Текст книги "Я тебя никому не отдам (СИ)"

Автор книги: Анастасия Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 34

Давид

Я дёрнулся в сторону своей девочки, но тут же застыл. Меня окутал страх, я ощутил почти физическую боль, пронзившую моё тело. Что Аля услышала?

То, что моя малышка слышала разговор с её матерью, которая ей совсем не родственница – в этом нет никакого сомнения. На бледном личике любимой девочки я видел слёзы, а в глазах всепоглощающую боль, которая отозвалась болью в моём сердце. В этот момент я хотел ударить самого себя. Вмазать со всей силы за те слова, которые, возможно, моя Сашка слышала. Но это совсем не так, моя девочка.

Я люблю тебя. Люблю так, как никто на этой чёртовой земле ещё никогда не любил. И ради тебя, моё маленькое сокровище, я готов на всё. Даже горы свернуть, если это понадобится. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы предать.

Любил с самой первой встречи, хоть и не мог себе в этом долго признаться. Твой образ преследовал меня с самой первой встречи: маленькое милое личико, большие голубые глазки, веснушки на аккуратном носике и щёчках, такие незаметные на расстоянии, но отчётливо видимые, когда я смотрю на твоё лицо, пока ты спишь. Пухлые губки, которые так приятно целовать, словно пьёшь нектар. Твой умопомрачительный запах, который свёл меня с ума в первую же секунду, и тонкая талия, которая так к себе манила.

Но больше всего люблю твой характер: силу воли, ум, настойчивость, потому как после того, что с тобой случилась, ты смогла встать и идти вперёд.

Ты моё самоё родное, дорогое. То самое светлое, что осталось во мне где-то в глубине.

Но эту секунду внутри меня всё взрывается при мысли о том, что вот сейчас я могу потерять то самое ценное, что у меня есть в жизни – мою Сашу.

Лёгкие пронзает острая стрела, я чувствую всю ту боль, что и Аля, которая сейчас стоит напротив меня и, чёрт побери, стоит на костылях, и смотрит мне прямо в глаза своим взглядом, в котором море адской, всепоглощающей боли. Кровоточащие раны, которые, возможно, своими словами я нанёс на её хрупкое маленькое сердечко.

Сейчас мне наплевать на всё вокруг, только бы Сашка меня выслушала, поняла, как она мне дорога. Поверила, что я её люблю, и никогда, никогда не сделал бы ей больно. Не смог бы предать.

Да, может быть, в начале, когда я её не видел и не знал, она была мне не нужна, и мне не хотелось возиться с маленькой девчонкой, но всё это круто повернулось в другую сторону, когда увидел её. Такую хрупкую, одинокую и почти никому не нужную. Мне хотелось защитить её, укрыть от всех бурь, невзгод. От её матери – как потом выяснилось, ненастоящей. От всего мира закрыть.

И это не изменилось до сих пор. Даже когда она попала в аварию, и её ноги отказали, а мечта – та, которой она жила и дышала – разбилась. Я всё равно её любил. Мне нравилось за ней ухаживать, купать, готовить завтраки, разговаривать обо всём и ни о чём. Мне нравилось делать с ней абсолютно всё. Но большим наслаждением стало спать с ней в одной кровати. Когда она прижимается ко мне во сне. Когда её хрупкие пальчики и маленькая ладошка лежит на моей груди. Она мило сопит мне в шею, а я вожу аккуратными ласкающими движениями по её спине.

Мне нравится в ней абсолютно всё. Даже вздёрнутый носик, щёчки и иногда вредный характер. Но это всё я люблю.

Из моих лёгких выкачивают кислород, а к глазам, чёрт побери, подступают слёзы боли от возможной потери моей девочки, моей хрупкой Саши. Чёрт побери, я сейчас выгляжу, как тряпка, но ради неё я на всё готов. Только бы её не потерять.

Рядом со мной стоит её недомать, которая так же как и я шокирована тем, что девушка стоит, а не сидит в инвалидной коляске. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но он причиняет мне боль. Хочу подойти к моей Саше и узнать, как так получилось, почему она на ногах, хоть и с помощью костылей. Нет, я знал, что однажды она обязательно встанет, но не думал, что так быстро. Почему она не сказала?

– Аля, – с губ срывается хрип, и я, не отдавая отчёт о том, что делаю, шагаю к ней, не видя никого вокруг. Только она одна в моих глазах. Только она одна в моём сердце.

