Текст книги "Терпение (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

          Аня опустила глаза и села на приступку.

          – Да ты чего? – удивилась Любка, – Я же тебе тогда еще сказала – не трогает меня история эта больше. Ну было и было, и ты забудь…

          – Мне все же как-то… – Аня пожала плечами, – Может быть, ты тогда так сказала, потому что я твоя сестра, а на самом деле любишь его…

          – Чего? – нараспев спросила Любка. – Вон она там, чем мучается, дурочка!

          – Я просто не могу представить даже, как его можно не любить, – еле слышно проговорила Нюрка.

          – Анька! – Любка пересела к сестре на приступку и обняла ее, – Я тебе одну вещь скажу. Только это страшный секрет. Я его даже сама себе не рассказывала еще. Но тебе можно, даже, наверное, нужно его рассказать. Только ты сделай вид потом, что я тебе этого не говорила. Лады?

          Нюрка с интересом посмотрела на сестру и утвердительно кивнула.

          – Мне Ромка больше вообще никак не интересен. – Продолжила Люба, – Потому что я его простила, отпустила и вообще… Есть кто-то лучше Ромки. Вот как для тебя, конечно лучше его нет в целом свете… Так и для меня есть. Теперь есть. Хороший… – говорила она с улыбкой, смотря куда-то вдаль, – знаешь, какой… Так что у меня теперь праздник каждый день. Я вообще удивительно счастливая стала. Потому что, наверное, любить научилась…

          – А кто это? – заворожено глядя на сестру, спросила Нюрка.

          – А вот этого я тебе говорить не обещала! – со смехом сказала Любка. – Только чур – молчок! Тем более что замуж мне за него не выходить!

          – Почему, Любк?

          – А потому что потому, все кончается на «у»! Много будешь знать, плохо будешь спать!

          – Ну вот, на самом интересном… – разочаровано протянула Аня.

          – Самое интересное – это сама любовь. Научиться любить, жить, терпеть и верить. Это я точно теперь знаю! – Любка щелкнула сестру по носу, – Пошли лучше чего-нибудь похаваем!

          Колян вернулся, как и обещал, тридцать первого декабря вечером. Пришел пешком с автобуса, наломал по пути еловых веточек. У своего дома остановился в задумчивости – света в окнах не было, да и крыльцо замело. Он открыл дверь, прошел в избу, щелкнул выключателем – лампочка в оранжевом абажуре осветила пустую кухню. В доме было тихо, нетоплено, видимо, несколько дней здесь никто не жил.

          Он разделся, затопил печь, пошарил в холодильнике, извлек оттуда банку шпрот, достал из своей сумки шоколадку, кусок хлеба с сыром и «Кагор», принес из передней телевизор, включил его на кухне, настроил «первый» канал, поставил на телевизор банку с еловыми ветками и приготовился встречать Новый год.

          Уже часов в девять он услышал шаги в коридоре, затем дверь отворилась и на пороге появилась его мать.

          – Коленька! – запыхавшись, сказала она, стоя на пороге, – Я уж думала, ты не приедешь!

          – Ты проходи, мам, Новый год встречать будем!

          Наталья посмотрела на скудный ужин сына и сердце ее сжалось. Она прошла до стола, оперлась на него руками и тяжело вздохнула.

          – Сынок, я даже не знаю, как и сказать-то тебе…

          Коля отвернулся к телевизору, где очередной комик упражнялся в остроумии.

          – Мам, ты сядь, чего стоять-то… – не поворачиваясь, проговорил он.

          – Я от Ани иду… Мы там с ней и с Костиком, Новый год собираемся вместе встречать. Пошли к нам? – Наталья говорила что-то совсем не то, что хотела. – Хоть поешь нормально.

          – Что, уехала Аська? – по-прежнему смотря в экран телевизора, спросил Колька.

          – Уехала… – опустила голову мама. – Еще позавчера. Отвела Костика к матери и ушла. Сказал, что в Тверь…

          – Скатертью дорога, – буркнул Коля.

