Текст книги "Из леди в служанки (СИ)"
Автор книги: Анастасия Чудная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Так почему же он выбрал меня? Я никак не могла найти ответа на этот вопрос. И почему именно сейчас ответ мне стал так важен?
За каминной решеткой последовало проветривание белья, таскание продуктов для поваров из погреба, закручивание банок с соленьями и прочее, прочее, прочее… Я даже не представляла, сколько оказывается работы у домашней прислуги! Признаться, порой мне казалось, что дом очищается сам по себе. У меня была камеристка, ухаживающая за одеждой и моими волосами. Служанка, таскающая ведра для ванной. Оказывается, это невыносимо тяжело! За завтраком, обедом и ужином нам прислуживали лакеи, изредка служанки. Но в течение дня мне не попадались слуги…
А сейчас мне не попадался Гамильтон. Точнее, это миссис Мэйсон, вместе с дворецким, организовывали наш труд таким образом, чтобы мы не оказывались в поле видения его светлости. А мне до отчаянья хотелось узнать…
Но в этот день мне не суждено было повстречать герцога. И единственным плюсом всей тяжелой работы, что я выполняла, было то, что она не позволяла мне долго думать перед сном.
Осталась только неделя! Неделя этой беспросветной каторги и я буду свободна! Неделя – это… Тут я горестно осознала, что неделя – это в два раза больше дней, чем я уже отработала. Но сегодня день купания, и хотя бы это предстоящее событие чуточку поднимало мне настроение. Вот так и учишься находить радости в серых буднях.
Оказалось, встретить Гамильтона представлялось возможным только после очередной жалобы экономки. И что-то мне подсказывало, что встреча при таких обстоятельствах приятной не будет. Мне же хотелось побеседовать с его светлостью безо всяких упреков и недовольства с его стороны, что неизбежно вызывало во мне только раздражение. Рассчитывать на плодотворный диалог в этом случае было глупо.
Миссис Мэйсон направляла меня с поручениями чуть ли не по всему особняку, однако Гамильтон так ни разу и не попадался мне на глаза. Дома ли его светлость? Или же все свое время он проводит у себя в кабинете?
Была уже середина дня, и в голове лихорадочно работали мысли, как же очутиться рядом с кабинетом герцога, не вызывая при этом подозрений. Ничего умнее, чем пойти туда напрямик и в случае чего, сказаться заблудившейся, в голову не приходило. Так я и поступила.
В коридоре, ведущим к кабинету Гамильтона, никого не было. Я специально подгадала, когда дворецкий отправится начищать столовое серебро, а миссис Мэйсон поедет на рынок, прихватив с собой половину имеющихся служанок. Мне же было наказано убирать пыль в комнатах восточного крыла. То есть находиться в ровно противоположном конце дома…
Оказавшись напротив двери кабинета, передо мной возникла дилемма. Если я постучу, то шум обязательно привлечет ненужное внимание. Но и врываться без стука было неприемлемым, тем самым нарушая покой его светлости. Если конечно в этот момент герцог работал у себя в кабинете.
Мои размышления были прерваны, поскольку дверь открылась и на пороге с удивленным лицом на меня взирал сам Гамильтон. Он выглянул в коридор, а затем пропустил меня внутрь.
– Я услышал шум шагов. Долго ли вы собирались стоять под дверью?
– Не более секунды.
– Хм. По какому вопросу вы пришли?
«Лорд Гамильтон, почему вы решили на мне жениться?». Ох, как-то я не думала с порога задавать такой пикантный вопрос. И почему же я ранее не позаботилась о предлоге своего визита?
– Зачем вы тогда пришли в библиотеку? Вы же не могли предположить, что я свалюсь с лестницы.
Глаза Гамильтона загадочно блеснули.
– Признаться, что-то подобное я предполагал, – насмешливо ответил герцог.
Он прошел к своему креслу за столом, где лежали кипы корреспонденции и каких-то важных бумаг, и жестом указал на кресло напротив. Я присела на самый краешек и аккуратно расправила складки своего черного платья.
– Никогда не наблюдал столь изящной служанки.