И вот я уже рядом. Бережно обхватываю своими большими ладонями её кукольное личико, по щекам которого текут тонкие струйки прозрачных слёз. Большими пальцами стираю влагу на лице Саши, приподнимаю голову чуть выше, чтобы заглянуть в её глаза, в самую душу.

– Что ты слышала? – задаю тот самый вопрос, который меня волнует, один из самых важных.

Задаю и затихаю, жду ответа от девушки. Я так боюсь её потерять. Больше жизни.

– Я тебе не нужна? – спрашивает она мгновением позже дрожащим голоском, в котором чувствуется боль.

По телу разливается волна облегчения – вот глупышка, как она могла такое подумать? Не в силах сдерживаться, я припадаю к её губам – таким манящим, пухлых, цвета спелой вишни – и легко целую, надеясь, что она поймёт всё без слов.

– Глупышка, – отрываюсь от её губ, прислоняюсь лбом к её лбу, прикрыв глаза. – Ты всегда была мне нужна, – обдаю своим дыханием её лицо. Я держу её лицо в своих ладонях, не давая возможности разорвать зрительный контакт – смотри на меня, малышка, прочти в моих глазах, что я не лгу тебе.

– А почему?.. – не договаривает, запинается, и я чувствую, как ей больно выговорить эти слова, которые терзают её душу.

– Чшш… Молчи, малыш. Не надо говорить. Я знаю, о чём ты хочешь спросить. Но, девочка моя, это было до того, как я тебя увидел, узнал. Не скрою, мне не хотелось возиться с дочерью женщины, которая окрутила моего отца. Но стоило только тебя увидеть… и я пропал, малыш, – вновь лёгкий поцелуй, но уже в уголок губ.

Саша меня не обнимает, не прикасается, потому что тогда она упадёт – понимаю я. Но я бы никогда не дал этому случиться – я крепко держу её и буду держать в своих руках.

По щекам любимой вновь бегут слёзы, и я, забыв о том, что рядом находится Ольга, не стесняясь, осушаю губами каждую слезинку. А потом заглядываю в её глаза, которые приворожили меня, шепчу так, чтобы эти слова услышала только она одна, потому что они принадлежат только ей – моей Сашке:

– Здесь у тебя есть человек, который по-настоящему тебя любит, – шепчу, поглаживая большими пальцами кукольное красивое личико.

– Любит?.. – её глазки удивлённо расширяются.

– Люблю. Всегда! – произношу твёрдо и целую, завладев этой девочкой, которая стала смыслом всей моей жизни.

Я сделаю всё для её счастья.

Я целую девочку нежно, осторожно, смакуя её губки, каждый её вдох и выдох. Пью с её губ нектар, который превращается в живительную воду для меня. Аля отвечает мне с неменьшей лаской. Как хотелось бы остановить времени бег, оказаться в нашей с ней комнате, которая стала для меня раем, и зацеловать каждый участок её прекрасного тела. Хочу узнать всё, что произошло. Как она встала и почему не сказала? Ей же, наверное, было больно, но она молчала.

Сильная моя девочка. Любимая малышка.

Но нас жёстко прерывают, отчего я рычу в губы девушки и нехотя отрываюсь от своей любимой, но не отхожу от неё ни на шаг. Когда же она успокоится? Когда оставит Сашу в покое? Что ей ещё, чёрт побери, нужно?

– Что тебе ещё нужно? – обращаюсь к Ольге, параллельно моя рука опускается на талию Саши, и я, слегка опустив голову к лицу своей любимой, обращаюсь уже к ней. – Обопрись на меня, малыш. Сейчас мы выпроводим эту женщину и останемся одни. Хорошо?

Саша кивает, и на её лице я уже не вижу слёз, а только щёчки стали розовыми. Смущается моя красавица.

– Ты мне веришь, малыш? – задаю ещё один интересующий меня вопрос.

– Да, я верю, – тихо говорит, не отрывая от меня своих глаз.

– Хорошо. Тогда держись. Тебе не тяжело? Ноги болят? Может, сядешь? – я не хотел, чтобы она страдала, ощущала боль и через силу стояла, хоть и с поддержкой в виде меня.

