Текст книги "Терпение (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

          – Я пытаю? – удивилась Любка. – Да надо мне…

          – Ну вот и все!

          Любка оскорблено пожала плечами.

          После ухода девчонок компания на костре как-то распалась. Викуля с Ильей тоже уехали, Ванька о чем-то тихо беседовал с ребятами. Паша с Юлей тоже решили идти домой.

          – Пошли, Нюрка, проводим тя! – позвал Паша.

          Нюрка замялась.

          – Идите, я потом сам провожу! – ответил за нее Роська.

          Пашка резко развернулся и подошел к Роське вплотную.

          – Чего это? Когда это ты ее проводишь? И куда? – нервно спросил он.

          – Домой… – спокойно ответил Роська.

          – Ну-ка… давай-ка отойдем отсюдова! – грозно проговорил Пашка.

          – Да я-то отойду, – засмеялся Роська, – только на фига?

          – Пашка, ну че ты? – испуганно спросила Нюрка.

          Но ее никто не услышал. Пашка чуть ли не волоком оттащил Роську в сторону.

          – Да че ты разошелся? – спросил Роська.

          – Ты чего, Роськ, не понимаешь? Девочка в школу ходит… Куда ты лезешь?

          – Ты про Аньку?

          – А про кого?

          – А что я ей плохого сделаю?

          – Я тебе сделаю! Ты лучше не пробуй даже!

          – Да Паш! – начал заводиться Роська, – Чего тебе-то? Ну нравиться она мне! Не съем же я ее!

          – Ты бы с Любкой сперва разобрался бы! – Пашка говорил почти не разжимая губ, стиснув зубы от злости. – У той еще слезы не высохли, ты уж Нюрку окучиваешь! Сволочь ты!

          – А ты еще вспомни, что в детском саду было! С Любкой мы расстались! Окончательно и бесповоротно! Она мне вольную дала еще зимой!

          Пашка промолчал какое-то время. Потом махнул рукой.

          – Смотри, чтоб Нюрку не трогал… – буркнул он и ушел.

          Роська так и не понял, что значит в понимании Пашки «трогать».

«3»

В августе неожиданно начались холода. Тоскливое небо носилось над деревней, гонимое бешеным ветром. Разочарованные дачники сидели дома, топили печи и грозились бросить все и уехать в город. Березы и ирга поторопились окрасить листья в желтый, запахло осенью, по пустым деревенским улицам слонялся ветер. В один из таких унылых дней в магазин к Любке пришла тетка Анна, мать Аси.

– Любка, ты Аську не видала сегодня? – чуть не плача спросила она.

– Нет… – А чего случилось-то?

          – Да она, как вчера вечером ушла куда-то, так больше и не появлялась… – растерянно проговорила Анна.

          – А ушла-то хоть куда? – спросила Надежда, тоже работавшая сегодня.

          – Да просто погулять пошла… У нее голова разболелась, пошла подышать…

          – И до сих пор нету? – спросила Любка.

          Анна молча развела руками.

          – Блина… Куда ж она подевалась?

          – Ты поспрошай тут, может, видел кто?

          – Да я-то поспрошаю, тетка, Аня, да куда она могла подеваться-то?

          Весь день Асю искали по одноклассникам, родственникам, соседям. Анна литрами пила валерианку, Любка опасалась, что с Асей случилось что-то вроде того, что и с Андрюхой. Но к вечеру Ася пришла домой, как ни в чем не бывало.

          – Ты где была? – Анна хотела закричать на дочь, но смогла только прошептать сквозь слезы.

          – Мама! – Ася обняла маму, – Прости меня! Так получилось у меня! Ты прости меня!

          – Да была-то ты где?

          – Надо было мне, мам… Я сама не знала, что так получится… Теперь уже нормально все.

          – Ася! Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты меня в гроб вгонишь!

          – Мам, я же прощения попросила? Пойду баню теперь затоплю.

          – Чего это ты среди недели вздумала? – испуганно спросила Анна.

          – Ну, охота мне попариться. Промерзла по этой погоде. – Спокойно улыбнулась Ася.

          Ася затопила баню и пошла к Любке. Та была уже дома.

