не привлекая чьего-либо внимания, покинул шабаш. Ему было о чём поразмышлять на досуге.
***
Мелодичный звон колокольчика сообщил Уркану о том, что в магазин наведался посетитель. Лениво потянувшись, он встал и поплёлся в зал. На дворе стояла холодная промозглая осень, а в такие периоды ящероподобный ростовщик всегда чувствовал себя вялым и апатичным.
– Чем могу с-с-служить? – земноводная раса состояла пусть и в отдалённом, но всё же родстве с драконами, что привносило в любой язык, каким бы им не приходилось пользоваться, свистяще-шипящие металлические нотки Истинной Речи.
– Я хочу выкупить свой меч, – сказал пришелец, протянув хозяину маленькое костяное колечко с уникальным набором засечек, одно из тех, какими Уркан снабжал своих клиентов. Официально его магазин считался букинистическим, однако все знали, что «Книги Уркана» представляют собой нечто среднее между ломбардом, лавкой скупки краденого, ростовщической конторой и тотализатором.
Едва взглянув на колечко, Уркан прошелестел:
– А-а-а… помню. Длинный двуручный меч цвергс-с-ской работы с-с-с рубином в рукояти. – Тут он внимательнее посмотрел на посетителя. – Не думал, что с-с-снова увиж-ж-жу вас-с-с, юноша. Молодые отпрыски аристократичес-с-ских с-с-семей вроде вас-с-с, считают, что золото рас-с-стёт на деревьях… и с-с-стоит немного подождать, как оно оттуда с-с-свалится… как много такая убеждённость принос-с-сит раз-з-зочарований…
– Я узнал, откуда берутся деньги, – сухо сказал молодой мужчина, очень мало напоминавший денди, в прошлый раз переступившего порог этой лавки. Вместо элегантного бархатисто-чёрного костюма на нём была довольно грубая кожаная куртка, впрочем, прочная и удобная, вместо мягких замшевых ботинок – высокие кожаные ботфорты. Только волосы оставались такими же длинными и чёрными, и всё так же падали на глаза, не позволяя как следует их рассмотреть.
Мужчина достал из кармана увесистый кожаный мешочек и позвенел им.
– Итак?
– Что ж-ж-же… пос-с-смотрим, – протянул ростовщик, – прошло больше двух лет, а именно двадцать восемь месяцев… я уже даже подыскал потенциального покупателя на эту вещицу. Но раз уж вы пришли… я дал вам за него десять золотых… плюс пошлина, плюс налог на добавленную стоимость…
Уркан загибал длинные, обтянутые влажной зеленоватой кожей пальцы, подсчитывая в уме.
– Я верну его вам за сто пятьдесят восемь монет.
Влад вдруг испытал странное чувство, что из них двоих кровопийцей является отнюдь не вампир. А ещё ему очень захотелось сломать ящерице шею. Однако вместо этого он совершенно спокойно сказал:
– Чушь. Меч, конечно, цвергский, но сравнительно новый, а лезвие слегка зазубрено с левой стороны. Камень там паршивый, с трещиной. Красная цена ему – сорок пять золотых. Однако мне он дорог как память… так что я дам вам за него пятьдесят пять.
Ухмыльнувшись, ящер высунул длинный раздвоенный язык и задумчиво облизнул выпуклый правый глаз.
– А вы и правда с-с-сильно изменились с-с-с тех пор… – просвистел он. – Кажется, те дес-с-сять монет, что я вам с-с-судил, пош-ш-шли вам на пользу… девяносто пять. В последние годы цены на вещички из антитентуры так с-с-сильно подскочили!
Мужчина только криво ухмыльнулся. Большую часть тех денег он просто прокутил.
– Шестьдесят пять, – твёрдо сказал Влад. – И это моё последнее слово.
– Ачш-ш-ш, – огорчённо прошипел ростоыщик. – Оч-ч-чень жаль. Вы правы. Настоящая цена мечу не более сорока пяти монет. Однако… мой покупатель вовсе не так хорошо, как вы, разбирается в камнях. И ещё хуже – в оружии, особенно магическом. Он мирный коллекционер-любитель, и, скорее всего, просто украсит этим прекрасным экземпляром гостиную. Я не с-с-сомневаюсь, что с-с-смогу получить от него семьдесят пять золотых. Особенно, если разберу рукоять, и покажу ему герб князя Элизобарры на внутренней поверхнос-с-сти. У цвергов такой забавный обычай набивать на изделии не клеймо мас-с-стера, а клеймо заказчика…
Скрипнув зубами от досады за потерю инкогнито, Влад высыпал на стойку перед ростовщиком всё содержимое кожаного мешочка. Пучеглазому Уркану хватило одного взгляда, чтобы подсчитать их. Ровно семьдесят пять.
