Текст книги "Терпение (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

          – Ась, ты знаешь, Мишка-то от меня ушел ведь... – со слезами проговорила Маринка.

          – Куда?

          – К богдановской одной там... Как жить не знаю.

          – Маринка, ты знаешь, мне не до того счас. Вернется он, наверное.

          – Да уже не вернется, Ася, – покачала головой Маринка, – пойдем, посидим, а?

          – Нет, Маринка, потом давай. Не до Мишки мне счас.

          Маринка ушла домой, не скрывая слез. Ей было обидно, что теперь, когда ей так нужна компания, никого нет рядом. Она понимала, что у Аси случилась трагедия страшнее ее, Маринкиного горя, но от этого легче не становилось. Она пошла в Мытницы, надеясь найти в Вике собеседницу. Так была устроена Маринка, что все, что копилось в душе, ей нужно было проговорить с кем-нибудь.

          У Вики в гостях была Катя, ее школьная подруга. Долгое время после школы она жила с двоюродной сестрой в Твери. До тех пор, пока сестра не вышла замуж. Кате стало дорого и скучно снимать квартиру одной, и она приехала на родину, чтобы жить с матерью в Мытницах. В Твери она окончила медицинское училище, и теперь думала устроиться в больницу. Девчонки обрадовались Маринке, и недаром – она принесла с собой самогону.

          – А мрачная чего такая? – спросила Вика у Маринки, со стуком ставя на стол закуску – трехлитровую банку соленых огурцов.

          – Девчонки, Мишка ушел от меня.

          – Вот гад, кого же это он себе нашел? – Вика с сожалением посмотрела на Маринку.

          – Думаю, что Ксюху Богдановскую, она теперь холостая снова, мужик ее с дочкой бросил.

          – Я слышала, – отозвалась Катя, – Только нужен он ей, Мишка-то?

          – Раз ушел, значит, нужен, – покачала головой Вика.

          Маринка заревела.

          – Ну-ка, не реви! – Вика обняла ее за плечи, – Что ты сделаешь? Только изведешься, и все. Нужно перетерпеть!

          – Ты не знаешь, как больно! – плакала Марина.

          – Я нет, я, конечно, не знаю. Меня в день свадьбы не бросали, – тоже со слезами проговорила Вика.

          – А ведь и правда, Маринка, Вике-то тоже досталось! – Катя готова была расплакаться за компанию.

          – Вот уроды! – стукнула кулаком по столу Маринка, – Наливай, давай!

          Вика разлила по стопкам самогонку.

          – Эх, бабы, можно бы было в прошлое вернуться! – вздохнула она и выпила из своей рюмки.

          Маринка выпила тоже. Катя только сделала глоток.

          – Как вы пьете это, и не закусываете даже? Аж рот обожгло! – возмутилась Катя.

          – А это, Катюх, годы тренировок! – усмехнулась Маринка.

          – Не от счастья пьем. От счастья пьют шампанское, а нам, горчит, и хорошо. – Вика тряхнула головой.

          – А что, если бы прошлое вернуть? Ты что бы сделала? – вдруг спросила Маринка.

          – А все бы, чтобы меня Ромка не бросал, только чего говорить-то? Прошлое, оно на то и прошлое, что не вернуть! Ладно! За нас им другие отомстят! – Вика налила себе еще и выпила. – Все! Не могу больше! Правда, гадость!

          – Черное все стало вокруг, и на душе погано так, – тихо проговорила Марина, – умереть хочется.

          – Все пройдет! – махнула рукой Вика.

          – Интересно, есть вообще где-нибудь люди счастливые? – спросила у них Катя.

          – А фиг знает! Вот, может, ты у нас счастливая будешь! – хлопнула ее по плечу Вика.

          – Ну да, с кем?

          – А вот с Ванькой! Я видела, он все что-то рядом крутиться стал! – засмеялась Вика.

          – Да ну его, дурачок! – отмахнулась Катя, – Правда что – крутится все, а чего ему надо?

          – Понятно, чего! – развела руками Вика. – Того, чего всем им надо! Смотри, разборчивая наша, тут женихи свободные на дороге не валяются, счас этого прогонишь, кто-нить подберет быстро!