          – Ну ты дала! Ты куда запропала? – весело спрашивала Любка.

          – Ты это… в баню приходи сегодня.

          – Ты чего в баню средь недели надумала?

          – Надо так. Так придешь?

          – Ну приду. А шлялась  ты седня где?

          – В бане расскажу.

          В бане девчонки залезли на полок и молчали какое-то время.

          – Ну и натопила ты, аж волоса трещат, – тяжело дыша, проговорила Любка.

          – Нормально.

          – Ага, нормально. Щас угорим тут.

          – Я тебе сейчас что скажу – тогда и угорай.

          Любка с любопытством посмотрела на Асю.

          – Замуж я выхожу, Любк… – сказала Ася с невеселой улыбкой.

          – Чего?

          – Свадьба скоро у меня.

          Любка даже рот открыла. Она быстро представила всех доступных парней, но вычислить жениха не смогла.

          – Ну чего ты молчишь? За кого?

          – За Коляна…

          – За какого?

          – Любк, ты чего? За Самсонова! – засмеялась Ася.

          – Зачем?..

          – Блин, ну вот как зачем? Что за вопрос такой… Ну, зачем там замуж выходят?

          – Ну там… От любви, – Любка почему-то стала говорить шепотом. – А Колька-то знает хоть, что ты за него замуж собралась?

          – Чего ты тормозишь? Конечно, не сама же я…

          – Да я понять не могу, когда вы сладили…

          – Да вот тут.… Недавно. – Пожала плечами Ася.

          – И чего? Колян тебя любит, что ли?

          – Выходит, что любит…

          – И ты его резко полюбила?

          Ася спрыгнула с полка и выскочила в предбанник. Любка отравилась за ней.

          – Ась, ты не обижайся, просто вы как-то неожиданно…

          – Любка, ты мне больше вопросов никаких не задавай. Ладно? Сладили и сладили. Кому какая разница?

          – Да так… просто… Это что же получается, ты теперь с Викулей сроднишься?... – Любка усмехнулась. – Сестренка будет.

          – Да ладно тебе. Не язви.

          Любка пожала плечами, задумчиво накручивая волосы на палец.

          – Пойдем, домоемся, что ли уже, – проговорила Ася и нырнула обратно в баню.

          Любка открыла дверь в баню и, просунув в нее голову осторожно спросила: «А это случайно не из мести Лешке?».

          – А ну-ка, зайди… Баню выстудишь… – тихо проговорила Ася.

          Любка зашла, тщательно закрыла за собой дверь и уселась прямо на пороге.

          – Это значит, что… ты в курсе?... – спросила Ася, смотря на подругу сверху вниз.

          – В курсе чего?

          – Да не придуривайся ты! – сквозь слезы проговорила Ася. – Ты знаешь, что он женится? Да? Знаешь?

          – Блина…. Ася… Да все знают… – прошептала Любка, разглядывая мокрый пол.

          – Ну вот что ты за подруга после этого… – плакала Ася. – Не могла сказать…

          – Ну не могла! – тоже заплакала Любка. – Не знала, как тебе дуре такой втолковать, ты же никого не слушаешь, ты же за Лехой не видишь никого… Ты же себе в голову вбила, что он на тебе собрался жениться… А мне мамка еще весной сказала, что бабка его хвастала, что он летом свадьбу тут гулять будет, и что невеста у него какая-то там необычная, вся из себя волшебная… Прости ты меня, Ась!

          – Да ладно… – вдруг успокоилась Ася. – Фиг с ним, пусть женится на ком хочет.

          – А ты-то что, за Коляна собралась замуж… из-за этого?

          – Из-за чего?

          – Ну… из-за того, что тебя Леха обманул?

          – Стала бы я из-за такой глупости замуж выходить, – буркнула Ася.

          – Ну не любишь же ты его…

          – Любка! – перебила Ася. – Не лезь ты не в свое дело, а?

          – Да ладно… Проехали. На свадьбу-то хоть позовешь?

          – Посмотрим.

***

                    Никто так и не узнал, куда пропадала Ася, и когда и как она успела сойтись с Коляном. Все смутно догадывались, что она выходит замуж потому что Лешка женится. Но как связать в реальности эти два события – не знали. Знали только Ася и Колян.

