Текст книги "Терпение (СИ)"

Автор книги: Анастасия Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

          – Ну что ты, Вика! Сама страдаешь, а других не трогай! Будет и на твоей улице музыка.

          – Ты не понимаешь, мам, – Вика поднялась. – Это она все. Я ее ненавижу как, ты бы знала только… Собака на сене, сам не ам, и другим не дам…

          – Вика! – Наталья всплеснула руками. – Ну ты что говоришь-то! Это Роська ваш, от одной к другой бегает, а вы что – драться за него будете?

          – Да не бегает он, говорят тебе! – психанула Вика. – Он, видать, гадину эту любит…

          – Так… Что-то ты темнишь, девка…

          – Мам… Не доставай меня… Не надо.

          – Ну хорошо… только ты смотри, к Семеновым не вздумай ходить… Тебя тетка Надя отходит по первое число, и никто за тебя не заступится… Мы против них ничего не поделаем…

          – Это еще почему?

          – А вот так сложилось уж…

***

Но вечером Викуля окончательно пришла в себя. Она потихоньку вывезла велосипед брата и отправилась в Прямухино, ожесточенно крутя педали и обдумывая возможную месть. Сначала она хотела подпалить дом Семеновых, потом решила вытаскать волосы Любке, потом пустить про нее очередную сплетню. Но когда приблизилась к ее дому, то злость куда-то делась, осталась только жалость к себе и обида на весь белый свет. Она кинула велосипед в траву и уселась на лавочке у палисадника Семеновых. Но только она успела перевести дух после поездки, как к дому подошла тетка Надя, мать Любки.

Надежда, увидев у себя на скамейке Вику, широким жестом стерла пот с верхней губы, одернула подол халата и решительно села рядом.

– Ну, здравствуй, Вика, – спокойно проговорила она.

– Здрасьте! – сквозь зубы ответила Вика.

– Ты что же, к Любке?

– Можно и Любку повидать, – пожала плечами Викуля.

– А на что она тебе?

Вика молчала. Надежда покачала головой.

– Иди, мам, мы поговорим, – вдруг из-за калитки сказала Любка.

Она на самом деле видела, как Викуля подъехала к их дому, но ни за что не вышла бы к ней, если б не мать. От неожиданного появления Любки вздрогнули и Надежда и Вика.

– Мам, иди, говорю, – раздраженно повторила Любка, и, отворив калитку, прошла вдоль скамейки и встала напротив Викули, скрестив руки на груди и готовясь выслушать ее по возможности спокойно.

Надежда послушно поднялась и молча удалилась.

– Ну, и че? – спросила Любка, когда мать ушла в дом.

– Закурить есть? – не глядя на Любку, спросила Вика.

– Не курю, – с улыбкой, нараспев проговорила Люба, – мужчины курящих не любят.

Вика исподлобья зло глянула на нее и прошипела: «Тебе не грозит!».

– Да уж… Любят-то они тебя, только что-то женятся все на других, – ответила Любка, чувствуя, как задрожали руки.

– Ты сучка борзая стала, да? – Вика поднялась и посмотрела на Любку сверху вниз.

Любка вообще была коротышкой, даже младшая сестра Нюрка была уже выше ее почти на голову, но сейчас она чувствовала себя совсем мизерной.

– И че? – только и могла спросить она.

– А ни че! – Вика наклонилась и посмотрела Любке в глаза, – Борзеть рано ты начала, я смотрю!

          – Ну и че ты мне сделаешь?

          – Рожу твою править буду… Красоту наводить.

          – Ну попробуй. Я тебя не боюсь, –  твердо проговорила Любка.

          – Слышь, бабы, разойдись! – вдруг гаркнул из-за калитки Пашка и в ту же секунду оказался рядом.

          – Пашка, свали! – махнула на него Вика.

          – Ну че, тебя мать прислала? – недовольно поморщилась Любка.

          – Я щас от вам обеим как свалю! – Пашка показал Вике свой огромный кулак, – Разойдись подобру, а то будет по худу!

– Без тебя обойдемся, слышь? – Вика резко развернулась и точно так же, как смотрела на Любку, уставилась на Пашку.