Нужно будет завтра же с самого утра ехать в клинику на обследование, чтобы убедиться, что с моей девочкой всё хорошо. Я должен знать, что ей ничто не угрожает. Убедиться в этом. Только когда анализы подтвердят, что с Сашей всё хорошо, только тогда я успокоюсь.

– Всё хорошо. Не переживай, – Аля опирается на одну мою руку и касается моей груди, заглядывая мне в лицо. – Я хочу всё знать, – и я понимаю, о чём она, но не хочу, чтобы она волновалась и переживала, потому как это может плохо сказаться на её здоровье. А это нам сейчас не нужно.

– Малыш… – начинаю, но в ответ Сашка машет головой. Тяжело выдохнув, киваю. – Хорошо, но я рядом. Если тебе станет плохо, то я тут же тебя уведу, – девочка кивает, и мы вместе, последний раз посмотрев в глаза друг друга, поворачиваемся в сторону незваной и нежеланной здесь женщины. – Итак, – обращаюсь к Ольге. – Расскажи нам всё. Аля хочет знать.

– Что ж, я расскажу, – высокомерно смотрит и, не обращая на нас внимания, идёт в сторону дивана, который расположен в гостиной. Садится к нам спиной и начинает свой рассказ.

– Мой муж мне изменял. Я всё с самого начала знала, но терпела, потому что на тот момент любила его. Любила и, как дурочка, простила. Я не хотела его терять, поэтому делала всё возможное, чтобы он от меня не ушёл, – мы, затаив дыхание, слушали рассказ этой женщины, у которой нет ничего святого в душе. Аля напряглась, я крепче притянул её к себе, давая понять, что я рядом.

Понимал, что ей больно и обидно это всё слышать, но она хочет всё знать.

– Я ходила даже к его любовнице Ксении, которая его словно приворожила. Кстати, вы с ней похожи. Собственно, яблоко от яблони недалеко падает, – выплюнула она, словно брызнула ядом. – Но она оказалась беременной. Тогда я пришла к твоему отцу и всё ему рассказала, на что он ответил, что любит её и решил уйти к твоей матери. И, собрав все вещи, ушёл, но вот только развод я не дала ему, – покачала головой Ольга. – А через полгода он вернулся с тобой на руках. Твоя мать умерла при родах. Бог её наказал, – из неё так и сочился яд, ненависть. – Я простила, потому что всё ещё любила. Дура, – горько проговорила последнее слово, отчего мне стало жалко её. Но это всё равно не даёт ей права относиться так к ребёнку, которая ничего плохого не сделала.

– Я никогда тебя не любила, а вот Евгений – души в тебе не чаял. Да ты и сама это знаешь, как он сюсюкался с тобой, любил. А я ненавидела. Ненавидела всей своей душой и поэтому стала изменять. Твой чертов отец изменил меня, и я даже рада, что он умер. Он застал нас дома с Александром, и у него случился разрыв сердца. Я всё это видела и ничего не сделала. Я даже угрызениями совести не мучилась. Он заслужил всё это точно так же, как и ты, отродье. Александру сказала, что всё хорошо: мы поговорили, и он принял мой уход. Но Евгений умер, что ещё лучше было для меня. Вот только и тут он подставил меня – переписал на тебя всё наследство.

В моей душе поднимается всё больше ненависти к этой женщине. Я мужчина и никогда не поднимал на противоположный пол руку, но сейчас мне как никогда хочется это сделать. Разорвать эту женщину, которая лишила мою любимую дорогого её сердцу человека.

Чувствую, как моя девочка с силой вцепилась в мой свитер своими тоненькими пальчиками. Чёрт. Ведь знал же, что до добра это не доведёт, но всё равно поддался этой крошке.

Не медля ни секунды, подхватил Сашу на руки, сжав в своих объятиях. Моя малышка уткнулась в мою шею, и я почувствовал, что она снова плачет. Я задушу своими собственными руками эту гадюку, но это будет потом, не сейчас и не при Саше, которой и так невыносимо больно.

– Выметайся из нашего дома! – рыкнул так, что, кажется, стены задрожали, как, собственно, и сама Ольга вздрогнула. – И чтобы я тебя возле Саши больше никогда не видел, а если хоть что-нибудь ей сделаешь – не пощажу. С землёй сравняю! – гаркнул и, не смотря больше в сторону этой гадюки, повернулся в сторону лестницы и вместе с моей любимой девочкой направился наверх.