          Когда Лешка приехал в деревню догуливать свадьбу, Ася уже знала, что он женился. От нее ждали какой-нибудь реакции на эту свадьбу, но она относительно спокойно реагировала на молодоженов.

          Ася только не могла понять, как так могла обмануться, с чего она взяла, что Лешка хотел жениться именно на ней… Любка в возмущении трясла кулаком, предполагая, что грозит Лешке отомстить за такое наглое поведение. Но Ася рассуждала по-своему.

          – Он же мне не обещал ничего… – говорила она тихо. – Это я сама решила…дура.

          – Ну а то, что он за твоей спиной в Твери с другой снюхался – это как? А? – горячилась Любка. – Это ты тоже себе выдумала? Сволочь он – вот кто!

          – Любка, проехали уже эту тему… Женится он… и ладно… Я тоже вот осенью замуж выйду, и вообще закроем эту тему…

          … В Прямухино никто не встречал шумный свадебный кортеж. Из местных на свадьбу Леша никого не позвал, видимо, опасаясь скандала. Ася пролежала два «свадебных» дня на кровати лицом к стене. На третий день к ней пришел Колян.

          – Ася, ты хоть бы поела чего… – тихо сказал он.

          – Щас… – отозвалась Ася, не глядя на него.

          – Любка хочет Ольке космы выдирать…– усмехнулся Колька.

          – Какой Ольке? – помолчав, спросила Ася.

          – Ну, жене его…

          Ася молчала. Но вечером Кольке все же удалось и накормить Асю, и вытащить ее на улицу.  Они сидели на крыльце долго молча, смотрели как тяжелые пасмурные сумерки опускаются на Прямухино, окутывая темной тенью деревню.

          – Я своим сегодня сказал… – заговорил Колян почти в полной тишине.

          – Что сказал? – равнодушно спросила Ася.

          – Что женюсь…

          – И че они?

          – Мамка обрадовалась. Ты ей нравишься, видать.

          – Ну, это она еще не все про меня знает… – пожала плечами Ася.

          – Вот и спрашивала все про Леху… И как же я тут взялся вдруг.

          – И что ты ей сказал?

          – А чего говорить? – Колян достал из кармана куртки пачку сигарет. – Был, говорю, Лешка,  и не стало…

          Ася молчала, Коля искал по карманам зажигалку.

          – Так че, завтра едем? – спросил он.

          – Ну да… – равнодушно согласилась Ася.

          Колька наконец нашел зажигалку и закурил.

          – Ну вот… Подадим завтра заявление, и все… Почти законные будем…

          – А ты не пожалеешь? – вдруг спросила Ася.

          – Я тебе уж все сказал… – помолчав, ответил Колян. – Ты за меня не думай… Не Леха, не убегу…

          Ася закрыла руками лицо.

          – Блин, прости ты меня, дурака, Аськ, башка не думает у меня… – он обнял ее и притянул к себе.

          Ася прижалась к нему и заплакала.

          ***

          Проводив гостей, Леха с женой, на радость бабке, остались в деревне. И Любка с Нюркой сговорились с Маринкой Шишковой, чтобы устроить у нее баню, и пригласить туда Ольгу. Маринка жила в Лопатино, сразу после школы стала работать почтальоном. Была она немного постарше Любки, но сколько себя она себя помнит, Маринка была всем подругой – и страшим, и младшим. Возможно, такая повышенная коммуникабельность позволяла ей оказываться в курсе всех событий, и исполнять роль сарафанного радио. Все знали, если нужно известить о чем-то большое количество людей, стоит рассказать Маринке, и к вечеру об этом будут гудеть все деревни. Где есть хоть два жителя. Маринка была статной, яркой, шумной, но это не помогало ей быть счастливой. Но не мешало активно помогать другим в осуществлении самых смелых планов. Поэтому она с удовольствием согласилась заманить Лехину жену к себе в баню.

          Ольга сначала ответила согласием на предложение Любки, а потом уже посоветовалась с мужем. Леха, естественно, насторожился, и не хотел пускать ее на эту встречу, но адекватно объяснить не смог, почему его жена не может поближе познакомиться с местными девчатами, поэтому ему ничего не оставалось делать, как отпустить жену к Маринке, и молиться, чтобы эта баня не кончилась скандалом.