          – Анна потом за ней еще бежала, но не смогла повернуть ее… Ко мне они пришли, Анна плачет, боится, что и ты Костика бросишь… Вот сегодня тебя все нет и нет, я уж два раза прибегала-то… Решили у нее Новый год встретить… Пошли в Прямухино, а, сынок?

          – Мам, я сегодня один хочу быть. – Колька наконец посмотрел на нее, – Счас тебя провожу, сам сюда вернусь. А вы завтра ко мне приходите.

          Наталья заплакала, но возражать не стала.

          Коля проводил мать до Лопатино. По дороге они молчали. Ему не хотелось ни о чем говорить, а Наталья боялась что-то спрашивать.

          Ты дальше сама дойдешь, ладно? – спросил он, в начале Лопатино, – Мне в Прямухино сегодня никак нельзя идти.

          – Почему? – спросила Наталья и остановилась.

          – Нельзя. – Он тоже остановился, – Потом объясню. Вы завтра приходите ко мне с Костиком и теткой Аней. Ты ей скажи, что я сына не брошу, только мать, тебе придется, наверное, с нами жить, как я с ним один-то… Да и работать надо мне.

          – Да конечно, сынок, – Наталья обняла его.

          – Мам, ты иди, мне, правда, надо одному кашу в голове переварить, да и вообще. Устал я.

          Наталья почувствовала, что Колька прижался к ней как в детстве, когда старшая сестра обижала его. Ей захотелось поднять его на руки и убаюкать. Но ее взрослый сын ушел встречать Новый год с телевизором и шпротами, и она могла только плакать и молиться, чтобы ему хватило сил и терпения вынести все удары судьбы.

          Спустя два часа после наступления Нового года к Коляну пришли Паша, Юля, Любка и Нюрка с Роськой. Они ввалились к нему шумно, но у порога замялись нерешительно. Колька обрадовался их приходу, стал приглашать посидеть с ним.

          – Только у меня есть нечего, – развел руками он,–  вот, сижу, телек смотрю.

          Гости переглянулись, Пашка передал два пакета Любке.

          – Мы со своим, – засмеялся он.

          Любка стала выкладывать продукты на стол.

          – Накурил тут, – заворчала она, – а завтра ребенка приведут, чем он тут дышать будет? – и решительно протянула Кольке блюдце с окурками, – На, забери, чтобы я тут этой гадости не видела!

          Колька принял блюдце, девчонки засмеялись.

          – Щас тебе тут порядок наведут быстро, – одобрительно проговорил Пашка. – А то придумал тоже в Новый год один сидеть!

          – А ты откуда знаешь, что Костика приведут завтра-то? – спросил Колька у Любки, по-прежнему держа блюдце в руках.

          – Да мы у тетки Анны были, вот они тебе пирогов передали, – ответила Любка, очищая апельсин.

          – Понятно, – кивнул Колька. – Значит, знаете…

          – Пойдем-ка покурим, – хлопнул его по плечу Паша.

          – И я с вами! – вызвался Роська.

          Ребята ушли, девчонки сели за стол.

          – Как же он теперь один-то? – спросила Нюрка.

          – Чего это он один? – возмутилась Любка, – вон нас сколько!

          – Это другое… Если он Аську любит, больно-то мы ему нужны со своими пирогами… – покачала головой Нюрка, – Надо же, как она решилась…

          – Ты погоди, не беги вперед паровоза, – улыбнулась Юля, – Жизнь еще все по местам расставит!

          – Хорошо бы так… – вздохнула Любка, деля апельсин пополам.

На крыльце Пашка по-свойски смел голиком снег, Колька включил свет, и ребята уселись на ступеньках. Роська с Колькой закурили, Пашка воздержался.

          – Бросать хочу. Пока правда что-то не бросается никак, – объяснил он.

          – Ты чего к нам не пришел? – спросил Роська,  – или вон к Пашке.

          – Де че та не до гулянья мне счас… – пожал плечами Колян.

          – Ты чего думаешь дальше делать? – спросил его Пашка.

          – Чего делать? Жить! – усмехнулся Колян.

          – Баба с возу, кобыле легче, – проговорил Роська.

