Текст книги "Некролог"

ГЛАВА 18. ПОДОЗРЕНИЯ

В больнице постоянно разносились стоны и всхлипывания, которые перерастали в крики, а после смолкали, когда санитары предпринимали должные меры к тем, кто потерял спокойствие. Встав с кровати, Варя умылась и шла уже по родным для нее коридорам к выходу из лечебного корпуса. Оказавшись на сестринском посту, она заметила, что он пуст, а на краю стола у телефона лежит ее медицинская карта № 1303. Любопытство взяло в ней вверх, и она спрятала карту к себе под футболку и вышла с ней в сад.

Варя села на лавочку в самой темной беседке, стоящей в отдалении ото всех построек, и прочла: «Пациент – Шайн, подразделение – “Тень”». Она раньше не знала о том, что ей присвоено кодовое имя, к ней всей обращались «Варя», «Малыш» и так далее, но никогда не называли ее «Шайн». В карте не было отраженно никаких других интересных ей сведений, в основном описывались ее опыты по приему снотворных препаратов и симптомы, которые возникали наутро, по окончании погружения в «сеть», но ее кодовое имя ей понравилось. Ее размышления прерывал пациент, который выписывался из больницы и подошел к ней, чтобы попрощаться.

– Уже выписывают? – из вежливости поинтересовалась Варя.

– Да, я так, омолодиться приезжал.

– В смысле омолодиться?

– Я употребляю героин, вряд ли тебе доведется испытать муки, хоть отдаленно напоминающие ломку.

– Да уж вряд ли… – перебила его Варя.

– Каждая минута тянется вечность и даже больше! А ты при этом остаешься в здравом сознании, все чувствуешь и знаешь, что у тебя впереди еще тысячи таких минут. Раньше я не частил, а тут хороший товар попался, и я его вроде бы продать собирался, но пошло все как-то не так. На скорой меня забрали из подъезда, туда меня друзья отнесли, я тогда уже ни на что не реагировал. А сейчас я снова свеж, бодр – игра пойдет по вене, как по маслу, а кайф будет как в первый раз. Я готов к встрече со своим чудовищем.

– Приятно осознавать, что не все психи печальные, а то я тут только таких встречала, – Варя улыбнулась ему.

– Твой голос кажется мне знакомым. – Он задумался. – Когда я откинулся, то я слышал, как ты сидела рядом со мной, и молилась за меня.

– Не придумывай! – девушка махнула ему рукой. – Иди уже своей дорогой, пока не решил остаться здесь навсегда.

Солнце приятно припекало, и Варя вытянула ноги и задремала, тайно радуясь тому, что Аня, будучи слепой, не сможет так скоро до нее добраться и обязательно уткнется в какой-нибудь куст или дерево, не зная, как и с какой стороны его обойти. И когда ее плеча коснулась женская рука, то на секунду Варю охватила паника, но вместо навязчивой психички ее пришла навестить Смок. Варя встала и крепко ее обняла:

– Ты выглядишь усталой, как ты, родная? – спросила Смок.

– Жить в больнице удовольствие ниже среднего. – Варя закурила, но сразу же потушила сигарету, ей стало дурно.

– Что-то не так? – подруга смотрела на нее с озабоченным видом.

– Это все из-за таблеток, они постоянно рвутся наружу.

– Да, выглядишь ты неважно, я постараюсь не затягивать разговор. Ты понимаешь, почему я приехала?

– Потому что мы уже виделись вчера ночью, и обстоятельства этой встречи крайне загадочные. Я еще могу объяснить причину, по которой я находилась рядом с Аней – я следила за ней. Но как ты там оказалась?

– Я должна была забрать ее последний вздох. Мне было предначертано стать жрицей Смерти, стать ее вестником и помощником. В ту ночь Аня непременно должна была умереть, а ты помешала этому, дала ей возможность отбиться от злодея, нападавшего на нее с ножом.

– Я приемлю то, что ты – своего рода Валькирия и что ты и есть последнее предсмертное человеческое видение, если ты скажешь мне, кто держал этот нож?