Неожиданный комплимент меня смутил. Возможно от того, что уже давно никто их мне не делал. По привычке захотелось ответить колкостью, но я только произнесла:
– Благодарю.
Гамильтон кинул на меня задумчивый взгляд.
– Это все, что вы хотели узнать?
– Нет.
– Я вас слушаю.
– Лорд Гамильтон, почему несколько лет назад вы решили жениться именно на мне?
Как-то не выходило у меня завести беседу и плавно подвести ее к мучившему меня вопросу. На мгновение брови герцога сошлись на переносице, но он быстро расслабил лицо, надев маску безразличия.
– Удивительно, что вас не волновало это тогда, но сейчас вам отчего-то стало интересно.
– Будьте так любезны, не уходите от ответа.
Я не позволила Гамильтону обманчивым способом перевести диалог на меня, за что в ответ получила легкую усмешку.
– Предлагаю честный обмен. Вы отвечаете на мой вопрос, а я отвечаю на ваш. Договорились?
Гамильтон! Я не за очередной сделкой сюда пришла! Но похоже, что чего-то добиться от этого мужчины можно только на его условиях.
– Договорились.
– Чем вызвано ваше любопытство?
Я и себе толком не могла ответить на этот вопрос, не говоря уже о человеке, которого это напрямую касалось. И правда, почему это вдруг стало важным сейчас? Потому что я живу и работаю в его доме? Потому что я начала узнавать чуточку лучше этого человека? Или же после чудесного спасения в библиотеке, мне самой захотелось его узнать? Стоп, Виктория. Сейчас не время откровений перед собой. Поразмышляю об этом на досуге.
– Я вынуждена жить под крышей вашего дома, и не могу не отметить сколь мы разные люди. А посему нахожу странным, что вы выбрали меня в невесты. И еще более странным, что сделали это, даже не узнав меня.
– Почему же вы не озадачились этим в момент помолвки?
– Я полагала, что вы действуете из меркантильного интереса.
– О да, для вас это самое естественное объяснение, – на его лице мелькнула тень презрения, Гамильтон поднялся и подошел к окну, сложив руки за спиной.
– Вы уже задали два вопроса. Я жду ответа, – напомнила я.
Какое-то время Гамильтон стоял молча, и я уже собиралась возмутиться, как он выдохнул:
– Я был ослеплен вами.
Герцог Аберкорн попал под чары любви из-за одной только внешности? В это верилось с трудом.
Он обернулся, и глядя в мое недоверчивое лицо, продолжил:
– Это правда. Должно быть, вы сами догадались, что впервые я вас увидел на своих землях. Я никогда не увлекался дебютантками и всегда обходил стороной это общество. А потом я встретил вас.
С каждым словом Гамильтона мои глаза увеличивались в размере. Слушать такие речи из его уст было чем-то невероятным. Даже будучи женихом, он не отличался таким красноречием.
– Ваши красно-рыжие волосы развевались, словно языки пламени. Это было поистине завораживающим зрелищем. То, как вы всегда прямо держали спину, как срывали с головы шляпку, как раскидывали по плечам густые пряди… Манило меня. Каждое ваше движение волновало мой разум. Я чувствовал в вас свободу, неукротимость, что-то такое, что даже не поддается описанию. Я захотел вас.
Я завороженно слушала Гамильтона и не могла ничего произнести. Язык словно прирос к небу. Это ли лорд Гамильтон? Его признание было таким…интимным.
– Но я глубоко заблуждался, надеясь за внешней красотой обнаружить красоту внутреннюю. Я совершил ошибку.
– Простите?
Слишком сильный контраст последней фразы вызвал во мне неприятное недоумение.
– При близком рассмотрении вы показались мне поверхностной, заносчивой, равнодушной и зацикленной на себе особой. Однако я списывал эти качества на наше недолгое знакомство. Но случившееся тогда в грозу все для меня прояснило.
– Вы меня напугали.
Прозвучало как слабая попытка защититься. С какой стати я должна перед ним оправдываться? Мне же все равно, что он обо мне думает.
– Я не о вашей нелестной характеристике, прозвучавшей в мою сторону. Вы бросили погибать несчастное животное, свою лошадь в одиночестве.