          – Да кому он нужен? – с сомнением спросила Катя.

          – Да найдутся желающие...

          – А чего, – вдруг перебила Вику Маринка,– Он парнишка ничего так, симпатичный. Да и руки у него вроде как откуда надо растут. Странноватый, правда, да все мужики, если их рассмотреть хорошенько – странные. А чего, он, правда, к тебе ходит? – спросила она у Кати.

          – Да ходит, – пожала плечами Катя, – молчит, пыхтит. Все спрашивает у меня, как дела, и все. Говорю – дурачок какой-то.

          – Смотри, Катюха, Маринке вон, приглянулся! – захохотала Вика.

          Девчонки рассмеялись.

          – Зря вы ржете! – сквозь смех проговорила Маринка, – Нормальный парень!

          Ася пришла к Маринке через пару дней, когда Колька, наконец, уехал работать.

          – Как живешь-то? – спросила она, усаживаясь на верхнюю ступеньку крыльца.

          – Да как, – пожала плечами Маринка, – Как во сне. Каждое утро просыпаться неохота, вот как.

          – Может, вернется еще Мишка-то?

          – Нет, не вернется. И не береди. Ты-то, зачем пришла?

          – Что-то ты обиделась, – вздохнула Ася, – раньше не спрашивала, зачем прихожу.

          – Да понятно все, – покачала головой Маринка, – у тебя горе, не приведи Господь... Как такое пережить...

          Ася закрыла руками лицо.

          – Все, все как  в болоте пропадает, вся жизнь моя, – не отнимая рук, проговорила она.

          – Проходи в избу-то, чего сидеть здесь, – сжалилась над ней Маринка.

          – Только самогону нет у меня, – сказала она Асе уже на кухне.

          – Не надо ничего, – ответила Ася, садясь на табуретку у стола, – не помогает все равно ничего.

          – Вот и я поэтому не гоню больше, – Маринка с грохотом поставила чайник на плиту, – Чаю попьем тогда хоть.

          – Да я не хочу ничего, – Ася водила ладонью по столу, загоняя крошки в разрезы клеенки, – У меня тут мысль все вертелась, чтобы Кольку убить.

          – Чего? – Маринка села на стул у печки, – он-то причем?

          – А боялась я, что он меня за Костика прибьет. Вот и думала, чтобы первой его... Прикинь, Маринка, до чего допилась, или жизнь довела, не знаю даже.

          – Да брось,– ошарашено проговорила Марина, – чего тебя-то убивать ему?

          – Так он уж убивал меня.

          – Ну, то за дело было, а теперь-то с чего?

          – Да говорю же – с испугу я... А потом он уже после похорон спал, я лежу, слушаю – дышит, сердце бьется. Думаю, вот и его ведь мать рожала, живой человек, а что он видит? Сына как родного принял, и того схоронил... Жалко стало его. – Ася вытерла слезы и посмотрела на Маринку, – Вот, может, и я еще ничего – человек?

          – Ну вы даете... – Маринка поднялась со стула и подошла к столу,– Я только не врублюсь что-то с разбега – как это он сына как родного принял? Это чего за фокус?

          Маринка облокотилась на стол и пристально посмотрела на Асю.

          – Так Лешкин Костик-то был... – Ася усмехнулась, – теперь уже чего скрывать.

          – Обалдеть! – Маринка придвинула стул к толу, села напротив Аси, – А Лешка-то что же? А? Он-то знает?

          – Нет.

          – Ну вы даете! – Маринка охватила голову руками, – Как люди женятся вообще? Он Любку любит, она от Лехи рожает. Ну вы даете, товарищи!

          Ася снова усмехнулась.

          – Только что-то как дальше жить непонятно, – тихо сказала она.

***

          Тетка Ира, мать Роськи, чувствовала, что у них с Аней что-то разладилось. Сын зачастил к родителям, да и блеск в глазах пропал. Поэтому, когда из города вернулась Вика, пусть и с дочкой, Ирина увидела в этом знак свыше. И только думала, как бы так устроить свидание сыну с Викой. Но свидание состоялось без ее помощи, Роська просто пришел к родителям, засиделся допоздна, вышел на крыльцо покурить, да тут стукнула дверь у соседей и на свое крыльцо вышла Вика. Ирина как раз вышла к сыну, когда он уже направлялся к соседнему дому. Она, стараясь остаться не замеченной, прижалась к стене и взмолилась, чтобы Ромке никто не помешал встретиться с Викой.