Ей нужно прийти в себя, успокоиться. Я прижимал к себе Сашу, шептал на ушко успокаивающие слова, говорил, какая она красивая, как она мне нужна, и что я безумно её люблю. Аля не отвечала мне, да и мне не нужно, потому что я и так знал, что она любит, что она дышит, живёт мной – так же, как и я ею.



Где-то внизу валялись костыли, упавшие, когда я взял Алю на руки, мы уже не обращали на это никакого внимания.

Я внёс свою девочку в нашу спальню и осторожно уложил на мягкую кровать.

– Не уходи, – стоило мне только положить её на постель и слегка отстраниться, как малышка ухватилась за мои руки, не позволяя мне ни на сантиметр от неё отодвинуться.

– Маленькая, я тут. Я тебя не оставлю, девочка моя. Я с тобой и никогда тебя не покину, слышишь меня? – приподняв за подбородок, я заглянул в её глаза.

Малышка кивает, а в глазах боль, которая разрывает меня изнутри. Мне больно смотреть на неё, такую хрупкую, маленькую, которой причинили боль. Ложусь рядом с ней, притягиваю к себе ближе, обнимаю обеими руками.

– Я тебя больше никогда не дам в обиду, любимая, – шепчу в макушку.

– Я люблю тебя, Давид. Очень сильно люблю, – сжимаю крепче своё сокровище.

– И я тебя, малыш. Отдохни, а потом мы обо всём поговорим. Я буду рядом, не уйду.

Через какое-то время я услышал мирное сопение Саши. Она расслабилась в моих объятиях, а я, не переставая, нежно гладил ладонью хрупкую спину любимой, охраняя её сон. Мы обязательно поговорим, а пока ей нужно отдохнуть. Теперь я знал, что всё у нас будет хорошо.

Глава 35

Давид

Почти всю ночь не мог сомкнуть глаз. В моих объятиях тихо посапывала Аля, а я охранял её сон: смотрел на любимое личико, водил ладонями по спине и рукам. Я не мог насладиться этой крохотной, но сильной девочкой, которая столько всего пережила, но не сломалась. Наоборот, выстояла, выдержала все удары судьбы и расцвела подобно дикой красной розе, которая поражает своей красотой, затмевая всех вокруг.

Я впитывал каждую её чёрточку, рассматривая коричневые крапинки на лице, осторожно касаясь их подушечками пальцев. Саша не просыпалась, но только сильнее ко мне прижималась, а я, затаив дыхание и не шевелясь, наблюдал за ней, как сумасшедший мальчишка, который влюбился в неё и просто уже не может жить без этого дикого цветка, который прочно врос в его душу, пустив в неё корни.

И уже просто не исчезнет из твоей жизни, да и ты больше не захочешь никогда её терять, кому бы то ни было отдавать. Она твоя, и пусть весь мир сгорит в огне, но он её не отпустит! Никогда!

Уже начинало светать, когда малышка заворочалась и открыла свои прелестные глазки, что пленили своей красотой, словно самое чистое лазурное небо с бриллиантами внутри, которые светятся, как маленькая крохотная жемчужинка в ракушке, которую ты нашёл на дне океана. Она уникальна. Такой нет больше. Особенная.

Аля прижалась теснее под мой бок. Её пухлые губки тронула улыбка. Такая красивая. Не удержавшись, заправил выбившуюся прядку волос за ухо и, нагнувшись, поцеловал в желанные и любимые губы.

– Доброе утро, красавица, – тихо прошептал, не отпуская её из своих объятий, лаская ладонями каждый участок её идеального тела.

– Доброе утро, – ответила Аля, провела ладошкой вверх по груди, подбираясь к моему подбородку, а потом к щеке – осторожно погладила.

– Как спалось, малыш? Ножки болят? – девочка покачала головой.

– Всё хорошо, но я бы хотела с тобой поговорить.

Я весь напрягся, догадываясь, о чём Саша хочет со мной поговорить. Да, нам стоит затронуть эту тему, хоть она и, мягко говоря, неприятная, а точнее говоря, попросту скверная. Но у нас всё равно нет выхода. Мы должна закрыть эту тему и жить дальше.

– Хорошо. Я слушаю тебя внимательно, малыш. Ты можешь мне всё рассказать, – смотрю прямо в её глаза, чтобы дать понять, что она действительно обо всём мне может рассказать.