          Пашка покачал головой, развернул на сто восемьдесят градусов Викулю и подтолкнул ее к велосипеду.

Руки убери! – закричала Вика.

Иди, иди… – проговорил уже себе под нос Пашка, – а то провожу…

Мы с тобой еще договорим, Любка, – прошипела Викуля.

Ты тоже давай, – Пашка подтолкнул Любку к дому.

***

          Днем Ася снова пришла к Семеновым. Любка была дома. Подруги уселись на крыльце и долго молчали.

          – Чего-то столько всего стряслось, что не знаешь, о чем и говорить-то. – усмехнулась Ася.

          – А чего говорить – то? – махнула рукой Любка. – Все и так ясно.

          – Да вот не все. Ты говори, давай, что там у вас с Роськой.

          – Блин. Я тебе утром сказала – ничего. У него просто случилось откровение, что я не изменяла ему и всего-то. Ну и что Викуля – сучка драная.

          – Любк, – ну нельзя было сразу по-человечески с ним поговорить?

          – Чего он сам маленький? Как дурачок верит всему.… А мне, кстати, не поверил. За что и вляпался по самое…

          – Любка! – перебила ее Ася. – Вы оба с ним дурачки какие-то! Детский сад, штаны на лямках! Одна королева не могла поговорить по-нормальному, другой спросить не мог.

          – А он спрашивал.

          – Когда?

          – Тогда… – Любка тряхнула головой. – Только он меня заранее обвинил, и прощать не собирался.… А я так понимаю, что если уж любишь, то прощать надо. А так – это только Викуле пойдет.

          – Ты что-то собираешь все подряд.… Ведь понятно, что вы любите друг дружку... И тебе понятно, что Роська тебя любит… Чего еще надо вам…

          – А, Аська… Я сама не пойму иногда…

          – Да ну вас – отмахнулась Ася.

          – Куда он покатил-то?

          – В Тверь. Он вообще-то собирался там с Андрюхой вашим  работать, вот, думаю, туда…

          – Ладно. Пусть поработает. Потом с ним разберемся, если к тому времени меня Викуля не придушит темным вечерком. Она же приходила уже ко мне.

          – Когда?

          – Сегодня утром…

          – Скандалила?

          – Ну а как же… – с удовольствием проговорила Любка. – Пашка дурак помешал, а то бы точно сцепились.

          – Ну, ты смотри.… От Викули вообще-то можно разного ожидать…

          – Да ладно тебе, Аськ, чего от нее ожидать, кроме пакости какой…

***

Надежда не сильно переживала за Любку. Так получилось, что она вообще из всех своих детей любила одного Пашку. Не первенца Андрея – на него времени не было. Не пользовались ее особым расположением и дочки – ни старшая веселушка Любка, ни младшая Нюрка. Пашка из всех был самый незаметный, немногословный, терпеливый, и самое главное – меньше всех был похож на своего отца. Не то, чтобы Надежда не любила мужа, замуж она выходила по любви. Но слава про ее жениха Юрку уже тогда ходила дурная. Уж очень охоч он был до женского пола. И было-то ему всего восемнадцать, а в деревне уже поговаривали, что видели его и девицами, и с замужними. А потом кто-то в чьем-то ребенке угадывал Юркины черты, так и до сих пор ведется. У самого дети уже взрослые, а все не успокоится.

          Надежда часто вспоминала, как Юрка неожиданно для всех объявил ее своей невестой, после чего  она пару месяцев походила королевной по деревне. Подруги отговаривали ее от такого замужества, пугали плохой жизнью. Но мать рассудила по-своему.

          – Будешь при муже жить, кусок хлеба будет, а так –  помру, что тебе останется? Хата косая, да сестра малая.