– А вы вез-з-зучий человек, лорд Влад, – задумчиво протянул ящер. – Вернее, я хотел с-с-сказать, вампир. Впрочем, для меня вы вс-с-се на одно лицо. Подождите минуту. Я принес-с-су вашу с-с-собственность.
Бегло осмотрев полученное оружие, вампир повесил меч за спину и повернулся, собираясь уходить, когда ростовщик проскрипел:
– Пос-с-стойте. – Он отделил десять золотых от рассыпанной по стойке кучи и пододвинул к Владу. – Воз-з-змите. Я имел удовольствие когда-то знавать лично вашего дос-с-стойного отца. Принимал учас-с-стие в переговорах. Он ободрал нас-с-с как липку, но я мно-о-огому у него научилс-с-ся.
Вампир немного подумал, поколебался, но потом ссыпал золото в опустевший мешок, подбросил его, словил на лету, и, слегка позвенев монетами, сказал Уркану:
– Я вам их верну.
И вышел вон.
– Конечно, вернёте, – пробормотал себе под нос ящероподобный ростовщик. – И с-с-с процентами.
К благотворительности Уркан был не склонен. Но вот перспективные инвестиции чуял нутром. И если за два года из мажорного слюнтяя получился вполне внушительный наёмник, который хоть и неохотно, но не моргнув глазом, расстался с последними деньгами (а это говорило об уверенности в скором поступлении новых средств), то, вероятно, наследник главы клана Вампиров был вовсе не так безнадёжен, как о нём принято говорить.
***
– Чем обязана такой честью? – осторожно спросила леди Эрлинг, поприветствовав главу своего клана.
– Ровно то же самое подумал и я, получив приглашение для личной беседы с королём Варионом, – холодно отозвался князь Элизобарра. – А, как оказалось, причиной всему – скоропостижная кончина его среднего сына.
Вампирка едва заметно смутилась.
– Он… это заслужил.
– Не сомневаюсь, – всё так же холодно заметил Эйзенхиэль. – Даже король осведомлён о характере своего сына. И, тем не менее, принц крови есть принц крови. – Леди Эрлинг с покаянным видом опустила глаза. – Драконы и Преисподняя! – на минуту утратил самообладание Элизобарра. – Патрисия! Разве не об этом я тебя предупреждал пятнадцать лет назад? Но нет же! Тебя настигла настоящая любовь! А теперь я, ты слышишь? Я! Вынужден лично приносить официальные извинения королю людей!
– Но, может быть, я сама могла бы…
– Забудь об этом, – сухо сказал князь. – В этом королевстве ты объявлена вне закона.
– Что это значит? – спросила женщина, немного опешив.
– Это значит, – язвительно пояснил он, – что на тебя могут начать травлю. В том числе, охотники на вампиров.
– А… клан?
– А клан умывает руки. Пеняй на себя. Думать надо было, прежде чем грызть собственного мужа. Да ещё с таким цинизмом, что вся округа бурлит. – Леди Эрлинг выглядела такой потерянной и испуганной, что Эйзенхиэль сжалился. – Это не навсегда. Пятьдесят лет. И я бы посоветовал тебе провести их подальше отсюда. Варион будет, конечно, мстить за Алистера, но у его соседей претензий к тебе нет. Выбери кого-нибудь, с кем у него натянутые отношения… и, если будешь вести себя тихо, всё обойдётся. Кстати, о детях. Где твой сын? Я забираю его.
– Зачем тебе этот выродок? – удивилась она.
Рубиновые глаза Эйзенхиэля коротко сверкнули.
– Он член клана, – сухо ответил князь Элизобарра. – И пока не сделал ничего, чтобы утратить его защиту.
– Кроме того, что родился человеком.
– Не думаю, что он сделал это намеренно, – уж вовсе холодно отозвался вампир.