– Мне неприятна вся эта ситуация, – тяжело вздохнула, отвела взгляд в сторону.

В тот момент мне хотелось видеть её глаза, чтобы она смотрела на меня и знала, что я рядом, но я понимал, что ей тяжело, поэтому позволил отвести от меня глаза.

– Мама, точнее, Ольга – она никогда меня не любила. Я это чувствовала. Думала, что со временем всё это пройдёт, но шли годы, а ничего не менялось. Я любила отца, но, как любой девочке, мне не хватало материнской любви, хоть папа и любил меня за двоих. Но это всё больно. Знаешь, после того, что со мной произошло, я думала, что она переживает, волнуется… – маленькая ручка впилась в мой свитер, который я так и не снял.

Мне не хотелось надолго оставлять свою девочку одну, поэтому лёг одетый. Да и это неважно, когда дороже моей малышки ничего нет.

– Я ждала её, Давид. Ждала, что она придёт, скажет, что любит, – на последних словах голос Саши сорвался, и я услышал всхлип.

Прижал к себе крепче своё сокровище, поцеловал в лобик. Как маленькую девочку, которой она является для меня.

– Чшшш… Малыш, я знаю, тебе больно, но она недостойна, чтобы ты так убивалась из-за неё. У тебя был отец, который вырастил тебя прекрасной девушкой, и спасибо ему за это! Он любил тебя и любит, как и твоя настоящая мама, которая присматривает за тобой, – бережно глажу Сашу по голове ладонью, пытаясь успокоить свою красавицу. – Маленькая, я с тобой. Я тебя никогда не оставлю и никому не отдам. Слышишь?! Малыш, ты моя! Я тебя никому не отдам! – шепчу на ушко Саше, которая зарывается мне в шею лицом и неожиданно целует в шею, отчего внутри всё взрывается, а я, кажется, сдавливаю свою малышку ещё сильнее в объятиях.

– Я люблю тебя, Давид. Очень люблю. Ты для меня весь мир, – хрипит в шею, тянется рукой к моей шее и обнимает.

– Всё будет хорошо, малыш, – в ответ девочка только кивает.

– Я хотела сделать тебе сюрприз, – начинает, спустя короткий промежуток времени. – Думала, ты будешь рад, если увидишь, что я уже могу стоять и немного ходить, хоть и с помощью специальных костылей.

– У тебя получился сюрприз, девочка моя. И я безумно этому рад, но впредь, пожалуйста, – отстраняю от себя Сашу, чтобы заглянуть ей в глаза, – не скрывай от меня ничего. Я бы хотел быть в этот момент рядом и поддерживать тебя. А ты всё делала сама, когда меня не было рядом. Не делай так больше, хорошо? – мои руки живут сами собой, ласкают спину, дотрагиваются до мягких, шелковистых прядей волос моей красавицы.

Каждую минуту, секунду мне хочется её касаться. Мне это просто необходимо.

– Хорошо, – кивает.

Делаю вид, что верю, хоть и знаю, что эта проказница всё равно меня не послушает. Но я всё равно люблю её такой, какая она есть.

Потом мы встаём и идём в душ. Аля говорит, что справится сама, хоть мне безумно хочется быть с ней рядом в этот момент. Каждый раз, когда я вижу её обнажённой, во мне просыпается дикий зверь, который хочет эту маленькую крошку, коротая просто сводит с ума, но я стараюсь притуплять все свои чувства, чтобы не испугать Сашку, хоть моё желание заметно невооружённым взглядом, стоит только опустить глаза на линию ширинки.

После каждого касания любимой мне приходится спускать пар под ледяным душем. Но это желание всё равно не пропадает, а только на мгновение притупляется. А стоит только вернуться в кровать к тёплому телу, гладкой коже, идеальный изгибам, как всё моё нутро поднимается, желая свою маленькую малышку.

Чувствую, что совсем скоро я просто сойду с ума.

Потом вместе готовим завтрак. Сашка помогает, хоть я и пока против, пока не буду уверен, что ей ничего не угрожает. Только когда она будет абсолютно здорова, только тогда я смогу допустить её до кухни. Да и это ещё не точно. Мне нравится готовить для Али, кормить и баловать её. Можно сказать, это мой фетиш. Но также я люблю, когда она украдкой смотрит на меня. Как её взгляд касается моего тела. Это самый чистый кайф, когда на тебя смотрят так, как моя красавица.