          Ромка быстро подошел к соседской калитке, Вика курила, облокотившись на перила крыльца.

          – Здорово, Вика! – бодро поздоровался он и, скинув крючок с калитки, подошел  дому.

          – Ну, здравствуй, если не шутишь! – улыбнулась Вика, – У родителей гостишь?

          – Да вот, зашел.

          – Ну, и как жизнь молодая?

          – Да нормально все вроде, – улыбнулся Ромка, – а у тебя как?

          – Да тоже ничего, – Вика села на ступеньку, – садись, поговорим.

          Ромка сел рядом с ней. Но вместо разговора они долго молчали.

          – Давай в дом зайдем, чего-то холодом потянуло, – наконец проговорила Вика.

          – Можно и зайти, – Ромка послушно поднялся и прошел в избу.

          Вика достала бутылку вина, шоколадку, стаканы. Они сели за стол.

          – Ну, за встречу! – Ромка звякнул своим стаканом о Викин.

          – Потеряет тебя Нюрка-то, – улыбнулась Вика, отпив вина.

          – Да, – Ромка махнул рукой, – ничего не случится!

          – А если случится?

          – Чего это?

          – Ну вот, например, тебя у меня Любка увела, я тебя у Нюрки уведу... – Вика осеклась, и поспешно добавила, – Ты в голову не бери, так это, шучу я.

          – Шуточки у тебя, – усмехнулся Роська, – Дочка-то твоя где?

          – У мамки Ленка, – Вика откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на Ромку, – А у тебя-то что-то детей нет?

          – Да какие дети, рано еще! – отвел взгляд Роська, – Расскажи мне лучше, как жила ты все это время? Давно я тебя не видел.

          Вика долго рассказывала, как жила с отцом Лены, как он погиб, спрашивала снова и снова Ромку о его жизни, пытаясь понять, счастлив он или нет. Он отмалчивался, отшучивался, но потом, собираясь уходить, уже на крыльце сказал, наконец, то, то она хотела услышать.

          – Не надо было нам с тобой расставаться, Вика. – Он посмотрел на нее, развернулся и почти бегом ушел.

          А Вика все стояла на пороге, вглядываясь в светлую июньскую ночь, и по щекам ее текли теплые слезы.

          Ромка не пошел домой. Он вышел за Мытницы, сел на остановке, выкурил полпачки сигарет и вернулся к родителям. Ирина, слышавшая его позднее возвращение, утирала слезы радости.

          А в Прямухино не спала Аня. Дергач кричал почти под самыми окнами, не давая уснуть, или же сердце предчувствовало беду, но среди ночи она встала, оделась, вышла на улицу и медленно побрела к реке. Огромная полная луна как фонарь освещала ее путь. Аня остановилась только на мосту. По реке поднимался туман, где-то совсем рядом пела какая-то птичка. Аня долго стояла, слушая журчание Осуги, повторяя в такт биения сердца одно стихотворение Цветаевой, еще в школьные годы выученное, будто чувствовала, что пригодится:

          – Вчера еще в глаза глядел,

          А нынче – всё косится в сторону!

          Вчера еще до птиц сидел, -

          Все жаворонки нынче – вороны!

          Я глупая, а ты умен,

          Живой, а я остолбенелая.

          О вопль женщин всех времен:

          "Мой милый, что тебе я сделала?!"

          Рано утром, возвращаясь домой из Мытниц, Ромка увидел жену, сидящую на мосту через Осугу.

          – Ань, ты чего здесь? – спросил он, подойдя к ней.

          Она смотрела  одна точку и не шелохнулась.

          – Ань, ты чего? – Ромка сел напротив нее на корточки, – Ты давно тут?

          Она медленно подняла глаза, долго смотрела на него, потом улыбнулась.

          – Гуляю я. – тихо сказала она.