          – Костян только переживать будет, а так – ничего…

          – Тебе с Костиком Любка поможет, она с нашими натренировалась, знаешь, как ловко управляется! – заулыбался Паша, внимательно глядя на Коляна.

          – Ей заняться будто нечем? – спросил Колька почему-то у Роськи.

          – Ну, мне Анька говорила, что она петь учится, в церкви уже подпевает, – сказал Рома.

          – И неплохо поет, – подтвердил Паша.

          – Чего это тебе Анька про Любку рассказывает? – не понял Колька.

          – Да ты со своей Асей совсем от жизни отстал, у нас же чуть не свадьба на носу! – засмеялся Паша.

          – Чья? – Колька запустил окурком в снег и тут же стал доставать новую сигарету.

          – Романа Владимировича, – басом пропел Пашка.

          – Да ладно тебе! – засмеялся Роська.

          – С Анной Юрьевной! – так же басом продолжил Пашка.

          – Чего? – удивился Колька. – А как же… – и осекся, покосившись на Пашку.

          – Да они с Любкой расстались давно! – засмеялся Паша, – Дай тоже закурить, что ли! – он взял у Кольки пачку, – Я начала бычил на него, – он кивнул на Роську, – Потом, смотрю, все серьезно у них с Нюркой-то… Ну и ладно, Любка вроде как тоже не плачет бегает, значит, все в норме!

          – Пошли-ка лучше в дом, девчонки заскучают, а вы обкуритесь на фиг! – тоже засмеялся Ромка.

          – Верни на родину! – Колька потребовал у Паши назад пачку сигарет, – пошли домой, че то не жарко как-то!

          На кухне ребят налили себе водки, принесенной Пашкой, девчонки ограничились соком.

          – У них сухой закон! – со смехом кивнул на них Роська.

          – Постятся, – махнул рукой Пашка, – Не пьют. Не едят… Я попробовал – не, пока так не могу, тигр мяса хочет!

          Все засмеялись, чокнулись.

          – С новым годом, – крикнули почти хором.

          – Угу, – буркнул Колька, – С новым счастьем!

          Выпили. Любка протянула Кольк половинку апельсина.

 – На, закуси! – и тут заметила в руках Кольки все то же блюдце с окурками, – Ты чего с ним все ходишь-то? – засмеялась она, – Давай его на печку поставим, а потом выкинем, – как с маленьким заговорила она с Колей, отбирая у него блюдце.

– Я же говорю – нянька что надо! – со смехом сказал Паша.

– Походу Кольке нянька нужнее, чем Костику! – тоже смеялась Нюрка.

– Да ладно вам, – замахала руками Любка, – чего пристали к человеку!

– К тебе, или к Кольке? – спросила сквозь смех Нюрка.

– К нам обоим! На, Коленька, кушай, – подала она ему пирожок, – не слушай тетю!

Эти слова вызвали новый взрыв хохота. Смеялся даже Коля.

***

          Днем мама и тетка Анна, привезли Костика. Мальчик явно был рад отцу, ни в какую не слезал с его рук, говорил ему что-то на своем языке. Коля прижимал сына к сердцу, улыбался, разговаривал с мамками. У него было явно хорошее настроение.

          – Ты, я смотрю, молодцом, – улыбнулась ему тетка Наталья как-то напряженно, – Ребята приходили к тебе вчера…

          – Приходили. Продуктов вон натащили, – Колька показал на стол, – И пирогов ваших.

          – Молодцы они… – со вздохом проговорила мама. – Вика хоть бы приехала…

          – Да ей не до нас небось, – пожал плечами Колька.

          Но Вика приехала. Пришла пешком с автобуса.

          – Пустите погостить? – весело спросила она у брата и мамы.

          – Проходи, раз пришла, – улыбнулась мама.

          – Ну, и как ты тут? – спросила Вика у брата, снимая новую куртку.

          – Нормально, чего мне будет?

          – А, – Вика повесила куртку и в сапогах прошла к столу. – Особо не горюешь, значит?

          – С чего бы мне горевать? – спросил Коля, обнимая сына. – Ты сама-то чего одна?

          – Денис работает, – опустила глаза Вика, – мам, а поесть у нас есть чего?