          Девчонки сначала дружелюбно встретили Ольгу. Они сидели на лавочке у Маринкиного палисадника плотно, плечом к плечу. Ольга подошла к ним и поздоровалась.

          Любка ожидала увидеть высокую стройную блондинку, глупую, но красивую. Ей казалось, что только на такую девушку можно было променять Асю. Однако из всех ее ожиданий оправдался только первые пункты – Ольга оказалась высокой стройной брюнеткой с карими глазами, но в целом, ее внешность не производила особого впечатления, и заметно проигрывала Асиной красоте.

          – Молодец, что не испугалась нас, – сказала ей Любка уже в бане.

          – А с чего это мне вас бояться? – спокойно спросила Ольга.

          – А с того, что городские обычно думают, что деревенские их бить будут! – засмеялась Маринка.

          – Я так не думаю! – пожала плечами Ольга.

          Они напарились, напились кваса, но никто не решался поговорить с Ольгой про Асю. Хотя именно желание открыть Ольге глаза на Леху и стало причиной для встречи. Ольга рассказала, что ее брат учится вместе с Лехой, что сама она провалила экзамены в универ, и до сих пор не определилась с работой.

И вдруг Ольга заговорила о Асе сама.

– Вы мне, наверное, про Асю хотели рассказать? – спросила Ольга.

Девчонки переглянусь.

– Ну, может… – проговорила Любка. – Тебе Леха что ли рассказал про нее?

          – Да сама не дура, – усмехнулась Ольга, – да и она – не иголка, не утаишь…

          – Ну да. Да и чего ее таить? Что было, то было, – зачем-то сказала Маринка, чем разозлила Любку.

          – А то таить, что между прочим Лешка твой сволочь последняя… Он Аське мозги дурил, а сам с тобой там таскался… А у них ведь любовь давнее была… – раздраженно сказала Любка.

          – И что же ты мне теперь делать прикажешь? – по-прежнему спокойно спросила Ольга.

          – А ни че! – Любка вскочила и начала срывать листья с сирени, росшей в Маринкином палисаднике. – Ты уже все сделала!

          – Знаешь, что я тебе скажу? – Ольга тоже поднялась и подошла почти вплотную к Любке. – Даже если бы я знала, что он тут с ней… Даже если бы видела их своими глазами… Я, может быть, все рано бы… – Ольга запнулась и тоже сорвала листик.

          Все молча ждали, чтобы Ольга договорила.

          – В общем, я бы за него пошла бы по-любасу… Девки, можете меня убивать… Но перед вашей Аськой я не виновата… Тем более, что теперь уж поздно… Да и ребенок у нас будет… Деваться мне теперь все равно некуда… – Ольга посмотрела на свою руку – она растерла листик и пальцы теперь были зелеными.

          – А ведь походу она-то не хуже Аськи-то пострадала… – тихо проговорила Нюрка.

          – Да чего уж говорить… Понятно это… – согласилась Маринка.

          – А Леха ваш… все равно сволочь! – буркнула Любка.

***

Маринка после бани и разговора с девчонками, одиноко уставилась дома в телевизор. Жила она с матерью, теткой Галей, которая, несмотря на свою не мнимую инвалидность с частичной парализованностью умудрялась также нехило выпивать. Напиваясь вне дома, тетка Галя не могла уже самостоятельно покинуть гостеприимный приют, даже если таковой оказывался наутро всего лишь сараем или даже лавочкой у колонки, поэтому дома ночевала она редко. Маринка же была настолько занята работой и Мишкой Поспеловым, что уже не успевала следить за всеми перемещениями своей матери. Любовь захватила в плен юную Маринкину душу еще в школе, и никак не хотела отпускать до сих пор. Уже несколько лет прошло с тех пор, как Маринка написала неровным, почти детским почерком письмо Мишке, в котором признавалась ему в любви. Мишка же в свою очередь не стал изображать из себя пушкинского героя, тем более что и сама Маринка даже отдаленно не напоминала Татьяну Ларину. Поэтому буквально со школьной скамьи Маринка всецело и безраздельно оказалась в Мишкиной собственности. Бывала им неоднократно бита, знала, что нелюбима им, но терпела от него все. И когда он пил, пила с ним, когда он милостиво соглашался поночевать у нее, приглашала с радостью, когда он любил другую, ждала его, когда он гнал ее, не уходила, когда он звал ее… впрочем, звать ее не надо было вовсе, она и так всегда была рядом… Она сама себе иногда удивлялась, как у нее так получается? Столько вокруг мужиков разнокалиберных, а вот засел в сердце один, и никуда его не выкинешь.