          Отца Надежда почти не помнит, он умер от какой-то болезни, когда ей было четыре года. В памяти остались только его большие, сильные руки, да глубокие зеленые глаза. Когда он умер, жить было тяжело, мать пропадала на колхозных полях, приходила – валилась с ног. Неожиданно, годам к четырнадцати, Надежда обнаружила, что мать ее еще молодая и красивая, в доме стали появляться дороги угощения, у матери – новые платья, даже Наде перепали туфельки, а вслед за этим – сестренка. Надя так и не узнала, кто был ее отец, она была болезненная, и умерла рано. Мужчин в доме не было, сама по себе Надя была не очень общительна, так что когда подошло время замужества, она практически ничего о противоположном поле не знала, поэтому Юркиных похождений не боялась совершенно. А потом еже чего было горевать – что сделано, то сделано…

***

          Андрей, старший сын Надежды, был женат уже третий год. И как ему было не жениться, если Юлька ему прохода не давала. Теперь уже родила ему двоих мальцев-погодок, и никуда не денешься. Вообще-то, Юлька нравилась Надежде – верная, преданная, Андрюху любит. Но вот какая-то она правильная слишком, что ли. Как в укор всем. Когда вторым забеременела, Надежда ей советовала аборт делать, куда их плодить-то, но сноха – ни в какую. Не могу, говорит. Жалко ей. Там и жалеть-то еще некого, а ей жалко… Первенец их был в Юльку, такой же чернявый, кареглазый, а второй уродился в бабку Надю – рыжеватый сероглазик.… Как две капли воды они с бабкой похожи, так, что даже Юлька разрешила назвать его, как Надежде хочется. И она пожелала, чтобы второй внук был Федором. Старшего звали Егором.

          Юлька родилась и выросла в Твери, в Прямухино у них был дом, доставшийся то ли от сестры бабки, то ли от брата деда. Она сама не помнит. Приезжали они сюда семьей летом, купались, отдыхали, загорали. А Юлька тем временем все сильней влюблялась в деревню, а потом и в Андрея. Последнему льстило ее внимание. Юлька была девчонка красивая. К  тому же любила по-настоящему,  не так, как другие девчонки, а искренне, не требуя ответных чувств. Так получилось, что именно такой любви и ответил Андрей, хотя в поклонницах особого недостатка не знал. Но Юля среди всех была не только красавица, она своим тихим голосом, карим взглядом, доброй улыбкой и еще трогательным, чистым отношением к жизни покорила Андрея так, что он, не сомневаясь, женился на ней. Потом один за другим родились мальчишки. И Андрей, никогда раньше не думавший о большой семье, ни разу не пожалел, что так все получилось. Жалел только Юлю, что ей тяжело одной с двумя, пока он в городе на заработках, хотя она и не жаловалась. Переживала только, что не успевает ничего…

          Андрей часто вспоминал день, когда Юльку с Егором привезли из роддома ее родители  тот дом, который раньше им служил дачей. Маленького Егорку развернули, и он всех очаровал своими тоненькими ручками, ясными глазками, нежными губками бантиком. Андрей трепетно прижал его к себе и ощутил тепло живого тельца и сладкий молочный запах. Он помнил этот запах, когда родилась его младшая сестренка Нюрка, он был уже большой, так что приходилось и нянчиться с ней. Запах был похож, но вызывал он совсем другое чувство.… Потом Егора снова запеленали, покормили, уложили спать, а взрослые пошли на кухню. Здесь отец Юли положил на плечо Андрею руку и тихо сказал: «Хватит вам тут обретаться, поехали к нам в Тверь!». Сказал тихо, но все тут же замерли – Юлька, уставшая и счастливая, мама, хлопотавшая у стола, теща, напутствовавшая дочку, Любка, в дверную щелку подглядывавшая за спящим Егоркой.

          – Почему? – спросил Андрей.

          – А потому что нечего здесь с ребенком... Ни условий, ни работы, ни кола, ни двора…

          – Ну, двор-то есть….  Работа тоже у меня есть…

          – Андрюша, ну какой это двор… – мягко проговорила теща. – А ребенку тепло нужно, уют… Врачи…

          – Да… – поддержал тесть. – И Юле нужна помощь…

          – Евгений Николаич, мы здесь будем жить. – Твердо сказал Андрей.

          – Нет, ты послушай меня…

          – Нет, – перебил Андрей. – Это вы меня послушайте.… Мы здесь будем жить! Потому что я так решил. Если вам дом нужен, мы найдем другое жилье.… Но отсюда не уедем. Все. Не обсуждается…

          – Хорошо… живите, раз так… дом нам не нужен,…  считайте подарком… – медленно проговорил тесть, и махнул рукой на жену, которая пыталась возразить.