          – Ты у Кольки спрашивай, он хозяин-то, – проворчала мама, но все же пошла к холодильнику.

          Тетка Анна забрала у Кольки почти заснувшего Костика и ушла с ним в переднюю избу.

          – Ну вот, жену выгнал, теперь с тещей живи! – шепотом съязвила Вика.

          – Кто это ее выгонял? – поднял бровь Колька и вышел за Анной в комнату.

          – Вы здесь оставайтесь жить, – сказа он теще. – Чего Вам там одной…

          – Что ты Коленька… – тихо ответила Анна, – я приходить к вам буду, Наталье вон помочь или что еще… А жить – уж буду одна… Мне перед тобой теперь не оправдаться…

          – Что Вы, теть Ань, бросьте все это… – махнул рукой Коля, – Не вы же ее выгнали в самом деле… Это же я ее избил ведь…

          – Колюшка, – шепотом, чтобы не разбудить наконец уснувшего Костю проговорила Анна, – Так ведь она и без того уже лыжи навострила в Тверь-то…

          – Да все равно уж, – так же шепотом ответил Коля.

          – Господи, как людям в глаза смотреть! – заплакала Анна, – Ты только Костюшку не бросай уж, он любит тебя…

          – И я его люблю, сын же ведь…

Вика недавно стала курить, теперь выходила на крыльцо вместе с братом.

          – Что это у тебя друг-то работает в Новый год? – спросил ее Колька, давая прикурить.

          – Такая работа. Что поделать… – пожала плечами Вика.

          – А работа эта не жена называется?

          – В смысле? – не поняла Вика.

          – В смысле – не женатый ли друг-то твой? – пояснил Коля.

          – Ты теперь на всех косо будешь смотреть? Не женатый… – зло проговорила.

          Коля вернулся в дом, взял шапку и сказал маме, что дойдет до Пашки.

          В Прямухино Коля сел на лавку у магазина, стряхнув с нее снег. В деревне было тихо, видимо народ отлеживался после вчерашнего. Шел легкий снежок, подкатывалось к горизонту мутное от облаков солнышко. Слышно было, как в одном из домов громко работает телевизор, где-то на другом конце лениво лаяла собака. Колька долго смотрел, как на черный рукав куртки падают легкие снежинки. Потом достал сигареты, но так и не закурил, он увидел, что из палисадника Семеновых выходит Любка и стал ждать, обернется она или нет. Люба прошла несколько шагов, поглядывая наверх, видимо, тоже смотрела на снег. Потом остановилась и повернулась.

Постояла какое-то время в нерешительности и пошла к Кольке.

          – А я думаю, кто это у магаза сидит, вор, что ли? – улыбнулась она Кольке.

          – Ну, сижу, думаю, чего бы своровать? – улыбнулся в ответ Колька.

          – А я к Пашке хотела сходить, – Люба села рядом, – Дома скукота, Нюрка где-то с Роськой лазит, мамка с батей ругаются все…

          – Я тоже вроде к Пашке иду…

          – А что-то дойти не можешь? – Любка смешно сморщила нос.

          – Да вот, сел подождать, может, ты выйдешь, – засмеялся Колька.

          Любка вдруг посерьезнела. Она сняла варежки и подставила ладони под снежинки.

          – Руки замерзнут, сказал он ей.

          – А меня, может, любовь греет! – без улыбки пошутила Люба.

          – А, – протянул Колька, – Тогда ладно.

«5»

          Прошло несколько месяцев, растаял снег, весна отрадовала пышным цветеньем, снова наступила пора дачников, огородов, купаний, детских каникул и ночных прогулок. Ася жила все это время в городе, смотрела на мир теперь с высоты седьмого этажа, привыкла к горячей воде, супермаркетам и ночным клубам. Леха, как и обещал, снял для нее квартиру которую сам и обставил, накупил ей модных вещей, баловал дорогими подарками, даже обещал подарить машину. Первое время Ася не считала денег, которые лились на нее, как из рога изобилия, но потом все же задала вопрос, откуда у еще даже недоучившегося Лешки берутся такие суммы.