По телевизору, по одной из двух программ, других в деревне на обычную антенну не заловишь, шло какое-то юмористическое шоу. Маринка поймала себя на мысли, что больше половины шуток она просто не понимает. Такое время – все стремительно меняется в стране, в обществе, в каждом человеке. И деревня меняется, а именно умирает. Представители поколения родившихся в деревне в конце семидесятых – начале восьмидесятых, выросшие по большой части уже в новой, постперестроечной России, еще помнят колхозы, фермы, колосящиеся поля, работающие сеялки-веялки-молотилки, знают, как подоить корову. Но уже не хотят, не умеют жить на земле, они потянулись в перестроечный круговорот, их засосало в страшную воронку, где крутится страна, выживает, стонет, тоскует по прошлому, грезит о настоящем…

Маринке надоело слушать несмешные шутки, не выключая телевизора, она вышла на крыльцо, в сумеречную прохладу. Она чувствовала себя одинокой, несчастной, и казалось, что так будет всегда. Сумерки сменяли ночь, значит, ждало ее только несчастье. Она вдруг спустилась с крыльца и – как была, в халатике и легкой кофточке – твердо зашагала прочь из деревни.

Почерневшие стволы деревьев четко выделялись на фоне еще светлого неба, прямо перед ней висела большая желтая луна, берега укутывались густыми лоскутами тумана, кузнечики завели свои бесконечные оглушительные беседы. Стемнело как-то внезапно, только поднявшаяся луна фонарем освещала ей путь. Маринка шла быстро привычной дорогой, по которой она разносила почту, редко пользуясь велосипедом. Ночью она подошла к дому Мишки Поспелова в Богданово. Она постучала в окно, рискуя всех  разбудить. В доме послышалось чье-то ворчание, наверное, Мишкиного отца, потом из-за занавески быстро выглянула Светка, сестра Мишки, и только после этого в коридоре послышались шаги, и на крыльце появился сам Мишка. Он сел на верхнюю ступеньку, закурил, и только после этого спросил у стоявшей перед ним Маринки: «Ну, че ты шляешься?»

– Да я счас уйду, – проговорила она.

– Че, ночью? – Мишка глубоко затянулся и выдохнул на Маринку струю дыма, – а чего приходила-то?

– Да я так… Может, ты со мой пойдешь?

– Ну и чудная ты, Маринк…

– У меня дом открыт, и телек работает. Идти надо.

– Иди, – равнодушно пожал плечами Мишка.

Маринка развернулась и медленно побрела обратно. Она уже не замечала длинных причудливых теней, тянущихся по дороге в лунном свете, не обращала внимания на то, что в домашние тапочки набилась пыль, что по ее щекам текли слезы. Больше всего ей хотелось быстрее добраться до дома, запереть за собой дверь, достать из буфета коробку с таблетками и проглотить их все, одну за другой, чтобы больше никогда не ждать, не унижаться, не унижать никого своей ненужной любовью. Но она успела только выйти из Богданова, когда ее догнал Мишка.

– Чего ты убежала-то? – спросил он ее.

– А ты чего? А? Чего ты? – Как-то испуганно спрашивала Маринка.

– Будешь? – Вместо ответа Мишка протянул ей початую бутылку водки.

Маринка сделала два глотка, водка была теплая, от чего к горлу поднялась тошнота. Слезы побежали еще быстрее, стало как-то холодно и страшно. Они стояли у росстани – места, до куда раньше доносили покойников, чтобы с ними простились деревенские. В голове у Маринки мелькнула странная мысль, что и Мишка пошел с ней попрощаться. Но он снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

– Пошли, чего уж стоять-то? – хрипло проговорил он.