          – Ничего себе прогулки, вставай, давай, – Ромка стал поднимать ее.

          – Мой милый, что тебе я сделала? – спросила Аня, встав на ноги.

          – Ань, ты чего, ну, в самом деле? А? – растерянно бормотал Ромка.

          – Да ничего. Уже ничего, правда. Пойдем завтракать. – Аня поежилась. – чего тут стоять.

          – Да не хочу я вроде есть.

          – Ну как хочешь, – пожала плечами Аня и пошла домой.

          Всю дорогу Ромка шел следом, так и не поравнявшись с ней.

***

          Вика так и не смогла заснуть после ухода Ромки. Она долго сидела на крыльце, встречала рассвет, томилась самой тяжкой ношей – ожиданием невозможного. Еле дождавшись восьми часов, она перешла через дорогу и прошла к концу деревне, к дому Кати. Стоило ей приблизиться к калитке, звонко залаяла маленькая черная собачка, названная Полканом с язвительностью, присущей Катиной маме – тетке Галине. Этот Полкан, или как его в шутку называли Великан, знал всех местных отлично, но никогда не упускал возможности облаять из-за забора. Тут же из-за дома вышла и сама тетка Галина, в ранний час уже, видимо, ковырявшаяся на огороде.

          – Чего не спишь? – вместо приветствия спросила она у Вики.

          – Здрасьте. А Катька что, спит еще?

          – Не знаю, сходи, сама глянь, – махнула рукой тетка Галя и снова ушла за дом.

          Вика прошла в избу по скрипящим половицам коридора, не удержав, хлопнула тяжелой дверью на кухне, услышала из передней скрип кровати.

          – Разбудила? – спросила она у лежавшей с закрытыми глазами Кати, присаживаясь к ней на кровать.

          – Чего ты ни свет, ни заря? – недовольно пробормотала сонным голосом Катя, не открывая глаз.

          – Спать не могу, и одна не могу оставаться, скажи спасибо, что утра дождалась, ночью не пришла.

          – Тебе бы мамка дала жару, если бы ночью пришла, – открыла глаза Катя, – Чего маешься?

          – Влюбилась, или старое вспомнила, или и не проходило ничего, – шепотом поведала Вика.

          – Тоже мне новость! – зевая, ответила Катя.

          – Интересно, – Вика подняла правую бровь, – для меня новость, а дя тебя нет?

          – Хочешь сказать, что ты только счас в Ромку своего втюхалась? – усмехнулась Катя и села в кровати.

          – Что, так видно? Я вроде и не говорила ничего... – растерялась Вика.

          – Не знаю, что там видно, только ты меня не удивила.

          – Он вчера ко мне приходил. Сам.

          – А, нет, – Катя наклонила голову набок и улыбнулась, – Удивила.

          – Вот.

          Катя встала с кровати, собрала длинные темные волосы на одно плечо, потянулась, скинула с себя коротенькую ночнушку, стала одеваться. Вика смотрела на ее фигуру с легкой завистью – она казалась идеальной. Кроме того, к Кате удивительно быстро приставал загар, тогда как кожа Вики даже в жаркое лето оставалась бледной.

          – Ну, и что вы с ним делали? – спросила Катя, одевшись и снова усевшись на кровать рядом с Викой.

          – Разговаривали, так, вина выпили. Я про себя рассказала. А самое главное, он, когда уже уходит, сказал, знаешь что? Что не надо нам было с ним расставаться. Сам сказал, за язык его никто не тянул. – Наблюдая, как Катя заплетает себе косу, рассказала Вика.

          – Ну все, хана, к гадалке не ходи, ждут Нюрку слезы, – Катя отбросила косу за спину и она снова расплелась.

          – Ты так просто говоришь, как будто это так, в магазин сходить. Не ладится у них, видать чего-то, только не факт, что он ее бросит, да и мало ли, жалеть жалеет, что от меня сбежал, а, может на обратную дорогу у него силенок не хватит. – Вика вздохнула.

          – Поживем, увидим, – мрачно проговорила Катя.

          – А вот как – ничего, что он женатый... Они же даже венчались с Нюркой-то... – Вика смотрела на Катю с надеждой.