«2»

Больше всего Надежду волновала судьба Пашки. Она, то искала ему невесту, то вдруг понимала, что ни одна на свете девушка не должна его забирать себе. Как могла, оберегала его от армии. Но «покосив» от службы пару лет, Пашка сам пошел в военкомат. К его службе в армии мать отнеслась, как к тюремному сроку или войне. Переживала страшно. Отвлекалась с внуками, жалела, что не назвала младшего Пашкой. Впрочем, вряд ли кто-то смог бы заменить ей любимого сына. Все ее дети рано или поздно задавались вопросом – а почему мама так выделяет брата Пашу и почему именно его, но никто до ответа так и не дошел. Да и сама  Надежда не могла себе объяснить этого, скорее всего, просто Паша был не похож на мужа. И все.

          Через два года Паша вернулся из армии взрослым, сильным, жестким и каким-то чужим. Отбыл как наказание неделю дома, потерпел мамины ухаживания, всеобщее удивление, и уехал в Торжок. Собрал сумку, велел Нюрке передать матери, что уезжает работать и ушел из дома. Надежда в панике пробегала по друзьям, одноклассникам, дачникам, ездила даже в Торжок, но никто не видел, не знал, где теперь ее сын и чем занимается. Он появился только зимой. Но его появление затмило другое событие.

          Эта зима выдалась на редкость холодной. Газа в то время в Прямухино еще не было, и печи топили по два раза в день, а то и целыми днями. По ночам как-то особенно ожесточенно выли волки, приближаясь ко дворам. В одну из таких ночей младшая дочь Надежды Нюрка разбила зеркало, много лет висевшее над умывальником. И когда рано утром к ним постучалась Юлька, Надежда сразу поняла – разбить зеркало плохая примета.

          – Андрей не у вас? – тревожно спросила Юля.

          – Чего бы ему у нас быть? Может в город уехал?

          – Да нет… – Юля прислонилась к косяку и закрыла лицо руками. – Не могу даже и представить, куда он делся.

          – И давно его нет? – равнодушно спросила Любка.

          – Да он вчера ушел, не знаю точно, вроде как к вам собирался…

          – Это что же… – проговорила Надежда. – И ночью не появился?

          Юля только покачала головой и заплакала.

          – Ну-ну… – Любка обняла Юлю, – погоди ты реветь-то.… Может, выпил где, да и заснул.

          – Ту, чего ты говоришь-то?– махнула не нее рукой мама. – Когда это он так напивался?

          – А чего делать-то?

          – Он говорил, что вроде как Роська должен был приехать… Может он в Мытницах у него?

          – Ну-ка, Любка, давай в Мытницы шуруй! – скомандовала мама.

          – Мам! – у Любки и так уже руки затряслись, как о Роське речь зашла.

          – Давай, сказала тебе!

          – Любка – вдруг появился отец. – Чтобы одна нога там, другая – здесь!

          – Ну, все… обложили… – буркнула Любка, но спорить было уже бесполезно.

          Она быстро оделась и помчалась в Мытницы. Прошло больше двух лет, как Роська, сбежав с собственной свадьбы, уехал в Тверь. От Андрея Любка знала про его жизнь в Твери, про то, что девушки у него по-прежнему не было, что про Любку он у ее брата регулярно спрашивал, но сам так и не появился в деревне ни разу. Такая у него была обида на мать.

          Сердце замерло в груди, когда Любка поднималась на крыльцо Гавриловых. Она постояла какое-то время у двери, потом тихо постучала. Тишина.

          – Пусть откроет Роська… – прошептала она и постучала сильней.

          Кто-то в доме затопал. Любка постучала еще. Дверь открыла тетка Ира, мать Роськи.

          – Здрасьте… – разочарованно и вместе с тем с внутренним облегчением буркнула Любка.

          – Ты? – как-то испуганно удивилась тетка Ира.

          – Роська дома?