– Куда?

– Как куда? Провожу тебя… Водку еще будешь?

– Не… Противная она…

– Что же, ты меня, получается, любишь? – вдруг спросил Мишка.

– Люблю! Больше жизни. Получается так, – спокойно ответила Маринка.

– Похоже, я больше никому и не нужен. Давай тогда с тобой, что ли жить… – с этими словам он обнял ее за плечи, и так они пошли в Прямухино.

До сентября Мишка жил с Маринкой в Прямухино, почти не пил, не дрался и даже не пытался ее бросить. Марина, и без того бывшая женщиной яркой, заметной, стала расцветать с каждым днем, старалась  выглядеть всегда отлично и не провоцировать Мишку на пьянку и драку. А значит  не болтать много, что было особенно тяжелой пыткой для ее языка. Но чего не сделаешь ради любви…

А в самом начале осени умерла тетка Галя. По пьянке перепутала, видимо, бутылки и махнула залпом уксуса. После ее смерти, правда, поговаривали, что и ничего она вовсе не перепутала, а намеренно отравилась, устав от жизни, но, что случилось на самом деле, теперь уже никто не узнает.

Маринке ее смерть не принесла большого горя, скорее большие хлопоты. Поминки Галины и вовсе переросли вовсе в народное гуляние, сопровождающееся, как и положено, мордо-стекло-тарелкобитием, пьяными разговорами о спасении матушки России и признаниями соседей во взаимном уважении друг друга. Мишка просто не мог остаться в стороне и ушел по случаю смерти почти тещи в продолжительный запой. Маринка, конечно, пыталась его из этого запоя вытащить, но он виртуозно скрывался от нее у местных любителей «беленькой», а при обнаружении его пьяного тела грозился избить. Марина терпеливо искала его, приводила домой, отмывала, отпаивала, выхаживала. Наконец ее усилия увенчались успехом, она победила, Мишка отошел от пьянки, напарился в бане, выспался и поехал в город искать работу.

***

А в октябре Ася вышла замуж за Коляна. Свадьбы как таковой у них не было, а вечернее застолье скорее напоминало поминки, чем свадебное гуляние. Молодожены планировали жить с Асиной матерью, потому что родители Кольки как-то не смогли прийти к общему решению, куда пустить жить сына с женой. Колька только махнул рукой на их споры – знал, что они и без того дерутся постоянно, и, скорее всего, так ничего решить и не смогут.

А тетка Анна только рада была, что Ася с мужем будут жить с ней.

          Почти через неделю после регистрации, субботним вечером,  к дому, где теперь жили Ася с Колей подъехала «Газель» с логотипом крупного тверского магазина бытовой техники. Из машины вышла Вика и решительно направилась к крыльцу, на которое уже успела выйти Ася.

          – Ну, хозяйка, принимай подарок! – весело проговорила Викуля и сделала широкий жест в сторону машины. – Где  Колян-то? Надо выгрузить помочь.

          – Колька! – крикнула в коридор Ася, и спустилась с крыльца. – А чего это такое-то?

          -А это, сестренка, подарок на свадьбу… Ну, от человечка, которого вы чего-то приглашать не стали… – Вика с прищуром посмотрела на Асю, – о, здорово, братишка! – поприветствовала она вышедшего Коляна, – помоги холодильник выгрузить.

          -Че за холодильник? – хмуро спросил брат.

          – Подарок вам. – Вика почему-то пожала плечами, – И я к нему уж тоже примажусь, а то нам с Илюхой пока не на что. Вот подкопим, купим вам диван. Или кровать. Вам что нужнее?

          – Так а это от кого? – Колян кивнул на «Газель».

          – Дают – бери, а бьют – беги. Какая тебе разница? Хороший холодильник, чего тебе еще надо? – недовольно заворчала Вика. – Помоги разгрузить лучше.

          Колян с водителем «Газели» перенесли коробку с холодильником во двор, машина уехала, захватив Вику до Мытниц.

          – Ты знаешь, от кого подарок? – спросил Колян у Аси уже перед сном.