– Не знаю, – леди Эрлинг неопределённо махнула рукой. – Наверное, прячется где-нибудь. Или заперся в своей комнате.
Пока Патрисия лихорадочно готовилась к отъезду, Эйзенхиэль прошёлся по её дому и девятилетнего мальчика нигде не обнаружил. Слуги, которых он пытался расспросить, просто столбенели от ужаса, стоило только заговорить: леди Эрлинг всегда с уважением отзывалась о главе клана. На свой лад, конечно. Так что, в конце концов, он просто стал проверять одну комнату за другой, пока не добрался до маленькой башни, где с разницей в доли секунды отпрыгнул из-под ведра святой воды, скинул с себя серебряную удавку и поймал осиновый кол, готовый вонзиться, правда, значительно ниже сердца. После чего взвыл, получив в бок заряд огненного пульсара. Ребёнок, только что готовившийся повторить единственный удачный приём, сжался от ужаса, когда оскаленные клыки вампира блеснули у самой его шеи. Однако Эйзенхиэль недаром славился умением быстро брать себя в руки.
– Так это ты Северин? – осведомился он, потирая опалённый бок.
Мальчик нерешительно кивнул. Глава клана хмыкнул.
– Осиновый кол вообще-то принято вбивать в сердце.
– Вы выше ростом, чем мама, – тихо сказал юный лорд Эрлинг, и только тут князь сообразил, что деревянный снаряд направила в него отнюдь не слабая детская рука. Осмотрев довольно остроумную механическую конструкцию, Эйзенхиэль подумал, что если бы местонахождением своего сына озаботилась сама леди Эрлинг, король Варион сэкономил бы на отрядах мстителей. Эйзенхиэль мысленно вернулся к утренней аудиенции.
***
– Я знаю, что он член вашего клана, – с плохо скрываемым раздражением говорил король Варион. – Но он всё-таки человек! Я не могу допустить, чтобы новый лорд Эрлинг оставался в доме этой… этого чудовища! Мой сын был, может быть, и не ангел, но загрызть его на глазах у ребёнка!
– Я даю вам слово, что сегодня же заберу мальчика из дома Эрлингов и лично позабочусь о нём, как того требует его положение.
Варион подозрительно покосился на невозмутимого вампира.
– Вам-то что до него? Почему просто не отдать его мне?
– Как бы вам объяснить… – задумался князь Элизобарра. – Скажите, что вы почувствовали, когда умер ваш сын?
– Гнев, – честно ответил король. – Жажду мести.
– Да нет, – отмахнулся вампир. – Это когда вам сообщили, что он умер. А в тот момент, когда это произошло. Около двух часов ночи.
– Да что я мог почувствовать? – пожал плечами Варион. – Я спал сном праведника.
Глава клана Вампиров согласно кивнул.
– Три года назад я набил шишку о крышку собственного гроба, когда подскочил как ужаленный среди бела дня. Как оказалось, маленький Северин подхватил тяжёлое воспаление лёгких и был при смерти. Я отправил туда медика и только через пару дней смог спать спокойно.
– Это очень трогательно, – буркнул король. – Но не кажется ли вам, что о мальчике следовало позаботиться его матери?
– Или его отцу, – парировал князь Элизобарра. – И я не взываю к вашей сентиментальности. Я просто хочу сказать, что как глава клана я гораздо чувствительнее к судьбе его членов, чем вы к судьбе собственных детей. При всём уважении к вашим отцовским чувствам.
Король устало вздохнул и присел рядом с вампиром.
– Эйзенхиэль, мы знаем друг друга много лет… и… могу я быть с вами откровенным?
– Вы же знаете, я буду нем, как могила, – тонко улыбнулся вампир.
– Я вовсе не люблю собственных детей. – Князь Элизобарра придал лицу вежливо-скорбное выражение. – Да, я должен признать, что все три мои сына редкостные идиоты, – продолжал король. – И я прихожу в ужас, когда думаю, что станется с государством после моей смерти. Да, вы скажете, что я ещё вовсе не стар… – Эйзенхиэль не собирался этого говорить, поскольку с точки зрения вампира королю предстояло отойти в мир иной едва ли не завтра. – Но, тем не менее, когда-нибудь этот день настанет. А мне говорили, что Северин способный мальчик. И я надеюсь, что при должном воспитании…
– Он, в самом деле, способный, – сказал князь Элизобарра. – Может быть, даже талантливый. Однако вам не стоит забывать, что после смерти своей матери он унаследует и её титул. И станет лордом-вампиром. Так что я также вынужден дать ему соответствующее воспитание. Более того, при известном прилежании он может достичь положения куда выше, чем монарший трон. В частности, при должном развитии магических способностей его продолжительность жизни может сильно превзойти среднечеловеческую.