          – Чего? – несмотря на мороз и на то, что одета была по-домашнему легко, тетка Ира решительно переступила порог на крыльцо и закрыла за собой дверь. – Чего тебе еще надо? Только приехал, уже примчалась… Тебе медом намазано, что ль?

          – Мне надо…

          – Ой, Любка, иди ты… Ромке надо будет, он сам придет... Да и спит он…

          – Да не надо мне Ромка ваш… – разозлилась Любка. – У меня брат пропал, родители к вам послали, спросить, может он, что знает про него…

          – Проходи… – сухо буркнула Ирина, пропуская Любку в избу.

          Любка еще не переступила порога, как уже увидела Роську. Он стоял заспанный почти у самой двери, очевидно ожидая, с каким гостем придет мать. Любку он никак не ожидал увидеть.

          – Привет… – шепнула Любка.

          – Ну здравствуй, если не шутишь…

          – Я по делу…

          – Да уж понятно, что не чай пить…

          Тетка Ира стояла за спиной Любки, и той казалось, что при любом неверном движении мать Роськи просто выкинет ее из дома как котенка.

          – Роськ, к тебе Андрюха наш вчера не приходил?

          – Нет… Должен был вроде зайти, но не появился… А чего?

          – Да вот ты понимаешь, к нам Юлька сегодня прибежала, плачет, говорит, Андрюха вечером ушел куда-то, вроде как к тебе, а домой до сих пор не пришел…

          – Не знаю… – пожал плечами Роська.

          – Запил, может? – предположила тетка Ира.

          – Он не пьет. – Роська не отрывал глаз от Любки. – И что же, ночью не было получается его?

          – Ну не было…

          – Ладно, я щас с тобой пойду, может, вместе найдем.– Роська наконец отвел глаза и пошел одеваться.

          – Да кого ты найдешь там? – засуетилась мать. – Куда тебе идти?

          Роська не удостаивал ее ответом.

          – Любка, иди ты, пусть парень отдохнет, сколько дома не был.

          Мать! – вдруг резко крикнул Роська. – Я щас вообще уеду и больше ты меня не увидишь, ясно тебе?

          Тетка Ира оскорблено села на лавку и замолчала. Любка выскочила на крыльцо. Щеки ее пылали, как от пощечин. Было обидно, что тетка Ира так откровенно ее не любит, и страшно от того, что Роська сейчас пойдет с ней… И сладко от того, что увидела его…

          Роська вышел из дома и спокойно улыбнулся, хотя руки его дрожали.

          – Не бойся, найдется твой брат… – тихо проговорил он.

          – Я с тобой ничего не боюсь, – неожиданно даже для себя ответила Любка.

          Они долго шли молча. Слышно было только, как скрипит обувь на морозе, да где-то далеко лает собака. Первым нарушил молчание Роська.

          – Андрюха говорил, ты с мамкой в магазине работаешь?

          – Ну да.

          – А чего учиться не поехала?

          Любка, молча, пожала плечами.

          – Роськ… ты мне скажи… – вместо ответа проговорила она. – Ты не жалеешь, что уехал тогда?

          – Ты что, думаешь, что я сильно расстроился, что на Вике не женился? – усмехнулся Роська.

          – Не думаю,… ты прости меня, что я тогда так… – почти шепотом сказала Любка.

          – Когда и как?

          – Ну, тогда… – Любка остановилась, Роська тоже. – На речке, после мальчишника твоего… Я не хотела тебе так отвечать.… Сама не пойму, как так у меня получилось… Просто обиду свою жалела…

          – Знаешь, что я тебе скажу… в одну реку дважды не войти… – медленно проговорил Роська и пошел дальше.

          Любка закусила нижнюю губу и пошла за ним. До самого Прямухино они не проронили больше ни слова.

***

          В Прямухино Любка с Роськой зашли в магазин, где работала мама.

          – Здрасьте, теть Надь. – Поздоровался Роська.

          – Здравствуй, Роськ. – Надя приветливо улыбнулась. – Так что, не у тебя наш пропавший-то?

          – Да нет, ко мне не приходил. – Роська развел руками.