          – Нет, – тихо ответила Ася после недолгого молчания.

          – Даже странно как-то…

          – Что тебе странно?

          – Странно, что я знаю – от кого, а ты – нет…

          Ася молча посмотрела на Колю и ничего не ответила.

          – Паршивенько все так начинается у нас, Ася… – вздохнул Колян.

          – Я его не просила такие подарки дарить, – как-то жалобно ответила Ася, и Кольке даже показалось, что она сейчас заплачет.

          – Да причем тут ты… – неожиданно проговорил Коля.– Ты ложись вон спать лучше, я пойду, покурю.

          Ася послушно легла, долго ждала Колю, но так и заснула, не дождавшись. А утром они с мамой проснулись от непонятного грохота, раздававшегося откуда-то со двора. Когда они выскочили во двор, то увидели, что Колян топором рубил холодильник.

          – Увидишь, Леху, скажи, что плохой подарок, развалился совсем, – сказал он Асе, когда с холодильником было покончено.

          Ася только машинально гладила уже округлившийся живот.

          – Что ж ты, Коля, – потихоньку проговорила тетка Аня, – пожалел бы ее… Беременная ведь…

          – Вот я и жалею, теть Ань… – криво улыбнулся Коля.

          О своей беременности Ася узнала еще летом, но остальных, кроме Коляна, в известность не ставила до тех пор, пока живот не стал выпирать. Первой узнала мама, и спросила об этом почему-то не у дочери, а у Кольки. Он подтвердил ее догадку, и Анна даже обиделась, что молодые не сказали ей о предстоящем пополнении. Потом она осторожно спросила у дочери, на каком та сроке.

          – Не знаю, – отмахнулась Ася, – еще не скоро рожать.

          – А не потому ль ты замуж-то пошла? – грустно спросила Анна.

          – Чего это ты спрашиваешь так?

          – А то… Ты Колю не обижай. Хороший он.

          Ася отвела глаза и вздохнула. Больше к этому разговору они не возвращались.

          Со свекровью у Аси сложились странные отношения. С одной стороны, тетка Наташа была очень рада, что Колька женился именно на Асе, но вместе с тем, она как-то отстранилась сразу от них, и при встрече с Асей почему-то прятала глаза, как будто в чем-то была виновата перед ней…

          В ноябре на выходные приехал Леха. Ася как-то сразу увидела его, ноги сами принесли к его дому. Леха стал как будто старше, солиднее, Ася встретила его, когда он вразвалочку направлялся к магазину.

          – Какие люди, и без охраны! – чуть ли не на всю улицу закричал он.

          Ася молча остановилась.

          – Как живешь, старушка? – весело спросил Леха, подходя ближе.

          – Нормально живу, – тихо ответила Ася.

          – Ну, я вижу,–  закуривая, ответил Леха,  украдкой поглядывая на ее живот. –  Времени с Коляном не теряете.

          Ася снова промолчала.

          – А у меня Ольга учудила, двойню ждет! – Леха усмехнулся, – спятить можно!

          – Да ты вообще молодец, – еще тише проговорила Ася.

          – Да ладно… – отмахнулся Лешка. – Ты вот мне скажи, когда вы успели с Коляном-то ладить? Приезжаю, а мне уж сообщают, вот, мол, замуж выскочила. Пузо вон уже растет…

          – А тебе не все равно разве? – вспыхнула Ася.

          – Да я думаю, я-то к этому делу не имею ли отношения? Вроде как ты Кольку и не любила, я думал, ты меня любишь, а, Ася? – не выпуская сигареты из рта, прищуривая один глаз от дыма, спросил Леха.

          – Люблю, только я тебя свободного любила, а как узнала, что ты женишься, с Коляном и загуляла…

          – Нарочно, что ли?

          – Можно и так сказать…

          – Понятно, хотела мне отомстить, да залетела, пришлось замуж идти? – Леха глубоко затянулся, – Любит тебя Колян-то?

          – Безумно, – с вызовом ответила Ася.

          – Ну, рад за тебя. У меня видишь, как получилось-то. Нужно было жениться. Так что давай без обид, тем более что ты вон – тоже молодец, – кивнул на ее живот Леха.