          – А, – махнул он рукой, – У Ольги, знаешь, этого бабла сколько? Вот, она оплачивает свое замужество.

          – А если она узнает, что ты на меня тратишь? – спросила Ася.

          – Да мне так кажется, что она и так знает… – равнодушно пожал плечами Лешка, – Да чего она сделает? Не разведется, кому она нужна будет с детьми-то?

          Ася больше вопросов не задавала. Она решила для себя, что раз Лешка с ней, значит, все же любит ее… Просто он такой человек, ему деньги нужны… Она вздохнула свободно и счастливо в Твери. Почувствовала себя красивой, достойной внимания женщиной. С Лешкиными деньгами она теперь одевалась хорошо, умела, если надо, подать себя выгодно. Лешка с удовольствием брал ее на свои тусовки, а со временем, когда его бизнес начал набирать обороты, и на деловые встречи. У нее появилось много новых знакомых, праздников, вечеринок. Она почти не вспоминала деревню, Колю, даже Костика, хотя часто покупала ему игрушки, но все они так и оставались сваленными в шкафу. Ася каждый месяц порывалась съездить к сыну, но все было некогда. Да и Коляна она побаивалась, хорошо помня их последний разговор в сарае.

          Но с деревней она поддерживала связь. Часто к ней приезжала Викуля, бывшая когда-то ее врагом, теперь, закадычной подружкой. Вика тоже находилась на содержании богатого, но женатого человека, поэтому проблемы и сплетни у них с Асей были общие. Реже заезжал двоюродный брат Роська. Тот привозил приветы от матери, рассказывал, как там растет Костик. Про Коляна Ася никогда не спрашивала, гости сами не рассказывали.

          В очередной раз Роська приехал жарким июньским утром. Ася налила ему новомодного чая, аромат которого распространялся из раскрытых окон, наверное, до первых этажей. Она села напротив него, достала длинную дамскую сигарету и закурила.

          – Курить начала? – спросил Роська.

          – Да, все курят, для поддержания компании надо, – улыбнулась она, показывая отбеленные зубы.

          – Компания, это, конечно, важно, – кивнул Роська и попробовал чай, – Слушай, а у тебя нормального чая нет? Как ты эту гадость пьешь?

          – Ты че? Дорогущий, собака, я сама его не очень-то понимаю, но так-то все пьют.

          – Фу блин, выброси ты его, – отодвинул Роська чашку.

          Ася курила, стряхивая пепел в изящную пепельницу в форме лотоса.

          – Ты в деревню съездить не собираешься? – вдруг спросил Роська.

          – А чего там делать?

          – На свадьбу-то хоть приедешь ко мне?

          – Чего? – снова ослепительно улыбнулась Ася. – Когда свадьба-то?

          – Анька хочет в конце августа.

          – Так! – воскликнула Ася, – значит все же Анька? А Любка что, от ворот поворот?

          – Да все это в прошлом!

          – Что же ты, Аньку любишь?

          – Знаешь, Ася, я еще может быть не понимал раньше… Даже думал, может она мне нравится, потому что на Любку похожа? Но потом понял – скорее наоборот, я Аню свою не дождался, поэтому с Любкой и стал встречаться. Она знаешь, какая? Тонкая, чистая…  Я ее год поцеловать боялся, так и ходил за ней как мальчишка. Даже летать во сне стал, – с улыбкой говорил Роська. – А она еще оказывается из-за сестры переживала – вдруг Любка меня любит, все думала, как же она дорогу ей перейдет… Потом они там разобрались….

          – И что же? – постукивая по столу длинными раскрашенными ногтями, спросила Ася, – Любка тебя резко разлюбила?

          – Ну не знаю, как там резко или нет, Аня говорит, что она вроде как вообще кого-то другого любит… – пожал плечами Роська.

          – Надо же… Нюрка невеста… – задумчиво проговорила Ася.

          – Она, знаешь, какая стала умница! Девочка моя… Она на каникулы сейчас домой уедет – не знаю, как тут работать буду, привык уже каждый день с ней видеться…

          Ася слушала Роську и думала о том, что, может быть случится какое-то чудо, и в ее жизни тоже будет такая чистота и любовь. Ее размышления прервал звонок мобильника. Лешка приказывал в срочном порядке собираться на дачу к какому-то его другу.