          – Ну, ни че.. появится еще. Ты к нам заходи вечерком-то…

          Роська промолчал. Любка еле сдерживая слезы проговорила: «Мам, я позже приду… пойду с Юлькой поговорю».

          – Идите, она дома уж. Пацанов к нам привела, с ними Нюрка сидит, а сама пошла домой, грит, может Андрей придет… Где его носит…

          Без ответа Любка выскочила из магазина, за ней вышел Роська.

          – Я тоже до Юльки дойду, – сказал он, вопросительно глядя на Любку.

          Та только пожала плечами.

          Уже у дома Андрея Роська проговорил: «Ты не обижайся на меня, Любка. Я что-то не то говорю…»

          – Забей! – отмахнулась Любка. – Проехали и забыли.

          Юлька открыла  дверь, прежде чем они поднялись на крыльцо.

          – Ну че? – коротко спросила Любка.

          – Я вас в окно увидела… Думала… – Юлька осеклась. – Ром, не было у тебя Андрея, да?

          – Не было, Юль…

          – А где он может быть, как думаешь?

          – Даже не знаю… – Ромка развел руками. – Я пойду, у пацанов поспрашиваю, может, кто чего знает…

          – Спасибо тебе… – тихо проговорила Юля.

          – Юль, можно я пройду? – тихо спросила Любка, когда Ромка ушел.

          – Ну конечно… Я не сообразила даже… заморозила вас тут…

          Любка прошла в сени и там буквально сползла по стене на пол.

          – Люб, ты что? – испугалась Юлька и попыталась ее поднять.

          -Подожди… подожди… -шепотом заговорила Любка сквозь полившиеся градом слезы.

          – Любушка, да что ты…

          – Прости меня, Юля, я знаю, не до меня тебе… Я счас уйду… – по-прежнему шепотом говорила Любка, уже задыхаясь в рыданиях.

          – Что, что такое-то с тобой? – Юлька прижала ее к себе. – Не надо… не надо…

          – Не могу больше! Не могу… Проклятый он… Как это все мне надоело… Я жду его все время, а он… Не могу больше!...

          – Пойдем, пойдем в избу… Ну что ты на полу…

          Уже в избе Любка немного успокоилась.

          – Ты прости меня, я понимаю, тебе не до этого сейчас… Просто вот накатило… – говорила Любка, обжигаясь чаем. Юлька ее не перебивала. – Понимаешь, я все ждала его.… Сначала из армии, потом, что он придет поговорить, потом, что приедет хоть что-то скажет,..  столько его ждала, что уже даже готова была, что он меня разлюбил, или вообще уже ненавидит… Он же знал, должен был знать, что я жду его.… А сегодня, когда сюда шли, говорит – все… в одну реку два раза не войти… И как мне теперь жить? Я его вижу – у меня вот тут – Любка показала на грудь, – как кипятком обжигает… И больно, и сладко, знаешь как?... Так мучительно и как-то радостно. Я утром встаю, думаю: «какое счастье, что он есть, что он такой… что я его люблю…», а теперь что же? Мне теперь получается, и любить-то его нельзя? Он чужой теперь? Мне за все это время даже в голову не приходило, что мы будем чужие. Я думала, что все равно, по-любому, мы вместе будем… А он…

          – Так, может быть, он так сгоряча сказал… от обиды на тебя… – наконец подала голос Юля.

          – Не знаю… он так спокойно сказал это… – Любка вздохнула. – Думаешь, еще не все потеряно?

          – Думаю, вам надо поговорить спокойно…

          – Спасибо тебе, Юль…

          – Да за что?!

          – Тебе и так не до меня… ладно, ты оставайся, жди Андрюху, он придет, наверное, скоро, а я побегу на работу, мамка там ждет меня…

***

          Но Андрюха не появился. Вечером, когда Любка закрывала магазин, к ней зашла Ася.

          – Чего-то говорят, у вас Андрюха пропал? – спросила она с порога.

          – Прикинь, пропал куда-то… Даже подуть нечего, не пьет по бабам не гуляет. Куда он мог деться?

          – Ну, знаешь, всякое случается, – Ася устало облокотилась на прилавок. – Может, и загулял… Кто его знает?