После этого разговора Асе стало так тяжело, что она просто металась по деревне, не находя себе места. Ее душили рыдания, казалось, что мир просто рухнет, ей нужна была поддержка, понимание, но у кого ее спрашивать – не у Коляна же? И она впервые за несколько месяцев пришла к Любке. Они закрылись в комнате, выгнав оттуда Нюрку, забрались с ногами на кровать и Ася, наконец, смогла и выговориться, и выплакаться.

– Как мне жить теперь, Любка? Не знаю. Так тяжело на душе, как будто и, правда, камень там. Страшно, что дальше будет? Рожать страшно, как с Колькой жить буду – не знаю… Леха еще тут. Уж хоть бы не приезжал, а так – хоть вешайся…

– А разве тебе с Колькой плохо?

– Не знаю, – честно призналась  Ася. – Я даже не знаю, может быть он и не любит меня вовсе… Лешка не любит, я сначала думала, что хоть Колька любить будет, а он такой тихий и холодный… Все, что попрошу – сделает, знаешь, он мужик-то дельный оказался, только вот тепла нет. Попросишь – привези чего-нибудь вкусненького, он привезет, все, что скажешь, все привезет, и просто на стол положит. Молча. И – на диван. Или дрова рубить, или еще чего. И молча все, понимаешь? Ну обнял бы, что ли, поговорил бы, слово какое ласковое сказал. Спрашиваю у него: «Что ты молчишь все», а он:  «А чего говорить?». «Ну хоть, как там на работе расскажи?»  «Нормально все. Лес пилим». И дальше молчит.

– Ну а ты сама-то не пробовала с ним поговорить? Или там обнять его? Блинов напечь каких-нибудь? Вон Юлька Пашке, как ему приезжать, все чего-то стряпает.

– Да чего я смогу теперь сделать? Пашка Юльку любит. А у меня Леха спрашивает такой: «Чего, любит тебя Колька?», я ему: «Да любит, конечно», а сама стою и думаю, какая я дура, и с чего я такое взяла-то?

– А может быть, Колька сам так думает? – вдруг спросила Любка.

– В смысле?

– Ну, что ты его не любишь, и что теперь тебя целовать-обнимать, если он тебе на фиг не нужен? Я вообще не понимаю, как вы поженились, если у вас уже такие проблемы начались?

– Эх, Любк, я думала, он любит меня, – всхлипнула Ася. – Я думала, все по-другому будет, понимаешь?

– Ну чего ты, Аськ… – пожала плечами Любка. – Теперь-то уж жить надо как-то.

– Надо, – прошептала Ася, – только тяжко очень.

– Чего же поделаешь? Потерпи маленько, может, что-то изменится еще,  – вздохнула Любка и, помолчав немного, добавила, – а что же, ты получается, Кольку-то совсем не любишь?

– Я Лешку люблю, – по щекам Аси текли крупные слезы.

Любка снова вздохнула и посмотрела за окно, рядом с которым стояла кровать, на которой они сидели. На улице темнело, росшая за окном рябина, уже потерявшая свои листья и сохранившая несколько красных ягодок, гнулась от немилосердного ветра, а на стекле появились разводы начавшегося дождика.

– Мерзость какая, – проговорила Любка, имея ввиду картину, увиденную за окном.

А Ася почему-то подумала, что подруга это сказала о ее жизни.

***

В этом году осень как-то загостилась. Уже кончался ноябрь, никакой осенней прелести, если таковая и случается, в помине не было, осталась только надоевшая грязь, холодный ветер и постоянный дождик. Ночами подмораживало, однажды даже пошел, было, снежок, но осень никак не сдавала позиций.

Любка почему-то решила сама для себя, что когда выпадет, наконец, нормальный, не способный к моментальному таянью снег, тогда и свалится с ее души тоска. Она терпеливо ждала снега, каждое утро, прежде всего, выглядывала в окошко, вечерами смотрела новости, чтобы узнать прогноз погоды. Она так ждала снега, что, когда он выпал, даже не поверила в его реальность, и стала ждать, когда он растает. Но в декабре снег все же выпал серьезный, а не какая-нибудь осенняя каша.