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моих щек, а руки похолодели.
– Вы полагаете, я намеренно ее оставила? – вкрадчиво спросила я. Чуть ли не прошептала.
– Я уверен в этом, – Гамильтон холодно на меня взглянул, – Вы и подобные вам люди, прежде всего цените только собственный комфорт и свою пустую жизнь, в которой нет места для заботы, самоотверженности, дружбы и любви.
Высокомерный, несносный, надменный! Как же я его не выношу! Он может поносить меня какими угодно словами, но он не смеет заявлять мне в лицо, будто я не любила Дэйзи, а потому бесчеловечно бросила ее умирать!
Я вскочила со своего места:
– Вы! Да как вы… Кто дал вам право заявлять, будто бы я оставила Дэйзи как ставшей ненужную вещь?! Что вы знаете о моих чувствах? Я искала помощи! А встретила вас! Я заблудилась! Я искала Дэйзи…искала и искала…
Я начала задыхаться, слезы потекли по щекам, казалось из меня выходили все переживания минувших лет.
– Это из-за меня… Она из-за меня погибла…, – я закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий и тяжелого осознания вины, которое всегда витало на самом краю, и до которого я боялась дотронуться, – Я виновата… Если бы я не поскакала на прогулку в тот день… Если бы не отдалялась от дома…
Я продолжала рыдать, не заботясь о том, как я выгляжу со стороны. Мне было все равно. Тщательно запертые чувства наконец вышли наружу, и я была полностью поглощена своим горем.
Я почувствовала, как руки Гамильтона обхватывают меня за плечи и прижимают к себе. Почему-то от этой попытки утешения мне стало еще горше. Этот человек был виновником моего состояния, но у меня не получалось на него злиться.
– Простите.
Где-то над головой прозвучал глухой голос Гамильтона. В нем чувствовалось раскаяние и сожаление о случившемся. Одной рукой герцог гладил меня по спине, помогая мне немного успокоиться и прийти в себя.
– Мне стыдно, что я судил неверно и расстроил вас.
– Вы лжете, – пропищала я, захлебываясь соленым потоком, – вы только что назвали меня бессердечной, пустой, эгоистичной… Вам меня совсем не жаль.
– Мне действительно было неизвестно о ваших чувствах. Мое поведение оставляет желать лучшего. Пожалуйста, не плачьте.
Я не понимала, что со мной не так. Но мне очень хотелось верить его словам. Хотелось чувствовать эту защиту его теплых, твердых рук. Но вскоре Гамильтон отстранился, чтобы предложить мне свой белоснежный платок.
– Спасибо, – выдохнула я и слегка отвернулась в сторону. Ко мне вернулось чувство неловкости, что герцог стал свидетелем моего неказистого вида. Боюсь представить, что я бы сейчас увидела в зеркале!
– Я оставлю вас в одиночестве, чтобы вы могли вернуть себе душевное равновесие. Не буду вас смущать. Всего доброго.
Лорд Гамильтон довольно быстро покинул стены своего кабинета, оставив меня растерянно смотреть ему вслед.
Разумеется, я не успела убрать всю пыль в порученных мне комнатах, когда миссис Мэйсон вернулась с рынка. Но рассмотрев мои припухшие глаза и красный нос, экономка смилостивилась и передумала жаловаться его светлости. За что я совершенно искренне была ей благодарна и даже самую чуточку прониклась симпатией.
Меня раздирали противоречивые чувства. Казалось, голова кипела от того, сколько нового я узнала в кабинете Гамильтона. Герцог был в меня влюблен! И он так об этом рассказывал… От воспоминаний кожа покрывалась мурашками, а в груди словно что-то поднималось. Чтобы затем рухнуть вниз. От горького разочарования, прозвучавшего в его словах, когда герцог распинал мой характер. В чем-то он безусловно прав. Я действительно всегда больше думала о себе, о своих чувствах и переживаниях, не заботясь о чувствах других людей. И даже близких. А разве не все так должны жить? Любить и ценить прежде всего себя? Но я уже не была совсем уверена в своих убеждениях. Гамильтон был в меня влюблен…
А какие чувства он испытывает ко мне сейчас? Виктория, это глупо. Его отношения к тебе говорит само за себя. Он меня презирает. Почему-то это осознание вызывало горькую обиду. Особенно потому, что я начала относиться к герцогу…скажем, по-иному. Немного теплее. Совсем немного. Виктория, да что с тобой!