***

          На Троицу, престольный праздник Прямухинского храма, по селу плыл радостный колокольный звон. За наличниками некоторых домов нежно трепетала свежая березовая зелень. Утреннее июньское солнышко, недавно поднявшееся над горизонтом, еще не обжигало, а ласково поглядывало на Юлю и Любу, вышедших из храма после Литургии.

          – Ну, что, пойдем к нам? – спросила Юля, выискивая взглядом вышедших раньше мужа и сыновей, – У нас пир на весь мир, вчера до полночи готовили!

          – Ой, я приду попозже! – закивала Люба, – Только можно я с Коляном приду?

          – Конечно, и Паша ему рад будет!

          Люба рассталась с Юлей и почти побежала в обратную сторону – в Мытницы. Она спешила поделиться своей Троицкой радостью с Колей. Но она только успела спуститься с крутой Прямухинской горы, на которой как раз и возвышалась церковь, как остановилась на дороге. По мосту через Осугу шел Коля. Люба радостно помахала ему рукой, он помахал ей в ответ и прибавил шаг.

          – С Праздником! – почти прокричал Люба, когда Коля подошел ближе.

          – И тебя! – с улыбкой ответил он.

          – А я к тебе хотела идти!

          – Ну вот, а я сам пришел. Пойдем, посидим?

          Они вернули  в сторону кладбища, прошли немного по пыльной дороге до деревянного сруба над родником и уселись на скамеечку, стоявшую рядом с колодцем.

          – Ну, и чего сегодня было интересного? – спросил Коля, имея ввиду утреннюю службу.

          – А вот что ты никак не придешь? Спрашиваешь только? – Люба наклонила голову на бок и с улыбкой смотрела на Колю, щурясь как от солнца, –  Радость была. Красота была. Еще что-то такое было, чего я описать не умею.

          – Да знаю я все! – засмеялся Колька, – Свечки жгли, песни пели, поп кадилом махал.

          – А  знаешь, какие песни красивые? Хочешь, спою?

– Хочу.

И Любка запела красивым низким голосом:

– Богородице Дево радуйся……

– И правда красиво-то, – Коля опустил глаза. Пока Люба пела, он, не отрываясь, смотрел не нее, – А еще спой, – попросил он.

– Ты лучше в следующее воскресенье приходи с Костиком. И песни послушаешь, и Костика бы причастили, – Люба снова щурилась.

– Что же это, думаешь, Он есть? – спросил Коля, глядя на небо.

– Ну, это-то точно.

– И нас счас видит Он?

– Наверное, да, – пожала плечами Люба.

– Интересно, что Он тогда про нас думает? – с улыбкой спросил Коля.

– Ну и вопросы у тебя! – покачала головой Люба, – Я сама пока что не понимаю почти ничего. Просто радостно мне с Ним, понимаешь?

          – Только с Ним? – вдруг спросил Колька, глядя Любе в глаза.

          Она сделала вид, что не поняла вопроса, или, в самом деле, не поняла. Коля вздохнул и достал пачку сигарет, повертел ее в руках и убрал обратно. Они долго молчали, слушая журчание текущей недалеко реки, шум машин с дороги, голоса детей.

          – Жарко сегодня будет, – наконец проговорил Коля, и ему показалось, что Любка облегченно вздохнула.

***

          С наступлением тепла Лешка часто вывозил Асю на пикники. В ее понимании пикник – это отдых на природе с бутербродами или шашлыками. Но они ездили на пышные застолья, каких в деревне Ася и на свадьбах-то не видела. Она откровенно скучала на этих пикниках – мужчины говорили на непонятном ей языке о своих вечных делах, молодежь ее плохо знала, поэтому не очень-то принимала в свои компании. Так Ася бродила по ухоженным участкам в одиночестве, или все же слушала разговоры мужчин. Как она поняла, основная и самая волнительная тема мужских разговоров – деньги, и способы их приумножения. Вторая по значимости тема – способы тратить эти самые деньги на всевозможные экзотические увлечения. Ася никогда себе и представить не могла, что в сферу интересов одного мужчины могут входить брелки, мундштуки, вина, дома, картины, антиквариат, казачество, патриотизм, политика, митинги и кулинария.  Причем некоторые умудрялись увлекаться чуть ли не всем сразу.