– Для меня это не имеет никого значения: ни твое признание меня жрицей Смерти, ни ее убийца. Могу сказать, что ей суждено было умереть молодой, от ножа, который она сама вложила в руки своего убийцы. Дело в том, что она уже очень давно вбила себе это в голову, а в пространстве вариантов нельзя ни на чем зацикливаться.

– Она придумала сцену своего убийства, чтобы просто умереть?

– Сделать это трагично и красиво. Все изначально шло к суициду, которым собственно все и закончилось.

– К суициду? – переспросила Варя.

– Ты, видимо, не поняла, зачем я все-таки пришла.

– Она мертва?

– Да. – Смок раскрыла перед Варей ладонь, и в ней материализовался призрачный образ синей стрекозы. – Вот ее душа, ее ментальное воплощение. Но я буду вынуждена его оставить в Городе 1303 до новой встречи – она ничем не отличалась и крепко запуталась в своей привязанности к Нему.

– Так ты все-таки знала, о Ком я говорила тебе, сидя на кухне.

– Нет, я ничего о Нем не знаю и отношусь к Нему, как и ко всему живому и мертвому, что меня окружает, – безразлично.

– И все же в Его руке был тот нож? Она умерла от рук Любимого или Владислава?

– Я не могу тебе сказать. Мое служение Смерти строится на том, что я никому не даю советов, подсказок и ответов, потому что сама живу в пространстве вариантов. И, по правде говоря, не могу запомнить ни одно лицо, ни одну дорогу – ничего, что было бы связанно со смертью человека. Это облегчает мою ношу, лишает нравственного отношения к проделанной работе.

– Все, что вы говорите! Все, что я за последнее время слышала, похоже на шум неисправного приемника, который вы забыли выключить внутри моей головы, когда покидали ее.

– Кого ты подразумеваешь, когда говоришь «вы»?

– Всех-всех до единого! Всех, кто населяет эти проклятые миры и путает меня еще больше. Я буду слушать только Его, а в Его отсутствие – тишину, которую Он за собой оставил.

– Только не заблудись, следуя за Ним по пятам!

– Я не знаю, куда иду, а значит, не могу заблудиться.

– Тогда не наткнись случайно на что-нибудь чудовищное.

– Если бы на моем месте была Аня, ты бы и ей тоже сказала: «Не наткнись на что– нибудь чудовищное, например, на свою убийцу в темном переулке»?

– Главное, помни, что место, в котором ты как стремишься оказаться, не для живых.

– Ничего страшного, я отлично умею притворяться мертвой, – съехидничала Варя.

– Один раз ты так хорошо притворилась, что мне чуть не пришлось тебя забрать с собой. Этот город – Чистилище, и все, что ты слышала о нем – чистая правда.

– Я слышала о нем противоречивые вещи.

– Там обитают души, не обретшие покоя, многие из них даже не осознают, что они мертвы. Они вечно гонимы ночными кошмарами, от которых пытаются спрятаться в своих воспоминаниях, а они, как призраки, наступают на город со стороны болот. Там солнце движется только к закату, плоды падают с деревьев и просто сгнивают, не давая новых ростков. Дни тянутся неделями, измучивая страждущих жаждой и голодом. В ночи никто не сыщет покоя, а потому все бодрствуют, доводя себя до изнеможения. Выхода оттуда нет, а точнее он есть – прямиком в ад! А оттуда, как тебе известно, пытаются бежать даже самые его грозные владыки. И тебе хочется скитаться среди них, как это делают люди, находящиеся в коме, под действием наркотиков и снотворного?

– А чем моя нынешняя реальность отличается от этого места? – Варя рассмеялась. – Полагаю, что тебе больше нечего мне сказать.

– Надеюсь, мы не встретимся с тобой вновь.

Варя вернулась в лечебный корпус, на пороге ее ждала медсестра Валентина, которая в день госпитализации проводила ее в палату. Она всегда выглядела чем-то недовольной, раздраженной, и в этот раз, обращаясь к Варе, она не скрывала свою неприязнь к ней:

– К тебе пришел посетитель, ожидает тебя в общем зале. Как только закончите, найди меня, нам нужно подняться к главврачу и кое-что обсудить. – Она встала к ней ближе. – Смекаешь, о чем я?