Я яростно и с похвальным усердием принялась убирать всю возможную и невозможную пыль, лишь бы ни о чем подобном больше не думать.
Остаток дня пролетел незаметно. И вот уже Лилли подбегает ко мне с веселой улыбкой на губах:
– Лола, сегодня день купания! Идем скорее, еще столько ведер нужно натаскать!
Жаль, что в ванной для горничных не было водопровода. Очень жаль.
Лилли носила по два ведра, я же с трудом поднимала одно. А чердак так высоко! Вместе мы сделали три захода. Без меня Лилли управилась бы куда быстрее, из-за чего я чувствовала себя немного неловко.
В ванной стояла большая лохань и несколько разных по размеру тазов.
– Снимай одежду, а я пока воду перелью.
Просить дважды было не нужно. Я как можно быстрее освободилась от ненавистной униформы, в душе радуясь, что Лилли взяла на себя заботу о воде. Погрузившись в лохань, я с удивлением отметила, что вода всего лишь теплая. И что Лилли вылила все ведра, а потом и сама погрузилась рядом со мной. Поначалу меня сковал этот момент. Но я решила не компрометировать свою некомпетентность в вопросе совместного купания горничных. Видимо, у них так принято.
– Давай я помою твои волосы.
– Благодарю.
Служанки всегда мыли мне голову, и я с наслаждением отдалась на волю Лилли.
– Какие у тебя красивые густые волосы, Лола!
В голосе девушки не было ни капли намека на лесть, зависть или же подобострастие, а только искренне восхищение. Признаться, в женских кругах такое встретишь не часто. Если встретишь вообще.
– А кожа! Такая белая и мягкая.
– Спасибо, Лилли.
Отчего-то мне захотелось сказать ей что-то приятное в ответ, но я никак не могла придумать что именно. На лице Лилли остались глубокие шрамы от оспы. Руки загрубели от мозолей. А волосы такие редкие… Мне показалось неправильным и неуместным ей лгать, только ради того, чтобы не оставаться в долгу.
– Лилли, ты самый добрый человек из всех, кого я когда-либо встречала.
Сказала и удивилась сама себе. Но ведь это было правдой. Лилли всегда мне помогала и выручала, ничего не требуя взамен. Ее рассуждения и оценки никогда не отдавали злобой. Пусть она и некрасива внешне, но внутри она была прекрасна.
– Спасибо, Лола! Ты очень добра.
– Вовсе нет.
Опять. Вырвалось само собой.
– Ты скромничаешь! До твоего появления я почти ни с кем не дружила, хотя очень хотелось…
Внезапная тоска в голосе Лилли сменилась привычным для нее щебетанием:
– И я так рада, что именно ты моя подруга. Ты всегда так уверенно и сдержанно себя держишь, не боишься миссис Мэйсон… Не знай я тебя, подумала бы, что ты какая знатная дама.
Лилли рассмеялась, и я уже не считала ее смех глупым, как раньше. Подруга?
Мы поменялись, и пока я пыталась справиться с мытьем головы Лилли, та засыпала меня вопросами о моей жизни. Было трудно одновременно постигать новое для меня занятие и выдумывать несуществующие истории. Мне было тягостно обманывать девушку, но не могла же я поведать ей о том, что я никакая не служанка Лола, а леди Виктория из семьи герцога.
На следующий день я чувствовала себя неотразимо. Даже несмотря на унылое серенькое платье, что приходилось надевать утром. Купание творит чудеса. Пусть и с теплой водой, в которой под конец становилось трудно находиться.
Сегодня предстояло ощипывать, чистить, резать, потрошить… И другие малоприятные синонимы разделывания рыбы и дичи, купленных вчера на рынке. От запаха и вида меня воротило наизнанку. Неизвестно от чего больше.
– Лола, не стой столбом!