          В этот раз скучал, кажется, даже Леха. Обычно он примыкал к сыновьям тех серьезных богатых мужчин, и говорил с ними примерно о том же, разве что в этих разговорах было поменьше пафоса. Но сегодня молодежи было мало, и Леша уныло слушал грузных дядек, потягивая из высокого стакана пиво.

          – По какому поводу хоть веселимся? – шепотом съязвила Ася, приблизившись к Лешке.

          – Вон у той тетки, – он показал на женщину в синем костюме, в этот момент выражавшую свое недовольство жаркой погодой, – матери Стаса, – днюха сегодня.

          – А мы-то тут при чем? – пожала плечами Ася, – может, сбежим?

          – Ты чего, Стас – мировой мужик! – возмутился Леха, – Если уж он приглашает, надо быть, вдруг он захочет поговорить о чем-то?

          – А кто он вообще такой-то?

          – Вон он, с бородкой. Он вроде как компаньон отца, я сам пока плохо понимаю их отношения, но батя сказал, что надо быть обязательно. Он бы сам приехал, если бы не отпуск… Так что мы тут отдуваемся.

          – А этот Стас не расскажет твоему отцу, что ты был со мной, а не с женой? – отпивая пива из Лешкиного стакана, спросила Ася.

          – Да ему-то пофигу! Он молодой еще, ему не до всяких там семейных ценностей. Тем более батя сам сказал, тебя взять.

          – Твой отец про меня знает? – Ася даже задохнулась от ужаса.

          – Да ты че, Аська? Он тебя и одобрил… Когда я женился, он так и сказал, если я надумаешь себе кого заводить, так лучше Асю смани в город, такая девушка не должна в деревне пропадать.

          – Ничего себе…

          Лешка засмеялся.

          До позднего вечера Ася мучилась на этом так называемом дне рождения. Когда она услышала, что компания засобиралась в сауну, взмолилась про себя, чтобы Лешка не надумал ехать с ними. Но она и предположить не могла, что надумал Лешка.

          Он подошел к ней хмурый, нервно покусывая нижнюю губу.

          – Аська, тут такое дело… – не глядя в глаза, заговорил он. – Ты пойми правильно, в этом нет ничего такого. Ты составь сегодня вечером компанию Стасу, ладно?

          – В каком это смысле? – не поняла Ася.

          – Ну, мы сейчас в сауну поедем, а Стас этого не любит, он попросил, чтобы я тебя с ним отпустил…

          – Да ты чего? – возмутилась Ася, – это ты что мне предлагаешь сейчас?

          – Это нормально, Ася!  Ну, посидите, попьете шампусика…

          – А если он чего-нибудь еще захочет?

          – Может и захочет, – пожал плечами Лешка, – Сделай это для меня, пожалуйста, это очень важно!

          – Для тебя важно отдать меня чужому мужику? – заплакала Ася.

          – Да не кобенься ты! – вдруг зашипел на нее Леха, – Поработай для общего дела. Каждый делает, что может, понимаешь? Мы же тратим на тебя?

          – Ты что же, за деньги меня отдаешь ему, как проститутку?

          – Аська, перестань! Считай это твоей работой! Я же не на панель тебя гоню! Он нормальный мужик вообще. Может быть, он и не захочет еще ничего такого.

          Ася заплакала, но Лешка уговорил ее успокоиться и поехать со Стасом, в глаза которого называл Станиславом Аркадьевичем.