          – Да все с вами понятно! – раздраженно отмахнулась Катя, – Что ему Нюрка эта! Я думаю, он Любке мстил, когда на ней женился. Теперь мстить некому, Любка – монашка, Нюрка, вообще-то говоря, похоже, недалеко от нее ушла.

          – В каком смысле?

          – Да шибанутая она какая-то, не знаю, я с ней не общаюсь, Аська говорила, вроде как вещь в себе эта Нюрка. Так что, если Роська от нее свалит, никто особо не удивится. – Катя поднялась, – Только ты сама-то что думаешь, нужен тебе Ромка этот? По правде если. Его как теленка водят бабы, а он ни "му", ни "угу".

          – От меня не уведут больше. – уверенно сказала Вика, – главное, чтобы он Нюрку бросить решился. Только сам, я ничего делать не стану. Пусть уж моя совесть чиста будет.

          – Ну ты молодец! – кивнула Катя, – Уважуха!– потом помолчала и добавила. – А с другой стороны, если он с женой мучается, может и стоит помочь? Вдруг лучше будет всем?

          – Слушай, – подозрительно посмотрела на нее Вика, – Ты как-то, по-моему, уж очень в теме... Колись!

          – В смысле? – Катя сделала вид, что не поняла вопроса.

          – Ну вот про женатиков, да и вообще...

          – Да чего вообще? – раздраженно спросила Катя, выходя на кухню, и уже оттуда крикнула, – С мамкой надоело жить, надо замуж!

          – Когда это тебе с мамкой жить надоело? Ты только приехала! – возмутилась Вика, выходя за Катей на кухню.

          – Вот уже и надоело. И одной неохота, и с мамкой. – Она Катя выглянула в окно, и заулыбалась, – Глянь, прынц пришел!

          Вика посмотрела на улицу, прислонившись к углу забора, курил Ваня.

          – Точно, принц болотный, – засмеялась Вика.

          – Пойдем, спросим, зачем пожаловал, – и девчонки вышли из дома.

          – Ну, чего стоишь? – спросила у Вани Катя, выходя из калитки.

          – Да так, курю вот, – прищуриваясь, ответил Ванька.

          – Ладно, Катюха, вы тут погутарьте, а пойду, заходи потом! – с улыбкой глядя на Ваню, проговорила Вика.

          – Зайду. – пообещала Катя, и добавила, – Ты завтра в Кувшиново на рынок не собираешься?

          – А чего, четверг завтра? – удивилась Вика, – Не знаю, может и поеду, вечером скажу!

          – Ну ладно, – пожала плечами Катя, и обратилась к Ване, – ты, правда, чего пришел-то?

          – Так, мимо шел, да и пришел, – пожал плечами Ваня.

          – Куда это ты, интересно, мимо шел? – улыбнулась Катя.

          – Да какая разница, – он отвел взгляд, – я завтра, наверное, тоже в Кувшиново рвану.

          – Ну, значит, там и встретимся.

          Они встретились в автобусе на Кувшиново. Вика не поехала, и Катя всю дорогу придумывала, как бы на рынке сбежать от Вани. На деле оказалось, что улизнуть от него было легко, только напрасно она это сделала. На базаре у Кати украли кошелек. Она сидела на лавочке у вокзала и не могла перестать плакать, когда рядом снова оказался Ваня.

          – Ты чего плачешь? – он сел рядом.

          – Кошелек сперли, – раздраженно проговорила Катя.

          – Ну вот, что же ты, – погладил ее по плечу, – Много денег было?

          – Да тебе-то какая разница? – Катя отдернула плечо, – что, теперь говорить-то?

          – Купить-то чего успела? – терпеливо спрашивал Ваня.

          – Нет, какое тебе дело? – Катя разозлилась, – Шел бы ты!

          – Катя, чего ты на меня-то кричишь? – он был по-прежнему спокоен, – Что купить-то хотела?

          – Да ничего, – отвернулась она, – мать лейку пластмассовую просила, да продуктов каких. Фиг с ним, с кошельком, мамка орать будет.

          – Ладно, посиди здесь пока, счас я приду! – Ваня поднялся и ушел куда-то.