Надо мной пронесся командный голос экономки, и я чуть ли не силой заставила подойти себя к столу, где другие служанки отрезали головы и вычищали кишки и требуху. Я никогда не падала в обморок при виде крови. Дело можно сказать естественное. Но сейчас было бы неплохо иметь рядом нюхательные соли.
Для себя я выбрала более-менее невинное занятие, как ощипывание кур от перьев. Не сказать, что получалось так же ловко как у остальных, зато перед глазами не маячили разные внутренности. Сдерживая приступы тошноты, я стала свидетельницей следующего диалога:
– Как хорошо, когда нет этой болтающей Лилли.
– Кажется миссис Мэйсон отправила ее мыть холл третьего этажа.
– Она никогда не замолкает, голова от нее кругом.
– Удивляюсь, как она вообще может радоваться при такой-то судьбе.
– Что правда, то правда. С такой внешностью всю жизнь и просидишь на месте горничной.
– Ой, Эмма! Можно подумать, что тебя ждет иное!
– Вот увидите! Томас вот-вот сделает мне предложение и на отложенные деньги мы с ним откроем трактир.
У меня было чувство, что это разговор куда грязнее и омерзительнее того, что лежало на столе после потрошения. Смех, шутки, взаимные шпильки. Настоящее кудахтанье! Я могла спустить им сплетни за моей спиной, но оскорблять Лилли!
– Лилли ждет лучшая судьба, чем кого-либо из вас.
Смех разом умолк. Еще бы, я ведь практически не заговаривала ни с одной из них.
– Да что ты такое говоришь.
Ко мне обратилась Молли. Я точно знала, что это была она.
– Ее обязательно возьмет на место камеристки какая-нибудь леди.
И я даже догадывалась какая именно.
– Ну и фантазерка ты, Лола. Лилли даже замуж не возьмут, не говоря уже о месте камеристки. Быть служанкой – вот ее предназначение.
– Девушки, за работу! Не стоим!
Вздрогнув от нагоняя миссис Мэйсон, мы вернулись к своему занятию и больше не заговаривали.
Не погорячилась ли я с обещаниями? По сути, я ничего и никому не обещала, да и в данный момент я далеко не леди. И по правде говоря, с каждым новым днем, проведенным в образе служанки, я все меньше ощущала себя леди Викторией. Порой мне казалось, что даже мой образ мышления подвергся изменениям.
Но если у меня был хотя бы призрачный шанс на то, что я наконец избавлюсь от проклятья и вернусь к своей прежней жизни, то у Лилли не было даже этого. Несмотря на мою симпатию к этой девушке, я должна быть откровенной перед собой. Лилли не красавица, чтобы зажечь сердце какого-нибудь мужчины. И если некрасивая дочь зажиточного торговца могла надеяться получить предложение от обедневшего наследника баронского титула, чтобы подняться по социальной лестнице, то Лилли оставалось влачить жалкую долю служанки низшего ранга, без возможности какого-либо роста. Это совершенно несправедливо! Особенно по отношению к ней!
В голову ударил резкий контраст наших с ней судеб. Я – богата, красива, вращаюсь в высших кругах общества. А Лилли… Нет, я просто обязана ей помочь. Это осознание наполнило меня неким, незнакомым мне доселе чувством ответственности. Теперь я должна была стараться не только ради себя самой, но и ради другого человека. Может мне давно пора была заняться благотворительностью? Сострадающая леди Виктория. Звучит очень благородно.
Что мне не давало покоя, так это то, как скажется избавление от проклятья на памяти остальных людей? Но сейчас я не видела большого смысла в том, чтобы рассуждать о неизвестных мне вещах. А потому переключила все свое внимание на мытье посуды.
Как и прежде, стараниями миссис Мэйсон, Гамильтон не попадался мне на глаза. И от того, мое желание его увидеть, только увеличивалось в разы. Было неприятно оказаться в таком зависимом положении. Мои мысли, без моего дозволения, то и дело возвращались к сцене в кабинете его светлости. Момент, когда меня обняли, прижали, погладили, никак не выходил из моей головы. Что же это за наваждение такое?