Пациентка кивнула головой и направилась в зал, по дороге она думала о том, что медсестра ведет себя подозрительно: постоянно следит за ней, пытается сделать так, чтобы ей назначили сильнодействующие препараты, расспрашивает о ней других пациентов. Большую часть времени Валентина старалась не выдавать свой интерес к Вариной персоне, но стоило пациентке огрызнуться в ответ на ее глупые расспросы, как в глазах медсестры вспыхивал дикий огонь, ее охватывала ярость, щеки становились аж пунцовыми, и ее грудь начала ходить ходуном. Жар охватывал ее только на одно мгновение, ей быстро удавалось взять себя в руки, но даже этого мгновения Варе было более чем достаточно, чтобы испугаться ее и невзлюбить. Варя знала, что во время ночных обходов Валентина, проходя мимо ее палаты, на какое-то время задерживалась возле ее двери, ровно до тех пор, пока в ее дрожащих руках не звякнет поднос со шприцами. Медсестра впадала в транс, пытаясь разобрать звуки, доносящиеся из ее палаты, а потом, словно хлопок рук гипнотизера, ее пробуждало дребезжание подноса. Она вздрагивала, поправляла манжеты белого халата и подол юбки, а потом, начиная шаг с правой ноги, продолжала путь дальше по коридору. Варе отчетливо виделась эта картина, она видела ее сквозь стену и не понимала, что именно ее в ней пугает.

Валентина не имеет диктаторских замашек, не стремится подчинить себе волю пациентов и младших медсестер, скорее она желает оставаться в тени. Находясь там, она анализирует все происходящее, вспоминает рассказы пациентов, слухи, которые распускают ее коллеги, – она знает все и обо всех, но держит это при себе. Бесспорно, все считали ее странной – белой вороной. Она не дурна собой, но и не хороша, одевалась со вкусом, но очень просто. Можно было сказать, что она из тех женщин, которые, помыв голову, считают, что этого достаточно для того, чтобы считаться привлекательной и ухоженной. Но серой была не только ее одежда, что-то серое было у нее внутри, померкшее и неспособное жить. По ночам она бродила по коридорам и заглядывала в палаты, как крыса, настораживаясь от каждого постороннего шороха.

Варя думала о ней исключительно с пренебрежением, хотя сама предпочла бы и вообще о ней не думать. Выйдя в зал, она сразу же увидела Владислава Сатарова. Он стоял, облокотившись на стену и уткнувшись носом в свой телефон. Девушка подошла к нему и заговорила:

– Привет, какими судьбами?

– Привет, Варенька, – он улыбнулся ей. – Думаю, ты и сама знаешь, что меня сюда привело.

– Можешь называть меня Шайн, ведь такое у меня кодовое имя?

– Другое имя тебе попросту бы не подошло. Я сам лично его выбирал для тебя. Выйдем на улицу?

Это был прекрасный солнечный день, и потому Варя не возражала против того, чтобы хоть до самого вечера не возвращаться в больничные стены. Владислав шел чуть позади нее и любовался ее попой, видимо, его тоже ничто не беспокоило. Они сели в беседку напротив друг друга, Сатаров заговорил первым:

– Ты видела ее труп? Чудовищная смерть.

– Нет, не видела. Как она умерла?

– Она покончила с собой, воткнув себе в шею вилку.

– Вот так дела! Она убила себя вилкой? Не верится, в ее руках должен был быть нож.

– Откуда ему тут взяться? Она же психованная маньячка, никто не пойдет на то, чтобы дать ей в руки нож, даже пластмассовый.

– Верно, но мне кажется, она не сама это сделала. Где ее нашли?

– В столовой, у рукомойников.

– Все равно! Не верю, что она сама решилась пойти на это. Ее кто-то подтолкнул или заставил.

– Все может быть, у тебя есть конкретные подозреваемые? За исключением Демона, о Его происках я уже наслышан.

– Ты – мой первый подозреваемый.

– Да, с чего же?

– Я слышала твой разговор с Ниной.

– Если бы ты хорошо слушала, то поняла бы, что я лишь назвал ее кандидатуру на роль Девы Света.