***

          Стас, который разрешил себя так называть Асе, потом что она никак не могла выговорить его полное имя-отчество, все же захотел большего, чем просто попить шампанского. Сначала Ася хотела сбежать, но она понимала, что своим побегом может разрушить отношения с Лешкой и свою безмятежную жизнь. А потом и Стас как-то незаметно ей понравился. Ему было лет сорок, может быть, это придавало ему уверенности во всех жестах, манере говорить, мимике. Бородка взрослила его, именно взрослила, а не старила, неукоснительная осанка, длинные тонкие кисти рук, перстни на ухоженных пальцах придавали его образу шарма, благородства. Ася незаметно для себя старалась при нем держать осанку, правильно говорить. Стас быстро расположил ее к себе. И она уже не так сердилась на Лешку…

          Утром Стас разбудил ее запахом кофе и сигарет. Он сидел на краю кровати с ноутбуком, что-то печатал, прерываясь, чтобы сделать затяжку или глоток кофе.

          – Доброе утро, – проговорил он, увидев, что Ася проснулась. – На кухне есть еще кофе, на тумбочке – халат для тебя.

          Спасибо. – Ася накинула халат и пошла на кухню.

          В квартире Стаса было две комнаты и кухня. Когда Ася проходила мимо второй комнаты, она застыла в изумлении – почти всю комнату занимал огромный, просто невероятных размеров аквариум. В нем плавали рыбки разных цветов, форм, размеров  и даже одна небольшая акула. С трудом оторвавшись от этого зрелища, Ася прошла на кухню, вылила из кофеварки остатки кофе и вернулась в спальню.

          Она села рядом со Стасом.

          – Посмотри пока телевизор, только без звука, я скоро закончу, – не отрываясь от экрана, сказал он.

          Ася нашла пульт, включила телевизор, стоящий в углу, убрала звук и стала пить холодный кофе и щелкать клавишами переключения каналов. Стас действительно быстро освободился, выключил ноутбук, и притянул Асю к себе. Она не сопротивлялась, Стас уже не был ей неприятен.

          – Какой у тебя аквариум огромный, – лежа на его груди говорила она потом.

          – Это не просто аквариум, это философия! – лениво проговорил Стас.

          – Как это?

          – Пошли, – Стас поднялся, – все равно вставать пора.

          Ася накинула халатик и прошла за ним в комнату с аквариумом.

          – Это, Ася, наша жизнь… – сказал Стас, показывая на аквариум, – есть люди, как эти рыбки, все на них заворожено смотрят, любуются. А есть, – он постучал пальцем по аквариуму, и некоторые рыбки устремились к нему, – есть аквариумное стекло. Вроде как все на него смотрят, но никто не видит. И хуже нет ничего, когда стекло это грязное, когда такой человек выпендривается, смердит от него. Эти-то и должны быть прозрачной серостью, а вот рыбка должна быть золотой, или с переливами цветными, или, если уж природа красоты не дала, тогда акулой. А иначе, если серость и вдруг в аквариуме, червяк ты, корм рыбий.

          – А я кто? – тихо спросила Ася, глядя на него сквозь воду.

          – Золотая рыбка для сопровождения акулы…

          – Акула, это ты?

          – Вроде того!

***

          Лешка больше не звонил Асе, и на ее звонки не отвечал. Сначала она страшно обиделась на него, а потом увлеклась новыми и необычными отношениями со Стасом. Они всегда встречались только в его квартире, как позже поняла Ася, жил он с женой и детьми в другом месте.  Встречи их были частыми, раза три-четыре за неделю, но всегда только по будням. Стас заказывал ужины, иногда они смотрели вместе фильмы, которые выбирал тоже он. Он никогда не рассказывал ей о своей работе, семье, интересах. Да она и не спрашивала. Они встречались с девяти-десяти до одиннадцати-двенадцати, и очень редко она оставалась у него до утра. У каждого хватало времени на другую жизнь.

          Сначала Ася была довольна их отношениями, но одна идея не давала ей покоя – хотелось замуж за такого человека как Стас. Пусть даже он заведет себе любовницу, но это все же лучше, чем ее шаткое, зависимое положение – ведь Стас мог перестать в любой момент обеспечивать ее. Но однажды Ася поняла, что на самом деле не хочет за него замуж, и даже видеть его больше не хочет. Она почувствовала себя на чудом месте и испугалась, что ее место тоже займет кто-то другой.

          – Почему вы все женаты, и все встречаетесь с любовницами? – спросила она о время их последней встречи.