          – Слушай, – устало проговорила Любка. – Пошли к нам, устала я от этого магаза…

          – Не, Любк, я домой тоже пойду,… сегодня денек такой был, чего-то тоже устала…

          Ася, как и Любка, осталась после школы в Прямухино, правда один год отучилась в Торжке в педучилище, но на большее ее не хватило, она все бросила, вернулась в деревню и теперь работала нянечкой в детском саду.

          – Я вообще чего приходила-то… – сказала Ася уже на улице. – Ты Роську-то видела?

          – Ну видела… – угрюмо ответила Любка, спускаясь с магазинного крыльца.

          – И чего?

          – А чего там… – махнула Любка, – Как всегда…

          – Ладно. Я думала, может, не видела ты его. Разберетесь как-нибудь…

          – Да не в чем нам разбираться, похоже…

          – Поживем-увидим, – пожала плечами Ася.

          Дома была только Нюрка с сыновьями Андрея.

          – А где все? – спросила Любка, раздеваясь.

          – Мамка у Юльки, батя не знаю где.

          – Ясно, вы тут ели чего?

          – Ели.

          Любка только успела достать из холодильника кастрюлю с борщом, как в дверь постучали.

          – Блин, кто там еще… – недовольно проворчала она.

Это был Роська.

          – Чего ты все бродишь? – как можно спокойней спросила она.

          – Да вот… – Роська пожал плечами. – Пришел, меня же мамка твоя на чай звала.

          – Дак нету ее…

          – Ого, Нюрка, ты, что ли? – удивился Роська, увидев младшую сестру Любки.

          – Ну я… – засмущалась Нюрка.

          – Ни фига себе… Растешь!

          – Чего бы ей не расти? – проворчала Любка.

          – А там у вас кто? – спросил Роська про ребячьи голоса, доносившиеся из комнаты.

          – Спиногрызы Андрюхины, – ответила Люба.

          – А, значит, младших скучили?

          Любка пожала плечами.

          Нюрка ушла в комнату и Любка с Роськой стояли посреди кухни, и оба не знали, что говорить и делать дальше.

          – Борщ будешь? – наконец ожила Любка.

          -Буду! – улыбнулся Роська. – Я по борщу соскучился ужас как. И по тебе тоже…

          Сердце в груди у Любки чуть не выскочило от такого признания.

          Но поесть они так и не успели. Потому что пришел отец и сказал, что Андрея нашли.

***

          Как показала экспертиза, у Андрея Семенова, молодого и как всем казалось здорового парня, случился инсульт, когда он шел к своему другу в Мытницы. Может быть, он и остался бы жив, если бы в этот вечер не было сильного мороза…

          Юлька замерла этой зимой. Не умерла, нет, умер ее муж… Но душой углубилась в сон, похожий на летаргический. Она безучастно, почти с испугом наблюдала за тем, что происходит вокруг нее, но ни в чем не принимала участие. После похорон Андрея ее родители, естественно, пытались вывезти ее с сыновьями в Тверь, но Юля ни в какую не хотела уезжать.

          И вот тут появился Пашка. Он приезжал на похороны брата, потом еще на неделю уехал, а после пришел к Юльке. Он зашел к ней по-свойски, не стучась, наполнив избу морозным воздухом. Юля как-то испуганно смотрела на него, вжавшись в стену – Пашка казался ей огромным медведем, от которого она не знала, чего и ожидать. Павел, видимо, догадался о такой реакции, поэтому его решительность как ветром сдуло, и он замялся посреди кухни.

          – Эта… – протянул он, стягивая шапку, – ты не бойся… я по делу…

          Юля продолжала молча сверлить его глазами. Павел нерешительно сделал шаг к столу и снова остановился.

          – Дак вот же я… – вдруг спохватился он и вытащил из кармана скомканный пакет, который сначала протянул Юле, но потом передумал и положил его на стол.

          – Чего это? – тихо спросила Юля.

          – Да это вам. С пацанами… – Павел, наконец, улыбнулся. – Я потом еще привезу…

          Юля развернула пакет. Там были деньги.