– С чего вы взяли, что он переживёт свою мать? – подозрительно осведомился Варион.
– Потому что я намерен в качестве порицания формально исключить её из клана лет эдак… ну, скажем, на пятьдесят. Думаю, будет достаточно. А за это время с ней всякое может произойти.
– И вы… не будете мстить за неё?
– Нет. Я буквоед. И личной привязанности к ней не испытываю.
Король Варион крепко задумался. Перспектива блеснуть заявлением, что он отомстил за сына, убив вампира, и ему ничего за это не было, казалась просто ослепительной. На одной чаше весов лежал небывалый взлёт репутации как государства в целом, так и его лично, а на другой – маленький мальчик, из которого ещё неизвестно, что вырастет. Князь Эйзенхиэль покупал кота в мешке. И за такую цену… Этот факт показался Вариону подозрительным.
– Вы же только что доказывали мне, что для любого вампира вы отец родной!
Эйзенхиэль суеверно сплюнул через левое плечо и посмотрел на короля почти испуганно:
– Типун вам на язык, Ваше Величество! Мой сын сбежал и подался в вольнонаёмные чародеи, а дочь в свои три с половиной года вьёт из меня верёвки. Если бы все мои подопечные вели себя подобным образом, мне оставалось бы разве что наглотаться святой воды. Разумеется, когда… если Патрисия умрёт, я это почувствую. И ощущение будет не из приятных. Однако, во-первых, я не сказал, что сдам вам её с потрохами: я просто обещаю не оказывать ей поддержки. Сумеете ли вы её одолеть – это ещё пифия надвое сказала. А во-вторых, если морально подготовиться, удар от прекращения её существования поразит меня вовсе не так уж сильно. Не думаете же вы, что главы клана Вампиров никогда не приговаривают его членов к смерти? Иногда нам даже приходится делать это собственноручно.
– Что, и у вас бывают недовольные? – заинтересовался Варион. – Оппозиция?
– Как и везде, – дипломатично отозвался князь Элизобарра. – Итак, мы договорились?
– Скажите честно, зачем вам мальчик?
– Ну что ж, – притворно вздохнул Эйзенхиэль. – Откровенность за откровенность. Человек-маг из клана Вампиров – это большая редкость. Даже более того – уникальный, не имеющий прецедентов случай. Мне хотелось бы… поближе исследовать этот феномен.
– Вы что, будете ставить над ним опыты? – ужаснулся король.
– Я бы назвал это скорее серией экспериментов, – невозмутимо отозвался вампир.
Если бы Эйзенхиэль умел читать мысли, его очень позабавили бы ужасные сцены, которые немедленно вообразил себе король Варион. Ведь страшно представить, что может сделать с человеческим мальчишкой этот саблезубый щёголь с холодной светской усмешкой. Сам князь Элизобарра действительно имел в виду чисто магические эксперименты, поскольку магия людей и вампиров довольно сильно отличалась между собой, и ему было интересно, какое направление унаследовал юный Эрлинг. Особенно же он надеялся на то, что имеет место некоторый симбиоз. Вопреки расхожему мнению, большинство вампиров в повседневной жизни куда менее агрессивны, чем даже люди. Объяснялось это тем простым фактом, что первобытная жажда убийства с лихвой удовлетворялась в них уже в процессе питания. Например, сам князь Элизобарра пробовал человеческую кровь за всю свою долгую жизнь всего однажды, и то исключительно из любопытства. Как всякий интеллигентный вампир, он считал охоту на людей варварством, а как тонкий гурман предпочитал молодую оленину, с изысканным ароматом свежих трав. Другие члены клана, возможно, и разделили бы аристократические замашки своего главы, однако заповедными лесами, где могла откармливаться непуганая дичь, сравнимыми с вотчиной князя Элизобарры, владел далеко не каждый лорд-вампир. Что уж говорить о рядовых членах клана. Кроме того, увы, но реальность была такова, что тысячелетия цивилизованной жизни сделали вампиров куда менее умелыми охотниками. Попробуй поймай эту хитрую осторожную бестию, беспрестанно озирающуюся по сторонам и нюхающую воздух. Добыть человека куда как проще.