– Ты не просто ее назвал! Ты убедил Нину в том, что избранная – это она.

– Ведь так лучше для нас двоих! Пока все гонялись за Аней, я выиграл время, чтобы организовать твой переезд в более безопасное место. Плюс мне удалось разузнать, какую роль во всем этом играет Сигма. Самое главное, что мне удалось, так это отвести от тебя все подозрения – снять с крючка.

– Я не просила тебя об этом. Мне было бы спокойней, если бы ты вообще не лез в это дело. – Варя злилась на него. – Это все твоя ревность, тебя не волнует, избранная я или нет, ты просто хочешь узнать, кто Он такой. Ты хочешь найти Его не меньше меня.

– Мне же надо убедиться в том, что с Ним с тобою все будет в порядке.

– Какая жертвенность! С чего вдруг?

– Я люблю тебя, в этом нет никакого секрета.

– О каком переезде идет речь? – Варя сделала вид, что проигнорировала его слова. – Мы куда-то уезжаем? В другой город, страну? Чем это вообще может мне помочь?

– Мне будет легче приглядывать за тобой.

– И все?

– Ты же сама говорила, что тебе без разницы, где находиться, что тебе везде будет одинокого плохо, так что решение о переезде остается за мною.

– Это ты убил Аню.

– Я ее не убивал. А если бы и убил, то, что мешало бы тебе уехать завтра утром вместе со мной? Я и раньше убивал, опять же это не секрет. Напомню тебе, что ты все еще сотрудник подразделения «Тень», ты, как и прежде, под моим покровительством. Но дашь мне малейший повод заподозрить тебя в каком-то заговоре, союзничестве с темными силами, и я убью тебя.

– Все пойдет, как пойдет. И я поведу себя так, как этого потребует ситуация или моя интуиция. Сейчас не время рассуждать о том, что мое поведение может быть предсказуемым и адекватным, не забывай о том, что мы не знаем, что со мной происходит. Вокруг меня все постоянно меняется, на меня накатывают волны, и, когда они отступают, я не думаю, как к этому приспособиться, а лишь озираюсь по сторонам. Зачем нам все это?

– Я не знаю.

К беседке подошла Валентина, она не осмелилась стоять в тени и подслушивать, Владислав сразу же бы почувствовал, что рядом кто-то есть. Но она попросту собиралась прервать их встречу:

– Время, предназначенное для свиданий, ограничено. Согласно правилам внутреннего распорядка, пациент должен незамедлительно являться к главврачу по первому его требованию. Варвара Николаевна, следуйте к нему, а я провожу вашего гостя и догоню вас.

Валентина отошла в сторону на неприлично малое расстояние и всем своим видом показывала, что не намерена долго ждать.

– Какая неприятная женщина, – громко произнес Владислав, рассчитывая на то, что сестра его услышит. – Надеюсь, при следующей нашей встрече нас не будут сковывать никакие обстоятельства

– Владислав, я все же действительно хочу отсюда выбраться.

– Шайн, до скорой встречи.

Девушка расплылась в улыбке, ей было приятно, что он так ее зовет, она даже подумала сама начать так представляться. Сатаров направился к выходу из сада, а Валентина не стала его провожать, видимо, после сказанного им он ей разонравился. Она семенила следом за Варей, но едва они вошли в кабинет главврача, как она плюхнулась на подоконник и начала вести себя смелее:

– Павел Борисович, я привела ее, – Валентина пальцем указала на Варю. – Она после всего еще и в сад пошла, с мужиком каким-то встречаться.

– Ну-ну, не горячитесь, Валентина Степановна. Владислав Сатаров – мой давний друг, и он заходил ко мне справиться о ее здоровье, я сам разрешил ему навестить ее.

– Сегодня мы посовещались с коллегией врачей… – Медсестра не договорила.

– Вам должно быть известно о произошедшем сегодня инциденте, случившимся с одной из наших пациенток – с Аней Цвигун. Вы были с ней подругами?

– Я познакомилась с ней здесь, в больнице. Мне мало что о ней известно, и о том, что она покончила с собой, я узнала сегодня примерно в полдень от других пациентов, – спокойно отвечала Варя.