Днем мне поручили чистку камина в библиотеке. Эта громадная комната вызывала двоякие ощущения. Здесь я чуть было не распрощалась со своей жизнью. И здесь мое отношение к Гамильтону начало меняться… Могу я хотя бы минуту не думать о нем?!
– Никак не возьму в толк. Вы пытаетесь очистить решетку или смолоть ее в труху?
От неожиданности я ойкнула и с колен свалилась на мягкое место. Нагло улыбаясь, надо мной возвышался лорд Гамильтон.
– Зачем так подкрадываться? Вы меня напугали, – сердито бросила я.
– Приношу извинения, – он подал мне руку и помог подняться на ноги.
По лицу герцога совершенно точно можно было определить, что он ни капли не раскаивается. Но по-настоящему рассердиться на его светлость у меня не получалось.
– Чем обязана? – спросила, тайно надеясь, что Гамильтону захотелось меня увидеть.
– Я зашел, чтобы взять одну книгу, как случайно заметил рыжий локон, выбившийся из-под чепца…
Совершенно неожиданно Гамильтон перехватил прядь волос возле моего лица, пропустил через пальцы, а потом отпустил.
– Я сразу догадался, что это вы, – как ни в чем ни бывало продолжил этот непредсказуемый мужчина.
Я почувствовала себя, будто из-под ног выбило почву. Зыбко и неуверенно.
– Могу я продолжить работу? – в горле некстати пересохло.
– Как ваше душевное состояние? – проигнорировав мой вопрос, спросил Гамильтон, внимательно разглядывая мое лицо. Ну почему из всех людей, именно он может так на меня смотреть? Будто знает обо мне все на свете. И что он имеет в виду, когда спрашивает о моем душевном состоянии? Надеюсь, герцог не читает в моем взгляде, что каждую полочку моих мыслей занимает его персона.
– О чем вы?
– О произошедшем вчера.
Ох, похоже, что точно читает. Чуть ли не целую минуту я усердно старалась придумать ответ.
– Вы молчите?
– Я… Боюсь, то, что произошло вчера выбило меня из колеи.
– Понимаю. Очень больно бередить старые раны.
Меня осенило, что Гамильтон говорил о моих переживаниях по поводу гибели Дэйзи. Я так глубоко погрузилась в свои новые чувства к герцогу, что кажется обо всем забыла.
Мы стояли друг напротив друга, не произнося ни слова. Мне хотелось, чтобы Гамильтон ушел, потому что я чувствовала неловкость. В другую секунду мне хотелось, чтобы он остался. Я совершенно отказывалась себя понимать.
– Всего доброго, леди Виктория, – Гамильтон слегка наклонил голову и вышел. А я запоздало сообразила, что в руках у него не было книги.
Появление герцога в библиотеке дало мне пищу для размышлений на весь оставшийся день. Как жаль, что мне не с кем поделиться, обсудить… Вон, служанки вечно шепчутся и советуются между собой. Но я даже Лилли не могу рассказать ничего подобного. Я чувствовала себя бесконечно одинокой.
Что ж, за неимением подходящей компании, мне оставалось рассуждать только самой с собой. Пора признать, Гамильтон больше не вызывает у меня чувства раздражения, неприязни или враждебности. Более того, кажется его общество стало для меня очень приятным. Волнующим. Будоражащим. Тревожащим. Еще ни один человек не занимал столько места в моих мыслях. Даже лорд Бофорт. Эдмунд… Маркиз привлекал меня своей внешностью, мне льстило его внимание, вызывая ответную заинтересованность. Которая быстро закончилась, стоило мне лицезреть иную сторону его характера.
Внешний же облик Джеймса Гамильтона всегда оставлял меня равнодушной. Темные, жесткие кудри волос. Лицо суровое, неулыбчивое, с выделяющимися острыми скулами. Тонкие губы, крупный нос и большие зеленые глаза… А уж его отношение к моей личности! Ироничное, приправленное сарказмом и презрительными усмешками, словно я не стою хоть малейшего внимания с его стороны. И несмотря на все это, лорд Гамильтон каким-то непостижимым образом завоевал мою симпатию.