          – Да можешь и не приходить, – буркнула Катя, продолжая жалеть себя и кошелек.

          Он вернулся как раз к автобусу. Катя обратила внимание на зеленую лейку в его руках и злобно прошипела: "Ты поиздеваться решил, да? Специально купил?"

          Ваня помог ей забраться в автобус. Она злилась всю дорогу, но, когда он вышел за ней в Мытницах, то была готова разорвать его от ярости.

          – Ну, и чего ты домой не едешь? Ты издеваешься, да? Проваливай, давай! – закричала она на него.

          – Вот, возьми, – он протянул ей лейку и пакет, – чтобы мамка не ругала.

          Катя смотрела на него, не понимая еще, о чем он толкует. Тогда Ваня поставил лейку и пакет в дорожную пыль и пошел пешком домой в Лопатино.

          – Ванька, стой ты! – окликнула его Катя.

          Он послушно остановился и развернулся. Она растерянно развела руками и улыбнулась.

          – Ну, ругаться опять будешь? – тоже заулыбался Ваня.

          – Ты мне купил-то... Я же не знала, – Катя вздохнула, – Спасибо.

          – Ладно, злючка, – махнул рукой Ваня, – иди уже, пока опять не завелась!

          Катя не хотела сначала говорить матери о краже кошелька и поступке Вани, но не удержалась. Тетка Галя выслушала ее и на удивление дочери спокойно, забыв упрекнуть в рассеянности, сказала: "Ты бы с Ванькой-то не больно шумела. Упустишь, локти кусать будешь".

***

          Чем больше проходило времени с той ночи, когда Ромка не ночевал дома, тем тяжелее становилось Ане. Она старалась, почти инстинктивно, не сравнивать прошлое и настоящее, убедить себя, что в отношении к ней мужа ничего не изменилось. Но потом она встретилась случайно на улице с Колькой, который посмотрел на нее так, что ей стало страшно.

          – Чего ты так смотришь? – спросила она.

          – Да на Любку ты похожа, сестренка. – ответил Колька и отвел взгляд.

          Аня конечно все поняла. И то, что она не только Кольке напоминает сестру, и то, что хотела бы, чтобы Ромка смотрел на нее хоть иногда таким взглядом. Пусть даже и видя при этом не ее, а Любку.

          Она решилась, наконец, прекратить эту муку. И для себя, и, в первую очередь, для Ромки. Но начался какой-то чемпионат по футболу, и муж оказался вне зоны доступа. Но Аня дождалась момента, когда его мозг не был занят турнирной таблицей.

          – Рома, ты меня больше не любишь, да? – она знала, что мужчин выводит из себя этот вопрос, но что поделать, если ей нужен был ответ именно на него.

          – Ну, началось! – и Ромка выругался, – чего тебе не живется?

          – Мне не живется, да, – спокойно сказала Аня, – ответь, пожалуйста.

          – Мне все эти разговоры о любви еще с Любкой надоели – вот где они у меня! – и он провел указательным пальцем по горлу.

          – А я на нее похожа, да?

          – Слишком, – уже закричал Ромка, – Ты можешь не выводить меня?

          – Нет, не могу, – упрямилась Аня, – я хочу поставить точку.

          – Точку? – Ромка, успевший нарезать за время разговора не один круг по комнате, рухнул на стул, – Что значит – точку?

          – Значит, что мне нужен ответ. Все просто – да, да, нет, нет. Если ты меня любишь, значит, нужно мне в себе что-то менять, я просто не понимаю тогда, что происходит. А если не любишь...

          – Тогда – что? – перебил он жену.

          – Тогда – уходи... – Аня отвернулась, чтобы Ромка не видел ее слез.

          Но он и не увидел бы их. Он сидел, охватив голову руками, и смотрел себе под ноги.

          – Рома, если ты можешь, ответь мне. Только честно. Не надо меня жалеть, или себя обманывать. Если не можешь сейчас ответить, я подожду. – ее трясло, но слез уже не было.

          Ромка медленно поднял голову, уперся руками в колени и тяжело вздохнул.

          – Я думаю, что нет, наверное... Ты хорошая, ты очень хорошая...

          – Все! – перебила его Аня, – твой ответ "нет", мне больше ничего не надо.