          – Ты что, Паш? Я не могу взять это…

          – Чего это не можешь? – оживился Паша. – Бери… На что вам жить-то… Я еще привезу, мне-то хватает, а вы-то не чужие… Кому мне их давать-то? Девкам что ли?

          Юля молчала. Паша увидел у нее на глазах слезы.

          – Да ты че? – удивился он. – Не надо вот. Ты лучше мне скажи, что может купить в городе надо? Я завтра поеду, а на выходных привезу.

          – Спасибо тебе.… Не надо ничего… – Юля закрыла лицо руками. – Пока ничего…

***

          Любка тоже сильно переживала смерть брата. Она впервые так близко увидела все, что связано со смертью, с похоронами. Никогда раньше даже и мысли о смерти не было у нее в голове, но теперь она чувствовала, что прежней беспечности уже не будет, все теперь будет по-другому – и дома, и за порогом. Какая-то смутная тревога постепенно уступила место тихой скорби, причем не столько по Андрею, сколько по себе. Как будто тем морозным днем, когда отец сообщил ей о смерти брата, она узнала какую-то тайну, хранившуюся в душе, тайну о ней самой и ее жизни.

          Роська стал часто приезжать на выходные в деревню, но с Любкой поговорить никак не получалось. Казалось, она избегала его. Отчасти это так и было. На выходные она старалась уйти к Юльке, или наоборот просилась работать в магазине не в свою смену, одним словом она знала, что с Роськой нужно поговорить, но почему-то его боялась.

          Но Роська подкараулил ее в магазине перед закрытием, когда там уже никого не было.

          – Любка, ты чего, бегаешь от меня, что ли? – прямо спросил он.

          Любка исподлобья посмотрела на него и пожала плечами.

          – Ну ладно тебе… Чего ты, в самом деле? Надо уж как-то нам с тобой разруливать… Что мы устроили детский сад?

          – Какой еще детский сад? – хмуро спросила Любка.

          – Штаны на лямках! – усмехнулся Роська. – Любит – не любит… Заморочила ты мне голову. Давай уже, бросай такое дело. Проехали уже давно, что там у кого и с кем было… Будем заново все начинать…

          – Чего начинать-то?

          – Ну как чего… Любовь…

          Любка молча покачала головой, взяла замок и направилась к двери. Роська продолжал стоять у прилавка.

          – Чего встал? Мне закрывать надо! – резко проговорила Любка.

          Они вышли, Любка закрыла магазин и молча, не взглянув даже на Роську, пошла к дому.

          – Стой! – крикнул он.

          Любка повиновалась. Роська подошел к ней и взял за руку. Любка смотрела под ноги, ждала, что он скажет.

          – Чего ты Любк.… Зачем ты так?

          Любка подняла голову, посмотрела ему в глаза. Потом перевела взгляд, на купол Прямухинской церкви, увидела, как горит на солнце крест и  прищурилась. Потом вынула свою руку из Роськиной, достала из кармана варежки, стала их одевать.

          – Ну что ты молчишь-то? – не выдержал Роська.

          – Да какая любовь, Роськ… – спокойно проговорила она. – У меня брат умер.… А ты про любовь…

          – Ну что же теперь тебе любить нельзя?

          – А не знаю… – Любка пожала плечами. – Может мне и нельзя…

          – Ты вообще чего несешь-то?

          – А ты?.. Ну какая любовь? Щас ты меня любишь, а завтра тебе опять напоют че-то в оба уха, и ты мне от ворот поворот? Да и вообще.… Не знаю я, Роська, че ты щас тут мне запел про любовь, может тебе просто больше не найти никого, или еще что.… Не верю я тебе.

          – Ты чего? – ошалело спросил Роська. – С чего ты все это взяла-то?

          – Дак с нас с  тобой и взяла. Ну не связывается у нас, че тут поделаешь. Как говорится, умерла, так умерла…

          Любка говорила все это и сама себе не верила, такое у нее было ощущение, что это все кто-то за нее говорит. Но в душе ее было такое спокойствие, что она ни на секунду не усомнилась в своей правоте. Позже она раскается еще, что наговорила ему сейчас. Но Роську после этого она не видела долго.