Укладываясь ночью в постель, я внезапно поняла, что впереди оставалась ровно половина срока моего пребывания в доме Гамильтона. Удивительно то, как я полагала, что не выдержу здесь и дня в роли горничной. Казалось, что это было так давно… Надеюсь гадалка меня не обманет, и действительно укажет на человека, который сумеет мне помочь.
Кажется, я догадывалась кому могло взбрести в голову избавиться от меня столь ужасным способом. Еще неизвестно, что будет худшим наказанием для Джоан – лишение человечности или лорд Бофорт в качестве мужа. В любом случае, она получит по заслугам. Как только нависшее надо мной проклятье сгинет, я приложу свою руку, чтобы она всю жизнь жалела о содеянном.
– Как вам известно, сегодня мы работаем только полдня…
На этом моменте мой слух заинтересованно настроился на звук речи миссис Мэйсон:
– А потому, сию же минуту отправляйтесь по своим делам!
Вокруг засуетились, затолкались, зашумели. Я не понимала, к чему такая спешка, а потому подошла к экономке и спросила:
– Миссис Мэйсон.
– Да, Лола?
– Почему прислуга работает сегодня половину дня?
– Ох, совсем про тебя забыла. Раз в неделю милорд позволил нам отдыхать. Но, – экономка погрозила указательным пальцем в мою сторону, – если я решу, что ты не справилась со своим заданием, могу и наказать отменой свободных часов.
– Свободные часы? – произнесла я удивленно.
– Именно. Небось ты и не слыхала, – тоном полного превосходства ответила миссис Мэйсон, – Так что, поторопись.
Экономка направилась в погреб, а я поспешила убирать пыль в нижних комнатах. Странное дело, но убирать пыль оказалось самым непыльным занятием. Разве что требовалась особая внимательность.
Свободные часы. Ну надо же. Что это за новшество? Похоже, что лорд Гамильтон был и вправду человеком очень прогрессивным и заботящимся о своих слугах. Даром что очередь не выстраивается из желающих здесь работать.
Чем же занимаются горничные, когда отдыхают? Возможно Гамильтон устраивает для них какие-нибудь мероприятия? С трудом могу представить, как слуги собираются посетить какой-нибудь бал. Хотя сейчас я была бы рада и самой обычной прогулке в парке. Пройтись вдоль дорожек, полюбоваться зеленью, никуда не спешить… Как же я скучаю по этому чувству беззаботности.
После неприятной стычки с другими служанками, я чувствовала себя тайным покровителем Лилли. Глядя на нее, мне становилось невыносимо горько за девушку. Вот она, улыбается, смеется… В то время как другие смеются над ней за спиной. А что она сама думает о своей судьбе?
В три часа дня миссис Мэйсон лично проверила выполнение всех отданных поручений. Что отняло у заслуженного отдыха добрый час. Но никто не осмелился возмутиться, поскольку открытое недовольство было чреватым получения наказания от экономки.
– Как вы отдыхаете? – спросила я у Лилли, пока мы поднимались в свои комнаты на чердак, чтобы переодеть нашу униформу в обычные платья.
– Чаще всего мы выходим в какой-нибудь магазин, где можно прикупить разные вещицы. Гуляем по парку, посещаем церковь. Иногда на площадь приезжает уличный театр или ярмарка, тогда можно здорово повеселиться! Кто читать умеет, одалживают у хозяина книги. Это очень благородно с его стороны!
Как всегда, при упоминании его светлости, глаза Лилли загорались неподдельным восторгом. Немногие ли хозяева умудрялись заслужить такую любовь со стороны прислуги?
– Есть те, кто умеет читать? – в жизни подобного не слышала. Образованный слуга!
– Кучер милорда умеет! Его предыдущий хозяин научил немного. Говорил, что все наследники от него разъехались кто куда, так тому скучно было. Вот и взялся учить.
Лилли переоделась в платье цвета мокрой мостовой. Не сказать, что оно выглядело лучше той одежды, в которой нам приходилось работать. Я же надела свое синее платье с фестонами и наконец почувствовала себя Викторией, а не Лолой.