          – И что теперь? – беспомощно спросил Рома.

          – Теперь я соберу тебе вещи, чтобы не пришлось бегать, врать, мучится. Ведь ты мучаешься, я вижу. И домой не приходишь ночевать, потому что тяжело тебе, и потому что не я тебе нужна... – она медленно подошла к шкафу, – надо сумки найти, чтобы все сложить.

          – Ты так просто соберешь мне вещи и все? И точка?

          – Эх, Ромка, ну зачем тебе, правда, мучиться? Я ведь даже знаю, к кому ты уходишь! – не глядя на него, проговорила Аня.

          – К родителям.

          – Нет, Ромка, не к родителям... Ты сам еще сомневаешься, а я уже знаю... Не думай, она любит тебя.

          Аня никому не рассказывала о том, что Ромка ушел от нее. Он и в самом деле переехал к родителям, и все вздохнули с облегчением – Ромка, потому что, в самом деле, не знал, как разойтись с Аней, не решался сделать шаг, Аня, потому что не хотела и не могла мучить его, потому что, чтобы прощать ему нелюбовь у нее не хватало сил.

          Первой узнала Ася. Она пришла к Ане и, пряча глаза, спросила: "Что же вы насовсем, или так – не поладили чего?".

          – Насовсем. Разводимся мы, – улыбнулась Аня.

          – Как это вы решили так? – удивилась Ася.

          – Ну как решили. Не живем ведь вместе, вот и разводимся. Зачем мучить друг друга. – Пожала плечами Аня.

          – Я вот так не могу почему-то...

          – Ася, если бы так все могли, то семей на этом свете не осталось бы. Ну, если только несколько штук!

***

          Ромка еще только разводился с Аней, когда стал жить с Викой. Никто его не осуждал, даже бывшая теща Надежда сделала вывод, что Анька сама его отпустила, значит, он вроде как и не виноват перед ней. Аня развелась, вернула себе девичью фамилию, и навсегда запретила душе и сердцу верить и любить. Некоторые, желая утешить ее, говорили, что она непременно найдет еще свое счастье, но сама она знала твердо – на этой земле счастья не бывает.

           А зимой Ромка с Викой уже праздновали свадьбу. И Вика оторвалась за все обиды и несостоявшиеся замужества. В Прямухинском клубе они с Роськой устроили настоящий пир с живой музыкой и цыганами. Свадьба гремела, как и положено, два дня, и все эти два дня Аня пролежала на кровати, глядя в потолок и слушала разносившиеся по всему селу праздничные песни и крики гостей, поздравлявших ее венчанного мужа с его новой женой.

          В первый день свадьбы, когда, заказанный из Твери тамада, напоил всех до кондиции, а Маринка с Асей стали танцевать на столе канкан для молодых, Колян психанул и направился к выходу. Он знал, чем закончится эта свадьба – жена напьется, наговорит ему гадостей, он ее побьет, потому что напьется сам. Но почему-то опьянение не приходило, вместо него навалилась тоска, воспоминания о Любке и о том, что они могли бы быть вместе, если бы не их родители. А может быть и не в родстве дело, а просто не сложились половинки, так ведь бывает. Но, когда видишь перед собой счастливых молодоженов, а Ромка с Викой действительно светились от радости, так хочется урвать чуток этого самого недосягаемого, неизведанного, прошедшего где-то по обочине жизни и не успевшего запомниться, счастья.

          Колька нашел в ворохе курток свою и с наслаждением вышел на мороз. На улице уже было темно, черное небо, усеянное звездами, казалось, опустилось на самые крыши домов. Он закурил и медленно пошел по тропинке, слушая, как скрипит снег под ногами. За спиной хлопнула клубная дверь, Колька повернулся и увидел Катю, на ходу застегивающую куртку.

          – Чего ушла? – спросил он у нее.

          – Да я вот, увидела, что ты уходишь, ну и, тоже... – замялась Катя.

          – А я покурить, да проветриться вышел.

          – Ну, если ты не против, я с тобой проветрюсь, – опустив глаза, сказала Катя.

          – Да, пожалуйста, – пожал плечами Колька и вышел на дорогу.