Поколебавшись немного, король Варион решил, что предложение вампира слишком соблазнительно, чтобы отказаться от него из-за ребёнка, которого он даже никогда не видел. «Прости меня, внучек, – мысленно извинился он. – Такая, видно, судьба у тебя».
***
– Иди за мной, – через плечо бросил Эйзенхиэль, однако мальчик не двинулся с места. Вампир вернулся к нему и наклонился так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Ты что, не слышал, что я сказал?
– Кто вы такой? – побелевшими губами, но твёрдо спросил Северин.
– Я глава твоего клана. Так что потрудись делать то, что я тебе говорю.
– Я не вампир, – тихо сказал юный лорд Эрлинг.
– Что-о-о? – князь Элизобарра даже слегка опешил от такой наглости.
– Я не вампир, – чуть громче повторил мальчик, сверкнув угольками тёмных глаз из-под густых бровей.
– Ты маг, – строго сказал Эйзенхиэль. – А маги состоят либо в кланах, либо в гильдиях. И подчиняются соответствующим руководителям: архимагам, главам совета, старейшинам или варкам. Тебе достался я. Просто смирись с этим.
– Есть ещё вольнонаёмные чародеи, – упрямо сказал Северин.
Эйзенхиэль Элизобарра презрительно оскалился.
– Для этого ты ещё слишком молод.
– Я…
– Ты будешь подчиняться мне, – перебил его вампир. – По своей воле или помимо неё. Но я бы посоветовал не выпендриваться: целее будешь.
Юный маг вдруг ощутил, как тяжелеют все его члены, а веки наливаются будто свинцом. Он боролся с наваждением, правда, не очень умело, зато отчаянно, хотя и безуспешно. Последнее, что увидел Северин, был угрожающий оскал сверкающих длинных клыков. Эйзенхиэль легко перебросил обмякшее тело мальчика через плечо и направился к своему экипажу, не тратя времени на прощание с леди Эрлинг. На самом деле его улыбка вовсе не была угрожающей. Скорее, он почувствовал уважение к маленькому страдальцу. Его собственный сын, прекрасно сознававший, что ничего особенно ужасного отец с ним не сделает, хотя и любил попререкаться на словах, но ни разу не отважился действием противостоять главе клана. Впрочем, смелость юного мага была, скорее всего, продуктом отчаяния, замешенного на невежестве. Но тем не менее.
– Глянь, и малого загрызли, – жалостливо протянула стряпуха, толкнула локтём горничную, завидев невозмутимого вампира с его ношей. – У-у-у, нелюди! Паладинов на них нет!
– Тихо ты! – прошипела горничная. – Это ж главный ихний! Не ровён час услышит, и тебя до кучи…
При этих словах князь Элизобарра, тонкий слух которого различал всё до последнего звука, повернул голову и дружелюбно улыбнулся обеим женщинам. Объёмистая стряпуха грузно грохнулась в обморок.
***
Северин долго прислушивался к ощущениям, прежде чем открыть глаза. Не сказать, чтобы он чувствовал что-то особенное. Лежал на чём-то не очень мягком, хотя и не жёстком. И мерно покачивающемся. Зрение дополнило картину, уверив в том, что он и в самом деле покоится на широком сиденье закрытой кареты.
Эйзенхиэль не любил пользоваться порталами. Он был очень хорошим магом, а потому прекрасно осознавал, какие опасности таит в себе этот способ передвижения. В частности, в момент перехода через мембрану субъект становился очень уязвимым. И другой очень хороший маг мог этим воспользоваться в своих целях.