– Мне-то известно о том, как вы запирались в ней ночью в одной палате! – медсестра перешла на повышенные тона.

– Кто из пациентов сказал вам, что она мертва?

– Я не помню, как зовут молодого человека, который сегодня выписался и лечился здесь от наркозависимости.

Варя решила указать на него, так как полагала, что ему не станут звонить или же он не возьмет трубку, потому что снова будет в отрубе, но на деле вышло все иначе.

– Сегодня никто не выписывался, – настороженно произнес главврач. – Я лично согласовываю каждую выписку, а сегодня я никаких важных бумаг не подписывал. А потом вы можете ошибаться, или же кто-то из наших пациентов сбежал из больницы, что практически исключено, но я все же попрошу это проверить.

– Может, это был кто-то другой. Я не помню, а к чему вы, собственно, клоните?

– У Ани не наблюдалось суицидальных наклонностей, и нам хочется понять, что подвигло ее так нелепо и быстро уйти из жизни.

– Она говорила мне, что собирается стать полицейским, а потому мне тоже казалось, что она не имеет намерений покончить с собой.

– Санитар слышал, как пред тем, как занести над своим горлом вилку, Аня сказала: «Я очень преданная». Между вам что-то было? Интимная связь, или, может, вам известно о какой преданности могла идти речь?

– Да к чему все эти расспросы? – Валентина злилась. – Сразу видно, что она либо отвергла Аню, и та покончила с собой, либо она надоумила ее сделать это. Как мы все знаем, сама же Варя склонна к подобному поведению, а потому ее общение с другими пациентами надо пресечь.

– Валентина Степановна, вы не можете утверждать, что нам видна целиком картина Аниной смерти, и в то же время предлагать несколько вариантов развития событий. – Павел Борисович оставался спокоен. – Это же абсурдно, сами подумайте! Нам нужен категорический вывод, а до тех пор, вы правы, Варю надо изолировать.

– Вы не можете так со мной поступить! – Варя начала нервничать. – Вы обсуждали это с Владиславом? Я уверена, он будет не согласен с моей изоляцией.

– Сатаров не принимает здесь никаких решений, а вот коллегия врачей – да, и ее решение окончательное. Не волнуйтесь вы так, это ненадолго. Валентина Степановна, вы все же уведомите Сатарова о нашем решении и проводите Варю в ее новую палату.

Валентина вывела Варю в коридор и гаркнула на нее, чтобы та притихла, но пациентка не собиралась униматься:

– Меня отправят в режимную камеру? – она кричала на весь коридор. – Я во всем этом цирке участия принимать не собираюсь! Это какое-то безумие, я хочу выписаться! Немедленно!

– Ты подговорила ее убить себя! Помимо прочего, я заметила, что ты беспокойно спишь, пытаешься общаться со всеми пациентами. Одиночество должно пойти тебе на пользу. А что касается цирка, ты давным-давно принимаешь в нем участие, сейчас уже не имеет смысла начинать жаловаться.

– Я желаю выписаться! Мне не нравятся ваши уродливые клоуны и номера со смертельным исходом, я требую антракта!

Валентина подошла вплотную к Варе и сквозь зубы процедила:

– Закрой свой грязный рот, сука. – Она резко дернулась в сторону и подвела к пациентке двух санитаров.

Девушка испугалась их – два высоченных лося схватили ее под руки и поволокли на минус первый этаж – в карцер. Ее бросили в одноместную комнату с металлической дверью, с единственным окном для подачи еды. Стены были звуконепроницаемые, и Варя уже не слышала воплей других пациентов, раздававшихся в коридоре. В соседних палатах лежали бойцы Сигмы, а также другие крайне помешанные люди, представлявшие опасность для себя и окружающих.

– Советую отоспаться, – буркнул санитар и закрыл за собой дверь.