После завтрака мы едем в больницу. Сашу осматривают, проводят определённые процедуры. Всё это время я нахожусь рядом, не желая отходить от неё ни на один шаг.

– Ну, что я могу сказать, – доктор, обследовавший Сашу, смотрит на результаты необходимых анализов, а потом поднимает на нас глаза. – Это просто чудо, Александра. Я не могу сказать, что вы полностью здоровы и прямо сейчас сможете вскочить и начать прыгать галопом, но к вам вернулась чувствительность, вы можете ходить, хоть и с помощью костылей.

Мы с Алей сидим рядом друг с другом. Я держу её маленькую ладошку в своих руках, ласково гладя её кожу большими пальцами.

– Улучшение есть, и я вас уверяю, – продолжает говорить врач, – через полгода при такой динамике вы встанете на ноги. Ваши результаты поражают, я удивлён, что подобного вы добились всего за пару месяцев. Но, Саша, никаких тяжёлых нагрузок, только положительные эмоции, конечно, заниматься нужно, но… – он замолкает, и я сразу понимаю, о чём он хочет сказать.

«Только не говори ей, что она не сможет танцевать! – я посылаю доктору мысленные сигналы, страстно желая, чтобы он мгновенно стал телепатом. – Не надо, прошу! Не сейчас! Только не сейчас! Лучше я сам». И происходит чудо – доктор замолкает на полуслове.

Сильнее сжимаю руку любимой. Я рядом, Аля. Я тебя не оставлю.

– Я всё понимаю, – кивает моя девочка. – Спасибо вам большое.

– Не за что, девочка. Мы с тобой не прощаемся. Ты знаешь, я буду следить за твоим здоровьем и два раза в месяц я жду тебя у себя.

– Хорошо, – кивает и поворачивает ко мне голову, а я и так не отводил от неё своего взгляда до сих пор. – Пошли? – спрашивает, и слёз на её лице я не вижу. Только улыбка: светлая, чистая, как и её глаза, которые наполнены теплом, любовью, заботой.

Я киваю и встаю.

– Спасибо большое, – я тоже благодарю доктора и поворачиваюсь к своей девушке, помогаю ей подняться.

Мы осторожно выходим из кабинета, потом и из клиники. Малышка опирается на мои руки и медленно идёт рядом. Я не спешу. Да мне и некуда. Решил на пару дней взять выходные. За старшего оставил своего зама. Если я буду нужен, мне позвонят, найдут. Но у меня есть один вопрос, который я хочу уточнить у Саши.

Когда мы садимся в машину, завожу мотор и плавно выезжаю с парковки. Едем в тишине, но потом я нарушаю этот уют.

– Аля. Скажи, ты жалеешь о том, что больше не сможешь вернуться в балет?

Моя девочка всю дорогу смотрела в окно, но стоило только мне заговорить, она повернулась ко мне лицом. Чувствую покалывание на щеке – смотрит на меня.

– Нет, – отвечает, и я слегка поворачиваю на неё лицо.

– Почему? Это же твоя мечта с самого детства. Ты хотела стать примой.

– У меня появилось то, что намного важнее балета и сцены, – её маленькая ладошка пробирается на моё бедро, слегка сжимает, плавно ведёт вверх-вниз, отчего внутри всё сжимается, а в штанах становится тесно.

Господи, что же ты делаешь, девочка!

Сворачиваю на обочину так резко, что сзади машины начинают сигналить нам, но мне на всё наплевать сейчас.

– Это ты, Давид, – качает головой, смотря прямо в глаза. – Ты – то самое дорогое и ценное, что у меня осталось. Ты важнее всего, – говорит, шепчет сбивчиво.

Не выдержав, обхватываю лицо любимой двумя ладонями, притягиваю к себе и впиваюсь в желанные губы. Сразу проникаю внутрь сладкого ротика, ласкаю языком, пью её, как живительный цветок, коим она и является. Прикусываю нижнюю губу, ловя стон наслаждения моей крошки, и не могу оторваться от неё.

Она мне так нужна. Я без ума от этой малышки.

– Я люблю тебя, – на миг отстраняюсь, обхватываю её верхнюю губу, ласкаю как самый вкусный на свете десерт.

Внутри бушует ураган эмоций, а я хочу только её. И не только телом, но и душой.

– Я хочу тебя, – произносит малышка, пробирается ладошкой к моей шее, притягивая ближе к себе.