– Какая ты красивая! – восхищенно отозвалась Лилли, рассматривая мой наряд, – Когда только первый раз тебя увидела, подумала, что ты какая знатная дама.
Хотелось ответить «я и есть знатная дама». Или была ею… Но определенно в этом платье осанка становилась ровнее. К тому же, за всей этой работой, было сложно все время ходить с прямой спиной. Особенно если приходилось таскать ведра с водой с этажа на этаж. Стоит ли удивляться, что служанки совершенно не изящные.
– Уверена, как только мы окажемся на улице, все будут думать точно так же!
Я только криво улыбнулась.
– Мы даже могли бы посетить заведение при гостинице! Там всегда так вкусно пахнет, когда проходишь мимо, – на лице Лилли появилось блаженное выражение лица, – А уж их витрины с десертами! Слюнки так и текут! Но…, – девушка замялась, – там наверняка очень дорого, а я не могу себе такое позволить…
Плечи Лилли как-то разом поникли, и она отвернулась к зеркалу, принимаясь причесывать свои волосы.
Мне было прекрасно известно о каких десертах шла речь. В ресторане «Вэлнийская роща» трудился повар из самой Фарации, и его блюда нельзя было назвать иначе чем шедевры кулинарного искусства. Кажется, его даже приглашали к королю Грегору на праздник лета. И цены были оправданно заоблачными. Но ни одной прислуге, даже служащей у лорда Гамильтона, такие изыски были не по карману. К сожалению, денег у меня не было. Но я знала, у кого они были.
– Жди меня у выхода, – бросила я удивленной Лилли, застывшей с гребнем в руках.
Уверенной походкой я направилась в сторону кабинета его светлости, как передо мной возникло серьезное препятствие в виде фигуры дворецкого. Все никак не запомню его длинное имя. Что-то там на Ф?
– Позвольте узнать, мисс, куда вы так спешите?
– Мне необходимо повидать милорда.
– Да что вы говорите, – в тоне дворецкого я почувствовала издевательскую нотку, – Милорд занят, беспокоить его нельзя. К тому же, какое у вас может быть к нему дело, мисс?
– Не ваше дело, – ответила зло и пожалела. Все-таки дворецкий самый старший слуга в доме, и если уж он обратится к герцогу с жалобой…
Дворецкий сложил руки на груди и недобро посмотрел в мою сторону:
– Вы не соблюдаете субординацию. За ваш дерзкий язык я буду вынужден…
Оглушительный звон разбившегося стекла прервал речь дворецкого на полуслове. За звоном последовало чье-то ругательство. Судя по всему, звук исходил из кабинета его светлости. В ту же секунду дворецкий ринулся к двери, только что фалды развивались за спиной, как из комнаты появился Гамильтон собственной персоной. Герцог поддерживал левую руку, с которой капала кровь. Заметив нас, он удивленно застыл.
– Милорд! У вас рана, нужно промыть и перевязать…
– Ерунда, Фодсворд! Случайно уронил графин и потянулся убрать осколки.
– Мисс Лола, немедленно принесите спирт и бинты! Да поспешите! Милорд, зачем же вы сами…
Я чуть ли не бегом отправилась в подвал на кухню. Истинно, это помещение было центром дома. Что-то в словах и тоне Гамильтона мне показалось иным… Но мне было некогда об этом задумываться.
Я обернулась быстро. Гамильтон сидел в кресле у камина, а дворецкий крутился вокруг него словно курица-наседка.
– Ну наконец-то! – воскликнул старый слуга, – Вас молодых только за смертью посылать. Вы свободны.
Я пыталась придумать предлог, который позволил бы мне остаться. Не могла же я уйти от герцога с пустыми руками! Но он сам мне в этом помог:
– Фодсворд, будет вам. Идите и отдохните. Я уверен, что Лола прекрасно со всем справится.
Дворецкий бросил на меня недовольный взгляд, говорящий о том, что он как раз-таки уверен в обратном, но перечить герцогу не стал.
– Я буду поблизости, милорд, – Фодсворд поклонился и вышел из кабинета. Даже матушки не оберегали целомудрие своих дочерей как этот дворецкий оберегал от меня Гамильтона. Можно подумать.