Оставшись одна, под замком, Варя не знала, чем ей заняться. Она смотрела на стены, искала в них трещины, чтобы хоть на что-то отвлечься, но Валентина все не приходила. Девушка не могла полностью расслабиться, зная, что ее прежнюю палату обыскивают и могут найти краденные ею медикаменты. В камере, как ей показалось, пахло сыростью и тухлой водой, а также присутствовала дымка. Варя злилась на Демона, который оставил ее, ничего не объяснив, а потому она ревностно пыталась привлечь его внимание к себе, нашептывая:

– Должно быть, Тебе кажется, что за все твои страдания, за пережитую Тобой боль Ты имеешь право на что-то большее, чем есть у других, чем Тебе предложено. Отталкиваешь всех, кто пытается Тебе чем-то помочь, указывает на Твою неправоту. Ведь Тебе никто не смеет советовать до тех пор, пока не пройдет по Твоему пути, не переживет то, что пережил Ты. – Варя огляделась, но Его рядом с ней не было. – Вашему вниманию представляется аттракцион невиданной искренности! Если вы слишком впечатлительны, то вам стоит отказаться от посещения аттракциона! Если все же Тебя интересует мое сухое, непредвзятое мнение на Твой счет, то лучше приди сюда и выслушай меня. Но нет-нет! Ты не придешь, Ты сделаешь вид, что выше этого, на крайний случай скажешь мне, что я заблуждаюсь и глупа. Но так ли близки и дороги Тебе люди, которых Ты потерял? Любил ли кого-нибудь из тех, кто любил Тебя? Любил ли кого-то из своих жертв? Нет! Они лишь обременяли Тебя, и единственное, что Ты не можешь принять в себе, так это то, что Ты не испытываешь к ним должных чувств, то, что Ты абсолютно безразличен, и Тебе никто не нужен, особенно я. Мне уже начинает казаться, что Тебя и вовсе у меня никогда не было. Как и не было крыльев за моей спиной – разовое явление, шанс, который не выпадает дважды! Неужто я так хотела верить в то, что не сошла с ума, что поверила в реальность Твоего существования, да еще и так искренне Тебя полюбила!

Медсестра продолжала томить Варю ожиданием до глубокой ночи, она ждала, пока весь медицинский персонал покинет клинику, и останутся только дежурные сестры и санитары. В два часа ночи она вошла в Варину палату и заговорила с ней:

– Почему ты не спишь?

– Не хочется.

– Я помогу тебе, у меня кое-что есть для тебя. – Валентина показала ей оставшуюся целую ампулу «Insomnia». – Ты одна из них?

– Нет, – машинально ответила Варя, поняв, что она имеет в виду бойцов Сигмы.

– Кто же ты тогда? – медсестра сверкнула улыбкой.

Варя начала разбирать шум голосов, стоявший у нее в ушах. Они стали совершенно реальными, и самое страшное, что Валентина тоже их слышала – это были ее призраки и одолевшие ее по ночам бесы.

– Она та самая!

– Она Дева Света! – шептали разные голоса.

– Он думал, что обвел нас вокруг пальца. Но ты нашла ее, и заслуживаешь награду!

– Рада вам служить, Госпожа, – с уважением произнесла Валентина. – Исполнять вашу волю уже награда для меня.

– Тебе осталось только завершить начатое! Не подведи меня.

Голоса смешались в общем шуме и исчезли. В палату вошли двое санитаров, они схватили Варю под руки и развернули лицом к Нине. Девушка пыталась скопить энергию и раскидать их по сторонам, перегрызть им глотки, но силы оставили ее. Она жалела, что так и не разобралась с тем, как пользоваться своими крыльями или как обнажать клыки по собственному желанию. Она даже не была уверена в том, что в действительности ими обладает. Валентина стояла перед ней и подергивалась, как подросток наркоман, одета она была так же: светлые джинсы, серый балахон, на ногах у нее были белые кеды.

– Привяжите ее к кровати, – скомандовала она санитарам.

Медсестра молча смотрела за тем, как они скрутили и бросили Варю на кровать. Когда ее привязали, Валентина подошла к ней и наклонилась: от нее резко пахло потом и табаком, на лице у нее проступили черно-синие вены, а глаза затемнились. Пальцы ее рук были словно каменные, она ощупывала ими Варину руку в поисках вены, а после занесла над ней набранный шприц. С изголовья кровати Варины маленькие плечи обхватили огромные лапы рыжего, веснушчатого санитара, он вдавливал ее в матрас.