Застываю от её слов, не зная, как на всё это реагировать. Отстраняюсь, ловлю её глаза своими, задерживаю, чтобы не смела отводить свой взгляд. Глажу большими пальцами её скулы.

– Тебе нельзя, малышка. Это всё опасно, но поверь, я очень тебя хочу. Только тебя, – выдыхаю и, не совладав с собой, припадаю к её лбу своим. – Всё будет, но потом, – выдыхаю в её губы.

Я скоро точно сойду с ума. Чёрт. Как же я тебя хочу, малышка.

– Мне можно, но если осторожно, Давид. Я всё узнала. Не мучай себя, родной. Я не стеклянная ваза – не разобьюсь, – шепчет так же в мои губы, пальчиками зарываясь в мои волосы.

– Хорошо, – киваю и, в последний раз поцеловав, завожу вновь машину.

Всю оставшуюся дорогу до дома моя рука лежит на бедре девушки, ласково гладя внутреннюю сторону пальцами. Ладошка Али лежит поверх моей.

В наш дом мы приезжаем через полчаса. Из машины выношу своё сокровище на руках, не желая выпускать её из своих рук ни на минуту.

Не помню, как мы оказались в нашей комнате. Не помню ничего до этого момента. Только её пронзительные, красивые глаза. Осторожно укладываю свою Сашу на кровать, нависаю сверху неё.

– Ты уверена? – спрашиваю, смотря прямо в её глазки, поглаживаю рукой щёку.

– Да. Я так долго тебя ждала, любимый, – и сама тянется к моим губам, а я не могу устоять и впиваюсь в неё страстным поцелуем.

Мои руки перемещаются к свитеру девушки – осторожно его снимаю, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть на эту девочку, которая лежит и смотрит на меня, как богиня красоты. Касаюсь плеч рукой, наклоняюсь, целую обнажённую кожу, собирая губами мурашки, что мелкой россыпью появились на теле любимой.

Прикрываю глаза, вдыхаю полной грудью, позволяя проникнуть в лёгкие запаху моей девочки, что свёл с ума. Наклоняюсь, целую кожу за ушком. С губ Саши срывается стон, и на губах проскальзывает невольная улыбка от того, что моей девочке, которая скоро станет моей не только душой, но и телом тоже, хорошо так же, как и мне.



– Ты прекрасна, – шепчу на ушко.

Провожу ладонями по плечам, спускаясь по рукам, перехожу на спину, проникая ладонью между спиной и кроватью, пробираясь к застёжке лифчика. Одно движение, и щёлкает застёжка.

Малышка вздыхает.

– Не бойся. Я тебя не обижу. И никому другому не дам, – шепчу в шею, покрывая её ласкающими поцелуями.

– Я верю, – отвечает и сама тянется к краю моего свитера, пытаясь снять. Помогаю Саше, и вещь улетает к её одежде и белью.

Её ладошки ложатся на мою грудь, очерчивают контур чёрной татуировки, двигаются вверх, а я не дышу, когда её прохладные пальчики касаются моих плеч, где тёмными узорами выбиты рисунки. Она трогает каждый завиток, пристально и заворожённо смотрит, а потом приподнимается и целует в плечо. Меня пронзает тысячами иголок. Сжимаю зубы, чтобы сдержаться и не накинуться на эту малышку, которая подрезает все тормоза.

Поворачиваю голову и прикусываю мочку ушка моей малышки.

– Проказница, – голос охрип.

– У тебя учусь. Сделай меня своей. Не медли, – провоцирует хулиганка, а я просто не могу сорвать предохранители, потому что прежде всего мне важно её здоровье. Я думаю о ней, а не о себе.

– Не спеши. Я хочу насладиться тобой, – прижимаю её обнажённой грудью к себе, ладонями ласкаю её хрупкую спину, целую в шею.

Но пальцы сами тянутся к джинсам Саши, и я в два счёта избавляю её от ненужной вещи. Следом отправляются мои брюки, с которыми девушка боролась достаточно долго: рычала, нервничала, желая их разорвать, а я смеялся, любуясь малышкой.

Оставшись обнажённым, я устроился между бёдер моей Саши.

– Не больно? – спрашиваю, наклоняясь.