«Даже если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят», – любил говаривать его отец. У Эйзенхиэля паранойи не было. Он знал, что за ним следят, совершенно точно. Клан Вампиров на сегодняшний день являлся самым успешным и влиятельным кланом магов. А также и самым богатым. А ещё вампиры контролировали огромные площади сразу в нескольких государствах. И было немало охотников изменить это положение вещей. Самым простым способом достижения цели казалось устранение главы, приведшего Вампиров к такому небывалому расцвету, единственного, кому удалось не только заключить соглашение с Сообществом Драконов, но и поиметь на этом выгоду, и прочая, и прочая…
Так вот, магические порталы Эйзенхиэль не любил. Поэтому чаще всего путешествовал на небольшие расстояния традиционным способом, закрытая карета к тому же защищала вампира от нежелательных прямых солнечных лучей и любопытных взглядов. Вернее, любопытные взгляды в этом случае доставались не вампиру, а карете. Кроме порталов Эйзенхиэль не любил ещё и слуг, а потому просто внушал лошадям нужный маршрут и предоставлял их самим себе. Магией воздействия на разум он владел виртуозно. При необходимости же преодолевать расстояния длиннее дневного перехода князь Элизобарра по большей части обходился магической голограммой. В данном случае он хотел проследить за мальчишкой лично, поскольку необычная заинтересованность его деда-короля вампира насторожила. Однако помимо этого Эйзенхиэль, по своей давней привычке, решил убить как можно больше зайцев одним выстрелом, а потому проложил маршрут через несколько городов и запланировал несколько визитов по дороге, намереваясь совместить всё путешествие с инспекцией части своих владений, где он давно не появлялся. А кроме того… хоть он и души не чаял в своей дочери, но всё-таки неплохо бывает от неё отдохнуть.
Открыв глаза, Северин почти тотчас же испытал сильную неловкость, поскольку платиновый блондин, небрежно поигрывавший тросточкой, нахально его разглядывал. Нахохлившись, словно мокрый воробей, мальчик забился в угол и исподлобья сверкал глазами на своего невозмутимого попутчика.
– Ты есть хочешь? – неожиданно спросил князь Элизобарра. В последний раз лорд Эрлинг жевал кусок копчёной говядины, похищенный из кладовки, и было это ещё прошлым утром. Тем не менее, он только отрицательно мотнул головой. – Хорошо тебе, – со слегка наигранной завистью протянул вампир. – А я вот голоден.
Он улыбнулся, показав самые кончики клыков. Северин сглотнул немного судорожно, однако глаз не отвёл. Издав лёгкий вздох, Эйзенхиэль отвернулся к окну, за которым, впрочем, мало что можно было различить, особенно, если ты был всего лишь человеком – пока Северин спал, наступила короткая, но тёмная и душная летняя ночь. Собиралась гроза. Они проехали таким образом ещё минут двадцать, пока карета не стала мелко трястись, и Северин понял, что они выбрались на гравийную дорожку. А очень скоро остановились совсем. Неловко спустившись с высокой подножки вслед за своим похитителем, мальчик огляделся по сторонам. Было темно, но на фоне предгрозового неба можно было различить кроны огромных деревьев. Гравийная дорожка тут замыкалась кольцом, а дальше белела посыпанная мелким песком тропинка, ведущая куда-то вглубь этого не то леса, не то парка. Эйзенхиэль выпряг лошадей одним небрежным пассом, и вся четвёрка устало потрусила кормиться и отдыхать, чтобы к утру, в точно назначенное время, вернуться опять.
– Идём, – просто сказал князь Элизобарра своему маленькому спутнику и зашагал по песчаной тропинке. Немного приотстав, Северин последовал за ним. Оставаться одному в незнакомом лесу ребёнку не очень-то хотелось. Довольно скоро перед ними вырос двухэтажный особняк, мягко освещённый магическими сферами, имитировавшими лунный свет. Это здание выглядело изящно, как юная девушка, одевшаяся к своему первому балу.
– Это… ваш дом? – от восхищения и удивления Северин даже бояться забыл.
– В некотором роде, – отозвался Эйзенхиэль, не оборачиваясь. – Это мой охотничий домик. Один из.
При этих словах юный лорд Эрлинг густо покраснел. У его отца тоже была пара охотничьих домиков. Однако «легконогие серны», на которых тот предпочитал охотиться, имели обыкновение пастись внутри его стен, а не снаружи. Особняк князя Элизобарры, хоть и был не в пример изящнее «домиков» покойного лорда Эрлинга, использовался хозяином именно в качестве охотничьего. В том смысле, который в это выражение вкладывал вампир, разумеется.