          Они долго шли по Прямухино и молчали, наконец, Катя заговорила.

          – Коля, я на самом деле поговорить с тобой хочу, – тихо проговорила она.

          – Ну, я так и понял, – кивнул Колян.

          – Да? – удивилась Катя. – Может быть, понял, и о чем?

          – Может, и понял, щас узнаю, – он выбросил окурок и достал еще одну сигарету. – Ну?

          – Может, тогда и говорить ничего не надо, если все и так понятно? – спросила Катя, наблюдая, как он закуривает.

          – Может, и не надо, – согласился Коля.

          Они прошли еще немного.

          – Чего-то я ничего не поняла, – проворчала, наконец, Катя.

          – Да я сам не понял, – усмехнулся Колян, – Ты не усложняй ничего, будь проще, а?

          – Как это?

          – Ну, скажи как есть, и мы потом подумаем, что делать.

          – Я тебя люблю, – выпалила Катя и остановилась.

          Колян тоже остановился. Катя не видела его глаз, но чувствовала, что он смотрит на нее.

          – Ну что, то ты думал? – спросила она у него.

          – Не совсем, – покачал головой Колька.

          – А делать что будем?

          – Не знаю, Катя... – он посмотрел на небо, – А какие варианты?

          – Любые. – Она тоже посмотрела наверх, – я хочу быть с тобой, хочу, чтобы ты был счастлив.

          – А Ася? – спросил Коля и сам удивился своему вопросу.

          – Она же не любит тебя, – Катя пыталась заглянуть ему глаза.

          – Я тебя тоже ведь не люблю, – признался Коля.

          – Если бы любил, – вздохнула Катя, – но, кто знает, может быть, со мной ты будешь счастлив?

          – Слушай, Катя, – он, наконец, посмотрел ей в глаза, – может, ты себе придумала вообще все это, а?

          – Ты же любил, ты же должен знать, что такое не придумаешь, – Катя опустила голову,  закрыла лицо руками.

          Колян долго молчал. Она не видела его, но слышала, что он стоит по-прежнему рядом.

          – Неужели тебе не нужно, чтобы тебя кто-то любил? – спросила она, не отнимая рук от лица.

          – Нужно, – шепотом ответил Колька.

          – Ну? – она подняла голову и с надеждой посмотрела на него.

          – Не знаю, сейчас не могу ничего сказать.

          – Я подожду, слышишь? Я, сколько надо, буду ждать!

          – Я понял все. Увидимся еще. Мне подумать надо. А ты в клуб иди.

          – А ты?

          – А я устал, домой пойду.

          Катя послушно вернулась к клубу. На крыльце стоял Ванька.

          – Ты куда ушла-то? – увидев ее, спросил он.

          – Надо было мне, – буркнула Катя.

          – Понятно. Домой пойдешь?

          – Пойду.

          – Ну, тогда пошли, провожу тебя.

          Катя, молча, пожала плечами.

          За всю дорогу они не проронили ни слова. И только у Катиной калитки Ваня вместо прощания сказал:

          – Если у тебя с ним не получится, выходи за меня замуж. Я тебя не обижу. – и пошел обратно.

          Катя долго смотрела ему вслед, думая, что она примерно так же предложила свою любовь Кольке и, не понимая, как Ваня догадался про "него".

          На второй день свадьбы приехал Леха. Вика вытолкала его из клуба, крутя указательным пальцем у виска.

          – Ты спятил что ли? – почти кричала она на него, – Тут Ася с Коляном, мне еще скандала не хватало!

          – Чего это сразу скандал? – возмутился Леха, – Я погулять на свадьбе приехал, какое мне дело до них?

          – Такое! – Вика всплеснула руками, – Щас братец мой напьется, будет дело! Иди, говорю!

          На ее счастье в этот момент с улицы зашла Маринка.

          – О, Марин, уведи ты этого дурака отсюдова! – взмолилась Вика.

          – Ну чего, ладно! – пожала плечами Маринка, – пошли, у меня ееную свадьбу отметим!

          – А, да ну вас! – махнул рукой Леха.

          По дороге к Маринке он все возмущался, почему Вика не пустила его в клуб.