Аля машет головой. Касаюсь каждого участка бархатистой кожи любимой, наслаждаясь её гладкостью, нежностью. Кайфуя от того, насколько она сейчас моя и будет таковой до скончания времён. Я никому её не отдам. Люблю. Люблю как сумасшедший.

Вдыхаю запах тела, целую шею, спускаясь ниже, касаясь пальцами маленькой выемки на плоском животике. Целую её. Саша ахнула, задрожала, а я продолжаю свой путь, исследуя губами всё её тело.

– Давид, пожалуйста, – хныкает Сашка, когда я ласкаю её.

– Малышка, ты очень вкусная.

– Давид, – тянет меня на себя.

Подчиняюсь, нависаю над ней. Слегка приподнимаю её за бёдра.

– Ничего не бойся. Я не обижу, – Саша кивает, оплетает мою шею своими пальчиками.

Проникаю в неё осторожно, медленно, смотря прямо в её лазурные глаза. Хочу видеть каждую её эмоцию, каждую мимику на лице. Резко, не предупреждая, вхожу до упора. Девичий вскрик. Саша вся сжимается, зажмуривает глаза. Её пальчики вцепляются в кожу на моей шее. И я понимаю, что моя девочка была чиста. Мой невинный ангел.

Тяжело дышу, приникаю лбом к ней.

– Прости. Прости, любимая моя девочка, – шепчу в губы. – Я не знал. Прости. Почему не сказала, мой ангел? Чшшш… Сейчас пройдёт, малыш. Я не хотел причинять тебе боль, мой ангел, – сцеловываю одинокую слезу, что скатилась по нежной щеке.

А в душе разливается боль, что я, дурак, не спросил у неё ничего – причинил ей боль, когда ей нельзя. Чёрт! Какой же я дурак. Безмозглый осёл.

– Всё хорошо, – тихо отвечает, пальчиками касается моей щеки, смотрит так, что проникает в самую душу. Улыбается. – Продолжай. Я хочу тебя, Давид. Пожалуйста, – тянется ко мне губами, оплетая своими соблазнительными ножками мой торс, приникая ближе.

Рычу ей в губы. Пальцы рук вцепляются в шелковую ткань покрывала рядом с моей Сашкой. И я понимаю – сейчас и навсегда она стала моей. Принадлежит мне одному, и никто не сможет её у

меня отнять. Целую её лицо, шею, спускаясь ниже. Припадаю губами к плечу, слегка кусаю, а потом зализываю место укуса.

Я наслаждаюсь своей маленькой хрупкой девочкой, каждым её вздохом. Дышу и живу ей. Вижу только её и никого больше.

Провожу ладонью по изгибам талии. Слегка опускаюсь на малышку, но держусь рукой, чтобы не упасть, не раздавить маленькую кроху. Сбивчиво дышу ей на ушко, прикрыв глаза от наслаждения, которого у меня никогда ни с одной девушкой не было. Потому что я их никогда не любил, а только имел. А сейчас я люблю. Люблю не только телом, но и всей своей душой. И никогда не смогу предать и куда-либо отпустить.

– Я тебя никому не отдам, – шепчу на ушко, начиная движение внутри неё, и словно попадаю в рай. – Я люблю тебя, моя девочка, – хриплю, сбивчиво произношу.

Пульс подскакивает, в висках бьёт набатом от того, насколько я сейчас глубоко её чувствую. Каждую её клеточку. Каждый её вдох и выдох. Она моя. Моя! Чёрт побери!

Рычу, ускоряя свои движения, ловя губами тихие стоны любимой, что как дикая маленькая кошечка царапает мою спину своими коготками. Всё тело пронзает разрядом.

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, Давид, – шепчет, обнимая меня, двигаясь вместе со мной.

– Моя! Слышишь, Саша, ты моя! – целую её в губы, и в этот момент во мне что-то взрывается так ярко, пронзительно, что всё тело бьёт крупная дрожь – и вместе со мной и Сашу.

– Давид, – кричит-хрипит малышка и, припадая своими губками к моему плечу, кусает кожу.

– Сашка! – взрываюсь, крича имя любимой, лаская каждую буковку этого самого любимого имени.

В объятиях друг друга мы лежим глубокой ночью, наслаждаясь тишиной и друг другом. Мои руки ласкают спину моей девочки, которая лежит на мне обнажённая.

– Ты такой тёплый и большой, как мишка, – в тишине раздаётся нежный голосок моей девочки.